Последний ворон

Я только сдам билеты и догоню тебя.

– Поскорее.

Четыре минуты...

Касс повернулся к девушке. Стиснул зубы, от безумной мысли его бросило в жар. Светящееся табло, ослепительный свет сквозь стекла, водоворот пассажиров. Полуобернувшись, с улыбкой бросил:

– Джим, ты все еще перепихиваешься с дочкой Диксона? Ей ведь всего шестнадцать, не так ли? – Майлз покраснел, как рак, по лицу ручьем лил пот.

– Что?..

Касс скороговоркой произнес:

– Один билет до Катманду – скорее!

– Посадка окончена. Подождите...

– Некогда ждать, черт побери! – Похоже, внезапно охватившая его холодная необузданная ярость позволила окончательно забыть об убитой галке. Майлз лишился лопаты.

– Что, черт возьми, ты хочешь... – снова Майлз.

– Вы не попадете на этот рейс, – ответила девушка.

– Попаду. Чего бы мне это ни стоило, черт возьми! Выписывайте билет. Ну! Багажа нет, сумка пойдет в кабину. Пошевеливайтесь! – приказывал Касс, тряся перед ее лицом деньгами. Майлз схватил его за руку, заставив обернуться. – Не обращай на меня внимания, Джим, – ты ничего не видел. А дочка Диксона теперь у себя в школе в Челтенхеме или, может быть, в Малверне, хвастается, какая у тебя шишка! Одно слово обо мне, и он узнает, чем ты занимался, Джим, – это я тебе, грязному засранцу, обещаю, – прошипел Касс со свирепой улыбкой.

– Значит, ты заодно с ним, – догадался Майлз. – А это билет для Хайда – он здесь!

– И ты влипнешь, если скажешь хоть слово. Так что будем держать наши маленькие тайны при себе, Джим... А теперь проваливай! – Он снова повернулся к девушке. – Давай, дорогуша, бери деньги и поторапливайся.

Девушка, пожав плечами, проворно выдернула несколько банкнот из брошенной Кассом пачки и выписала билет. Касс схватил книжечку с билетом. Майлз злобно следил за ним. Касс, возбужденно улыбаясь, подмигнул ему.

Теперь он по-настоящему торопился. Табло светилось, выход закрыт, девушка пересчитывала взятку. Прогрохотав по бетонным ступеням, промчавшись по коридору, он ворвался в комнату таможенников.

Хайд встревоженно поднял глаза. Он уже ознакомился с содержимым дорожной сумки. Держа в руках пузырек с возбуждающими наркотиками, глядел на таблетки, как на змею. Касс помахал билетами.

– Пошли, бери сумку, да побыстрее, Бога ради! Выход закрыт, но если самолет не потащили, еще пустят!

– Куда?

– В Катманду... потом в Гонконг. Объясню по дороге! – Хайд, казалось, не торопился. Касс заорал: – Если не полетишь сейчас, то вообще никуда не улетишь! Здесь все – и янки, и наши!

Хайд поднялся, взял сумку и пошел мимо Касса. Через мгновение оба бежали. Пятьдесят второй, пятьдесят второй... они не станут следить за местными рейсами, прибывающими и отлетающими. На рейсе в Катманду всегда полно всяких оборванцев, вроде Хайда. Они его не разглядят. До чего же умно продуманный план!

Стюардесса в развевающемся на горячем ветру сари закрывала дверь, пропуская последнего поднимавшегося по трапу волосатого пассажира.

– Слава Богу!..– Он почти силой протолкнул Хайда мимо стюардессы. – Удачи тебе, Патрик... удачи, старина! – Огромное облегчение. Казалось, тело насквозь пропиталось потом. Легкие шумно хватали воздух.

Стоя на нижних ступенях пассажирского трапа, Касс, прищурившись, смотрел, как апатичное лицо Хайда скрылось за дверью. Вид Хайда огорчал. Он слишком походил на типичного белого пассажира, следующего в Катманду – это плохо; вряд ли он на многое способен...

* * *

В номере позаботились даже о шуме прибоя. Динамик висел высоко на стене, и она не знала, как выключить этот неумолкающий монотонный звук. "В вашем номере вы слышите записанный на пленку знаменитый шум океанского прибоя", – извещалось в брошюре. От одного этого можно было сойти с ума. Дыхание Тихого океана оставалось за двойными стеклами окон и ведущих во внутренний дворик дверей, слышалось не громче шуршания крыльев насекомого – и надо же, они додумались передавать его по радио! Достаточно раскрыть двери, и можно слушать подлинный прибой.

Но она не открывала дверь уже много часов, с тех пор как ей принесли на подносе обед. Шторы были задернуты весь день. В матовом сумраке комнаты она то смотрела телевизор, то валялась на кровати, курила, ела, глядела в потолок, разглядывала картину неизвестного ей Эдварда Хоппера, изображавшую то ли одиночество, то ли унылый трудноразличимый городской пейзаж.

Она была не в силах бесконечно находиться в этом иллюзорном мире. Ее терзал страх. Она старалась не слушать записанный на пленку шум, но он звучал еще заупокойное. Как ни старалась она подавить воображение, в звуке прибоя все больше чудилось чье-то угрожающее дыхание. Всякий раз, когда напряжение становилось невыносимым, она вставала с постели или со стула и, словно дикая кошка в клетке, принималась метаться по крошечной гостиной. Курила сигарету за сигаретой. Несмотря на работавший кондиционер, воздух был спертый, но у нее не было желания открыть дверь или окно. Снаружи было темно. С национальной автострады № 1 по шторам пробегал свет фар.

Накануне Мэллори бросил ее здесь. С тех пор он дважды справлялся по телефону. Презрительно поморщившись, Кэтрин затянулась сигаретой. Ей надоели его бесконечные просьбы потерпеть и успокаивающие банальности, вроде: "За вами приедут из Лондона и заберут отсюда... нет, мисс Обри, не могу точно сказать, когда".

Она кричала в трубку, чтобы он заткнулся, но это вряд ли помогало отвести душу. Мэллори, как он говорил, дорабатывал недостающие детали. Замерзла, стала энергично растирать руки; заметив, что лежит, скорчившись, подогнув голову, распрямилась. Шмыгнув носом, поднялась на ноги, затянулась и яростно раздавила сигарету в пепельнице, полной окурков, закрывавших изображение разбивавшегося о скалы прибоя и название местной достопримечательности – «Сиг Сур» Мэллори, по его словам, сообщил ее матери, что с ней все в порядке. Она хотела сообщить Шапиро, извиниться за то, что не на работе, но Мэллори решительно возразил, достаточно твердо, чтобы она засомневалась. Но завтра она должна будет позвонить Шапиро. Черт возьми, в конце концов речь идет о ее карьере. Она как-никак была вице-президентом по маркетингу, фирма в ней заинтересована.

Перед ней вновь возникло залитое кровью, поднятое кверху лицо Фрэнка. Сразу стало зябко. Скрестив руки на груди и больно вцепившись в плечи, она тяжело опустилась на край кровати. Когда очертания разбитого лица Фрэнка постепенно рассеялись, она надеялась на минутную передышку, но со уже подстерегал призрак Джона. Она молча покачивалась; по лицу, обжигая щеки, медленно катились слезы.

Кэт испытывала и чувство вины, но оно отнимало меньше сил, чем охватившее ее горе. Она плакала, пока не проглотила, рассердившись на себя, слезы. Пересилив себя, подошла к телевизору и яростно нажала на кнопку. Рисованный кот с разбегу ударился мордой в дверь, которую захлопнула у него перед носом мышка, Разбитое тело Джона. Музыка была невыносима. Кэт убавила громкость. На голову кота свалился камень. Она в ужасе смотрела, как кот, словно разбитая ваза, разлетается на куски. В следующее мгновение он был на ногах, живой и невредимый. А Джон остался лежать у шоссе.

Вновь в уши ударил шум прибоя. Пропало ощущение времени. Мультфильм кончился. На экране спортивные новости. Дрожа всем телом, она поднялась, снова подошла к телевизору и выключила его. Решительно. Сердито.

Сумасшедшие мысли Джона. Его навязчивые идеи. Его предположение о заговоре! Они разрушили их совместную жизнь, привели к ссоре, вклинились между ними и в конце концов убили его. Боже милостивый, его мысли не были сумасшедшими, его страхи были реальными!

Трясущимися пальцами она прикурила очередную сигарету. Обида не утихала. На левую руку упала, пронзив словно током, горячая слеза. Недоуменно глянув на нее вытерла руку о юбку. Мысли путались. Смерть Джона – убийство! – разнесла в клочья ее казавшуюся налаженной жизнь... О клянусь Богом, они за это заплатят!

Кэт поглядела в экран телевизора. В нем смутно отражалось почти неузнаваемое, искаженное яростью ее собственное лицо. Когда-то, всплыло в памяти, она была неуловимо похожа на фотомодель, на статных плечах гордо посаженная голова, чуть высокомерное выражение лица. Теперь ее настолько поразило отражение в экране, что она поспешила снова включить телевизор.

С экрана передававшего новости телевизора на нее смотрела она сама. Ее изображение было вырезано с какого-то снимка и увеличено настолько, что бледное лицо и белый воротничок пестрели крупным зерном. Ее лицо?.. Она прибавила звук.

– ...Отделение полиции Сан-Хосе сегодня вечером сообщило, что след привел их к озеру Беррьеса, в район, известный своими виноградниками. Кэтрин Обри, тридцати двух лет, – вице-президент по маркетингу компании "Шапиро электрикс" из Сан-Хосе. С мистером Шапиро сегодня не было возможности связаться. Отделение полиции подчеркнуло, что мисс Обри не...

Подскочив к телевизору, выключила его. Снова обхватила руками плечи. Прерывистое дыхание заглушало записанный на пленку шум прибоя. Ее ищет полиция... розыск по всему штату... лицо на экране телевизора.

9

Расстояния между островами

– Тони, ну конечно же, Патрика довели до озверения! Чего ты, черт возьми, еще хочешь от него?

Толстокожий Годвин так не к месту приставал со своими вопросами. Это выходило за все рамки... Вздыхая про себя, Обри глядел туда, где за усыпанным листвой парком и рядами бурых деревьев карабкался вверх город, исчезая в грязной осенней мгле. В голове было так же смутно, как и за окном. Он спал много, но урывками, и прилетел уставшим, раздражительным и плохо соображавшим. Позади звенела чайной посудой миссис Грей. Даже ее присутствие раздражало его... и вызвало чувство вины, как только он заметил, как она слегка волочит левую ногу – последнее неприятное напоминание о предназначавшейся ему бомбе, брошенной Бригиттой Винтербах. Слава Богу, миссис Грей повезло – осталась жива.

Повернувшись к Годвину, он провел рукой по остаткам волос и примирительно махнул ею в сторону собеседника.

– Извини, Тони... Я вполне разделяю твое беспокойство в отношении Патрика. Оно совпадает с моими... – Годвин с непроницаемым лицом угрюмо молчал. – Ради Бога, Тони, у меня не было другого выхода! Больше некого было послать, потому что я никому не мог доверять! – Обри пересек кабинет и, нахмурившись, наклонился над неподвижной массивной фигурой Годвина. – К тому же я не мог взять Патрика с собой. – Тяжело вздохнув, он опустился на диван. Жилет расстегнут, рукава небрежно подвернуты. Ему казалось, что он так же неопрятен, как Годвин, как разбросанные всюду отчеты, досье и распечатки, которые приволок с собой Годвин, утверждая, что все они имеют срочный и безотлагательный характер. – Нет, Тони, я никак не мог взять Патрика с собой. Повис он в Равалпинди, Харрел отобрал бы его у меня, как конфетки. Представляешь, Тони, они объявили его преступником. Часто ли тебе доводилось слышать такое, да еще при подобных обстоятельствах. Низкопоклонство Оррелла перед американцами выходит за всякие рамки! Я был связан по рукам и ногам. – Эти оправдания лишили его последних сил и он откинулся на диване, слушая, как стучит старое больное сердце.

Годвин кашлянул, но Обри не обращал на него внимания. Тот кашлянул еще раз, пробормотав:

– Бедняга.

– Это вопрос жизни и смерти для всех нас, – сказал Обри, глядя на розетку на потолке и собственное искаженное отражение в медной тарелке люстры Патрика, меня, Роз, даже тебя. Жилище Роз уже находилось под охраной.

– В каком состоянии он будет, когда вы кончите пользоваться его услугами... сэр?

Обри вцепился руками в диван, измяв чехол.

– Я не могу позволить себе роскошь делать досужие предположения, Тони. И давай на этом кончим, – предостерег он Годвина от дальнейших разговоров на эту тему. Чувство вины умеряло раздражение. Теперь у него не было времени на досужие размышления. Теперь он, как и обещал Хайду, целиком посвящал себя действию. Будет раскрывать, разоблачать, выслеживать. – Патрик должен постараться найти путь к собственному спасению. И спасти всех нас! – Ему надоело глядеть в потолок и на свое искаженное изображение, и он повернулся к Годвину. Это дело с ДПЛА... твое расследование убедило тебя или еще остаются сомнения?

Годвин бросил на него сердитый взгляд, потом утвердительно кивнул. Из-за спинки кресла, словно наручники, выглядывали рукоятки ожидавших его двух тяжелых металлических тростей.

– Как насчет остальных дел, сэр... их бы надо рас чистить?

– Тони... поздравляю с поимкой агента в Фарнборо. Представляю, сколько пришлось повозиться... Ладно поместите его на одном из наших объектов, а я обязательно найду время с ним поговорить. Понимаю, что нам надо воспользоваться этим успехом, особенно теперь. – Он скупо улыбнулся, но Годвин, кажется, был доволен. Потом обвел рукой разбросанные по зеленому сукну бумаги. Поставьте "геркулес" с экипажем, обслугой, и кто там еще понадобится, на надежной базе ВВС. Что касается протестов ЦРУ относительно наших небрежных действий, то я займусь ими сам. Нет, не беспокойся, Тони! Я уделю им достаточно внимания, не бойся... А теперь – ДПЛА.

– В этом случае... – То, что собирался сказать Годвин, отодвигало все другое на задний план. Обри с напряженным вниманием приготовился слушать.

– Да? Так что?

– Я твердо убежден, что ДПЛА разрабатывался и производился у нас, в Соединенном Королевстве. – Год вин покраснел, словно от большого усилия.

– Что? Я думал, что у вас не...

– Действительно, у нас нет. Поэтому так долго при шлось искать. Путем исключения. Ввел все данные, которые получил от Хайда. Вычеркивал израильтян, немцев, французов, бразильцев... потом американцев. Оставалась... – Годвин повел плечами и уставился на свои могучие руки. – ..."Рид электроникс". Кроме них некому.

– Рид... Дэвид Рид?

– Да, сэр. Хотя в данное время он всего лишь один из крупных держателей акций в...

– Министр торговли и промышленности правительства Ее Величества, ты понимаешь, Тони? Его компания? – Обри ловил взгляд Годвина, лишь бы найти в нем подтверждение. У него перехватило дыхание, в груди пустота, только внутри птицей трепыхалось сердце. Неудивительно, что Годвин оттягивал разговор, заведя речь о состоянии здоровья Хайда!

Годвин взял с подлокотника своего кресла пачку листков, исписанных его крупным небрежным почерком, и перебросил через стол Обри.

– Здесь в сжатом виде мои заключения, сэр. – Он покачал головой. – От этого не уйти.

– Но мы же не производим ДПЛА, Тони! Еще год назад министерство обороны единодушно высказалось против дистанционно пилотируемых летательных аппаратов и больше не возвращалось к этому вопросу.

Ничего не понимаю!

– Оно вместе с американцами частично финансировало проводившиеся здесь исследовательские работы у Рида высокая технология, электроника – по разработке нового поколения ДПЛА. Но расходы резко воз росли. Американцы потеряли интерес к делу, а у министерства обороны лопнуло терпение. Рид здорово прогорел. Это было чуть больше года назад.

– Я об этом не слыхал.

– Да и не могли. Рида спасли от разорения банки и кое-какие иностранные финансовые источники. Он выкарабкался – фирма весь год поглощала более мел кие компании. Но в тот момент это был настоящий удар. – Годвин скорчил гримасу. А эта чертова штука действовала как часы!

– Откуда тебе известно, Тони? – подозрительно глядя на собеседника, спросил Обри. – Нет, меня не интересуют твои личные друзья, – поправился он. – Но ведь проект был ликвидирован? – Годвин утвердительно кивнул. – Тогда не могло быть никаких ДПЛА.

– Только опытные образцы. Для испытаний. Когда поступил приказ об отмене производства, имелась дюжина таких образцов, и они испытывались. Извините, сэр, но они реально существовали. Действующие образцы. В натуральную величину.

Обри тяжело поднялся на ноги и подошел к окну Дэвид Рид, совсем недавно член парламента, совсем недавно поднявшийся до положения члена кабинета. Его компания? За голыми фактами явно больше скрывалось, чем обнаруживалось.

– Что стало с этими образцами, Тони?

– Не знаю... не могу найти концов. Вряд ли мне было дозволено задавать вопросы, не так ли, сэр?

Обри невольно улыбнулся.

– Думаю, что так, Тонн. – Он отвернулся от окна. – Но полагаю, что мне нужно. Ты это хотел сказать?

– Как в воду смотрели, – с явным облегчением улыбнулся Годвин.

– Кроме того, сегодня вечером я обедаю с ним в узком кругу, неплохо, а? Или ты об этом знал?

– Гвен мне сказала. Я просил ее посмотреть ваше расписание.

– Правильно сделала... да, отлично.

– Я ни в чем не обвиняю лично сэра Дэвида, сэр...

– Я это понимаю, Тони. Было бы нелепо.

Обри отвернулся к окну. Действительно нелепо. Но Годвин убежден, а он доверял Тони. Значит, компания Дэвида Рида дала возможность примерно полдюжине ДПЛА просто кануть в воду... и выплыть в любом уголке земного шара, попав в руки "саквояжников". Потрясение не было сильным, он больше думал о неприятностях. Подумал, что перед ним встанут глухие стены, что придется наступать на больные мозоли могущественным лицам, что перед ним захлопнутся многие двери. Что бы ни случилось, никто ни в чем не признается! Причастность Рида будут рассматривать не как корыстные действия, а как компрометирующую оплошность, – тем больше оснований для того, чтобы скрывать ее от посторонних глаз. От премьер-министра, Лонгмида и Оррелла можно было вполне ожидать незамедлительного выражения недоверия. Обри энергично потер подбородок.

Судя по информации Годвина, опасность для Кэтрин и Хайда, а возможно, и для него самого и Годвина, была еще больше, чем он предполагал. Что делать? С чего теперь начать? Все, чем он располагал, вернувшись из Пешавара, так это малоубедительные, основанные на предположениях утверждения. Все, что к этому он мог добавить, – это необходимость действовать безотлагательно, быстро и решительно.

– Ты убежден?

– Сэр?

Он повернулся к Годвину.

– Ты убежден, что эти ДПЛА изготовлены "Рид электроникс"?

Годвин энергично кивнул головой.

– Да, сэр, убежден.

– Полностью?

Полностью, сэр.

– Тогда ты выворачиваешь крупный камень, Тони, и я еще не знаю наверняка, что под ним. Несомненно, что-то такое, что больно ударит по мне! – Казалось, Годвин не знал, улыбаться ему или нет. – При нынешнем раскладе кто станет слушать то, что мы захотим донести до их ушей, м-м? – Обри, как бы сдаваясь, поднял руки. – Но люди эти не успокоятся, пока не избавятся по крайней мере от моей племянницы и Хайда. В этом я по-прежнему убежден, – вздохнул он. – Поэтому, Тони, я должен последовать твоему совету и сегодня вечером поговорить с Дэвидом. Придумывать что-нибудь уже поздно – опасность, грозящая Кэтрин и Хайду, слишком велика и реальна. – Он вернулся на диван и собрал бумаги, которые передал ему Годвин. – Пожалуй, надо получше подготовиться к вечеру, – пробормотал он.

– Сэр, – не успокаивался Годвин. – Насчет Патрика...

– Что еще?

– Знаете, пустили слух, что когда он дома, то большей частью ночует у этой красотки, что когда-то была манекенщицей... как ее? Словом, дает приют бездомным кошкам! Он что?..

– Хотите сказать, не всвоем уме? – Обри, зябко пожав плечами, возразил: – Лет десять назад я бы, несомненно, ответил утвердительно. Но теперь я не так уверен в отношении этих вещей... Итак, что-нибудь еще?

– Я лишь хочу сказать, сэр... о нем говорят, что у него не все дома. Иногда не знаешь, что от него ожидать.

– Я не знаю! – оборвал его Обри. – Мое дело – уберечь его от смерти – его и племянницу.

Нетерпеливо зазвонил телефон. Обри, радуясь, схватил трубку. Шелли.

– Да, Питер?

– У тебя не отвечал телефон, – нетерпеливо начал Шелли.

– Извини, Питер...

– Секретарь кабинета и Оррелл требуют, чтобы я при первой возможности устроил им встречу с тобой.

– Тогда не стоит волноваться – я их обоих увижу сегодня вечером на неофициальной встрече в клубе выпускников Оксфорда и Кембриджа! Все улаживается лучшим образом, не так ли?

Помолчав, Шелли мрачно заметил:

– Думаю, что подойдет. – Казалось, он не успокоится.

Обри нехотя спросил:

– Что-нибудь еще, Питер?

– Сообщение из Вашингтона... всего час назад. По всем пунктам объявлен розыск вашей племянницы. Полиция Сан-Хосе связывает ее со смертью Фраскати и Блейка. Никакого упоминания о сотруднике ЦРУ, которого она, видимо...

Дрожащим голосом Обри переспросил:

– Ты совершенно уверен, Питер?

– Да, сэр Кеннет. Что вы...

– Благодарю, Питер, я должен подумать... спасибо. – Выключив радиотелефон. Обри швырнул его на диван, обмякнув и дрожа всем телом. Трясущимися ладонями стал растирать похолодевшие щеки.

– Сэр?..

Он поглядел на Годвина, как на врага.

– С ней собираются расправиться, как где-нибудь в Южной Америке, Тони! Ее обвинили в двух убийствах... и теперь ее разыскивают! Боже мой, они хотят выкарабкаться из того затруднительного положения, в которое она может их поставить, и поскорее! – Он зашатался, словно от сердечного приступа, воскликнув: – Что мне делать, Тони? Боже, как мне ей помочь!

* * *

– Пушку, парень... пушку!

Крыши сотен автомашин и тысячи окоп аэропорта тускло отливали сталью. По ту сторону залива здания Окленда и Беркли словно выписаны жирным черным карандашом. Хайд дрожал от холода и возбуждения. Под мышкой газета с фотографией Кэтрин Обри. Он махал рукой перед лицом Мэллори, в сильных очках которого смутно отражались хромированные части соседних автомашин. Ночная синева, нереальная и опасная, как и туман, еще не разошлась.

– Давай сюда! – потребовал Хайд, щелкая пальцами. Сквозь очки было заметно, что Мэллори нервничает, растерян... и еще что-то, чему Хайд не доверял и не хотел упускать из виду.

Мэллори через широкое сиденье потянулся к "бардачку". Вылез из машины, сжимая в руке полиэтиленовый сверток. Хайд, выхватив сверток, левой рукой втолкнул его обратно в машину, прижав коленом барахтавшегося Мэллори, пока раздирал на части обвязанный эластичным шнуром сверток. Автоматический "браунинг". О бетон загремели две запасные обоймы.

– Какого черта?..

Хайд с легким щелчком вогнал в патронник первый патрон и прижал ствол позади правого уха Мэллори. Приглушенные протестующие и удивленные возгласы стихли. Хайд оглядел автомобиль, спрятавшийся среди сотен других. Несколько ранних пассажиров, вытянув шеи, выглядывали свои машины; тишину нарушил звонкий детский смех; девочка-подросток повисла на шее отца, тот в правой руке противовесом держал чемодан. Женщина шагала, считая ряды машин. Больше никого. Однако бегающие глаза Мэллори выдавали, что были и другие люди или скоро появятся. Засада.

– Где они?

Всю дорогу, пока они шли от площадки для встречающих через огромный зал, а затем вышли на непривычно прохладный предутренний воздух, Мэллори нес околесицу о такой-сякой племяннице Обри, расспрашивал, хорошо ли долетели, хвастался, какой он хороший парень, как здорово запрятал эту бабу где-то в Биг Суре или, черт возьми, в Кероуаке, жаловался, что теперь она в панике, полиция объявила ее розыск в связи с убийством и "глядите, вот сюда, ее лицо на первых полосах всех утренних газет, всех до единой".

– Где они?

Объемистая газета под мышкой требовала внимания. Харрел всерьез решил кончать игру. Проникавший сквозь легкий пиджак и рубашку холод пробирал до костей. Место незнакомое, одновременно и слишком открытое и многое скрывавшее. Голова до боли в шее, словно метроном, качалась из стороны в сторону – он непрерывно оглядывался то через правое, то через левое плечо. Возникавшие в тяжелом полусне во время полета через океан страхи понемногу исчезли. Хайд с удовлетворением почувствовал, как по коже пробежал нервный озноб – предвкушение действия. На смену самоанализу пришел жесткий расчет.

– Знаю, что ты их предупредил, Мэллори, не выкручивайся, – бесстрастно произнес он, поглаживая взмокшие волосы за ухом Мэллори. Проходя мимо киоска, он видел десятки книг и журналов с фотографиями чудес Калифорнии, сплошь чудес... пустыня, скала, море, горы, высотные здания; девицы с отменными грудями в горячих ваннах с бокалами вина в руках. Он попал в незнакомое место, о котором ни слова не говорилось в ориентировке; Харрел же был здесь у себя дома. Хайд медленно, осторожно огляделся. Автостоянка благоухала бензином. Он вздрогнул, услышав работающий мотор, – со стоянки выезжал мужчина с встречавшей его девочкой. Звеня ключами, хрустя гравием или стуча подошвами по бетону, хлопая дверцами, разъезжались и другие пассажиры. Светало, стекла в верхних этажах зданий аэровокзала позолотили первые лучи солнца. Посадочные огни приближающегося самолета поблекли в свете дня.

Он яростно перевернул Мэллори на спину, раздвинув ноги, пнул коленом в низ живота. "Браунинг" слегка уперся в грудь – туда, где расстегнулась рубашка и съехал в сторону галстук.

– Я знаю, что люди Харрела уведомлены. Так или иначе, тебе бы дали такой приказ, верно? – начал Хайд, нетерпеливо постукивая "браунингом" по груди Мэллори. Тот из-за сильных очков смотрел на него огромными, как у совы, глазами. Лоб побелел и взмок. – Ты, парень, должен был сделать это по приказу Оррелла или кого-нибудь по его поручению. – Грудь Мэллори вздымалась под рубашкой, как у раненого зверя. Даже то и дело отвлекаясь по сторонам, Хайд ощущал, что все существо этого человечка пронизывал страх. Пока ничего такого, только люди, спешащие попасть домой, никто не ищет. Но они обязательно должны быть здесь. – Ты должен был сделать это ради пенсии, спасения своей блестящей карьеры или просто чтобы не влипнуть самому. Итак, где они? – выдохнул он.

Мэллори яростно тряс головой, сцепив руки на затылке.

– Черт побери, выслушай наконец, что я скажу! – жалобно и в то же время зло воскликнул он, все еще тряся головой. – Послушай же, идиот несчастный!..

Хайд снял колено, но пистолет не убирал.

– Валяй. Но не тяни. Могу потерять терпение.

– Да, они кого-то ждут, но не тебя. Кого-то, кто должен помочь девке. Лично я им не говорил – сообщили прямо из Лондона. Я только получил шифровку, где мне приказано в случае необходимости оказывать содействие ЦРУ!.. – Он продолжал тяжело дышать, хотя Хайд на несколько дюймов[5] отодвинул пистолет и присел на корточки, размышляя. Не отводя пистолета, провел рукой по лицу.

– Валяй дальше.

– Слушай, я не знаю, известно ли в Лондоне, что прибудешь именно ты или просто кто-то от Обри. Но из ЦРУ позвонили туда, когда был объявлен розыск племянницы Обри. Из любезности, как мне сказали. Имя Блейка сыграло свою роль для Лондона, там сочли, что она замешана, и мне приказали ее выдать.

– И ты выдал?

Мэллори отрицательно покачал головой.

– Я уже перенес одно потрясение, Хайд. Эта женщина не убивала Блейка, она пришила одного из тех, кто его убил! Могу я теперь наконец встать?

Хайд встал, прислонившись к дверце. На него внезапно навалилась усталость. Харрел казался вездесущим. Было бы странно, если при его хитрости и осведомленности он не объявится поблизости.

– Почему же тогда их здесь нет?

– Условлено, что тебя встречу я... нет, погоди! – снова воскликнул Мэллори, выкарабкиваясь из машины и заправляя рубашку в брюки, когда Хайд снова угрожающе двинулся на него. Мэллори протестующе замахал руками. – Да послушай же! Я, черт побери, нанял тебе машину... вот ключи! – Он достал их из кармана пиджака и покрутил на пальце. Они сверкнули на свету. – Послушай, Хайд, ЦРУ убило Блейка... поэтому пусть они катятся на!..

– Ходили вместе в школу?

– Нет... мой брат знал его. Устраивает? – огрызнулся Мэллори, протирая очки. – Разумеется, мне на тебя наплевать, Хайд... – Он надел очки. Это, кажется, его успокоило. – Женщина нужна Обри, понимаешь? Шелли тоже хотел ее вывезти и поговорить с ней лично. Я знаю, почему янки хотят ее заполучить, Хайд. Они уже пытались убрать ее вместе с Блейком. – Рука теребила галстук, потом стала разглаживать рукава пиджака. – Они сожгли дом дотла, вместе с трупом Блейка! Слушай, я точно не знаю, как там было дело, но ее рассказ, пожалуй, убедительнее, чем история о том, что она прежде убила парня, с которым крутила любовь, а потом шлепнула Блейка, который ее охранял! Так что если ты считаешь, что я собираюсь отдать тебя им на съедение, тогда привет тебе, черт возьми!

К нему вернулось интеллигентское высокомерие.

Хайд сказал:

– Меня объявили вне закона. Так что можешь больше не утруждать себя...

– Слушай, Хайд, эта женщина – племянница Обри. Если я помогу ей выбраться, а ты будешь тому свидетелем, мне это пригодится... когда-нибудь в будущем. Кроме того, тебя, должно быть, прислал Обри, выходит, ты еще ходишь у кого-то в любимчиках. Я не вижу никакой прямой выгоды в том, чтобы выдать тебя или ее... – Он поправил очки. – Так что в этом дельце есть своя корысть.

– Когда вернешься в Лондон, от тебя будет разить духами "Шанель".

– Вполне возможно. Правда, как это ни смешно, я даже не пробовал к ней подъезжать. Но, думаю, я ее не выдал бы, если бы даже она не была чьей-то племянницей.

Хайд оглядел стоянку. На металлических частях и стеклах отражалось восходящее солнце. Он вздрогнул, снова осознав, до чего же открыто это место. Мэллори равнодушно, без интереса разглядывал его.

– Где машина, которую ты мне нанял?

Мэллори отдал ему ключи, потом пакет с документами прокатной фирмы. Показал рукой:

– Синий "ниссан", видишь?

– Вижу.

– Машина зарегистрирована на имя Карена Андерсона. Мотель называется "Дхарма Лодж". Я пометил его на карте. Она в перчаточном ящичке. О'кей?