Лестница лет

– Отказалась? – отозвалась Линда.

– Да. Послала меня обратно. Говорит, что мне придется справляться без нее. Она сказала, что, если я хочу, чтобы она меня простила, я сам должен ей привести этого мальчика.

«Если ты хочешь завоевать сердце принцессы», – подумала Делия, потому что у этого поручения был определенный сказочный оттенок. Ей было немного жаль Дрисколла, хотя он, похоже, вновь обрел хорошее расположение духа.

– Поэтому теперь дело за вами, миссис Гринстед, – сказал молодой человек почти бодро.

– За мной?!

– Не могли бы вы пойти со мной к Кортни, когда та вернется из школы?

– Но, Дрисколл, я...

– Я пойду! – завопила Тереза.

– Мы с Терезой пойдем, – вступила Мари-Клер. Казалось, что Дрисколл их не услышал. Он повернулся к Делии:

– Миссис Гринстед, вы не представляете, что я чувствую. У меня как будто камень на шее! Сперва думаешь, что это блажь, просто временная блажь, и начинаешь злиться, как черт, и думаешь, что если ты не обратишь на это внимания... но потом тебя начинает пробирать. Становится по-настоящему, можно сказать, грустно, но ты все еще бесишься, и к тому же это еще и надоедает, я имею в виду, настолько устаешь от этого, от того, что все повторяется снова и снова, устаешь даже от самого себя и думаешь: «Послушай, ты должен быть рад, что наконец-то от нее освободился. Она всегда тебя раздражала». А потом говоришь: «Если бы только она дала мне еще один шанс! Я хочу сказать, как так вышло, что все так плохо? Когда все это началось, а я даже не заметил?»

Сэм отложил ложку. Линда вдруг вздохнула. Делия смущенно заговорила:

– Ну, я... ну, почему бы мне действительно не пойти с тобой? Сомневаюсь, что смогу сильно помочь, но, разумеется, я постараюсь.

– О господи, спасибо, миссис Гринстед, – обрадовался Дрисколл.

– Хотя я не знаю, сработает ли это, – сказала ему Делия.

– Сработает. – Он поднялся. – Если занятия заканчиваются, скажем, в два сорок пять, в три часа, я заеду за вами в...

Делия имела в виду, что Сьюзи может отказаться выходить за него, даже если Дрисколл извинится. Но решила этого не говорить. Она даже не попрощалась, потому что, как раз когда он уходил, зазвонил телефон.

– Делия? – На этот раз это был Джоэл.

– Да. – Она оглянулась на свою семью. Все смотрели на нее – все, кроме Сэма, который, казалось, рассматривал стол.

– Где вы? – Вопрос был настолько нелогичным, что она не знала, как на него ответить.

«Где ты?» – спросил Сэм, когда она звонила ему несколько месяцев назад, и Делия подумала, хотел ли он тогда спросить о том же, о чем сейчас спрашивал Джоэл.

Затем Джоэл, как будто придя в себя, объяснил:

– Я вернулся домой, чтобы пообедать с Ноем, а он сказал, что вы до сих пор в Балтиморе. Я просто подумал, что мне стоит узнать, все ли в порядке.

– О да. Все хорошо, – пробормотала Делия.

Она хотела, чтобы остальные снова начали разговаривать, но они молчали.

– Но вы ведь собираетесь вернуться, правда? – спросил Джоэл. – Я хочу сказать, после всего? Потому что я увидел в шкафу... я не шпионил, просто заглянул к вам в шкаф, так сказать, и заметил, что вы забрали всю одежду.

– Правда? – удивилась она.

– Я подумал, что вы, может быть, навсегда уехали.

– О нет, просто здесь все займет больше времени, чем я предполагала. – Делия не знала, что и сказать.

Сэм поднялся и вышел из комнаты. Сверху Сьюзи закричала:

– Мам? Мам?

– Это – не риелтор! – ответила Делия. Джоэл не понял:

–Что?

– Извините, Джоэл, мне пора. Еще увидимся. – Она повесила трубку.

– Ну, разве ты не популярна, – торжественно провозгласила Линда.

Поднявшись наверх, Делия поняла, что действительно забрала все свои вещи. Ну, на самом деле не все. Если бы Джоэл посмотрел в ящиках бюро, он бы это понял. Но что до осенних нарядов, то она взяла почти все, словно собиралась на несколько дней. Делия представила, как Джоэл стоит перед шкафом, как морщит широкий лоб, глядя на пустые вешалки.

Потом она прошла по коридору к комнате Сэма. Здесь оставалось много ее вещей! Как странно: когда Делия думала, что надеть на свадьбу, то не вспомнила о своем старом гардеробе! Или, может быть, не было в этом ничего странного, там были одни рюши, да оборки, да дурацкие украшения и пастельные тона, которые подходят разве что медсестрам. Она отвернулась, подошла к бюро и обнаружила в верхнем ящике потрепанный голубой бант для волос, шпильки, скрепки, все было засыпано тальком. Солнцезащитные очки без одного стекла. Купон на покупку крема для рук за пятьдесят пять центов. Порванная фотография модели в черном прозрачном коротеньком платье. Делия не могла даже подумать о том, чтобы надеть такое, поэтому некоторое время смотрела на фотографию, пока не вспомнила, что ее внимание привлекла модель, а не платье. Эта девушка выглядела болезненно, и у нее была та же дерзкая стрижка, что у Розмари Блай-Брайс.

На лестнице послышались шаги, и она воровато закрыла ящик, как будто в чем-то провинилась, затем обернулась и увидела, что на пороге стоит Сэм.

– О! – начала она, а он заговорил:

– Я просто... Оба замолчали.

– Я думала, ты осматриваешь пациентов, – сказала она.

– Нет, я на сегодня закончил.

Муж засунул руки в карманы брюк. Должна ли она уйти? Но он закрывал проход, получилось бы неловко.

– Я сейчас работаю в основном по утрам. У меня теперь не так много пациентов. Похоже, что большинство из них умерли от старости. Миссис Харпер, миссис Аллингем.

– Миссис Аллингем умерла?

– С ней случился удар.

– О господи, мне будет ее не хватать.

Со стороны Сэма было очень мило не напоминать, что последний раз она видела миссис Аллингем шестнадцать месяцев назад.

Его постель была застелена, но, как и большинство мужчин, он не понимал идеи подтыкания покрывала под подушки. Делия решила это исправить, просто для того, чтобы занять себя. Она перевернула покрывало и взбила подушки.

Я думаю, ты считаешь, что я уничтожил практику твоего отца, – сказал Сэм.

Что?

– Из-за меня осталась лишь тень его былой славы, разве ты так не думаешь?

– В том, что люди умирают от старости, нет твоей вины, – удивилась Делия.

– Зато в том, что не появляются новые, есть, – сказал он. – Мне, очевидно, не хватает заботливости в обхождении, которая была у твоего отца. Я говорю людям, что у них старое доброе несварение желудка, и не называю это диспепсией. Я никогда не умел баловать пациентов и льстить им.

Делия почувствовала обычное подступающее раздражение. «Я думаю, слово „диспепсия» с трудом можно назвать лестным, – могла бы возразить она. – И я не понимаю, почему каждый раз, когда ты вспоминаешь о моем отце, нужно говорить о нем таким горьким, колючим тоном». Делия подошла к другому краю кровати.

Но затем Сэм спросил:

– Что у тебя с лодыжкой?

– С лодыжкой?

– Похоже, ты слегка прихрамываешь.

– А, это пару месяцев назад случилось. Сейчас уже почти зажило.

– Присядь на минутку.

Она пристроилась на край кровати, а он подошел, встал на колени и снял ее туфлю. Его пальцы прикасались к ступне уверенно, внимательно, и он сразу же обнаружил место растяжения.

Самым мягким голосом она сказала ему:

– Твои пациенты никогда не возражали, что я знала об их проблемах. Они называли тебя святым.

– Больше не называют. – Он смотрел в окно, пока его пальцы исследовали ушиб, будто он ожидал что-то от нее услышать, а не разглядеть хорошенько. – Миссис Максвелл позвонила однажды, жалуясь на желудок, а я ей сказал: «Если я стану об этом думать, миссис Максвелл, то смогу и у себя найти несколько симптомов. У меня болят глаза, голова и колено». Что ее, разумеется, обидело. Похоже, я утратил терпимость. Или, может, у меня ее никогда и не было. Может, я недостаточно великодушен. Во мне мало, так сказать, веселости.

Само слово в применении к Сэму заставило Делию улыбнуться, но муж ничего не заметил.

– Так больно? А так? – спросил он.

– Немного.

Делия думала о том, как Джоэл так же держал ее ногу. Но оглядываясь назад, понимала, что его прикосновение было таким чужим, таким отстраненным, почти нереальным.

– Наверное, поэтому я на тебе и женился, – говорил Сэм. Она, что, что-то пропустила? – Ты была очень веселой, когда мы впервые встретились. Или более легкой в общении. Теперь я понимаю, что выбрал тебя совершенно не за то, за что нужно было выбирать.

Она слегка отстранилась.

– Ты сидела на кушетке, рядом со своими сестрами. Элиза молилась на морские водоросли и перечисляла токсичные дозы витаминов, Линда без конца вставляла французские словечки. А ты была такой робкой и милой, и скромной, и улыбалась, глядя на свой стакан с шерри. У тебя как будто не было острых углов. Я мог бы с тобой справиться, подумал я, и никогда не переставал себя спрашивать, почему я так подумал. – Он отпустил ее ногу и присел на корточки. – Встань, пожалуйста.

Делия встала.

– Думаю, что у тебя небольшой отек. – Он прищурил глаза. – Похоже, что ты порвала сухожилие. А они очень долго срастаются. Как это вышло?

Скромно и без острых углов, подумала Делия, но промолчала. Муж все равно продолжал развивать свою мысль.

– Когда ты ушла, – говорил он, – полицейские сперва относились к нам с симпатией. Но когда стало понятно, что ты ушла по доброй воле, я заметил, что они стали сомневаться. Ну, их нельзя за это винить. Я и сам гадал. Когда Элиза вернулась, повидав тебя, я спрашивал: «Это из-за меня? Я имею к этому какое-то отношение?» Может быть, я не так выразился по поводу твоего друга. Или слишком много ныл по поводу солнечного удара, или ты не могла больше видеть, что у меня седые волосы на груди. Или дело в ангине, я знаю, что вся эта возня с ангиной сделалась невыносимой.

– Что? – изумилась Делия. – Ну, это-то совершенно неверно!

– Нет-нет, я правда перегнул палку. Я проверял пульс каждые две минуты. Это все из-за того, что я думал, что меня хватит удар, как моего отца. – Он поднялся, аккуратно отряхнув колени, хотя они вовсе не были в пыли. – Но Элиза сказала, что это совершенно ни при чем. Она объяснила, что у тебя стресс, хотя я до сих пор не совсем понимаю, что она имела в виду.

И я не совсем понимаю, о каком стрессе ты говоришь. Делия теперь пожалела, что порвала то письмо. Может быть, его тон был менее холодным, чем ей тогда показалось? Она вспомнила его зачеркивания и то, как Сэм забывал запятые, как будто главным было не останавливаться до последнего предложения. Которое потом зачеркнул с такой тщательностью, что вообще невозможно было прочесть.

Телефон на прикроватной тумбочке зазвонил, но ни один из них не снял трубку, и он смолк.

– Дело в том, – сказал он, – что, когда начинаешь спрашивать себя, было ли это не так, было ли то не эдак, понимаешь, что все было не так. Что ты всю свою чертову жизнь все делал не так. Но теперь, когда я приближаюсь к концу, мне кажется, что все происходит слишком быстро. И я уже не могу остановиться и все изменить. Я как будто несусь к краю.

– Мам? – позвала Сьюзи.

– Это как шоу Джеки Глисона по телевизору, – продолжал Сэм. – То, которое начинается с картинки, где камера делает быстрый наезд на гавань по направлению к линии горизонта. Это в Майами? В Манхэттене? Такое долгое скольжение над блестящей водой: я именно так представляю себе смерть. Без тормозов! Без коробки передач! Без возможности повернуть!

– Мам, к телефону!

Делия не сводила глаз с лица Сэма, но тот сказал:

– Тебе лучше взять трубку. Она все равно не шевельнулась.

– Тебя к телефону, Делия.

Через мгновение она сняла трубку.

– Алло?

– Делия?

– А, Ной.

Сэм опустил плечи и повернулся к окну.

– Ты что, еще не выехала? – требовательно заговорил Ной.

– Нет, – ответила она, глядя на Сэма. Он прижимался лбом к стеклу, глядя во двор. – Я до вечера не буду знать, какие у меня планы.

– Но вечер уже наступил, и мне одиноко!

Болезнь, похоже, снова сделала Ноя ребенком с открытым лицом, таким, каким он был, когда они познакомились.

– Обо мне некому позаботиться! Дедушка приезжал, но не остался, и у меня закончились капли от кашля.

– Ну, там есть еще одна коробка... твой дедушка? Приезжал в Бэй-Бороу?

– Ага, и пробыл здесь одну секунду.

– Чего он хотел?

– Он просто проезжал мимо. Я сказал ему, что заболел, но ему все равно. Папа утверждает, что у меня даже нет озноба, а мама не сможет приехать, пока работу не закончит, и еще телевизор сломался.

– Тогда почитай книгу, – посоветовала Делия. – Я скоро буду дома. Либо сегодня вечером, либо завтра, передай это своему отцу, слышишь?

Когда она прощалась, мальчик принялся театрально подвывать.

– Извини, – обратилась она к Сэму– Это просто... Однако муж буркнул:

– Ну, очевидно, у тебя есть свои дела, – и направился к двери.

– Сэм? – позвала она. – Это просто маленький мальчик, о котором я забочусь.

– Я так и понял. – Он поджал губы.

– Он простудился.

– И тебе нужно возвращаться «домой» к нему. Сэм говорил тем холодным, непроницаемым и твердым тоном, от которого она всегда съеживалась, но Делия заставила себя спокойно сказать:

– Ну, уж так вышло, что я там живу.

– Я, может быть, не совершенен, Делия, но я по крайней мере не обманываю себя, – произнес Сэм.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я не пытаюсь повернуть время вспять. – Он подбирал слова. – И не бросаю своих детей, как только с ними становится трудно, и не начинаю подыскивать себе вместо них нового маленького ребенка, с которым легко.

Делия уставилась на него.

– Ох уж эти твои умозрительные теории! – вспылила она. – Да что ты об этом знаешь? Может, с ним вовсе не легко? Может, с ним так же сложно?

– В этом случае ты всегда можешь бросить и его.

– Я его не бросала! – закричала она. – Я просто приехала к Сьюзи на свадьбу и потом уеду обратно, причем, заметь, я не слишком тороплюсь. И я не собиралась его бросать!

Сэм бесстрастно ее разглядывал.

– А разве я говорил, что собиралась? – сухо проговорил он. И, пока Делия подыскивала слова, вышел из комнаты.

Одним из недостатков Делии было то, что когда она злилась, то делалась плаксивой и от этого злилась еще больше. Поэтому она гремела на кухне тарелками, пока мыла их, и старалась справиться со слезами, а Линда старалась ее успокоить.

– Ну, ну, – говорила она. – Мы тебя любим, Ди. Твои родственники тебя любят. Осторожно, это последняя бабушкина супница. Мы за тебя постоим.

– Я в порядке, – нетерпеливо бросила Делия, вытирая глаза ладонью. Она намочила губку. Та пахла какой-то гнилью, как будто ее оставили в комоде, не высушив.

– Тебе нельзя идти у него на поводу, – сказала Линда. – Нужно дать отпор! Пусть он собирает вещи. Это – наш дом, а не Сэма. Это ты должна здесь жить.

Делия рассмеялась:

– Правда? На какие деньги? Если бы не Сэм, мы бы давно потеряли этот дом. Кто, по-твоему, платит налог на недвижимость? И коммунальные платежи, и расходы на ремонт?

– Ну, если выкорчевывание всех кустов – это ремонт... – фыркнула Линда. – Я называю это дурью! И ты знала, что он собирается покрасить ставни в красный цвет?

– Красный?

– Да, в красный, так он сказал. Хотя Элиза говорит, что он в последнее время не спешит с воплощением своих планов. Но ты только подумай об этом! С красными ставнями дом будет выглядеть как старик с крашеными волосами. И заметь, что он начал это делать после сердечного приступа.

– После того, как у него начались боли в груди, – механически поправила Делия.

Вошла Сьюзи в джинсах и пуловере Кэролла.

– Когда обед? – спросила она Делию.

– Обед! Ну...

– Золотоискатель, вот он кто, – заявила Линда. – Он положил на тебя глаз, как только папа его нанял.

– Кто? – поинтересовалась Сьюзи.

– Сэм Гринстед, кто же еще? Он решил жениться на твоей маме еще до того, как увидел ее.

– Правда?

– Ой, Линда, – возразила Делия. – Если быть честной, то я тоже собиралась выйти за него. Я сидела за столом и только и ждала, что кто-нибудь придет и спасет меня.

– От чего спасет? – опешила Сьюзи. Делия не ответила.

– Посмотри на нашу бабушку, – сказала она Линде. – Она вышла за Исайю, только чтобы избежать ТБ. Это как если бы честный сын плотника женился на принцессе ради ее королевства!

– Какой ТБ? – Сьюзи выглядела совсем огорошенной. – Какой плотник? О чем вы говорите?

Линда подошла к Сьюзи и деловито, уверенно обняла ее за плечи, отчего Делия почувствовала себя брошенной:

– Если бы у твоей мамы была бы хотя бы половина твоего здравого смысла, она выгнала бы Сэма, нашла бы нормальную работу и переехала назад в Балтимор.

– У меня уже есть работа, —отрезала Делия. – У меня своя жизнь.

И ей показалось, что Бэй-Бороу проплыл мимо, как крохотный, призрачный, голубой мыльный пузырь. Он был так далеко, что Делия подумала, не выдумала ли она его вообще.

– Я вот на что надеюсь, – говорил Делии Дрисколл, – что, когда Кортни услышит, что ей кто-то звонил, она тут же поймет, что это тот парень, которому она дала свой телефон. Я хочу сказать, он же звонил вам три раза. Значит, взял номер не из телефонного справочника, а неправильно записал. Как вы думаете?

– Ну, такое возможно.

На самом деле Делия считала, что это очень вероятно, но у нее не было сил сказать ему это, потому что последние сорок пять минут они ждали на холоде. Время от времени Делия бросала тоскливый взгляд в сторону белого блочного дома Кортни, но они уже звонили в дверь, и никто не открыл.

– Дрисколл, – сказала она, – а ты не думал, что у Кортни могут быть спортивные занятия после школы? Я хочу сказать, что Сьюзи иногда приходила из школы затемно.

– Значит, мы будем тут стоять, пока не стемнеет, – ответил молодой человек.

Мимо проходили другие учащиеся – мальчики из школы Гилмана в рубашках и галстуках, девочки-подростки в форме цвета морской волны из «Брин Мора» и в голубой форме из Общественной школы Роланд-Парка.

– Нам надо было сделать плакат, – пошутила Делия, – как когда встречают кого-то в аэропорту.

Дрисколл нахмурился.

– А ты не мог взять Пирс вместо меня? – спросила Делия.

– Кто такая Пирс?

– Господи боже, твоя сестра!

– Вы хотите сказать, Спенс?

– Спенс. Извини. – Она рассмеялась. Молодой человек еще больше нахмурился:

– Спенс на работе. К тому же вряд ли она поехала бы. Она считает, что мне не стоит жениться.

– Правда?!

– Ну а почему вас это так удивляет? – спросил он. – Вы – не единственная, кто против.

– Я говорила, что я против?

– Вы ведете себя так, как будто против. Еле плететесь, жалеете, что я не взял с собой кого-то другого.

– Мне просто холодно, вот и все, – поежилась Делия.

– К вашему сведению, вся моя семья считает, что мне лучше жить одному.

Делия почувствовала, как будто ее ударили ножом в спину. «Ну, спасибо!»

– О, Сьюзи им нравится, – продолжал Дрисколл. – Но знаете... Моя мама всегда спрашивает, зачем нужно связываться с этими Гринстедами.

– А что у Гринстедов не так?

– Ну... – Он проводил глазами группу школьниц. – Вы должны признать, что вы все... все делаете иначе. Ни с кем не общаетесь, ни в чем не принимаете участия, живете сами по себе, а потом еще делаете вид, что это в порядке вещей. Вы изображаете, что все в порядке, вы очень закрытые и ровные и притворяетесь, что все лучше, чем есть на самом деле, вы избегаете объяснений.

Делия перевела дух. Парень мог бы назвать гораздо более серьезные недостатки, хотя сама она и не смогла бы сказать, какие именно.

– Ну, это мне кажется хорошими качествами, а не плохими, – покачала она головой.

– Вот видите! – воскликнул Дрисколл. – Как раз об этом я и говорю!

– Кто бы говорил! – съязвила Делия. – Я это слышу от человека, чью свадьбу отменили, а он на нее все равно явился. Разве это не означает притворяться, что все лучше, чем есть на самом деле?

– По крайней мере я не притворялся, что я всего лишь гость, – сказал ей Дрисколл. – Я не приехал в последнюю минуту, как будто невеста была мне просто знакомой.

– Я бы приехала раньше! Но меня никто не пригласил!

– Вот видите! – Он ухмыльнулся.

– Что ты хочешь этим сказать?

К тротуару подъехала машина с затемненными стеклами. Из нее вышла девочка со стопкой книг. «Спасибо!» – сказала она водителю, машина просигналила и отъехала.

Девочка медлила у прохода. Делия почему-то так и думала, что Кортни – блондинка. Она была высокой, стройной, с золотистой кожей. Ее одежда выглядела очаровательно небрежной – блейзер сшит на заказ, но гольфы сминались гармошкой.

– Да? – спросила она.

– Меня зовут Дрисколл Эйвери, – сказал Дрисколл. – И я думаю, что пару дней назад я ответил на телефонный звонок, который предназначался тебе.

Кортни склонила голову. Ее короткие волосы, подстриженные «под пажа», красиво легли на одну сторону.

– Звонил какой-то парень, он ошибся номером – начал объяснять Дрисколл, – и теперь моя невеста злится на меня, потому что я был, наверное, несколько... м-м-м... груб. Поэтому я должен тебя спросить, не знаешь ли ты, кто это мог звонить.

Кортни посмотрела на Делию.

– Я мама его невесты. – При слове «невеста» Делии представлялась какая-то старая шляпа, а вовсе не Сьюзи. Затем Делия почувствовала, что у нее тупое выражение лица, глаза широко раскрыты, как у того, кто врет. И сказала: – Клянусь, Дрисколл говорит правду. Звонил какой-то мальчик, спрашивал Кортни, а Дрисколл сказал, что ты не хочешь с ним разговаривать.

– Ты так сказал? – обратилась она к Дрисколлу. Улыбка исчезла с ее лица. – А если это был кто-то, кого я мечтаю услышать?

– Кого, например? – спросил Дрисколл. – Я хочу сказать, есть такой человек?

– Майкл Гартер.

– Ты давала ему свой номер?

– Нет, но он есть в телефонной книге.

– Думаешь, это он тебе звонил?

– Ну, может быть. Он мог. Да, точно! – Казалось, что эта мысль ей приятна. – Через пару недель будут танцы, – обратилась она к Делии.

Делия сказала:

– Но ты ведь не давала ему свой номер.

– Ну, нет.

– А мы думали, что это мог быть кто-то, кому ты его говорила.

– Нет, но ведь будет большой бал. А Майкла Гартера я знаю. Он – почти самый сильный мальчик в своей школе.

– Но... – начала Делия, однако Дрисколл тут же подхватился:

– Ну, отлично! Нам пора!

– Но ты кому-нибудь давала номер? – договорила Делия.

– О господи, парни всегда хотят узнать мой номер. Понимаете? И я его даю, но просто из вежливости. Я на самом деле никогда не стала бы с ними встречаться.

– А ты дала бы им неправильный номер? – настаивала Делия.

– Ну конечно, если они меня совершенно не интересуют.

– Скажем, ты бы просто поменяла местами пару цифр.

– Могла.

– А ты в последнее время такого не делала?

– Ну, может быть, я дала неправильный номер этому парню из Христианского Братства.

– А как его зовут?

– Но я думаю, что скорее всего это был Майкл Гартер, – сказала Кортни.

– Все-таки как зовут этого мальчика из Христианского Братства?

– Пол Кейтс. Но он придурок. Вы бы поняли, почему я так говорю, если бы видели его.

– Я готов поставить что угодно, что это был Майкл Гартер, – успокаивающе проговорил Дрисколл.

Кортни посмотрела на него с признательностью.

– Ну, так или иначе, – вздохнула Делия, – скажи Дрисколлу все, что ты о них знаешь, чтобы он мог узнать, кто это был.

– Я могла бы пойти с вами, – сказала Кортни, – и показать вам, где Майкл Гартер играет в футбол.

Даже тот, у кого половина мозга удалена, сперва подумал бы о Поле Кейтсе. Надеясь убедить в этом Дрисколла, Делия скосила глаза в его сторону.

– А? – начал он и потом спросил: – А Пол Кейтс... м-мм... тоже играет в футбол?

– Вы серьезно? – Кортни округлила глаза. – Пол Кейтс? Играет в футбол?

Делия решила уйти и повесила сумку себе на плечо.

– Хорошей охоты, – пожелала она Дрисколлу.

– Что, разве вы не пойдете с нами?

– Лучше вы сами.

Парень открыл рот, чтобы возразить, но Кортни уже сказала:

– Было приятно с вами познакомиться! Делия помахала им рукой и ушла.

Она рада была побыть наедине с собой. «Неужели семейная жизнь всегда такая суматошная? Как я с ума не сошла от всего этого?» Но потом вспомнила, что, по мнению Сэма, как раз это с ней и произошло.

Проходя по Роланд-авеню, Делия миновала туристическое агентство, банк «Меркантайл», супермаркет «Эдди». Она старалась не смотреть на других прохожих на случай, если они могли оказаться знакомыми. Что если ее спросят, где она пропадала столько месяцев и что собирается делать дальше? И что если (эта мысль тоже пришла в голову) она встретила бы Эдриана Блай-Брайса?

Забавно было то, что Делия уже не могла представить, как Эдриан выглядит, сколько ни пыталась.

– Делия, – прошептала Линда, встречая ее у парадной двери, – тебя ждут.

– Правда? – Делия почувствовала, что краснеет, но Линда добавила:

– Пожилой джентльмен. По имени Нат. Ты его знаешь?

– А. – Делия прошла за Линдой на кухню через столовую.

Нат сидел за столом со Сьюзи и близняшками, но поднялся, когда женщины вошли.

– А вот и она! – сказал он.

За пределами Сениор-Сити он выглядел старше. Его волосы были настолько белыми, что почти светились, и мужчина тяжело опирался на трость. Должно быть, сегодня его одолевали приступы ревматизма. Делия воскликнула:

– Нат? Что случилось?

– О, все в порядке. Привет, моя дорогая. – Старик вежливо поцеловал ее в щеку, от его бороды было щекотно. – Я просто тут ездил по округе. И подумал, что могу тебя подбросить назад.

– Ездили по Балтимору?

– Ну да, туда-сюда.

Это было странно, но Делия не стала об этом говорить.

– Очень мило с вашей стороны, но я пока не знаю, когда уеду – Она оглянулась на Сьюзи, которая смотрела на нее поверх кофейной кружки. – Дрисколл по-прежнему старается уладить вопрос с телефонным звонком, – сообщила она дочери.

Близняшки ущипнули друг дружку. Нат сказал:

– О, а я все об этом уже знаю. Твоя сестра ввела меня в курс дела. Ну и как оно продвигается? Вам уже удалось найти этого несчастного?

– Ну, нам удалось несколько сузить круг поисков, – ответила Делия. – Нат, дома что-то не так?

– Не так? Почему ты меня об этом спрашиваешь? – удивился старик. – Что, теперь человек не может поехать покататься на машине?

Линда поставила перед ним кружку с кофе, и он опустился обратно на стул.

– Спасибо, моя дорогая. – Он отставил трость в сторону. Та стояла на четырех маленьких подпорках, как будто была самостоятельным разумным существом.

– Сливок? – спросила его Линда. – Сахару?

– Нет, спасибо, просто черный кофе. – Он обратился к Делии: – Ты никогда не говорила, что у тебя есть сестра. И такая очаровательная дочь! И две божественные племянницы!

В его энтузиазме было что-то лихорадочное, но, похоже, кроме нее никто этого не замечал.

– У нее не только дочь есть, – сказала Мари-Клер. – У нее еще два мальчика.

– Два мальчика! – восхищенно произнес Нат. – И где она их прячет?

– Ну, Кэролл прячется наверху, потому что поссорился с отцом. А Рамсэй живет со своей прилипчивой подружкой, мы даже адреса их не знаем.

Нат бросил вопросительный взгляд в сторону Делии.

– Да, – ответила она рассмеявшись. – Боюсь, вам придется извинить нас. Здесь никто ни с кем не разговаривает.

– Похоже, что со мной разговаривают, – резонно заметил Нат.

– О, разговаривают, но... – Делия сдалась и пошла налить себе немного кофе.

Нат снова принялся расспрашивать близняшек:

– А вы все живете в этом большом доме? Все, кроме Рамсэя и его прилипчивой подружки?

– О нет, здесь никто из нас не живет! Только дядя Сэм.

– Дядя Сэм! Это – государственная собственность?

Близняшки расхохотались, Тереза сказала:

– Глупый! Дядя Сэм – это муж тети Делии. Делия почувствовала на себе взгляд Ната, но не обернулась, а девочки перешли к обсуждению Элизы.

– Она сжигает в маленьких котелках растения, – объясняла Нату Мари-Клер. – У нее есть бутылка, на которой написано «Долготерпение», и она из нее нюхает, когда ей все надоедает.

– Интересно, где можно такую взять, – задумчиво произнес Нат.

Делия подошла к ящику со столовыми приборами, чтобы взять чайную ложку, и увидела, что над ним уже склонилась, поджидая ее и скрестив обутые в кроссовки ноги, Сьюзи. Ее беззаботный вид ни на секунду не обманул Делию.

Так, – начала дочь, – похоже, Дрисколлу удалось встретиться с Кортни.

Да.

– И вы узнали, кто этот мальчик.

– Ну, Кортни предложила пару вариантов.

– Так, значит, Дрисколл, наверное, пошел поговорить с ними.

– Он работает над этим, – ответила Делия. Затем потянулась к ящику, и Сьюзи мгновенно оказалась на другой его стороне.

– Похоже, что ты была бы не прочь пойти с ним, – сказала девушка.

– Но ты же видишь, что я здесь, – отрезала Делия. Она думала, что Сьюзи волнуется из-за Дрисколла, и в этом случае им, разумеется, следовало пожениться. Какой легковерной надо быть, чтобы принять их разрыв всерьез! И какой же мудрой, и взрослой, и практичной была Сьюзи по сравнению с ней! Делия одарила ее светящейся улыбкой. Сьюзи недоверчиво разглядывала мать.