Жизнь собачья и кошачья. Повести и рассказы

В каких-то сорока метрах от меня стоял Черный! «По кабану — мелкой дробью?! Какой дурак…» — мелькнула у меня мысль, и я, ни на что не надеясь, рванул из патронташа два крайних патрона с жакановскими пулями. Но озверевший кабан уже ринулся на меня. «Все!» — понял я, второпях выбрасывая из стволов патроны с утиным зарядом прямо в воду. Всем существом своим я чувствовал, что перезарядить и выстрелить не успею, что сейчас, сию секунду наступит развязка и я упаду, обливаясь кровью, а потом Юрка… Вот сейчас…
      Вдруг из-под моих ног с истерическим визгом выскочил Налет и кинулся навстречу зверю. Кабан мотнул головой, словно отгоняя комара, но Налет ужом проскользнул у него под брюхом и вцепился зубами за хвост.
      Черный затормозил в каких-то пяти метрах от меня и, проехав по грязи четырьмя копытами, злобно сверкая маленькими глазками, неуклюже повернулся всем своим многопудовым туловищем, стараясь достать клыками наглеца. Этого мгновенья хватило мне с избытком. Щелкнул затвор, мушка нащупала изуродованное ухо, опустилась чуть ниже… Грохот дуплета на миг оглушил меня. Кабан как-то странно сунулся вперед мордой и рухнул на бок. Короткие сильные ноги рвали грязь, но глаза уже гасли, покрываясь матовой пленкой смерти.
      Налет остервенело бросался на поверженного врага. На спине нашего спасителя кровоточила глубокая рана. Еле оторвав разъяренного щенка от кабана, я подхватил его на руки и, целуя в оскаленную, рычащую морду, заторопился к недалекой ферме, где всегда имеются медикаменты. Я теперь любил Налета сильно, навсегда!
      Юрка шел сзади и молчал. Я не заподозрил его в трусости. Нет! Не случись Налета, кабан смял бы меня, а затем и Юрку. Он наверняка не успел бы достать жаканы. И все же от торжества я не удержался. Поглаживая Налета, обратился вроде бы, как к нему:
      — Потерпи, тигра ты моя полосатая… — и ласково добавил: — Дальневосточная…

КАК ВОСПИТАТЬ ХОЗЯЙКУ
(Практическое руководство для молодой собаки)

      Зовут меня Пантелеймоном. Отчество — Шарикович. Фамилии нет. У собак не бывает фамилий. А если иногда и называют, то по фамилии хозяйки или хозяина. Родился я здесь, в этом городе, в позапрошлом году и потому считаюсь вполне взрослой собакой.
      Пол? Кобель. Мужской, значит.
      Происхождение? Дворянское. Самое что ни на есть чистое. Мать моя была дворняжкой, и ее мать, и той матери мать… По отцовской линии тоже все в порядке, все родственники — дворняжки.
      Род занятий? Воспитываю хозяйку, и, как мне кажется, небезуспешно. Должен сказать, что это очень хлопотно и сложно. К тому же никаких методических указаний, никаких семинаров и курсов… И тем не менее приходится нести свой тяжкий крест… Девчонки вообще плохо поддаются дрессировке.
      Наглядный пример, моя хозяйка. Ей уже двенадцать лет, она страшно запущена. Очевидно, до меня ею никто не занимался, поразительная безответственность и легкомыслие. Такое бывает только у людей. Трудный ребенок! Нет-нет, не подумайте, что я жалуюсь или кляузничаю. У меня и в мыслях такого нет. Наоборот, мы очень дружны и много работаем над недостатками. Минуточку, кажется, хозяйка проснулась. Да, ее голос! Слышите?
      — Понтик! Понтик! Ко мне!
      «Понтик» — это меня. Она думает, что мне так нравится. И я ее никак не могу переубедить. Но, не все сразу. А вот команду: «Ко мне!» хозяйка усвоила уже хорошо. Видите, если я не иду, она сама идет ко мне! И повторять не приходится.
      Итак, следите за моей методикой! В первую очередь нужно заняться утренней гимнастикой. У девочки слабое здоровье, и ей полезны физические упражнения. Наблюдайте, записывать ничего не надо. Внимание!
      — Понтик, Понтик, ты почему не идешь ко мне? Я тебя зову, зову… Дай-ка я тебя расчешу.
      Начали! Гавкните звонко, весело. Подпрыгните, если достанете — лизните хозяйку в лицо. Так! Теперь отскочили. Хозяйка постарается вас поймать, но вы убегайте. Не быстро и не далеко! Иначе она потеряет к утренней зарядке интерес. Дайте ей коснуться рукой вашего хвоста. Но это только тогда, когда у вас уже будет достаточно навыка, иначе она вам сделает больно.
      Делаете круг по комнате. Второй… Остановитесь. Видите, как она тяжело дышит. Люди — народ слабый. Пусть она вздохнет глубоко, еще раз… Так, она хочет меня схватить, а что делаю я?! А я ужом у нее между ног и уже сзади. Что делает она? Делает резкий наклон вперед. Касается кончиками пальцев пола, затем делает поворот всем корпусом: раз, два, три… А вы опять между ног и — обратно! Раз, два, три… Еще раз! Еще… Отскочите. Дайте хозяйке распрямиться и расслабиться. Пусть сделает полный выдох. Вдох! Выдох! Вдох — выдох!
      Теперь опять легкую пробежку… Не торопитесь. Медленнее. Еще медленнее. Достаточно! Дыхание у девочки выровнялось…
      Теперь придется претерпеть несколько неприятных минут, так сказать, расплата за старание. Сейчас меня будут гладить, целовать, возьмут на руки.
      Да, в отношении поцелуев… Чтобы не занести инфекцию хозяйке, соблюдайте личную собачью гигиену. Избегайте помойных ям и различных свалок…
      Ой! Простите, но меня кажется пеленают. Да-да! Правда, от этого ни одна еще собака не умирала, и все-таки неприятно. Попав в такую ситуацию, ни в коем случае не сопротивляйтесь, иначе вам могут что-либо поломать. Выждав момент, закатите под лоб глаза. Высуньте язык. Дальше, дальше… Вот так! Можете пустить слюну… Взвизгните тихонько, желательно с надрывом…
      — И-и-и! — и замолчите. Видите реакцию?
      — Понтик, милый, хороший, я тебя задушила? Сейчас я тебя разверну, потерпи, дружок…
      Не вскакивайте сразу на все четыре лапы, это будет неестественно и подозрительно. Полежите немного. Вставайте медленно. Покачнитесь. Как? Как пьяные люди качаются. Не можете? Люди могут, а вы нет? Не пить — покачнуться… Ну, и не качайтесь. Не привыкайте. Полежите немного…
      Теперь очень приятное — завтрак! Но здесь нужно быть очень осторожным. Не мчитесь сломя голову к столу. Он не для вас. Он для людей, и вас просто вышвырнут за дверь. Не хозяйка, конечно, те, кто постарше. Зайдите в комнату неслышно. Сядьте под столом и замрите. Ни в коем случае не касайтесь ничьих ног, кроме ног своей хозяйки. Это одно из важнейших правил техники безопасности под столом. Сидите и ждите. Если упадет лакомый кусочек, не теряйте собачьего достоинства — берите его неслышно, не чавкайте… Не разменивайтесь на хлеб и всякие невкусные вещи, пускай их едят люди. Лучше перетерпите, иначе вас неправильно поймут, и мяса, колбаски вы не увидите. Под столом у вас должен быть один девиз: «Сидеть тихо и ждать!»
      А если… Если о вас забыли?
      Легонько дотроньтесь своим носом до колена хозяйки. Только помните, не всегда и не сразу она может вам помочь — у нее тоже есть хозяева.
      Да, еще, не подставляйте свои лапы под каблуки. А уж если подставили — не рычите, не пускайте в ход зубы. Как ни страшна боль, она легче двух болей…
      О! Простите, — кусочек колбаски. Один. Пока один. Не надейтесь на большие подачки под столом. А потом, у людей плохие вкусы — они иной раз едят такое, что порядочная собака есть ни за что не станет. А еще хуже, портят доброкачественные продукты, например: замечательный, сладкий сахар кладут в вонючую и страшно горячую жидкость… Не возмущайтесь вслух, не ваши продукты и не ваше дело… И даже если эта жидкость капнет на вас и обожжет (люди неряшливы), не визжите, могут пнуть и выгнать из-под стола.
      Теперь особый совет по окончании завтрака: не выходите пока все не поели. Не гремите стульями. Старайтесь, чтобы вас не заметили. И не расстраивайтесь, если остались голодными. Ваш личный завтрак будет позже, в нем иной раз попадаются вполне приличные кушанья. Но даже если вы уже наелись под столом, не пренебрегайте ни в коем случае своей миской. Поковыряйтесь в ней носом, хотя бы для приличия, потом можете отвернуться, состройте обиженную морду, посмотрите выразительно на хозяйку, и если вам удастся ее разжалобить, считайте конфетка у вас в желудке.
      После еды необходимо полежать. Для лучшего пищеварения. Поэтому не бросайтесь следом за выбежавшей на улицу хозяйкой. Еще набегаетесь. И услыхав приказ: «Ко мне!» — не торопитесь. Она сама вернется, подойдет: на сытый желудок и люди лучше усваивают команды, лучше поддаются дрессировке.
      Видите?! Вернулась. Подошла, почесала живот… Мне, конечно! Приятно. Еще раз… Хорошо! Поблагодарите сдержанно. Вильните хвостом. А теперь можно и в путь.
      Маршрут у хозяйки один: сейчас зайдем к подружке, поговорим о том, о сем, затем уже втроем идем к еще одной подружке, и уже оттуда — всей стаей поедем на пляж. В автобусе строго сидите на руках хозяйки, людей — не протолкнешься, не то что лапы — голову оттопчут.
      Фу-ух! Наконец-то выбрались. Бегите впереди и по пути занимайтесь эстетическим воспитанием. Для девочек это очень важно. Увидели ромашку, подбегите, остановитесь и, хотя запах ее вам неприятен, сделайте вид, что нюхаете. Если подружки не обращают внимания — гавкните! И опять нос к цветку. Вот так! Заметили! Ахи, охи…
      — Ой, девочки, смотрите какой красивый цветок Понтик нашел! — это хозяйка.
      — Ах, Понтик, какой ты умный! — одна подружка.
      Ждите. Похвалы принимайте все. Мы не гордые! Ага, а вот и вторая…
      — Ой, Понтик, ты как человек…
      Еще чего?! Не обижайтесь на неудачные сравнения, терпите.
      Ну, вот и пришли. Раздеваемся. То есть, они раздеваются, а вы — в сторонке, наблюдаете за порядком. Вот пожалуйста… Все дети, как дети, ну наша… Опять всю одежду разбросала. К порядку нужно приучать сразу! Повернитесь хвостом к ее одежде и сделайте несколько гребков задними лапами по песку. Не сильно, чтобы не испачкать. Вот так! Подействовало! Правда, дураком назвала, но ничего, все равно мы умнее их — людей. Сложила одежду, как следует. Теперь потритесь боком о ногу хозяйки. Вот так!
      — Ах, ты, плутишка!
      Инцидент исчерпан. И имя подходящее. Еще разок! Хвостом работайте. Хвостом…
      — Понтик, милый…
      Переборщил. Ладно, учтем. Отойдите в сторонку, а то вас потащат в воду. Ага, во время. Теперь пусть они купаются, а мы отдохнем. Устал немного. Тяжелая все-таки эта работа. Целый день на лапах, а благодарности никакой… Охо-хо! Закройте глаза, подремите…
      Ой! Схватили. Несут в воду! А вода холоднюща-ая! Визжите! Визжите сильнее! Ага, отпустили. Хорошо, что с мылом не мыли, а что иногда и такое бывает — прорывается глупость человеческая… И охота им в воде бултыхаться?! Ведь простудятся… Ох, уж эти дети, глаз да глаз за ними нужен! Пора хозяйку вызволять из воды!
      Здесь нужен особый прием. Подходите к хозяйкиным босоножкам, гавкните громко. Не слышит?! Гавкните еще раз! Еще! Услыхала. Задерите лапу будто вы на босоножки хотите… извините, помочиться. Не на самом деле — по нарошке. Не замечают?! Гавкните еще! Завойте… Перемените лапу, если устали. Заметила! Вот и хорошо. Ложитесь теперь на песок.
      Подбегает. Наклоняется. А вы перевернитесь, взвизгните игриво… Ага! Становится на колени, садится… Зовет подружек:
      — Девочки! Песок какой горячий — прелесть. Сюда! Сюда…
      Вот так всегда. Дите малое несмышленое, пока не подскажешь… Беспомощные они — человеки. Их жалеть нужно.
      Теперь полдня будут валяться на песке. Не вслушивайтесь в разговоры, ничего умного они не скажут. Были бы мальчишки, играли бы сейчас в войну или в прятки… А здесь… Укладывайтесь поудобнее и думайте, как, каким образом заманить хозяйку домой, ведь в брюхе уже от голода урчит, а им хоть бы хны… Эхе-хе! Жизнь собачья!
      Ого! Кажется, собираются. Отойдите в сторонку, иначе вас обкупывать будут. Лучше ждите хозяйку на тропинке. Но домой не уходите, во-первых, заблудитесь, во-вторых, лапы собьете пока доберетесь, в-третьих, обиды бу-уде-ет…
      Пошли! Не нервничайте, все не так скоро. Сейчас зайдем к одной подружке, потом — ко второй…О, слава Богу, мать хозяйки! Ну, сейчас будет! Так! Пошли домой скоренько. Побежали! Иногда и взрослые бывают полезны! Слышите?
      — Сколько можно? Шляетесь… Время к вечеру, а во рту ни росинки… Посмотри на себя в зеркало — Кащей тебя краше…
      Это мать выговаривает. Не знаю, кто такой Кащей, но кушать на самом деле очень хочется. Сейчас накормят и вас. Правда, обед и ужин вместе, но все равно приятно.
      Советы что для завтрака, соблюдайте и теперь, хотя взрослые уже покушали и хозяйка за столом одна. Слышал я, что у охотников есть правило: прежде чем самому кушать — накорми собаку. Правило, конечно, хорошее, но рассказывала об этом мне не чистокровная дворняжка, какая-то гончая — им верить…
      Когда поужинали, крадитесь следом за хозяйкой в ее комнату — и сразу же под стул. Замрите. Сейчас начнется! Видите? Куда смотрите?! Не на хозяйку — на ящик смотрите! Он называется те-ле-ви-зор! По нему иногда показывают вполне приличные вещи: и еду, и этих… львов даже… Да-да! Прямо как живые! Не нравится? Не хотите смотреть? Поспите. Только не храпите — выгонят! И не забывайте, что в ваши обязанности входит гавкать, если кто позвонит в дверь, то есть вы еще и сторож! Короче, работаешь, как проклятый — как собака. Такая наша доля! То ли дело кошке. Спи да спи. Сказала будто пошла мышей ловить, и ведь никто не сомневается — верят. И у мышей не спрашивают… Ушла и ушла! А ты всегда на виду и попробуй прозевай — не облай кого-нибудь или облай, да не того… И не дай Бог, отлучиться на минуту, сразу крик. Во!
      — Понтик! Где ты?
      Да здесь я. Здесь…
      Все советы мои принимайте как обязательные, но и думайте сами. Много думайте! Наша работа творческая — чем больше думаете, тем легче будет собачья жизнь, тем меньше получите пинков… Ну, а если и побьют, долго не обижайтесь и первыми идите на поклон, хотя вы и не виноваты. Смирите свою гордыню. Помните: люди без собак живут, но собаки без людей жить не могут!
      Ну, пока! Ночь на дворе, а утром опять — тоже и потому же… Эх, жизнь собачья!

ЖИЗНЬ КОШАЧЬЯ

 

БАРОН

      Он появился внезапно, ниоткуда. Никто из нас не встречал его прежде. Сын утверждает, что здесь скрыта какая-то тайна. Возможно. Ведь мы так и не узнали, где был его дом и почему он остался один.
      Первый раз я увидел его осенью, в начале сентября. Он стоял около нашей калитки и словно ждал меня. Но когда я приблизился, скрылся в палисаднике, в густых кустах сирени. На следующий день мы встретились уже во дворе. Он сидел на завалинке и грелся на солнышке, дремотно прикрыв глаза. Вся его поза выражала высшую степень блаженства. Он услышал мои шаги, встрепенулся и весь напрягся. На этот раз я рассмотрел его лучше, и мне сразу бросилось в глаза несоответствие его благородной осанки и внешнего вида. Нетрудно было догадаться, что он одинок и не всегда сыт. Мы встретились взглядами, и он отвернулся. Очевидно, ему было неловко, что я застал его у себя во дворе, поэтому он поспешил удалиться. Уходил медленно, с достоинством.
      Потом он стал часто попадаться мне на глаза то на улице, то около дома, то во дворе. А однажды уселся на крыльце, и мне, чтобы открыть дверь, пришлось потревожить его. Он посторонился, недовольно ворча.
      Где он ночевал, мы не знали. Где добывал еду, тоже. У нас продукты не пропадали, да он вообще ни разу не заходил в дом. Но к своему присутствию приучил нас так, что, выходя на крыльцо, мы первым делом искали его взглядом.
      Потом он исчез. И мы стали уже забывать о нем. Однажды в холодный октябрьский день мы с сыном, приехав с рыбалки, разгружали машину. Торопливо таскали в гараж палатку, лодку, удочки…
      Первым его заметил сын:
      — Папа, посмотри, старый знакомый!
      Да, это был он. Но похудевший, сгорбленный. Я понял, что без нашей помощи ему больше не обойтись. Приближалась зима. А зимой плохо быть одному, без крова, без друзей. Я бросил ему немного мелкой рыбешки, но он оскорблено отвернулся.
      — Благородный, — восхищенно прошептал сын и протянул на ладони линька. Из рук он принять изволил.
      Ел неторопливо, иногда отрываясь, чтобы не упустить из вида и нас. Потом почистил розовым язычком белый галстук на груди, облизнулся. Не спеша подошел, потерся о мою ногу и уселся в сторонке наблюдать за нашими хлопотами.
      Мы загнали машину в гараж. У калитки я оглянулся. Он сидел и смотрел на нас.
      — Пойдем! — позвал его я.
      Так у нас в доме появился кот, которого за благородные манеры и лень мы назвали Бароном. Теперь он предстал перед нами во всей красе. Рослый, рыжий в темную крапинку, с длинным хвостом, который до самого конца опоясывали кольца, с зелеными яркими глазами, с белой грудью и белыми усами.
      Свою красоту Барон сознавал и, наверно, поэтому мышей не ловил и не ел. А днями и ночами дремал в кресле, изредка поднимаясь, чтобы потянуться. Но стоило только нам сесть за обеденный стол, он уже тут как тут. Подойдет, потрется о ноги и садится около, на полу, изредка бросая гордые взгляды. Он никогда не просил, не унижался, как бы ни был голоден. Я ни разу не слышал от него: «Мяу!» Поев, Барон не спеша умывался и брел к себе в кресло.
      — Барон, — окликал его я. — Чаю хочешь?
      Он останавливался, делал несколько движений хвостом, садился.
      — Чаю хочешь?
      Он молчал и не двигался.
      — Не хочешь. А молока?
      Барон поднимал свой зад от пола, но, подумав, опускал его снова.
      — Может, рыбки дать?
      При слове «рыбка» Барон вскакивал, подбегал ко мне и начинал яростно тереться о ноги. Мурлыканье его было ласковым, но с оттенком раздражения. Он ворчал на меня за шутку и досадовал на отсутствие рыбы, которую очень любил во всех видах — жареную, вареную, даже соленую… Ну, а про свежую и говорить нечего. Только эта любовь могла заставить его тащиться с моим сыном на рыбалку, чтобы получить рыбу, так сказать, из первых рук — еще живую, трепещущую.
      Мы пробовали дрессировать Барона, но это оказалось делом бесполезным. Оно и понятно: чему может выучиться кот, который спит на ходу? Правда, весной Барон преображался, делался резким, порывистым. Он настойчиво просился вечерами на улицу, но к утру возвращался. Наедался и укладывался в свое кресло. Иногда он исчезал на несколько суток, и тогда возле нашего дома начинались жуткие ночные кошачьи концерты.
      Возвращался домой усталый, похудевший и часто израненный. И опять отлеживал свои бока в кресле.
      Лень и бесполезная жизнь Барона меня часто раздражали. Я ругал его, грозил выгнать из дома: ничего не помогало. Он выслушивал попреки молча, глядя мне в лицо своими большими зелеными глазами. А если я бывал в ударе и слишком затягивал воспитательную беседу, зевал, обнажая белые клыки и розовый язык, и самым бессовестным образом засыпал…
      Однажды сын собрался на рыбалку. Барон, естественно, пересилил свою лень и побрел следом. Речка у нас рядом, за огородами, путь недалекий. Солнце уже припекало, рыба клевала плохо. Барон был очень недоволен. Он нервничал, но уходить домой до окончания рыбалки было не в его правилах. На речке же появились первые купальщики. Один из них, дюжий молодец, подошел к сыну, выхватил у него удочку, на крючок которой как раз попался приличный карась, и, довольно похохатывая, неся трофей на вытянутой руке, как знамя, направился к своей компании, расположившейся неподалеку. Сын только глотал слезы обиды. Силы были явно неравные. Но Барон рассудил иначе. Не отрывая взгляда от соблазнительно дрыгающегося карася, он задрал хвост, и в несколько прыжков догнал обидчика. Стараясь достать рыбину, он вспрыгнул ему на голую спину и вонзился в нее острыми когтями.
      Парень заорал благим матом не только от боли, но и от испуга, бросил удочку и рванул вдоль берега. А Барон, зло сверкая глазами и урча, стал поедать карася.
      После этого случая я посмотрел на Барона по-другому, простил все его пороки, и если когда-нибудь и ворчал на него, то только для порядка, чтобы он не забывал, кто в доме хозяин.

НАША МУРКА

      После окончания восьмого класса я решил поступить в техникум и усиленно готовился к вступительным экзаменам — времени оставалось в обрез. Поэтому, избегая соблазна, я не пошел к речке, а выйдя в сад, расстелил одеяло на траве в тени старой раскидистой яблони и с завидным усердием принялся штудировать учебник физики. Немного погодя неслышной тенью ко мне присоединилась наша кошка Мурка и, свернувшись в комочек, схватила осторожной лапкой за шелестящие страницы, приглашая поиграть. Но мне было не до нее.
      Видя бесплодность своих попыток втянуть меня в игру, Мурка растянулась рядом на одеяле и, тихонечко замурлыкав, в блаженстве закрыла глаза.
      Мурка была уже стара, но ласкова, аккуратна, не пакостлива и так уютно привычна, что в нашей семье ни у кого не возникало даже мысли заменить ее на другую, более молодую. Мы очень любили нашу беспородную, неказистую на вид кошку. Дымчатая шкурка ее, белесоватая на брюшке с хорошо заметными темными полосами по бокам, указывала на недалекое родство с дикими котами. Мурка исправно несла ночную службу по уничтожению мышей и крыс, которых она почему-то не съедала, а приносила и складывала у крыльца нашего дома, где утром мы и обнаруживали трофеи ее охоты. Она никогда не болела и исправно приносила потомство, таких же пепельных шаловливых котят, как и она сама. Мурка очень любила играть, но вместе с тем была не надоедлива. Она словно чувствовала момент, когда у тебя хорошее настроение и можно цапнуть за руку мягкой лапкой, прося уделить ей внимание.
      В саду сонная тишина, даже кузнечики, сморенные жарой, молчали, монотонное мурлыкание Мурки ласково звучало в ушах, навевая на меня дремоту, и я не заметил, как уснул. Проснулся мгновенно от предчувствия чего-то страшного. Недалеко от меня раздалось шипение, и я, взглянув в ту сторону, оцепенел. Большая серая гадюка подняла свою плоскую голову и высунула раздвоенный язык. А наша Мурка, демонстрируя свою храбрость, медленно прохаживалась между мной и гадюкой, и только топорщившаяся шерсть на загривке да крадущаяся упругая походка говорили о ее готовности в любой момент броситься на врага. Шипение гадюки поднялось на более высокие ноты, и она неожиданно сделала стремительный выпад в сторону кошки. Я вскрикнул. Но последовал молниеносный прыжок нашей Мурки, и она уже с боку рванула лапой с острыми, как бритва, когтями по голове противника. Гадюка развернулась и вновь сделала рывок, словно клюнула, в сторону кошки и вновь попала в пустое место, а Мурка мгновенно среагировала, оставив еще один след на теле врага. Разозленная гадюка участила свои выпады, я еле успевал за ее движениями взглядом, так они были стремительны, но ни разу ядовитая пасть не коснулась дымчатой шерстки нашей любимицы, хотя та, словно играя, рвала и рвала лапой извивающееся страшное тело.
      И гадюка отступила. Сделав ложное движение, она скользнула в сторону и пустилась наутек. Но не тут то было, Мурка одним прыжком догнала ее, заставляя продолжить поединок. Спасительные кусты смородины были близко, но на пути к ним стояла кошка.
      Злобное шипение гадюки перешло в легкий жалобный посвист, она словно просила о пощаде. Чувствовалось, что у нее уже нет сил сопротивляться, а кошка была все так же свежа и неутомима. Медленно волоча растерзанное тело, гадюка свернулась кольцом и застыла в неподвижности, казалось, силы совсем оставили ее, но это была только хитрость. Резкий, коварный своей неожиданностью бросок страшного пресмыкающегося чуть-чуть не достиг цели, но Мурка вовремя отскочила и уселась неподалеку, внимательно взирая на своего противника. Гадюка вновь замерла, лишь трепетал черный, тонкий язык, высунувшись из пасти, да глаза ее страшные, блестящие источали ненависть и злобу. Прошла минута, а может быть меньше, и гадюка вновь кинулась на кошку. Я не успел глазом моргнуть, так стремителен был этот бросок. Мурка высоко подпрыгнула вверх и опустилась на землю уже сзади своего врага. Когтистая лапа прижала плоскую голову гадюки к траве, а острые зубы прокусили ей шею. Судорожно дернулось страшное тело и застыло, лишь кончик хвоста продолжал извиваться, но все медленнее и медленнее…
      Мурка осторожно обнюхала гадюку со всех сторон и, удостоверившись в ее смерти, брезгливо фыркнула, отряхнула лапки и, изредка косясь на поверженного врага, розовым язычком стала прилизывать свою шерстку.
      Я бросился к дому, зовя мать, желая, чтобы и она посмотрела на триумф нашей любимицы, но когда через некоторое время мы подошли к месту битвы, то ни Мурки, ни убитой гадюки там не оказалось.
      Я бросился искать кошку по кустам, ласково взывая:
      — Кис-кис-кис!
      Мать тревожно хмурясь, пощупала мою голову и велела тотчас идти в дом. Напрасно я пытался объяснить происшедшее, мать только мрачнела и жалостливо поглядывала на меня. Я понимал, что она не верит ни одному моему слову, но и доказать ничем не мог.
      Собрав книги, я в сопровождении матери поплелся к дому и, подойдя к крыльцу, увидел привольно растянувшуюся на нем во весь рост Мурку с дремотно прикрытыми глазами, а на обычном месте, где она всегда складывала свои охотничьи трофеи, лежала мертвая гадюка, которую клевали суматошно галдящие куры.

БЕССТРАШНЫЙ МУРЗИК

1

 
      Маленький пушистый комочек свободно умещался на ладони. Глаза только-только открылись, и были еще мутные, так что об их цвете говорить пока не приходилось. Зато сам котенок был рыжий. Рыжий — весь. От кончиков ушей до хвоста. Причем рыжий в полоску. Полоски шли поперек маленького туловища: одна полоска потемней, другая — посветлей. И только живот был однотонный, белый. Впрочем, с возрастом цвет мог измениться.
      Денис назвал котенка — Мурзик. Достался он ему совершенно случайно. Утром мама собралась в магазин, открыла дверь квартиры, а у двери — вот этот рыжий комочек. Кто-то подбросил.
      Так у Дениса появился друг. Рос Мурзик быстро и с каждым днем становился игривей и игривей. Даже неутомимый Денис иной раз падал в изнеможении на диван, а Мурзику хоть бы что. Если честно, Денису играть с котенком очень нравилось, он бы целый день с ним играл и даже в школу не ходил. Нет, в школу он все-таки ходил. Попробуй не пойди! Но на уроках мечтал, как придет домой, как увидит лукавую мордашку своего друга…
      Руки у Дениса были оцарапаны острыми коготками котенка, успехи в учебе скользнули вниз.
      Естественно, это не прошло мимо внимания мамы:
      — Денис, я договорилась отдать Мурзика в хорошие руки, — как-то заявила она во время ужина.
      Если бы вот сейчас, сию минуту над ухом Дениса шарахнула пушка или в тарелке возник инопланетянин, он бы не так отреагировал.
      — Что-о?! — вскричал он. — Ка-ак отдать? Почему? — Слезы выступили на глазах от такой несправедливости.
      — Мурзик тебе мешает учиться. Раз!
      — Мама — нет! Мамочка…
      — Выслушай меня.
      — Но я не хочу, чтобы ты отдавала…
      — Выслушай сначала.
      — Но мамочка…
      — Без истерик, пожалуйста, — вежливо предупредил папа и дипломатично добавил. — Оба.
      — Мурзик мешает тебе учиться. Ты забросил уроки. Раз! — мама подождала возражений, но их не было. Денис молчал, сжав губы. Слезы ручьем бежали из глаз. — Второе, посмотри на свои руки — все в царапинах! Так недолго занести инфекцию и попасть в больницу. Ты хочешь в больницу?
      Денис молчал. Он не хотел в больницу, но больше всего не хотел лишиться Мурзика.
      — И третье, ты вообще перестал выходить на улицу и играть с ребятами. Ты вырастешь одиноким эгоистом…
      — Эгоистом становятся не поэтому, — заметил папа.
      — Помолчи! — приказала мама папе. — К тебе у меня тоже есть претензии.
      — Молчу-молчу, — сказал папа, но не замолчал. — Вообще-то, сын, твоя мама права.
      — Я всегда права, — констатировала мама.
      — Ну, не всегда… — вскинулся было папа. — Ладно, я не буду при ребенке делать тебе замечание…
      — Попробуй только… — бросила мама вызов, но папа его не принял.
      — Сын, если ты будешь соблюдать три условия, что поставила тебе мама, я уговорю ее, чтобы Мурзика не отдавать, даже в хорошие руки. Понял?
      — Как это ты уговоришь? — более веселым голосом спросила мама. — Каким образом?
      — Есть у меня способ. Так как, сын?
      Денис очень уважал папу и очень его любил. Нет, он любил и маму. И, наверное, больше… Вернее… Короче, он любил их обоих и… Мурзика.
      — Так как, сын? — повторил папа. — Если ты не принимаешь эти три условия…
      — То завтра я отнесу котенка и отдам в хорошие руки. Договоренность уже есть, — почему-то весело продолжила мама.
      Денис мог возразить и маме и папе. Во-первых, Мурзик не мешает ему учиться. Разве только чуть-чуть. Во-вторых, он моет руки с мылом и этой… инфекции не занесет. И у Мурзика когти чистые, сколько он царапается, а этой… инфекции — нет. И, в-третьих, на улицу Денис не хочет ходить, потому что ему интереснее дома с Мурзиком. Ну, и насчет эгоиста… если Денис и вырастит эгоистом, то хорошим… Так мог возразить Денис, но не возразил, благоразумно промолчал.
      Он понимал, что его возражения ничего не дадут. Потому и согласился на родительский ультиматум. Правда, он не хотел быть побежденным и выставил свой главный аргумент:
      — Папа, в кино это называется — шантаж, — с трудом выговорил он слово, но выговорил и остался этим доволен.
      Папа хмыкнул. Мама отвернулась.
      — Не понял, ты согласен выполнять три пункта нашего договора? — каким-то сдавленным голосом произнес папа.
      — Я уступаю силе, — гордо сказал Денис, вылез из-за стола, подхватил под живот Мурзика и пошел в свою комнату. По дороге он прошептал котенку в ухо: — Мы друзей не предаем, правда, Мурзик?
 

2

 
      Трудно пришлось Денису с первым пунктом. Кое-что он подзабыл, кое в чем он отстал. Но желание оставить Мурзика рядом с собой пересилила. Денис знал: мама шутить не любит. Он представил, как приходит домой, а Мурзик его не встречает в дверях, не приглашает играть, не сидит в засаде, смешно подергивая хвостом… Потому что… Потому что его нет. Просто нет! Его мама отдала… в хорошие руки.
      Память у Дениса отличная, учился он всегда с удовольствием, поэтому чуть постарался, и дела пошли неплохо. Даже хорошо. С царапинами тоже нормализовалось. Денис демонстративно долго мылил руки мылом, которое дала мама, да и Мурзик не так стал царапаться. Папа говорит, что котенок просто повзрослел, а Денис считает, что он тоже не хочет, чтобы его забрали отсюда, пусть в хорошие руки… Вот с гуляньем во дворе не получалось. Но мама и не настаивала сильно. Зима на дворе — холодно. Ребенок может простудиться и заболеть.