Малая качурка

— Нет, нет. Говорит, ничего особенного, а он-то знает. Он же врач. Я говорила с ним по телефону, и, если повезет чуть-чуть, приедет в понедельник. Не знаю, в состоянии ли он будет передвигаться, но что-нибудь придумаем. Я с удовольствием покажу вам мой коттедж. Вы хотели сегодня прийти ко мне?

— Да, — ответила Энн, — но миссис Макдугал сказала, что вы придете за покупками, вот мы и решили вас тут подождать.

— И не беспокойтесь, — произнесла Меган, похлопав по сумке, лежащей рядом с ней. — У нас полно еды для пикника, так что вам не придется нас кормить. Мы собирались просто поздороваться с вами, а потом отправиться на тот островок — Тюлений Остров — не могу произнести по-гаэльски, но миссис Макдугал объяснила, как это переводится. Там, где башня. От вашего дома туда, кажется, ведет тропа, и, может, мы там побродим, а потом придем к вам попить чайку?

— Ну, конечно, но только вы узнавали о приливах? То, что на карте отмечено, как мост, на самом деле, дамба, на преодоление которой уйдет большая часть времени. Я была там вчера и сомневаюсь, что вы сможете перебраться на остров до двух часов. Проверьте. Кажется, на почте я видела расписание приливов.

Девушки двинулись изучать расписание, а я за покупками. Писем не оказалось и, к моему облегчению, никаких сообщений тоже. Отсутствие новостей — уже хорошо. Значит, Криспин будет в понедельник. Я пообщалась с Мораг (миссис Макдугал показывала расписание Энн и Меган), а затем вышла наружу и стала их ждать.

Выяснилось, что мои предположения о приливе оказались почти верными.

— Отлив в 4, 04, — доложила Энн, — и нам придется убегать ни одной секундой позже шести, иначе останемся на ночь под открытым небом. Что ж, придется провести пикник на берегу. Вы говорили, что вчера там были, доктор Фенимор? И как там? На карте есть дом, прямо рядом с мостом… то есть, дамбой… значит, там есть люди?

— Дом пустой, места красивые. Вчера было уже поздно, чтобы перебираться на остров, но выглядит он чудесно. Видно и то, что осталось от башни. Почти целая окружность, одна часть которой чуть выше. Туда, как мне объяснили, ведут ступени… к тому, что осталось от верхней смотровой площадки.

— Звучит угрожающе, — заметила Меган.

Энн скорчила гримасу.

— Можешь посмотреть.

Потом она обратилась ко мне:

— Прошлым летом мы ездили в Оркни, и она заставила меня ползти на четвереньках по мраморному туннелю прямиком в какой-то подземный склеп. Больше я никогда на такое не соглашусь! Там и сейчас отвратительно, но представляю, каково там было, когда в этом месте жили. Очевидно, они питались лишь моллюсками, а скорлупу кидали на пол. Можете себе представить.

— Несправедлива ты к кельтам, — отозвалась Меган. — Расистка. Там был мусор, и…

— Да, прямо перед парадным входом. Мы увидели тех тоже. — Энн, смеясь, обернулась ко мне. — Доктор Фенимор, не желаете присоединиться к нам? Мы были бы очень рады. А вы бы поведали Меган об этой противной башне. Она целыми сутками только о них и читает.

— Да, пожалуйста! — Меган с такой искренностью поддержала просьбу Энн, что я рассмеялась и согласилась.

— С удовольствием. Но лекцию будет читать Меган. Я о башнях не знаю ничего. Послушайте, а может, сначала пойдем ко мне, перекусим… у меня, правда, самой продуктов как раз на пикник… а потом отправимся на остров и там и выпьем чаю? Но только с одним условием? Вы прекратите называть меня «доктор Фенимор». От Кембриджа мы далеко, а зовут меня Роза.

Мы угостили друг друга своими припасами (сэндвичами девушек и холодным пирогом с фруктами, который купила я) и с удовольствием съели их у меня на кухне, послужившей трибуной, с которой открывался вид на бухту. К нашей радости, мы увидели и главных владельцев бухты — выдр. Взрослая выдра, предположительно, самка, вылезла на берег в сопровождении двух юнцов. Кажется, она учила их ловить рыбу, но после двух безуспешных попыток она сдалась и уплыла. Детеныши же забрались на поросшие водорослями валуны в сорока футах от дома и ждали до тех пор, пока она не вернулась с большущей рыбиной, которую малыши и съели, перекатываясь через нее среди морских водорослей. Затем все трое уплыли за мыс.

— Они вернутся, — стала утешать я девушек, которые сокрушались, что забыли фотоаппарат. — Обязательно вернутся. Не зря же это место зовется Бухтой Выдр. А если они приплывут, когда здесь будет брат, он сам их сфотографирует и специальными объективами. Это я вам обещаю. По-моему, у него и видеокамера есть. Он и для вас сделает фотографии. Кто-нибудь хочет кофе?

— Некоторые полагают, — начала Меган бесстрастным тоном экскурсовода без малейшего валийского акцента, — что шотландские башни могут быть расширением южной культуры круглых домов, чему являются подтверждением некоторые места на юго-западе Англии. Но такая версия, скорее всего, ошибочна, так как…

— Шотландцам твой рассказ понравился бы, — перебила ее Энн. — Но мне не интересно, и я не сомневаюсь, что и доктору… Розе тоже.

— У меня что, такое лицо? — удивилась я.

Меган запнулась и покраснела.

— Это не… Я не… — Тут она увидела, что я смеюсь, и с облегчением взмахнула руками. — Ну, конечно, это скучно! Вообще-то, я цитировала. Я читала о башнях, но, когда видишь такое великолепие наяву и пытаешься представить, как здесь жили…

— Сырые моллюски на завтрак, — буркнула Энн.

Но на нее никто не обратил внимание.

— А не были ли они, на самом деле, фортами? — спросила я. — Для защиты?

— Да. Должно быть, в железном веке они являлись тем же, что и средневековые замки вместе с прилегающими к ним деревнями. Видите, здания могли находиться за главной круглой стеной. Эй, Энн, осторожней! Ты куда?

Энн уже находилась посередине примитивной лестницы, которая была сделана из ровных каменных ступеней и начиналась от внутренней площадки самой высокой части стены.

— Полюбоваться окрестностями. Тут безопасно. Ступени целые. Идите сюда.

И Меган последовала за Энн, как то делала и всегда.

Энн оказалась права: оттуда можно было только обозревать окрестности. И девушки, восклицая и указывая пальцами, стали взволнованно обсуждать увиденное.

Оставив их, я двинулась вдоль кривой стены к дверному проему. В этом месте высокая западная часть сохранилась прекрасно. Каменные плиты держались крепко, и примитивные ступеньки остались в целости и сохранности. Но за исключением этой стены, от башни остались лишь камни, торчащие между длинным дерном. За дерном виднелось несколько холмиков и каменных обломков — все, что осталось от лачуг, примостившихся когда-то под защитой башни. Повсюду росли крапива и крестовник; даже из самой стены, откуда только возможно, торчали растения: камнеломка, тимьян и другие, чьи названия были мне неизвестны. Было очень много заячьей капусты какой-то разновидности, очень красивой, но с запахом жидкости для мытья посуды.

Девушки до сих пор оставались на своем посту. Я крикнула им: «Пойду погляжу на птиц», с чем их и оставила.

Прошлым вечером за ужином Нейл много рассказал мне об острове, поэтому мне было известно, что главные колонии птиц находятся на западном берегу, где скалы перемежались глубокими впадинами, то пустыми, то заваленными камнями. Туда я и пошла по гребню, легко шагая по потрепанному ветром дерну. К вершинам скал можно было спуститься по склону. При моем приближении стаи морских птиц взвились в воздух.

Длинный мыс уходил прямо в море, по его краям в глубоких бухтах плескались и кружили водоворотами волны вокруг упавших камней. Над водой высились отвесные стены, изборожденные выступами и покрытые цвета морской волны и белой смолевкой. Именно там и гнездились птицы.

Я никогда прежде не видела большой птичий базар. Шум стоял ужасающий, а пропасти под моими ногами, полные мелькающих крыльев, наводили страх.

Отступив от края, я села. И чисто автоматически — по писательской привычке — стала искать подходящие слова, чтобы описать увиденное. Наконец, я нашла необходимое слово — «неописуемо».

Сдавшись, я сидела и просто смотрела.

Птиц было невероятное количество и всяческих разновидностей, но редкие экземпляры отсутствовали. В каждом углублении между камнями находилось гнездо, на каждом выступе, поросшим дерном, лежали яйца или сидели в гнездах птенцы чаек. Ниже я увидела моевок с их чудными темными глазами и прямыми клювами, а еще ниже в глубоких расщелинах обитали уродливые бакланы со своими еще более уродливыми птенцами. Когда малыши тянулись за пищей, их клювы раскрывались, и становились видны яркие, абрикосового цвета глотки. То тут, то там с невозмутимым видом, подобно анахорету среди толпы, сидели глупыши. А в воздухе с невыразимой грацией парили эти неприятные хищники, которых невозможно спутать ни с кем, — чернокрылые чайки с жесткими клювами и мертвыми, как у акул, глазами.

Подошли запыхавшиеся и смеющиеся девушки, от вони и слизи птичьего помета, лица их приобрели брезгливое выражение.

— И эта гадость считается ценной! — воскликнула Энн. — Тонна гуано стоит несколько тысяч фунтов. Представляете, что за работка! Интересно, сколько платят типам, которые его собирают? Почему бы ни построить фабрику по переработке прямо здесь? Наверняка, в Перу или еще где-нибудь, на подобных островках так и поступают. Молчите, молчите. Я слишком груба, правильно? Вы не станете возражать, если мы чуточку отойдем от края? Вообще-то, высота меня не пугает, но тут все по-другому.

Мы отступили к гребню и, найдя местечко посуше и почище, сели. Меган открыла термос с чаем и протянула мне пластмассовую крышку.

— Хотите печенье? Есть имбирное и песочное. — Глаза ее сияли. — Как здесь здорово! Такое впечатление, будто остров вот-вот взлетит на всех этих крыльях!

— Как в «Гулливере», — добавила Энн. И они стали обсуждать вопрос, что было бы, если бы шотландцы заставили все свои острова, как Лапуту в «Путешествиях Гулливера», летать над Англией… погибла бы вся страна от отсутствия солнца и дождя. Затем они, разумеется, перешли (хотя я и сопротивлялась) к беседе о фантастике и путях ее развития со времен Свифта, Верна и Уэллса. К счастью, когда Меган случайно упомянула Хью Темплара, все обошлось: его поставили в один ряд, причем с уважением, с Джоном Уиндемом, Артуром К. Кларком и Урсулой ле Гуин. Энн были незнакомы эти имена, поэтому она отказалась выказывать интерес к жанру, о котором она презрительно отозвалась, как о «сказочках».

— Но сказки были всегда актуальными и имели мораль, — начала Меган.

Тут вмешалась я.

— «Кот в сапогах»? «Джек — победитель великанов»? Все эти кровожадные убийцы у братьев Гримм, которые только и делают, что обманывают и воруют, чтобы таким способом добыть себе принцессу и полкоролевства? Нет, нет, я понимаю, что вы имеете в виду, и, в общем, вы правы; современные сказки… я говорю не о том, что ошибочно называется «научной фантастикой», а о тех произведениях, которые утоляют современный голод по сверхъестественному… в них есть мораль в той или иной степени, что удивительно, имея в виду жанр литературы.

Мой монолог отвлек их от темы, чего я и добивалась. И, поговорив чуточку еще, они смолкли и стали наслаждаться теплом и видами.

На западе блистало море, и островки, казалось, парили на мягких волнах. Даже скалистый Малл чудился нематериальным. Мне удалось и Тобермори разглядеть. Он выглядел прямо как на картине Анны Редпат.

— Отсюда не виден ваш коттедж, — произнесла Энн. Она смотрела в бинокль. — И дом этот невозможно разглядеть — слишком много деревьев. — Она настроила бинокль. — Интересно, чья это палатка? Никого нет. Странное место для лагеря: приходится все время следить за приливом.

— Хозяин — геолог, — объяснила я. — Я с ним знакома. И у него есть лодка.

Она опустила бинокль и взглянула на часы.

— Кстати о приливах, сейчас почти половина пятого, а у миссис Мак. чай подается в половине седьмого. Если пойдем домой вдоль берега по этим лугам… как они называются, Мег?

— Мачер. Да, пора идти. А дойдем мы от дамбы берегом? Видите? Такое впечатление, что та стена торчит прямо из гальки.

— Это бельведер Дома, он находится у края сада, — сказала я. — Но вдоль стены идет тропа, которая ее огибает. А мачер начинается как раз деревьями.

— Да. Верно. — Теперь в бинокль глядела Меган. — Отлично, пойдем этой дорогой. Хороший бинокль, Энн. Я даже вижу пансион в Тобермори и… минутку… неужели? Да, кажется…

— Что? — воскликнули мы с Энн одновременно.

— «Малую качурку». Точно.

— Что? — заволновалась я. — Малая качурка? Где?

— Вон там. Видите? Судно из Тобермори. Посмотри, Энн. — Она протянула бинокль подруге. — Это оно?

— Секундочку. — Энн встала и настроила бинокль. — Не думаю… точно… по правде говоря, я не отличу одно судно от другого, но это выглядит иначе. По-моему, это просто рыболовное судно.

Я плюхнулась на дерн. — Судно… А я думала, вы говорите о птице… и как вам только удается разглядеть отсюда… Ладно, не важно. Так как называется это судно? «Малая качурка»?

— Да, мы познакомились на Малле с одним чертовски красивым типом, это его судно. — Энн опустила бинокль. — Нет, он плывет не сюда, да и плохо видно. Я не уверена, что это он.

— Что ж, может это и к лучшему, учитывая то, что рассказала нам миссис Макдугал, — проговорила Меган.

— О чем идет речь? При чем тут миссис Макдугал? — поинтересовалась я.

— Да ничего особенного. Познакомились с парнем, когда останавливались рядом с Дервагом, на другом конце Малла. Жили в крошечном пансионе. Райский уголок — красивый залив и почти ни души. У него судно «Малая качурка». Он на нем и живет. Пообщались пару раз… он интересный… много плавал, причем в одиночку. Даже огибал мыс Горн.

— Да ну? — Я выпрямилась. Меня охватило любопытство. — Извините, Энн, продолжайте.

— Он много чего рассказывал, — сказала Энн, — и так интересно… ну, с ним было весело, и он нам понравился. Он даже покатал нас на своем судне и предложил свозить нас на Трешнишские острова. Но ожидалась плохая погода, и мы отказались. Он сказал, что позже приедет на Мойлу по делам. Он очень нам понравился, правда, Меган?

— Мы решили, что он отличный парень.

Я переводила взгляд с одной на другую.

— И миссис Макдугал вам рассказала о нем что-то такое, что вы полностью изменили свое мнение о нем?

Энн произнесла рассудительным тоном:

— Что бы там ни говорила миссис Макдугал, он все равно очаровательный, только он, кажется, ну, пользуется своим обаянием… Она его знает. Сказала, что он родом с Мойлы, и что даже когда был мальчиком, то был… артистом и всегда выходил из положения.

— Патологический лгун и вор. — В спокойном голосе Меган зазвучала интонация, присущая валийским методистам. — Она имела в виду именно это, хотя знала его только, когда он был мальчиком. А что касается плавания в одиночку вокруг мыса Горн…

— Нам бы повезло, если бы нам удалось добраться хотя бы до Трешнишских островов, — добавила Энн. — А миссис Мак. была слегка ошеломлена, когда узнала от нас, что он на Малле. Совершенно ясно, что все надеялись, что он не вернется, потому что его родители уехали, когда он попал в тюрьму, и попросили миссис Мак. не сообщать ему их новый адрес.

— Попал в тюрьму?

Меган быстро взглянула на меня, но Энн восприняла мой внезапный интерес как само собой разумеющееся.

— Да. Она полагает, что его освободили досрочно, и боится, что он явится к ней требовать адрес родителей. Его зовут Макей, так что, если вы с ним встретитесь…

— А она сказала, за что он сидел?

— Нет. Она просто переменила тему.

— Как только узнала, что вы со мной знакомы и собираетесь меня навестить?

Они собирали вещи, готовясь уходить. Но тут они замерли и уставились на меня.

— Д-да. Кажется, так. Энн?

— По-моему, да. А в чем дело, Роза? Вы-то тут при чем?

Я встала.

— Надеюсь, что ни при чем, — бодро ответила я. — Просто Макеи жили в моем коттедже. Два года назад они уехали. Так сказала миссис Макдугал. Вероятно, ей не хотелось волновать меня зря. К тому же она, должно быть, считала, что он еще под замком…

— А теперь, когда вы знаете, что он на свободе и где-то здесь, вам не страшно оставаться тут одной до понедельника?

— Нет. Не беспокойтесь за меня. Если хотите успеть к чаю, вам пора.

— А вы с нами не пойдете?

— Не сейчас. У меня еще есть время. Приходите в гости, обязательно, и спасибо за чай.

— Спасибо вам за ленч, — поблагодарили они. — Хороший выдался денек. До встречи!

И они пошли к дамбе. Перейдя ее, они обернулись и помахали, а затем исчезли за бельведером.

Глава 12

После их ухода я некоторое время пребывала в размышлениях.

Благодаря их рассказу, вся «тайна» приобрела совершенно иной оттенок. Надо найти Нейла и сообщить ему, кем стал его бывший приятель. Ведь он, если и не опасен, все-таки преступник, за которым нужен глаз да глаз.

Нейл говорил, что днем между приливом и отливом будет, вероятно, на Тюленьем Острове. Он исследовал скалы на северо-западном берегу, куда можно добраться либо при отливе, либо на лодке. Я подумала, что, несмотря на птичий гам, я бы услышала стук молотка о камень. Во всяком случае, времени на его поиски у меня не оставалось.

Я спустилась к дамбе. Скала Нейла, похожая на башмак, была еще сухая, дамбу тоже еще не залило. Я осторожно перебралась на противоположный берег — даже при отливе по водорослям шагать было трудно, — а потом, подойдя к лодочному сараю, заглянула в окно.

Лодки не было. Внутри было пусто. Дневной свет проникал внутрь сквозь открытую дверь. С островка было не видно, что она открыта.

Если сейчас он колет скалы на кусочки, то вечером вернется следить за домом. Значит, успею его завтра предупредить. В конце концов, Ивэна Макея он знал хорошо, а тот и в детстве пользовался определенного рода репутацией. Единственное, что я могла сообщить ему новое, только, что Ивэн сидел в тюрьме. А миссис Макдугал так и не объяснила девушкам, за какое преступление он был осужден. Об этом я думала, когда пробиралась сквозь запущенный сад. Даже, если бы у меня были с собой карандаш и бумага, я бы не стала оставлять записку: вдруг ее прочтет кто-нибудь еще. Завтра успею, а вот, что необходимо сделать сейчас, так это отправится к миссис Макдугал и провести допрос с пристрастием. Может быть, мне она расскажет то, что скрыла от Энн с Меган. Все-таки именно я снимаю дом Макеев. Только надо придумать, каким образом утаить от нее тот факт, что Нейл на Мойле. Не представляю, как долго он сумеет сохранять в тайне свой приезд, но это уже его дело.

Почему-то, после того, как Ивэн Макей побывал у меня в гостях, я считаю его своим.

Придя домой, я, на всякий случай, проверила окна и черный вход. Все было заперто. Потом я зашла в дом, поужинала и двинулась на почту.

Магазин был закрыт, но дверь в дом была распахнута настежь. Девушки отсутствовали, и я решила, что после чая они оправились еще куда-нибудь погулять. На ступеньках меня встретила Мораг. Она сообщила мне, что является «посланием». А что, я пришла позвонить? Тетя дома, но я могу звонить в любое время. Да, тетя будет рада видеть меня. В любое время. Пожалуйста, входите.

Миссис Макдугал была на кухне, но на этот раз ничего не пекла, хотя комнаты наполнял приятный запах приготовленной пищи. Она сидела у печи и вязала. Пригласив меня войти, она кивком указала на стул рядом. Мораг распаковывала свое «послание», оказавшееся огромным кочаном цветной капусты из чьего-то огорода и парой фунтов помидоров, которые, судя по запаху, были только что сорваны. После того, как мы выразили свой восторг, она удалилась.

— Уже помидоры? — Я не знала, когда положено созревать помидорам да и другим овощам. Но, так как от меня явно ожидалось проявление восхищения, я поняла, что задала правильный вопрос.

— Это от моей сестры, — объяснила миссис Макдугал. — Дункан, ее муж, все время возится в огороде, когда не рыбачит. У них есть теплица, и он там все и выращивает. И какой же ловкий, этот Дункан… у них все созревает раньше, чем у всех остальных. — Довязав ряд, она пересчитала петли, потом снова начала вязать. — Он приехал из Ачилтибуа, где занимался гидропоникой. Теперь и здесь пытается заниматься тем же. Вы там бывали? Я нет, а сестра там работала в отеле, где они и познакомились. И она говорит, что это замечательно.

Я ответила, нет, не была, а что такое гидропоника? Она стала мне объяснять, а на плите тихо напевал чайник, а на ее коленях вязаное изделие кремового цвета становилось все длиннее. Ее объяснения о выращивании овощей были мало мне понятны, поэтому я не помню, о чем конкретно шла речь за исключением того, что она пообещала дать мне клубнику в понедельник на ужин брату. Но я помню, как легко текла беседа, что мой непрошеный визит был воспринят, как само собой разумеющееся. И расспросов, зачем я пришла, не последовало. Просто доброжелательный прием гостя и беседа в то время, как на плите закипал чайник.

Он закипел, и она, отложив вязание, приготовила чай. Из банки в буфете были вынуты лепешки, которые были затем намазаны маслом и медом. Я взяла тарелку и чашку и поблагодарила ее. Меня все время занимал вопрос, каким образом от разговора, начавшегося обсуждением гидропоники и перешедшего к вязанию, а потом к ситуации маленьких стран Варшавского Договора, а затем к лучшим сортам шерсти для вязания твида, а еще потом к меду и ухаживанию за пчелами… каким образом мне удастся искусно перевести тему на Ивэна Макея.

Но я зря беспокоилась. Как выяснилось, я просто присутствовала при чайной церемонии и ее ритуалах, принятых на острове. Взяв чашку и снова усевшись на стул, миссис Макдугал посмотрела на меня поверх очков и спокойно произнесла:

— Девочки рассказали вам об Ивэне Макее.

— Да, рассказали.

— А Арчи, по-видимому, сообщил вам, что в коттедже раньше жили его родители. Вы, наверное, боитесь, что он к вам заявится, раз вернулся. — Это было утверждение, а не вопрос.

Поколебавшись, я отрицательно покачала головой.

— Не совсем. Просто мне захотелось побольше узнать о нем. За что он, например, попал в тюрьму? Он что-то натворил здесь… на островах?

— Нет. В Лондоне.

— Но его родители еще жили здесь?

— Да. И, конечно, все об этом знали. И знали еще и то, что Макеи, бедняжки, делали все, что было в их силах, для мальчика, как только усыновили его. — Она глотнула чая. — Вы знаете, что с Мойлы они уехали. Им было стыдно после всех этих разговоров и газетных сообщений. Только они еще хотели расстаться с ним навсегда. — Она чуть улыбнулась. — «Навсегда»? Вот как было на самом деле. Он был совсем испорченный, а они очень хорошие. Они хотели навсегда от него отделаться, и мне кажется, что они чуточку боялись, что он вернется. Как им тогда его прогнать?

— Боялись? Насилие, вы имеете в виду?

— Не знаю. Я слышала, что он однажды угрожал своему отцу, но не знаю, правда ли это. А они, бедняжки, никогда и дурного слова о нем не говорили.

— Миссис Макдугал, — спокойно спросила я, — а за что его посадили?

Она отставила чашку и снова принялась вязать.

— Мисс Фенимор, говорят, что, если человек совершил дурное и был за это наказан, то он уже ничего не стоит. Вы согласны? Да, он плохой, но он почти два года провел в тюрьме. Может, лучше забыть. — Щелкали спицы. — Не надо так смотреть, мисс. Вы ни в чем не виноваты. Это я виновата, что разболталась с этими девочками. Зря я не попридержала язык.

— Вы как раз его и придержали. Мне вы ничего не сказали. Только девушкам, да и то только потому, что были потрясены, когда они сказали, что видели его. И вы сами испугались, что он может приехать, чтобы узнать у вас адрес его родителей. Так?

— Так. Хотя, не «боюсь». Со мной-то ничего не случится. Вокруг полно добрых соседей. Да он мне ничего и не сделает, я думаю. Но вы, девочка, — я опять была повышена в чине от «мисс Фенимор» — вам нечего бояться, что он заявится к вам. Пусть даже у него есть судно, на котором сможет пробраться в бухту незаметно. Ему, наверняка, сообщили, что родители уехали, а дом сдан.

— Да. Хорошо. Спасибо за чай, миссис Макдугал. Приятно с вами разговаривать, но мне пора… — Я поднялась. — Раз уж я здесь, можно позвонить?

— Можно. — Вязание лежало на коленях, а она внимательно глядела на меня поверх очков. — Посидите еще минуточку, девочка. Вы ведь не только из-за любопытства пришли ко мне расспрашивать о мошеннике, правильно? Вы боитесь ночевать там одна? Потому что, если бы вы…

— Нет, все в порядке. Дело не в этом.

Она кивнула.

— Так я и думала. Что-то есть еще.

Некоторое время мы молчали. Она, казалось, размышляла о своем вязании. Потом произнесла совершенно не к месту: — Эти девушки, они высокого мнения о вас.

Я не знала, что ей ответить, поэтому промолчала.

Она снова кивнула, будто я все-таки ей ответила.

— Ладно, расскажу я вам, и спрашивать, зачем вам это надо знать, не стану. — Она снова взяла спицы, и они защелкали. — Как выяснилось на суде, он грабил пожилых леди… обманывал доверие, так было сказано. Он следил за объявлениями в газетах, и, когда кто-нибудь умирал, и оставалась вдова, он шел к ней и что-нибудь выдумывал. Он вечно что-нибудь выдумывал в детстве, даже если в этом не было необходимости. И такой он был всегда славный и невинный, что, если бы вы его не знали, то обязательно бы поверили. А иногда ему верили и те, кто хорошо его знал. Вот он очаровывал и обманывал пожилых леди в их горе, и выманивал у них все, что мог. Последней, из-за которой его и поймали, было восемьдесят пять лет, она еще и болела. Он украл у нее все сбережения, больше трехсот фунтов. Говорят, что он мог потратить такие деньги за неделю. Его обвинили еще в трех таких преступлениях. Теперь понимаете, какой это был позор для его родителей?

— Понимаю.

Меня охватило сильное сомнение. Говорить ли ей, что Ивэн Макей уже приходил ко мне? Можно ли предположить, что его интерес к Мойле возник потому, что он прочитал в газетах о смерти миссис Хэмилтон. Он сидел в тюрьме, когда это произошло. Освободившись, он немедленно поехал на Мойлу. И до последнего — правда ли это? — не знал, что родители его уехали, и полагал, что едет домой. И что? Тут нет старой вдовы, которую можно обокрасть, но есть пустой дом, который он хорошо знает. Возможно, пусть даже случайно, ему стало известно, что ценного имеется в доме. Следовательно, обманывать никого не обязательно. Остается простое ограбление. Но ему не повезло. Новый владелец — не старая леди, а вполне здоровый молодой человек. Который его еще и знает.

Нейл же, в свою очередь, знает, что, как только на Мойле станет известно о его приезде, об этом узнает и Ивэн Макей. Поэтому Нейл решил на время притаиться и выяснить, что нужно Ивэну. Нет, миссис Макдугал я не могу рассказать о ночном визите Ивэна. Если я попытаюсь успокоить ее, сообщив ей о том, что Нейл здесь и следит, может случиться так, что она станет настаивать на моем переезде в деревню. Или пошлет кого-нибудь сторожить Бухту Выдр и пустой дом.

Сначала надо переговорить с Нейлом. Завтра. Сегодня я должна узнать, как там Криспин. Снова поблагодарив миссис Макдугал, я пошла звонить.

В больнице мне сообщили отрадные новости. По всей вероятности, брат скоро будет у меня. Он уехал утром к друзьям в Глазго. И, да, он оставил телефон в Глазго, чтобы я позвонила, если захочу.

Я позвонила, и Криспин ответил таким веселым голосом, что я поняла, что все хорошо.

— Да, завтра отправляюсь. Мы остановимся в гостинице «Коламба», а в понедельник сядем на паром.

— Мы?

— Да, мой попутчик едет в Обан, мы вместе попали в крушение. Он поедет тем же поездом. Честно говоря, я рад, что он помогает мне. Хотя я и могу передвигаться, но чемодан и камера мне пока не под силу.

— Л нога точно заживает?

— Да. Денек-другой, и я буду скакать по холмам, как баран. Естественно, все зависит от того, что ты там мне приготовила. Новости есть?

— Только несколько сотен тысяч чаек и бакланов и тому подобное. И еще я видела в заливе черных кайр. По-моему, они гнездятся на валунах.

— Звучит соблазнительно. А добраться туда можно?

— По воде. Лодка имеется. Не забудь бинокль.

— Он нужен? Что еще привезти? Местный супермаркет теперь и по воскресеньям работает, и Лаура говорит, что собирается туда утром.

— Ничего, если только какой-нибудь потрясающий сыр. Здесь его нет. Да, и сливки. В понедельник тебя ждет клубника на ужин.

— Святые Небеса! Тут продается лишь калифорнийская, и она совершенно безвкусная. Что происходит с Гебридами? Превратились в теплицы?

— Нет. У нас тут гидропоника. Мне пора. Еще предстоит долгий путь домой в одиночестве. Спокойной ночи, Крис.

— Спокойной ночи. Береги себя, и hasta la vista[2].

И мы повесили трубки.

Почти десять часов, но все еще светло. По пути домой никого не встретила. Единственным врагом оказалась мошка.

Глава 13

На следующее утро я проснулась позже, чем обычно. Часы около кровати показывали половину десятого. По окну одна за другой мчались дождевые капли. Когда я позавтракала и сделала уборку по дому, было уже начало двенадцатого, и, хотя дождь уже был не сильным, снаружи было так мокро, что тому, кому выходить нет надобности, приходится сидеть дома.

Я решила, что мне выходить нет надобности. Рассудив, я пришла к выводу, что Нейл прекрасно знает, что представляет собой Ивэн Макей, и он, наверняка, следит за домом. Если Нейл решил оставить дом днем без присмотра и изучать скалы на острове с башней, значит, я могу оставаться дома с чистой совестью и ждать, когда пройдет гроза.

Я села за работу, то есть достала бумагу и записи, а потом стала тоскливо на них смотреть. Мне казалось, что прошла целая жизнь, но на самом деле миновало лишь двадцать минут. Слова, которые я написала и почти тут же забыла, были бессмысленными и смешными. В записях было указано, что должно происходить дальше, но мои мозги понятия не имели, как развивать сюжет. Тупик. Полный тупик. Я сидела, уставившись на бумагу, и пыталась забыть о реальности и перенестись в мой роман: в воображаемое будущее, подальше от сомнений и дурных предчувствий.