Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Где обитает любовь

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Стюарт Элизабет / Где обитает любовь - Чтение (стр. 1)
Автор: Стюарт Элизабет
Жанр: Исторические любовные романы

 

 


Элизабет Стюарт

Где обитает любовь

1

Уэльс. Декабрь 1282 года

С низко нависшего, белесого, как олово, неба сыпался на промерзшую землю колючий снег. В заледенелом лесу сердито тявкали лисицы, ожидая наступления темноты и начала ночной охоты.

Худенькую девчонку в длинной не по росту, грубой вязки шерстяной тунике, прикрывающую грудь окоченевшими тонкими руками, не пугали лесные обитатели. Не они, а двуногие хищники представляли для нее угрозу.

Невидимая и неслышная в серых сумерках, кралась она сквозь чащу по одной ей ведомой, уже скрытой под снегом тропинке.

Она шла навстречу своим людям из Тайви. Скоро совсем стемнеет, и кто, как не она, сможет указать путь к дому, словно июньский светлячок в зимнем лесу. Если они вернутся…

Выбравшись на опушку, она замерла, вглядываясь в пустое, заснеженное пространство.

Никого и ничего… Мертвая тишина. Лишь снежные хлопья бесшумно кружатся в воздухе в жутком колдовском танце.

Она принялась молиться — так горячо, как никогда прежде в короткой своей жизни:

— О Пресвятая Дева! Даруй им возвращение…

Но губы ее так замерзли, что едва шевелились. Из уст вырывалось только невнятное бормотание.

Небольшой пеший отряд пересекал открытое вьюге и ветру поле. Возглавлял его единственный всадник. Голова его поникла, плечи опустились.

За чернеющей впереди полосой леса был их дом… замок Тайви — надежное убежище… Но надолго ли? Не дольше чем до рассвета…

Он с усилием повернул голову, разглядывая тех, кто следовал за ним, и убеждаясь, что никто из раненых не отстал, не свалился в снег и не умер по дороге.

Две дюжины черных фигур насчитал он. Две дюжины осталось из ста шестидесяти латников, которых он выставил под начало лорда Олдуина из Тайви и повел в бой.

И как они, Оуэн и лорд Олдуин, как они распорядились их жизнью?

Если начать вновь вспоминать недавнее сражение, то последние силы покинут его и желание лишить себя жизни возобладает над чувством долга.

Луэллин, владетельный принц Уэльса, пал, едва битва началась, и нелепее и трагичнее этой гибели нельзя было и представить. Англичанин, поразивший мечом принца, не догадывался, кого он убил, и не знал, что рукой своей перерубил нить Судьбы целого народа.

Англичанин прожил после этого лишь считанные мгновения. Оуэн свалил его с ног и копытом коня вдавил ему сломанные ребра в легкие и сердце.

В схватке за тело мертвого принца погибли многие, но Оуэну так и не удалось отбить его у врагов. Позор, которого не смыть даже собственной кровью. Поэтому Оуэн решил остаться жить. Может быть, ему, сохранившему невредимой правую руку и боевого коня, и еще две дюжины воинов, удастся зажечь и пронести по стране факел мести.

Но сейчас люди его ковыляли еле-еле, конь спотыкался, и всаднику то и дело приходилось натягивать поводья, чтобы заставить измученное животное продолжать скорбный путь, а не лечь на снег в ожидании, когда накроет его белый саван.

Мертвецы возникали в памяти Оуэна один за одним, и не было им конца.

Вот Луэллин с пронзенным горлом… О боже, какая великая потеря! Ведь так давно не было в Уэльсе столь мудрого и справедливого правителя.

А лорд Олдуин из Тайви — доблестный воин, которому Оуэн присягал на верность!

И его больше нет… И нет лорда Родри, сына его и наследника, и лорда Эниона, обрученного с леди Элен.

А Элен? Что он скажет леди Элен?

Из глаз старого воина выкатились слезы, тотчас застывшие на ветру.

Лучше бы ему остаться там, среди мертвых, вместо того чтобы встретиться с Элен, отвечать на ее вопросы, погасить огонек надежды в ее зрачках.

— Элен… Элен… — повторял лорд Олдуин, когда Оуэн пробился к нему сквозь вражеское кольцо и преклонил колени возле умирающего. — Возвращайся к Элен… Собери всех людей, кто еще жив…

Он смолк, сознание на мгновение покинуло его, но беспокойство о близких придало ему сил.

— Уведи Элен и Гвен в безопасное место… Спрячь и охраняй их.

Он задохнулся. Оуэн приподнял ему голову.

— …Больше не осталось никого… Элен… Ты должен… должен…

Это были последние слова доблестного воина.

Конь мягко ступал по припорошенной снегом земле, и ничто не отвлекало старого воина от мучительных размышлений.

Луэллин мертв, а брат его Дэвид, безрассудный, вспыльчивый и коварный, никогда не сумеет совладать с диким нравом Уэльса.

Оуэн мрачно усмехнулся. По крайней мере Дэвид расплатится сполна за свои козни против коронованного брата, за подлую свою измену. Англичане не успокоятся, пока не истребят всех мужчин рода Луэллинов. Но лишившемуся правителя народу непременно нужен кто-то, на чью волю и решимость можно было бы опереться, чтобы сохранился в душах хоть слабый проблеск надежды.

И тут внезапная мысль заставила Оуэна крепче вцепиться в поводья онемевшими пальцами.

Элен! Не об этом ли желал поведать ему Олдуин, не на нее ли он намекал в предсмертном своем слове? Но ведь она только шаловливая девчонка, которой нет еще и шестнадцати. Однако она потомок гордых воителей, чья родословная восходит ко временам самого короля Артура. И она в родстве с Луэллином по женской линии.

Как бы в ответ на его мысли маленькая фигурка вдруг выступила из густых зарослей, окаймляющих русло замерзшего ручья.

Несмотря на слишком просторную для тонкой девичьей фигурки тунику, сапоги выше колен, шапку, которую носят лучники, и короткий меч в ножнах на поясе, Оуэн тотчас же узнал свою юную госпожу.

— Леди Элен! — воскликнул он, резко осадив коня. — Ради бога, скажи, что ты делаешь здесь одна в такой час?

Огромные голубые глаза из-под пушистых от белого инея ресниц уставились на Оуэна с крохотного, нежно очерченного и бледного от холода и тревоги личика.

— Жду отца, — произнесла она с достоинством.

Ее взгляд скользнул по веренице следующих за всадником пеших воинов.

— Я вижу, ты привел домой раненых. Мама, к сожалению, уже в постели, ей нездоровится, но я приготовила все необходимое в холле. Мы с Тангуин позаботимся о них.

Она вновь взглянула в лицо Оуэна. Губы ее слегка дрожали, но голосок был тверд.

— Наверное, отец, Энион и мой брат прикрывают ваш отход? Поле боя осталось за нами?

Оуэн сделал знак своим людям продолжать путь к опушке леса. Наступил момент, которого он так страшился.

— Тебе надо собраться с силами…

Спешившись, он шагнул к ней, все еще размышляя, как бы облегчить удар, который собирался ей нанести.

— Сражение закончилось… Поле боя осталось за рыцарями Эдуарда… Луэллин мертв, и многие тоже убиты… Те, кого я привел, — все, что осталось от нашего отряда… Может быть, кто-то из лучников успел скрыться в лесах, но вряд ли.

Ее глаза, и так огромные, расширились еще больше. Она не поверила ему.

— Ложь! — вскричала девочка. — Есть предсказание… пророчество самого Мерлина… Луэллин будет носить корону и править всей Британией! Это было ему обещано еще много веков назад.

Оуэн что-то хотел возразить, но она протянула вперед раскрытую ладонь, как бы умоляя его сомкнуть уста, не говорить ей ничего больше. И все же с неугасающей надеждой вглядывалась ему в лицо и шептала тихо:

— Ты солгал… солгал… Ты, наверное, сбежал до того, как закончилась битва… Отец, должно быть, сейчас ищет тебя. Как осмелился ты его покинуть?

Оуэн схватил ее за худенькие плечи и безжалостно встряхнул.

— Выслушай меня, Элен! И слушай внимательно, так как времени у нас мало. Пророчество Мерлина, очевидно, не относилось к нашему Луэллину. Сражение завершилось, мы разбиты… все потеряно. Твои родичи, Элен, убиты. Все до одного… Они мертвы… мертвы… — твердил он в нахлынувшем внезапно приступе ярости.

Со сдавленным рыданием Элен вырвалась из его рук и отбежала на несколько шагов.

— Я не верю тебе… Я не желаю тебе верить!

— Я видел, как твой брат упал, пронзенный сразу двумя копьями! — хрипло выкрикнул Оуэн. Голос его походил на воронье карканье. — Энион пал от руки Ричарда Кента, этого дьявольского отродья. А лорд Олдуин умер у меня на руках, — добавил он уже поникшим голосом. — И не обвиняй меня во лжи, Элен! Пока я жив, я не забуду то, что мне пришлось увидеть…

Гнев Элен утих. Слезы полились у нее из глаз.

— Энион… он тоже… — Она запнулась, вздрогнула, будто вражеское копье поразило ее собственную плоть. — Все убиты? Ты уверен?

— Да, госпожа.

Она вдруг сжала пальцы в кулаки и поднесла к своему лицу.

Оуэн наблюдал, как она сражается сама с собой, со своим отчаянием. Он был бессилен хоть чем-то утешить ее. Каждый из них должен был побороть свое горе в одиночку.

Наконец ее судорожные рыдания смолкли, кулаки разжались. Она осведомилась на удивление спокойно, вновь глядя ему прямо в лицо:

— Как далеко отсюда англичане? Когда их… нам ждать?

— У нас в запасе не больше часа. Правда, через лес они пойдут с оглядкой, опасаясь засады.

Она понимающе кивнула и снова приблизилась к нему.

Снег падал все гуще. Лес погрузился в тишину, как будто там все умерло, как и в душе Элен.

Он и она стали рядом, плечом к плечу, вслушиваясь, не близка ли погоня. Внезапно налетевший порыв ветра выхватил из-под шапки прядь волос, разметал по лицу. Элен раздраженно убрала ее, заодно и утерла слезы.

— Что ж, устроим Ричарду Кенту встречу, какую он вовек не забудет! — воскликнула она. — Пусть расплатится за отца, за Родри, за Эниона.

Элен положила руку на эфес меча, напряглась, вытянулась, стала выше ростом. Ее гневный взгляд уперся прямо в его глаза.

— Выдели пятерых самых надежных людей, чтобы сопровождать мою мать в безопасное место. А мы засядем в крепости и покажем английским псам, что уэльсцы не продают свои жизни задешево!

Ветер обдал их снежной крупой, качнул вершины сосен, осыпая с них снег, ворвался в чащу. И там, во тьме, что-то протяжно застонало, будто ожили лесные духи. Оуэн уже смотрел на Элен с трепетом, ему казалось, что не она, а сам лорд Олдуин взирает на него. Он едва не перекрестился в суеверном страхе и яростно потряс головой, отгоняя наваждение.

— Нет, Элен, нет! Глупо будет отправиться на тот свет ради красивого жеста! Мы должны действовать мудро, девочка! У меня есть лучший план, как ранить англичан еще больнее, но мне нужна твоя помощь.

2

Северный Уэльс. Апрель 1283 года

А-а-а-а!

Протяжный вопль разнесся в прохладном вечернем воздухе. Элен с тревогой посмотрела в сторону сплетенной из ивняка и обмазанной глиной хижины. Видимо, плохи дела у рожающей там Энид.

Вскочив с бревна, сидя на котором она провела последние несколько часов, Элен бросилась к хижине. Оттуда донесся спокойный голос Тангуин. Правда, Элен не могла разобрать, о чем говорит повитуха.

Элен нахмурилась. Все утро она ухаживала за своей рожающей подругой, но после полудня Тангуин неожиданно прогнала ее. И тон повитухи был настолько властен, что с ней бесполезно было спорить.

Теперь повитуха появилась на пороге. За последние часы она словно постарела, даже прибавилось морщин на лице. Элен подбежала к ней, заговорила торопливо:

— Тангуин, сделай же что-нибудь! Энид так мучается уже с рассвета… У тебя должно быть какое-то средство или заговор, чтобы дитя поскорее появилось на свет.

Тангуин решительно помотала седыми космами:

— Энид слишком слаба, чтобы рожать. Я предсказывала это еще два месяца назад. Зима в горах была чересчур суровой, да и еды для Энид не хватало.

Темные глаза старухи уставились на Элен, словно обвиняя в этом ее.

— Ребенок ее погубит. Она уже столько крови потеряла… Чудо, что еще жива.

Элен лишь в третий раз помогала при родах в зимнем лагере. В первых двух случаях роды прошли легко, поэтому для нее слова Тангуин были полной неожиданностью.

Собственная беспомощность испугала ее. Только не Энид! Кроме Оуэна, жизнерадостная Энид и ее муж Дилан были последними, кто остался в живых из самых близких к ее семье людей.

— Она не должна умереть! Она не умрет! — взорвалась Элен. — Сделай что-нибудь! Ведь есть какое-то колдовство…

Повитуха посмотрела на Элен с жалостью.

Она была рядом со своей порывистой юной госпожой и в радости, и в горе все шестнадцать лет со дня появления Элен на свет. Разумеется, по молодости Элен не хотела поверить в ту печальную истину, что женщине иногда приходится расплачиваться жизнью за продолжение рода.

А то, что они всю зиму убегали от английской гончей своры и прятались в северных горах„ не благоприятствовало нормальному разрешению от бремени.

— Она уже при смерти, — отозвалась Тангуин. — Можно спасти лишь ребенка.

— Но…

Снова из хижины донеслись стоны, и Тангуин исчезла в задымленном пространстве, где чадили смоляные факелы.

Элен зажмурилась, сжала кулаки так, что ногти впились в кожу ладоней. О Боже, как она устала от боли, от крови, от смертей, от зрелища израненных мужчин, от вида изможденных женщин с пустыми глазами и голодных детей, следующих за матерями неотступно в этой бессмысленной войне, в которой нельзя было победить.

Вероятно, мать была права. Наверное, им следовало махнуть на все рукой и отплыть во Францию.

У нее защемило сердце от подобных мыслей. Не она ли сама настаивала на продолжении войны после сокрушительного поражения при Айронбридж? И ее воля взяла верх. Они остались в Уэльсе. Но слабое здоровье и подорванный дух леди Гвен не устояли перед испытаниями, которые их ждали. Она скончалась в приступе лихорадки вскоре после их поспешного бегства из Тайви.

Новые для ее слуха, какие-то жалобные звуки вернули Элен из прошлого в реальность. Приотворив шаткую дверь, она проскользнула в тускло освещенную хижину. Две женщины старательно обтирали извивающегося в их руках хнычущего младенца.

— Девочка, — коротко объявила Тангуин, потом добавила, глядя на Элен: — Сомневаюсь, что ей удастся прожить долго. Она уйдет от нас скоро, вслед за матерью.

Элен взглянула на безжизненное тело своей подруги и усилием воли сдержала слезы.

Разве не говорил ей отец? Принцессы Уэльса не плачут.

Элен покинула хижину, не оглядываясь, молча, без прощальных слов. Словно слепая, шла она, натыкаясь на стволы могучих елей, на плетеные хижины зимнего лагеря. Какая-то чуждая ей воля направляла ее к реке, протекавшей внизу, в ущелье. Она устала быть мужественной, и притворяться таковой у нее тоже уже не было сил.

Достигнув каменистого берега потока, Элен углядела зеленеющее пятнышко влажного мха и опустилась, почти упала на мягкую подстилку.

Стремительный поток пробивал себе извилистый путь через темные хвойные леса по мрачным ущельям, стекая с вершин Кемберлийских гор. Вода была чиста и холодна, но не прозрачна, черна из-за отражений крутых утесов, с которых взлетали и парили в воздухе горные орлы.

Лежа на животе, Элен окунула руки в поток, испытывая жалящее прикосновение ледяных струй.

У нее перехватило дыхание от боли, но это была иная боль, чем та, что терзала ее сердце. Она погрузила обе руки по локоть и испытала острое желание войти в поток, отдать свое тело ему во власть, чтобы оно очистилось.

Постепенно оцепенение охватило Элен. Руки сделались странно невесомыми, утеряли чувствительность. Течение шевелило их, они как бы отделились от нее, таинственными движениями своими заманивая Элен в воду.

Усилием воли она вырвала руки из ледяного плена и вновь склонилась над темной водой. Ее отражение на колеблющейся поверхности искажалось, словно гримасничая, принимало самые странные очертания, но все же она разглядела в воде смотрящую на нее девушку с суровым лицом. Это призрачное существо, как ей показалось, заслуживало сочувствия и даже жалости за все выпавшие на его долю испытания — голодом, холодом в утратами. Она не узнала в своем отражении себя, все-таки это была она.

Элен отвела взгляд от завораживающего коварного водного потока, посмотрела вверх на темнеющее над сплетением голых ветвей небо, столь далекое и безжалостное. Постоянные удары судьбы оказывали на нее губительное воздействие, ух ее был сломлен, отчаяние все чаще охватывало ее. Неоткуда взяться силе и бодрости при том жалком существовании, какое они вели.

Пока лишь голодные муки и вечный холод усугубляли ее ненависть к англичанам, которая не находила себе выхода.

Образ старшего брата Родри вдруг возник у нее в воображении. Если 6 он был жив, то сейчас бы, наверное, шутливо сказал, что тяжкими испытаниями расплачивается она за свою дьявольскую красоту, намекая на необычный цвет ее волос. В ее каштановой, густой гриве светились огненно-рыжие пряди, и это Родри называл «клеймом дьявола».

А Энион говорил, что колдовская корона венчает личико ангела и что он влюбился в нее без памяти еще задолго до того, как попросил у лорда Олдуина руки его дочери.

Тоска по прошлому, по дому, безнадежно утерянному, охватила Элен с новой силой. Она, Родри, Энион — беспечные дети, скачущие на послушных своих пони вдоль берега по-матерински ласковой речки Тайви или азартно фехтующие деревянными мечами, подражая лорду Олдуину и его воинам.

Вспомнился ей и отец, прославленный рыцарь Олдуин, самый знатный и могущественный из лордов Среднего Уэльса, родственник самого Луэллина. Как она тоскует по теплу отцовских рук, по его голосу, всегда ободряющему, вселяющему уверенность, что все в мире идет как надо и все лучшее еще впереди.

Он никогда не относился к ней пренебрежительно из-за того, что она родилась девочкой, а, наоборот, гордился ею и поощрял ее участие в военных играх с Энионом и Родри — занятии столь необходимом для выживания уэльского народа и ставшем издревле неотъемлемой частью его бытия.

Молодая троица, выросшая на берегах Тайвн, была неразлучна.

Даже после того, как по настоянию матери она сменила не сковывающую свободу движений короткую тунику на платье, а легкий меч специально сделанный для нее все понимающим отцом, на вышивальную иглу…

Но она подчинилась этому лишь потому, что Энион хотел увидеть в ней женщину.

Элен откинула голову, ударившись затылком о прибрежный камень. И смежила веки, уйдя вновь в воспоминания.

Шорох шагов по опавшим листьям был ею мгновенно услышан. Трое людей спускались к реке, трое, которые еще как-то согревали сердце Элен.

Она тотчас вскочила, чтобы они не увидели ее расслабленной, впавшей в отчаяние.

На всякий случай схватилась за рукоятку меча, которого при ней не было.

— Полегче, дитя. Это я, Оуэн!

Она изобразила на лице улыбку.

— Слава богу, что это ты!

Смущенно она глянула вниз, на свой пояс, где отсутствовало оружие — привычные кинжал и меч.

— Я проявила неосторожность, — извиняющимся тоном произнесла Элен. — Я была так расстроена смертью Эннд, что ушла из хижины Тангуин. позабыв про оружие.

— Знаю, Тангуин мне все рассказала. Я догадался, что ты пойдешь сюда.

Эти простые слова, произнесенные им, окутали ее словно теплым плащом.

Она глянула в серые глаза Оуэна, всегда спокойные, как сумерки, наступающие после шумного и веселого дня, какие бывали в детстве…

Он читал ее мысли — она знала, что Оуэн знает ее, как никто другой. В тот день, когда ей исполнилось три года, он посадил ее впервые на пони. И прошел вместе с ней жизненный путь.

В ее жилах текла кровь древних уэльских королей. Он был простым вассалом ее отца, одним из многих. Но есть связи покрепче, чем простая верность присяге.

Горячая волна радости вдруг обожгла ее душу. Слава богу, хоть Оуэн возвратился из набега на англичан живым и, кажется, невредимым.

Хоть на этот раз небеса оказались милостивы к малочисленному бунтующему отряду, кочующему по промерзлым горам.

— Ну как дела, Оуэн?

Его белые зубы обнажились в широкой улыбке, будто он выкинул белый флаг, означающий поражение.

— Они сдались, отстали от нас, миледи. Твой план сработал. Они пустились наутек, испугавшись ловушки, которой на самом деле и не было. Ричард Кент укрылся в замке Гуинлин, бросив по дороге трех раненых рыцарей из свиты, которых мы прикончили… из милосердия.

Элен усмехнулась.

Дотоле дрожащая от холода, она согревалась полученными известиями, словно огнем в очаге и поджаренной аппетитной пищей.

Ее план действовал… Убивать по одному, по двое, по трое, если удастся, вражеских рыцарей, освобождать их от стальных лат, будто вареных раков от панциря, а заодно и от одежды, оставлять их тела на съедение грызунам и птицам и тем самым пугать англичан, напоминая им, какая участь их ждет в Уэльсе и при жизни, и после смерти.

— Что ж, значит, Кентский Волк получил по носу! Жаль, что он удрал, прежде чем ты отрубил ему голову.

— Господь не был так милостив ко мне, — с раскаянием произнес Оуэн. — Мой меч почему-то только скользнул по его латам. Но он не уйдет от нас живым.

Оуэн осмелился обнять госпожу и убедился, что она промокла насквозь и дрожит от холода.

— Как ты можешь так не беречь себя? Нельзя разгуливать по сырым ущельям без теплой одежды.

Он по-отечески пожурил ее, но она резко сбросила с плеча его ласковую руку и возразила:

— Я вся обливалась потом, когда бежала к реке, и мне надобно было охладиться. Я не сделала ничего плохого.

— Кроме того, что ты сляжешь в постель с лихорадкой…

Он скинул меховой плащ и закутал в него свою госпожу.

— Ты принадлежишь не только себе, но и всем нам. Ты последняя в своем роду и последняя наша надежда.

Элен опустила вниз до того вскинутый заносчиво вверх подбородок и уткнулась в мягкий лисий мех.

Этот драгоценный меховой плащ когда-то принадлежал лорду Олдуину и, может быть, до сих пор хранил его запах.

Она подарила его Оуэну в ночь их бегства из Тайви. И в прошедшие после этого события горестные месяцы этот плащ сослужил хорошую службу — он стал пугалом для англичан.

Где бы ни видели рыжий плащ, там гибли рыцари и солдаты, а уэльсцы неизменно одерживали верх. Все новых и новых воинов посылал английский король, и никто из них не возвращался назад. Исчезали обозы с продовольствием, а сильные гарнизоны трепетали в страхе.

Но победы уэльсцев были призрачны. Великая сила противостояла им, и их все дальше оттесняли в горы. Войско короля Эдуарда пробивало широкие просеки в дремучих лесах, и устраивать засады становилось все труднее. Крепкие замки занимали английские рыцари, деревни сжигались, жителей выгоняли в пустошь, где им нечем было кормиться.

И когда Ричард Бассет, прозванный Кентским Волком, окружил сплошным железным кольцом горную область Элир, а затем направил острие удара в ее сердце — твердыню Гуиннед, англичане принялись шутить, что Рыжий Лис Уэльса уже пляшет на раскаленных угольях.

Элен поглядела на Оуэна. Печаль затуманила ее голубые глаза.

— Зачем ты делаешь из меня Рыжего Лиса? Сомневаюсь, что мне удастся хоть одну ночь проспать спокойно, когда английское серебро назначено за мою голову.

Оуэн состроил гримасу, смешно пошевелив своими густыми, почти совсем седыми бровями.

— А кому еще, кроме тебя, моя девочка, лорд Олдуин нашептывает на ухо указания с того света? Про это знают наши враги, и поэтому они боятся тебя больше, чем вас всех, вместе взятых.

Элен опустила взгляд, любовно погладила мех окутывавшего ее плаща.

— Да, это так, я часто слышу его голос. Воздадим хвалу Господу, что отец воспитывал меня — свою дочь, так же, как сына. Его наука мне пригодилась. — Она печально улыбнулась. — К стыду своему, я лучше усвоила его уроки, чем матушкины. Я знаю, как надо воевать, но совсем забыла, как следует вести домашнее хозяйство.

Тяжелая рука Оуэна легла ей на плечи. Как всегда, он догадывался о том, что она не осмеливалась произнести вслух.

— Это неважно, девочка… сейчас неважно, — добавил он мягко. — Леди Гвен на тебя не в обиде. Ей спокойно там, на Небесах, где ока повстречалась с лордом Олдуином, и они снова живут в любви и согласии. Тревоги нашего мира их уже не касаются.

— Но почему отец все же разговаривает со мной? Его голос доносится до меня оттуда, с Небес.

— Потому что так велика его любовь к тебе. Это был вполне вразумительный ответ.

Элен согласно кивнула. Они двинулись гуськом по уже погруженной в сумрачную тень тропинке обратно к лагерю.

Там уже горели дымные костры. Вечерний воздух был пронзительно холоден, н Элен невольно сжалась, несмотря на теплый меховой плащ.

— Что нам делать дальше? — спросила она у старого воина, когда они приблизились к хижине, стоящей несколько особняком.

— И тебе, и мне известно, что Ричард Бассет не успокоится, пока не отплатит нам за свои потери сторицей. Он перевернет каждый камушек в горах и в конце концов обнаружит ваш лагерь. А сейчас прежде всего разведем хороший костер, чтобы ты, малютка, согрелась. А потом поджарим на нем мою сегодняшнюю добычу. Горячая еда поднимет твое настроение.

Чуть нахмурившись, он продолжал:

— Затем я съезжу в лагерь Лайверта. Надо обдумать нашу следующую совместную атаку. Нельзя позволить Ричарду занять Гунннед. Если он разместит в этом замке гарнизон, то от такой завозы мы уже не избавимся, и считай, что ваше дело совсем пропало. Нас прижмут к морю, и король Эдуард будет забавляться, видя, как мы мечемся у воды… И куда нам деваться тогда… с детьми… со всем нашим скарбом.

Дрожь пробрала Элен, когда она вообразила себе эту картину.

— Тебе обязательно ехать сегодня? Ты не можешь подождать до утра?

— Нет. Эта ночь все решает.

Оуэн ласково погладил ее каштановую косу, перекинутую через плечо.

— Не тревожься за меня, Элен. Ночь обещает быть лунной, а конь мой знает дорогу так хорошо, что я могу хоть спать в седле. Если мы заманим Ричарда в засаду завтра днем, то совершим великое дело. Правда, я боюсь, что он будет вдвойне осторожен после вчерашней стычки. Настоящая проверка — кто кого хитрее — нам еще предстоит.

Она молча кивнула. Говорить больше было не о чем. Сражаться до бесконечности, устраивать засады, побеждать в мелких схватках или терпеть поражения — вот на что они были обречены.

Ощутив озноб от отсыревшей одежды, она поежилась.

Оуэн кинул ей убитого им на охоте зайца. Элен поймала его за мягкие лапки.

— Я освежую твою добычу, а ты пока разводи огонь. Только одолжи мне нож, мой остался у Тангунн.

Оуэн выхватил привычным движением свой кинжал из ножен. прикрепленных к поясу, и протянул его Элен острием вниз, к земле.

— Я схожу за твоим кинжалом. Не будь так беспечна и не оставайся безоружной.

— Мне хотелось бы верить, что наш лагерь безопасен, но я не настолько глупа. Как только снег сойдет, недолго ждать нам в гости англичан. Нам придется лезть еще выше в горы, куда сатанинские выкормыши не доберутся.

Жареный заяц был необыкновенно аппетитен, и это был первый кусочек мяса, съеденный Элен за последние две недели. Зима — скудное время года, и сама Элен заставляла Оуэна распределять то, что удавалось добыть, прежде всего между здоровыми мужчинами-воинами. Следующими на очереди были беременные женщины, а потом уже все прочие.

Элен с наслаждением обглодала кость и высосала из нее вкусный костный мозг. Оуэн был прав — свежее мясо не только поддерживает тело, но и бодрит дух.

Простая их трапеза была окончена, и Оуэн стал готовиться к отъезду. Элен молча наблюдала за ним. Лишь когда он шагнул к порогу хижины, она вскочила, догнала его, обхватила за плечи и, встав на цыпочки, поцеловала в лоб.

Он тоже запечатлел отеческий поцелуй на ее лбу.

— Теперь запомни, что я скажу. Если все пойдет плохо, молодой Гриффильд доставит тебя в Конви и посадит на корабль. У тебя будет пропуск во Францию. Парень знает, кто ты есть на самом деле, но ему можно довериться. Он никогда не выдаст тебя англичанам, сколько бы серебра ни сулили за твою голову.

Темные глаза Оуэна впились в ее личико. Он искал в нем ответа на вопрос, который не решался задать, потому что все равно она никогда на него не ответит.

— Обещай мне, что ты так поступишь и не упустишь времени. Не будь упрямой. Если Эдуард захватит тебя в заложницы…

Он задохнулся при этой мысли и не смог продолжить.

Элен кивнула. Лишь немногие из людей Тайви знали, что она дочь лорда Олдуина, и еще меньше, что в ней течет кровь Луэллинов — уэльских властителей.

В простой тунике и грубых сапогах, она везде сходила за одну из многочисленных племянниц Оуэна. А все остальные беженцы в лагере были уверены, что благородная леди, наследница Тайви, давно уже во Франции.

— Я верю Гриффильду. Он наш друг. И Тангуин верит ему. А кто еще знает правду про меня? Никто, — успокоила она Оуэна.

Элен нахмурила брови, так что они почти сошлись на переносице, и произнесла сурово:

— О ком надо беспокоиться, так это о тебе, Оуэн. За тебя объявлена награда, и англичане берут тебя в кольцо.

Оуэн нарочито беспечно пожал плечами:

— Чему быть, того не миновать! Я простой солдат и способен только загадывать на один день вперед и составлять планы, как и где я буду сражаться завтра.

Он мрачно усмехнулся:

— Но это не значит, что я буду без толку искушать судьбу. Хоть мой прохудившийся плащ не греет так, как меховой плащ твоего отца, я сегодня ночью предпочту его. А ты, девочка, спрячься в хижине, и пусть меховой плащ греет тебя, но не попадайся никому на глаза.

Оуэн вышел, отвязал повод лошади, закрученный вокруг ствола дуба, вскочил в седло и поднял руку в прощальном приветствии.

Несколько мгновений всадник был еще виден в лунном сиянии, потом тьма поглотила его.

3

Рассвет медленно вползал с вершин уэльских гор в ущелья. Несмотря на внушительную охрану — три взвода рыцарей за спиной и с десяток легко вооруженных добровольцев из Южного Уэльса, польстившихся на деньги короля Англии и согласившихся стать предателями, — Ричард Кент чувствовал себя неуверенно.

Он обеспокоено обшаривал взглядом заросшие вековым лесом крутые склоны, выискивая между могучими стволами мелькнувшую где-то грозную тень.

Воины, следующие за ним, держались к нему так плотно, насколько позволяли их разгоряченные кони. Много уже потерь понесли англичане в этих проклятых горах. В памяти Ричарда всплыла вчерашняя стычка, стоившая жизни трем его рыцарям.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27