Парящий дракон. Том 1

Сара вновь обняла подругу. "Ну что хотел от меня Стен Блокетт?" – гадала она.

В понедельник утром Ричарду кто-то позвонил и сказал:

– Эй, я из Грузовой компании Бамейстера, я уже на Пост-роад. Как мне добраться до Бич-трэйл?

– Кто это? – спросила Лаура, зашедшая в кухню с пакетом чистящего средства и мокрой тряпкой.

– Скоро приедут наши вещи. Это водитель фургона.

– Мы наконец получим нашу мебель?

– Да, – ответил он.

– У меня для тебя сюрприз, – сказала Лаура. – Я приберегла его на сегодня.

– У меня для тебя тоже сюрприз. Сегодня утром я был в супермаркете и услышал, как две женщины передо мной говорили, что человек, который убил в городе двух женщин, умер.

– В самом деле? Слава Богу! – Лаура поднесла ко рту руки, сложенные в бессознательном молитвенном жесте. – Слава Богу. О, я так рада. Я имею в виду не то, что он умер, но я счастлива, что он больше не бродит поблизости. Это такое облегчение, раз ты завтра уезжаешь в Провидено.

– Я так и думал, что тебе будет приятно это услышать, – произнес Ричард, – но я не знал, что ты беспокоишься из-за моего отъезда. Ласточка, я же через пару дней вернусь.

– Я знаю, но все равно нервничаю. Мне не хотелось говорить об этом, чтобы ты уехал спокойно.

– Да я уже уезжаю спокойно. В доме такая неразбериха.

– Ты погоди. Мы сегодня к вечеру все распакуем, и посуду тоже, и все будет отлично. Мы с Ламп выживем, если тебя пару дней не будет. По крайней мере, у нас будет наша собственная постель.

– Прощай, виндсерфинг, – сказал Ричард, и она улыбнулась.

– Ты и в самом деле слышал, что говорили те женщины? – бросила Лаура.

– Ну конечно. Думаешь, я все это выдумал?

– Как он умер? – она обняла его, ее голова лежала у него на груди.

– Я думаю, что все это случилось как раз на Маунт-авеню. Этот человек ворвался в дом, и владелец застрелил его.

– Я рада, что все кончено, – сказала Лаура.

Ричард увидел, что к дому подъезжает коричневый фургон.

– Ну вот, все и приехало, – сообщил он Лауре.

Плотный мужчина с сигарой в зубах вылез из кабины и медленно пошел к черному ходу. Задняя дверь фургона отворилась и оттуда выпрыгнули два мускулистых черных подростка.

– Они не могут что-нибудь перепутать? – спросила Лаура.

– Это очень известная фирма, – объяснил Ричард, – которая дает гарантию, что они привезут большую часть именно вашей мебели.

Сара Спрай подъехала как раз, когда два подростка медленно двигались от фургона к задней двери, а между ними громоздилась массивная викторианская софа. Водитель гордо восседал в кабине, слишком величественный, чтобы помогать мальчикам. Коробки набитые, коробки заполненные наполовину и пустые – те самые серые и желтые коробки, которые впервые появились в Лондоне, – громоздились на полу в кухне и гостиной. Два стула, еще обернутые в бумагу, стояли по бокам камина.

Ричард отворил ей дверь, она прошла и огляделась по сторонам, уперев руки в бедра.

– Да вы просто волшебники, – сказала она. – Этот ужасный запах почти исчез. И вы уже начали тут обживаться.

– Ну, мы хотели сделать как можно больше до того, как придет наша мебель, – объяснил Ричард. Сара Спрай вела себя как обычно, но выражение лица у нее было странным… глаза опухли и покраснели, словно у нее был конъюнктивит.

– Я знаю, что выгляжу не лучшим образом, – сказала журналистка, – я плакала. Мне пришлось сделать кое-что очень неприятное, перед тем как я приехала сюда. Вы слышали о двух малышах, которые утопились как раз под этой дорогой на пляже? Это случилось в субботу вечером. Мне пришлось повидаться с их матерью, а она – моя старая приятельница. Привет, вы, наверное, Лаура, – сказала она Лауре, которая незаметно появилась в дверях кухни.

– У вас чудесный цвет волос. Мои-то точно ржавчина, но вы, моя дорогая, похожи на принцессу из сказки.

Два подростка уже протискивались в двери, мышцы их вздулись точно канаты. Ричард знал, что софа весит около трехсот фунтов.

– Что за ужас! – сказал Ричард, и Лаура кивнула и добавила:

– Как она себя чувствует?

– Она напивается, – сказала Сара. – Ее муж сейчас где-то в Австралии. В округе Патчин всегда так: мужья расползаются по свету как тараканы.

Лаура вновь исчезла на кухне.

– Детишки утопились? – спросил Ричард, вспомнив ее формулировку. – Вы имеете в виду, что они сами убили себя?

Два брата?

– Я не хотела преувеличивать. Должно быть, они пошли купаться очень поздно ночью – примерно в три утра. Похоже было на то, что они просто плыли, пока хватило сил.

Или, может, с одним случилась какая-то беда, а другой погиб, спасая его. Возможно, так оно все и произошло.

– Подростки?

– Девять и четыре.

– О Боже, – сказал Ричард.

Сара Спрай серьезно кивнула.

– Случаются ужасные вещи. Здесь, в Хэмпстеде, иногда бывают тяжелые годы. Вы знаете, с чего началась моя репортерская работа? Мне пришлось отправиться в Загородный клуб, чтобы посмотреть на тело человека, который был хозяином этого дома. Джона Сэйра. И это уж точно было самоубийство, уверяю вас.

– Да, я знаю, – сказал Ричард.

– Поговорите с вашим соседом через улицу, он расскажет вам все подробности. Старый Грем Вильямс. Он был там тем вечером. Он был одним из тех, кто последним видел Джона Сэйра живым.

– Грем – мой друг, – сказал Альби.

– Ну, тогда у вас вкус лучше, чем у большинства людей в городе. – Они прошли в просторную гостиную, и Сара с удовольствием плюхнулась на огромную софу. Потом открыла сумочку и достала ручку и блокнот. – На что это похоже – быть участником сериала "Папа с тобой"? Что вы теперь Думаете об этом? Вы когда-либо собирались сделать карьеру актера?

Ричард рассказал ей про "Папу с тобой". Он описал свое уважение к Картеру Олдфилду, любовь к Рут Бранден, но не упомянул Билли Бентли – не хотел о нем думать.

– Да, звучит это неплохо, – сказала ему Сара. Лаура принесла три чашки кофе и присела на софу рядом с журналисткой.

Ричард знал, что Лаура в ярости от того, что тут сидит Сара Спрай, что сейчас она не хочет никого видеть у себя дома. Она была в ярости, потому что сидела очень прямо и не мигала.

– Что касается того, что я делаю сейчас, – сказал он, – думаю, я пытаюсь воскресить прошлое.

Не слишком удачный выбор слов, если вспомнить все, о чем говорили они с Гремом и с Пэтси, но он продолжал описывать их лондонский дом и свои архитектурные занятия.

– Простите, – сказала Сара. – Я упустила нить мысли.

Не можете ли вы повторить то, что вы сейчас говорили?

Лаура дергала ногой, горя нетерпением, которое мог заметить лишь Ричард.

– Конечно, – сказал Ричард, – а потом, я думаю, мы сделаем перерыв. У нас с Лаурой еще куча дел…

Он замолчал, увидев, что журналистка, покраснев, глядит в свой блокнот.

– Простите… – снова сказала Сара Спрай. – Мне показалось.., должно быть, я…

В кухне зазвонил телефон.

На листке ее блокнота было то, что заставило ее прервать интервью. Сара знала, что она покраснела, – словно вернулась к старым денькам, когда любой мальчишка, отпустивший шуточку насчет ее "взрывоопасных" волос, мог вызвать появление краски у нее на щеках. Она уставилась на написанные строчки, но они не исчезли под ее взглядом. "Думаю, что я пытаюсь воскресить прошлое. Нагие пловцы. Я верю в достоинство этих старых домов и те ценности, которые они выражают, и я…"

Дальше, в середине страницы, ее аккуратным мелким почерком были записаны следующие странные вещи:

"Я учился на архитектора, но не знал, гожусь ли я для этой работы пока мы не купили наш первый дом в Лондоне. Я заблудился. Этот первый дом и был моим настоящим университетом. Я боюсь. Мой бизнес начался, когда несколько человек…"

Сара уронила ручку на пол.

Нагие пловцы.

Я заблудился.

Я боюсь.

Так, словно двое бедных затерянных малышей, Мартин и Томми О'Хара, говорили с ней посредством ее же записной книжки. Она не слышала, чтобы Альби говорил эти слова, она записала их бессознательно. Заблудился. Боюсь. Она склонилась, чтобы подобрать ручку, при этом голова словно отделилась от тела и с холодным безразличием наблюдала за действиями рук.

– Простите, – сказала она. Сара словно со стороны услышала свои слова и увидела, как ее пальцы сомкнулись на ручке. – Похоже, у меня (неприятности)… Должно быть, я (не совсем в порядке)…

Когда телефон зазвонил, она от благодарности чуть не свалилась на пол.

– У Пэтси неприятности, – услышал Ричард слова Грема. – Не знаю какие, но мы нужны ей, Ричард. Верьте мне, я не позвонил бы вам в такой день, если бы это не было серьезно.

– Неприятности вроде тех, что были в субботу вечером? – спросил Ричард, представив себе Пэтси в конвульсиях где-то на незнакомом полу.

– Не знаю. Не думаю, нет. Не похоже. Но ей нужна наша помощь, Ричард.

– Где она?

– В похоронной конторе за Пост-роад, на Рекс-роад.

"Борнли и Голланд".

– Я попытаюсь выбраться, – сказал Ричард.

Когда он вернулся в гостиную, Лаура уже встала с кушетки и стояла у черного входа с двумя подростками.

– Из фургона все вынесли, Ричард, – сказала она. – У одного из стульев сломана ножка, но это единственное повреждение, которое я смогла обнаружить.

Он поглядел на Сару Спрай, которая аккуратно сложила на коленях блокнот и ручку и напряженно наклонилась вперед, как третьеклашка, которой нужно в туалет. Краска сошла с ее щек, и лицо казалось отрешенным и усталым.

– Ладно, – сказал он. – Если мы обнаружим что-нибудь еще, мы напишем в компанию. Вы, парни, хорошо потрудились.

Он дал каждому по десять долларов.

– Мистер, с этой леди все в порядке? – спросил один из мальчиков.

– Думаю, да. Вот пять для водителя, но это больше, чем он заслуживает.

Мальчики вышли, и он повернулся к журналистке.

– Боюсь, что наше интервью окончено, – сказал он. – Я должен поехать в город. Вы узнали все, что хотели?

Она кивнула, по-прежнему держа руки на коленях, и, вздрогнув, убрала их.

– Да, и довольно много.

– Может, желаете отдохнуть немного, перед тем как поедете? Вам еще что-нибудь нужно?

Она улыбнулась.

– Нет, спасибо.

– Я просто подумал, вам… – он замолчал, потому что не хотел сказать "плохо", и подобрал более нейтральное слово, – нехорошо.

– Неужели я так выгляжу? – Сара все еще улыбалась. – Думаю, что утренний разговор достал меня. Он был далеко не такой приятный, как этот. Нет, со мной все будет в порядке, мистер Альби. Мне тоже нужно двигаться. Заметка должна появиться в газете уже в пятницу.

Он проводил ее до черного хода. Фургон уже уехал, а у подъезда громоздилась гора оберточной бумаги и картона.

Рядом с этой желто-коричневой горой валялись два сигарных окурка размером с собачьи какашки.

Он помахал ей, пока она садилась в машину, и обернулся к Лауре. Она стояла неподалеку, скрестив на груди руки.

Лоб ее пересекала темная полоска пыли.

– Просто не верится, что у этой женщины хватило ума прийти и расспрашивать тебя в день переезда. Если она напишет о тебе что-нибудь не то, я явлюсь к ней в редакцию и переверну стол.

– Да ладно, все кончено, – сказал Ричард. Он полез в карман и нащупал ключи от машины. – Неподходящее время, но, похоже, у Пэтси Макклауд какие-то неприятности.

Звонил Грем Вильямс. Пэтси в похоронной конторе на Рекс-роад. Мне и в самом деле нужно бы повидаться с ней, и я подумал, может, ты поедешь со мной?

– А Грем Вильямс сам не может все уладить? – Лаура внимательно осмотрела ладони и вытерла их о джинсы. – Похоже, ты, Грем и Пэтси Макклауд образовали общество взаимопомощи. Ты с ней проторчал там весь субботний вечер, а теперь отправляешься помочь ей хоронить мужа.

– Я знаю, что это звучит смешно, да и выглядит тоже, но ей нужна помощь. Вот и все, что я знаю. И я бы хотел, чтобы ты поехала тоже.

– Я и не думала, что мне удастся этого избежать, – сказала Лаура. – Но я обижена на тебя не поэтому – ты забыл про свой подарок, а я целую неделю провела, выбирая его.

– Мой подарок? – переспросил он глупо. – О Боже! Ты же обещала мне сюрприз! Я забыл. Сначала приехал фургон, потом Сара, как ее там, а потом позвонил Грем… Ох, Лаура, извини. В самом деле, извини.

– Давай, извиняйся, милый, – сказала она. – Я его спрятала в кухонном шкафу. У тебя будет хоть минутка, чтобы поглядеть на него, или мы должны отправляться к твоей драгоценной Пэтси прямо сейчас?

– Давай поглядим, – сказал он, обнял ее, и они прошли в кухню.

Лаура наклонилась и открыла дверцу нижнего шкафа.

Оттуда она достала серебристо-серую коробку высотой примерно в фут.

– Я уверена, тебе это понравится, – сказала она, протягивая ее Ричарду, – Это подарок для дома. Я никогда не тратила столько за всю свою жизнь.

Он взял коробку и поставил ее на кухонную стойку. Она весила меньше, чем он ожидал. Ричард приподнял крышку и оглянулся на Лауру. Она с нетерпением ожидала его реакции.

– Что бы ты ни делал, не разбей ее, – сказала она.

Он развернул бумагу, скрывающую подарок, и коснулся его. Это был холодный фарфор с матовой желтой глазурью.

Пальцы его нащупали квадратное основание. Вещь была полой – вот почему коробка так мало весила. Он подцепил основание и вытащил подарок из коробки.

Нетерпеливая улыбка сползла с его лица: он держал в руках усмехающуюся желтую драконью голову. С плоского лба вздымались два рога, за головой, точно застывшая волна, поднималось крыло.

– Это китайская, – сказала Лаура. – Дракон для крыши.

Традиционное украшение. Цвет означает, что она из императорского дворца. Я подумала, что она принесет нам удачу.

– Да, – едва выдохнул он.

– Я вижу, твой энтузиазм безграничен. Засунь ее обратно в коробку, и я отвезу ее назад, как только мы распакуем вещи.

– Нет, – сказал он. – Я хочу оставить ее у себя. Я думаю, она прекрасна.

– В самом деле?

– Да. Мне она понравилась. Я просто удивился. Правда, понравилась.

– У тебя такой забавный вид.

– Я вспомнил то, о чем говорил мне Грем Вильямс: когда-то тут жил человек, которого прозвали Драконом. – Вот и все, что он рассказал Лауре о субботнем вечере.

– Твой отец знал его?

Это заставило его улыбнуться.

– Нет, это было очень давно. Когда основали Гринбанк.

– Ну, а это еще один, – сказала Лаура, – Давай найдем ему место.

Ричард принес драконью голову в гостиную и установил ее на каминной доске. Потом он обнял Лауру. Какая-то часть его ощущала, что теперь хаос получил право войти в дом, что дверь из его снов отворилась и на пороге стоял Билли Бентли, с волосами, прилипшими ко лбу, и в мокрой одежде.

– Тебе она понравилась? – спросила Лаура. – Почему ты не скажешь это?

Обнимая ее, он почувствовал мягкую выпуклость, которая была Ламп Альби, его утешением из сна.

– Разумеется, – сказал он. – Очень понравилась.

Отворяя массивные двери похоронного бюро, Пэтси постаралась отбросить воспоминания о прошлом вечере. Мистер Голланд ждал ее и поспешил ей навстречу по темному ковру; лицо его, казалось, отрицало саму возможность веселья. На самом деле он был добрым и душевным человеком, но наследственность одарила Франца Голланда фигурой и лицом диккенсовского злодея: у него были насупленные брови, острый нос и костлявые плечи. Его тощее тело всегда было облачено в дорогие костюмы. Губы у него казались чересчур яркими на бледном лице. Он хотел, чтобы о нем думали как об "образованном" и "изысканном", и поэтому держался манерно, хоть и думал, что культурно. Ему нравилось в задумчивости прикладывать палец к губам, или стоять в картинной позе, слегка отставив одну ногу, или ходить, заложив руки за спину. Когда он шел к Пэтси по толстому ковру, он представил комбинацию из этих своих "изысканных" движений: одна рука у него была за спиной, а другой он теребил верхнюю губу. Пэтси подумала, что он похож на важного, призывающего к молчанию пингвина.

Приблизившись к ней, он опустил левую руку и протянул ей правую, при этом слегка поклонившись.

– Благодарю вас за то, что вы пришли к нам, миссис Макклауд, – сказал он приятным баритоном. – Хочу вас заверить, что вся церемония пройдет по возможности легко и безболезненно. Как я уже говорил вчера по телефону, миссис Макклауд, последние почести, которые мы отдаем своим любимым, должны быть столь же прекрасны, как и другие события жизни, например как Рождество или венчание. Ну, а теперь – вы принесли мне костюм?

Вчера мистер Голланд заверил Пэтси, что, раз Лес сильно обгорел и в открытом гробу хоронить его не следовало, от него тем не менее осталось достаточно, чтобы похоронить его в любимом костюме. "Что мы в действительности и предпочитаем, миссис Макклауд, верно ведь? Мы хотим, чтобы наши любимые уходили во всем сиянии славы, как обычно говаривал мой отец, – и что нечасто предоставляется братьями Брукс, – так что не принесете ли вы какой-нибудь костюм и галстук, которые мистер Макклауд в особенности предпочитал?"

Любимые туфли мистера Макклауда не потребовались.

Пэтси передала ему маленький коричневый бумажный пакет. Франц Голланд подхватил его с такой легкостью, словно это был сверток с завтраком.

– Родители мистера Макклауда; кажется, прибудут сегодня?

– Да, – сказала Пэтси, – они наняли лимузин из аэропорта Кеннеди.

– О! – сказал мистер Голланд, наклонившись вперед и сцепив за спиной руки. – Разумеется, я отлично помню старшего Макклауда. Они приходили к нам, когда упокоился дедушка вашего супруга, и мы сделали для них буквально все. Вы уже подумали о вместилище останков вашего супруга? – И он провел ее, чуть-чуть не касаясь локтя, за угол – в большую комнату, где стояли гробы с откинутыми крышками.

– Полагаю, вы видите, какой большой у нас выбор, миссис Макклауд? – сказал он, сделав широкий жест в сторону открытых зевов гробов. – И я уверен, что это сугубо личное дело будет завершено успешно. Если я могу… Мадам ведь из рода Тейлоров, правда?

Лишь через несколько секунд Пэтси поняла, что он говорит о ней.

– Да.

– Мой отец и я были распорядителями на похоронах вашего дедушки. "Борнли и Голланд" проводили в последний путь многие поколения Тейлоров, миссис Макклауд.

– Но не Джозефину Тейлор, – сказала Пэтси.

– Пардон?

– Вы ведь не работали над Джозефиной Тейлор, верно?

Моей бабушкой. Ее девичья фамилия тоже была Тейлор, и она была дальней кузиной моего дедушки. Вы работали над ее мужем, но не над ней. Его вы затолкали в один из ваших ящиков, но ее – нет.

– По-моему, бабушка мадам была больна, – заявил мистер Голланд, отступая на шаг. – Это очень печальная история. Бабушка мадам была очаровательной особой. Я верю, что ее достойно проводили в последний путь.

Пэтси не могла объяснить своего раздражения.

– Да, разумеется. Бабушка мадам была городской сумасшедшей, так что ее милейший муж поместил ее в лечебницу до конца дней.

Мистер Голланд вновь дотронулся пальцем до верхней губы.

– Это трагическая история, миссис Макклауд. И нет сомнения, что ее обстоятельства расстраивают вас. Но мы можем сделать из всего этого единственный вывод: мы должны сделать для наших любимых все, что в наших силах, поскольку они уже ничего не могут сделать сами.

– Я хочу, чтобы моего мужа кремировали, – сказала Пэтси. – Он же все равно уже почти кремирован, разве нет?

Я просто собираюсь довершить работу. Так что продайте мне самый дешевый чертов гроб и кремируйте его в нем.

Франц Голланд отступил еще на несколько шагов.

– Разумеется, но есть еще и другие члены семьи, которые должны решить…

Она вспыхнула.

– Я не собираюсь кремировать остальных членов семьи, по крайней мере пока. Я лишь намереваюсь кремировать своего мужа. А если вы не можете с этим справиться, я отнесу его туда, где это смогут сделать.

– Миссис Макклауд, – сдержанно сказал Голланд, и в этот миг, в миг, когда ее еще не покинуло самообладание, она пожалела его. Он, в конце концов, был тактичный, чувствительный человек и говорил таким тоном потому, что так научил его отец. – Миссис Макклауд, как жена любимого вами человека, вы, разумеется, имеете право решать так, как вам будет угодно, и мы сделаем все, что вам будет угодно. Но поскольку ваши предпочтения для нас – самое главное, мы хотели бы еще раз попросить вас подумать…

Пэтси чуть не упала в обморок. Мистер Голланд превратился в мертвеца. Этот приятный, глубокий баритон исходил из уродливого, провалившегося рта. Верхняя губа оттянулась к носу, и она увидела обнажившиеся челюсти и корни зубов. Язык почернел. Кожа мистера Голланда стала сухой, как пергамент, и приобрела коричневый оттенок. В некоторых местах она прорвалась, и из жутких дыр зияли лиловые внутренности. Теперь она увидела, что стоящее перед ней существо было одето лишь в жилетку и галстук. Кожа на бедрах разлезлась и обнажила кости, от пениса почти ничего не осталось.

Пэтси закричала.

Создание подпрыгнуло и протянуло к ней руки. Ногти были черно-лиловые и очень длинные.

– Не прикасайся ко мне! – вопила Пэтси.

Создание попятилось, шаркая босыми мертвыми ногами по толстому ковру.

Вот, значит, что видела ее бабушка?! Джозефина Тейлор зашла так далеко, как только могла, и видела друзей и незнакомцев, неожиданно превращающихся в гниющие тела незадолго до того, как они действительно умирали, и она больше не могла этого вынести и ушла от мира. Мистеру Голланду осталось жить не больше месяца, и вот во что он вскоре превратится.

Только, вероятно, когда он станет таким, никто его не увидит.

– Мистер Голланд, – дрожащим голосом сказала Пэтси.

Она смотрела вниз, на ковер. – Извините меня за этот крик.

У меня было тяжелое время. Пожалуйста, не подходите ближе. Я прошу извинить меня за эту сцену. Я боюсь, что я несколько не в себе.

– Разумеется, миссис Макклауд, – раздался низкий голос, и Пэтси содрогнулась.

– Могу ли я воспользоваться телефоном? Я должна позвонить друзьям и попросить их помочь. Нет, пожалуйста, не подходите близко, мистер Голланд. Просто покажите мне, где телефон.

Дрожащие ноги скелета отступили на шаг, и Пэтси увидела, что мертвая клешня тянется по направлению к холлу.

– Отлично, – сказала она. – Я сама найду его.

– На столе, в алькове, – сказала тварь, и Пэтси быстро прошла мимо, глядя в сторону.

– Я что-нибудь не то сделал? – услышала она его голос. – Я вас чем-то ужасно обидел? – В голосе слышались чуть ли не слезы. – Если вы хотите кремировать своего мужа, что ж, разумеется.

– Да, – сказала она, не обернувшись. – Оставайтесь в комнате, пожалуйста, мистер Голланд.

Она увидела альков, полускрытый тяжелой алой бархатной занавеской. Там стоял стол с телефоном. Телефонная книга лежала в верхнем правом ящике стола. Пэтси отыскала телефон Грема Вильямса и начала быстро набирать номер.

– Да, и Ричард тоже, – сказала она. – Оба, пожалуйста, приезжайте, заберите меня отсюда.

То, что случилось после того, как они втроем приехали в контору, можно описать несколькими словами. Лаура Альби, которая знала о Пэтси гораздо меньше, чем остальные двое, казалось, разобралась в ситуации в конторе "Борнли и Голланд" гораздо лучше, чем ее муж и Грем Вильямс. Лаура сразу подошла к Пэтси и обняла ее. Ричард и Грем глупо топтались за ее спиной, хлопая Пэтси по плечу и растерянно глядя на Франца Голланда, который до сих пор не решался выйти из своего хранилища гробов. Наконец Ричард уж совсем было собрался заговорить с ним, но тут Лаура окликнула похоронного распорядителя:

– Проблем с кремацией не будет?

– Разумеется, нет, если так желает миссис Макклауд, – ответил Голланд. – Я сделаю все необходимые приготовления.

– Ну, тогда все улажено, – заявила Лаура, по-прежнему стоя рядом с Пэтси, которая все еще судорожно цеплялась за нее. – Мы едем домой.

Грем отвез Пэтси на Чарльстон-роад, договорившись с ней, что позднее он привезет ее сюда, чтобы она отогнала машину.

– Джозефина напомнила мне о себе, – сказала ему Пэтси. – По крайней мере, я знаю, что вы все проживете долгую жизнь.

– Джозефина Тейлор никогда не говорила, кто из знакомых или членов семьи должен умереть, – сказал ей Грем. – Только о незнакомцах да о людях, которых она не слишком хорошо знала. Но все равно, спасибо.

Ричард должен был ехать на Род-Айленд для первой своей встречи с клиентом Моррисом Страйкером на следующее утро. Он и Лаура долго прощались после первой своей ночи в новом доме. Он обещал, что, как только вернется, навестит Пэтси Макклауд.

Вечером двумя днями позже, когда Ричард Альби начал понимать, что ему вряд ли удастся поладить со своим клиентом и что Моррису Страйкеру его новый реставратор тоже не слишком нравится, Бобби Фриц все еще жаловался Бобо Фарнсворту и Ронни Ригли на потерю своего лучшего заказчика. Они все трое сидели в боковом кабинете кафе "Пеннивистль", а на столе стояли две пустые пивные кружки.

Ронни рисовала на столе круги, размазывая пролитое пиво, и Бобби знал – как знал или подозревал уже множество раз, – что он надоел Ронни, она думала, что он инфантилен или глуп, она думала, что он шалопай и недостоин быть другом Бобо. С тех пор, как у них начался роман с Ронни, Бобо почти не заходил в "Пеннивистль", который был любимым баром Фрица, да и Бобо тоже.

– Он просто подкосил меня, ребята, – сказал он, хоть и помнил, что уже говорил это несколькими минутами раньше.

– Ты что же, думаешь, что можешь попросить его вновь нанять тебя? – спросила Ронни, все еще чертя круги на поверхности стола.

Ронни Ригли, как он полагал, была одной из самых привлекательных женщин, которых он когда-либо видел. У нее был если и не пятый, то вполне достойный четвертый номер. То, что Ронни была по меньшей мере лет на десять старше, чем он сам и Бобо, ни черта не значило, и ни черта не значило то, что она даже не старалась выглядеть моложе. Ей и не нужно было это делать. Даже тогда, когда она выглядела усталой и раздраженной, как, например, сегодня, Бобби все равно хотелось прижать ее. И чем больше он пил, тем больше ему хотелось. Но он боялся, что она лишь рассмеется ему в лицо, если он решится хоть на что-то.

– Клянусь, Ронни, он просто подкосил меня, – объяснял он. – Но я представляю себе, на что будет похож его газон. Скоро он весь зарастет сорняками и дикой травой.., и я даже не хочу думать, что случится с его садом.

– Я думаю, Ронни права, – сказал Бобо, обнимая ее, чем вызвал тайную боль Бобби. – Просто пойди к нему, позвони в дверь и объясни, как ты беспокоишься. Может, вы сможете как-то договориться.

– Договориться, как же, – сказал Бобби, – Если я подойду к его дому, он просто-напросто пристрелит меня. Боже!

Он здорово обращается с пушкой, верно? Он ведь застрелил этого Старбека, а у того пушка была уже в руке, разве нет?

– Мы его нашли так, – сказал Бобо, – с пистолетом в руке. – На самом деле, хоть Бобо не хотелось этого говорить, Ван Хорн стал популярен в штаб-квартире хэмпстедской полиции: Томми Турок доводил всех полицейских помоложе, заявляя, что им бы нужно брать у Ван Хорна уроки стрельбы.

– Но с теми, остальными, убийствами покончено, верно? – спросил Бобби.

Ронни кивнула головой, но Бобо сказал:

– Старбек был взломщиком, а не маньяком. Слишком много людей поверили в это и расслабились. На днях будет еще одно убийство, вот увидите.

– Это ты говоришь, – возразил Бобби. – А я говорю, с ним покончено. Поэтому и остальные копы ходят с такими довольными мордами, мать их так.

Он хлопнул себя рукой по лбу.

– Прости, Ронни. Я должен следить за собой. Сегодня я немного не в себе.

– Ты хлебнул лишнего, – сказала Ронни. – Я тебя не упрекаю, но ты прикончил три кружки и уже допиваешь четвертую.

– Эй, я же не пьян, – это даже для него самого прозвучало неубедительно. Он увидел себя самого глазами Ронни: инфантильный, не слишком умный, перепивший пива.

– Ну, я вот что скажу, – сказал Бобби. – Если я когда-нибудь увижу его, я имею в виду доктора Ван Хорна, я поговорю с ним по-доброму.

Ронни улыбалась ему, и Бобби неожиданно почувствовал, что все может еще наладиться.

– Я поговорю о том, о сем, а потом скажу ему, что буду стричь его газон бесплатно. Дважды в месяц. Бесплатное обслуживание газона. Потому что я просто не могу вынести, во что он превращается. А когда я так поступлю, что, вы думаете, он сделает? Он возьмет меня обратно.

– Ты напился, дурень, – сказал Бобо и перегнулся через стол, чтобы потрепать Бобби по голове. – Мы с Ронни отвезем тебя домой.

– Я буду делать это бесплатно. Разве ты не видишь, какой это отличный план? Ему просто придется взять меня обратно.

– Поехали, – сказал Бобо.

– Только если я сяду рядышком с Ронни, – сказал Бобби. – Ну и женщину ты себе отхватил, Бобо!

Выражение лица Бобо подсказало ему, что, может, он и вправду напился.

Бобби жил со своими родителями в маленьком домике на Пур-фокс-роад, которую когда-то называли "Хэмпстедскими Аппалачами". Дорога эта змеилась по берегу залива и обрывалась у гринбанкского вокзала. Кто был этот бедный Фоке и что с ним произошло, давно забылось, но название все еще играло свою роль – это была самая тихая и самая незаметная улочка во всем Гринбанке. В начале ее громоздились блочные дома, в которых раньше была Гринбанкская академия, после Второй мировой войны продавшая эти здания. Теперь в одном жил спившийся художник, в другом – продавец из сомнительной лавочки, один совсем уж запущенный дом оставался пустым по крайней мере лет пятьдесят, а последний принадлежал семейству Фрица.