Укротители моря

Брайнт возмущенно фыркнул и, не найдя что возразить, сказал:

– Пока мы будем болтаться здесь, адмирал лишится одной из главных боевых единиц своей флотилии, ведь номинально мы находимся под его командованием…

Хоугтон проворчал:

– Да, дела, но у этого пирата очень большой корабль. Если не положить конец его грязным делам, он может натворить еще много бед, захватывая призы. Если мы ничего не предпримем, то, конечно, определенная доля вины будет лежать и на нас.

– Но если мы не в силах найти выход по причине чрезвычайных обстоятельств, наши действия, увы, предопределены. Придется нам отступить.

После долгой паузы капитан произнес:

– У нас запасов провианта всего на несколько дней. Мы не рассчитывали надолго выходить в море. Выбора нет.

Брайант с яростью принялся сопеть, со свистом выпуская из себя воздух:

– Уйти?

– Да, – твердо произнес капитан, приняв окончательное решение. Но вдруг он добавил: – Тем не менее есть один выход.

– Слушаю, сэр.

– Я все-таки пошлю на берег офицера, чтобы он вступил в переговоры с американцами. Против этого вряд ли кто-нибудь посмеет возражать. Надо попытаться заставить их понять, в чем они больше заинтересованы, но на основании закона. Таким вот образом.

– Рискованная попытка, осмелюсь заметить, сэр, – донесся слабый голос Прингла. – Вы кого собираетесь отправить?

– Именно это вызывает у меня наибольшую озабоченность. Если я отправлю первого лейтенанта, то, несомненно, возникнет некое напряжение, которого желательно избегать. Горячность Брайанта здесь тоже не годится. Если переговоры с местными властями будет вести какой-нибудь важный офицер, то делу могут придать ненужный оттенок значимости. Вот почему я считаю, что кандидатура лейтенанта Кидда наиболее приемлема в данной ситуации.

Глава IX

– Мистер президент, полномочный посланник Великобритании. Сэр, президент Соединенных Штатов. – Советник, вошедший вместе с посланником Листоном в просторную гостиную, удалился.

– Роберт, рад видеть вас, – сказал стоявший возле высокого мраморного камина Джон Адамc[14] и протянул ему руку. – Присаживайтесь.

– Благодарю вас, мистер президент, – Листон изящно кивнул и уселся в кресле у камина. – Можно мне узнать, как себя чувствует Ребекка в Трентоне? Очень благоразумная мера – отправить ее из Филадельфии на время эпидемии.

– Она здорова, благослови ее Господь, – ответил Адамc. В кабинете во время встречи никого больше не было, и Адамc сам налил в бокалы шерри. – Ваше здоровье, Роберт.

Листон ждал, наблюдая за президентом поверх края своего бокала. Адамc, низкий, коренастый, внешне более походил на сельского сквайра, хотя его ни в коем случае не следовало недооценивать. Они оба многое повидали в накаленной страстями политической борьбе нового государства, Листон хорошо разбирался в этих тонкостях, но, увы, сейчас разговор шел о другом. Его позвали в связи с возникшими дипломатическими трениями.

Адамc поставил свой бокал.

– Нельзя позволить, чтобы такое положение – проверки и захват судов в открытых водах – существовало и дальше. Ни конгресс, ни народ не намерены больше терпеть это. Активные действия ваших военных кораблей, какие бы причины ни лежали в их основе, провоцируют и усугубляют положение. Кроме того, насильно вербуются матросы прямо с палубы торговых американских кораблей. Это неслыханно, должны же вы это понимать. А британские суды на Карибских островах рассматривают задержанные вами наши торговые корабли как призы.

Листон пробормотал что-то в оправдание. Это была застарелая проблема, и про запас у него были хорошо известные возражения, однако на сей раз он избрал иную тактику.

– Мистер президент, не могу не оценить вашей непосредственной озабоченности, но поймите, что здесь перед нами конфликт между доверием и законом. Вы устанавливаете законы в вашей стране, но, сэр, мы приняли соглашение в 1756 году, регулирующее правила войны, и оно одобрено другими странами. Так почему же мы должны менять его?

Адамc приподнял бокал и улыбнулся.

– Хорошо известно почему, Роберт. Потому что договор составлен явно с учетом интересов Короны.

– А Франция, – продолжал Листон, – с ее требованиями нового этикета и декретами…

– Мы твердо надеемся, что будут соблюдаться условия договора 1778 года.

– Сэр, мне бы хотелось подчеркнуть: пока три системы законов не приведены в некоторое равновесие, ваша торговля по-прежнему будет находиться под угрозой. По-видимому, самым естественным было бы восстановить баланс сил в мире, налаживание дружеских отношений между нашими двумя странами сразу бы положило конец всем распрям. Пожалуй, не исключена даже возможность альянса.

– Против Франции? Не думаю. Моя страна не одобрит такого выбора.

– Сэр, учтите, что французы почти повсюду сметены с морей. Для того чтобы защитить ваши корабли, не удобнее ли вам позволить охранять их на море самой мощной морской державе под общим дружеским флагом?

– Мистер посланник, мы сами способны разобраться в происходящем. Нам не нужно иностранное военное вмешательство.

– Не имея военно-морского флота? – мягко спросил Листон.

– Сэр, окончим нашу беседу, – президент встал. – Нет ли у вас других вопросов, требующих моего вмешательства?

– Благодарю вас, мистер президент. Но раз мы так хорошо понимаем друг друга, осмелюсь напомнить вам о недопустимых действиях французских агентов, снабжающих оружием индейцев на канадской границе…

Вечером Листон, извинившись перед женой, уединился в своем рабочем кабинете, где в тишине он привык обдумывать сложные проблемы. Кроме того, ему надо было отправить шифрованные донесения. Он очинил перо и сосредоточился, воссоздавая в уме точное положение дел, анализируя побудительные причины складывающейся ситуации. Лорд Гренвиль, министр иностранных дел короля Георга, ожидал от него самых точных сведений.

Листон еще раз все взвесил: на протяжении бурных лет революции он являлся, хотя и неофициально, английским послом в Соединенных Штатах и питал к освободившимся колониям не только уважение, но и нечто похожее на симпатию. Они добились собственной хорошо продуманной конституции, проникнутой гуманистическими идеалами, тогда как во Франции царили хаос и кровавый террор, обусловленные извечным стремлением к мировому господству.

Не стоило начинать донесение с искусных выспренних фраз приветствия. Лорд Гренвиль требовал точных подробных сведений, личных наблюдений и оценок, не приукрашенных и не прикрытых дипломатической учтивостью. Похоже, что назрела необходимость вовлечения Америки в мировую борьбу. В Европе, за исключением Англии, не осталось ни одного государства, которое устояло против Франции. Америка осталась вне борьбы, она могла соблюдать нейтралитет и дальше. Америка извлекала большую выгоду для себя, торгуя со всеми воюющими странами, поэтому для нее не было никакого смысла принимать чью-либо сторону.

Французы становились все более заносчивыми и высокомерными, даже в торговых делах. Победоносная Директория издавала в Париже один декрет за другим, причем даже с требованиями, чтобы торговые суда имели бумаги на перевозимый груз, подписанные французским консулом. Если же суда пытались уйти, то их могли захватить как призовые. Поговаривали, если на борту корабля находили какие бы то ни было английские товары, то конфисковывали не только товары, но и судно.

Если бы у французов появилась возможность применять более широко такие принудительные меры на море, то они оказали бы на американцев угрожающее давление. Американцам, не имеющим военного флота, ничего не оставалось бы, как согласиться с требованиями французов. Все-таки Париж, скорее всего, никогда не сочтет для себя выгодным запугивать Соединенные Штаты. Однако поддадутся ли американцы на такую угрозу? По-прежнему одни из них были сентиментально преданы Британии и понимали, что необходимо сдерживать мощь Франции. Но были и такие, которые помнили Францию как своего союзника в борьбе за становление новой нации, они ни за что не пойдут на агрессивные меры против французов.

Листон вздохнул. В конце концов, в самой демократичной стране, как и везде, все решалось влиятельными политическими деятелями. Неправда или блеф президента не стали для него чем-то неожиданным. Ведь Адамc откровенно и недвусмысленно отстаивал интересы своей страны, твердо противодействуя английским интересам, хотя и не скрывая своего отвращения к французскому режиму. Но президент пребывал в одиночестве. Партия, или федералисты, состояла из крупных землевладельцев, стойких приверженцев центрального правительства, придерживающихся проанглийских взглядов. Его противниками были республиканцы, которых возглавлял Томас Джефферсон[15], не питавший особой любви к Англии, отстаивавший введение национальной валюты, предоставление гражданства иммигрантам, а также поддерживающий интересы Франции.

Между двумя партиями шла жестокая политическая борьба, и, как понимал Листон, Адамсу приходилось нелегко. Ситуация сложилась весьма причудливо, Джефферсон, возглавлявший оппозиционную партию и занимавший должность вице-президента, был посвящен во все закулисные политические тайны. Кроме того, Адамсу серьезно мешал его соратник Гамильтон[16], отличавшийся крайними взглядами.

Время было суровое и непростое. Толпы людей с криком маршировали по ночам, разбивали окна. Газеты были полны самых невероятных слухов и злобных выпадов. Листон на миг задумался, что сказал бы ему Адамc, если бы он сообщил президенту, так велика была его заинтересованность, что сам великий Джордж Вашингтон поддерживал тайные сношения с Лондоном. Депутация от Пенсильвании даже потребовала внести ясность касательно сына президента, якобы обрученного с дочерью короля Великобритании, наподобие того, как поступил когда-то сам Вашингтон, чтобы поддержать доверие короля к Соединенным Штатам. Замаячила даже возможность политического союза, кроме того, пропорционально усилению французских грабительских действий должна была увеличиться терпимость американцев к английским операциям на море. Если бы Королевский военный флот сумел действовать более тактично в соответствии с обстоятельствами, то и возможность союза…

Полубаркас с «Крепкого» с развевающимся на фале большим белым флагом направился к берегу, на корме сидел лейтенант Кидд, у руля – мичман Роусон. Все было очень непросто. Кидд почти ничего не знал о Соединенных Штатах и еще меньше о тех международных законах, в которых говорилось о насильственных мерах по отношению к местным властям, допускающим приход французских судов в территориальные воды США. Как и полагалось согласно конвенции при посещении нейтральных стран, Том не имел при себе оружия и был одет в гражданское платье. Фактически он надел свой лучший наряд: темно-зеленый жилет и песочного цвета сюртук, который с таким старанием подобрала для него Сесилия в Гилдфорде. Свою светло-серую шляпу, украшенную серебряной пряжкой, он держал в руках на коленях.

Как только они приблизились к берегу, Кидд сразу заметил вдали мачты и реи французского судна. Было очевидно, что судно охраняют с моря. Он приметил, что на корабле соорудили леса и на них работают люди. Паруса на бушприте убрали, шлюпки сняли.

– Судно на приколе, – проворчал Кидд. По-видимому, только один человек был одет в нечто похожее на военную форму, другие держали в руках мушкеты. Кидд принял серьезный вид, все-таки он представлял страну, одновременно пытаясь скрыть свою военную выправку.

За две сотни ярдов до берега Роусон положил руль, направив лодку прямо к берегу. Внезапно послышался звук, который нельзя было ни с чем спутать, выстрел из кремневого ружья, пуля с всплеском упала возле носа лодки.

– Что за черт? Они что ослепли, раз стреляют в белый флаг! – вырвалось у Кидда. – Не отворачивай, – бросил он рулевому.

На берегу собрались люди, они кричали и жестикулировали. Один из них направил ружье в сторону Кидда.

– Сэр, может, нам стоит… – прошептал Роусон.

– Лучше следи за своими людьми, – ответил со злостью Кидд. Ствол все так же был направлен на Кидда, полыхнул выстрел. Пуля врезалась в воду возле опущенного весла и с глухим стуком ударилась о деревянный борт баркаса прямо под сиденьем Кидда.

–Сэр?

– Помалкивай, черт тебя побери! – отрезал Кидд. Даже этот неотесанный деревенщина знает, какие неприятности от властей грозят ему, если он застрелит парламентера.

Еще несколько мушкетов нацелились в сторону лодки. Однако раздался чей-то крик, и стволы мушкетов опустились.

– Поворачивайте обратно, английские свиньи, – прокричал один из стоящих впереди. Другие подхватили его слова. Кидд приказал Роусону держаться прямо и причаливать к берегу. Крики смолкли, однако не меньше дюжины человек столпились на молу.

– Суши весла, – скомандовал Кидд.

Люди на молу вели себя агрессивно, один из них даже размахивал вилами. Лодка пристала.

– Эй, на носу, закрепи фалинь, – велел Кидд. Лодка пришвартовалась к пристани, на которой, выказывая открытую неприязнь, толпились люди. – Кидд выпрямился, оставаясь в лодке: – Я прошу вас позволить мне сойти на берег.

Никто не шевельнулся.

– В таком случае вы препятствуете почти насильно вступить на землю Соединенных Штатов Америки гражданину другой страны, с которой вы не воюете? – последние слова прозвучали официально, и они явно озлобили местных жителей.

– Мы не хотим вас видеть здесь. Убирайтесь к себе обратно на корабль или я оставлю вам на память от Америки хорошенький пинок пониже спины.

– Дерни за веревку, Джеб, пусть немного поплавает.

– Стой! – толпа расступилась перед выехавшим верхом на пристань прилично одетым человеком. Он спрыгнул с лошади и поспешно прошел на конец мола с искривленным от ненависти лицом.

– Вы что не видите, сэр, ваше присутствие здесь крайне не желательно, – обратился он к Кидду.

– Неужели я столь страшен, что целый город собирается помешать мне сойти на берег?

– Вы англичанин, и для этих добрых людей этого более чем достаточно. К тому же вы военный моряк. Здесь живут многие, суда которых вы захватили. Юношей вы силой забираете к себе на корабли. Причин у них, как видите, предостаточно, – тут раздались одобрительные крики. – Поэтому я советую вам вернуться туда, откуда вы приплыли, – он скрестил руки на груди.

Кидд пригнул голову, как бы соглашаясь, хотя на самом деле измерял глазами расстояние до берега. Тут он наступил ногой на планшир и, одним прыжком перемахнув через разделяющее их водное пространство, очутился на молу рядом с незнакомцем.

– Благодарю вас за совет, сэр, но, как видите, я уже на берегу, – он смахнул с себя пыль. – Лейтенант Кидд к вашим услугам, сэр.

– Шредер Кристофер, – ответил незнакомец, но не протянул руки.

Кидд поклонился, затем кинул взгляд на толпу:

– Благодарю вас за любезное приглашение. Надеюсь, мое пребывание здесь окажется столь же приятным.

Когда Кидд понял, что ему не дождаться вежливого ответа, он повернулся к лодке и крикнул, чтобы ему перебросили его вещи.

– Действуйте дальше в соответствии с полученными указаниями, мистер Роусон, – прокричал он снова, лодка отчалила от берега и поплыла в море.

Кидд очутился в Соединенных Штатах, причем совсем один. Он направился по тропинке в городок, крошечный морской порт, который, как он узнал по карте, назывался Эксбери и лежал в штате Коннектикут. Городок выглядел приятно. Аккуратные домики, окруженные ухоженными садами, стояли вдоль удивительно прямых, на взгляд Кидда, улиц, по обеим сторонам которых возвышались над дорогой дощатые тротуары. В воздухе чувствовался смолистый запах только что обтесанных бревен, из кузницы доносился приглушенный лязг, немного дальше по улице стояла лавка, по всей видимости, торгующая свечами. Проходившие мимо женщины с корзинами в руках останавливались, недоуменно разглядывая Кидда. Кое-где виднелись группы мужчин, с мрачным видом что-то обсуждавших.

– Не могли бы вы мне подсказать, где здесь можно остановиться? – спросил Кидд одного из мужчин, тот молча повернулся к нему спиной.

Когда он заглянул в лавку, ее хозяин отрезал:

– Мы закрыты! – и захлопнул двери.

Кидд тяжело уселся на скамью, стоявшую под кленом. Доверенная ему миссия казалась невыполнимой, но он не падал духом. Он недоумевал, что вызвало у всех жителей городка столь сильную неприязнь к нему. Однако надо было решить проблему ночлега.

Перед ним возникла шумная группка молодых ребят, которые кричали хором:

Пряжку яркую прицепил, ишь какой он модный,

Ты чего повесил нос, кавалер безродный.

Янки-Дудл[17] молодец. Не зевай, приятель!

Будешь справный ты боец и барышням приятен.

Том, вооружившись терпением, пропустил мимо ушей слова обидной для него песенки, тогда молодые озорники принялись швырять в него камни. Он подобрал один и бросил его назад, камень упал рядом с женщиной в шляпке и передничке. Она взглянула на него, затем прогнала сорванцов. Кидд отправился дальше по улице. Когда он проходил мимо раскрытых дверей или окон домов, их тут же захлопывали. Вдруг на порог одного дома вышел мужчина и окликнул его.

– Незнакомец!

– Да, – Том остановился.

– Вы англичанин?

– Да, сэр, я лейтенант Томас Кидд с «Крепкого», корабля Его величества.

Худощавый жилистый мужчина в рабочей одежде, но державшийся с достоинством, представился:

– Джейкоб Хэй, сэр.

Кидд пожал его натруженную мозолистую руку.

– Лейтенант, ваше присутствие здесь всем не по душе. Однако я считаю, что нельзя так обходиться с приезжими. Могу предложить жилье, если ищете.

– Ну что ж, благодарю, мистер Хэй, – ответил Кидд, слыша, как за его спиной перешептываются какие-то прохожие. Хэй взглянул на них, затем впустил гостя в дом.

– Присаживайтесь, мистер Кидд. Для вас приготовят комнату.

Том уселся в кресло-качалку возле камина.

– Джудит, подай что-нибудь мистеру Кидду.

В гостиную вошла девушка, поставила на стол кувшин и фарфоровую кружку. Не поднимая глаз, она быстро все расставила и тут же вышла.

Хэй обратился к Кидду:

– В этом доме нет крепких напитков, но местный сидр очень неплох.

Кидд оценил поданный напиток, вынул несколько золотых монет и прибавил извиняющимся тоном:

– Должен признаться, сэр, у меня нет американских денег, чтобы оплатить жилище.

– Спрячьте их пока, сэр. Это совсем не обязательно, – Хэй поджал губы. – Не хочу показаться назойливым, но можно спросить, что у вас за дела в Эксбери? Полагаю, они каким-то образом связаны с французами.

– Мне надо… спросить местные власти, что они намерены делать с ними, – осторожно сказал Кидд.

– Делать? Да ничего, я думаю. Французы здесь, чтобы поставить новую бизань-мачту, потом они уйдут в море. Вот и все, мы не возражаем против них.

– Разве это законно, мистер Хэй?

– Законно? Ни в одном законе не сказано, что мы должны отправить их навстречу двухдечному военному кораблю, прямо к вам в руки, – невозмутимо заметил он.

– Мне надо переговорить с вашими властями, – не отступал Кидд. – С кем бы вы посоветовали мне встретиться?

Хозяин по-прежнему вел себя крайне сдержанно. Наконец он промолвил:

– С мистером Двайтом и мистером Чедвиком. Выборные лица от Эксбери. – Увидев отразившееся на лице Кидда недоумение, пояснил: – Наподобие членов городского магистрата. Созывают собрания, назначают констеблей.

– Мне бы хотелось нанести им визит, – вежливо сказал Кидд.

– Поговорим после ужина. – Аромат свежеиспеченного хлеба проник в комнату, Хэй принюхался. – Если я не ошибаюсь, у нас еще будут запеченные моллюски.

– …и возблагодарим Господа от всего сердца. Аминь.

Пока миссис Хэй расставляла кушанья, Кидд попытался завязать беседу:

– Я впервые в Америке. Должен признаться, мне очень понравилась ваша страна.

Однако его усилия пропали втуне. Том улыбнулся Джудит, которая поспешно опустила глаза, и снова попытался затеять разговор:

– Был бы вам признателен, если бы вы смогли объяснить мне, почему никто не рад моему появлению, мистер Хэй.

Лицо хозяина моментально посуровело.

– Все очень просто. Мы живем за счет рыбной ловли и торговли. Как вы, наверное, заметили, наш городок невелик. Когда строится судно и на него грузится товар, то выход его в море жизненно важен для каждого жителя. Жизнь вещь сложная, если семья вкладывает свои сбережения в груз, больно видеть, что судно захватывается королевским кораблем, затем отводится в канадский порт и конфискуется вместе с товаром.

– Но это происходит от того, что вы торгуете с французами, с врагом…

– Чьим врагом? – фыркнул Хэй. – Ваша война нас ничуть не касается.

– Но если французы разобьют нас, разве вы не понимаете, что они придут и потребуют назад свои земли в Америке? Ведь они уже владеют почти половиной мира.

Хэй проворчал:

– Ешьте моллюсков, мистер Кидд.

По мере приближения трапезы к концу напряжение за столом постепенно разряжалось. Наконец после десерта – яблочного пирога и сыра чеддер – Хэй откинулся на спинку стула.

– Если вы собираетесь встретиться с кем-то из городского совета, то советую вам найти Двайта, – бросил он, не пускаясь в дальнейшие объяснения.

Кидд отправился в магистрат. У входа в солидное на вид здание с мансардой его приветствовал коренастый мужчина с обернутым вокруг шеи платком.

– Мне хотелось бы повидать мистера Двайта.

– Он перед вами, – ответил мужчина, очень быстро выговаривая слова. – А вы английский офицер, если я не ошибаюсь?

– Да, я лейтенант Кидд. Извините меня, сэр, что не знаю ваших порядков, но мне надо найти представителя власти в Эксбери, так сказать, выразителя общественного мнения.

Двайт округлил глаза и, не говоря ни слова, втащил Кидда внутрь и закрыл дверь.

– Позвольте мне, как частному лицу, пожать вашу руку, лейтенант. Присаживайтесь. Не выпьете немного ржаного виски, вы, наверно, озябли?

Кидд принял его предложение.

– Сэр, если вы ищете главу города, то, смею заверить, я тот, кто вам нужен. Мое положение достаточно высоко и значительно, я лично знаком с губернатором Хартфорда. Чем могу быть вам полезен?

– Сэр, я прибыл с очень деликатным поручением. Вам, разумеется, известно, что у вас в порту стоит французский капер…

– Известно.

– …который, к нашему удивлению, преследовал в тумане торговое судно Соединенных Штатов.

– Меня нисколько не удивляет сказанное вами, сэр.

– Вот как, – воскликнул Кидд, ожидавший, что его слова воспримут с недоверием и усмешкой.

– Сэр, позвольте пояснить вам занимаемую мной позицию. Меня здесь ценят за мою откровенность, так что скажу вам начистоту.

Я федералист, так же как и президент, и даже как сам генерал Вашингтон. Не буду испытывать ваше терпение, объясняя тонкости наших политических разногласий. Поверьте, мы придерживаемся старых порядков и приличий, лично мне не по душе французская заносчивость, их разнузданность. Мы пытаемся обуздать кучку негодяев, которые симпатизируют Франции, потому что она поддерживала нас во время последней войны. Мы отстаиваем ваши интересы, сэр.

Кидд начал было говорить, но Двайт сразу прервал его:

– Я же сказал, будем говорить откровенно. Дайте досказать до конца. Наряду с оскорблением нашего флага мы терпим убытки в торговле, но наше терпение не безгранично, рано или поздно ему наступит конец, причем скорее рано.

– Итак, я вас понимаю, сэр, у нас с вами общая точка зрения, хотя это вовсе не значит, что мы с вами приятели.

Кидд собрался с духом и опять приступил к делу:

– Сэр, нам нужен лишь намек, как вы намерены поступить в данном положении.

Стараясь говорить, как можно спокойнее, он продолжил:

– У вас стоит на ремонте вражеский корабль, нашедший убежище в нейтральном порту. Согласно международным законам он должен быть отправлен в море через два дня. Вы будете строго соблюдать закон, сэр?

Двайт вздохнул:

– Филадельфия далеко, а закон, может быть, еще дальше. Здесь закон то, что им называют местные жители.

– Что означает…

– Если я попытаюсь арестовать французское судно с двумя моими констеблями, то вспыхнет бунт, и меня, того и гляди, еще выбросят из окон муниципалитета. Недавно у наших жителей из-за англичан пропало судно, а еще двух наших парней ваши силком завербовали в матросы. Кроме того, не хотел бы поднести фитиль к пороховой бочке под названием Кит Шредер.

– Я думал, вы джентльмен, – пробормотал Кидд.

– Владелец трех судов и складов, – продолжал Двант, – к тому же он умеет правильно оформить все бумаги на груз, чтобы, миновав английские корабли, достичь французского порта. Здесь многие ведут с ним дела, и я не хочу, чтобы он стал мне поперек дороги.

– Итак, вы хотите сказать, что ничего не можете поделать? Выходит, француз может оставаться здесь сколько захочет?

Итак, в угоду местным воротилам пират останется ненаказанным. Через несколько дней «Крепкий» вынужден будет уйти, тем самым позволив пирату продолжать свои злодеяния. Кидд кипел от негодования.

Двайт приподнял миролюбиво вверх ладонь.

– Постойте, я ведь не сказал, что ничего не могу сделать. Я выборное лицо, а вы пришли ко мне по делу. Я извещу губернатора в Хартфорде, но на это требуется время, вы же понимаете, какие у нас дороги. Тем не менее я наделен властью, я попробую созвать городское собрание, чтобы на нем все обсудить, не следует ли комитету общественной безопасности принять меры, чтобы предотвратить возможные враждебные действия против нашего города. Потребуем, например, чтобы француз перебрался в какое-нибудь другое место. Но никаких обещаний, мистер Кидд. Однако вы в свою очередь должны откровенно сказать…

Двайт внезапно остановился и прислушался. Где-то за темными ночными окнами раздавались неясные выкрики и барабанная дробь. Чиновник подошел к окну и отодвинул чуть в сторону складной ставень.

– Плохо дело, – пробормотал он. – Республиканцы. Видимо, им явно не по духу ваше пребывание тут.

Кидд пристально посмотрел в окно. Горящие факелы мелькали перед окнами, при их свете были видны шагающие, размахивающие руками и что-то выкрикивающие перед зданием муниципалитета люди.

– Пусть только сунутся сюда, трусливые псы. Вы не поможете мне, сэр?

Мужчины подошли к окнам, чтобы закрыть ставни. В комнате сильнее почувствовался запах задутых свечей. Из глубины комнаты появилась служанка с прижатыми от страха руками к лицу.

– Не бойтесь, Мэри. Мы в безопасности, – успокоил ее Двайт и выдвинул ящик стол. Кидд заметил металлический блеск лежащего там пистолета.

– Они здесь только потому, что сильно накачались даровым виски Шредера. Как только оно выветрится у них из голов, они уйдут.

Двайт чуть приоткрыл ставень.

– Вы только посмотрите! Они нацепили себе на шляпы трехцветные кокарды! Их носят только республиканцы. Ясно, кто их поддерживает.

Шум приближался, барабанная дробь участилась, сквозь закрытые ставни ясно доносились возбужденные крики и смех. Внезапно послышался резкий удар и звон разбитого стекла, затем разлетелось еще одно стекло. Двайт помрачнел и выругался:

– Бьют окна. Я им покажу, Шредер ответит мне за это.

Но тут случилось то, что и предвидел Двайт: действие выпитого виски пошло на убыль, и толпа стала быстро рассеиваться.

– Очень сожалею, мистер Кидд, за причиненное беспокойство, – с достоинством сказал Двайт. – Но в моей стране свобода слова ценится превыше всего. Спокойной ночи, сэр.

Кидд неважно спал ночью, на рассвете его разбудил петушиный крик. Он вышел на улицу и прошелся перед домом, разминая кости. Его сразу обнаружила шайка сорванцов и опять принялась дразнить, однако Кидд лишь ухмыльнулся и помахал им по-приятельски рукой. Вскоре озорникам надоело над ним смеяться, и они убежали по своим делам. Чуть погодя один мальчишка вернулся и остановился неподалеку от Кидда. На взгляд Тома, ему было лет десять, не больше.

– Вы англичанин? – внезапно спросил мальчик.

– Да. Я родом из Гилфорда, графство Суррей, – ответил Кидд.

– А как называется ваш корабль?

– Он называется «Крепкий» – это шестидесятичетырехпушечный военный корабль флота Его величества. А я служу на нем пятым лейтенантом, так что ты должен обращаться ко мне «сэр»!

– Слушаю, сэр, – четко, по-военному ответил мальчик. – Меня зовут Питер Мюллер.

Они шли рядом.

– Как вы протаскиваете под килем человека?

– Что? Нет, парень, сейчас матросов уже не протаскивают под килем, их порют, – усмехнулся Кидд.

– А вас когда-нибудь пороли? – с широко раскрытыми глазами спросил Пит.

Кидд заколебался, об этом было не очень приятно вспоминать.

– Да, много лет тому назад, когда я еще не был офицером.

Пит кивнул с серьезным видом.

– Я хочу поступить на военно-морской флот, как и вы. Но мой отец говорит, что у нас нет военного флота, – пояснил он с неожиданной прямотой.

– В Королевском военном флоте есть американцы, приятель, так что ты можешь…

– Нет, сэр! – горячо воскликнул Пит. – Я не стану служить королю Георгу, да и вообще любому королю, не только вашему.

Кидд усмехнулся, а мальчик бросился наутек Томас дошел до конца улицы, повернул за угол и, к своему удивлению, обнаружил, что стоит перед торговой пристанью и пришвартованным к ней французским капером. Подумав, что неплохо бы рассмотреть корабль поближе, Кидд ускорил шаги. На набережной рядом с судном стояла кучка праздных зевак, глазеющих на судно. Кидд не видел причин, мешавших ему присоединиться к ним.

Вдруг у него за спиной раздался крик: