Рука в перчатке

Он сказал, что если дело дойдет до убийства, то с удовольствием прикончит его сам. Ну, конечно, это выражение чисто мужских эмоций и не более того. — Дол перевела взгляд с прокурора на полковника и снова на прокурора. — И вы должны понять, что его недовольство Рэнтом было вызвано в основном тем, что тот залез к нему в карман через миссис Сторс, и в меньшей степени тем, что запудрил его жене мозги восточной мистикой, — дело в том, что Рэнт — основатель и идейный вдохновитель некой «Лиги поклонников Шакти», она приносит ему доход…

Шервуд нетерпеливо кивнул и взмахнул рукой:

— Да знаю я все это. И раньше был наслышан о Рэнте. Часть его досье у нас есть, а скоро получим и остальное. — Он прищурился, рассматривая Дол. — Так вы говорите, Сторс хотел нанять вас, чтобы избавиться от Рэнта?

— Он меня уже нанял.

— И за этим вы вчера приехали? Что собирались делать?

— Не знала. Ничего определенного, — пожала плечами Дол. — Просто для начала хотела взглянуть на него.

— Но вы его и раньше встречали?

— Конечно. Несколько раз.

— И все же захотели взглянуть еще разок. — Шервуд медленно потер рукой свою пухлую щеку. — Разумеется, вы понимаете, мисс Боннер, что любые соглашения любого рода — кстати, это общепринятая практика — заключаются на бумаге, то есть в письменном виде, на случай разногласий. Да вы сами знаете.

Вот, к примеру, раз Сторс нанял вас, то, полагаю, он выплатил вам аванс? Наличными или выписал чек?

— Нет. Ни то и ни другое. Он предлагал, но я отказалась.

Брисенден хмыкнул, а когда Дол взглянула на него, то поняла по его глазам, что он ей не верит.

Шервуд продолжал:

— Скверно. Кто-нибудь присутствовал при вашем разговоре со Сторсом?

— Нет. Мы с ним были одни в моем офисе. Моя секретарша ушла домой.

— Понятно. Что еще вы обсуждали со Сторсом?

Кроме того, что он вас нанимает, чтобы избавиться от Рэнта.

— Ничего.

— Совсем ничего?

— Совсем.

— Поройтесь-ка у себя в памяти, мисс Боннер, — наклонился к ней Шервуд. — Не забывайте, мы расследуем убийство и первое доказательство, что это именно убийство, было обосновано не кем-нибудь, а вами. Вы не пытались прикрыться щитом женской растерянности и страха. Вы предложили нам две серьезные зацепки за Рэнта: бумагу — вчера и ваш сегодняшний рассказ о том, что Сторс был враждебно к нему настроен. Если убийца Рэнт, мы его достанем.

Все, что можно сделать, уже делается. Но мы не можем позволить себе ничего упустить и не собираемся что-либо оставить без внимания. Как вы знаете, прошлым вечером я пять часов занимался тем, что задавал вопросы всем, кто оказался под рукой, и в результате всплыли вещи, которые нуждаются в объяснении. И я ожидаю, что вы объясните их, если сможете. Вы уверены, что Сторс не сказал вчера ничего о визите в его офис тем же утром Стива Циммермана?

— Уверена. Он ничего мне не рассказывал.

— Ну, может, упомянул?

— Нет.

— А вы уверены, что он ничего не говорил вам об угрозах расправиться с ним со стороны Леонарда Чишолма?

— Угрозах? — Дол была поражена. Затем появилось презрительное выражение на ее лице. — Какая ерунда!

Шервуд холодно согласился:

— Возможно. Мужчины постоянно провозглашают свою готовность укокошить ближнего, это у нас своего рода отдушина, чтобы выпустить пар. Я сам это практикую. Вся штука в том, что Сторса действительно убили. Вот почему, возможно, это не такая уж ерунда. Я информирован, что Чишолм даже специально уточнил, что придушит Сторса, и что вы слышали это собственными ушами, это так?

— Так. Только все равно я думаю, что это не имеет отношения к убийству.

— Тоже может быть. Вчера в вашем офисе Сторс не упоминал об этих угрозах?

— Нет. — Дол стала раздражаться. — Откуда Сторсу было знать о них? Он же их не слышал. Если только Мартин Фольц не сообщил ему по телефону сразу же, как вышел от меня, вернее, из моего офиса вместе с Чишолмом и мисс Рэфрей, но это ни в какие ворота не лезет. Есть вещи, которые некоторые мужчины никогда не станут делать. Мартин Фольц из числа таких мужчин, это уж точно.

— Но разве Чишолм не мог угрожать лично самому Сторсу? Он мог позвонить ему или нанести визит.

Или все-таки не мог?

— Нет… Впрочем, полагаю, что мог. А что он сам говорит?

— Говорит, что нет. Ну, если и угрожал лично Сторсу и кто-нибудь слышал, мы, конечно, узнаем об этом. Без труда. Нью-йоркская полиция с нами в одной упряжке. Что я хочу узнать от вас, так это не говорил ли вам Сторс о таких угрозах? Или еще что-нибудь о Чишолме?

— Нет. Чишолма мы не поминали.

— Вижу. Вы ожидаете, что я вам поверю?

Дол открыла было рот и тут же закрыла его. Через минуту она полностью взяла себя в руки.

— Да, мистер Шервуд. Я ожидаю, что вы верите всему, что я вам рассказываю.

Брисенден внезапно взорвался и пролаял:

— Отправьте ее вниз! И остальных тоже! Задайте им жару! Вы теряете время, Дэн! — Мужчина средних лет вздрогнул и резко вскинул голову, да так, что очки оказались на кончике носа. В этот момент в дверь постучали, и стало тихо. Полицейский впустил грузного мужчину в синем костюме со шляпой в руке. По его виду сразу можно было определить, что это местный сыщик. Подошел к столу, поздоровался с полковником и прокурором.

— Ну? — спросил Шервуд.

Голос вошедшего звучал хрипло, ровно и без эмоций:

— Есть у меня одна мыслишка, хотел ею поделиться с вами.

— Кажется, вы что-то нашли?

— Нет, сэр, почти ничего. Я обшарил с Маллинсом все эти местечки к северу и востоку, как вы приказали. Ничего особенного мы не откопали. Есть один парень, владелец коттеджа по дороге к Сумс-Ноллс, чокнутый, как филин. Но он был на виду весь день. Что я хотел вам сказать: мы с Маллинсом поговорили с парочкой итальяшек, они работают в имении Мартина, у подножия холма на севере.

Фольц держит кучу фазанов и зайцев, и все лето там происходило что-то странное. Все началось в середине мая…

Шервуд заставил его замолкнуть нетерпеливым жестом руки:

— Знаю я это все наизусть. Задушенные фазаны.

Что еще?

— Ну, итальяшки говорят, что это не случайно.

Все лето душили птиц, правда, с перерывами, а теперь вот пришла очередь человека. Похоже, здесь чем-то пахнет, есть какая-то связь… ниточка, за которую можно потянуть… — Сыщик умолк и растерялся еще больше, чем когда вошел в комнату. Он невнятно пробормотал: — Если хотите, мы с Маллинсом расследуем…

— Это и есть ваша мыслишка?

— Она самая.

Настал тот случай, когда «надо было власть употребить», и Шервуд не заставил себя ждать. За неимением времени — расследование такого сложного убийства дело не шуточное — прокурор кратко, но убедительно высказал доморощенному пинкертону все, что о нем думает. Тот воспринял втык как должное, видно было, что ему не привыкать, кивком дал понять, что уяснил, чем следует заниматься — строго следовать инструкциям начальства, и удалился, даже не изменившись в лице.

Вот с кем приходится работать, полковник.

А вы говорите о компетенции. Но мы своего добьемся, вот увидите. — Шервуд повернулся к Дол: — Не сердитесь на полковника Брисендена. Он, как и любой военный человек, не любит ходить вокруг да около. Слышит, как вы рассказываете вещи, в которые не может поверить… и, если откровенно, я с ним согласен. — Затем снова наклонился к Дол, заглядывая ей в глаза. Причем его не смутило изумительное сочетание золотистых, как карамель, зрачков с угольной чернотой ресниц и не произвело никакого впечатления. Это правда, что вы оскорбили мистера Сторса?

Дол не моргнула глазом.

— Вот в чем дело. Значит, Сильвия… впрочем, почему бы ей вам это и не рассказать? Естественно, ее это волнует… сейчас бедняжка вне себя от горя.

— Ясное дело. Так каков ответ, мисс Боннер?

— Да, мистер Сторс обиделся на… меня, на свою подопечную, мисс Рэфрей, на нас обеих, но это не важно.

— Нет, это важно. — Голос Шервуда стал колючим. — Между мистером Сторсом и мисс Рэфрей вчера утром произошла ссора. Она ее нам описала.

Сторс говорил с Циммерманом, посетившим его до этого, грозился, что уволит Чишолма из редакции, и с ненавистью отзывался о вас…

— Я не верю, — выпалила Дол, — что мисс Рэфрей выложила все это вам. Она здесь, наверху, вызовите ее.

— Вам не понравилось выражение «ненависть»?

Можете заменить его «неодобрением», «раздражением», любым, которое вас устроит. Факт остается фактом: мистер Сторс требовал весьма настойчиво, чтобы мисс Рэфрей прервала с вами все отношения, и она…

— Этому я тоже не верю. Такого она вам не могла сказать. Он настаивал, чтобы она порвала с детективным бизнесом.

— Что ж, хорошо. Пусть так! Он очень разозлился, что его имя и имя его подопечной попало в газету в связи с вашим агентством. Он потребовал, чтобы она немедленно оставила этот бизнес, перестала быть вашим партнером. Сторс поставил это требование во главу угла и, судя по всему, не очень стеснялся в выражениях. В свете всего этого, — Шервуд погрозил ей пальцем, — вы ожидаете, чтобы я поверил, что спустя два часа после этой сцены с мисс Рэфрей Сторс нагрянул в вашу контору, чтобы просить вас выполнить для него конфиденциальную работу, и даже не упомянул о том ущербе, который вы ему причинили? Вы сказали, что обсуждали с ним вопрос найма вас для того, чтобы избавить его от Рэнта, и других тем не касались вовсе. — Шервуд возвел руки. — И вы еще удивляетесь, почему это полковник Брисенден говорит, что мы должны сбить с вас спесь.

— О боже мой, — с отвращением сказала Дол. — Вот к чему вы ведете, мистер Шервуд. Вам должно быть стыдно!

— Не позволяйте ей тут умничать, — прорычал Брисенден.

— А я не огород горожу, — с пафосом заявил Шервуд. — Вам от этого не отвертеться. Сторс загубил на корню ваш бизнес, лишив его финансовой поддержки, а вас партнерши с весьма ценными связями. Я вовсе не фантазирую. Не предполагаю, что ради работы и ради того, чтобы устранить его со своего пути, вы явились сюда и убили Сторса. Но я твердо верю, что вы и он обсуждали кое-что еще, помимо его предложения нанять вас для работы, и я хочу знать, что это было.

— Понимаю, — Дол окинула его оценивающим взглядом, — я все еще не отказалась от мысли, что вам следовало бы постыдиться самого себя, но теперь вижу, в каком направлении работают ваши мозги. Только из-за того, что я сказала, что мы больше ничего, кроме моей работы, не обсуждали, и из-за того — это кажется маловероятным, — что ни словом не обмолвились о скандале вокруг мисс Рэфрей, вы заподозрили меня в преднамеренной лжи.

Возможно, в этом и есть какая-то логика, но это чертовски глупо. Не исключаю, что мы в разговоре коснулись погоды. Вкратце затронули и разразившийся скандал. Он обвинил меня в том, что я затаила обиду, и я ответила, что зла на него не держу.

Он пропустил это мимо ушей и сказал, что тот факт, что он не одобряет занятие детективным бизнесом мисс Рэфрей, нисколько не умаляет его восхищения моими способностями и моей компетентностью, поэтому и желает, чтобы я занялась его делом. Затем мы перешли к обсуждению самой работы. Честно, мистер Шервуд, мне жаль, что вы напрасно тратите на меня время. — Дол подалась к нему и сказала искренне: — Ведь у вас столько дел! Начинает казаться, что убийца все предусмотрел, не допустил ни единой оплошности, и ему вдобавок повезло. Если вы собираетесь найти его, добыть улики, займитесь вплотную этим, а не мной.

Шервуд задумчиво посмотрел на нее. Потом повернулся к полковнику Брисендену и вопросительно поднял брови. Брисенден был краток:

— Никогда не верьте женщине, когда ее загнали в угол.

Дол вложила в свой голос весь доступный ей сарказм:

— Вы порете чушь, полковник. Я не люблю мужчин вообще, а мужчин в форме и имеющих воинское звание — особенно, ненавижу все, что имеет отношение к войне. Меня не загнали в угол. Однажды мужчина поймал меня в ловушку — больше этого не будет. — Она перевела взгляд на Шервуда и продолжала, уже обращаясь к нему: — Я вправе предполагать, что вы уже выяснили всю подноготную по каждому, кто замешан в этом деле. Что до меня, то вы откопаете, если уже не сделали этого, что история, приключившаяся со мной, была трогательной, но, увы, банальной. Стара как мир! Меня любил и желал мужчина, и я испытывала к нему такие же чувства. Носила кольцо — его подарок — и была счастлива и горда, дожидаясь заветного дня. Этот день так и не настал: отец разорился и покончил с собой, — и я из богатой невесты превратилась в нищую. Кольцо он получил обратно. Банальность случившегося не делает его менее болезненным, хотя, возможно, вы не видите в моей истории ничего трагического. Все это я говорю затем, что вам все равно это станет или уже стало известным, и еще для того, чтобы пояснить, что я все еще выбираюсь из своей западни — и больше ни один мужчина меня туда не загонит.

Равно как и в любую другую. Поэтому, бога ради, не тратьте время понапрасну, пытаясь припереть меня к стенке. Вы, полковник Брисенден, особенно мне неприятны. Вы, как северный ветер, берете наскоком. Кроме порывистости, в вас ничего нет; там, где требуются более утонченные методы, вы скорее помеха… А вот с вами, мистер Шервуд, я могла бы сотрудничать, если вы, конечно, пожелаете. Мне кажется, я неглупа. Правда, по молодости может оказаться, что во мне говорит тщеславие, и если это так, тогда для моей гордости это станет большим ударом, но все же я думаю, что умна. И постараюсь оказаться на высоте.

Можно было ожидать, что Брисенден взорвется, но он, по-видимому, кроме порывистости, умел себя еще и сдерживать. Он бросил испепеляющий взгляд… но на Шервуда; тот ответил взглядом понимающим, но необещающим. Если в глазах полковника читалось: «Протрепись только кому-нибудь про северный ветер, и останешься без скальпа», то во взгляде Шервуда: «Как шутку можно и повторить — сказано не в бровь, а в глаз».

Шервуд первым прекратил эту игру в гляделки — и вернулся к тому, чем занимался, то есть к Дол. Он обернулся к ней, явно пребывая в нерешительности, хотя и не без одобрения. Однако вопросу, принять или отвергнуть декларацию Дол о готовности служить верой и правдой, суждено было остаться открытым:

Дверь, охраняемая полицейским, внезапно распахнулась, и топот ног и гул голосов возвестили о том, что грядет депутация. Страж бросился навстречу, но замешкался, когда увидел во главе группы миссис Сторс, хозяйку дома. Она шествовала уверенно и целенаправленно в игральную комнату; за ней следовали: дочь Джэнет, Сильвия Рэфрей, Леонард Чишолм, Мартин Фольц, Стив Циммерман и Джордж Лео Рэнт. Она остановилась в центре комнаты, и ее пронзительные глаза охватили всех четверых сидящих за столом — сразу, всех разом, — как нечто уникальное и незабываемое.

Ее голос с характерной для него напряженностью приобрел еще и полуистерические нотки, когда она осведомилась:

— Кто здесь главный, могу я узнать? Вы… Вы, сэр? Тогда я к вам!

Глава 6

Мужчины вскочили. Шервуд вышел, чтобы приветствовать миссис Сторс и представить ей своего помощника, а затем полковника Брисендена. Фольц и Циммерман придвинули к столу стулья для себя и всех остальных. Рэнт, слегка побледневший, стоял, держа руки в карманах брюк, видимо полностью контролируя свое поведение. Джэнет отказалась от стула, предложенного Чишолмом, и прошла к стулу, находящемуся в другой части комнаты. Дол вышла из-за стола навстречу Сильвии, и бывшие партнерши молча пожали друг другу руки. Брисенден, нахмурившись, вернулся на свое место и уселся на стул.

Шервуд тем временем говорил:

— …ради бога, миссис Сторс, если вы предпочитаете сидеть там… то конечно. Я только думал… вы же говорили, что пришли ко мне…

Миссис Сторс, усевшись и пристально глядя на него, кивнула. Наряд у нее ничем не выделялся: жакет и юбка из джерси, светло-желтая блузка, туфли на низком каблуке, но ее лицо — всегда необычное, не говоря уже о глазах, — обрело печать бледной торжественности и непоколебимой внутренней убежденности. Пальцы она сцепила, руки лежали на коленях, по телу прошла едва заметная дрожь, но вот она справилась с собой и спросила:

— Значит, вы здесь главный?

Шервуд подтвердил:

— Я прокурор этого округа. И возглавляю расследование. Полковник Брисенден здесь для того, чтобы оказать любую помощь…

— Да, вы уже это говорили. — Она так и сверлила его глазами. — Мне жаль, что я была не в состоянии встретиться с вами вчера вечером. Не знаю, то ли меня оставили физические силы и я упала в обморок, или, может быть, дух отказался признать свое бренное тело и покинул его. Если это и так, — напряженность в ее голосе усилилась, — то дух вернулся в свою обитель. Мне было сказано, что, как выяснилось, мой муж был повержен.

Она остановилась.

Шервуд смешался:

Ну… в некотором роде выяснилось, миссис Сторс. Кажется… вероятно, ваш муж был убит. В настоящее время мы убеждены, что так оно и есть. Во вторник дело будет разбираться коронером. Если только доктор Флэннер управится в срок. Свидетельством насилия… доказательством, что он не убивал себя, является…

Она нетерпеливо покачала головой:

— Не надо, я все это знаю.

— Ах, вы знаете?..

— Я знаю, что он себя не убивал. Импульс разрушения или возрождения — это выше вашего понимания и не зависит от вас. Я пришла кое-что сказать вам и привела с собой этих людей, потому что они были здесь, и хотя им тоже пока не дано понять, по меньшей мере они услышат, что означает сие предзнаменование. Вы должны знать, все вы, что смерть моего мужа означает и мою смерть. Он никогда не мог достичь моего уровня понимания и оставался на низшей стадии познаваемого, но на этой стадии он был моим единственным компаньоном, он был моим единственным мужем, и только в той сфере я могу пережить его. В этой же сфере я связана с ним воедино и должна умереть. Это мой долг, ибо его разрушение никогда не было мне предначертано.

Джордж Лео Рэнт, не шевельнувшись, резко окликнул ее:

— Миссис Сторс! Вы совершенно все представили в извращенном свете. Сэр… и все вы будьте свидетелями, я протестую…

— Не перебивайте, — отрезал Шервуд. — А впечатление исправите потом. Итак, мадам?

Миссис Сторс покачала головой:

— Не имеет значения. Я приношу извинения, но мое подлинное извинение никто сейчас не услышит — никто, даже моя дочь… его дочь. — Она взглянула на Джэнет, сидящую поодаль, и снова покачала головой. — Нет! Я хочу поговорить с вами… совсем по-другому, на вашем уровне. Я могу это сделать. Мой муж знал, что я могу, и восхищался мною из-за этого. — Она замолчала, это продолжалось несколько секунд. Ничто не изменилось в ее выражении, никаких видимых усилий вернуть самообладание — она сидела молча и неподвижно, и все кругом не шевелились. Затем продолжила: — Первое, я должна быть уверена, что не сделано никаких ошибок и не будет сделано в будущем. Я хочу знать, почему ваши люди вторгаются во все участки моих владений, ломают посадки, рушат цветники.

— Понимаете, миссис Сторс… — Шервуд откашлялся, спохватился и коротко ответил: — Они ищут.

— Что именно?

— Улики. А именно пару перчаток.

— Чьих перчаток? Я не протестую, а просто спрашиваю. Хочу знать, какие предприняты шаги, каково объяснение фактам и, наконец, сами факты. Имею я на это право?

Шервуд кивнул:

— Имеете. Привилегию скорее, чем право, но мы готовы вам ее предоставить. Если только вы сможете… хотите услышать про эти детали…

— Могу и желаю. Непременно!

— Ну что ж. Прошлой ночью мы пришли к выводу, что кто-то убил вашего мужа, накинув ему на шею проволочную петлю, и затем вздернул его на воздух и оставил в таком положении, закрепив другой конец проволоки, перекинутый через сук, за ствол дерева. Казалось возможным, что петлю накинули после того, как на вашего мужа напали и, возможно, оглушили, но врач так и не смог найти никаких признаков удара. Мы обсуждали и другую версию, что ваш муж уснул на скамье и петлю на него накинули на сонного. Опросив слуг и всех остальных, мы убедились, что эта скамейка — как раз то место, где ваш муж любил подремать летом. Мы проверили возможность накинуть такую петлю на шею спящему человеку так, чтобы его не разбудить.

Выяснили, что при некоторых положениях тела это совсем нетрудно. Конец проволоки можно пропустить под шеей, даже не коснувшись спящего, продернуть, сколько надо, сделать на конце проволоки малую петлю, скрутив конец проволоки в два оборота, что, кстати, и было сделано, пропустить через эту малую петлю другой конец проволоки, сделав большую петлю. Мгновение требуется, чтобы добежать до дерева и, схватившись за свободный конец проволоки, перебросить его через сук кизила, потянуть за конец, захлестнуть петлю на шее, как аркан.

Почувствовав петлю, Сторс, естественно, должен был вскочить на ноги, предоставив убийце шанс, натянув проволоку, удерживать его в этом положении. Сторс, видимо, попытался забраться на скамейку и опрокинул ее. Если бы он попробовал кинуться к убийце, его удержала бы проволока. Если попытался подпрыгнуть и ухватиться за сук, это означало конец…

Раздался крик, исполненный боли:

— Боже мой, боже мой, почему мы должны…

Дол Боннер крепко вцепилась в плечо Сильвии Рэфрей:

— Держись.

Мартин Фольц мгновенно оказался рядом:

— Сильвия, дорогая, пожалуйста, дорогая…

Миссис Сторс, не отводя глаз, пристально смотрела в лицо Шервуду. Сказала голосом проповедника, провозглашающего догму:

— Мой муж непременно постарался бы дотянуться до человека, тянувшего за проволоку. Он обязательно достал бы до него.

Шервуд покачал головой:

— Нет, мадам. Мы это тоже пробовали… но вы спросили про перчатки. Было очевидно, что так сильно тянуть проволоку и не порезать при этом ладони невозможно — на них должны остаться следы. Вот почему прошлой ночью мы осмотрели руки у всех здесь присутствующих, кроме вас. Мы осмотрели также руки у всех, кто был поблизости. Но я могу сказать здесь, прошу понять мои слова правильно, — Шервуд обвел взглядом всех находящихся в комнате, — что нам так и не удалось найти доказательства того, что вчера здесь находился хоть один посторонний. Довольно хорошо установлено, что никто не приближался к этому месту извне. Вот наши соображения по этому поводу: невероятность того, что кто-то мог оказаться на месте убийства, не зная, где оно находится, сложность пробраться туда, оставшись незамеченным для чужого, тот факт, что в бумажнике Сторса было свыше трехсот долларов и они остались нетронутыми, да и сам метод убийства. Нет, мы склоняемся к тому, что посторонний исключается.

Все зашевелились, пронесся шепот. Миссис Сторс сказала:

Только Шива разрушает. Но избранный его орудием — находится здесь. Это вы хотите сказать.

Я верю вам. А что перчатки?

— Должны быть перчатки. Ни у кого на руках нет следов, что возможно, только если убийца был в перчатках. Мы рассмотрели все перчатки, которые удалось найти. Прошлой ночью один из моих ребят вздернул на сук этого дерева мешок весом в сто семьдесят фунтов на проволоке, пропущенной через сук дерева. Он был в рукавицах из оленьей шкуры, и на них остались глубокие порезы. — Шервуд еще раз обвел всех взглядом. — Где-то должны быть спрятаны перчатки с такими точно отметинами. Должны быть. Вот что искали мои люди. Я понимаю, в таком большом имении найти перчатки практически невозможно… но вдруг… Между прочим, миссис Сторс, хочу вас попросить. Хотел подойти к вам с утра, но раз уж мы все здесь собрались, это только на руку.

Пока суд да дело, я хочу приказать моим людям обыскать дом. Вы позволите?

Миссис Сторс без запинки ответила:

— Я думаю, это не обязательно.

Шервуд нахмурился:

— Вам придется это объяснить. Не хотите же вы сказать, что знаете, где перчатки?

— О нет. Я имею в виду… ну конечно, вам нужны улики. В вашей сфере… Вам потребуются улики?

— Улики? Непременно.

— Ну хорошо. Вы можете обыскать дом.

Шервуд посмотрел на Брисендена. Полковник кивнул и распорядился:

— Петерсен!

Тотчас явился патрульный и отдал честь. Брисенден проинструктировал его:

— Скажите Квилу, пусть берет пять человек и перероет дом снизу доверху. Только не переусердствуйте. Ничего не ломать. Эту комнату вы уже проверили, я надеюсь? Хорошо. Скажите Квилу, пусть займутся остальными. Искать тщательно. Все перчатки, которые найдут, пусть несут сюда, с ярлыком, где найдены. Кругом, бегом, ясно?

Патрульный вышел. Миссис Сторс вещала на всю комнату:

— Я знаю, что поиски доказательств для глупцов — это дерзость по отношению к Шиве и его основам. Это уступка с моей стороны, и, если мне придется поплатиться за нее, — что ж, я готова. Даже Шива должен неукоснительно соблюдать договор, если он его заключил, а разрушение моего мужа не было предначертано свыше. Я страдаю из-за этого. — Ее голос внезапно сорвался на полуистерический крик, слова с трудом вырывались из-за спазм горла. — Я говорю вам, что я из-за этого страдаю!

Джэнет Сторс, сидевшая крепко стиснув руки, тихо вскрикнула:

— Мама! Мама!

— Да, Джэнет. Ты тоже страдаешь, дитя мое! — Миссис Сторс кивнула дочери. Она оглянулась на Шервуда и совладала с голосом: в нем звучала напряженность, но не больше, чем обычно. — Вы говорите, посланник Шивы здесь? Вы уверены? Знаете его?

Мне хотелось бы услышать, что вам известно.

Прокурор пристально рассматривал ее.

— Было бы лучше, мадам, если бы вы рассказали, что вам известно, — предложил он. — Вас я еще не допрашивал…

— Можете допросить. Но вы гарантировали мне привилегию. Вы знаете, кто убил моего мужа?

— Нет, но думаю, вы поможете мне его найти.

— Я сделаю это. Но сначала мне надо знать… я не пытаюсь разрушить ваши факты. Только Шива может создавать факты и разрушать их, и это Шиву я предаю ради своего мужа. Но мне надо знать факты, которые у вас. Вы знаете, посланник здесь, среди этих людей. Что вам известно о них?

Шервуд глянул на Брисендена и по тому, как тот свирепо нахмурился, понял, что безнадежно увяз, вспомнил о расписке на пятьдесят тысяч долларов, подписанной Клео Одри Сторс и находящейся среди его бумаг, и решил, что сам он, Шервуд, и ломаного гроша не поставит на то, что угадает: то ли перед ним искушенная преступница, то ли кающаяся грешница, то ли законченная идиотка. Он подумал и повернулся к миссис Сторс, изобразив симпатию на лице.

— Отвечу вам, миссис Сторс. Нам кажется вполне вероятным, что человек, убивший вашего мужа, находится в этой комнате. — Он сделал вид, что не обратил внимания на вскрик Сильвии Рэфрей и ропот собравшихся, и продолжал: — Мы сузили число подозреваемых до пятнадцати, каждый из них мог при желании проникнуть на место преступления незамеченным. У нас нет никаких подозрений против слуг, как работающих в доме, так и приходящих, — полное отсутствие даже намеков на мотив. Один из работников Фольца мог бы добраться сюда по тропинке через лес, но нет причины не верить остальным работникам, а они все подтверждают алиби друг друга, кроме старшего, Вольфрама де Руде. Он, кажется… но это еще на стадии проверки. Из восьми оставшихся подозреваемых четверо женщины, включая вас, хозяйку дома. Не то чтобы мы их полностью исключили из списка, но кажется маловероятным, даже невозможным, чтобы женщина могла натянуть проволоку. Никто из четверых мужчин не может предоставить убедительное алиби.

Прокурор стал перебирать бумаги и вытащил одну.

— Ваша дочь сказала нам, что в четверть четвертого вчера вечером ваш муж вышел из дому через боковую террасу. Биссел, помощник садовника, говорит, что в это же время он видел, как тот спускался вниз по склону холма, к пруду с золотыми рыбками. Больше никто вашего мужа не видел до того времени, как мисс Боннер нашла его мертвым, около семи вечера. Но, как я уже сказал, нам не удалось найти также ни одного человека, у которого не было бы возможности совершить убийство. Рэнт выходил из дому около четырех часов, вернулся через двадцать минут и… как он говорит, прошел к вам в комнату. Ваша дочь Джэнет выходила из дому на два часа до появления гостей. Леонард Чишолм пришел сюда один пешком из имения Фольца в четыре сорок, по тропинке через лес, возможно, чуть раньше.

Говорит, что искал Сторса, но не нашел. Сильвия Рэфрей тоже пришла одна, минут через пятнадцать после Чишолма, а примерно через час явился Фольц.

Циммерман расстался с ними в имении Фольца без четверти четыре, пошел гулять в лес. До половины шестого его никто не видел. В это время он неожиданно появился возле конюшен, поговорил немного с одним из конюхов и пошел на теннисный корт. Это все их рассказы. Я составил временной график их перемещений с трех пятнадцати до шести сорока пяти — и это ничего не доказывает и ни с кого не снимает подозрения.

Шервуд отложил бумагу в сторону, медленно обвел взглядом лица собравшихся и снова обратился к миссис Сторс:

— Нам, конечно, намеренно чинят препятствия.

Мы этого ждали. Эти препятствия должны быть устранены. Нам рассказывают вещи, в которые невозможно поверить, отказываются дать информацию, которую мы вправе требовать. Мы не удовлетворены объяснениями мисс Боннер относительно ее странного поведения. Вот она нашла тело — и что сделала? Пришла на теннисный корт, провела там десять минут с вами, прежде чем отправилась в дом и попросила Белдена вызвать полицию. Нас не устраивает заявление Чишолма, что он не мог найти мистера Сторса, хотя и искал его, как и не внушает доверия объяснение причины, по которой он его разыскивал.

Мы с недоверием относимся к противоречивым утверждениям де Руде относительно последовательности событий, имевших место вчера вечером в имении Фольца. Не удовлетворены разъяснением Фольца, как его пиджак оказался на спинке стула в приемной, когда дворецкий нашел его там, а затем застал самого Фольца в столовой, наливавшего себе выпить.

Раньше Фольц говорил нам, что вошел через оранжерею. Нас абсолютно не устраивает отказ Циммермана сообщить нам содержание своего разговора со Сторсом в его офисе вчера утром, хотя и утверждает, что это была не ссора. Нас также не устраивает упорное отрицание Рэнтом того, что он поднял листок бумаги с травы у перевернутой скамьи на месте преступления и пытался унести с собой, хотя мисс Боннер утверждает обратное…