Рассказы и повести - Мой убийца

«Марта подцепила старую Свинью Скаплона, который служит в полиции».

Вскоре она уже начала ощущать на себе косые, хмурые взгляды тех, кто уже успел побывать за решеткой. По субботам Марта обычно не работала, а занималась на курсах испанского языка. Соседи знали только одно: Марта работает пять с половиной дней в неделю в каком-то бюро, и поэтому не было ничего удивительного и выглядело совершенно естественно, когда мы вместе поднялись по лестнице из подземки и направились к ее квартире.

На углу, где пристрелили моего отца, я остановился и взял ее за руку. Передо мной расстилалась старая, хорошо знакомая мне улица — улица моего детства.

Да, давно я здесь не бывал, очень давно. Перед моими глазами уже всплыли знакомые дворы, развешанное на веревках белье и бачки для отходов. Любой человек всегда быстро вспоминает дни своего детства. Он быстро возвращается в те дни, когда жизнь заключалась в раскаленной солнцем мостовой, в новых сапогах на резиновой подошве и пятицентовике в кармане. Человек, который погиб на пляже Акцио, снова является твоим лучшим другом. А человеку, который был приговорен в Синг-Синге к смертной казни, вновь, как и прежде, десять лет, и он опять играет главную роль в театральной постановке, организованной школой. Мать твоей первой любви плачет по ночам, уткнувшись в подушку, потому что девушка теперь богата, но чересчур распущена и фланирует с безмятежным видом по улицам, где бродят проститутки. Но в твоем воспоминании она остается маленькой девочкой, которая в свои пятнадцать лет имела все, что кажется важным парням и девушкам. Вспоминаются мне и Сэм Стэплис, по прозвищу Плохой Медведь, и сам вождь Ларри — Бешеный Конь. Мы часто играли в горах в индейцев, и каждый имел свое прозвище. Я, например, назывался Большой Свиньей, потому что всегда хотел быть полицейским.

Мишель Стогман, маленький мошенник из дома на углу улицы, хохотал громче всех, когда ребята высмеивали меня за то, что я хочу стать полицейским. А однажды я видел, как он напал на Джуда Дженкинса, на старину Джуда, и отнял у него получку. Я был единственным свидетелем этого происшествия. Через два дня после того, как я получил повестку, приятели Стогмана вытянули меня из дома и хотели преподать урок. К счастью, мимо как раз проходил полицейский. Двоих он прогнал, а третьего, который как раз собирался ударить его ножом, я сбросил через перила маленькой террасы, и он сломал себе позвоночник.

В банде много кричали по этому поводу, но притронуться ко мне после этого побоялись — в полицейском участке сидели далеко не дураки. А потом наступило время, когда и я сам стал дежурным полицейским этого квартала.

— Все по-старому? — Голос Марты вывел меня из задумчивости. Я почувствовал, что лоб мой нахмурен, а глаза сильно прищурены, и проворчал:

— Приблизительно...

— Ты никогда не заходил в этот район?

— Не хотелось, — признался я и добавил, кинув на нее взгляд:

— Я же не знал, что тут живешь ты, Марта.

— Разве это что-нибудь могло изменить?

Я пожал плечами. Но она уже поняла, что наверняка кое-что бы изменилось, и довольно улыбнулась.

А потом мы стояли на перекрестке и ждали, пока не зажжется зеленый свет, потом перешли улицу и зашли в ресторанчик, который все называли «Донованс лайв». Уже издали можно было учуять запахи, доносившиеся оттуда. Но эти запахи свидетельствовали о солидном возрасте заведения. Пахло спертым воздухом и кислым пивом. Боковой вход вел в зал, а главный — непосредственно в бар.

Бар был очень маленьким, но в нем все-таки нашлось бы место, чтобы выпить рюмочку. Парень, увидевший, что Марта ведет меня в бар, хотел преградить нам дорогу, но, получив от меня короткий удар по почкам, лишь вскрикнул и пролил свою выпивку. Ухмыляющиеся рожи мгновенно вытянулись, а я в это время вышвырнул парня из-за стойки к стене, где он попытался обрести равновесие.

Марта мило улыбнулась, и человек, сидевший за стойкой, сразу же уступил ей свое место. Мы заказали две большие кружки пива.

Парень оторвался от стены и направился в нашу сторону. Он был крупный и жирный, во рту его торчала сигара. Кто-то давным-давно сломал ему переносицу, но, видимо, это недешево обошлось его сопернику. Здесь он был важным человеком, а шляпа «дерби» придавала ему вид маленького грязного политикана.

Бармен навострил уши, а толстяк сказал:

— Послушай, легавый!

Я обернулся, он перебросил сигару в уголок рта.

— Если ты хочешь лишиться своего места, то попал как раз по адресу. Ты это знаешь?

Я широко улыбнулся и в тот же миг почувствовал на своей руке руку Марты.

— Нет, я этого не знал.

Толстый указательный палец поднялся в воздух и для большей убедительности ткнул меня в грудь, но именно таких движений я не любил больше всего на свете. И многих уже отучил проделывать их. Поэтому как только палец коснулся моей груди, я схватил его и повернул на несколько градусов: раздался хруст. Но еще до того, как на его ряшке успели выразиться удивление и боль, я нанес ему точный удар в челюсть, так что вся сигара оказалась у него во рту.

— Кто это такой, дорогая? — обратился я к Марте. Но ее опередил бармен:

— Эл Ризе. И это принесет вам много неприятностей. Он тут важная фигура. Это его район.

— Ах вот как! — удивился я и схватил Эла Ризе за воротник. — Вы меня знаете, Эл Ризе?

Он попытался с честью выйти из положения и стряхнуть меня, но я тотчас же наградил его оплеухой. Это бил добротный и сильный удар, звук" его разнесся по всему бару, а у толстяка от этого удара ноги подкосились.

— Я ведь спросил вас кое о чем, Эл Ризе?

На этот раз он кивнул.

— Тогда скажи это громко, ты, мешок с дерьмом! Чтобы это слышали все люди!

— Вы — лейтенант Скаплон!

— Громче!

Он чуть не сорвал голос.

— Так вот... Если у кого-нибудь есть ко мне подобное дело, можете предъявить счет. Я сам из этого района и знаю правила игры. Но если они мне не понравятся, я введу новые. Возможно, кое-кто из вас тут чувствует себя запуганным, а кое-кто слишком решительным. Но все равно, советую вам со мной не связываться.

Я отпустил Ризе, и он медленно побрел прочь, прижав руку к груди. Вокруг нас сразу же стало пусто. А потом я заметил в другом конце бара человека в сером костюме, который смотрел на нас насмешливым и понимающим взглядом. Это был Лоферт, один из гангстеров другого, более богатого района.

Марта пригубила пиво и нервно облизала губы.

— Ты слишком жестоко с ним обошелся, Джо.

— Но ты ведь и раньше знала меня таким.

— Да, но сейчас ты служишь в полиции.

Я что-то буркнул ей в ответ и тоже глотнул пива. Потом все же сказал более внятно:

— Таким людям нужно давать уроки, не боясь им сообщать, кто ты такой. С другой стороны, необходимо дать им возможность сделать первый ход, но сразу же отплатить сторицей. Если эти ублюдки почувствуют, что они сильнее, то тебя не спасут ни имя, ни форма, ни оружие.

— Но...

— Мы живем не в сказочном городе, Марта. И мы видим тут не середнячков этого района.

— Но я здесь живу, Джо. И ты тут жил раньше.

— Конечно, кто же спорит, но не забудь, что у нас задание... Ты — моя напарница, так что не читай мне проповедей.

Какое-то мгновение она казалась рассерженной, но, заметив в зеркале, что я улыбаюсь, тоже улыбнулась.

— Наверное, я слишком долго сидела в отделе борьбы с детской преступностью и не знаю настоящего сброда.

— Вот-вот... Я ведь не имею в виду нормальных граждан. Но тут, среди подонков, дружба завоевывается только силой.

— Да, вероятно, ты прав.

— Ну, допивай это пойло и пошли к тебе. Холодильник наполнила, а?

Глава 3

Я стоял у окна и вспоминал собственную уютную квартиру с видом на Драйв. Здесь солнце бывает недолго, только тогда, когда проскальзывает меж ущелий шахт, отделяющих один дом от другого. Сейчас дома уже стояли в тени.

Марта отложила в сторону последнюю из наших записей и разлила по чашкам свежесваренный кофе. Она молча протянула мне чашку и посмотрела в окно.

— Мрачно в трех измерениях: шумно, грязно и вонюче.

Она пожала плечами и кивнула.

— Но тем не менее это наш родной квартал.

— Я предпочел бы что-нибудь почище.

— Ты уже стареешь, и вкусы у тебя устоявшиеся. — Марта поставила чашку на стол и вышла из комнаты.

Внизу на улице дети устроили из мостовой арену своих игр. Они блокировали дорогу двум машинам, но водители, которые в подобных случаях нажимают на гудок, не спешили проехать мимо и выжидали, когда ребята кончат выяснять между собой отношения. Все было решено довольно быстро. Дети, разбежавшись по сторонам, позволили машинам продолжить путь.

Марта вновь появилась из спальни. Серый костюм уступил место чему-то зеленому, искрящемуся на свету, и я сказал себе, что даже в грязном районе находится место красоте.

— Тебе нравится? — улыбнулась она.

— Нравится... А зачем ты его надела?

— Чтобы украсить твое пребывание здесь.

— Мне и до этого было хорошо, — ухмыльнулся я.

Марта приблизилась ко мне и повернулась так, что платье веером взлетело вверх.

— Так лучше, правда?

— Да, намного лучше. — Я взял ее за руки и притянул к себе так близко, что ощутил запах духов, а ее пальчики впились в мою руку. Ее губки коснулись моих: они были влажные и теплые. Почувствовал я и ее язычок, словно приветствие после долгой-долгой разлуки. И тем не менее это было лишь робкое прикосновение — мы еще оставались чужими, несмотря на давнее знакомство.

Я сделал шаг назад, она улыбнулась.

— Мы с ума сошли, правда?

— Возможно...

— Но поручение мы получили приятное.

— Надо же практически потренироваться.

Марта вновь рассмеялась своим хрипловатым смехом, дотронулась пальчиком до моих губ, а потом взялась за свою сумочку.

— Ты готов?

— Я всегда готов!

Затем я посмотрел на часы: около шести. Самое подходящее время. Я кивнул и добавил:

— Пошли!

Мы решили наведаться в заведение Тони, потому что оно было излюбленным местом Рене Миллса. Ресторан Тони нельзя было назвать первоклассным, но нам важно было другое. Тони наверняка разнесет по всему району, что мы побывали у него.

Старый Тони сразу вспомнил меня, но приветствовал все же сухо и недружелюбно. Облавы, имевшие место во время сухого закона, озлобили его и настроили против полиции. Зато Мэри, его жена, с радостной улыбкой вышла к нам навстречу и похлопала меня по плечу, как делала это еще тогда, когда я был ребенком и она давала мне кусок мягкого, теплого итальянского хлеба, густо намазанного маслом, — в награду за какие-нибудь выполненные мной поручения.

Мэри сама принесла наш заказ, а затем села напротив меня и кивнула довольно при виде того, с каким аппетитом мы начали есть. Ей нравилось наблюдать, как едят люди.

— Джо, ты пришел сюда, чтобы навестить эту девушку? — поинтересовалась она и, не дожидаясь ответа, продолжила:

— Это хорошо, это очень хорошо. Она хорошая девушка, и ей давно пора замуж, иначе как она получит беби, если у нее не будет мужа, правда?

— Ну, если...

Мэри погрозила мне пальцем.

— Нет-нет, сперва надо жениться.

Ее перебил Тони:

— Оставь их в покое. Дай спокойно поесть.

Мэри рассмеялась, и все ее подбородки дружно заколыхались. Потом она протянула руку через стол и снова похлопала меня по руке.

— Ты хороший парень, Джо. Но что сталось с твоей семьей? С твоим сумасшедшим братом? Он еще здесь?

— Я уже давно его не видел, Мэри.

— Он всегда был странным. Ты знаешь, он сделал так, что мальчишка казался повешенным, и тем самым испугал меня до смерти...

Марта удивленно уставилась на меня.

— Это они сделали с маленьким Давидом. Соорудили такую деревянную основу и подложили ему под рубашку так, что казалось, как будто его повесили по-настоящему.

— О-о!

— Это было совсем не весело, — серьезно заявила Мэри. — И, меня недаром прошиб пот. Потому что эта штука, которую они там сделали, треснула, и мальчишка действительно висел. Еще минута, и он задохнулся бы. У него уже язык начал вываливаться изо рта. Я спустила его на землю, а твоему брату надавала по щекам, да так, что у него кровь пошла из носа. Я хотела и отцу твоему пожаловаться, но он разревелся, и я его пожалела и ничего не сказала.

— Я слышу об этом первый раз.

— Как же его звали? Как вы все его называли? Каким-то прозвищем, перенятым от индейцев...

— Вождь сиу Бешеный Конь... Так, кажется...

— Да, похоже... О, я могу рассказать кучу историй из того времени.

— Все еще болтаешь? — сказал Тони из-за стойки. — Оставь же их в покое, жена.

Я подмигнул ему, и он посмотрел на меня немного дружелюбнее. Мэри обиделась на слова мужа. Поэтому я отвлек ее, спросив:

— И ты видела, где умер Рене Миллс?

— Он не умер... — Она тяжело повела плечами. — Он был убит.

— Да, его пристрелили. Здесь, кажется, творятся нехорошие дела.

— Кругом зло и беда. Да ты и сам это знаешь, Джо.

— А Рене хорошо жилось?

Она меня поняла, но ответила не сразу.

— Не так уж хорошо... Хотя он и хвастался. Доносчик был этот Рене. Вечно рассказывал о своих дружках-гангстерах. Дружки называется...

— А кто были эти его дружки? Ее типично итальянский жест был достаточно красноречив.

— Какая разница... Если кто-нибудь всплывал в газете в связи с каким-нибудь преступлением, то это был его дружок, вот так.

— Но когда он умер, у него не было денег.

— У него их никогда не было. Но по счету Рене расплачивался. Может, через месяц, но потом все равно все отдавал.

— Значит, вам повезло.

— А что будет делать полиция, Джо?

Теперь настал мой черед пожать плечами.

— Дело рассматривается, и рано или поздно что-нибудь обязательно обнаружится.

Ее умные глаза внимательно уставились на меня.

— И ты им в этом поможешь, да?

Я отложил вилку.

— Мэри, я уже лейтенант и не имею ничего общего с такими делами. Неужели ты думаешь, что я буду бегать по всему городу, как мальчик на побегушках?

— Значит...

— Я здесь ни при чем. По мне, пусть они хоть все друг друга перестреляют, если это им доставляет удовольствие. Я уже уговариваю эту малютку уехать из этого района.

— Для малютки она слишком большая, — заметила Мэри, а Марта кольнула меня вилкой под столом. — А серьезно, Джо, ты будешь что-нибудь делать в связи с делом Рене?

— Зачем?

— Ты же служишь в полиции, а мы платим налоги...

Тони опять что-то буркнул за стойкой, и Мэри кинула на него сердитый взгляд.

— Полиция уже здесь была и задала всем вопросы, не так ли?

— Да, конечно, они здесь уже были и расспрашивали народ. Но что они тут знают? А ты, Джо, ты из этого района, и ты всех тут знаешь. И Рене ты знал...

Мэри постучала пальцами по столу и задумчиво скривила рот. Затем неожиданно подняла руку.

— Погоди, я кое-что вспомнила.

Она ловко выбралась из кресла и довольно бодро поковыляла по ресторану. Обменявшись с Тони парой фраз по-итальянски, произнесенных с обеих сторон довольно резко, она заставила Тони забраться под кассу и вытащить на свет Божий кипу бумаг. Вернувшись к нам, Мэри положила бумаги на стол.

Мы с Мартой переглянулись, а Мэри сказала:

— Он оставил это здесь.

Среди бумаг был цветной проспект с новыми моделями «кадиллака», другой проспект рекламировал непревзойденные качества «крайслера», а третий был раскрыт на модели роскошного «империала».

Мэри смотрела на меня, вопросительно подняв брови.

— Он вечно носился с какими-то идеями, — произнес я.

Мэри кивнула.

— Как раз в тот день, когда он оставил эти проспекты, он и расплатился с нами по счету.

— Сколько?

— Больше трехсот пятидесяти долларов.

— Большой кредит вы ему позволяли.

— Ты же знаешь Тони. Большую часть Рене, конечно, тратил на выпивку. Тони не отказывал ему в выпивке.

— Вот как? — протянул я. Мне не хотелось тянуть ее за язык.

— У него в номере тогда как раз были люди. Они не пустили Тони в комнату, сказали, что он потом рассчитается. Только взяли у него бутылки. Ты же знаешь Тони.

— Вероятно, в карты играли, — предположил я.

— Наверное, — согласилась Мэри, и всю ее разговорчивость как рукой сняло.

Я расплатился, попрощался с Мэри, Тони и вывел Марту из ресторана. Ей очень хотелось мне что-то сказать, но я не позволил, шагая рядом с ней и улыбаясь. Меня заинтересовало, сколько она сможет промолчать.

Мы зашли еще в несколько баров, здоровались там со знакомыми, желали им приятно провести время и прощались. Я не скрывал, что служу в полиции, но слухи уже опережали наше появление. Достаточно было бросить взгляд на Марту, и люди сразу понимали, что у меня веские основания вновь появиться в этом рай390 она и позабыть, кто я такой. Они ухмылялись и подмигивали мне, а я отвечал им тем же.

У меня была великолепная роль. Иногда, когда я переигрывал, Марта стукала меня по ноге своей туфелькой, но все равно роль была чудесной. Около полуночи я отвел ее домой, запер за нами дверь и едва успел поймать ее руку, которой она захотела меня ударить.

— Тебе еще надо выучиться приемам дзюдо.

— О, Джо, — рассмеялась она. — Но я больше не смогу идти по улице с высоко поднятой головой.

— Почему? Ты же знаешь здешних людей.

— Да, но теперь я стала женщиной легкого поведения.

— Тогда тебе надо вспомнить о своих прежних деньках... — На этот раз ее рука достигла цели прежде, чем я успел защититься.

Затем она рассмеялась, покачала головой и сказала:

— А теперь я сварю нам кофе. Потом ты мне расскажешь, чего мы добились за сегодняшний день, конечно, если мне это положено знать.

— О'кей, — согласился я и сел на диван.

— Собственно, можешь начинать прямо сейчас.

— Рассказывать-то особо нечего. Марта. Можно лишь предположить, что Рене Миллс или нашел много денег, или ожидал получить их в скором времени откуда-нибудь.

— Но у него периодически появлялись деньжата. Я же видела его — он всегда одевался по последней моде.

— Верно... И он всегда расплачивался по счету. Но такие люди, как он, не брезгуют даже ограбить пьяного. Меня больше интересуют проспекты автомобилей. Кому нужен автомобиль в этом районе? Дети уже на другой день сделают его местом своих игр. В этом районе гораздо удобнее пользоваться такси и подземкой.

— Может, он просто хотел полюбоваться красивыми проспектами?

— Они довольно затасканы. Он их часто рассматривал.

— Возможно, он уже получил их затасканными.

— Все может быть, но это надо проверить. На проверку у меня ушло какое-то время. Минут пятнадцать не меньше... Сделав около дюжины звонков, я нашел торговцев «кадиллаками» и «империалами», которые вспомнили Миллса.

— Ну и как? — осведомилась Марта.

— Он сам забрал эти проспекты и проявил к машинам незаурядный интерес.

— Выходит, он на что-то надеялся или что-то затевал. — Она принесла кофе, датские пирожные и поставила все на столик.

— Кто знает? Может, он просто хотел показаться заинтересованным человеком.

Я взглянул на часы: первый час. Усталость сковывала мои члены, поэтому я встал и потянулся за шляпой.

— Мы действительно провели прекрасный вечер, — заметила Марта. — Не правда ли, Джо?

Она очутилась в моих объятиях с улыбкой на устах и с каким-то облегченным вздохом. И произошло это с такой простотой, будто мы давние любовники. Когда я наконец разжал объятия, я почувствовал, что она немного дрожит. Через пару секунд Марта приоткрыла глаза и взглянула на меня.

— Моя маленькая Джиджи, — проронил я.

— Не надо вспоминать этого старого имени. И потом — я совсем не маленькая.

— Ну, тогда большая Джиджи, — поправился я. — И не смотри на меня свысока, иначе я тебя укушу.

— Начальству запрещается кусать подчиненных, — парировала она.

Я улыбнулся.

— До завтра? Только после обеда. До обеда я должен быть в бюро.

* * *

Возвращаясь домой, я увидел на углу Бенни Лоферта, который разговаривал с какой-то потаскушкой. Я направился к ним через дорогу, и, когда я был еще на середине улицы, они неожиданно замолчали.

— Повернуться и положить руки на стену! — приказал я. — Ты знаешь, как это делается.

Надменность в его глазах уступила место ненависти. Он сплюнул и медленно повернулся. Я ускорил этот процесс, легонько подтолкнув его. Несколько запоздалых прохожих остановились неподалеку и оживленно зашептались. В окнах домов появились любопытные лица. Я тщательно ощупал Бенни, потом попросил показать удостоверение и нарочито медленно вернул его. После этого я разрешил ему вновь повернуться ко мне мордой.

— Что все это значит? — возмутился он. — Вы же знаете, что я не ношу оружия.

— Ребятки, побывавшие за решеткой и поддерживающие старые контакты, всегда вызывают подозрение. И ты должен это знать. Что ты здесь делаешь?

— Пришел навестить подружку.

— Какую подружку?

Он указал пальцем на девушку, жевавшую резинку. Ее взгляд метался от меня к нему и обратно. Я показал на ее сумочку.

— Дайте взглянуть. Кто вы, где вы живете и так далее... Докладывайте.

— Послушайте...

— Вы уже сидели, мисс?

По ее глазам я понял, что да. Но понял я и другое, что она больше не хотела сидеть. Девушка вытащила из сумочки удостоверение, из которого следовало, что ее зовут Паула Ли, и квитанцию за квартиру, из которой можно было узнать, что живет она неподалеку. Я знал, что она из себя представляет, но не захотел продолжать игру и вернул ей документы. Она с благодарностью взглянула на меня, после чего со злобой уставилась на Лоферта.

Завтра все узнают об этом инциденте. Лоферт был одним из крупнейших гангстеров центральной части города. Временами они наведывались в наш район, но не хотели, чтобы об этом знали жители. После того как Лоферт и девушка ушли, я некоторое время постоял на месте, а потом, решив не спускаться в подземку, подал знак проезжавшему мимо такси.

Вся операция заняла у меня пятнадцать минут. Через пять минут я уже открывал дверь моей квартиры. Мне показалось, что я возвращаюсь в совершенно другой мир.

Глава 4

Позавтракав в кафетерии при полицейском управлении, я прошел в свой кабинет и занялся повседневной работой. Особое поручение тоже имело свои прелести. В этом случае можно все дела, которыми ты занимаешься, передать другому человеку и сконцентрироваться на одном.

Незадолго до обеда ко мне пришел Мак Бриссон с двумя чашками кофе в руках. Он поставил их на мой стол и устало плюхнулся в кресло.

— Что вы делали в воскресенье? — поинтересовался я.

— Занимался канадским делом. Сейчас оно лежит в отделе по расследованию убийств.

Я нахмурил лоб и покачал головой, так как не мог припомнить, что это за дело.

— Нападение на денежный транспорт в Монреале. Полтора миллиона долларов...

— Каким же образом оно у нас очутилось? Мак взял кофе.

— Не у нас, — пробурчал он. — А у меня. Вы — счастливчик, и вам не нужно работать. Оба охранника убиты. А обоих гангстеров, напавших на транспорт, смогли проследить до Ниагарского водопада и оттуда до Буффало. Полагают, что они хотят податься в Нью-Йорк.

— Ну, вот вы их и схватите. Вы хоть знаете, кто они такие?

— Одного знаем, это Чарли Дэнси. Его частенько видели с гангстерами из Бруклина. А один из полицейских опознал его по фотографии разыскиваемых преступников, которую видел уже давно, и сообщил нам это имя за несколько секунд до смерти.

— Что же, меньше работы для вас.

Мак поднял чашку, отхлебнул кофе и снова поставил чашку на стол.

— Не больше, чем у вас, не так ли? — Он попытался скрыть улыбку. — И потом, еще кое-что...

— Что именно?

— Недавно я совершенно случайно был в кабинете инспектора. Судя по всему, вы кому-то сильно навредили. По этому поводу уже пошли разговоры.

— Я еще этого не заметил.

— Какое-то время вы, видимо, и не будете замечать. Они ждут результатов вашей работы. — Мак откинулся на спинку кресла и потянулся в карман за сигаретами.

Но сигарет у него не нашлось, и он с упреком посмотрел на меня, поскольку я не предложил ему своих. — А как вообще идут дела?

— Пока я еще ничего почти не знаю. Вы же знаете, как это бывает. Я видел лишь Бенни Лоферта. Мак кивнул.

— Собственно, я и пришел к вам, чтобы поговорить об этом. Наши ребята сказали мне, что в том районе часто бывают Лоферт, Бимиш, Уилл Фатер и Стив Лютц.

— И все — высокооплачиваемые наемные убийцы?

— Угу. Все, кроме Лютца, снимали комнаты. Благодаря им квартал приобретает более благопристойный вид.

— Вчера вечером я поставил Лоферта к стенке и проверил, нет ли у него оружия.

— Да, мы об этом слышали. Сообщил дежурный полицейский. Вы уже познакомились с ним? Приятный парень, совсем еще новичок. Только что кончился испытательный срок. Посылает такие донесения, словно рассчитывает, что их будут читать грядущие поколения или сам президент. Он с удовольствием сообщил бы нам, сколько людей плюнули на тротуар в течение часа.

— Ничего, оботрется. Все мы были такими.

— Да... — Мак встал и взял свою чашку. — Но этих людей мы возьмем под контроль, и если что-то узнаем, то сразу вам передадим.

— О'кей! Большое спасибо за кофе.

Когда Мак ушел, я вновь уткнулся в бумаги. Рассортировал их, пометил каждую, а потом вызвал Кассиди, чтобы он раздал их соответствующим работникам. Покончив с этим муторным делом, я позвонил Марте и договорился, что мы встретимся в два часа. К этому времени она должна приготовить обед.

* * *

Воскресный день на улице — это день мира и спокойствия. Недельная битва достигла своего апогея в субботу вечером и ночью, а в воскресенье утром противники оттянули свои войска назад и освободили на некоторое время поле боя. Но следы битвы еще можно было заметить. Осколки пустых бутылок, поблескивающие на свету, пятна на стенах домов, которые остались после пьяных компаний, и опрокинутые бочки с отбросами, лежащие на боку.

Движения почти не было. Парни в воскресное утро обычно чувствовали себя неспокойно и поэтому, как правило, не играли на центральных улицах в футбол. Прогуливались лишь девчонки и девушки, пожевывая резинку и размахивая сумочками. В воскресный день они хотели казаться благородными, а парни пытались сойти за взрослых мужчин. И все это происходило на фоне грязных фасадов и вонючих подворотен.

В трех заведениях я осведомился насчет Эла Ризе, и, когда мне ответили, что он еще не появлялся, я попросил передать ему, что я его разыскиваю, чтобы задать головомойку. В час дня бары были еще пустыми. И во всех трех барах шла утренняя уборка: пахло сыростью и мазью для натирки полов. Я намеками дал понять, что Ризе занимается наушничанием для полиции. В этом районе на такие вещи смотрят довольно косо, если не сказать больше. Теперь, во всяком случае, они должны будут играть со мной в мою игру. Я должен убедить их, что грубый и жестокий коп возвратился в родной район навестить девушку, которую знал с детства. И до тех пор, пока они мной не интересовались, мне тоже не было до них дела. Меня не интересовало, чем они занимались. Но если кто-нибудь осмелится встать мне поперек дороги, то берегись, братишка!

Они все это быстро поняли, поэтому я добился того, чего хотел.

Марта открыла мне дверь. Втянув носом аппетитные запахи, я понял, что здорово проголодался. На Марте было надето платье с юбкой-клеш и простые туфли, но выглядело на ней все великолепно. За обедом мы почти не разговаривали. А потом отправились в третьеразрядное кино и посмотрели фильм, который видели год назад. Около семи вечера поужинали в баре Смита, а потом снова пошли гулять по улицам, выпили немало пива, и наконец я проводил Марту домой.

Прошло всего два дня, а у нас все шло точно так, как и было запланировано. Слухи и сплетни текли быстрее, чем горные потоки, и, где бы мы ни останавливались, разговоры повсюду прекращались. В лучшем случае, если и говорили, то очень тщательно взвешивая слова, но все без исключения избегали встречаться со мной взглядом, и только по одной причине: я был копом. Пьяницы и нищие, встретив меня, смущенно улыбались и сразу же старались смыться.

По дороге к дому Марты мы встретили дежурного полицейского. Я его еще ни разу не видел, но он меня знал и приветствовал:

— Добрый вечер, лейтенант.

— Добрый вечер. — Я протянул ему руку. — Мак Бриссон сказал мне, чтобы я установил с вами контакт.

Он чуть покраснел и улыбнулся.

— Вот уж не думал, что он обо мне вспомнит. Он был одним из учителей в полицейской академии. Кстати, зовут меня Мак-Нейл. Хол Мак-Нейл.

— А это Марта Борлиг.

Он кивнул.

— Вас я часто видел, мисс Борлиг.

Я легонько ткнул ее в бок.

— Смотри-ка, а ты тут хорошо известна...

— Хватит шуток...

— В районе спокойно? — спросил я Мак-Нейла.

— Так, мелочь... Пару дней назад какой-то незнакомец напугал двух старушек. Говорят, что у него огромная борода странной формы и чудное лицо. На прошлой неделе была большая драка в двух кварталах отсюда и три семейные ссоры.

— Здесь трудно работать?

Он пожал плечами.

— Если тут действовать по инструкции, то ничего путного не добьешься.

— Что ж, это меня радует... Приглядывайте за моей дамой, договорились?

— Это приятное поручение, сэр, — улыбнулся он и отправился дальше, проверяя по пути ставни на ближайших домах и кивая людям, выглядывающим из окон.

По дороге Марта остановилась перед домом, которого я до сих пор избегал. Она посмотрела на него — обычный дом из песчаника, стоявший на другой стороне улицы, а потом перевела взгляд на меня.

— Боже! Тебе до сих пор больно видеть его, Джо? Дом, в котором я жил когда-то. Где голод был постоянным гостем, деля всю жизнь на редкие праздники и каждодневные лишения. Один из жильцов первого этажа прикончил ночью жену и детей, когда они спали, а потом покончил с собой. А этажом выше нас Кровавая Мэри открыла свое дело. Начала с абортов, а потом стала сдавать кровати на ночь. Заработав какую-то сумму, она открыла нечто вроде меблированных комнат на углу улицы.