Тайгер Мэнн (№1) - День пистолетов

— Ну, за доброе старое время, Тайгер, — произнес он с чувством, поднимая стакан.

— И за не менее прекрасное настоящее, полковник. Он прищурился, потом кивнул и чокнулся со мной.

— Насколько я понимаю, ты посетил меня не только ради нашей старой дружбы.

— Вы как всегда правы, полковник. Мне нужна кое-какая информация.

Корбинет уселся в кресло и стаканом указал мне на Другое.

— Понимаю. Надеюсь, Тайгер, тебе не надо объяснять, что ты не первый, кто приходит ко мне с подобными просьбами.

— Да, я слышал об этом.

— А я наслышан о тебе. Не прямо, конечно, но мое нынешнее положение отчасти дает мне возможность быть в курсе многих горячих событий, и некоторые определенно несут на себе и твою печать. Например, то дело в Панаме было довольно чисто сработано, браво, Тайгер!

— Стараемся, полковник.

— Однако стоит учесть, что теперь, в течение некоторого времени, ваша группа может быть очень непопулярной.

— Это уже началось...

Я отпил из своего стакана. Полковник любил делать «хайболл» очень крепким.

— Чем я могу быть для тебя полезен?

— Вы помните Рондину Луйд, полковник? Что с ней произошло дальше?

Корбинет некоторое время молчал, задумчиво глядя на меня и рассеянно играя стаканом, — Ты был влюблен в нее?

Я попытался было сделать невинное лицо, но у меня этого не получилось.

— А если да? — произнес я после некоторой паузы.

— Вот это-то чуть не испортило нам все дело. Хорошо еще, что русские были уже в Берлине и война скоро кончилась.

— Я дорого заплатил за свою глупость.

— Да, черт побери! Она чуть было не отправила тебя на тот свет.

— Так что же произошло с Рондиной, полковник? Корбинет поставил свой стакан на столик и, откинувшись на спинку кресла, закинул руки за голову.

— Она тогда исчезла из поля зрения. Откуда-то просочилась информация, что она попала в руки французских партизан. А ты сам знаешь, у «маки» разговор с немецкими шпионами был короткий.

— Это точно?

Полковник покачал седой головой.

— Нет. Мне не удалось это проверить. Ты сам знаешь, тогда происходило столько событий, что невозможно было все проверить. Кажется ее ликвидировали в самом конце войны, когда была подписана капитуляция. Когда я узнал об этом, ты еще валялся в госпитале.

— От кого вы это узнали?

— От Прайса Ричарда из Интеллидженс сервис. Мы как-то разговорились с ним за стаканчиком виски, и он вскользь упомянул об этом.

— Мне нужно с ним увидеться... — начал было я.

— Поздно, — оборвал меня полковник. — Ричард умер три года назад.

— Как вы думаете, смогу я с этими крохами информации продвинуться вперед в своих поисках?

— Трудно, — произнес Корбинет задумчиво. Как-никак двадцать лет прошло с тех пор. И потом, партизаны не вели никаких записей. — Он развел руками, — А что ты собираешься сделать с Рондиной, если, конечно, отыщешь ее?

— Рассчитаюсь с ней за все!

— Ну-у!.. Пока ты ее найдешь.

Я встал и вытащил фотографию из внутреннего кармана. — Посмотрите, полковник. Мне кажется, что я нашел ее. Корбинет прищурился, разглядывая фото. В этот момент я почти зримо видел, как он мысленно пробегает по длинному списку неприятностей, которые доставила нам Рондина, тех людей, которые пали от ее руки или по ее вине. Наконец он произнес, задумчиво возвращая мне снимок.

— Да-да... Это Рондина!

— И еще мне нужно знать, полковник. Вы находитесь в контакте с разведкой?

— В определенном смысле — да, но пусть это останется между нами. Сейчас я точно в таком же положении, что и ты. Я еще в контакте с этими бравыми ребятами...

Теперь настала моя очередь внимательно приглядеться к полковнику. Словно в озарении, я собрал воедино все те разговоры, что мне приходилось слышать от офицеров разведки. Я мигом вспомнил мельчайшие подробности некоторых последних операций и с радостью увидел во всем этом такой давно знакомый, уверенный почерк, Я не смог сдержать довольной улыбки.

— Значит, вы все еще варитесь в этом котле, полковник, — произнес я. — Я свяжусь с вами через пару недель.

— Пренепременно.

Уходя, я прикрыл рукой крошечное отверстие объектива на двери, с помощью которого фотографировались все посетители, и усмехнулся при мысли о том, какую гримасу состроит старина Корбинет, когда увидит на пленке пустой кадр, Это тоже был мой старый трюк.

В четыре часа я позвонил Уолли и спросил, что удалось ему разузнать, Он зачитал мне имена людей, которые постоянно встречаются с Эдит Кейн:

Бертон Селвик — с ним она поддерживала служебные отношения.

Грегори Гофта — венгерский переводчик при ООН. С ним она постоянно появлялась в обществе.

Джон Фредерик Телбот — элегантный англичанин, работник британского посольства.

Гретхен Ларк — секретарша из ООН. Постоянный партнер Рондины за завтраком.

Я записал адреса и фамилии, поблагодарил Уолли и повесил трубку, Следующий мой звонок был к Томасу Уотфорду.

— Говорит Тайгер Мэн, — произнес я в трубку, — Вам удалось узнать что-либо об Эдит Кейн?

— Возможно, но лучше не говорить это по телефону.

Мы договорились встретиться в баре на 6-й авеню через час. Таким образом, у меня еще осталось достаточно времени, чтобы заняться фамилиями из списка.

Я позвонил Барни Доджу и вкратце объяснил, что меня интересует. Прежде всего он рассказал мне массу вещей о самом Бертоне Селвике, который показался мне из списка самым важным, во всяком случае, по положению. Селвик относился к категории тех незаметных людей, которые улаживают разногласия между странами и принимают решения за правительство, Додж явно опирался на хорошо информированных людей. При встрече он обещал рассказать больше.

На остальных персонажей списка у меня уже не осталось времени.

Был обеденный час, и служащие контор и офисов устремились на улицы, где немедленно вступили в жестокую борьбу за право первым овладеть такси. Несколько минут я с любопытством наблюдал забавные картинки живого кино, потом спокойно отправился на встречу пешком. Ровно через час я уже сидел в баре и спокойно пил пиво, не особенно обращая внимание на посетителей.

Это и было моей ошибкой. Двое здоровенных парней, судя по всему, работники ФБР, подошли ко мне сзади с двух сторон и в мгновение ока освободили меня от «кольта». После чего они милостиво разрешили допить пиво и с дружескими улыбками на лице вывели из бара, прижимая с двух сторон к ребрам свои служебные пистолеты.

Меня приволокли в контору, которая располагалась на десятом этаже в деловом здании на 40-й улице. В коридоре, пустом и гулком, стояла мертвая тишина, словно все комнаты были неживыми. На дверях конторы не было никаких табличек.

Оба парня подвергли меня изнуряющему двухчасовому допросу, но так и не добились от меня ничего удовлетворительного.

Потом на сцене появился Уотфорд.

— Долго это будет продолжаться? — накинулся я на него.

— До тех пор, пока мы не узнаем правды, — сквозь зубы бросил он. — Время у нас есть.

— У меня тоже. Может быть, вы мне расскажете пока об Эдит Кейн?

— Зачем вам понадобилась информация о ней?

— Это мое личное дело. Мы были с ней когда-то знакомы.

— Ложь! Мы проверили ее биографию со дня рождения. Ваши пути ни разу не пересеклись. Я пристально посмотрел на Уотфорда.

— Ваши расспросы опасны и подозрительны, — сказал он. — И мы не можем допустить, чтобы наши отношения с англичанами испортились из-за такой ерунды. И вам не позволим совершить подобной глупости. Итак! Будете вы наконец говорить?

— Буду!..

Я указал на телефонный аппарат.

— Он подключен к сети или просто поставлен здесь для солидности?

— А в чем дело?

— Надеюсь, вы не забыли свой кодовый псевдоним? Тогда позвоните в бюро «Сковородки» и поинтересуйтесь обо мне.

По лицу Уотфорда скользнуло удивление. «Сковородка» — было кодовым обозначением центрального бюро, направлявшего и курировавшего деятельность филиалов ЦРУ.

Подумав несколько секунд, он подошел к телефону. Когда он положил трубку и повернулся ко мне, лицо его было багровым от бешенства и негодования.

— Как вам удалось добиться их покровительства, Тайгер?

— Нужно только как следует работать, а не заниматься вымогательством в бархатных перчатках, А теперь выкладывайте, почему вы так активно занялись мной?

Троица обменялась быстрыми взглядами.

— Черт возьми! Да потому что это касается утечки информации из ООН.

Я встал, забрал свое оружие и, не прощаясь, направился к двери. С порога повернулся и сказал:

— Ваше объяснение принято.

Глава 5

Джон Фредерик Телбот жил на Громмер-парк, в маленьком оазисе тишины среди оглушительного шума огромного города. Обитатели этого района были достаточно богаты, чтобы обеспечить постоянный полицейский надзор всего района.

Поэтому, чтобы избежать неизменной проверки документов недремлющих стражей порядка, я энергичным шагом направился прямо к нужному мне дому, не задерживаясь нигде и не выказывая признаков беспокойства и неуверенности.

Я заранее позвонил ему домой и удостоверился, что хозяина нет дома, а потому, подойдя к входной двери, нажал кнопку звонка квартиры на первом этаже. Как я и рассчитывал, мне открыла дверь хозяйка. Извинившись за беспокойство, я представился другом мистера Телбота и попросил разрешения написать записку Джону. Она милостиво разрешила, и в течение одной минуты я не только написал несусветную чушь английскому послу, но и ухитрился заклеить язычок замка кусочком лейкопластыря, который я заранее приготовил именно для этой цели.

Моя записка Телботу не представляла собой ничего особенного. Прочитав ее, он скорее всего пожмет плечами и позвонит своему руководству, от которого в лучшем случае получит соответствующие инструкции относительно последнего заседания ООН. Такого рода вещи довольно часто случались на дипломатическом поприще, Вежливо раскланявшись с улыбающейся хозяйкой, я спокойно обошел вокруг квартала и неспешно подошел к дому. Под сильным нажимом дверь легко и бесшумно раскрылась. Я прошел в холл и, сорвав кусок пластыря с язычка замка, захлопнул за собой дверь. Не спеша поднявшись по лестнице на верхний этаж, я остановился перед дверью квартиры Телбота. Замок оказался несложным, и уже вторая отмычка позволила пройти в квартиру английского посла.

Подсвечивая кое-где миниатюрным фонариком, я быстро оглядел квартиру и, отметив про себя наличие запасного выхода, начал неторопливый и обстоятельный обыск.

С первого же взгляда чувствовалось, что хозяин состоятельный человек и не привык ни в чем себе отказывать. Обстановка и личные вещи носили тот легкий отпечаток изысканности, который характерен для дорогих квартир. Тел-бот скорее всего был болезненно точен в своих привычках — я это сразу же почувствовал.

В мусорном баке в кухне валялось всего лишь две пустые жестянки из-под пива и небольшая кучка пушистого черного пепла. Очевидно, Телбот недавно сжег здесь какую-то бумагу и позаботился о том, чтобы невозможно было восстановить текст документа.

Возможно, это была всего лишь необходимая в его профессии предосторожность, но мне почему-то показалось, что тут пахло чем-то иным.

Осматривая прихожую, я неожиданно нашел армейский «кольт» в кобуре, снаряженный и с запасным магазином, который был упрятан в сапоге для верховой езды. Теперь дело выглядело уже совсем в другом свете. Мелкие дипломатические служащие не могут разгуливать по Нью-Йорку вооруженными.

Я положил пистолет на место, внимательно огляделся вокруг, чтобы удостовериться, не осталось ли следов моего пребывания в квартире, и преспокойно убрался восвояси. Никто не видел, как я приходил и как уходил, поэтому я заслуженно мог бы гордиться ролью привидения, если бы все это не было так серьезно.

Свернув на первую же улочку, я поймал такси и назвал шоферу адрес Стефана Мидреса — венгерского дипломата, который честно вел свою нелегкую борьбу на дипломатическом фронте и благодаря этому заметно преуспел.

Человек, открывший мне дверь, выглядел по крайней мере на десять лет старше своего реального возраста. И дело тут было не столько в обильной седине или глубоком шраме на левой щеке, сколько в выражении его глаз, которые слишком многое замечали.

— Стефан Мидрес?

— Да. С кем имею честь?..

— Меня зовут Тайгер Мэн. Сейчас я назову вам одно имя, и этого будет достаточно для последующего представления. Выражение его глаз осталось все таким же невозмутимым.

— Прошу, — Георг Третий.

Его взгляд сразу же потеплел и стал дружеским, хотя мы с ним до этого ни разу не виделись.

«Георг Третий» было паролем, который знали считанные лица.

Не проявляя излишнего любопытства, Мидрес улыбнулся и протянул мне руку.

— Воистину! — произнес он, впуская меня в дом. На этом церемония приветствия была закончена, и свой следующий вопрос он задал после того, как мы отпили из стаканов виски, удобно устроившись в его рабочем кабинете.

— Чем могу помочь вам, мистер Мэн?

— В ООН работает венгерский переводчик по имени Грегори Гофта...

— Да, я знаю его.

— Он проверен?

Мидрес удивленно поднял брови.

— До сих пор в этом не было никакой необходимости. А почему вы заинтересовались этим вопросом?

— Его часто видят в обществе одной обаятельной женщины... Переводчицы-англичанки, — Ах, вот оно что?! — с улыбкой прервал меня Мидрес. — Вы имеете в виду Эдит Кейн?

— Да.

— Ваш интерес носит личный характер или чисто профессиональный? — спросил Мидрес с тенью легкой улыбки на лице.

Я не ответил на его улыбку и сделал большой глоток из своего стакана.

— Дело носит личный характер, но оно может иметь и политические последствия, Меня интересует окружение этой Эдит Кейн. В ООН имеется трещина, через которую происходит утечка секретной информации, и, возможно, эта женщина является ключом к этому делу.

— Вы не ошибаетесь?

— Нет!

— Но Гофта не является венгерским коммунистом, — поспешно произнес Мидрес. — Хотя он и родился в Будапеште, но уже давно является американским подданным. Он с отличием закончил один из наших колледжей и с тех пор работает в ООН.

— Все это может быть и прекрасной маскировкой. Надеюсь, вам не следует напоминать, насколько далеко в будущее заглядывает наш противник в своих планах.

Мидрес нахмурил лоб.

— Но это чисто дружеские отношения.

— Что вам известно о них?

Он одним глотком осушил свой стакан и налил новую порцию виски.

— Я довольно часто встречаю их в венгерских ресторанах... Дважды они были вместе на званых приемах...

— Насколько близки их отношения? Мидрес рассеянно покрутил левой рукой в воздухе, подыскивая подходящие слова.

— Ну-у... Я бы сказал, что они держатся более чем дружественно, хотя, конечно, я могу и ошибаться.

— Насколько я знаю, у вашей организации длинные руки?

— У нас имеются кое-какие каналы информации в Венгерской Народной Республике, если вы это имеете в виду.

— Именно это. Можете вы быстро проверить Гофту?

— Конечно! А как далеко?

— Скажем... До его отъезда из Венгрии. А остальным займемся уже мы.

Больше мне ничего не нужно было объяснять, так как Мидрес быстро связал разрозненные куски информации, верно нащупав интересующие меня связи. Задумчиво потягивая виски он произнес:

— Что ж! Вероятно, завтра у меня уже будут интересующие вас сведения.

— О'кей!

На улице шел проливной дождь. Асфальт, покрытый тонкой пленкой воды, превратился в сияющий неоновыми красками калейдоскоп. В три прыжка я пересек разделявшее меня расстояние между машиной и отелем и ворвался в ярко освещенный вестибюль. В отделении для ключа лежала небольшая записка на розовой бумаге. Развернув ее, я прочел:

«Звонила Эдит и спрашивала твой номер телефона. Она велела передать, что с 16 до 18 часов ее можно будет застать по номеру ЕН 272254. Уолли.»

Усмехнувшись, я поднялся к себе и позвонил Чарни Корбинету. Когда он поднял трубку, я назвал телефонный пароль и продолжал:

— Говорит Тайгер, полковник. Вы можете оказать мне небольшую услугу?

— Какую?

— Мне нужно узнать адрес по телефонному номеру ЕН 272254.

— Хорошо. Где вы находитесь?

— У себя.

— Я позвоню вам через пять минут. Как всегда, полковник не задавал лишних вопросов, и уже через три минуты я знал, что это был телефон бара «Лайонс».

— Что-нибудь еще, Тайгер?

— Благодарю вас, это все.

— Помощь тебе не нужна?

— С каких это пор?

— Ну был однажды такой случай...

— Времена меняются, полковник. Благодарю вас.

Я повесил трубку.

Рондина сидела в баре с Бертоном Седвиком. Они о чем-то оживленно беседовали. Через стекло дверей я минут двадцать наблюдал за ними, потом медленно перешел улицу и, войдя в бар напротив, решительно вошел в телефонную будку.

Когда она подошла к телефону, я сообщил ей, что полностью нахожусь в ее распоряжении.

Как обычно, Рондина говорила спокойно и дружески, только в голосе ее иногда проскальзывала нотка любопытства.

Да, она хочет со мной переговорить.

Прекрасно! Я тоже хочу с ней поговорить. Где? В моем отеле через час. Черт возьми, она первая изъявила желание повидаться со мной и, значит, должна прийти ко мне.

Я повесил трубку и вернулся обратно к своему наблюдательному пункту у бара «Лайонс».

Вскоре Селвик расплатился и ушел. Я не стал дожидаться Рондину: все равно через час она будет у меня.

Селвик остановил такси, а я уселся в то, что ожидало меня, и последовал за ним в Гринич-Вилледж. Он зашел в какой-то дом и через несколько минут вышел оттуда вместе с высокой элегантной брюнеткой. Они уселись в такси и направились в ресторан на 14-й улице.

Я обратил внимание, что, выходя из машины, Селвик неожиданно пошатнулся, замер на месте и схватился руками за бок. Женщина с тревогой наклонилась к нему, заботливо взяла под руку и ввела в ресторан. У Селвика явно были острые боли в желудке. И ничего удивительного. Общение с красоткой-убийцей ни для кого не проходит даром, Может быть, теперь Рондина перешла к бесшумным методам работы?

Я взглянул на часы. Близилось время нашей встречи, и я вынужден был вернуться в отель. Поднявшись к себе в номер, я пододвинул кресло к окну и уселся, положив ноги на подоконник.

Я рассеянно наблюдал за безликой толпой внизу, а мыслями находился далеко отсюда — в военной Европе., Я вспоминал лицо Рондины, ее неповторимую манеру поднимать правую бровь, вспоминал ее горячее дыхание и слова, которые она шептала мне в темноте.

Каким дураком нужно было быть, чтобы в объятиях женщины забыть о своем долге.

Но судьба милостиво предоставила мне еще один шанс.

Когда я очнулся с простреленной грудью, всю сущность мо о тогда заполняло одно только чувство — месть! Не столько, чтобы отплатить Рондине, сколько для того, чтобы искупить свою собственную вину перед делом.

Однако война уже давно кончилась.

Тогда по предложению Мартина Грэди и некоторых моих коллег я поступил на работу в одну внешне штатскую организацию.

Когда мы начинали, нас было сорок человек. Теперь нас по-прежнему сорок, но «стариков» осталось всего девятнадцать человек. Чем дольше человек работал в организации, тем опытнее он становился и тем больше шансов у него было уцелеть.

Разумеется, официальные органы в Вашингтоне были прекрасно осведомлены о нашем существовании. Они имели на каждого из нас досье, но никогда не были в курсе наших дел. Они узнавали о наших победах задним числом и ничего не могли возразить, потому что все было сделано основательно и профессионально. Кое-кто втайне, вероятно, и досадовал на нас, но лично меня это нисколько не заботило, Мы действовали быстро и жестко, как того требовали обстоятельства. Заговорщики таинственно погибали, неугодные правительства свергались. Мы вмешивались только тогда, когда уже ничто не могло помочь и когда все жертвы в виде миллионов долларов и многих человеческих жизней оказывались бесполезными.

Рано или поздно Мартин Грэди узнает, каким делом я занялся, и тогда он запретит это. Дело в том, что он не выносил, когда в дело примешивалась личная ненависть. Но в данном случае это меня не беспокоило. Рондина была для меня важнее.

В дверь осторожно постучали.

Я вскочил, одним прыжком оказался у выключателя, погасил свет и уселся в углу на пол, направив в сторону двери дуло пистолета.

Легкий стук повторился, потом дверь медленно распахнулась, и на пороге появилась Рондина, моя любимая Рондина, прекрасная, как ангел, и опасная, как дьявол, Она медленно вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Мне был виден только ее силуэт, который тем не менее давал полное представление о ее великолепной стройной фигуре.

Я знал, что она не видит меня и нарочито громко взвел курок, чтобы она услышала характерный скрежет металла.

— Я здесь, Рондина.

Она прекрасно поняла, что у меня в руке.

— Это должно произойти сейчас и здесь, Тайгер?

— Возможно. Я хочу, чтобы ты побледнела от страха, хочу, чтобы ты дрожала и мучалась неизбежностью.

Рондина направилась в мою сторону, вытянув вперед руки и ощупывая мебель. Ее глаза еще не привыкли к темноте, и она не сразу нашла кресло. Усевшись, она в свойственной ей манере закинула ногу на ногу и откинулась на спинку кресла.

Я смотрел на соблазнительную белизну ее коленей и мрачно думал, что это удовольствие стоило жизни Колу Хэггерти.

— Я должна тебе кое-что объяснить, Тайгер.

— Нет, крошка, я и так уже все знаю.

— Но...

— Никаких «но»! Хватит и того, что я получил две пули в грудь из твоих ласковых ручек. Кроме того, ты убила моего друга. И все это только моя вина, потому что я, как дурак, влюбился в тебя, и ты окрутила меня вокруг пальца. Тут нечего объяснять ни мне, ни тебе! Твои пули врачи удалили из моего тела, но злость и ярость они вырезать не могли, и она завязла в сердце, как жало, постоянно подстегивая меня к жизни и мести, предостерегая против сладких слов и нежных ручек, — Но, Тайгер!..

— О, в свое время тебе удалось заглушить мое недоверие горячими поцелуями. Мы были самой красивой и счастливой любовной парой в этом пекле войны! «Любовь побеждает все!» — часто говорила ты. Я подарил тебе жизнь, а ты застрелила меня или, по крайней мере, думала, что застрелила.

В течение долгих двадцати лет я тоже считал тебя мертвой, и ты можешь себе представить, какую мрачную радость я испытал, увидев тебя живой и невредимой. Ты совершенно не изменилась за эти годы, если не считать великолепного вмешательства хирурга и крашеных волос. Ты осталась все такой же дьявольски прекрасной шпионкой и убийцей! И снова, как в старые времена, ты очаровываешь мужчин взглядами из-под ресниц и соблазнительным покачиванием бедер, Но меня на эту удочку больше не поймать!

— Прошу тебя, Тайгер!., — Помолчи. Теперь говорю я! А потом заговорит эта штука. Теперь Рондина видела пистолет в моей руке и, самое главное, выражение моего лица. Она медленно выпрямилась в кресле и сложила руки на коленях, словно ожидая неминуемого выстрела. На лбу у нее выступили мельчайшие капельки пота. Наконец-то я добился того, чего желал.

— Нет, — покачал я головой, еще не сейчас, моя радость. Прежде я должен узнать всех твоих сообщников и руководителей, чтобы разгромить крысиное гнездо вашей организации. Сначала я сделаю это и затем утолю жажду, оставив на потом свое личное удовольствие. И не посылай больше ко мне своих юнцов — в следующий раз я им отвечу пулями. А теперь уходи!

Казалось, Рондина поняла, что ей не удастся меня ни в чем убедить.

Она медленно встала, беспомощно взглянула на меня и молча направилась к двери. На пороге она еще повернулась было ко мне, как бы желая что-то произнести, но раздумала и молча вышла из комнаты.

Я осторожно спустил курок, поставил пистолет на предохранитель и сунул его в кобуру. Я широко улыбался, потому что был очень доволен собой.

Глава 6

Я нацепил наживку на крючок и закинул удочку. Теперь мне оставалось только ждать.

Я почти чувствовал, как где-то собрались люди и устроили военный совет, на котором вынесли однозначное решение, и теперь неслышно и невидимо готовилась крупная облава, в которой я был дичью. Охотники принадлежали к самым различным лагерям, часто совершенно противоположным, и имели разные мотивы и цели. Им придется быть очень осторожными и постараться ничем себя не скомпрометировать во время этой травли.

И так я спокойно подождал два дня.

Утром третьего ко мне в номер позвонил портье и сказал, что со мной хочет переговорить мистер Туми. Я попросил передать ему трубку, Произнеся несколько фраз, среди которых был пароль, Туми дождался моего ответа и немедленно поднялся ко мне в номер.

Заранее никогда нельзя знать, что можно ожидать от посыльного Мартина Грэди.

Туми оказался маленьким человечком, одетым с тщательностью щеголя с Мэдисон-авеню. Под мышкой — деловая папка с бумагами, на носу — очки без оправы, общий вид пресыщенный, но добродушный. Правда, этот вид был очень обманчивый.

Я знал, что этот человек в совершенстве владеет всеми тонкостями нашей профессии и при необходимости хладнокровно убьет любого человека, будь то женщина, ребенок или старик...

Подождав, пока Туми устроится в кресле, любезно предложенном мной, и облегченно откинется на спинку, я спросил, какой приказ он привез мне на этот раз. Он окинул меня внимательным взглядом, который словно бы подытоживал все те сведения, какими он располагал относительно моей персоны. Я не сомневался, что он очень внимательным образом ознакомился с моим досье, хранимым в резиденции Грэди, и имеет собственное представление о моем характере и привычках, за исключением разве только тех небольших секретов, которые наверняка имеются у каждого человека.

— Надеюсь, вы понимаете, мистер Мэн, с какой целью я появился здесь?

— Да, я ждал вас.

— Прекрасно! За последнее время мы не получили от вас ни одного отчета, и вот я здесь!..

— И не получите.

— Что ж, мистер Грэди предвидел это.

— Что вы должны передать мне от него? Туми улыбнулся.

— Думаю, вы будете поражены.

— Меня давно ничто не смущает...

— И все же,.. — в его глазах заплясали веселые искорки, — вы можете продолжать, мистер Мэн.

— Что?

— Таков приказ. Вероятно, совершенно случайно, вы попали в осиное гнездо. Ваше появление в этом городе произвело такое замешательство в определенных кругах, что прежде чем предпринимать что-либо в ответ, необходимо будет произвести самое тщательное расследование.

— Но Мартин Грэди знает, что это дело для меня имеет только личный аспект?

— Да.

— Значит, он хочет, чтобы я послужил приманкой? Туми кивнул и заметил с легкой улыбкой:

— Если вам нравится такое название операции.

— Выходит, если мне понадобится, я могу воспользоваться помощью Центра?

— Безусловно.

Я закурил сигарету, чтобы хоть как-то скрыть свое удивление.

— Еще один вопрос, мистер Туми.

— Да?

— Что будет предпринято для того, чтобы вывести меня из игры?

Он пожал плечами.

— Лично мне не хотелось бы видеть свою фамилию в таком количестве списков на уничтожение и приказов на ликвидацию, в скольких фигурируете вы, мистер Мэн.

— Ну-у это старая история.

— И все же в списке кандидатов на уничтожение вы стоите на первом месте.

— Эта честь была мне оказана в прошлом году.

— Тем не менее, вы находитесь под перекрестным огнем двух враждующих сторон. Кроме того, Вашингтон не имеет ничего против, если с вами произойдет несчастный случай... О, нет! Конечно, не смертельный, а такой, который уложил бы вас в постель на некоторое время, месяца на два-три. А тут еще эти англичане, которые... Вы знаете не хуже меня, как они любят, когда кто-либо сует нос в их дела. Они могут доставить нам массу хлопот. Честно говоря, если бы мне пришлось выбирать между англичанами и коммунистами, я бы не колеблясь выбрал вторых. Они не такие твердолобые, и их намерения гораздо легче предугадать, Итак, мистер Мэн, теперь вам известно ваше положение? Теперь вы можете подумать, за что вас так невзлюбили.

— Это я вам могу сказать сразу. Туми покачал головой.

— Вы и сами еще не знаете этого полностью, хотя вам кажется, что вы ухватили разгадку за хвост.

— Тогда остается только ждать.

— Мне кажется, что мистер Грэди слишком доверяет вашим способностям.

Я хмыкнул в ответ и раздавил окурок сигареты в пепельнице.

— На всякий случай, мистер Мэн, если вы захотите со мной переговорить, то я остановился в Честер-отеле, — произнес Туми. — Уилсон и Стадли ждут вашего вызова в конторе в Нью-Йорке.

— Мне не нужны помощники.

Туми встал, открыл портфель, достал и бросил на стол пачку денег.

— Может быть, вы и правы, но деньги никогда не бывают лишними. Позвоните, когда эти кончатся.

— О'кей! Благодарю!

Туми закрыл папку, сунул ее под мышку и с серьезным видом произнес:

— Итак, я выполнил свой приказ. Теперь дело за вами.

Я встретился с полковником Корбинетом в «Блю-Риббон» на 44-й улице. Мы поднялись с ним наверх, где нас никто не смог бы потревожить.

В ожидании ленча я кратко проинформировал его о состоянии дел. По известным причинам я не мог сообщить ему все. Меня только интересовало, почему некоторые наши люди хотели исключить меня из дела, которым я начал заниматься.

Когда я замолчал, Корбинет положил обе руки на стол и слегка подался вперед.

— Этот вопрос о слабом месте в ООН является делом чрезвычайной важности. Как раз сейчас мы находимся на стадии напряженной гонки вооружений и особенно должны следить за другими странами, нашими возможными противниками, не позволить им вырваться вперед. Поэтому любая информация о нашей внешней политике, полученная противником, дает ему определенные преимущества.