Смертельный эксперимент

Донахью поморщился. Драгоценные секунды тратились впустую.

— Поторопитесь — у меня очень мало времени.

— Мне хотелось бы знать, — сказал звонивший, — на что в действительности похожа жизнь после жизни. Я хочу сказать, теперь мы знаем, что она существует, но на что она в действительности похожа?

Донахью повернулся к Питеру:

— Это очень хороший вопрос. Доктор Хобсон, на что похожа жизнь после смерти?

Питер заерзал в кресле.

— Ну, это вопрос скорее для философов, я боюсь, и…

Донахью обратился к собравшимся в студии:

— Ну как, ребята, мы готовы к подобным вопросам? Действительно ли мы хотим знать ответы на них? И что мы, американцы, будем делать, если загробная жизнь окажется малоприятной? — Он говорил в пространство. — Брайан, покажи им номер 14.

На экране появилась диаграмма.

— Шестьдесят семь процентов граждан нашей прекрасной страны, — сообщил Донахью, — верят, что душеграммы доказывают иудейско-христианскую модель рая и ада. Лишь одиннадцать процентов считают, что ваше открытие, доктор Хобсон, опровергает эту модель.

Диаграмма исчезла. Держа в поднятой руке микрофон, Донахью мигом оказался где-то в задних рядах и ткнул его под подбородок какой-то женщине.

— Да, мадам. Вы можете сделать краткое замечание.

— Хорошо, Фил. Я из Мемфиса — мы там обожаем ваше шоу.

Сначала он сделал лицо, как у маленького мальчика, которого погладили по головке.

— Спасибо, мадам. — Затем такое лицо, будто его ударили под ложечку. — У меня очень мало времени.

— У меня вопрос к доктору. Как вы думаете, ваше открытие позволит вам отправиться в рай или вы отправитесь в пекло за то, что вмешиваетесь в тайны Господни?

Лицо Питера крупным планом.

— Я… я понятия не имею.

Донахью сделал свой обычный театральный жест рукой, кончавшийся тем, что его указательный палец смотрел прямо в камеру.

— И мы снова будем в эфире…

Седовласый телеведущий с лисьей латиноамериканской мордочкой повернулся к аудитории. Бульварные газеты недавно сообщили, что он подвергся процессу «Неограниченной жизни», так что телезрителям предстояло еще столетиями упиваться его весьма специфическими телепрограммами.

— Жизнь после жизни, — напыщенно произнес он. — Вот главная тема нашего сегодняшнего выпуска. У нас сегодня в студии Питер Хобсон, ученый из Оттавы, утверждающий, что ему удалось зафиксировать на пленке бессмертную душу, и монсеньор Карлос Латина, архиепископ Лос-Анджелесской епархии. — Геральдо обратился к человеку в черной рясе: — Монсеньор, как вы думаете, где сейчас находятся души тех церковников, которые развращали мальчиков в церковных приютах?

(Заставка компьютерной графики с изображением купола Капитолия. Музыкальная фраза всем привычных позывных.)

Диктор:

— Вы смотрите новости Эй-би-си. Эта неделя — с Питером Дженингсом. Теперь даем нашу вашингтонскую студию, где вас приветствует Питер Дженингс.

Питер Дженингс, седовласый, угрюмый, смотрящий прямо в камеру:

— Душеграмма — факт или фантазия? Религиозное откровение или научная истина? Мы спросим об этом у наших гостей: Питера Хобсона, инженера, который впервые обнаружил душеграмму; Карла Сагана, автора бестселлера «Глаза творения»; и у Хелен Йоханнес, советника президента по вопросам религии в Америке. Некоторые дополнительные сведения обо всем этом от нашего журналиста Кейла Адара. И вместе со мной в нашей вашингтонской студии будут…

(Средним планом на экране показан Дональдсон, глубокие морщины подчеркивают резкие черты его лица, блестящий каштановый хохол явно фальшивый.)

— Сэм Дональдсон…

(Средний план седовласого Уилла, пучеглазого и согбенного, похожего на престарелого хозяина плантации.)

— …и Джордж Уилл. Впоследствии к нам присоединится комментатор Салли Фернандес из «Вашингтон пост». Все они соберутся тут на нашу воскресную программу.

(Рекламная пауза: новый автомобиль Арчера Дэниелса Мидланда, работающий на чистом растительном масле. Дженерал Дайнэмикс: «Наша работа может быть засекреченной, но мы добропорядочные граждане». Мерилл Линч: «Потому что экономия когда-нибудь непременно начнет окупаться».)

(Предварительно отснятый материал Кейла Адара.)

(Снова студия.)

Дженингс:

— Кейл, спасибо.

(Снова краткое перечисление приглашенных гостей и комментаторов.)

(Вставка Питера Хобсона на настенном экране, сверху информационная строка, где написано «Торонто».)

Сэм Дональдсон, подавшись вперед:

— Профессор Хобсон, ваше открытие душеграммы можно рассматривать как огромную помощь в освобождении угнетенных, решающее доказательство того, что все люди созданы равными. Как вы считаете, какое влияние ваше открытие окажет на тоталитарные режимы?

Хобсон (вежливо):

— Простите, но я не профессор.

Дональдсон:

— Я не против, чтобы меня поправляли. Но не уклоняйтесь от вопроса, сэр! Какое влияние окажут ваши открытия на нарушения прав человека, например, в восточной Украине?

Хобсон, немного подумав:

— Что же, разумеется, мне было бы очень приятно думать, что я внес свой вклад в борьбу за равенство всех людей. Но мне сдается, что наша способность к «негуманизму», устоявшая перед всеми вызовами, которые бросали ей в прошлом, удержится и на этот раз.

Джордж Уилл, поверх сложенных домиком ладоней:

— Доктор Хобсон, среднего американца, задавленного налогами, стонущего под бременем раздутой правительственной бюрократии, нисколько не интересуют геополитические последствия ваших исследований. Средний американец, ходящий в церковь, хочет знать, в точных и ясных терминах, сэр, какими именно характеристиками отличается загробная жизнь.

Хобсон, моргнув:

— Это надо понимать как вопрос?

Уилл:

— Это главный вопрос.

Хобсон, медленно покачав головой:

— Понятия не имею.

ГЛАВА 16

Питер не собирался позволить своей новообретенной славе помешать ему продолжать еженедельные ужины по вторникам вместе с Саркаром в ресторане Сонни Готлиба. Причем в последнее время у него появились весьма смелые идеи, и кое-какие исследования было бы неплохо провести совместными усилиями, поэтому он сразу приступил к делу.

— Как ты создаешь искусственный интеллект? Ты работаешь в этой области — как ты это делаешь?

Саркара удивился, но тем не менее стал охотно объяснять:

— Ну, тут есть много способов. Самый старый — это метод интервью. Если мы хотим, чтобы система занималась, скажем, финансовым планированием, нам нужно опросить нескольких специалистов в этой области. Затем мы суммируем их ответы в виде набора правил, которые можно выразить в виде компьютерной программы: «если выполнены условия А и В, то нужно сделать С».

— А как насчет того сканера, который моя фирма изготовила для тебя? Разве вы теперь не делаете полные распечатки содержимого мозга определенных людей?

— Мы быстро продвигаемся в этом направлении. У нас есть прототип, который мы называем РИКГРИН, но пока рано публиковать результаты этого исследования. Ты ведь слышал об этом комике, Рике Грине?

— Конечно.

— Мы провели полное сканирование его мозга. У нас получилась система, способная сочинять шутки, в стиле настоящего Рика Грина. А если дать ей доступ к материалам отделов новостей «Кэнэдиен пресс» и ЮПИ, она сможет даже генерировать новые шутки на злобу дня.

— Хорошо, значит, ты можешь, в сущности, воспроизвести в кремнии ум конкретного человека…

— Ты отстал от жизни, Питер. Мы теперь пользуемся арсенидом галлия, а не кремнием.

— Да какая разница.

— Но ты попал в точку, как раз это и делает проблему такой крутой: мы достигли той стадии, когда можем клонировать разум конкретного человека — какая жалость, что этот метод не был создан раньше, тогда можно было бы просканировать Стефена Хокинга. Но только в очень небольшой области можно ограничиться знаниями лишь одного человека. Для большинства экспертных систем мы хотим получить объединенные знания многих специалистов-практиков. А пока что нет никакой возможности объединить, скажем, Рика Грина и Джерри Сейнфилда или построить комбинированную нейронную сеть Стефена Хокинга и Мордехая Алми. И хотя я возлагаю большие надежды на эту технологию, боюсь, что большая часть получаемых нами заказов сведется к дублированию мозгов президентов-диктаторов разных компаний, которые, как правило, воображают, что и с того света смогут руководить своими преемниками.

Питер кивнул.

— Кроме того, — продолжал Саркар, — полные копии нейронных сетей мозга оказываются чудовищно расточительным использованием ресурсов компьютеров. Когда мы создали РИКГРИН, нас интересовало лишь его чувство юмора. Но система выдает абсолютно все, что знает Рик, в том числе его взгляды на воспитание детей, бездонный кладезь познаний об игрушечных поездах, которые являются его хобби, и даже его способы приготовления пищи — словом, все то, чему не захотел бы подражать ни один здравомыслящий человек.

— А разве ты не мог выбросить из модели лишнее и оставить только чувство юмора?

— Это трудно. Мы все точнее можем определять, чем именно занимается каждая нейронная сеть, но между ними существует слишком тесная взаимосвязь. Когда мы попытались убрать ту часть системы, где хранились знания о воспитании детей, то обнаружили, что наша система перестала шутить насчет семейной жизни.

— Но ты все же можешь воссоздать на компьютере точную копию мышления конкретного человека?

— Это совершенно новая технология, Питер. Но пока что да, воспроизведение представляется нам вполне точным.

— И ты можешь, по крайней мере частично, расшифровать назначение отдельных нейронных взаимосвязей?

— Да, — подтвердил Саркар. — Опять же, мы пока пробовали это делать лишь на прототипе РИКГРИН — но это ограниченная модель.

— А после того как ты определишь функцию некоторой нейронной сети, ты можешь удалить ее из общей модели мозга?

— С той оговоркой, что удаление какой-то одной части системы может сказаться на функционировании остальных ее частей. Да, пожалуй, мы достигли того уровня, когда этого можно добиться.

— Вот и отлично, — подытожил Питер. — Тогда позволь предложить тебе один эксперимент. Предположим, что мы сделали две копии сознания конкретного человека. В одной из них ты отсекаешь все, что связано с его физическим телом: реакции на гормоны, половое влечение и прочие подобные вещи. А во второй копии ты удаляешь все, что связано с деградацией тела, с боязнью старости и смерти, и тому подобное.

Саркар съел клецку из мацы.

— А для чего это нужно?

— Первая модифицированная копия будет ответом на вопрос, который мне постоянно все задают: на что в действительности похожа жизнь после смерти? Какая часть человеческой души может выдержать расставание с телом? А пока мы будем это выяснять, я решил сделать еще одну модель — имитацию существа, знающего, что оно бессмертно, вроде человека, подвергшегося этому процессу «Неограниченной жизни».

Саркар перестал жевать. Он разинул рот, явив взору Питера малопривлекательное зрелище пережеванной клецки.

— Это… это невероятно, — выговорил он наконец с набитым ртом. — Сабханалла, какая потрясающая идея.

— Ты мог бы это сделать?

Саркар наконец проглотил свою клецку.

— Может быть, — ответил он, задумчиво почесав затылок. — Электронная эсхатология. Крутая идея.

— Тебе придется сделать два сканирования мозга.

— Сканирование мы сделаем всего один раз. Затем мы просто дважды скопируем данные.

— Ты хочешь сказать, один раз скопируем.

— Нет, дважды, — пояснил Саркар. — Ты же знаешь, нельзя проводить эксперимент без контроля.

— Верно, — согласился Питер, слегка смущенный. — Во всяком случае, мы сделаем одну копию, которую будем затем модифицировать, чтобы смоделировать посмертную жизнь. Назовем ее… назовем ее Духом. И еще одну, чтобы смоделировать бессмертие.

— А третью мы оставим без изменений, — предложил Саркар. — Основная или контрольная версия. С ней мы будем сравнивать исходного живого человека, чтобы убедиться, что модели с течением времени сохраняют свою верность оригиналу.

— Замечательно, — обрадованно воскликнул Питер.

— Но знаешь ли, Питер, вовсе не обязательно будет моделировать подлинную жизнь после смерти. Это просто жизнь вне физического тела — но откуда нам знать, что душеграмма несет с собой какие-нибудь из наших воспоминаний? А если нет, то это по большому счету нельзя назвать продолжением существования. Без наших воспоминаний, нашего прошлого, того, кем мы были, ничто не может быть признано в качестве продолжения той же личности.

— Я знаю, — сказал Питер. — Но если душа — как это обычно принято считать — просто сознание без тела, — то эта модель по крайней мере позволит получить некоторое представление о том, на что будет похожа такая душа. Тогда я хоть смогу ответить что-то разумное, когда меня в следующий раз спросят: «На что похожа загробная жизнь?»

Саркар кивнул.

— Но зачем исследовать бессмертие?

— Не так давно я посетил один из этих семинаров «Неограниченной жизни».

— В самом деле? Питер, ведь ты же не собираешься стать бессмертным.

— Я… я не знаю. Идея, конечно, сногсшибательная.

— Это же глупо.

— Возможно, но мне кажется, мы могли бы этим исследованием убить двух зайцев.

— Может быть, — согласился Саркар. — Но кого мы будем моделировать?

— Как насчет тебя? — спросил Питер.

Саркар сделал протестующий жест.

— Нет, только не меня. Меньше всего на свете я хотел бы жить вечно. Истинная радость возможна лишь после смерти; я предвкушаю блаженство, которое будет даровано моей воплощенной в следующем мире душе. Нет, это ты, Питер, задал эти вопросы. Почему бы не использовать тебя?

Питер погладил себя по подбородку.

— Хорошо. Если ты захочешь осуществить этот проект, я согласен и финансировать его, и быть для него морской свинкой. — Он помолчал. — Это поможет ответить на некоторые действительно важные вопросы, Саркар. В конце концов, мы теперь знаем, что существуют и физическое бессмертие, и какая-то форма загробной жизни. Было бы обидно ошибиться в выборе.

— Хобсонов выбор, — заметил Саркар.

— Что?

— Не можешь же ты не знать этой фразы. В конце концов, твоя фамилия Хобсон.

— Я пару раз, кажется, слышал это выражение.

— Оно связано с именем Томаса Хобсона, владельца платной конюшни в Англии, кажется, в семнадцатом веке. Он давал лошадей напрокат, но требовал от своих клиентов, чтобы они либо брали лошадь, которая в тот момент оказалась ближе всех к двери конюшни, либо вообще оставались без лошади. Хобсонов выбор — это такой выбор, который не предлагает никакой альтернативы.

— И что это значит?

— То, что у тебя нет выбора. Ты что, серьезно думаешь, что, если бы ты разорился, купив нанотехнологическое бессмертие, Аллах не смог бы забрать тебя к себе, если бы захотел? У тебя есть своя судьба, так же как и у меня. У нас нет выбора. Когда тебе придет пора зайти в конюшню, лошадь, которая окажется ближе к двери, и будет той, что тебе предназначена. Называй это хобсоновским выбором, или кадар Аллах, или кисмет — как бы ты это ни называл, суть одна — это божественное предопределение.

Питер покачал головой. Они с Саркаром редко говорили на религиозные темы, и он не очень-то задумывался почему.

— Ты возьмешься за этот проект?

— Конечно. Моя часть проста. Это тебе придется столкнуться лицом к лицу с самим собой. Ты увидишь свою собственную личность, внутренние пружины твоего сознания, взаимосвязи, которые направляют твои мысли. Ты действительно хочешь этого?

Питер на секунду задумался.

— Да, — твердо произнес он. — Я делаю свой выбор.

Саркар слегка улыбнулся, добавив:

— Хобсонов выбор. — И помахал официанту, чтобы тот принес счет.

ОБЗОР СЕТЕВЫХ НОВОСТЕЙ

Хьюстонская епархия, Техас, хотела бы напомнить всем, что следующая среда 2 ноября — это День поминовения усопших — тот день, когда возносятся молитвы за души, пребывающие в чистилище. Из-за недавнего всплеска интереса к этому вопросу в планетарии в среду вечером в 8:00 будет отслужена специальная месса.

Редакционная статья на первой странице ноябрьского выпуска журнала «Наши тела», издаваемого движением «Женский порядок», штаб-квартира которого расположена в Манчестере, Англия, объявляет открытие так называемых эмбриональных душеграмм «еще одной попыткой мужчин добиться контроля над телами женщин».

Книга Раймона Моуди «Жизнь после жизни», впервые опубликованная в 1975 году, переиздана на этой неделе издательством «Нетбукс» и немедленно заняла второе место в ежедневном списке бестселлеров газеты «Нью-Йорк тайме» в категории модной нехудожественной литературы.

После оживленных торгов акции компании «Хобсон мониторинг Лимитед» при закрытии биржи продавались по курсу 57 1/8, что на 6 3/8 выше, чем днем раньше. Всего было продано 35 100 акций. Это самое большое за последний год повышение курса акций этой торонтской фирмы, производящей биомедицинское оборудование.

Сегодня перед особняком клиники-абортария Моргенталера в Торонто, провинция Онтарио, состоялась демонстрация членов организации «Защитники нерожденных». Участница демонстрации протеста Антоула Сотириос заявила: «Аборт до появления душеграммы все равно является грехом в глазах Господа. В первые девять недель беременности эмбрион является храмом, который подготавливается к прибытию божественной искры».

ГЛАВА 17

В четверг вечером Питер сидел дома. Он уже давно запрограммировал домашний компьютер просматривать телепрограммы в поисках тематических или развлекательных передач, которые могли бы его заинтересовать. Вот уже два года как он оставил постоянно действующую инструкцию записать на видео телефильм «Ночной охотник» — картину, которую он впервые увидел подростком, — но пока она еще не появлялась на экране. Он также просил предупредить его, если будут показывать какой-нибудь фильм Орсона Уэлса или ток-шоу с участием Ральфа Надера или Стефена Джея Гулда, а также любые эпизоды сериала «Ночной суд», в которых снимался Брент Спикер.

Сегодня вечером каирское телевидение показывало Уэлса в фильме «Чужой» на английском с арабскими субтитрами. В его видеомагнитофоне был стиратель субтитров — он сканировал участки кадра рядом с субтитрами и кадры, следовавшие непосредственно до и после появления субтитра, и экстраполировал изображение на участках, затемненных надписями. Неплохая находка: Питер не видел «Чужого» уже двадцать лет. Его видеомагнитофон тихо зажужжал, записывая передачу.

Может быть, он посмотрит ее завтра. Или в субботу.

Кэти, сидевшая в другом конце комнаты, кашлянула и сказала:

— Мои сослуживцы спрашивают о тебе. О нас.

Питер почувствовал, что его плечи напряглись.

— Да?

— Ты же знаешь: почему мы не появляемся на их сборищах по пятницам?

— И что ты им сказала?

— Ничего. Нашла какую-то отговорку.

— А они… они знают, как ты думаешь, о том… о том, что случилось?

Она подумала.

— Трудно сказать. Хотелось бы думать, что нет, но…

— Но у этого козла Ханса есть рот.

Она промолчала.

— Ты что-нибудь слышала? Двусмысленные реплики? Намеки? Что-нибудь, что могло навести на мысль, что твои сослуживцы знают?

— Нет, — ответила Кэти. — Ничего.

— Ты уверена? Она вздохнула:

— Можешь мне поверить, я очень чутко реагировала на все разговоры. Если они и сплетничали у меня за спиной, то пока я их за этим не застукала. Никто не сказал мне ни слова. Мне кажется, они не знают.

Питер покачал головой:

— Я… я не думаю, что смог бы это вынести, если бы они знали. Я имею в виду, встречаться с ними. Это… — он замолчал, подыскивая подходящее слово, — …унизительно.

Она слишком хорошо его знала, чтобы отвечать на подобные тирады.

— Черт, — взорвался Питер. — Я ненавижу все это. Я и в самом деле все это ненавижу.

Кэти кивнула.

— И все же, — сказал Питер, несколько успокоившись, — мне кажется… мне кажется, что, если мы хотим хоть когда-нибудь снова жить нормальной жизнью, нам нужно начать выходить из дома, встречаться с людьми.

— Дэнита тоже считает, что это было бы разумно.

— Дэнита?

— Мой консультант.

— А-а.

Она немного помолчала, потом добавила:

— Ханс сегодня уехал из города, отправился на какую-то конференцию. Если мы завтра после работы проведем вечер с моими друзьями, его там не будет.

Питер сделал глубокий вдох и с шумом выдохнул.

— Ты уверена, что его не будет? — спросил он.

Она кивнула.

Питер какое-то время молчал, собираясь с мыслями.

— Хорошо, — решил он наконец. — Я попробую, если мы пробудем там не слишком долго. — Он посмотрел ей в глаза. — Но тебе лучше бы не ошибиться насчет его отсутствия. — В голосе Питера послышались нотки, которые Кэти до сих пор никогда не слышала, холодная, как камень, горечь. — Если я его еще раз увижу, я убью его.

Питер пришел в «Согбенный епископ» пораньше, чтобы наверняка сесть рядом с женой. Служащие «Дуоп эдвертайзинг» нашли на этот раз длинный стол посредине зала, так что они все сидели в капитанских креслах. Питеру удалось устроиться рядом с Кэти. Напротив него оказался псевдоинтеллектуал. Его приборчик-книгочей был на этот раз заряжен Камю.

— Добрый вечер, док. — Голос Псевдо звучал приветливо. — В последние дни о вас много шумят в прессе.

Питер кивнул:

— Привет.

— Что-то вы сегодня рановато, — не унимался Псевдо.

И тут Питер понял, какую допустил ошибку. Все должно было быть в точности, как прежде. Ему не следовало делать ничего, что могло бы привлечь внимание к нему или к Кэти.

— Прячусь от репортеров, — небрежно бросил он. Псевдо понимающе кивнул и поднес к губам стакан темного эля.

— Могу вас обрадовать — Ханса сегодня не будет. Питер почувствовал, что краснеет, но в полумраке паба, возможно, этого никто не заметил.

— Что вы имеете в виду? — Питер намеревался произнести это небрежным тоном, как бы между прочим, но вопреки его воле вопрос, несомненно, прозвучал немного раздраженно. Кэти под столом похлопала его по колену.

Псевдо удивленно поднял брови:

— Ничего, док. Просто вы с ним, похоже, не всегда ладили. В прошлый раз он здорово вас поддел.

— А-а. — Появилась официантка. — Апельсиновый сок, — попросил Питер.

Официантка вопросительно посмотрела на Кэти.

— Минеральной воды, — поспешно заказала Кэти. — С лимоном.

— Ничего не пьешь сегодня? — удивился Псевдо, словно сама эта мысль была вызовом всем приличиям.

— У меня, э-э… болела голова, — пробормотала Кэти. — Я приняла аспирин.

Лжи теперь конца не будет, мрачно подумал Питер. Не может же она сказать: «Я бросила пить, потому что когда в последний раз напилась, то позволила своему сослуживцу трахнуть меня». Питер почувствовал, как сжимаются под столом его кулаки.

Появилась еще парочка знакомых Кэти, мужчина и женщина, оба средних лет, оба чуть полноватые. Кэти поздоровалась с ними.

— Маловато сегодня народу, — заметил мужчина. — А где Ханс?

— В Бинтауне, — охотно отозвался Псевдо. Питер с отвращением подумал, что тот поди весь день дожидался возможности ввернуть это словечко — Бинтаун — шутливое прозвище Бостона. — На конференции по интерактивному телевидению.

— Ги-ии, — как лошадка, заржала женщина. — Без Ханса это уже будет не то.

Ханс, подумал раздраженно Питер. Ханс. Ханс. Каждый раз звук этого имени воспринимался им как удар ножом. Эти люди когда-нибудь слышали о местоимениях?

Официантка снова появилась и поставила перед Кэти апельсиновый сок какого-то странного цвета, должно быть, из порошка, а перед Питером небольшую бутылку «Перье» и стакан с надетым на его край надрезанным ломтиком лимона. Для нее все безалкогольные напитки, подумал он, очевидно, одинаковы. Питер и Кэти поменялись своими напитками, а официантка приняла заказы от опоздавших.

— Как дела, ребята? — Только что вошедший мужчина взмахом руки поприветствовал супругов Хобсон.

Кэти улыбнулась:

— Отлично.

«Почему он это спросил? — молнией пронеслось в голове у Питера. — Что он знает?»

— Отлично, — как эхо, повторил он вслед за женой. — Просто отлично.

— Тебя то и дело показывают по телевизору, Питер, — обратился к нему Псевдо. — Куда-нибудь скоро поедешь?

«Ну уж в этот вонючий Бинтаун я точно не поеду».

— Нет, — воскликнул Питер, затем он чуть помолчал и добавил: — Возможно.

— У нас пока нет никаких определенных планов, — дипломатично выручила его Кэти. — Но у Питера понимающий босс. — Короткие смешки тех, кто знал, что Питер и был главой собственной компании. — Мне нужно посмотреть, как у меня сейчас с работой. Вот-вот придется сдавать большой заказ туристической фирмы.

Женщина сочувственно кивнула. Было ясно, что ей тоже отравляла жизнь эта конкретная работа.

Появилась официантка с новыми напитками. Одновременно в паб вошел Тоби Бейли, еще один сослуживец Кэти.

— Добрый вечер, — бодро сказал Тоби. Он показал официантке, чтобы ему принесли то же, что и Псевдо. — А где Ханс?

— В Бостоне, — рявкнул Питер, предотвратив еще одно произнесение слова «Бинтаун». Псевдо выглядел слегка разочарованным.

— А Донна-Ли поехала с ним?

— Нет, насколько мне известно, — с готовностью подхватил Псевдо.

— Что ж, какая-нибудь американская красотка сегодня вечером неплохо поживится, — сказал Тоби таким тоном, словно иначе и быть не могло. Многие захихикали. Похоже, Ханс своим отсутствием привлекал к себе почти столько же внимания, как и своим присутствием. Питер извинился и под предлогом, что ему нужно вымыть руки, вышел из-за стола.

— Что же, — философски заметил Псевдо, когда Питер удалился, — даже богатым и знаменитым время от времени приходится сливать водичку.

Питер все больше злился, спускаясь по лестнице в небольшой подвал, где были две комнаты отдыха и пара телефонов-автоматов. На самом деле ему вовсе не нужно было вставать из-за стола, но ему хотелось немного побыть в тишине и покое, разобраться в ситуации. Все выглядело так, словно они все смеялись над ним. Как будто они все знали.

Конечно, они знали. Питер в прошлом сам слышал довольно часто, как Ханс похвалялся своими победами. Боже, они все наверняка знали обо всех его похождениях.

Он прислонился к стене. Красотка с рекламного плаката улыбалась ему со стены напротив. Конечно, было большой ошибкой приходить сюда.

Но погоди-ка, если сослуживцы Кэти знали, то они наверняка знали это уже несколько месяцев. В первый раз Кэти и Ханс сделали это очень давно. Питер попытался вспомнить свой последний приход сюда, а затем и предпоследний. Были ли тогда какие-либо признаки того, что они знают? Действительно ли сегодня вечером они вели себя иначе?

Ясности не было. Все казалось теперь совершенно иным. Абсолютно все.

Это такое унижение, если они знают. В его частную жизнь вторглись. У всех на глазах.

Унижен. Оскорблен.

Боже, Хобсон не умеет держать бабу в руках, а?

Черт бы все это побрал.

Жизнь прежде была такой простой.

Это было ошибкой.

Он побрел обратно к столу.

Он выдержит это еще час. Он взглянул на часы. Да. Шестьдесят минут. Это он сможет вынести.

Может быть.

Питер и Кэти молча подошли к двери своего дома. Питер прикоснулся большим пальцем к дактилоскопическому датчику и услышал, как щелкнул запорный механизм. Он шагнул через порог в вымощенную плиткой прихожую и начал снимать уличную обувь. Девять туфель Кэти красовались в ряд у дверцы шкафа.

— Для них что, другого места не нашлось? — проворчал Питер.

— Извини, — мягко сказала Кэти.

— Имею я право войти в собственный дом, не спотыкаясь всякий раз о твои туфли?

— Извини. — Она всеми силами старалась избежать ссоры.

— У тебя же есть в спальне полка для туфель.

— Сейчас я отнесу их туда.

Питер поставил свои туфли на коврик.

— Ты хоть раз видела, чтобы я разбрасывал здесь свою обувь? Никогда.

Кэти молча кивнула. Питер прошел в гостиную.

— Компьютер, были ли сообщения? — рявкнул он.

— Никаких, — ответил синтезированный голос.

Он подошел к дивану, схватил пульт дистанционного управления и начал переключать каналы. На свободных каналах раздавался гудок.

— Псевдоинтеллектуал сегодня был в хорошей форме, — саркастически заметил Питер.

— Йонас, — поправила Кэти. — Его зовут Йонас.

— На кой хрен мне знать, как его зовут?

Кэти тихонько вздохнула и пошла заварить чай. Питер знал, что ведет себя низко. И не хотел, чтобы все так закончилось. Он надеялся, что сегодняшний вечер пройдет хорошо, надеялся, что все наладится и они смогут зажить, как раньше, как у них было всегда.

Но что-то не сработало.

Сегодняшний вечер это доказал.

Он больше никогда не сможет общаться с ее сослуживцами. Даже когда там не было Ханса, один вид этих людей напоминал Питеру о том, что она сделала, о том, что сделал Ханс.

Питеру было слышно, как на кухне звякает в фарфоровой чашке ложечка. Это Кэти размешивала молоко, которое она добавила в чай.

— Ты не хочешь ко мне присоединиться? — крикнул он.

Она появилась в проеме кухонной двери с застывшим на лице выражением холодного безразличия.

Питер положил пульт и внимательно посмотрел на нее. Она старалась помогать ему, стойко перенося все невзгоды. Он не хотел вести себя с ней низко. Он просто хотел, чтобы у них было все, как раньше.

— Извини, мне жаль, — отвернувшись, с горечью сказал Питер.

Кэти кивнула, уязвленная, но не сломленная:

— Я знаю.

ГЛАВА 18

Возглавляемая Саркаром Мухаммедом фирма, разрабатывающая заказные экспертные системы, называлась «Зеркальное отражение». Ее служебные помещения располагались в Конкорде, небольшом городке к северу от Торонто.