Ветер - Витражи

      – У него есть рот, уши и мозги, - вступился я за Стаса. - Вот и обращайтесь к нему, я не передатчик.
      – Обратимся, когда придет время, - стоял на своем маг Земли.
      – Может, хватит пререкаться? - голос Кристины зазвенел металлом. - Или займемся делом, или Кришне даже не придется утруждаться, мы сами друг друга загрызем, как бешеные собаки.
      Молодец Акварель, какое точное сравнение - бешеные собаки. И ее громоподобный тон, кажется, подействовал, ишь как все замолкли и потупились.
      – Денис, - она обратилась непосредственно ко мне, - итак, ты считаешь, что мы не сможем уничтожить Кришну, даже если объединим усилия?
      "Да…" - сказал мне ветер, ведь это он, а не я касался Кришниного купола.
      – Ветер считает так.
      Почвин скривился:
      – И вы в это верите? Врет он все, не может стихия разговаривать с магом, это все легенды. Скорее все Кришна таки перевербовал его, и теперь он старается его выгородить. Я предлагаю наступать на этого Кришнина, тогда мы, естественно, победим!
      Да, звучит пафосно, но до идиотизма глупо. В такое невозможно поверить, если ты в здравом рассудке.
      – Естественно, - передразнил я. - Если бы я был предателем, вы были бы уже мертвы.
      – А может, ты выжидаешь? - не сдавался Почвин.
      – А может, рыбы дышат легкими?! - вскипел я.
      – Хватит, - Захар коснулся моего плеча, - тебя никто не считает предателем.
      Ну, если он Никто…
      – Не сомневаюсь, - процедил я сквозь зубы.
      – Если принять во внимание слова Дениса, - сказал Захар, - напав на зеленых, мы только подставим себя под удар и погибнет еще множество магов, в чем нет никакой необходимости.
      – Тогда что же делать? - заговорила Водуница. - И дальше бездействовать?
      – Уничтожать алтари. Их полно по всей стране. По нашим подсчетам их должно быть сто двадцать, во Владивостоке, например, найден только один, и это притом, что Кришна сейчас пока сосредоточился на этом участке.
      – Кришна повышает ставки, - продолжил Сырин, - он будет искать более сильный источник магии, - он посмотрел на Стаса, - поэтому сильным магом надо быть осторожными, но если они будут остерегаться, то заниматься поисками не смогут в полную силу.
      – А можно еще раз, почему вы уверены, что Кришна не нападет на магов Стихий, - попросил Стас, и на этот раз Почвин не посмел его заткнуть.
      Объяснять взялся Захар:
      – Кришна черпает силы от разных магов, и потому становится очень сильным. А сила Стихии настолько велика, что он не сможет принять ее за один раз. Он набирается ворованной магии постепенно, а сила Стихии - это единое целое, она просто переполнит его. Кришна же не глупец. Если он убьет на своем алтаре мага Стихии, он умрет, а может, не только он, но и все, кто упивается силой вместе с ним. Таким образом, в опасности только маги начиная от первого разряда.
      Что-то странное пронеслось в голове от этих слов. Они вызывали какие-то ассоциации, но с чем они связаны… И почему маги Стихий пока в безопасности? Это несправедливо. Впрочем, если не остановить Кришну, уничтожению подлежим и мы.
      Стоит ли говорить, что вышел я из кабинета злой на весь мир. Вот вам мудрость: никто не умеет так быстро испортить настроение, как маги Стихий.
      – Денис, я хочу с тобой поговорить, - окликнула меня Акварель.
      Мне не хотелось разговаривать, а только поскорее убраться отсюда. Может, Кришна, что ли, нападет, для разрядки…
      – Конечно, - отозвался я. Стас утянулся с Сыриным за новой порцией магических книг, так что я мог идти на все четыре стороны. - Где?
      – Может, у меня?
      – Без разницы.
      И мы переместились. Скоро, наверное, ходить разучусь - жертва Короткого пути.
      И вот мы оказались в белоснежной квартире Акварели. И как ей глаза не режет эта белизна?
      – Почему ты не сказал, что Ленка беременна? - с ходу спросила она.
      Я выпучил на нее глаза:
      – А ты-то откуда знаешь?
      – Сказали.
      – Кто?
      – Пространство.
      Тут я уже совсем перестал что-либо понимать. Домовые говорят, животные говорят, ветер говорит, но чтобы говорило пространство! Нет, такого я еще не слышал.
      – И почему оно решило с тобой этим поделиться? - задал я очередной дурацкий вопрос.
      – Это я его спросила.
      Я все еще не понимал. Наверно, по моему лицу в тот момент можно было прочесть многое, потому что Акварель, наконец, решила мне объяснить по-человечески.
      – Это порядок черных магов. Еще в начале правления Темного Властелина определяют, кто станет его преемником. Для этого совершают специальный обряд, спрашивая само пространство и время.
      – И как, отвечают? - поинтересовался я, чувствуя себя очень глупо.
      – Отвечают, - очень серьезно кивнула она. - Так меня назвали будущим Властелином, еще когда предыдущий только входил во власть. Поэтому попытки Брагоса восстать были необоснованны, ведь меня выбрали не люди, а нечто объективное настолько, насколько это вообще возможно. Я же по-настоящему неоспоримо властвую только пять лет, и пора определять следующего Властелина. Вчера мы провели обряд.
      Она остановилась.
      – И? - не выдержал я.
      – Им станет твой сын.
      – Что-о?!
      – Что слышал, - она сама была не слишком-то рада. Еще бы, получить Темного Властелина, ребенок которого будет магом Стихии.
      – И ошибки быть не может? - я ухватился за соломинку.
      – "Его фамилия Ветров, он сын мага Стихии, он пока еще в чреве матери", - процитировала Акварель. - Так мне ответили… Это…Это ужасно!
      На ее лице было такое отчаяние, что следовало хотя бы изобразить сочувствие, но я вдруг, неожиданно для самого себя, расхохотался. Я смеялся долго, до слез. У меня дикая, просто бешеная фантазия, но даже она не смогла бы придумать, что мой сын станет Темным Властелином! Какая ирония. Вот теперь уж против союза белых и черных никто не посмеет сказать и слова. И зря Акварель делает такое несчастное лицо, это она натворила, она напустила в мою кровь черной магии, так что жаловаться теперь не на кого.
      – Очень смешно, - процедила она.
      – Очень.
      Она скорчила гримасу, передразнивая меня.
      – Странный ты, - решила она, - то в депрессии и самобичевании, то хохочешь без повода. Если твой сынок будет таким же, черной магии конец.
      Меня пробил новый приступ хохота.
      Когда я вернулся домой, Лены еще не было, а Стас уже явился и с довольным видом рассматривал добытые у Сырина Книги.
      – Знаешь, - заявил он, - магия - это скверность, но книги о ее употреблении весьма занятное чтиво.
      – Читай, читай, - одобрил я. - Как только утрясется эта история с Кришной, тебя будут экзаменовать, и тебе очень понадобится то, что ты прочел.
      – А тебя экзаменовали? - поинтересовался он.
      – Пара экзаменов, - ответил я, - а потом стало не до них.
      Он подумал немного, а потом задал вполне логичный вопрос:
      – А если с Кришной не утрясется? Мы же не знаем, как его победить.
      – Тогда становиться магом тебе не понадобится, - вывел я, что, в общем-то, было и так понятно.
      – Но почему мы тогда чего-то ждем?! - не понимал Стас. - Почему толчемся на месте, когда погибло уже восемьсот пятьдесят магов? Может, в чем-то Почвин и прав, может, Кришна блефует?
      – Нет, - отрезал я.
      – Откуда ты знаешь? Ты же не самый умный.
      – Я видел его глаза, - категорически ответил я.- Он не блефует, уничтожить всех в его силах. Нельзя нападать на него, давя силой, здесь нужна хитрость, а какая, я пока не знаю.
      – И что ты предлагаешь? - крайне скептично поинтересовался Стас.
      Ну вот, никто в меня не верит. Ну и ладно, неприятность эту мы переживем…
      – Пойду пороюсь в пророчествах, именно в них я нашел ответ пять лет назад, когда все тоже летело к черту.
      На мину Стаса стоило посмотреть. Да уж, мой ореол всемогущества в его глазах явно потускнел. Что ж, тем лучше. Наверное.
      – Как может в таком деле помочь пророчество? - поморщился он. - Кто знает, что видели древние маги, и не факт, что наша ситуация совпадет с какими-то там их видениями. На них ведь нельзя положиться.
      Что толку пытаться ему объяснить то, что я понял несколько лет назад? До этого нужно дойти самому. В пророчестве о мальчике, который объединит черных и белых, говорилось вовсе не обо мне, ну и что ж, зато я сумел его использовать в свою пользу.
      – Полагаться надо на себя, - ответил я.
      Стас посмотрел на меня со скукой во взгляде.
      – Ты не против, если я пойду прогуляюсь? - спросил он.
      Это небезопасно, но где гарантия, что безопасно рядом со мной или с Сыриным и Захаром. Безопасности не существует.
      – Иди, - я пожал плечами. Можно подумать, что я смог бы его удержать. - Если что, кольцо при тебе.
      Он кивнул и сразу же рванул в прихожую.
      М-да, если я не могу управиться с шестнадцатилетним парнем, куда мне заводить своих детей?
      – Привет! - полупрозрачный образ соткался прямо из воздуха.
      – Привет, - я зачем-то помахал Сашке рукой. - Где пропадал?
      – Там, - он тыкнул пальцем вверх. Действительно, мог бы и не спрашивать. - А ты чего такой хмурый, папаша Темного Властелина?
      – До того, как стать папашей, еще дожить надо.
      – Ты стал пессимистом, - обреченно заключил он. - Ты всерьез думаешь, что в пророчествах отыщется ответ?
      – Тогда же было даже два… - тут я осекся и с размаху врезал себе по лбу.
      – Ты чего? - колыхнулся призрак.
      – Их было два! - заорал я. - Два! И главным было не книжное, а то, что передала бабка Прасковья! Какой же я дурак! Она дружила с ведьмой, которая и попросила передать те слова, которые спасли мне жизнь.
      – Думаешь, ведьма оставила еще что-то? - усомнился он.
      О да, я думал, я был уверен.
      – Ты со мной?
      – Куда?
      – В прошлое, - лаконично, на манер Захара, ответил я и начал читать заклинание Короткого пути.
      Село, которое честнее стоило бы окрестить деревней, не изменилось. Та же грязная дорога, частные домики с разноцветными крышами, древний, давно заржавевший трактор у обочины и хрюшки в лужах грязи.
      – Занятное местечко, - высказался мой спутник-приведение. - Думаешь, тебя здесь еще помнят?
      Я пожал плечами:
      – Надеюсь.
      "Помнят…" - уверенно заявил ветер.
      – Ветер считает, что помнят.
      – Хорошо бы, - согласился Ухо, - тогда не придется их уговаривать помочь, а то пока объяснишь, что да как…
      Я не успел ответить.
      – Э-э-эй! Молодой человек! - донеслось до меня. Из ближайшего дома появилась женщина, воинственно выставившая вперед живот, спрятанный под фартук. "Были бы у всех рыцарей такие пузища, не пришлось бы придумывать щиты", - подумалось мне, что было не слишком вежливо по отношению к аборигенке, но она, слава богу, мыслей не читала. В отличие от ветра, который гнусно захихикал.
      – Здравствуйте, - я двинулся к ней, безжалостно хлюпая кроссовками по жиже, которая некогда была дорогой.
      – Тебе чего? - довольно грубо осведомилась она. - К нам не часто теперь заглядывают, - она повертела головой в поисках транспорта, на котором я прибыл. На ее лице отразилось недоумение: - Ты, что ж это, прилетел, что ли?
      Ну, почти что прилетел, да не один еще и с приведением, благо она не могла его увидеть. Рыжий лопоухий призрак с ехидной улыбочкой на губах испугал бы что надо.
      – Меня до поворота подвезли, - соврал я.
      – Ишь, кроссовочки беленькие, - пристала она.
      – Я аккуратно хожу, - данная особь мне неприятно напомнила печальноизвестную бабу Клаву. - Я к Федору Михайловичу, - к своему стыду его фамилии я не знал, но навряд ли в такой маленькой деревеньки, пардон, селе найдется два тески по имени и обществу.
      Она смерила меня недоверчивым взглядом.
      – А зачем тебе? У него детей нет, внуков быть не может.
      – Внучок! - расхохотался рядом Сашка. - Возвращение блудного внука!
      Я сделал над собой усилие, чтобы не посмотреть в его сторону.
      – Я ему не родственник, - подтвердил я. - Но я надеюсь, он меня помнит.
      – Ах, это ты молодец, что разбил его любименький "Москвич", так, гляди, полгода компенсации ждет, а ты, молодой эгоист, не едешь…
      Да, "Москвич" действительно жалко, уж очень его Михалыч любил.
      – И опять мимо, - сказал я. - Я был здесь пять лет назад, помните, когда один сумасшедший заявил, что он волшебник и загипнотизировал ваших животных.
      Ее глаза сузились в щелочки, а потом вдруг стали здоровенные-прездоровенные.
      – Целитель? - подозрительно спросила она. - Ты?
      Я кивнул.
      – Вы меня помните?
      Она снова прищурилась.
      – Как не помнить. Вырос ты, да лицо позабыла.
      "Я же говорил, что помнят…" - довольно пропел ветер.
      – А ты еще лечишь своим гипнозом-шмынозом? - робко поинтересовалась она, и сходство с Бушковой немедленно пропало.
      Эх, давненько я не лечил…
      – Конечно…Э-э…а у вас что-то болит? - никакой боли я не чувствовал, но мало ли.
      – Не у меня у сына, - теперь ее взгляд стал просящим.
      Я все же позволил себе глянуть на Сашку, который больше не веселился.
      – Ваш сын здесь? - спросил я. Кришна Кришной, проблемы проблемами, но я давно для себя решил, что если я могу помочь, я помогаю.
      – Да-да, - засуетилась женщина, широко распахивая дверь своего домика передо мной.
      Сашка остался лицезреть поросят, а я вошел в скромную обитель, действительно скромную, но очень чистую и уютную. Я вытер ноги о коврик у порога и пошел за хозяйкой.
      Мы прошли кухню и зашли в другую комнату, свет здесь был тусклый, окна закрыты, из обстановки - кровать, стол и шкаф. Но здесь было еще кое-что. Боль. За несколько недель я от нее отвык, и сначала аж задохнулся от неожиданности, словно кто-то со всей силы врезал под дых. Сердечная недостаточность - определил я сразу же. Мальчику было лет восемь, и он умирал.
      – Почему в больницу не отвезли?
      – Думали, пройдет, а сейчас и поднять его страшно…
      – Выйдите, - тихо попросил я. - Пожалуйста.
      Она безропотно послушалась, а я подошел к кровати, на которой лежал тяжело дышащий ребенок.
      Я протянут руку и коснулся его горячего лба. Боль усилилась, качнулась - и исчезла. Мальчик немедленно распахнул глаза, огромные и голубые, как у Стаса.
      – Привет, - брякнул он. - А вы кто?
      – Доктор.
      – А-а, - он снова откинулся на подушки, - тогда ясно.
      – Тебя как зовут-то? - в свою очередь поинтересовался я.
      – Денис, - сообщил тоненький детский голос.
      – Ну, - я направился к двери, - не болей, тезка, - и вышел вон.
      – Ну? - жадно спросила мать, ждущая моего возвращения.
      – Все в порядке, - ответил я, и она кинулась в комнату к сыну, а я вышел на улицу.
      – Вылечил, - в голосе Сашки не было и намека на вопросительную интонацию.
      – Конечно.
      – По тебе видно. Довольный до жути.
      Мне и вправду было приятно дарить жизнь, тем более детям.
      – Ну, пошли искать Михалыча, - вздохнул я, - начало положено.
      Дом я перепутать не мог, но на всякий случай спросил дорогу у лежащих в грузи хрюшек, которые с охотой подсказали, куда идти.
      – Слушай, милейшие создания эти пятаки, - восхитился ими Ухо. - Знаешь, я хрюшек видел только замороженных на базаре, а они умные, оказывается.
      – Пошли, - я оторвал его от созерцания "милейших созданий", а сам постучал в дверь ветхого домика.
      За дверью послышался шорох, и старческий мужской голос спросил:
      – Кого несет?
      – И как ты объяснишь, кто ты? - поинтересовался Ухо.
      – Да легко… Федор Михайлович, я к вам! Я у вас был пять лет назад, меня зовут Денис, вы меня подвозили…
      Щелкнул замок, и дверь распахнулась. В общем-то, мой знакомец не изменился и выглядел очень моложаво для своих лет, но все же на пару-тройку морщин на его лице прибавилось.
      – Денис! - воскликнул он. - От Диониса!
      – Вспомнили? - улыбнулся я.
      – Тебя забудешь! Все село на уши поставил, тебя до сих пор вспоминают, едва только кто захворает.
      От этих слов я смутился, мне всегда было нехорошо от осознания того, что я не могу помочь всем.
      – А ты в гости?
      – В некотором роде, - пространно ответил я. - Поговорить хотел.
      – Ну, ты заходи, заходи, - он приглашающе замахал руками. - Жена в гости ушла, но ничего, чаем-то и я напою, - засуетился старик.
      – Спасибо, не нужно, - отказался я от чая. - Я, собственно, хотел поговорить с вашей матерью.
      – О-о…- Михалыч уныло махнул рукой. - Заходи, чего уж там…
      Его тон говорил сам за себя. "Только не это!" - взмолился я.
      Сашка прошел вслед за мной, но уже через захлопнувшуюся дверь.
      – Всю жизнь она все во что-то верила, все чего-то ждала, - рассказывал Михалыч, - все ждала и никому не говорила, кого или что ждет, от мужа скрывала, от детей… А потом появился ты, и она заявила, что ждала именно тебя. Она была такой счастливой, такой умиротворенной, когда ты уехал, говорила, что выполнила свой долг, рассказывала, какой ты необыкновенный и какие великие дела тебя ждут…
      – Когда она умерла? - тихо спросил я.
      – Через неделю после твоего визита, - вздохнул старик.
      – Ясно… - идея казалась блестящей, я был уверен, что бабушка Прасковья поможет, но мне, молодому дурню, даже в голову не пришло, что за это время она могла умереть от старости, ведь ей было около сотни лет.
      – Расстроился? - понял по моему лицу Михалыч.
      – Я очень надеялся на ее помощь, - признался я. - В прошлый раз она была просто колоссальной.
      – А я ничем не могу тебе помочь?
      Я пожал плечами. А почему, собственно, не попробовать?
      – Ваша мать рассказывала о подруге, с которой была в молодости очень близка. Она была очень хорошей гадалкой. Не знаете, о ком речь?
      – Так это об Александре Гордеко, кажись! - воскликнул старик. - Так она ведьмой была, все так считали, мать сама говорила.
      – Правда? - я даже не поверил, что удача, наконец-то, повернулась ко мне лицом, а не…ну, вы понимаете чем.
      – Так мать здесь всю жизнь и прожила, и Александра тоже, только рано она умерла очень.
      – А родственники не могли сохранить какие-нибудь ее записи? - спросил я о том, на что, в принципе, и не надеялся.
      Михалыч покачал головой:
      – Родственники - нет. Не было их у нее. А дом так и стоит в стороне от других, перед самым лесом, забили его после ее смерти, зайти никто не решился, все верили, что она колдовала и порчу наводила, вот и потрусили. Так и гниет забитый и всеми забытый. Я эту Гордеко не застал, но ее все еще вспоминают как замечательную гадалку, никогда она не ошибалась. А про ведьму - да бред все это! Всем же известно, что магии не бывает, - Михалыч как-то хитро посмотрел на меня.
      – Не бывает, - рассеянно кивнул я, следя взглядом за Сашкой, который исчез за входной дверью, видимо, не дождался и пошел исследовать заброшенный дом. - Вы мне покажите, где она жила? - попросил я.
      Старик закивал.
      – После того, что ты для нас тогда сделал, как не помочь?
      Идти пришлось довольно далеко, и времени эта прогулка заняла около получаса. Грязь хлюпала под ногами, майское солнце ласково одаряло своим теплом, пели птицы, жужжала мошкара, а впереди простирался лес.
      Я шел с Михалычем, разговаривая ни о чем, и чувствуя себя, будто выехал на природу. Хорошее это место. У многих городских детей есть деревенские бабушки с дедушками, мои же не имели даже дачи. И находясь вдали от шумных улиц и толпы народа, я чувствовал какой-то детский восторг. Нет, я не настолько романтик, чтобы променять город, с которым я по-настоящему сжился на эту природу, но побывать здесь было полезно.
      – По-прежнему живем, - рассказывал старик, радостный встретить новое лицо. - Машины только у меня нет теперь, но это ничего, огородом больше занимаюсь вместе с женой. А ты, врач уже, небось?
      – Да, в Краевой больнице работаю.
      – Во-во! Там тебе и место… Слушай! - он попристальнее всмотрелся в мое лицо. - А это не тебя по телевизору показывали, обвиняя в колдовстве? Я мельком видел, не узнал сразу, но…
      Я скривился, но врать не стал, мало ли кого и почему по TV показывают.
      – Меня. Но вы же не верите в этот бред.
      Михалыч задумчиво прицокнул.
      – Я видел, как ты лечил прикосновением, - протянул он. - Но ты лечил, а не приносил вред. Ты спас многие жизни, а значит, в бред я не верю, - и добавил: - кем бы ты ни был.
      Я не сдержал улыбки. Ну почему та же Бушкова не могла просто поблагодарить за спасение матери и сделать вид, что все как прежде, так нет же, она все еще жаждет получить на меня компромат.
      – Спасибо, - поблагодарил я. - Кем бы я ни был… - А кто же я? Над этим вопросом стоило поразмыслить.
      – А вот и домик этот, - провозгласил мой проводник. Действительно, у самой кромки леса стоял деревянный дом с заколоченными ставнями, чуть покосившийся, но рухнуть, вроде, не собирающийся.
      Я сделал шаг вперед и обнаружил, что иду один. Михалыч остановился.
      – Вы не пойдете? - не понял я.
      – Нет, - он покачал головой, как мне показалось, с сожалением. - Я сам не верю, что в этом доме осталось что-то магическое, да и сомневаюсь, было ли оно там, но люди у нас суеверные. Если узнают, что заходил, потом хлопот с ними не оберешься, до поселка и то никто не подвезет.
      – Ясно, - кивнул я. - Ну, вы тогда не ждите. Я потом сразу уйду, чтоб слухов не было, что я в доме Гордеко побывал.
      – Так дорога ж там, - старик удивленно указал направление в ту сторону, откуда мы пришли.
      – Кто бы я ни был, - напомнил я его же слова. - Я доберусь.
      Его лицо приняло серьезное выражение.
      – Ну, ты хоть загляни когда, - смущенно пригласил он.
      – Приеду, - искренне пообещал я. "Если останусь жив, приеду".
      И Михалыч пошел обратно, а я направился к дому.

16 глава

      Сюрпризы бывают трех видов:
      1..приятные;
      2. неприятные;
      3. очень неприятные.
      Как правило, мне преподносят третьи.

      Дверь подалась первого заклинания. Ухнули петли, тишину пронзил душераздирающий скрип. Дверь рухнула под ноги, подняв столп пыли, которая накапливалась более полувека.
      Я вошел. Темнота. Ставни забивали на славу, только с большим трудом и неуемной фантазией угадывались очертания всеми забытой мебели.
      – Наконец-то! - призрак появляющийся в темноте в заброшенном доме - видение не для слабонервных. Я вздрогнул.
      – Куда ты пропал?! - набросился я на него.
      – Справлялся об этой Гордеко, думал, может, нам ее дадут в помощь…
      – А они? - просто так поинтересовался я, хотя ответ был очевиден, ведь Сашка появился один.
      – Отказали, - хмуро отозвался он. - Сказали, что хватит с тебя меня одного.
      – Как всегда, - пробурчал я. - Итак, приступим.
      Отрывать и возвращать на место доски со ставен было слишком долго, поэтому я поступил проще - только развел руки в стороны, произнес волшебное слово, и комната наполнилась светом, ничем не отличающимся от дневного.
      Пыли стало больше, особенно живописно смотрелась та, что свисала с потолка и со стен. Я даже чихнул.
      – Неженка, - фыркнул призрак в мою сторону. - А, кстати, местечко - мечта сумасшедшего художника.
      Я не мог с этим не согласиться. А вообще, что-то знакомое было в этом помещении, что-то… Я вспомнил, где еще видел такую паутину - в своем сне. С появлением Сашки витражи мне больше не снились, и я было решил… А, не важно, что я подумал, одно приятно, здесь была только паутина, витражей не наблюдалось.
      На полу под толстым слоем пыли валялись бумаги, на полках - древние книги.
      – Почему маги не забрали все это? - вслух удивился я. - Ведь все это бесценно!
      – Побрезговали? - предположил Сашка.
      – Да нет, - побрезговали бы копаться в вещах слабенькой ведьмочки, но, вспоминая ее прошлое пророчество, Александра Гордеко была великой. - Скорее, испугались.
      Я подошел к полке и провел рукой по переплетам, стирая пыль. "Высшие заклинания", "Белая магия как основа", "Правила магического боя"… Книжки как на подбор, я их, конечно, читал, но я-то маг Стихии, а такие книги разрешается только волшебникам, равным по силе Захару и другим.
      – Так, - заключил я, - никакой ведьмой эта Гордеко не была, а белой волшебницей, и молодой она не умирала, бессмертной она была, вот и выглядела молодой. Ее убили.
      – А ты не преувеличиваешь? Неужели тебе бы не сообщили о волшебнице, которая так правдиво предсказывала будущее? Да и мне бы сказали там о том, что нужно посетить это место…
      Он размечтался. Его зачем-то вернули, но зачем еще не известно. Но вовсе не за тем, чтобы теперь у меня все легко получалось.
      – …конечно, сказали бы…
      – Сашка! - прервал я его. - Мы оба пешки, неужели не понял? И она была пешкой. Не удивлюсь, если ее убрали свои же.
      – Призраки не бывают пешками, - возразил он.
      – Призрачными пешками, - перефразировал я. - Это без разницы.
      Я убрал пыль с переплетов еще нескольких книг. Редчайшие экземпляры.
      – Они просто все это похоронили! - ужаснулся я.
      Сашка больше не возражал.
      А я тем временем открыл шкаф. Так, тетради, отлично. Книги есть и в библиотеке, и у меня, а мне нужны как раз личные записи Александры.
      Тетрадей было много, они были почти без пыли, так как дверца шкафа была плотно закрыта. Все без подписей, только одна с витиеватыми буквами на обложке: "Дневник".
      – Дневник, - прочел Сашка, смотрящий из-за моего плеча.
      Я, ничем не руководствуясь, открыл последнюю исписанную страницу.
      Почерк был размашистый, было видно, что человек торопился или нервничал. "Уже скоро, я знаю, - было написано чернилами. - Это не изменить. Что ж, пусть так… Но как быть с парнем? Он придет лет через 60-70. Это долго! Это чертовски долго! Но если он не узнает то, что я должна ему сказать, он никогда не использует для себя то захудалое пророчество и не объединит… этих ослов. Что же делать?… Он ДОЛЖЕН услышать то, что я хочу сказать! - затем пропущено несколько строк, и далее почерк был уже ровным и более мелким, похоже, волнение отступило. - Прасковья передаст мои слова. Она узнает его. Его нельзя будет не узнать - ветер будет следовать за ним по пятам, так я ей и сказала. Что ж, меня уже ждут. Я знаю, что мои записи тронуть не посмеют, поэтому пишу, веря, что когда-нибудь их прочтут не мои враги", - витиеватая роспись "А. Гордеко" - и больше ничего.
      – Здесь про меня, - выдохнул я. - Она хотела передать мне те слова сама, но не смогла.
      Страшно было даже представить, что было бы, не передай Прасковья мне их. Я был бы уже мертв, а мир потрясла бы война между магами и людьми…
      Я еще полистал дневник. Здесь были в основном личные переживания и эмоции. Никаких пророчеств.
      Я перебрал другие тетради. Рецепты, заклинания, географические карты неизвестных мне мест. Никаких пророчеств.
      – А это что? - окликнул меня Сашка.
      Я поднял голову. Он стоял возле стены и вглядывался в доски.
      – Что там? - я подошел к нему.
      – Тетрадь. Два слоя досок, а она посередине.
      – Ты видишь сквозь стены? - изумился я.
      – Учусь.
      Я вытянул вперед руку, призывая к себе спрятанную тетрадь. Миг - и она у меня на ладони. Толстая, в кожаном переплете. От нее так и веяло магией.
      – Защищена, - понял я, - затем закрыл глаза и провел пальцами по обложке. Очень сильно защищена. Даже перворазрядный не откроет.
      – А маг Стихии? - забеспокоился Сашка.
      – Кажется, могу.
      – Но как же тогда она поставила такую защиту, если не была Стихией?
      – Заклятие сборное, - пояснил я. - Оно собиралось по чуть-чуть десятилетиями. Но к нему нет ключа.
      – Как это? Ты не можешь его снять?
      – Не знаю, по-моему, его не надо снимать. Тот, кто может, просто, - я резко распахнул тетрадь, - откроет!
      – Вы, маги, все психи, - уверенно заключил Ухо. - Ну, так что там?
      – Пророчества, - я пролистывал страницы. - Десятки тысяч пророчеств!
      – А нельзя ли…
      Сашка не договорил, потому что я, побледнев, впился взглядом в страницу.
      – Это про деда, - и я зачитал: - "Человек золотой души, получивший огромное могущество, не справится с ним, не успевший ничему научить своего приемника, будет убит своими же друзьями, когда стекла из его сна разобьются".
      Перед смертью дед сказал: "Вот стеклышки и разбились". Так сказал мне Захар. Значит, дедушка читал это. Или нет? Или это я подгоняю факты друг под друга, ничем не руководствуясь, кроме своего же воображения? Но почему Захар ничего не рассказал мне об этой предсказательнице? Я вообще никогда не слышал такого сочетания - Александра Гордеко. Как странно… Или Захар не знал или снова мне соврал…
      – А нельзя ли, - снова начал Сашка, - произнести что-нибудь, чтобы все исполнившиеся за это время пророчества, исчезли? Иначе здесь неделю не разобраться.
      – Не знаю, - признался я. - Такого никогда не делали, даже исполнившиеся пророчества, как правила, хранят.
      – И что же делать?
      Я пожал плечами:
      – Импровизировать, я полагаю… Сейчас попробую.
      Я взмахнул рукой, чтобы тетрадь повисла передо мной в воздухе. Так, какое же заклинание можно использовать или как сочинить новое? "Ну же, Александра, ты же знала, что я приду. Не могла не знать. Помоги же мне!"
      Я закрыл глаза и отдался интуиции целиком и полностью. Говорили, когда маг не знает нужного заклинания, это единственный выход.
      Минут десять я стоял возле висящей передо мной тетрадью и произносил куски всех приходящих на ум заклинаний, без зазрения совести соединяя древнефранцузский язык с шумерским, старорусским и современным английским.
      Воздух вокруг меня стал уплотняться. Потом что-то щелкнуло.
      – Смотри! - выдохнул Сашка.
      Я распахнул глаза.
      Тетрадь начала вращаться. "Если я ее испортил!…" - пронеслась в голове паническая мысль. Тетрадь снова зависла, вздрогнула и с грохотом повалилась на толстый слой пыли на полу.