Потрошитель

– Бежим!

Какое-то совершенно непостижимое рычание возникло в глотке самца, но и он превратился. В человеческом теле он оказался примерно такого же роста, как Тикки, но намного массивнее, с копной черных волос на голове. Внешне он смахивал на гибрид американского индейца – из тех, у кого кожа потемнее, – и индуса откуда-нибудь из окрестностей Дели. На первый взгляд все мужские принадлежности были при нем, а их размеры показались ей вполне удовлетворительными.

Тикки побежала через холл, отбрасывая ногами попадающиеся на пути обрывки одежды и скользя в лужах крови. На бегу она подобрала «канг», а самец подхватил свой стилет. Она отперла дверь в свою квартиру и жестом указала самцу, чтобы он входил.

В тот момент, когда дверь захлопнулась, он что-то произнес глубоким низким голосом на языке, которого Тикки не знала. Она замахала на него руками, повернулась и побежала к гардеробу. Единственной одеждой, пригодной для самца, был широченный черный плащ. Она бросила плащ, а сама стала торопливо напяливать рубашку, слаксы, ботинки и куртку, рассовывая по карманам запасные обоймы для «канга». Самец опять заговорил, но она все равно ничего не поняла.

Когда Тикки обернулась к нему, он посмотрел на нее и выговорил по-английски с сильным акцентом:

– Кто ты?

Секунду она раздумывала, что ответить, но времени уже не было – в коридоре послышались голоса. Через стену их было прекрасно слышно. Она чуяла запах копов. Надо было бежать. Она открыла одно из окон и вывела самца на крышу. Отсюда легко было добраться до пожарной лестницы. Самец следовал за ней как тень.

Она все еще не могла поверить в то, что он реален.

41

07-29-54/05:17:30

Камеры выключить, визор погасить.

Если бы у Скитера была такая возможность, он бы и не подумал закрыть свой киберглаз. Сейчас они с этой потрясающей звездой стереовидения, этой азиатской красоткой, репортером Джой Бэнг, этой дерьемоедкой, этой эльфовской телкой, стояли и ждали в предбаннике офиса Габриэллы Сантини, сучьей дерьмовой директрисы Дабл Ю-Эйч-Эй-Эм, «Независимые Новости», Филадельфия! Ждать им недолго.

Сантини спустила ноги в кроссовках со стола, заваленного бумагами, кассетами с чипами и видеокассетами, но для того лишь, чтобы отправить их видеочип в мусорное ведро.

– Понятно? – спросила Сантини с кислой физиономией.

– Да, но…– попыталась перебить Джей Би. Сантини ухмыльнулась:

– У нас вампиры выкапывают трупы на кладбищах! У нас служащих корпораций давят как мух! У нас есть данные, что мэрия скрывает сведения о массовых убийствах. Никого не волнуют тигры. Меня тигры не интересуют. Если вам так хочется приносить новости о тиграх, в следующий раз несите их прямо в зоологическое общество!

– Да, но…

– Пошли к черту из моего офиса!

– Но могу я хоть…

– Пшли вон!

07-29-54/05:41:21

Включить камеру, поправить фокус, держать в кадре эту стереозвезду Джей Би, стоящую в холле перед офисом Сантини. Грядут страшные дела – безмозглая телка молчала целых двадцать секунд! Скитер зафиксировал это для потомства. Джей Би сейчас выглядела слегка огорченной. Черт возьми, да она чуть не плачет! Это Скитер тоже обязательно запечатлеет для будущих поколений.

– Да, – сказала она упавшим голосом, – наш сюжет пропал.

Скитер едва удержался, чтобы не показать ей палец[43]. Он ведь говорил! Тигры-людоеды! Орки-каннибалы! Ублюдки-убийцы из политических клубов! Ну разве эта дубинноголовая эльфятина послушает? Да никогда! Она всегда все знает лучше. У этой волшебницы репортажа, видите ли, чутье Шестого Мира на такие вещи!

Отлично!

– Думаю, нам надо поискать другой сюжет.

О, это лучшая новость, которую Скитер услышал за неделю. Это такая хорошая новость, что он не удержался и наставил на нее палец: «Ты в кадре!»

– Может быть, вот это, о чем Сантини говорила, – о сокрытии фактов.

Скитер снова просигналил: «Идет запись!»

– Может быть, – продолжала Джей Би, – сокрытие фактов, о котором говорила Сантини, имеет что-то общее с тем, как вампиры выкапывают трупы? Может быть, вампиры совершили все эти странные каннибальские убийства? Наверное, тигры – это для отвода глаз? Представляешь, если это все устраивает мэр! И полиция! И все эти политклубы! А может быть, всем этим тайно заправляют городские корпорации? Раз мы раскопали эту историю, мы можем раскопать всю их сеть!

Опять двадцать пять! Проклятая безмозглая тварь. Она никогда не утихомирится!

42

– Я знаю место. Надежное.

Самец изъяснялся на английском. Они договорятся. В темноте переулка Тикки не могла разглядеть черты его лица, оно казалось совершенно лишенным эмоций, бесстрастным, как камень. Она знала, что это не так. Она чуяла это. Самец о чем-то беспокоился. Она не могла понять, плохо это или хорошо. Она не могла понять и того, как он к ней относится – как к другу или как к врагу. В чем она была уверена, так это в том, что он и наполовину не так спокоен, как могло показаться на первый взгляд.

Тикки вытянула «канг» из-за пояса брюк и прижала ствол к подбородку самца.

– Еще раз попрешь на меня, и ты – труп, – ласково пообещала Тикки.

– Не буду, – ответил он. Если врет, то умело.

Тикки засунула «канг» обратно за пояс и пошла за самцом. Через десять кварталов он неожиданно поднял металлическую решетку в бетонном тротуаре и стал спускаться по ступеням люка. Тикки смотрела на него только одно мгновение, а потом стала спускаться следом. Она и сама не понимала – почему. Ясно было одно – к рациональному мышлению ее поведение не имеет ни малейшего отношения.

Он сделал попытку ее убить, а через двадцать минут после этого она лезет за ним в какую-то нору, нисколько не заботясь о собственной безопасности. Абсолютный идиотизм, если вдуматься.

Адама сказал бы, что она рехнулась. Но ей на это наплевать. Никого это не касается, только ее и самца. Это их дело, и больше ничье!

Неужели он и вправду самец ее вида?

Может быть, он еще более хитрая штучка?…

Металлическая лестница вела к бетонной площадке, в двух шагах левее начиналась бетонная лестница, уходящая вниз, во мглу. Самец двинулся первым, Тикки – за ним. Лестница свернула вправо, начался еще один длинный пролет вниз. Воздух стал спертым, сухим и пыльным. Лестница кончилась в тоннеле подземки на узенькой дорожке, идущей вдоль путей.

– Я чувствую залах орков, – тихо сказала Тикки. Самец остановился и посмотрел на нее, потом

ткнул в бетон у них под ногами и сказал:

– Это ниже.

Тикки кивнула.

Они прошли около ста метров, пока не оказались перед металлической дверью в стене тоннеля. Самец отпер дверь, ведущую в вертикальный вентиляционный ствол с металлическими скобами в стене. Пришлось карабкаться метра четыре вверх, пока они не выбрались наружу через отверстие в стене. Коридорчик привел их в комнату.

Странная комната. Вдоль потолка и стен тянулись трубы, наверное, как-то связанные с подземкой. Кто знает? Тикки сосредоточилась на том, что предстало перед ее глазами. Комната, похоже, была разом и кабинетом, и гостиной, и спальней. Но не это удивило ее, а то, как был оформлен интерьер. Будто лес ночью. Черные стены, разрисованные деревьями и густым кустарником, звезды на потолке и огромный белый глаз, который, видимо, символизировал луну. Спальное ложе на низеньком возвышении было почти полностью скрыто комнатными растениями в горшках, искусственными пластиковыми растениями размером с маленькое деревце, обработанными какой-то химией, имитирующей запахи настоящих растений.

– Ты здесь живешь?

– Я сюда… прихожу. Уже давно.

Это место пахло так же, как он. Тикки осматривала комнату, но и с самца глаз не спускала. Среди пластиковых растений чего только не было разбросано: связки газет и журналов, автошины, фары, старый компьютер-ноутбук, портняжный манекен и еще черт-те что. Она повернулась к самцу.

– Пить хочешь? – спросил он. Тикки кивнула.

– Воду?

Тикки кивнула снова.

– Хорошо, – самец сказал это так твердо, как будто одобрял ее выбор. Может быть, он такого ответа и ждал, может быть, у него ничего и не было, кроме воды. Из дальнего конца комнаты он принес пластиковую канистру и протянул ей.

– Сначала ты, – сказала Тикки.

Самец бросил на нее испытующий взгляд, потом отхлебнул. Тогда Тикки тоже попила.

– Как тебя зовут?

– Раа, – сказал он, – Раман.

– Раа Раман.

– Зови просто Раман. – Он наблюдал за тем, как Тикки завинчивает канистру и ставит ее на пол. Потом посмотрел ей в глаза. Он казался озадаченным, сбитым с толку.

– Там, в доме… Ты меня защитила… Почему?

Почему? Потому что дура. Потому что она знала – человек на лестнице будет стрелять. Потому что в тот момент не знала, переживет ли этот самец, Раман, еще одно попадание. Потому что встреча с самцом ее собственного вида потрясла ее до полной потери контроля над собой. Как объяснить ему все это? Лучше и не пытаться.

– Ты хотел меня убить. Почему? Раман смотрел на нее несколько секунд:

– До того… До того, как я понял…

– Ответь на вопрос.

– Деньги. Контракт на мокрое…

Почему это ее не удивляет? Может быть, потому, что после шока, который она испытала, узнав, кто он, уже больше не могла удивляться?

– Ты классный специалист.

– Я не мокрушник… предпочитаю… мордобитие. Хотя да. Я специалист. Понимаешь?

Тикки подумала, что засаду он организовал мастерски, как ни крути. Она до сих пор не могла понять, как это ему удалось: ударить ее сверху – что-то не похоже, чтобы он умел ходить по потолку. Саркастическая улыбка тронула ее губы.

– Так почему же я до сих пор жива? Теперь он казался смущенным:

– Я… я не знаю, кто ты. Я до сих пор не могу понять. Мне кажется, мы похожи. Кто ты?

– Ты видел, кто я.

– А как… как ты себя называешь?

– Скажи мне ты.

– Я не знаю.

Он поднял руки к вискам и отбросил с них волосы.

– Я… я был сиротой. Меня растили люди. Долго я думал – я тоже человек. А потом, я был еще маленький, я превратился. Однажды ночью… луна обожгла меня, как солнце – днем. Как огонь. И я изменился. В первый раз. Я слышал как-то, что существа, такие как мы, называются оборотнями. Это правильно?

Тикки кивнула.

– Я слышал это про волков, вервольфов. Но мы же не волки. Мы тигры.

– Мы тигры-оборотни.

– Тигры… оборотни. – Он сказал это так, словно пытался понять и не мог. Он посмотрел на нее. – В моей жизни ты первая – такая же, как я.

Тикки ломала голову над тем, что он говорил. Если то, что он говорит, – правда, тогда его смущение совершенно оправданно. Но ее смущали собственные представления. Она должна была думать об этом и раньше, но не могла восстановить в памяти – к чему же пришла в своих рассуждениях, если вообще к чему-то пришла.

Долгое время Тикки считала себя тигрицей, которая способна принимать обличье человека. Потом она стала в этом сомневаться – она не тигр с паранормальными способностями, но она и не человек. Она оборотень, тигр-оборотень, нечто особое. Но зачем?

Иногда ее животные инстинкты брали верх, и она вообще теряла способность размышлять. И такое случалось не раз. Она никогда не понимала, отчего это происходит.

Раман шагнул ближе, так что их лица едва не соприкоснулись.

– Плевал я, за что люди мне платят, – сказал он чуть слышно. – Это важнее.

– Что?

– Это, – сказал он. – Мы.

– О чем ты?

– Я… я хочу тебя.

Это Тикки видела. Чуяла. Возбуждение охваты-вало все ее тело, вызывало дрожь в спине. Просто безумие. Внутри стало горячо и влажно, быстрее, чем когда-либо раньше. Как будто ее тело уже решило то, о чем разум еще только размышлял. Ей это не нравилось, она злилась на себя.

Она положила руки ему на грудь и толкнула, Раман отступил на пару шагов. Ничего не изменилось. Он все еще был здесь, смотрел на нее, от него пахло так же, как прежде, и жар у нее внутри все разгорался. Тикки шагнула к нему и снова толкнула, и опять он отступил на несколько шагов. Она толкнула его еще раза два. В конце концов он споткнулся о ступеньку, ведущую к ложу, и плюхнулся на него. Тикки постояла несколько секунд, глядя на него, а затем уселась ему на бедра.

– Мы сделаем это так, как мне нравится, – пробормотала она.

– Хорошо, – ответил Раман, – так, как тебе нравится.

А только так и можно.

43

Пискнул телеком. Кэркленд ткнул пальцем в кнопку приема, но не поднял головы от бумаг, пока не услышал тихий, хорошо знакомый голос:

– Привет, Бред!

– Привет, старик!

Лицо на экране монитора тянуло лет на сорок, но редеющие седые волосы и тени под глазами все же выдавали правду. Это был Доминик Дж. Растин – старый приятель, полицейский с двадцатилетним стажем, теперь на пенсии, подрабатывающий в тепленьком местечке местной корпорации безопасности. Работенка, кроме всего прочего, давала и льготы на косметическую хирургию.

– Ты еще не собрал пенсионные бумаги? Кэркленд откинулся на спинку кресла и прикурил сигарету.

– Да еще осталось несколько дел. Как живешь, Дом?

– Ты мне сообщи, когда соберешь. Я тебя включу в нашу платежную ведомость на завтра!

Кэркленд в этом не сомневался.

– Что там у тебя?

– Брэд, ты знаешь клуб «Семь Кругов»?

– Нет, я же в Трентоне живу, а Филли навещаю только по уик-эндам.

Растин ухмыльнулся:

– Ну, ты – орел!

Любой, кто работает в северо-восточном Филли, знает клуб «Семь Кругов». Такое адское местечко, специально для дегенератов, любителей секса, син-тесенсорных чипов, наркоты и насилия. Каждый месяц энное количество добропорядочных горожан, забредших туда, чтобы вкусить прелестей мира подонков, бесследно исчезали. Несколько попыток прихлопнуть эту лавочку были сорваны одним из пользующихся дурной славой городских судей, которого и Кэркленд, и остальные копы подозревали в том, что кто-то хорошенько ему приплачивает.

– Ладно, так или иначе, – сказал Растин, – недавно в клубе поставили телекамеры безопасности.

– Правда?

– Может быть, они сами хотят разобраться, кто там у них чем занимается. А может, решили подчиститься.

– Ну, конечно, Дом, как же иначе!

– В общем, представь себе мое изумление, когда я обнаружил, что некоторые программисты сумели залезть в их систему.

Кэркленд кивнул, чтобы не тратить слов даром. Старый засранец Растин доносит ему – якобы хочет уберечь свою задницу. Он не упустит случая сообщить Кэркленду то, что ему становится известно о преступниках. Скорее всего, Растин прослышал о новых телекамерах в «Семи Кругах» от какого-то осведомителя, а потом сам уже запустил программиста покопаться в их системе. Коп, даже на пенсии, все равно на всю жизнь остается копом. Прелесть сообщения Растина состоит в том, что сведения, полученные от граждан, не связанных с силовыми агентствами, считаются пригодными для представления в суде, независимо от того, законным или незаконным путем они были добыты.

– Естественно, – продолжал Растин, – как законопослушный служащий, я решил передать эти улики тебе. Мне кажется, взлом защищенных коммуникаций все еще считается преступлением, правда?

– Так, по крайней мере, говорят.

– Ужасно только, что этот хакер сбежал! Но ты посмотри, что я тут нашел.

– Давай, прокрути.

В левом верхнем углу экрана телекома Кэрклен-да открылось окно, в котором появилось изображение сомнительного ночного клуба, по всей видимости, того самого. Кадр сфокусировался на парочке, сидящей в кабинете ресторанного типа. У мужчины, одетого в опрятный черный костюм, были европейские черты лица, редеющие черные волосы, аккуратно подстриженная бородка. На лице блуждала приятная улыбка, в пальцах он вертел трость. Рядом с ним сидела стройная женщина с красно-черным макияжем, одетая в кожу таких же цветов.

Картинка замерла.

– Узнаешь кого-нибудь? – спросил Растин.

– Черт, может быть, – ответил Кэркленд.

Картинка вновь ожила. Мужчина на экране улыбнулся и сказал:

– Есть проблемы?

Дамочка покачала головой. Это была она, Потрошитель. Кэркленд узнал ее сразу. Внимание его старого приятеля привлекло то же, что бросалось в глаза и ему. Растин всегда говорил: «Никогда не забывай лица!» В этом есть глубокий смысл.

Видеозапись продолжалась.

– Хорошо. Очень хорошо, – заметил с улыбкой человек на экране. – Обсудим следующую задачу.

– Сейчас? – откликнулась Потрошитель.

– Ладно… Позже. Сейчас у меня другие заботы, ты понимаешь.

– Конечно.

– Моя Леандра. У тебя что-то еще? Потрошитель кивнула.

– Что именно?

– Конкуренты.

– Действительно? Кто-то готовит контрдействия?

– Возможно.

– Ты имеешь в виду, что у меня стараются выбить из рук главное оружие?

Потрошитель кивнула.

– Что ты думаешь делать?

– Может быть, устрою себе каникулы, – сказала она.

Человек усмехнулся, а потом рассмеялся в голос.

Фильм продолжался еще некоторое время, но Кэркленд больше не прислушивался. Он открыл на экране еще одно окно, нашел файл, касающийся «Экзотек», и быстро просмотрел фотографии, полученные из отдела кадров. Лицо, которое привлекло его внимание, принадлежало Адаме Малику, бывшему сотруднику Отдела Специальных Проектов. Малик пережил взрыв и пожар в Джерментауне, а потом куда-то исчез. Его фото из личного дела было настолько похоже на физиономию того парня из «Семи Кругов», что Кэркленд про себя сформулировал: «Полное совпадением».

– Брэд! Где ты? – окликнул его Растин.

– Я здесь.

– Что это за парень в кабинете?

– Понятия не имею. Я только исполняю свой гражданский долг. Надеюсь, чем-то помог. Конец связи.

– Хорошо. Спасибо.

– Не забудь сообщить мне про свои пенсионные дела.

– Может быть, на следующей неделе. Кэркленд записал видеоданные, убрал с экрана

картинку, оставшуюся после разговора с Домом, потом снова просмотрел видеозапись, растянув окно на весь экран.

– Хорошо. Очень хорошо, – сказал мужчина. – Обсудим следующую задачу.

– Сейчас?

– Ладно… Позже. – Это он ей. – Сейчас у меня другие заботы…

Потрошитель кивнула, встала и огляделась. Практически каждое ее движение наводило Кэркленда на мысль, что это солдат, убийца. Руки расслаблены, свободны, поза обманчиво небрежная. Она ему напоминает еще одну женщину-киллера, которая умела вести себя настолько естественно, настолько легко смешивалась с толпой, что молодой коп прошел мимо нее не оглянувшись, хотя всего за час до этого получил ее подробное описание и приказ на задержание.

Неожиданно у Кэркленда глаза полезли на лоб – он увидел последние кадры видеозаписи. К Малику в его кабинете присоединилась компания красавиц. И все – рыжие. Кэркленд пялился на это зрелище несколько мгновений, а потом торопливо стал открывать на экране еще одно окно. Быстрый поиск в файле «Экзотек» обнаружил фотографию Леандры Форрестер, которая в отличие от Малика, Наймана, Джорджа и Харриса погибла при катастрофе в отделе СП в Джерментауне. Леандра Форрестер, женщина за тридцать, сногсшибательная рыженькая.

Кэркленд прокрутил запись назад.

– Кто будет моей Леандрой? – спросил Малик. Кэркленд нажал на кнопку интеркома:

– Все сюда!

– Лейтенант…

– Немедленно!

– Есть, сэр!

Через три минуты почти все детективы, занимающиеся делом «Экзотек», во главе с капитаном Энрикесом и лейтенантом из отдела Особо Опасных Преступлений, столпились в кабинете Кэркленда. Он развернул телеком к вошедшим: в окнах экрана были фотографии Малика и Форрестер из их личных дел, а также сцены в «Семи Кругах» с Маликом, Потрошителем и рыженькими. Кэркленд пустил видеозапись.

– Кто будет моей Леандрой? – сказал Малик.

– Ого, круто, – заметил сержант-детектив Мэрфи, – мы получили особо опасного психопата, который пользуется услугами профессионального киллера.

– Что мы на самом деле получили, – заявил Кэркленд, – это мотив!

– Если Адама Малик и Леандра Форрестер спали друг с другом, – сказала детектив Шэклфорд.

Кэркленд кивнул.

– Кто-нибудь хочет возразить? Желающих не нашлось.

44

С самого начала это был не просто секс.

Это было как метеор, прорывающийся сквозь атмосферу. Это захватывало, зачаровывало. Сила, слишком огромная, чтобы ее можно было удержать, сталкивала их снова и снова. Одного раза оказалось мало. И дюжины – тоже. Это длилось часами, пока они не истекли этой силой, пока воздух не пропитался тысячей влажных мускусных запахов, и это стало ароматом не двух тел, а одного-единого.

Тикки изменилась, приняв четвероногую форму. Вначале она не хотела ничего другого, а под конец это уже не играло никакой роли. Важнее всего было то, что она ощущала, как зубы Рамана сжимают ее шкуру на шее, а когти – бока; что она ощущает его орган, чувствует его мощь. Когда она стала осознавать, что, собственно, происходит, оказалось, что это не имеет ничего общего с вопросом, любит ли она его, любит ли он ее – вообще ничего общего с таким понятием, как любовь, и со всеми прочими романтическими бреднями. Это было что-то первобытно неистовое и неуловимое, захватывающее их животную сущность, их разум и эмоции.

– Ты неутомима, – пробормотал Раман. Тикки посмотрела на него через плечо, потом повалилась на бок. Легкая улыбка коснулась ее губ.

Часы тянулись, и с течением времени их секс из грубого стал изящным и даже нежным. После очередного особенно восхитительного захода она положила лапу ему на грудь, а он взял ее и положил себе на спину. Она тихо зарычала ему в лицо, и он накрыл ее губы своими. К удивлению Тикки, ей не была неприятна такая близость. Обычно после секса она предпочитала свободу – с того момента, как мужчина соскальзывал с нее. Но теперь с этим самцом, Раманом, все было по-другому. Тикки не знала, хорошо это или плохо, но отрицать очевидное невозможно.

Она была в полусне, когда ее внезапно пробудил странный запах. Она не знала, сколько времени она его вдыхала – секунду или минуту, до того как осознала, насколько этот аромат диссонирует с прочими запахами в комнате. Инстинктивное побуждение заставило ее содрогнуться, потянуться через матрас к своему «кангу», но пистолет вдруг вылетел из ее пальцев, прежде чем она успела сомкнуть их на рукоятке.

Слишком поздно.

В нескольких шагах от себя она увидела человечка, женщину с утонченно изящными чертами лица и копной белых волос. На ней был длинный плащ и сапоги на невероятно высоких каблуках. Лицо выражало насмешливое удовольствие.

– Верни мне пистолет.

Женщина надменно улыбнулась:

– Тебе он сейчас не нужен.

Тикки старалась справиться со своими эмоциями. В ней боролись страх и оскорбленное самолюбие. От женщины пахло травами и снадобьями, так пахнет от волшебников – магов или шаманов. И те, и другие опасны. Тикки глянула на Рамана – на лице его было написано огорчение.

– Ее зовут Элиана, – сказал Раман, – мы работали вместе. Но здесь я ее не ждал.

– Это правда, – поддержала его Элиана. Тикки не уловила в этих словах запаха лжи.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Раман у волшебницы.

– Вы нуждаетесь в моей помощи, – ответила Элиана.

Раман опешил, потом возразил:

– Не думаю.

– Ты заблуждаешься.

Внезапно Элиана сбросила плащ с правого плеча и растопырила пальцы, как когти. Тикки инстинктивно отпрянула и уперлась спиной в стену. Элиана улыбнулась и что-то пробормотала. То, что произошло потом, было настолько поразительно, что Тикки вся сжалась от страха. Это могло быть только волшебством.

Комната вдруг изменилась, как будто цветную фотографию превратили в черно-белую голограмму. Возвышение, на котором она лежала, пластиковые растения, практически все в комнате и даже сама комната стали какими-то бесплотными, иллюзорными, стали призраками самих себя в странном обманчивом сне. Элиана тоже преобразилась. Окруженная тьмой, она излучала свет. Ее лицо вдруг приобрело черты странной потусторонней кошки. Простертые руки превратились в лапы, ажурное белое сияние блистало сильнее, чем многочисленные украшения на шее и запястьях, – пульсировало, переливалось, как живое.

Тикки попыталась встать на ноги, но неожиданно воздух оказал сопротивление, удерживая ее на месте со всевозрастающей силой. Она рванулась было, дрожа от напряжения, но так и не смогла сдвинуться с места.

– Ты останешься там, где сидишь, – сказала Элиана таким звучным голосом, который подавил все прочие звуки в комнате. – Тебе надо кое-что увидеть. Смотри, тигрица-оборотень. Посмотри на себя.

Теперь к страху Тикки от того, что она попала во власть магической силы, добавился другой: волшебница знала, кто она. Тикки попыталась скрыть свой страх и огляделась. То, что она увидела, было невероятно. Ее тело, как и тело волшебницы, светилось белым светом. Удивительный светящийся узор, более яркий, чем все остальные, лежал у нее на груди, словно ожерелье. Он пульсировал и переливался, как и узоры вокруг шеи и запястий волшебницы.

– А теперь оглянись.

Тикки попыталась поднять руку к груди, но оказалось, что это так же тяжело, как попробовать поднять дом с фундамента. Ее мышцы напряглись до предела, но рука оставалась неподвижной. Невероятно, но она все же смогла повернуть голову, и это, как и дыхание, не требовало никакого усилия. То, что она увидела у себя за плечами, поразило ее еще больше, чем все остальное. Пульсирующая, сверкающая нить белого света протянулась откуда-то от ее шеи к стене.

– Знаешь ли ты, что это такое? – спросила Элиана.

Тикки посмотрела на нее, но ничего не сказала.

– Это цепь, – сказала Элиана, – астральная цепь. Ты во власти могучего мага.

– Ты лжешь!

Тикки поразилась тому, как она ответила: ее слова разнеслись так же звучно, как и то, что говорила Элиана, но ведь Тикки не открывала рта, она и не собиралась произносить это вслух, она только подумала.

Тут она услышала другой голос – голос Рамана.

– Нет… Она не лжет. Если уж она говорит, то говорит правду. Ей что-то нужно, поэтому… поэтому она все это делает, ну… показывает все это нам.

– Слушай его, – сказала Элиана, – он умный.

Тикки настолько испугалась, что была не способна не то что слушать, но даже думать, захваченная силой, с которой не могла бороться, силой, ввергающей ее в ужас. В смятении она попыталась превратиться. Ничего не получилось. Тикки провалилась в темноту.

Когда она пришла в себя, ее голова лежала на груди у Рамана. На ступенях ложа, обратившись к ней лицом, стояла волшебница. На Тикки накатилась новая волна ужаса, и она снова попыталась превратиться, и снова ничего не вышло. Превращения просто не происходило, и Тикки не могла понять почему. Руки Рамана сжимали ее с такой силой, как будто он хотел ее раздавить. Она стала молотить его кулаками и локтями, пока их обоих не залила его кровь, пока она не обессилела, а он не заревел ей в уши:

– Перестань драться!

Внезапно Тикки лишилась сил. Волшебница прошептала какое-то слово, глаза Тикки закрылись, и она заснула. А когда очнулась, оказалось, что Раман крепко сжимает ее в объятиях. В воздухе носились запахи крови и ужаса, но почему-то они не волновали ее, она чувствовала себя совершенно спокойной.

– Не пытайся бороться со мной, – сказала Элиана, – ты проиграешь.

И Тикки поверила.

– Твой парень прав, – продолжала волшебница, – мне действительно кое-что от вас нужно. Помогите мне, и я помогу вам, но не стоит больше испытывать мое терпение.

– Она тебя не знает, – сказал Раман.

– Именно поэтому я так терпелива. – Элиана откинула голову и перевела взгляд с Рамана на Тикки: – Кто тот человек, на которого ты работаешь?

Тикки удивилась: откуда волшебница знает, что она на кого-то работает? А как волшебники вообще что-то узнают? Неужели нет никакого способа избавиться от ее магической силы?

– Расскажи ей, – сказал Раман. Тикки глубоко вздохнула:

– Адама.

– Назови его полное имя, – сказала Элиана.

– Адама Хо. Сейчас это вопрос жизни. Поэтому она и назвала имя. Она не может сражаться и на все сто уверена, что и попытка к бегству тоже не принесет ничего хорошего, даже если ей удастся сбежать. Эта волшебница слишком могущественна. Страшно, но Тикки должна смириться. Это реальность, которую она обязана принять, если хочет выжить.

–Адама Хо – маг, – сказала Элиана. – Нет.

– Я тебе говорю – он маг. Он пользуется чарами, чтобы запутать тебя, чтобы держать под контролем.

Тикки подумала, что это невозможно, и открыла было рот, чтобы произнести это вслух, однако вспомнила, какую мощь продемонстрировала Элиана без малейшего усилия. А не мог ли и Адама быть магом? И на самом деле контролировать ее? Возможно, что-то в этом есть.

Тикки вспомнила свою встречу с Молотком, которого убила, сама того не желая, и эту репортершу с оператором, которым почему-то позволила бежать, хотя собиралась убить. Она вспомнила свои неприятности с Жирным Андрэ и его подпольным банком. Деньги, которые она относила к нему, – это те самые деньги, которые ей платил Адама. Если то, что говорит Элиана, правда, может быть, она ей никогда и не платил. Может быть, он все это время работала даром? Может быть, большую часть времени, которое она провела в Филадельфии, она была просто игрушкой в руках Адамы? Она вспомнила и то, как обнаружила своего заказчика, ожидающего ее там, в чайнатауне, где было спрятано оружие. Это было в высшей степени странно.