Билет на Марс

      Конец картины уньчане смотрели без интереса.
      Закончилось кино, и ребята выбежали на улицу. Уже наступал вечер: солнце повисло над крышами домов и на покрытую асфальтом дорогу легли кружевные тени от листвы тополей. После духоты в кино было прохладно и легко дышалось.
      - Гром! Сюда! - крикнул Гешка.
      Ему вторил Юлька, но собаки нигде не было. Мальчики обежали вокруг кинотеатра, Но, увы, их призывы были тщетны.
      Прозвенел звонок, люди, толпившиеся вокруг кино, ушли, и сразу стало пустынно.
      Горечь легла на Гешкино сердце: из-за кино они потеряли своего друга, да еще какого! Геша сидел на скамейке хмурый, пяткой выдавливая лунку на дорожке, покрытой мелким песком. "Тоже мне человек! Бросил свою собаку на произвол судьбы, позарился на кино. Век, что ли, не видел его..." мысленно бранил он себя.
      Юлию тоже было жалко Грома, и, чтобы хоть немного сгладить тяжесть Гешкиной беды, он сперва посочувствовал ему, а потом начал успокаивать:
      - Ты, Гешка, особо не жалей! Собак много на свете, и разных. Вот получим деньги... тогда и купим щенка немецкой овчарки. Знаешь, какие это сторожкие собаки, ищейки тоже хорошие. Выучим его по следу ходить...
      Но Гешка и слушать не хотел про другую собаку.
      - Грома можно в ракету посадить, он маленький, верткий. А на эту длинноногую дуру, немецкую овчарку, много места надо. Да и притом Гром мой воспитанник. Как же можно бросить его? Он уже у меня выполнял команды, из чужих рук еду не брал... А ты говоришь!
      Друзья решили еще раз обойти вокруг кинотеатра. Может быть, где-нибудь под кустом заснул их Гром.
      Собаки не было нигде.
      - Пойдем осмотрим весь сквер! - предложил Гешка, и ребята, оглядываясь и посвистывая, побрели по аллее.
      Среди берез зажглась надпись "Кафе". Какой-то чародей запаял в трубочки рубиновое пламя, и оно билось в них, словно там, в стеклянных жилах, текла кровь... Вот здорово!
      Полюбовавшись впервые увиденным светом неоновых ламп, друзья заглянули во двор кафе и там нашли Грома.
      Он лежал, вытянувшись, возле крыльца. Перед мордой его стояла алюминиевая миска, полная мясных объедков. Увидев друзей, Гром поднял голову, лениво постукал хвостом по земле и опять бессильно опустил морду, закрыв глаза. Весь его вид говорил, что он на верху блаженства.
      Повар в белом переднике и пышном колпаке вышел на крыльцо.
      - Ваша собака, ребята? - Получив утвердительный ответ, добавил: - Ох и обжора... Четыре миски не оглядываясь слопал, а вот пятую не смог осилить...
      - У него талант на это! - сказал Юлька.
      Гешка промолчал. Он негодовал: как смел Гром есть из чужих рук! Учи, учи его, и все не впрок.
      Гешка довольно грубо заставил собаку подняться, и они втроем, цепочкой, вышли со двора. В воротах Гром оглянулся и помахал хвостом. Было ясно, что час, проведенный во дворе кафе, был самым лучшим в его собачьей жизни.
      "МЕНЯ ЗОВУТ НЮРА"
      Гешка, конечно, проснулся первым. Он лежал, вытянувшись на узкой деревянной кровати, рядом, посапывая носом, спал Юлька. Иногда он невнятно бормотал и причмокивал губами: по-видимому, ему снилось что-то вкусное.
      Гешка зажал товарищу нос.
      Юлька мотнул головой, открыл глаза и сипловатым спросонья голосом сказал:
      - А я первым проснулся!
      - Да не ври-ка ты! Я первым встал, а ты еще носом походный марш выводил, - возмутился Геша.
      - Это я нарочно, чтоб тебя обмануть! А знаешь, Гешка, я во сне Ваську видел: будто бежит он нас встречать на станцию, а в руках у него...
      Но Гешка, не слушая друга, мечтательно сказал:
      - А у нас дома все уже встали, мама коз подоила, Лена на работу собралась. Эх, и хорошо у нас в Уньче!
      - Хорошо! - подтвердил Юлька, и мальчики замолчали, вспоминая дорогую им Уньчу, родных своих... Как никогда этот поселок, пусть неустроенный, маленький, был дорог им..
      Услышав разговор ребят, из соседней комнаты вышел Петр Власович. Он уже давно встал, побрился и был в отличном расположении духа.
      - Подъем, хлопцы! Вас ждут великие дела!
      Напоминание о делах моментально подняло ребят с постели. Через полчаса они шагали к трамвайной остановке. Грома, в наказание за вчерашнее, оставили дома.
      Эккер и штатив к нему ребята получили на базе быстро. Инструмент этот был легок и несложен: пустотелый медный цилиндрик вращался в особой чашке с трубочкой, которая надевалась на треногу-штатив. Применялся он, как и теодолит, для измерения углов поворота прокладываемых линий.
      Так же быстро друзья купили краски и цветные карандаши, а вот с тушью дело не ладилось.
      В этот день жители города Осинники могли наблюдать, как два подростка пробирались сквозь толпу. Один из них - стройный, худощавый, подстриженный под бокс. Другой ниже ростом, полный, с редкими веснушками на курносом лице, в тюбетейке на стриженой голове.
      Высокий шел впереди, низенький неотступно следовал за ним. Они заходили то в один, то в другой магазин, обращались с одним и тем же вопросом:
      - У вас есть тушь? - спрашивал Гешка.
      - Черная и любая цветная? - эхом отзывался Юлька.
      Почему-то во всех магазинах была только одна черная тушь и никакой цветной, но ребята, чтобы не выписывать двух счетов, черную не брали. Петр Петрович наказал им: при покупке брать в магазине копию счета, она нужна для отчета.
      Ребята не особенно отчаивались. Разве не приятно бродить по магазинам с полным сознанием того, что ты не какой-нибудь мальчишка, жаждущий купить карандаш или перо № 86, а солидный покупатель нескольких коробок туши, да не для себя, а для поисковой группы.
      В одном из магазинов им посоветовали обратиться в универмаг. "Там есть все, что душе угодно", - сказала продавщица.
      И на самом деле универмаг был огромен, занимал большое трехэтажное здание. Во всю ширь его фасада встали метровые буквы из металла, окантованные неоновыми трубками.
      Первый этаж был отдан во власть детворы. Игрушки слева: от погремушки до заводной ракеты, которой не прочь поиграть и взрослый. Справа - все для школьников. Можно прийти сюда в одних трусиках, одеться в серую школьную форму, сложить в портфель учебники и, не заходя домой, направиться на любой урок, начиная с первого класса и кончая десятым.
      Конечно, в таком магазине оказалась черная тушь, а из цветной были: красная, желтая, синяя, зеленая и еще одна со странным названием - сиена жженая.
      Вдоль прилавка вытянулась шумная очередь из ребят. Гешка встал в хвост, а Юлька пошел осматривать другие отделы магазина, просто так, от безделья.
      Потолкавшись по универмагу, поротозейничав, Юлька возвратился к Гешке. Очередь нисколько не продвинулась.
      В самом начале очереди, возле продавщицы, трое малышей-первоклашек затеяли толкотню.
      - Перестаньте, дети! - сказала продавщица, молоденькая девушка с комсомольским значком на отвороте синего халатика.
      - А ну, хватит! - грозно сказал Юлий и парой тумаков восстановил порядок.
      Мальчишки утихомирились, а Юлька, полный величия, гордый собой, встал во главе очереди для того, чтобы наблюдать за ней.
      И откуда взялась эта белобрысая девчонка с глазами желто-зелеными, схожими со зрелыми ягодами крыжовника, Юлька не приметил. Она втиснулась между Юлькой и мальчиком, который покупал бутылочку фиолетовых чернил.
      - Встань в очередь! - приказал Юлька нарушительнице.
      Она мельком взглянула на него, положила на прилавок сверток бумаги и протянула продавщице чек. Выражение на ее загорелом лице было такое недоуменное, словно перед ней стоял не Юлька, а столб, на который обратишь внимание только тогда, когда стукнешься о него лбом...
      - Займи очередь! - повторил Юлий.
      Но Юлькин грозный тон не подействовал на девочку,
      - Мне разрешили... Я очень спешу...
      Юлька был непоколебим. Он схватил девочку за рукав и потянул от прилавка.
      - Сопляк! - негромко, но очень отчетливо сказала белобрысая, сильным движением всего тела вырываясь из Юлькиных рук.
      В очереди захихикали.
      Юлька принадлежал к числу тех задир, которые с мальчиками ведут себя как овцы, а с девчонками - отважнее львов. И как не возмутиться было Юльке: какая-то девчонка полезла без очереди да и обозвала его таким обидным словом. Он ринулся вперед и, чтобы заставить белобрысую отойти от прилавка, схватил ее сверток.
      Девочка рванулась к Юльке. Лицо ее зарделось, а в глазах была такая злость, что Юлий опешил.
      - Отдай! - задыхающимся шепотом сказала она.
      Юлька беспрекословно отдал бы этот сверток, но девочка опередила его. Она рванула сверток к себе, оставив в руках Юльки клочок бумаги. А потом, совершенно неожиданно для Юльки, толчком растопыренной ладони в грудь сбила его с ног и бросилась вон из магазина.
      Все это произошло так быстро, удар был столь силен, что Юлька шлепнулся и пришел в себя уже сидя на полу. Вокруг него собрались мальчишки и девчонки. Юльку стали осуждать:
      - Так и надо! Не лезь понапрасну!
      - Мы ей разрешили без очереди, а ты...
      - Она же очень спешит...
      Сгорая от стыда, Юлька медленно поднялся и, не глядя на ребят, направился к выходу. Первой мыслью его было уйти куда-нибудь подальше от магазина, спрятаться. Но, вспомнив о Гешке, Юлька возвратился и насупился, прижавшись спиной к стене.
      Обида, сильнее которой он никогда еще ничего не испытывал, охватила его. Почему такая несправедливость? Откуда Юльке было знать, что девчонка спешит?
      Юлька жалел себя, сетовал на девчонку. И с каждой секундой обида росла все больше и больше.
      Он стоял склонив голову, глядя себе под ноги. Вдруг на сером асфальте возникло черное пятнышко, потом другое, и только тут Юлий понял, что это его слезы. Он поспешно вытер глаза рукавом рубашки.
      Гешка вышел из магазина с шестью коробками, связанными шпагатом. Разыскав Юльку, он зло сказал:
      - Хорош! Спросил бы у людей сперва, а потом лез в драку с девчонкой. Каракатица ты!
      Юлька молчал. Нервничая, теребил клочок бумажки, которая случайно осталась у него в руках. Гешка взглянул на бумажку, вздохнул и ничего не сказал.
      Ребята перешли на другую сторону улицы, побывали еще в нескольких магазинах. Покупать больше было нечего - заходили просто так, ради любопытства. Потом поехали домой.
      Трамвай был полон. Друзья прошли на переднюю площадку и, забыв о ссоре, с интересом разглядывали улицы.
      Юлька случайно повернул голову вправо и вздрогнул. В соседнем моторном вагоне на площадке ехала та белобрысая, что толкнула его в магазине. Девочка тоже повернулась, и их взгляды встретились. Они с минуту пристально смотрели друг на друга. Белобрысая улыбнулась и показала язык. Юлька совершенно автоматически погрозил ей кулаком.
      - Кому это ты? - спросил Гешка и, увидев девочку, приветливо помахал рукой.
      Она ответила тем же.
      - По шее ей надо, а ты... - прошипел возмущенный Юлий.
      - Это тебе надо по шее. Что о нас в городе скажут? Подумают, что уньчанские ребята все драчуны, невежи...
      - Откуда она узнает, что мы из Уньчи?
      - По твоему носу видно.
      Хотя девочка не обращала на друзей больше никакого внимания и они отвернулись, все же нет-нет да и бросали друг на друга искоса взгляды.
      На остановке Подгорной они вновь столкнулись, девочка вышла из трамвая.
      - Значит, и вы здесь живете? - вежливо спросил Гешка.
      По насмешливой улыбке, озорному взгляду казалось, что девочка ответит дерзостью, но та серьезность, с которой спросил Гешка, заставила ее ответить учтиво:
      - Нет, я не местная. Приехала в Осинники за покупками.
      Геша обрадовался:
      - И мы тоже приезжие!
      - Командированные! - перебил угрюмо Юлька.
      - Из Уньчи мы...
      - Значит, соседи! - Девочка приветливо улыбнулась. - А я с кордона Верховье.
      Верховье, как и Уньча, стояло на реке Осьве, только вверх по течению.
      Это соседство, хотя и дальнее, сблизило ребят. Гешка, идя рядом с девочкой, рассказывал, какой величины они ловят хариусов в реке, какие у них есть хорошие места для купания.
      Юлька брел позади и злился на Гешку. С этой девчонкой надо быть построже, а он заискивает перед ней, словно она учитель по математике.
      На перекрестке девочка остановилась и подала руку, и, как ни странно, первому Юльке.
      - Не сердись на меня, мальчик! Поссорились мы напрасно. Мне самой неприятно. Ну, до свидания! Не вспоминай плохо. Кто старое вспомянет, тому глаз вон!
      Юлька растерялся и ни к селу ни к городу отрекомендовался:
      - Юлий Малямзин.
      - Меня зовут Нюра. Нюра Брагина... - серьезно ответила девочка и что-то еще хотела сказать, но Гешка, заметно волнуясь, перебил ее:
      - Как? Как?
      Девочка повторила. Гешка поставил коробки с тушью на тротуар и поспешно спросил ее:
      - У тебя нет родственника Брагина Виктора Васильевича?
      Теперь уж удивилась Нюра:
      - Есть! Это мой дедушка...
      - Твой дедушка? - закричал Юлька. - А давно он умер?
      Нюра резко повернулась к Юльке:
      - Жив, здоров мой дедушка и не собирается умирать. Вот сказал!
      - Значит, он жив? - тоже не веря, переспросил Гешка и, чуть не пританцовывая от нетерпения и волнения, стал расспрашивать о Викторе Васильевиче Брагине.
      Оказалось, что Брагин теперь пенсионер, живет с Нюрой на кордоне Верховье. Он помогает по хозяйству Нюриным родителям, охотится, ловит рыбу.
      - А вам он зачем, и откуда вы знаете о дедушке? - ответив на град вопросов мальчиков, спросила Нюра.
      Друзья, перебивая друг друга, рассказали о приезде в Уньчу поисковой группы, о надписи на камне, о том, как нужны изыскателям материалы по разведке богатых руд.
      - Знаете, мальчики, - сказала Нюра, от волнения переходя на шепот. Есть у дедушки какие-то старые бумаги, целая кипа, и еще четыре ящика с камешками. Он всё их собирался сдать, да руки не доходили...
      - Значит, есть? - тоже шепотом переспросил Гешка.
      - Значит, верно есть? - повторил Юлька.
      Круглое лицо его излучало такой восторг, что у Нюры не хватило духу разочаровать ребят, сказав им, что она не знает, что это за бумаги.
      Вспомнив, что им надо спешить на поезд, друзья торопливо простились с Нюрой.
      - Здорово, Гешка, получилось! А? - восхищался Юлька. - Хорошо, что я подрался в магазине! Если бы не я, не узнали бы мы, что Брагин живет в Верховье... Хорошо, а?
      - Хорошо! - согласился Геша. Ради такого известия он готов был простить Юльке и не это.
      ВЕРТОЛЕТ ДЕРЖИТ КУРС НА ВЕРХОВЬЕ
      В Уньчу путешественники прибыли под вечер. Солнце садилось за гору Караульную, и от домов, деревьев тянулись через дорогу изломанные тени.
      На улицах было шумно: возвращалась скотина с пастбища. Коровы надсадно мычали возле ворот. Вкусно пахло молоком. Шарахнулись в сторону гуртом пробежавшие овцы. Хозяйки кричали на всю улицу, зазывая коз, разбежавшихся по поселку. Где-то скрипели ворота, в соседнем дворе уже доили корову, и звенели о пустую бадейку молочные струи...
      Все эти звуки вечернего поселка были знакомы и так близки сердцу ребят, что захотелось броситься домой, но друзья, пересилив себя, сдержали данное друг другу в поезде слово: прежде всего рассказать Петру Петровичу о своем открытии, а потом уже по домам.
      Они переехали на тот берег и не спеша, устало направились на базу поисковой группы.
      Возле палаток было пустынно - изыскатели еще были "в поле". На колодине, чуть поодаль от небольшого костра, сидел один Петр Петрович и, положив на колени дощечку, что-то торопливо писал. Увидев ребят, он обрадовался:
      - Приехали? А мы уже соскучились по вас. Веселее с вами! Рассказывайте, как дела!
      - Что мы узнали, Петр Петрович! Если бы не я, то... - затараторил Юлька, но, получив толчок в бок, замолчал.
      Ребята заранее решили, что о происшествии в магазине расскажет Геша. Он имел больше прав: как-никак старый Брагин сослуживец Гешкиного дедушки.
      - Ох! Петр Петрович, кого мы встретили в городе! - единым духом выпалил Гешка.
      - Кого встретили! - не утерпел Юлька.
      - Девочку, внучку того самого Брагина...
      - Какого Брагина?
      - Ну, того, про которого написано на камне: штейгер В. В. Брагин.
      - Штейгера Брагина?
      - Во-во! - вмешался Юлька. - Он самый! Он жив, здоров и живет в Верховье...
      - В Верховье? Что-то непонятно. Геннадий, расскажи ты. Да не спеши, по порядку...
      После того как Гешка выложил все: от встречи в магазине до прощания с Нюрой, а Юлька торжественно подтвердил сказанное другом, - Петр Петрович переспросил:
      - Так ты не ошибся, Геннадий, в том, что Виктор Васильевич Брагин живет в Верховье и у него есть какие-то документы?
      - Нет, нет, Петр Петрович, это точно! Сам слышал!
      - Верно, верно, и я тоже...
      Петр Петрович осмотрел привезенный ребятами эккер, повертел в руках счета, встал с колодины и широким, легким шагом человека, привыкшего к ежедневным пешим переходам, несколько раз пересек поляну от костра до опушки и обратно. Потом остановился возле мальчиков.
      - Спасибо, ребята! Задание вы выполнили на отлично. Даже больше. Очень уж важно знать, что жив бывший штейгер Брагин. Но только неясно одно: что за бумаги хранит он? Всё может быть, - сказал Петр Петрович. А потом, приняв решение, уже твердо добавил: - Лучший способ узнать - это самим побывать в Верховье. Не так ли?
      Ребята, конечно, согласились. Гешка горячо попросил:
      - Пошлите нас опять в командировку, в Верховье... Мы все разузнаем!
      Петр Петрович улыбнулся и взъерошил Гешкины волосы.
      - Не спеши, торопыга! Путь в Верховье далек и нелегок, почти восемьдесят километров, да и к тому же тайгой. Поеду я сам, вернее, полечу... Сегодня же по телеграфу попрошу наше Управление выслать вертолет. Туда и обратно обернусь часа за три. - Петр Петрович остановился и с лукавой улыбкой посмотрел на ребят. - Не пожелают ли наши молодые рабочие составить мне компанию?
      Конечно, вопрос был совершенно излишним. Кто из мальчишек откажется подняться на вертолете? Не найдешь такого! Единодушное восторженное "О-о-о!" было ответом на предложение Петра Петровича.
      ...Вы никогда не отлучались из дому на два-три дня? Нет? Так попробуйте, и вы поймете все те чувства, что охватили Юльку, когда он, распахнув ворота, вбежал во двор. Навстречу ему, скуля и лая, бросился Нил. Пегий теленок, потревоженный шумом, неуклюже проскакал через двор. Милый Васька с пронзительным воплем: "Юлька приехал!" - кинулся к брату и вцепился в него.
      В сенях послышались торопливые шаги мамы. Юлькино сердце заныло так сладко, и так хорошо стало на душе, что он остановился посреди двора, широко улыбаясь.
      Потом, умывшись, надев чистую рубашку, Юлий именинником сидел за столом. Расправляясь со своим любимым кушаньем - яичницей на сале, он рассказывал родным о поездке. И нужно отдать справедливость - Юлька точно обрисовал все их похождения и только в одном "запутался" - в рассказе о встрече с Нюрой в универмаге. В его торопливом повествовании это выглядело так:
      - ...Вижу, одна белобрысая девчонка с косичками и бантиками в этих самых косичках спешит очень и просит пропустить ее без очереди, а я очередь наблюдал... Ну, я ее пропустил... А потом мы опять встретились с ней в трамвае. Сошли с трамвая вместе, и она... она поблагодарила меня за то, что я пропустил ее без очереди. Я говорю: "Пожалуйста, всегда готов", - и назвал свою фамилию. Девочка - свою. Так мы узнали, что ее фамилия Брагина, а затем допытались, что штейгер В. В. Брагин ее дедушка и живет в Верховье. Вот и все. Петр Петрович очень доволен и хочет взять нас с собой на вертолет...
      Это небольшое вранье преследовало одну цель: не сердить отца в такой торжественный вечер.
      Соскучившись по дому, Юлька думал, что первые дни он даже не покажется на улице, а будет неотступно с мамой и Васькой. Но это оказалось не совсем так. Встав утром, позавтракав, бесцельно побродив по широкому двору, Юлька почувствовал нудное беспокойство: у него было такое чувство, как будто он что-то потерял, чего-то не хватало ему. Попробовал он с Васькой поиграть в свайку - быстро надоело. Взял в руки книгу, оставил - не шло на ум чтение. Потом вышел за ворота и спустился к реке.
      Присев на опрокинутую вверх дном лодку, Юлька стал наблюдать за лагерем. Там шла напряженная рабочая жизнь. Петр Петрович сидел на своей любимой колодине и рассматривал какие-то камни. Дядя Ваня проверял нивелир, один из рабочих насаживал лопаты на черенки, и гулкие удары обуха топора по дереву эхом отдавались в горах... Каким родным, давно знакомым показался Юльке лагерь! Скорее туда!
      Юлька принес из дому короткое кормовое весло, шест и, положив их в свою лодку, собрался столкнуть ее с галечной отмели. Оглянувшись, увидел Гешку, сбегавшего с пригорка. Юльке стало не по себе. "Скажет, что поступил не по-товарищески, один собрался", - загоревал он.
      Но Гешка был настроен по-иному.
      - Значит, туда? А знаешь, Юлька, и я не утерпел: скучно дома и кажется, будто потерял что-то...
      - И я тоже! Поехали?
      Ребята столкнули с отмели лодку и вскоре были в лагере.
      Петр Петрович встретил ребят с недоумением:
      - Чего не спалось, хлопцы?
      - Не можем мы без вас. Скучно! - признался Гейша.
      В разговор вмешался дядя Ваня:
      - Это и хорошо! Значит, въелись ребята в работу! Ну, мне нужен помощник для одного нивелирного хода. Работа ответственная. Кто из вас справится?
      "Мы оба справимся!" - собирался было отозваться Юлька, но Гешка опередил его.
      Дядя Ваня взял с собой более расторопного Гешку. Юлий помрачнел и отошел в сторону. Петр Петрович заметил это и усадил Юльку рядом с собой на колодину.
      - А нам с тобой предстоит очень ответственная работа: познакомимся с характером красавицы Осьвы...
      - Про Осьву вам тоже нужно знать?
      - Обязательно. А еще больше будущим проектировщикам рудника...
      Работа оказалась интересной. Они узнавали скорость течения реки. Для этого Юлий уходил на сто метров вверх по Осьве и по взмаху руки Петра Петровича бросал в воду щепку, а начальник поисковой группы по секундомеру отсчитывал время, за которое щепка доплывет до него. Потом на лодке в разных местах пересекали реку и делали промер ее через каждый метр. Ходили со старожилами по берегам, выясняя уровень самого большого разлива реки...
      Как-то утром Петр Петрович протянул Юльке трость, но только особенную: ручка ее имела форму молотка, низ оканчивался стальным наконечником.
      - Возьми-ка, Юлий, геологический молоток.
      - А для чего это?
      - Пойдем искать минералы и горные породы.
      - А они... породы и минералы, чем-то отличаются друг от друга?
      - А как же! Вот на месте и разберемся.
      Никогда не думал Юлька, что окрестности родной ему Уньчи столь богаты разными ископаемыми. Раньше казалось, посмотришь вокруг - все давно знакомо и нет ничего интересного: лесистые горы, скалы, красноватые осыпи... Но Петр Петрович научил Юльку смотреть на мир иными глазами.
      Они спустились вниз по течению до впадения в Осьву маленькой речушки Мутной. Не напрасно назвали ее так: вода в речушке была желтоватой, похожей на заваренный чай. Вдоль правого берега Мутной, раздвинув широкой грудью зелень, нависла над водой серая скала. Ветры и дожди обкатали острые выступы...
      - Известняк! - сказал Петр Петрович и, опираясь на молоток, взобрался по каменистой насыпи на скалу. Отбив от скалы камень, он, внимательно осмотрев его, протянул Юльке:
      - Как удачно! Смотри! Вот и ракушку видно.
      И впрямь, в искристом изломе отбитого камня виднелась настоящая ракушка с ребристой поверхностью.
      - Как же она попала туда? - удивленно спросил Юлька.
      - Известняк - осадочная порода. Когда-то, миллионы лет назад, здесь, где мы стоим с тобой, простиралось море. Морская вода только на вид кажется прозрачной, а на самом деле она кишмя кишит мельчайшими организмами. Как и сейчас, в седые времена они быстро размножались, так же быстро умирали и опускались на дно. Из раковин этих умерших организмов и накопились известковые осадки, спрессованные давлением воды в монолит. В микроскоп видно, что камень состоит из мельчайших раковинок или их обломков. Встречаются и крупные, как вот эта...
      Пройдя еще немного вверх по речушке, они увидели другую скалу, более светлую. Петр Петрович отбил от нее белый, как сахар, осколок.
      - А это гипс... родной брат известняка. Из него обжигают алебастр, который идет для штукатурных работ, гипс для медицинских нужд...
      На левом берегу речушки, километрах в трех от устья, Петр Петрович поднял интересный камень - золотистый, с вкрапленными серебристыми блестками. На вид он был крепок, а на вес тяжел.
      Довольный этой находкой, Петр Петрович сказал Юльке:
      - Гипс, известняк - горные породы. А вот этот камень - уже минерал...
      - А что это?
      - Пирит, или серный колчедан. Из него добывают известную тебе серную кислоту.
      Когда Петр Петрович отвлекся, Юлька лизнул обломок. Ничего особенного: камень как камень. Откуда же берется тут едучая серная кислота?
      ...Прошло пять дней. И вот вечером Петр Петрович спокойно, будто между прочим, сказал:
      - Получил телеграмму, завтра в семь ноль-ноль прибудет вертолет...
      - Верно? - недоверчиво воскликнул Гешка.
      - Честное слово? - в тон ему протянул Юлька.
      - Честное! Но только, ребята, нам разрешили один рейс - туда. Машина идет в дальнюю партию с важным грузом. Обратно придется возвращаться пешком. Выдержите путь?
      Друзья переглянулись:
      - Выдержим!
      Следует ли писать о том, сколько было разговоров среди уньчанских ребят о вертолете? Ученики гвардейского шестого класса "Б" ходили именинниками.
      - Наши Геша Круглов и Юлий Малямзин летят на вертолете! - извещали они родных и знакомых.
      А Валерка Гилин, поэт, известный пока только своему классу, сочинил стихи, посвященные этому событию. Они оканчивались так:
      Полчища хмурых туч
      И солнца жаркий луч
      В полете встретят вертолет.
      Юлька и Гешка в этот вечер уснули взволнованные и счастливые.
      Утром Юльку разбудил отец:
      - Ты что? Струсил и решил не лететь? Уже восемь часов.
      - Куда? Кто? Зачем?
      - Вертолет-то уже сел на паберегу...
      - О-о-о!! Проспал!
      Юлька вскочил с кровати, заплетаясь ногами в простыне, добежал до окна, взглянул в него и охнул. Освободившись от простыни, бросился вон из дому. Стукнула входная дверь, зазвенело кольцо, прибитое вместо ручки на воротах...
      На том берегу, поодаль от палаток, стояла серебристая машина. Возле нее толпился народ. Юлька было бросился к реке, но, вспомнив, что он в одних трусах, повернул к дому.
      Пожалуй, только пожарники, поднятые по тревоге, могли бы поспорить с Юлькой в быстроте одевания. Через минуту на нем были уже брюки, рубашка, на голове тюбетейка, а карман топорщился от куска хлеба с ломтем сала, который мама сунула ему на ходу.
      Юлька помчался к Гешке. Встретились друзья на площади. Позади Геши семенил своими кривыми ногами Гром.
      - Уже там?
      - Ага!
      И они побежали к реке.
      На вид машина была неуклюжая. Казалось, кто-то пошутил, приделав к большому ящику-сундуку хвост-трубу. А потом для смеха поставил на конец хвоста и в середине сундука по четырехлопастному винту.
      - Вертолет! Смотри! - крикнул Юлька, стаскивая с отмели лодку. Он залез в воду прямо в ботинках.
      Чтобы ускорить путь, мальчики не стали подниматься на шестах вверх по реке, а, работая кормовыми веслами, погнали лодку наперерез течению, но их снесло гораздо ниже лагеря
      Как только друзья выскочили на берег, над вертолетом появился синеватый дымок, что-то хлопнуло. Четко заработали двигатели, и там, где были винты, образовалось по сверкающему кругу.
      - Ой, полетели! Оставили нас! - взвыл Юлька и ускорил бег.
      Гешка ринулся вслед, а Гром, решив, по-видимому, что ребята забавляются, с лаем бросился за ними, хватая за штаны то одного, то другого.
      Из кабины спрыгнул на землю механик в комбинезоне.
      - Постойте! Нам надо лететь! - заорал подбежавший первым Юлька, стараясь перекричать шум моторов.
      - Не на Луну ли? - крикнул механик.
      - Ага! Ой, нет! До Верховья!
      - Тогда подождите немного. А вон и командир идет.
      Ребята оглянулись. От палаток шли двое: летчик в кожаной тужурке, в шлеме с очками и Петр Петрович. Они разговаривали о чем-то веселом: кряжистый, круглолицый летчик смеялся, закинув назад голову.
      - Прибыли? - спросил Петр Петрович ребят. - А я решил, что струсили.
      - Ну разве такие пистолеты струсят? Никогда! - сказал летчик и легонько щелкнул Юлия по его крупной стриженой голове.
      Пионеры из шестого класса "Б" были уже в сборе. Они окружили счастливцев, каждый старался высказать свое мнение о вертолете.
      - Удобная машина, ей аэродром не нужен, - сказал Алеша Бунчук.
      Валерка Гилин, который, как всегда, был с сестрой, добавил:
      - Я читал, что на вертолетах не только перевозят людей, им, как краном, поднимают разные конструкции...
      - Да, да! - солидно подтверждал Гешка.
      - Ты, Геш, запомни все свои впечатления от полета, - продолжал Валерка Гилин, - а потом мне расскажешь... Эх, жаль, что ты не поэт!
      - А Валерка из банки сахар съел! - как всегда, не к месту, вмешалась в разговор его сестра.
      Валерка покраснел.
      - Геша! Ты попроси... может, они и меня возьмут? - несмело сказал Юра Хромов.
      Геша хотел уже обратиться к Петру Петровичу, но механик открыл боковую дверку, спустил из машины металлическую лесенку. Летчик показал на полуовальный вход:
      - Прошу, милорды!
      "Милорды" торопливо влезли в машину. Гром, оставшись один, оглушительно залаял.
      - Можно его с нами? - попросил Гешка.
      - Сколько угодно! - ответил летчик и, подняв собаку за шкуру, затолкнул Грома в вертолет.
      Машина была заполнена какими-то тюками, ящиками, мешками. В фюзеляже были сделаны овальные окошечки, окантованные резиновыми прокладками Ребята сели на низкие брезентовые скамейки, устроенные вдоль бортов, и прильнули к окошечкам. И вот теперь, когда кончились все тревоги, когда надоедливая мысль: "А вдруг да не прилетит вертолет, вдруг да передумает Петр Петрович", - отошла в прошлое, друзья почувствовали себя бесконечно счастливыми и смелыми.