Веер Миров (№1) - Веер Миров

Я сознательно провоцировала караванщика. Гневающиеся люди в гневе, в запале часто выбалтывают то, что в нормальных условиях никогда бы не сказали. Или прекращают общение. Для меня подходил любой вариант. Уж больно достал меня своими разговорами этот работорговец. По словам Алекса, достаточно долго пробывшего на юге в своем мире, жители этих мест очень трепетно относятся ко всему связанному с их сексуальными возможностями. У Алекса на этот счет была своя теория. Муж считал, что такой перекос связан с излишками солнечной энергии, которую мы недополучаем на севере. Причем гипертрофированная сексуальность характерна для всех живущих на южных широтах независимо от национальности. Дети переехавшего на юг северянина будут также созревать в половом отношении намного раньше, чем на севере, и часто могут быть зациклены на всем, что связано с сексом.

Расчет мой оказался верным. Караванщик побагровел, даже пошел какими-то фиолетовыми пятнами от злости, но маячившая впереди возможная выгода пересилила гнев.

– Тебе повезло, что ты слишком дорого стоишь, – прошипел он. – Иначе я бы показал тебе, что может настоящий мужчина, а потом отдал бы своим людям для забавы.

С этими словами он выкатился из шатра, и я с облегчением вздохнула.

* * *

Лагерь постепенно успокаивался. Скоро можно было услышать только позвякивание оружия размеренно ходившего у шатра охранника да фырканье лошадей в отдалении. Меня тоже начало клонить в сон. Внезапно я очнулась от тягостной полудремы. Что-то изменилось в окружающей обстановке. Но что? Затихли шаги охранника. Неужели он не побоялся своего предводителя и устроился спать? Может, мне попробовать воспользоваться моментом и улизнуть? Тихо, на цыпочках я двинулась к выходу из шатра. Вдруг полог колыхнулся, и на пороге возник Морис. Он приложил палец к губам и поманил меня за собой.

Охранник, растянувшись рядом у входа в шатер, сладко сопел. Когда мы пробирались мимо, я осторожно вытащила у него из ножен тяжелый, изогнутый клинок. Хоть он и отличался от северных прямых мечей, но при стычке вполне мог оказаться полезен. За голенищем сапога усыпленного стража торчал тонкий стилет, который я также позаимствовала. Мне еще подумалось, что утром, после пробуждения караванщика, этому бедолаге уже не понадобится ничего, кроме двух метров земли.

– Двигайся к лошадям, – раздался у моего уха шепот Мориса. После чего он беззвучно исчез в ночи.

Я благополучно добралась до лужайки, где паслись стреноженные лошади. Охраны тут тоже не было видно. Наверное, Морис успел поработать над этой проблемой раньше. Подкравшись к ближайшей лошади, я распорола ремни у нее на ногах и повела к дороге, хорошо видной в лунном свете. Уже на ней меня догнал Морис и протянул седло с уздечкой.

– Двигаемся в сторону Миноса, – тихо произнес он, указав направление.

– Что с Алексом? – вырвалось у меня.

– С Алексом и остальными все нормально, – произнес Морис.

Мне стало стыдно, что я спросила только о муже. Морис может подумать, что Артем и Фил мне безразличны.

– Они должны были попытаться уплыть на корабле, чтобы перехватить караванщика в городе, – продолжил Морис, – пока он не успел тебя продать. Мы сейчас попытаемся оторваться от этой банды работорговцев. Если они утром кинутся назад, то у нас есть реальный шанс уйти.

– Как ты меня нашел?

– Все-таки я вампир, и ночь моя стихия, – улыбнулся Морис. – Нам, главное, пробраться в долину. Там находится замок, где живут мои соплеменники. Надеюсь, у них ты будешь в большей безопасности, чем в руках этой мрази.

– Откуда ты узнал, что здесь живут твои родичи?

– А это Ахмед расстарался. Уж очень он нашего брата боится.

– Что с ним? Караванщик сильно беспокоился по поводу его задержки.

– С ним уже ничего. Надеюсь, что та же участь постигнет и нашего друга караванщика. Когда мы расставались, Алекс был ужасно зол на него.

Что конкретно случилось с приближенным Аликпера, я не стала выяснять и, оседлав лошадь, понеслась по ночной дороге. Морис, взмыв в воздух, растаял в темноте.

Фил. Конец гребле

Пробудившийся ото сна надсмотрщик бросился мне навстречу, но меня опередил Алекс, перехвативший вскинутый кнут и нанесший страшный рубящий удар ребром ладони по горлу надсмотрщика. Тот захрипел и опрокинулся навзничь.

– У него нет ключей, – прошептал Артем, быстро обыскавший дергающееся в предсмертных конвульсиях тело.

– Попробуем открыть без ключей. – Я подобрался к решетчатому люку, ведущему на палубу, и, дождавшись очередного всплеска волны, переломил дужку замка.

Выбравшись на палубу, мы разделились. Алекс двинулся на корму, а я к носовой части, где, по словам бывшего штурмана, дежурили вахтенные. Ар­тем остался караулить вход в палубную надстройку, служившую жИльсм команде и капитану. Со своим матросом я справился быстро, аккуратно отключив его. С кормы раздался тихий всплеск, и я увидел скользнувшего к Артему Алекса.

Надо же, как разозлили человека. Так он всю команду пустит в расход, а они нам еще могут пригодиться.

– Подожди, – шепнул я Алексу. – Сейчас освобожу остальных гребцов. Команда слишком многочисленна и прилично вооружена. Втроем мы можем не справиться. Да смотри не прикончи капитана. Нам с ним еще побеседовать надо.

Далее события развивались стремительно. Решительно настроенные галерники ворвались в каюту и быстро смяли сопротивление не совсем пробудившихся матросов. Я заглянул в капитанскую каюту. Там Алекс отрабатывал приемы рукопашного боя на капитане. Действовал он в щадящем режиме, и тем не менее Кадакис с визгом, как мячик, летал по своему просторному обиталищу. Как он ни пытался уклониться от ударов, ничего не получалось.

– Не прибей его, он нам еще нужен, – попытался я охладить жажду мести моего друга.

– Не беспокойся, – кивнул он мне. – Так быстро я не лишу себя удовольствия. Он у меня за каждый удар кнута ответит втройне.

– Груз наш на месте?

– Да. У Артема на палубе. Мы вовремя с ним сюда сунулись. Этот придурок, – Алекс ткнул ногой скулящего капитана, – пытался разобраться в устройстве гранаты. Еще несколько минут, и наша галоша пошла бы на дно со всем экипажем.

Уверившись, что Алекс не намерен насмерть забить Кадакиса, я поднялся на палубу.

Артем сидел на бухте каната с одним из гребцов.

– Знакомься, – представил он незнакомца. – Шарон, бывший штурман нашего капитана.

– Где остальные? – спросил я, пожав руку новому знакомому.

– Празднуют победу, – кивнул на корму Шарон. Там раздавались радостные возгласы, звенело стекло.

Кадакис вез большой груз вина в Минос. Освободившиеся гребцы, обнаружив эти драгоценные запасы, с энтузиазмом принялись их истреблять, вознаграждая себя за долгое воздержание.

– Я объяснил Шарону, зачем нам надо срочно в Минос. – Артем взглянул на штурмана, и тот утвердительно кивнул. – Он согласен нам помочь, но тут возникает одна проблема. Большинство гребцов действительно являются осужденными и добровольно в Минос не поплывут.

– Не поплывут по своей воле – заставим, – заявил появившийся на палубе Алекс. Он забрал у Артема автомат. – Пошли разбираться с коллективом.

– Постой, – попытался остановить его Шарон. – Там есть настоящие головорезы.

– Сейчас проверим, насколько они настоящие, – заявил решительно настроенный Артем.

Нас встретили радостными возгласами и призывами присоединиться к пиршеству.

– Друзья! – Я вышел вперед. – Нам надо срочно в Минос. Не могли бы вы нам помочь?

– А что? Поможем, – заявил один из сидящих возле бочки с вином, но тут вперед выступил какой-то верзила. Его грудь и руки украшали татуировки весьма сомнительного содержания.

– Какой Минос?! – прорычал он. – Мы захватили эту галеру для себя и не собираемся возвращаться обратно и сдаваться властям. Отныне мы – вольные мореплаватели и будем жить для себя, а не для других. Правильно я говорю? – Он повернулся к толпе. Она ответила радостным утвердительным гулом.

– Да, все больше убеждаюсь, что благодарность людская не имеет границ, – с горечью произнес Алекс. – Вчера готовы были из-за миски баланды на брюхе елозить, а сегодня уже чувствуют себя хозяевами положения.

– По-настоящему опасны здесь четыре-пять че­ловек, – шепнул стоящий позади Артем. – Этот татуированный и сидящие слева от него. Остальная толпа просто тянется за вожаком, как овцы за козлом.

– Несогласные с нами могут отправляться на все четыре стороны, – повернулся к нам верховодящий здесь верзила. – До берега недалеко. Мы же плывем в другую сторону.

Я не успел ничего ему ответить, как мимо моего плеча свистнул нож и вошел точно под левый сосок говорившего. Он качнулся, недоуменно взглянул на торчащую из груди рукоятку и рухнул лицом вниз. Оглянувшись, я увидел, как Артем приготовил еще один клинок.

– Ну, кто еще хочет плыть в другую сторону? – выступил вперед Алекс.

Автомат в его руках ничего не говорил незнакомым с огнестрельным оружием бунтарям. Для двоих приближенных неожиданно почившего главаря, схватившихся за ножи, действие его оказалось последним, что им довелось испытать в жизни….. Их Алекс срезал короткой очередью, прогремевшей в помещении оглушительно громко.

– Еще есть несогласные с курсом корабля? – Он повел автоматом по помещению.

Народ, испуганно шарахнувшийся к бортам, без­молвствовал.

– Ты и ты. – Алекс ткнул стволом в двух оставшихся в живых приятелей главаря. – До берега недалеко, как сказал ваш почивший подельник. Мы плывем в другую сторону.

Когда наша галера ходко скользила, подгоняемая попутным ветром, по направлению к Миносу, я подошел к Артему, сидящему у левого борта.

– Как тебе удалось вычислить вожаков?

– Ты веришь в экстрасенсорику? – ответил он вопросом на вопрос.

– Смотря в какую. Лозоходцев, отыскивающих водяную жилу, как они говорят, видел и верю, что это возможно.

– Ну, это чепуха, – взглянул на меня Артем. – Это я сейчас безо всякой лозы смогу сделать. Помнишь бой в ущелье?

– Конечно. Разве такое забывается?

– Так вот, там меня кто-то из орков очень профессионально приложил по голове. После этого пришлось поверить в то, что экстрасенсорные способности людей не бред газетчиков и жуликов. Я вдруг стал видеть ауру окружающих меня людей. Поначалу думал, что тихо схожу с ума, но позже понял, что это возможно.

– А что ты еще способен чувствовать? – Мне стало действительно интересно.

– Железо. – Артем посмотрел на корму. – Оружие мы у победившего пролетариата временно изъяли?

– Да. Все во избежание эксцессов заперто в капитанской каюте.

– Так вот. У рулевого остался нож. Можешь пойти проверить. На левой голени… или привязан, или в ножнах.

– Ты точно его видишь?

– Скорее чувствую. И даже это не совсем верно. Не смог я еще подобрать определения. Получается, как если бы слепому от рождения пробовать объяснять, что такое цветовая гамма.

– И все? Только это?

– Да нет. Ощущаю симпатию и антипатию. Вот, например, чувствую, как тебя любит твой чудо-ком­бинезон.

– Ты серьезно? Не шутишь? Этого не может быть. Я же объяснял, что моя экипировка – стандартный набор для людей, чья работа связана с опасностью для жизни. Как кевларовый жилет у Алекса, только на более высоком уровне.

– Твой комбинезон подгоняли индивидуально под тебя или его любой надеть может?

– Конечно, подгоняли. Никто, кроме меня, воспользоваться им не сможет. Но в нем нет даже псевдоразумной составляющей. Просто усилитель био­токов.

– Значит, ваши ученые производят вещи, в которых сами не до конца разбираются.

Последними словами об эмоциональной составляющей моего комбинезона он меня просто добил. В голове не укладывалось, как это комплект рабочей одежды может воспылать любовью к своему хозяину. А может быть, эта странность проявилась только здесь, в Лаоконе? Раз мечи тут попадаются почти разумные, то почему не предположить, что и комбинезон внезапно обрел специфический, но разум. Пора уже начать как-то систематизировать все странности и достижения этого мира. А то за постоянными стычками я забыл об основной своей профессии.

После подавленного в зародыше мятежа галерников мы выбрали из них случайно попавших к «греку» в рабство бедолаг и сформировали палубную команду. Оставшиеся гребцы, по словам Шарона, и в самом деле были государственными преступниками, отбывавшими наказание таким образом. Их вместе с уцелевшими матросами Кадакиса загнали обратно в трюм, к веслам. Мы не собирались обращаться с ними, как бывший хозяин, но, учитывая желание гребцов перейти в братство пиратов, решили не церемониться и заставить поработать вначале на нас. Поэтому кому-то одному из нас приходилось постоянно дежурить в трюме, побуждая этот сброд видом автомата к активной гребле. Подходило время моего дежурства, да и Алексу надо было рассказать о странных откровениях Артема.

Артем. Сила убеждения

По всему было видно, что Фил мне не поверил. «А что ты еще способен чувствовать?» Ответь я на его вопрос по полной программе, и он точно решил бы, что я сошел с ума. Или после удара орковской дубины, или позже. Так сказать, не выдержал тягот трудного пути. Да что говорить о нем, когда у меня самого поначалу было твердое убеждение в своей прогрессирующей ненормальности. Не той «ненормальности», которой я обладал сейчас, а обычной человеческой ненормальности, благополучно заверша ющейся в каком-нибудь провинциальном дурдоме. «А что ты еще способен чувствовать?» Многое, боевой мой сотоварищ, многое… Процессор в кармане твоего живого комбинезона, который ты так и не привел в действие по причине отсутствия в этом мире электричества или иной энергии. Рыб, которые в данный момент проплывают под днищем нашего корыта, эмоции как всего экипажа, так и каждого человека в отдельности. Могу определить, есть ли люди на виднеющейся по правому борту суше и даже сколько человек в данный момент находится на этом скалистом берегу. И у меня такое предчувствие, что очень скоро я смогу легко определять местоположение тех, кто мне близок или до­рог. По крайней мере в пределах галеры я могу, не оборачиваясь, с точностью до полуметра определить, где находятся Фил или Алекс. Мне кажется, что этим свойством обладает Морис. Иначе непонятно, как он находил нас после целого дня, а то и суток отсутствия. По моим наблюдениям, он не кружил вокруг, а летел прямо в то место, где находились мы. Дай Бог, или Создатель (не важно, как он называется в этом мире), чтобы это свойство развилось быстрее. Тогда мы точно будем знать, где искать Дару. Если миссия Мориса провалилась.

Вот Мориса, мне кажется, я уже могу чувствовать на достаточно большом расстоянии. И он не торопится в город к своим соплеменникам, а находится где-то чуть впереди нас на берегу. Очевидно, Морис предпринимает действия по спасению Дары. Иначе его метания в пределах моей «видимости» объяснить трудно.

Еще одно качество, проявившееся исподволь, – интуиция. Это к вопросу о «внутреннем голосе». Мой «внутренний голос» с недавнего времени действует с завидным постоянством и почти не ошибается. Другое дело, что слышен он, когда я нахожусь в трезвом состоянии. Только этим можно объяснить легкость, с которой нас облапошил караванщик. Как говорил герой одного популярного фильма: «Пить надо меньше! Меньше надо пить!» Теперь только и остается винить себя за слабохарактерность. Расслабиться, видите ли, захотелось, несмотря на то что караванщик мне сразу показался каким-то гнилым изнутри. Но и у этой гниды, наверное, не с первых минут знакомства возник в мыслях гнусный замысел.

Или он пользуется каким-нибудь камуфлирующим амулетом или заклинанием. В этом мире можно ждать чего угодно. Иначе я бы его раскусил! Эх, да что теперь заниматься самоистязанием! Но когда мы его догоним, а до города, я чувствую, мы доберемся благополучно, то неизвестно, кто этого Аликпера первым достанет – Алекс или я. А вот, кстати, и Алекс – легок на помине. И по его виду можно понять, что теперь он, после разговора с Филом, намерен выяснить степень моей нормальности.

Видя его затруднение, я решил начать разговор первым:

– Фил с тобой уже поделился своими сомнениями?

– По поводу чего? – попытался изобразить непонимание Алекс.

– Брось, не притворяйся. Конечно, по поводу моего душевного состояния.

– Ну, не сомнениями… – Алекс пытался выразиться поделикатнее. – Скажем так, определенными опасениями в связи с нестандартностью высказанных тобой мыслей.

– Надо же, формулировочка! Не знай я, что ты геолог по специальности, подумал бы – выпускник философского факультета. Не темни. Вы решили, что я сошел с ума?

– Я этого не говорил, но, согласись, того, что ты наговорил Филу, достаточно, чтобы зародились такие сомнения.

– Ты проверял рулевого? Нашел у него нож?

– Это еще не доказательство. Нож ты мог видеть и раньше.

– Почему же тебя не удивило, как я определил потенциальных вожаков среди галерников?

– Ты просто наблюдательный человек.

– Хм… Ты прямо как марксист и верный ленинец толкуешь все с позиций материализма. Морис у тебя под какую классификацию подпадает? Водяной? Русалка, с которой, как я понял, ты благополучно переспал? Дракон из ущелья? Таинственный пришелец в каюте у Каюма, столь загадочно исчезнувший? Может, еще продолжить или хватит? Или ты, как и Дарвин, считаешь себя произошедшим от обезьяны? Тогда что-то пытаться объяснить потомку орангутана действительно бесполезно…

– Не кипятись, – наклонился ко мне Алекс. – Мы желаем тебе только добра. Поэтому и пытаемся понять, насколько адекватно ты реагируешь на «действительность, данную нам в ощущениях».

– Это скорее я должен вас проверять… насколько полно вы воспринимаете окружающую среду.

– А у тебя, случаем, не паранойя? – спросил Алекс.

– Ты, кстати, нормальный человек, так и не ответил на мои вопросы. Но обвинить меня походя в сумасшествии…..

– Давай оставим этот разговор, – примиряющим тоном произнес Алекс. – Не хватало еще конфликта между нами. Если ты считаешь, что видишь ауру окружающих людей, пусть будет так. Я готов поверить в твои способности. Тем более что это нам уже здорово помогло.

– Тогда ты должен быть готов поверить и тому, что я могу видеть на расстоянии.

– Но это все могут.

– Я имею в виду ауру, в которую ты так до конца и не поверил.

Алекс, не желая опять начинать спор, неопределенно пожал плечами. Ну что ж, сейчас я тебя обращу в свою веру.

– Если мы повернем градусов на тридцать к северу, то вот за тем мысом сможем найти Мориса. Как ты помнишь, он полетел искать Дару. Так вот, в этот момент он находится недалеко от нас. Что будем делать? Поплывем в Минос? Или ты поверишь в мои экстрасенсорные способности?

– Шарон! – крикнул Алекс. – Держи на тот мыс!

Дара. Бой у скалы

Не везет так не везет! Недолго пришлось мне дышать воздухом свободы. Если быть точной, то до рассвета. Вместе с солнцем, показавшимся из-за отрогов Красных гор, меня настигли преследователи…

Я стояла спиной к сосне, выросшей в расселине, а передо мной сужался полукруг шайки караванщика. Угрожая саблей, позаимствованной у спящего охранника, я пыталась держать бандитов на расстоянии, но все было бесполезно. Одному, даже опытному, бойцу не устоять, если на него навалятся толпой. Что уж говорить обо мне! Просто они медлили из-за того, что я неожиданно даже для себя серьезно ранила первого кинувшегося ко мне бандита. Видимо, он решил, что перед ним легкая добыча, и расслабился. Сейчас он лежал, свернувшись калачиком, и его уже ничего не беспокоило, кроме дыры в животе.

А попалась я так быстро по нелепой случайности. Лошадь примерно после получаса скачки сбила себе ногу. Погоня же отставала минут на десять. Вот так я и побыла свободной в общей сложности около часа.

Внезапно обстановка резко изменилась. Словно вихрь пронесся над толпой бандитов, и рядом со мной буквально материализовался из воздуха Морис. Подчиненные караванщика завопили от страха при виде вампира в боевой трансформации и кинулись вниз к дороге. Кроме двух, оставшихся валяться на каменистой тропе.

– Морис! Что ты здесь делаешь? Мы же договорились, что ты не вмешиваешься в стычки до встречи с Алексом и остальными.

– Сейчас это время подошло. – Морис повел сверкнувшим мечом в сторону моря. – Они недалеко и скоро будут здесь. Нам хотя бы часа полтора продержаться, а там подоспеет подмога.

– Откуда ты знаешь?

– У меня был контакт с Артемом.

– Ты его видел? – вырвалось у меня. – А остальных?

– Нет. – Морис сочувственно взглянул на меня. – Контакт был не на физическом уровне…

– Как они?

– Нормально. – Морис повернулся в сторону тропы. – Вот теперь держись, быстро эта мразь сорганизовалась. Сейчас будут здесь.

Приходится признать, что, несмотря на все свои недостатки, Аликпер-заде был хорошим руководите­лем. Так быстро привести в порядок совершенно деморализованную толпу, в которую превратилась его шайка после встречи с вампиром, мог только настоящий вожак.

Морис не стал ждать, когда подтянутся основные силы, и бросился вперед, едва из-за поворота показались первые бандиты. Еще двое, шедшие первыми, рухнули на камни, но затем атака Мориса замедлилась. Остальные разбойники прихватили с собой щиты и, образовав нечто вроде клина, двигались вперед, довольно успешно прикрываясь от ударов меча вампира. Внезапно из середины строя между щитами со звоном полетели арбалетные болты. Тут Мориса не спасла даже его невероятная реакция. Может быть, от простой стрелы, выпущенной из лука, он и увернулся бы, но против арбалетного залпа вампир был бессилен. Почему он не превратился в летучую мышь и не улетел, я до сих пор не понимаю.

Морис зашатался, болты с хлюпаньем впивались в его тело. Следующий залп отшвырнул его к скале, и он рухнул на камни рядом со мной. Строй бандитов распался, и из его середины появился караванщик.

– Ну что, птичка, попалась? – улыбнулся он мне, затем повернулся к своим подчиненным: – Смахните кровососу голову да не забудьте осиновый кол в сердце.

Несколько человек бросились к вампиру. Тогда я решила, что и мне надо внести посильный вклад в сражение. Переступив через безжизненное тело моего товарища, я шагнула вперед, угрожая саблей и стилетом приближающимся бандитам. Те в нерешительности остановились.

– Обезоружьте ее! – крикнул караванщик. – И тащите сюда. Мы уже и так достаточно долго задержались в этой дыре.

Я понимала, что шансы выстоять в схватке с закаленными бойцами у меня нулевые. Морис лежал неподвижно. В собственном доме, в деревне я видела, как погибают вампиры. Если Морис не горел, как его соплеменник, то был шанс, что он еще жив. Для его спасения оставался один способ.

– Стойте! – Я поднесла кинжал к горлу. – Караванщик, я согласна ехать дальше с тобой и не делать попыток бежать, если вы не тронете вампира. В противном случае я перережу себе горло, и тебе не достанется ничего, кроме убытков.

– Ты блефуешь, – шагнул ко мне караванщик. – Никто еще не расплачивался своей жизнью за жизнь врагов расы людей.

– Ты говорил, что я дорого стою на невольничьем рынке?

Караванщик молча кивнул.

– Тогда рискни, и узнаешь, блефую я или нет.

Видно было, что караванщика одолевают сомнения, но победила в конце концов, как я и рассчитывала, его жадность.

– Ладно. – Он махнул рукой. – Поехали. Пусть эта нежить остается здесь. Сам сдохнет на солнце.

– Хочу тебя предупредить: я не шучу. Если вы попытаетесь расправиться с вампиром, я найду способ не дожить до продажи.

– Первый раз вижу, как самоотверженно защищают вампира, – хмыкнул Аликпер. – Все равно как корова бы на живодерне встала на защиту мясника. Я тебе дал слово – никто его не тронет.

Когда мы садились на коней, на горизонте появился парус. Если Морис не ошибался, на корабле находился Алекс с друзьями, но они безнадежно опаздывали. Ну хотя бы Мориса спасут, если караванщик все-таки пошлет кого-нибудь его добить. Я больше ничего для его спасения сделать не могла.

Морис. Неожиданная помощь

Как будто сквозь туман я видел торгующуюся Дару с бандитами. Механизм регенерации организма работал с полной загрузкой, но мешали торчащие в теле арбалетные болты и проклятое солнце, буквально высасывающее остатки моих сил. Беспамятство накатывало волнами. Очнувшись в очередной раз, я понял, что все уехали. Пошарив около себя, я обнаружил меч. Кайлей, почувствовав хозяина, начал отдавать накопленный запас энергии. Через какое-то время, опираясь на меч, я смог отползти в тень сосны. Внезапно послышался конский топот, и из-за поворота выехали два всадника.

– Вот он, уже в тень переполз, – сразу заметил меня один из них.

– Хозяин знает, какие они живучие. – Второй выдернул из сумы осиновый кол. – Поэтому нас и послал. Давай быстрее его добьем и вернемся. А то, не дай Создатель, кто-нибудь из его сородичей появится.

– Не появится, не бойся, – засмеялся первый, спешиваясь. – Это северный вампир. У него тут сородичей быть не может. Если бы на бабу заявил свои права местный вампир, Аликпер не стал бы связываться с этой заезжей шалавой. Иначе мы все уже валялись бы на дороге без единой капли крови. А этот – пришелец, связи с местными нет. Поэтому Аликпер и приказал добить его, чтобы до миносских кровососов случайно не добрался.

Они обнажили сабли и приблизились ко мне. Я попытался приподнять меч, но тут же обессиленно уронил его.

– Что, голубчик, ослабел? – злорадно произнес один из них, несший кол. – Подожди чуть-чуть, и твои мучения закончатся. А меч-то не тронь, я его приберу.

Он схватился за меч.

– Стой! – бросился к нему первый, но не успел. Остатки энергии Кайлей разрядил в чужую руку, прикоснувшуюся к нему, и бандит с воплем отлетел в кусты.

– Ты что, придурок, не знаешь, что к вампирьему мечу нельзя прикасаться при живом хозяине?!

– Откуда я знаю! – заорал второй бандит, выбираясь из кустов. – Хозяин велел нам привезти меч, вот я и…

– Он велел забрать его после смерти вампира, – наставительно произнес первый бандит. – Скажи спасибо, что живой остался.

– Ну, этот гад сейчас за все заплатит! – Злобно ощерившись, пострадавший направился ко мне, занося кол.

Я закрыл глаза. Вот и все. Недолгим оказался мой век. И где погибнуть: не в благородном поединке, не в битве, а на пыльной дороге от руки какого-то разбойника…

Вдруг я услышал уверенные шаги по тропе, и к нашей компании присоединилось четвертое лицо.

– Не торопитесь, милейшие! – произнес смутно знакомый голос.

Открыв глаза, я увидел спускающегося по тропе кобольда. Это был один из братьев, которые провожали нас через пещеры. Ну вот, еще один по мою душу явился! У меня не было никаких сомнений в его намерениях. После того как наш народ покинул пещеры, старейшины числили подземный народ в первых врагах.

– Что тебе надо? – шагнул навстречу бородачу один из бандитов. – Это наша добыча! Иди себе своей дорогой и не задерживайся. Мы с вашим на­родом не воюем.

Второй бандит оставил кол и тоже двинулся к кобольду.

– Вы имеете шанс остаться в живых, если сейчас же сядете на коней и уедете.

В подтверждение своих слов кобольд выдернул из-за спины секиру. Бандиты переглянулись. Драться с незнакомым противником им не очень хотелось.

– Может, действительно оставим нелюдя этому недомерку? – спросил один у второго. Тот, поколебавшись, молча пожал плечами.

– Ладно, мы согласны, – повернулся к кобольду бандит. – Только меч ты отдашь нам.

– Но теперь я не согласен, – зловеще улыбнулся кобольд. – Сейчас мы проверим, чего стоит один недомерок против двух оглобель.

Бросившись вперед, он отбил удар сабли первого из бандитов и, нырнув вправо от другого клинка, подсек ноги второму, менее проворному разбойнику. Мгновенно развернувшись, кобольд, не обращая больше внимания на корчащегося в пыли и крови бандита, принял боевую стойку, ловя каждое движение оставшегося невредимым первого разбойника. Тот был опытным бойцом и, выхватив из-за голенища кинжал, начал сдвигаться влево по кругу от кобольда. Его клинок, поднятый на уровень груди, напоминал готовую к мгновенному броску змею. Взблескивающее на солнце лезвие ткало смертельные узоры, выбирая брешь в защите кобольда. То один из них, то другой делали осторожные выпады, проверяя защиту противника. Но бойцы попались примерно равные по классу, и поединок грозил затянуться. Несколько раз они сходились в ближнем бою, и кобольду, хотя он и был, кажется, сильнее, приходилось разрывать дистанцию, уходя от кинжала противника. На дальней дистанции кобольд со своей секирой чувствовал себя более свободно. Внезапно бандит метнул кинжал в противника и бросился к лежащему без движения своему напарнику. Кобольд увернулся от кинжала и ринулся вслед. В это время бандит подобрал второй клинок. Тут уже тяжело пришлось кобольду. Секира – это все-таки штурмовой инструмент, предназначенный для атаки в толпе и напролом. Для одиночных поединков владелец этого оружия должен обладать недюжинной силой и ловкостью. Сила у кобольда была, но вот в мастерстве он немного уступал своему противнику. Тот действовал двумя клинками с такой непринужденностью и легкостью, что, казалось, родился с оружием в руках. Бандит не шел на обострение, на обмен ударами, когда зачастую все решает грубая сила, а ужом вился вокруг кобольда, пытаясь достать его острием то одного, то другого клинка, метя в незащищенную шею и лицо противника. Солнце заметно продвинулось по небосводу. У Дарка – я его наконец узнал – появились кровавые отметины на руках, не защищенных кольчугой, но кобольд пока не испытывал усталости и дышал по-прежнему легко и размеренно. Разбойник же, напротив, выдыхал воздух тяжело, с хрипом. Он, видимо, не привык так долго вести бои. Да и у такого мастера клинка вряд ли было много соперников. Вот он и расслабился. Сказывалось отсутствие тренировок. По нему было видно, что он и сам это понял. Неожиданно он проскочил мимо кобольда и кинулся по тропе к стоящим неподалеку ло­шадям. Бегал бандит тоже на удивление быстро. У кряжистого кобольда не было ни одного шанса догнать соперника. Он решил эту задачу по-другому, метнув вслед бегущему свою секиру. Тяжелое лезвие вошло в спину разбойнику, когда тот уже взлетел на коня, и буквально смело его на землю. Кобольд вытер пот со лба и повернулся ко мне.