Джо Курц (№2) - Отмороженный

Доктор Пол Фредерик. Бывший профессор философии и этики из Принстона. Фрирс думал, что он живет где-то в Буффало, и разыскивал его.

Что ж, прекрасная стартовая точка для расследования, — решил Хансен. — Ты разыскиваешь этого профессора Фредерика. Возможно, твой старый приятель заехал за тобой в «Шератон» и посоветовал тебе оставить автомобиль там.

Теперь Хансену предстояло разыскивать еще и профессора Пола Фредерика. Это будет несложно. Академики, как правило, до самой смерти болтаются возле академий.

Но если Фрирс не у своего старого друга?

Так где же ты, Джонни-бой? С кем проводишь нынешнее утро?

Хансен не испытывал счастья от такого развития событий, но, в конце концов, это была всего лишь загадка. Он был очень, очень силен в разгадывании загадок.

* * *

В самый разгар ленча с Эмилио Анжелина Фарино Феррара поняла, что Джо Курц намерен пожертвовать собой, ею и всеми остальными, находящимися в доме.

Поездка от «Прибрежных башен» проходила совсем не так, как в минувшие разы. Мики Ки, киллер, который всегда ездил на переднем сиденье рядом с водителем Гонзаги, уставился на Курца, подошедшего к машине вместе с Марко, и осведомился, где Лео.

— Лео сегодня занят другими делами, — ответила Анжелина. — Сегодня меня сопровождают Марко и Говард.

— Говард? — с сомнением в голосе повторил Мики Ки. У бандита, которым так дорожил Гонзага, были крошечные глазки, от которых, впрочем, ничего не могло укрыться, короткие черные волосы, мыском выдававшиеся вперед надо лбом, и настолько гладкая кожа, что ему можно было на глаз дать любой возраст — от двадцати пяти до шестидесяти. — Откуда ты, Говард?

Курц, выглядевший вышколенным лакеем, кинул взгляд на Анжелину, как бы спрашивая, следует ли ему отвечать. Женщина кивнула.

— Флорида, — сказал Курц.

— Какая часть Флориды?

— Главным образом тюрьма Рэйфорд, — смиренно ответил Курц.

При этих словах водитель фыркнул, однако Мики Ки не выказал никакого удивления.

— Я знаю нескольких парней, которым доводилось проводить время в Рэйфорде. Ты знаешь Томми Ли Петерса?

— Не-а.

— Сига Бендера?

— Не-а.

— Алана By?

— Не-а.

— Ты не знаешь очень многих, не так ли, Говард?

— Когда я был в Рэйфорде, — безмятежным тоном ответил Курц, — там отдыхало тысяч пять самых разных парней. Может быть, твои друзья проводили время не в общем корпусе? Я, кажется, припоминаю, что в Рэйфорде имелось особое отделение для ссученых.

Мики Ки прищурил свои и без того узкие глазки. Водитель, которого звали Ал, быстро дернул бандита за руку и распахнул заднюю дверь лимузина перед Анжелиной, Марко и Курцем. Окно между передним сиденьем и пассажирским салоном было поднято, но Анжелина решила, что все равно интерком обязательно должен быть включен, и потому поездка на Гранд-Айленд проходила в полном молчании.

Выбор Джо Курца для устранения Эмилио Гонзаги был одним из самых опасных решений, которые Анжелине когда-либо доводилось принимать, но до сих пор она не считала его таким уж опрометчивым. Она думала, что может в любой момент устранить Курца и ликвидировать все следы контактов, которые имела с ним. Но теперь возникла проблема записей, которые он сделал. Впервые после возвращения в Штаты Анжелина почувствовала себя примерно так же, как во время первых шахматных партий, которые она в свое время играла с прикованным к постели графом Феррарой. Тогда она не раз жертвовала несколькими пешками для того, чтобы организовать атаку, и лишь после этого понимала, что умирающий старик обвел ее вокруг пальца, что его, на первый взгляд чисто оборонительные, а то и, казалось бы, случайные действия являлись на самом деле подготовкой неотразимой атаки, настолько продуманной, что ее фигуры не могли ни отступить, ни как-то защищаться. Ей оставалось лишь положить короля набок и любезно улыбнуться.

Ладно, — сказала себе Анжелина, — плевать на это.

Она знала, что Джо Курц был хладнокровным убийцей. Ее брат Стиви — к чертям, Малыш Героин — рассказал ей о прошлом Курца, о любви бывшего детектива к его погибшей партнерше Саманте Филдинг. Из-за этой любви один из вероятных убийц бесследно исчез, а второй вывалился из окна шестиэтажного дома прямо на крышу полицейской автомашины. После совершения мести Курцу выпало более одиннадцати очень трудных лет, но, по словам Малыша Героина, он ни разу не пожаловался на это. Покинув Аттику, Курц на следующий же день сделал предложение дону Фарино. Это была кровавая история, и, прежде чем она закончилась, отец и сестра Анжелины погибли. Курц не убивал их, это устроил Малыш Героин, ее дорогой маленький братишка, но за Курцем остался собственный след из трупов.

Анжелина была уверена, что сумеет управлять Курцем или если не управлять, то направить его на цель. Джонни Норс, живой труп из вильямсвилльского хосписа, с подростковых лет снабжал Анжелину и ее сестру наркотиками — если бы дон Фарино узнал, что его дочки покупают наркотики у его собственных людей, то он отрекся бы от них. Именно от Норса она услышала о приказе убить Саманту Филдинг, который Эмилио отдал двенадцать лет назад. Этот случай, когда Анжелина узнала о нем, не значил для нее ровно ничего, но затем, после провала ее главных планов, ей показалось, что нацелить Джо Курца на Эмилио, используя эту информацию, было бы очень хорошей мыслью.

Но Джо Курц постоянно удивлял Анжелину. Подобно другим социопатам, с которыми ей приходилось иметь дело, Курц казался сдержанным, тихим, иногда чуть ли не сонным, но в отличие от других знакомых ей хладнокровных убийц, включая ее первого мужа в Сицилии, Курц иногда выказывал чувство юмора, граничащее с настоящим остроумием. А потом, когда она уже начала подумывать, что он, возможно, окажется слабоват для этого дела... Она хорошо запомнила, как Курц, нисколько не изменившись в лице, всадил пулю в левый глаз Лео.

Когда машина остановилась у ворот поместья Гонзаги, Курц казался сонным. Без всякого выражения на лице он отдал свой пистолет и подчинился тщательному обыску. Он сохранял такой же сонный вид, пока они довольно долго ехали по поместью, но Анжелина знала, что Курц внимательно смотрел на все, что проплывало за окнами, и откладывал увиденное в памяти. Марко, как обычно, молчал, и Анжелина понятия не имела, о чем он мог думать.

Наконец они оказались в главном доме. Их снова обыскали. Когда Анжелину повели в столовую, где ее ожидал к ленчу Эмилио, Мики Ки поступил необычно — он остался в вестибюле вместе с двумя охранниками, наблюдавшими за Марко и «Говардом». Похоже, Ки заметил или почувствовал в Курце нечто такое, что привлекло его внимание.

Так вот, после того как был съеден суп и она выслушала комплименты этого жирного ублюдка и разговоры о том, как «слияние» двух семейств продвинет торговлю наркотиками и контроль за проституцией, после того как была подана рыба, Анжелина внезапно поняла, что собирается сделать Джо Курц. Курц приехал сюда сегодня не для того, чтобы изучить место или дать охране Эмилио возможность привыкнуть к нему, а самому вернуться сюда вместе с нею в другой раз, когда его планы созреют. Все должно было случиться сегодня. Она знала, что у Курца не было при себе даже перочинного ножа, но это означало лишь одно: он намеревался каким-то образом раздобыть оружие, находясь в вестибюле — отобрать у Мики Ки? — убить Ки и двоих охранников, пристрелить Марко и ворваться с оружием в столовую.

Курца, видимо, не тревожило то, что ни ему, ни Анжелине не удастся никоим образом выбраться отсюда. План Курца был прост — убить Эмилио и всех остальных, кто окажется в столовой, прежде чем расстреляют его самого. Возможно, он намеревался захватить Анжелину и использовать ее как живой щит в те секунды, пока он будет убивать Эмилио. Очень элегантно.

— Чегой-то не так? — поинтересовался Эмилио. — Рыба плохая или чего еще?

Анжелина поняла, что она перестала есть и замерла с поднятой вилкой.

— Нет. Нет, рыба прекрасная. Я просто вспомнила об одной вещи, которую обязательно нужно будет сделать. — Бежать. Убраться отсюда ко всем чертям. Уцелеть.

Но каким образом? Сказать Эмилио Гонзаге, что новый телохранитель, которого она привезла с собой в крепость параноидального дона, явился, чтобы застрелить его? И что она знала об этом, поскольку сама все это затеяла? Нет, этот план не годится.

Изобразить приступ менструальной боли? Эти сицилийские самцы настолько брезгливо воспринимают женские месячные кровотечения, что ей не станут задавать вопросов, даже если она потребует на обратную дорогу полицейский эскорт. Но хватит ли у нее времени, чтобы разыграть этот спектакль?

Внезапно в коридоре послышался негромкий шум, и в столовую со взволнованным, если не диким выражением лица вошел Джо Курц.

Глава 20

Джеймс Б. Хансен поставил свой «Кадиллак-Эскаладу» возле начала путепровода и спустился по протоптанной дорожке к сортировочным железнодорожным путям. У капитана Миллуорта был перерыв на ленч.

Несколько телефонных звонков позволили установить, что в штате университета не числится никакой доктор Пол Фредерик. В телефонных справочниках Буффало и окрестностей Пола Фредерика также не оказалось. Удалось найти лишь одно донесение о задержании Пола Фредерика — ни фотографий, ни отпечатков пальцев, ни сообщения о судимостях, одна только форма 326-Б, в которой говорилось, что позапрошлым летом бродяга по имени Пруно, он же Профессор, он же П. Фредерик, был задержан и допрошен в ходе облавы, проводившейся после убийства такого же бездомного бродяги. Хансен связался с одним из патрульных полицейских, занимавшихся надзором за обитающими в центре города бродягами, и тот сказал, что этот Пруно шляется по улицам, почти никогда не бывает в приютах, но имеет свое излюбленное место под путепроводом, где даже соорудил себе лачугу.

Лачугу Хансен разыскал без всякого труда. К ней вела протоптанная в снегу дорожка, а поблизости не было никаких других «сооружений», хотя летом здесь всегда существовал многолюдный лагерь. Почему этот бродяга решил остаться здесь при такой погоде? — спросил себя Хансен. Снегопад прекратился, но температура заметно понизилась — было меньше десяти градусов[34], — а с реки и озера Эри тянул резкий ледяной ветер.

— Привет! — Хансен не ожидал услышать из лачуги ответ, и его действительно не последовало. Вообще-то, подумал он, слово «лачуга» было слишком претенциозным для этой жалкой груды фанеры, картона и ржавого рифленого железа. Он вынул 38-дюймовый пистолет, которому предстояло после убийства Джона Веллингтона Фрирса сделаться собственностью мистера Джо Курца, низко пригнулся и вошел в лачугу, ожидая увидеть, что она пуста.

Она не была пуста. Старый пьяница в пальто, от которого омерзительно воняло мочой, сидел возле маленькой жаровни. На полу лежал кусок пластикового непромокаемого автомобильного тента, сквозь щели в стенах со свистом врывался холодный ветер, а сам пропойца настолько одурел от пьянства или героина, что, похоже, вовсе не заметил появления Хансена. Держа пистолет нацеленным в грудь бродяги, Хансен прищурился, пытаясь разглядеть в тусклом свете внешность пьяницы. Серая щетина, морщины, подчеркнутые въевшейся грязью, красные глаза, пучки седых волос, кое-где торчащие на покрытом старческими пятнами черепе, цыплячья шея, тоже изрезанная морщинами, выпирающая из слишком большого для него ветхого плаща, — все это соответствовало тому описанию Пруно, он же Профессор, он же П. Фредерик, которое дал Хансену полицейский. Хотя какой из бездомных пьяниц не подходит под это описание?

— Эй! — крикнул Хансен, чтобы привлечь к себе рассеянное внимание наркомана. — Эй, старина!

Водянистые красные глаза бездомного повернулись в сторону полицейского капитана. Руки, покрывшиеся от холода красными и белыми пятнами, с грязными, скрюченными трясущимися пальцами были на виду. Хансен мог видеть внутреннюю борьбу, происходившую в мозгу старого наркомана, который через силу пытался сосредоточить внимание.

— Вы Пол Фредерик? — крикнул Хансен. — Пруно? Пол Фредерик?

Пьяница несколько раз моргнул, а потом неуверенно кивнул. Хансен чувствовал себя физически больным. Ничего не угнетало его сильнее, чем общение с этими бесполезными делириками.

— Мистер Фредерик, — сказал Хансен, — вы виделись с Джоном Веллингтоном Фрирсом? Фрирс вступал с вами в контакт? — Мысль о том, что этот старый наркоман мог быть другом лощеного Фрирса, тем более возможность того, что Фрирс посещал его в этой лачуге, были совершенно абсурдными. Но Хансен ждал ответа.

Пьяница облизал растрескавшиеся воспаленные губы и попытался сосредоточиться. Его взгляд был прикован к пистолету. Хансен немного опустил руку с оружием.

Как будто усмотрев в этом свой шанс, старик резким движением сунул правую руку под плащ, явно желая что-то достать.

Не раздумывая, Хансен вскинул пистолет и выстрелил два раза подряд. Одна пуля угодила старику в грудь, а другая в шею. Старик повалился назад, словно связка тряпья. Еще с минуту он продолжал дышать; в холодной темной лачуге натужный хрип странно высокого тона казался непристойным, но затем дыхание остановилось, и Хансен закрыл затвор пистолета. Он высунулся за «дверь» лачуги и быстро огляделся вокруг. Не было видно никого, кто мог бы слышать выстрел, лишь неподалеку гремели невидимые отсюда поезда, так что Хансен присел на корточки возле тела. Ему необходимо было обыскать труп, но он не собирался прикасаться к грязным, кишащим вшами тряпкам.

Хансен нашел палку, которой старик размешивал суп и снимал с огня котелок. Откинув ею в сторону полу донельзя грязного плаща, Хансен увидел, что пьяница протянул руку не за оружием, а за огрызком карандаша. Мертвые пальцы почти касались его. Из жилетного кармана бродяги вывалился также маленький желтый блокнот, в котором не оказалось ни единой записи.

— Проклятье! — прошептал Хансен и тут же вознес торопливую молитву, прося прощения за вырвавшееся нехорошее слово. Он не намеревался убивать старика и поэтому так спокойно расспрашивал о нем полицейского. Теперь же этот разговор мог навести кого-нибудь на подозрения.

Ничего подобного, — возразил себе Хансен. — Когда Фрирс наконец-то погибнет, будет обнаружено всего-навсего еще одно убийство, связанное с Джо Курцем. Мы так и не узнаем, зачем Курц убил их обоих, но этот 38-дюймовый пистолет, найденный в жилье Курца, неопровержимо укажет на имеющуюся связь. Хансен положил оружие в карман своего пальто. Он никогда не держал при себе орудие убийства после совершения мероприятия — это было бы по-дилетантски, но в данном случае ему придется так поступить, по крайней мере до тех пор, пока он не разыщет и не убьет Фрирса. После этого он сможет подбросить оружие в гостиничный номер Курца... или на его труп, если бандит попытается оказать сопротивление при аресте. А Джеймс Б. Хансен нисколько не сомневался, что случится именно так.

* * *

Сидя в небольшой комнате в тридцати футах от столовой Эмилио Гонзаги, ощущая на себе взгляды Мики Ки, Марко и двух телохранителей Гонзаги, Джо Курц почувствовал, что пора начинать внутренне готовить себя к тому, что должно было вскоре последовать.

Ему предстояло оставить после себя немало неоконченных дел, например проблему Фрирса и Хансена, но это не было проблемой Курца. Арлена позаботится о Фрирсе и, может быть, попытается передать добытую у Конвея информацию в полицию. Это мало тревожило Курца. Еще оставались Дональд Рафферти и Рэйчел. Это как раз являлось проблемой Курца, но он был не в состоянии что-либо предпринять для ее разрешения. В данный момент проблемой Курца был Эмилио Гонзага, настоящий убийца Саманты, и Эмилио Гонзага находился на расстоянии каких-то тридцати футов от него. Нужно всего лишь миновать короткий вестибюль и войти в незапертую дверь.

Когда это произойдет, все совершится очень быстро. Курц предполагал, что Гонзага и женщина из семейства Фарино уже приступили к главному блюду, а три лакея-телохранителя находятся неподалеку от них, выстроившись вдоль стены.

Мики Ки был очень бдителен, но, как и все телохранители, успел изрядно устать от своих обязанностей. Спокойная обстановка заставила его расслабиться. Всего лишь двадцать минут, на протяжении которых Марко сидел и изучал программу скачек, а Курц с полузакрытыми глазами откинулся на диване и как будто дремал, притупили настороженность Мики Ки. Два других телохранителя были простыми никчемными макаками. Их вниманием полностью завладел стоявший на буфете у стены маленький телевизор. Там показывали какую-то тягомотную мыльную оперу, и оба охранника были поглощены тем, что происходило на экране. Скорее всего, они смотрели ее изо дня в день, стараясь ничего не пропускать.

Не требовалось особой наблюдательности, чтобы понять, что Мики Ки беспокоило присутствие Курца. Как любой хороший телохранитель, он с подозрением относился ко всему необычному. Но Ки также испытывал жажду и время от времени подходил к отделанному инкрустированным красным деревом бару — проходя при этом в трех футах от Курца, — чтобы налить себе немного содовой воды. В те несколько секунд, когда он держал стакан в левой руке — Курц давно уже разглядел, что он правша, — его внимание было почти полностью поглощено процессом наливания. И, судя по всему, он должен был вот-вот подойти и снова наполнить свой стакан.

Когда это произойдет, все будет сделано очень быстро. Курц также заметил, что Ки носил свое главное оружие — 9-миллиметровую «беретту» в наплечной кобуре без крышки. Тем лучше для Курца, которому нужно будет предплечьем левой руки перебить трахею Ки, а правой рукой выхватить его «беретту» и расстрелять обоих вооруженных телохранителей с расстояния в шесть футов.

Все необходимо сделать очень быстро. Но успеть так, чтобы не дать Гонзаге и его охранникам подготовиться, не было никакой возможности. Курцу требовалось больше оружия, больше патронов, и поэтому он будет вынужден потратить лишние десять секунд на то, чтобы забрать пистолеты убитых телохранителей. Марко придется нейтрализовать, хотя, если он попытается сбежать, Курц не станет ему препятствовать. Марко ничего не значит.

Затем понадобится еще двадцать секунд для того, чтобы миновать вестибюль и, низко пригнувшись, стреляя из обоих пистолетов и имея третий за поясом, ворваться в дверь столовой. У Курца предусмотрена там лишь одна цель, но, ради того чтобы добраться до нее, он готов был перебить всех, кто окажется в столовой.

Он считал, что у него есть вполне приличный шанс на то, чтобы проникнуть в столовую и разделаться со своей целью, прежде чем Гонзага сможет сбежать или вызвать мощное подкрепление, но вовсе не надеялся на то, что ему удастся уцелеть в перестрелке. Охранники, находящиеся при Эмилио, схватятся за оружие при первых же звуках выстрелов.

Однако они будут растеряны. Это не обученные и натренированные работники Секретной службы, а всего лишь дешевые гангстеры, убийцы, и их первым инстинктивным побуждением будет сохранить собственную жизнь, а не кинуться вперед, чтобы грудью заслонить Эмилио Гонзагу от свинцового града.

И все равно Курц должен был и двигаться, и стрелять очень быстро. Если ему каким-то образом удастся выбраться живым из заварухи, которая поднимется в столовой, он должен будет удостовериться в том, что Гонзага мертв — этой цели послужит еще одна пуля в голову, — и только после этого Курцу предстояло озаботиться тем, как покинуть имение. Наилучшим вариантом был бы тот самый лимузин, на котором они прибыли, хотя даже эта тяжелая машина не смогла бы разбить главные металлические ворота. Но Курц хорошо изучил сделанные с вертолета фотографии. Он помнил расположение всех служебных дорог и дополнительных выездов из крепости. В ней должно было остаться более дюжины охранников на территории, мониторы теленаблюдения, джипы, патрулирующие ближние подступы, но все будут растеряны, не готовы к тому, чтобы стрелять в личный лимузин Гонзаги. Они не могут ожидать, что кто-то попытается прорваться из поместья наружу. У Курца, даже если он будет ранен, все равно останется шанс. Пусть ничтожный, очень малый, но останется.

Нет, никакого шанса не будет, — тут же одернул он себя. Эмилио Гонзага был одним из людей, занимавших в Западном Нью-Йорке достаточно твердое положение: как-никак глава собственного подсемейства. Однако каким бы незначительным, по общеамериканским меркам, ни был бизнес банды из Буффало, Пять семейств — по-настоящему влиятельные главари нью-йоркской преступности — не собирались сидеть сложа руки и позволять кому бы то ни было убивать своих золотых парней. Они сделали бы все возможное, для того чтобы восстановить баланс боли во вселенной. Даже если Джо Курцу удастся сегодня перебить всех до единого обитателей поместья Гонзаги и уйти невредимым, мафия все равно узнает, кто это сделал, и разыщет его, пусть даже ей придется потратить на это двадцать лет. Джо Курц может считать себя мертвым с того самого мгновения, когда он поднимет руку на Эмилио Гонзагу.

C'est la vie[35], — произнес про себя Курц и вынужден был совершить усилие, чтобы не улыбнуться. Он не хотел сейчас делать ничего такого, что могло бы заставить Мики Ки снова обратить на него больше внимания, чем нужно. Курц почувствовал, что его голову покинули все прочие мысли, что он весь сделался воплощением настороженности, что ему в кровь хлынул адреналин, что все его существо полностью подчинилось одной цели.

Мики Ки допил последние капли из своего стакана с газировкой. На секунду Курц испугался было, что он уже утолил жажду, но Ки все еще хотел пить. Он сохранял бдительность и держал стакан в левой руке, но все равно был недостаточно бдительным, и Курц хорошо это ощущал. Ки в очередной раз двинулся через комнату, направляясь к бару.

Курц мысленно репетировал свои действия до тех пор, пока не пришел к убеждению, что в реальности сможет сделать все, не тратя ни доли секунды на размышления или подготовку. На то, чтобы убить Ки, потребуется пять секунд, но было совершенно необходимо успеть выхватить у него «беретту», прежде чем труп упадет на пол. Курц должен будет сбросить предохранитель, до того как повернется к застигнутым врасплох телохранителям, увлеченным мыльной оперой...

Мики Ки сделал еще шаг и оказался в пределах досягаемости.

В кармане Джо Курца зазвонил сотовый телефон.

Ки замер на месте и отступил на шаг; его рука метнулась под мышку, к кобуре. Курц выдохнул воздух, который успел набрать в грудь, предупреждающе поднял палец, напоминая Ки, что он безоружен, и поднес телефон к уху. В сложившейся ситуации он не мог сделать ничего иного.

— Джо? — Он не помнил, чтобы Арлена когда-либо разговаривала таким встревоженным тоном.

— В чем дело?

— С Рэйчел случилась беда.

— Что-что? — Курцу требовалось время, чтобы выйти из того состояния, в которое он ввел себя во время мысленной подготовки. Едва ли не все его сознание и нервы были сосредоточены на том, что предстояло сделать через несколько секунд: застрелить телохранителей, ворваться в столовую и навести мушку «беретты» на жирную рыбью рожу Эмилио Гонзаги. — Что? — еще раз повторил он.

— Рэйчел. Она в больнице. Она тяжело ранена.

— Что вы такое говорите? Откуда вы знаете?

— Помните Гэйл, сестру Алана? Она медсестра в окружной больнице. Если помните, она была знакома с Сэм. Так вот, она только что мне позвонила. Рэйчел привезли к ним сегодня утром, около девяти часов.

— Рафферти избил ее? — спросил Курц. Мики Ки и прочие наблюдали за ним с нескрываемым интересом. Марко облизывал губы с таким видом, будто пытался понять, поможет ему трещинка в губе пережить ближайший час или, напротив, погубит его.

— Нет. Они попали в автомобильную катастрофу на Кенсингтонской автостраде. Дональд Рафферти был пьян. Гэйл говорит, что у него сломана рука и, возможно, сотрясение мозга, но с ним все будет в порядке. А вот Рэйчел действительно плохо.

— Насколько плохо? — Курц слышал свой собственный голос, который доносился до него как будто издалека, может быть, за несколько миль.

— Они пока еще не знают. Рэйчел сразу забрали в операционную, и она до сих пор находится там. Гэйл сказала, что ей удаляют селезенку и одну почку. Все станет окончательно ясно в ближайшие час-полтора.

Курц ничего не сказал. Его глаза застлала красная пелена, а в ушах раздавался мощный гул, похожий на звук несущегося совсем рядом поезда.

— Джо?

— Да, — отозвался он. Курц понял, что если не заставит себя расслабиться, то в следующую секунду раздавит маленький аппаратик.

— Это не все, — сказала Арлена. — Есть кое-что похуже. — Курц молча ждал продолжения.

— Когда Рэйчел вытащили из автомобиля, она была в сознании. Медики со «Скорой помощи» всю дорогу разговаривали с нею, чтобы она не лишилась чувств. Она сказала им, что убежала из дому минувшей ночью и что ее отчим погнался за нею, нашел ее около центральной автобусной станции Буффало и заставил сесть в автомобиль и что она убежала, потому что он безостановочно пил и пытался ее изнасиловать.

Курц щелкнул выключателем, сложил телефон и аккуратно засунул его в нагрудный карман пиджака.

— Или чё случилось? — поинтересовался Мики Ки. — Пролетел на большой ставке или чего еще, мистер Говард из Рэйфорда? Какой-то Рафферти не по-хорошему наезжает на твоих телок?

Полностью игнорируя Ки и двух других телохранителей, оттолкнув протянутые руки, пытавшиеся его остановить, Курц встал, пересек вестибюль и вошел в столовую, чтобы забрать Анжелину Фарино Феррару и как можно скорее убраться отсюда ко всем чертям.

Глава 21

— Вы хотели видеть нас, капитан?

— Садитесь, — сказал Хансен.

Детективы Брубэйкер и Майерс переглянулись и лишь потом опустились на стулья. Капитан Миллуорт не раз вызывал их к себе в кабинет, но еще ни разу не предлагал им сесть.

Хансен вышел из-за своего стола, присел на краешек и протянул Брубэйкеру фотографию Джона Веллингтона Фрирса.

— Вы знаете этого человека?

Брубэйкер взял фотографию, взглянул на нее и покачал головой. Хансен был уверен, что они ничего не слышали о появлении Фрирса в полицейском управлении и не знали его в лицо. Он собирался сказать, что Фрирс исчез, и поручить им тайный розыск пропавшего. Со всеми осложнениями, которые могли возникнуть, когда музыкант отыщется, Хансен намеревался разобраться позже.

— Эй, а я же видел этого парня! — воскликнул Майерс.

Хансен удивленно взглянул на него.

— В управлении?

— В управлении? Да нет же. Фред, мы ведь видели этого парня на прошлой неделе. Он вошел в «Блюз Франклин», когда мы пасли Курца, помнишь?

Брубэйкер снова всмотрелся в фотографию.

— Да, это может быть тот самый парень.

— Может! Ни черта подобного, это он и есть. Припомни-ка, он подъехал в белом авто — мне кажется, это был «Форд-Контур» — и остановился прямо перед нами. Мы торчали около входа во «Франклин», а Курц сидел там.

— Да.

Хансен почувствовал внезапную слабость; если бы он не сидел на столе, то, возможно, у него подкосились бы ноги.

— Вы говорите, что этот человек был в баре «Блюз Франклин» одновременно с Джо Курцем?

— Именно так, капитан, — ответил Майерс. Брубэйкер кивнул.

Хансен почувствовал, что его вселенная сразу встала на свое место. То, что секунду назад казалось ему хаосом, теперь превратилось в четкую мозаику. Он нисколько не сомневался в том, что это было не простым совпадением, а божьим даром.

— Я хочу, чтобы вы разыскали этого человека, — сказал он. — Его зовут мистер Джон Веллингтон Фрирс, и нас тревожит его безопасность. — Конечно, он не забыл напомнить этой паре идиотов о том, что они должны докладывать о ходе розысков лично ему.

— Иисус, — проронил Майерс. — Извините, капитан. Но вы считаете, что исчезновение этого парня сегодня утром как-то связано с Джо Курцем?

— Вы в это время вели за ним слежку, — сказал Хансен. — Где находился Курц?

— Он оторвался от нас вчера вечером и пропал до самого утра, — ответил Брубэйкер. — Мы снова сели ему на хвост этим утром в Чиктоваге. Мы ехали туда, чтобы проверить дом секретарши Курца, но увидели, что Курц едет по Юнион... — Он замолчал и взглянул на начальника.

— Около аэропортовского «Шератона», — добавил Хансен.

Майерс кивнул:

— Неподалеку оттуда.

— Похоже, что мы возвращаемся к слежке за Курцем, — заметил Брубэйкер.

Хансен покачал головой:

— Все куда серьезнее. Этот Фрирс — известный музыкант-скрипач и очень важная персона. Не исключено, что дело попахивает похищением.

Майерс нахмурился.

— Это означает участие спецподразделений, ФБР и тому подобное дерьмо, да? Извините, капитан, но вы, конечно, понимаете, что я хочу сказать.

Хансен обошел вокруг стола и уселся в свое кожаное вращающееся кресло.

— В данный момент этим занимаемся мы — вы и я. Это лишь версия. То, что вы видели, как Фрирс вошел в «Блюз Франклин» в то самое время, когда там находился Джо Курц, вовсе не означает, что между ними есть какая-либо связь. Кто-нибудь из вас за время наблюдения видел Курца и Фрирса вместе?

Оба детектива покачали головами.

— Так вот, я хочу, чтобы было проведено аккуратное, но тщательное наблюдение. Начнем сегодня же. Круглосуточно.

— Как же мы это сделаем? — спросил Брубэйкер и после небольшой паузы добавил: — Сэр.

— Работая поодиночке, — ответил Хансен.

— Двенадцатичасовые смены? — проскулил Майерс. — Поодиночке? Этот ублюдок Курц очень опасен.

— Я тоже подключусь к вам, — сказал Хансен. — Установим график. К тому же речь идет не о неделях, а всего лишь об одном или двух днях. Если Курц имеет какое-то отношение к исчезновению Фрирса, мы сможем достаточно скоро узнать об этом. Фред, вы возьмете на себя первую смену. Проверьте дом секретарши в Чиктоваге. Томми, вам предстоит потратить ближайшие несколько часов на поиски Курца у него дома, в офисе и других возможных местах. А вас, Фред, я попрошу остаться на минуточку. Мне нужно с вами поговорить.