Здравствуй, земля героев!

 
…товарищ, я кнопку не в силах нажать,
Пилот сообщил капитану,
Из дюзы фотон норовит убежать,
В реакторах мало урану.
 
 
Товарищ, в компанию вышли письмо,
Страховку продлить позабыл я.
Оплатят мне слабость, мигрень и озноб,
Иль сгину в тоске и уныньи?
 
      Песня ненадолго прервалась.
      – Простите за беспокойство, – осведомился модуль, – в баках осталось немного топлива. Слить его?
      – Сливай.
      – Это может повредить окружающей среде.
      – А мне по фигу.
      – Вы проявляете постыдное невежество в вопросах экологии. Имейте в виду: запрос в «Гринпис» я уже отправил. Для подтверждения согласия сорвите пломбу с двигателя.
      Вода плескалась под самым горлом. Застрелив передовых бойцов крабьего войска, мальчишка нырнул. Под водой красная волна казалась черной. Лапы и клешни колыхались растрепанной овчиной.
 
Запрос гиперсвязью отправился в путь,
Юристы подключатся скоро.
Пилот же на койку прилег отдохнуть,
Сыграть в солитер и минера.
 
      В воде песня звучала искаженно. От вибрации болели уши, зато крабья волна замедлила ход. Видать, клешнястым тоже не нравилось…
      «Не вздумай стрелять под водой! – предупредил кресильон. – С тебя станется».
      Угу. Совсем за идиота держит… Пальцы сорвали пломбу, и топливо расплылось беловатым облачком. Велька пружиной выскочил из-под воды.
      Меловые облака расплылись вокруг кресла. Из лекций Велька помнил, что для человека топливо безвредно. Пить нельзя – пронесет, но умываться им можно. А вот крабам никто ничего не обещал.
      Засунув пистолет за пазуху, мальчишка полупоплыл-полупобежал к берегу. Лишь один раз не выдержал и обернулся.
      Кетчуповые разводы на волнах побелели. Хлебнув отравы, крабы всплывали кверху брюхом. За спиной сверкала полоса чистой воды.
      – Ур-р-ра! – заорал мальчишка.
      «Не спеши радоваться. Тебя обходят с флангов».
      «Прорвемся. Главное – к маяку выбраться».
 
Старушка по счету получит сполна, —
 
      неслось в спину, —
 
Несчастна сыновнею смертью.
Запомните, братцы: страховка важна,
С юристом все пункты проверьте.
 
      …Выбравшись на берег, мальчишка заковылял к башне маяка. Красная стая перевалила через отравленное пятно и рвалась на берег. Вельку спасал лишь крабий коллективизм. Отрываться от толпы рисковали лишь разведчики, а их было не так много.
      До бетонных ворот оставались считаные метры. Онемение прошло, и Велька перешел на бег, заранее прикидывая, где будет прятаться. Выходило, что, если задвинуть ворота, а самому рвануть на третий этаж и забаррикадироваться, вполне можно отсидеться.
      Крабы все-таки. Не спецназ.
      Когда он подбежал к бетонной арке входа, та заполнилась радужным сиянием.
      – Что это? – крикнул Велька, задыхаясь.
      «Тебе везет, парень… – вздохнул кресильон. – Силовое поле».
      Ну как же так? После всего, что пришлось пережить! Это нечестно!
      Велька безнадежно оглянулся и на всякий случай толкнулся в радужную круговерть. Его деликатно выперло обратно.
      – Впустите! – закричал он. – Не имеете права!.. Я… я… человек в опасности!
      «Вель, не надо, – взмолился кресильон. – Пойдем вдоль стены, пролом поищем… Кто знает, что с той стороны? Поле же! Силовое, не пшеничное».
      «Ничего. Плевать мне на их поле!»
      Велька вытащил идентификационный жетон:
      – Я – гражданин Лувра! У меня право на труд, между прочим! И на отдых!
      Динамик щелкнул и сообщил бесполым голосом:
      – Поле закрыто бихевиористским замком. Вы желаете пройти его?
      Если бы Велька немного подумал, он, конечно, отправился бы искать другой вход. За силовым полем находилось что-то важное. Такое, что лучше не соваться.
      Военная база или секретная фабрика.
      Когда цена велика, безопасность замков становится относительной. Можно подделать отпечатки пальцев, радужку глаза и даже геном. Можно подсмотреть пароль, купить или украсть ключ.
      Но есть кое-что понадежнее.
      Человеческое мышление, например.
      На этом принципе и работает бихевиористсткий замок. Он задает несколько вопросов, иногда глупых, иногда детских или бессмысленных – неважно. Ответы его не интересуют. Правильного ответа вообще может не существовать. Замок интересует, какотвечают, а не что.
      За спиною послышалось знакомое похрустывание. Разрыв между Велькой и крабами сократился до угрожающей величины.
      – Да. Я желаю пройти.
      Что-то шмякнуло в спину, и Велька заорал. Жесткие лапы царапнули ухо. Челюсти вцепились в плечо.
      – Не двигайтесь!
      Одна из арочных колонн открылась. Послышался треск, и макушку ощутимо припекло. Запахло паленым волосом. Велька едва удержался от того, чтобы схватиться за голову.
      За плечом что-то лопнуло, и спину обдало густым и горячим. Однажды Велька засунул яйцо в микроволновку – такой же звук был. Да и соскребать со стенок пришлось порядочно.
      Звук лопающегося хитина повторился снова и снова. Кто-то запищал, приборматывая, как ребенок. Велька стоял ни жив ни мертв.
      – Теперь можете смотреть.
      А посмотреть было на что. Крабы валялись грудами, на треснувших красно-черных панцирях розовели свежие язвы. Пахло… пахло вареными крабами. Под ногами дергался в агонии разведчик. Культи отрезанных лапок розовели гвоздиками печеного мяса.
      – Я задаю вопрос, – буднично сообщил замок, – вы отвечаете. Время ограничено: об этом заботятся ваши преследователи. Ничего личного, но меня вы интересуете лишь в миг идентификации.
      – Хорошо. Я… согласен.
      – Тогда вопрос первый. Что это: оранжевое на одной ноге?
      Велька задумался. Нашествие крабов замедлилось: потеряв разведчиков, стая решила не рисковать. На гребне холма кипела и ворочалась грязно-красная каша. Полуденное солнце обливало панцири масляными бликами.
      «Долго на суше они не протянут, – решил Велька. – Повысохнут. Надо тянуть время».
      «Лучше не тяни, – с сомнением протянул кресильон. – Эти замки такие психо… в общем, работают на нечетной логике».
      «Крес, ну хоть ты мне помоги!»
      «Я бы с радостью… Но замок наверняка отсеивает всех, кто обладает машинным мышлением. Я знаю тысячи вариантов ответа, но они тебе не годятся, понимаешь?»
      Велька понимал. Ужасно обидно, когда кто-то оказывается прав и этот кто-то не ты.
      Что ж, придется поднапрячься.
      Итак, что это: оранжевое на одной ноге? Гриб? Стол? Монитор? Вариантов много. Тысячи не тысячи, но пару десятков, если хорошо посидеть, можно придумать.
      Оранжевый одноног, например.
      Генетически модифицированный апельсин.
      А если зайти с другой стороны? От кого замок должен защищать то, что прячется на маяке?
      От посторонних?
      Вряд ли. Какие к черту посторонние на заброшенном острове!
      От местной фауны?.. Велька поднял голову. Крабья каша уже перевалила через склон холма и медленно текла в сторону дороге. Движения мизантропов наполняла неуверенность. Так слепой водитель ощупывает лицо гибэдэдэшника, готовящегося выписать штраф за превышение. Нет. Крабов проще перестрелять, чем договориться.
      Значит, остаются жители других доминионов. Лувр – планета пограничная, и враг номер один – асуры. Первый вопрос конечно же построен так, чтобы отсеять асуров. А остальные (в том, что будут и остальные, Велька не сомневался) выявят прочую нелюдь. И – кресильон прав – роботов тоже.
      Хорошо. Что может вызвать затруднение у асура? Смутить, сбить с толку, вызвать расстройство? Чем асуры дорожат больше всего?
      Числом крови.
      Личным совершенством.
      Велькин взгляд остановился на выпотрошенном крабике. Хорошо его прижарило… Две клешни из четырех – напрочь; он теперь, как Майя, двурукий болван.
      Двурукая Майя… Майя, потерявшая совершенство.
      Следом за Майей память услужливо подсунула образ пиратского капитана. Как его? Гамаи Васко Дей?
      Калека на костыле. Несовершенный…
      – Эй, послушайте! – вскочил Велька. – Ответ – одноногий асур, да?
      – Интересный вариант. – Объектив зажужжал, выдвигаясь из колонны. – Если честно, я думал о сломанном штативе фотоаппарата. Но ответ принимается.
      На дороге возникли горбатые фигуры. Размерами побольше, чем разведчики, – Вельке по грудь, а то и выше. Одного украшало ожерелье из связанных хвостами дохлых мурен, второй – весь в шрамах, с клешнями разного размера – тащил сеть из водорослей.
      – Следующий вопрос: оранжевое на двух ногах? Время пошло.
      – Эй! А крабы? Они уже близко!
      – Вам пока что никто не угрожает. Ответите, разберусь с ними.
      Велька посмотрел на заряд пистолета. Осталось больше половины, но возьмет ли пуля не разведчика, а бойца стаи?
      «Не о том думаешь, – одернул кресильон. – Если попрет толпа, оружие тебе не поможет».
      И то верно…
      Оранжевое на двух ногах… Ну почему, почему замок это спросил?!
      Этот вопрос тоже для асуров, догадался Велька. Те, кто прошел предыдущий тест, ляпнут не задумываясь: асур на двух ногах. И попадут в ловушку. Потому что ответ совсем другой.
      Вот только надо выждать, пока крабьи войска подойдут ближе. Иначе на третий вопрос времени совсем не окажется.
      Что-то свистнуло. Костяное лезвие чиркнуло Вельку по рукаву; из прорехи выглянула белая ткань рубашки. Мальчишка прыгнул в сторону, и тут на камни обрушился град игл.
      Крабам не было нужды подходить ближе. Тот, что в ожерелье, встал на дыбы. Утыканный иглами совсем не крабий хвост закачался над панцирем.
      – Эй, просыпайся! – закричал Велька. – Ты, железка! Меня же убьют!
      Замок не отреагировал. Кадет бросился за каменную вазу; место, где он стоял, обдало шквалом игл. Заготовленный ответ вылетел у Вельки из головы.
      «Парень, держись! Форсаж, турбонаддув – что угодно, не давай им подойти!»
      «Что я хотел ответить???»
      «Не знаю!»
      Боец-мизантроп – тот, что с сетью, – засеменил по дорожке. Велька стал на одно колено и вскинул «Скопу».
      – Получай, тварюга!
      От выстрела крабья нога подломилась. Краб закружился по дорожке, припадая на обрубок лапы, а когда приблизился его товарищ в ожерелье из мурен, с досады отхватил ногу и ему тоже.
      – Вспомнил! – закричал Велька. – Эй, замок! Два одноногих асура, да?!
      – Ответ принят.
      Из колонн выдвинулись стволы митральез. Жахнуло пламенем, и на месте хромых бойцов вскипели жирные плевки пепла. Замок сместил линию огня и разметал наступающие крабьи порядки. Заодно всадил несколько ракет в гребень холма. Пески заволокло ядовито-зеленым дымом.
      – Имейте в виду, – сообщил замок, – времени все меньше. Крабья колония вошла в раж. Вы стали для нее вызовом.
      – Я знаю. – Вельку била нервная дрожь. Так бывает, когда рвешься к футбольным воротам – один против всех, и с трибун все на тебя смотрят. – Следующий вопрос, пожалуйста!
      – Следующий вопрос, – согласился робот. – Оранжевое на трех ногах?
      Из океана поднималось нечто невообразимое. Медузообразные мешки чудовищных размеров, опутанные щупальцами туши с женскими лицами, дракончики с крохотными крыльями.
      – И это все у нас водится… – Велька сглотнул. – А я ночь в кресле плыл. Блин!
      «Пограничный мир с нарушенной биосферой, – философски отозвался кресильон. – Вы хорошо, если процентов пять площади планеты освоили».
      Третий вопрос, интуитивно чуял Велька, направлен против кинкаров. И, возможно, еще кого-то. Кинкары не любят менять тактики. Ответ: «три одноногих асура» их вполне бы устроил.
      Значит, надо придумать что-нибудь неожиданное.
      «Крес, – позвал Велька, – придумай что-нибудь неодушевленное с тремя ногами. – И уточнил: – Чтоб оранжевое было».
      «Легко. Универсальный многоцелевой истребитель „Татари Гами МСВ2Х-45В“.
      Тень летающей твари наползла на мальчишку. Велька заметался, пытаясь сообразить, куда бежать. И откуда такое страхолюдство в мирной, ласковой крабьей стае?
      Щупальца монстра истекали дымящейся слизью. Там, где она падала на землю, камни плавились.
      – Я отвечаю! – крикнул Велька. – Это какой-нибудь космический корабль.
      – Очень сожалею, но…
      – …с тремя посадочными опорами.
      – Да, но…
      – Облитый оранжевой краской.
      – Ответ принят. Лягте, пожалуйста, и закройте голову руками.
      – Что?
      – Вспышка справа, человек.
      Военные рефлексы умирают последними. Велька бросился на землю, всем телом ощущая, как вибрируют плиты. Воздух заполнило томительное «умммммм», от которого хотелось бежать и прятаться где угодно, хоть в чужом доминионе.
      Белое сияние пронизало Велькино тело.
      В последний миг силовое поле сдвинулось и накрыло мальчишку, защищая от лучевого удара.
      – Все. Можете встать.
      Летающая тварь исчезла. Пейзаж изменился до неузнаваемости: холм, через который пыталась перевалить крабья стая, исчез, песок покрывали стеклянистые цветные потеки.
      Велька посмотрел в сторону воды и онемел.
      Такого просто не могло существовать.
      – Послушайте… – неуверенно начал он. – А вот то, что там всплывает сейчас… вы… тоже можете?.. Того…
      – Можем. Мы все можем. Выслушайте последний вопрос.
      Последний. Велька приободрился. Как бы то ни было, скоро мучения закончатся. Оранжевое на четырех ногах он как-нибудь объяснит.
      – Что такое, – после паузы объявил замок, – оранжевое на бесконечном числе не-ног?
      Велька еще раз оглянулся на океан. «Это» уже наполовину выбралось на берег. Вода стекала с него ручьями и, не долетая до песка, вспухала облачками пара.
      – Скажите, – уточнил мальчишка, – вы точно его победите?
      – Вы думайте, думайте. Остальное моя забота.
      Вельке показалось, что замок стал относиться к нему чуть иначе. Доброжелательнее, что ли? Нет, это понятно… Перед лицом того ужаса, что вылезал на берег, вся мыслящая материя должна объединиться.
      Итак, оранжевое на бесконечном числе не-ног…
      Зачем требовались предыдущие вопросы? Отсеять асуров, кинкаров, роботов. Остались дивы и прэта. Но дивы не покидают Дивиан, значит, выбора практически нет.
      И вот тут возникает проблема. Прэта мудрее представителей других рас. Замок создан на основе их технологии. Для прэта нет ничего проще, чем подделать тело или психологию другой расы.
      Что же тогда?
      Замок ведь должен как-то их определить. Отсеять последним вопросом…
      Что может придумать человек такое, чего не может прэта? При чем здесь бесконечное число не-ног, ложных ног?
      Ложноножек?
      Или…
      «Ты думаешь, что обладаешь монополией на разум, позвоночное?» – протек в сознание чужой голос.
      Велька вздрогнул от неожиданности.
      Хорошие заявочки!
      «Крес, это ты?» – жалобно позвал он.
      «Это мы, – голос вибрировал в костях, не давая сосредоточиться, – то, что ты называешь стаей. Мы – сверхразум, носители новой культуры. Пришло наше время!»
      «Вель, не отвлекайся, – приказал кресильон. – Я с ними поговорю».
      «Поговоришь? И что ты можешь мне сказать? Ментальный калека, кремнийорганическое убожество!»
      «От недохордового слышу! Жертва реторты, эволюционный детский сад. Первый лауреат на премию Дарвина».
      Голоса утихли. Спорщики перешли на недоступные мальчишке уровни восприятия, где и продолжили беседу. В Велькиной голове установилась непривычная тишина. Чужие мысли исчезли, а своих еще не появилось.
      И в этом сиянии пустоты родился ответ.
      – Эй, послушайте! Это Оранжевый прэта, да? Великий бог расы? У него может быть сколько угодно ложноножек, но ни одной ноги! И прэта запрещено произносить его имя вслух.
      – Ответ засчитан. Подождите, я открою ворота.
      – А с этим что?..
      Велька подбородком указал на «суперразум». Тот уже выбрался на берег и нависал над маяком, закрывая полнеба.
      – Сейчас все уладим. Проходите.
      Меж бетонных столбиков ворот проскочила фиолетовая дуга. Замок несколько секунд что-то транслировал чудовищу, после чего оно повернулось и бросилось обратно в воду.
      – Вот видите, все обошлось. Больше он нас не потревожит.
      Велька на секунду задержался в створе арки:
      – Скажите, – попросил он, – а что вы с ним сделали?
      – Извинился за ненужную агрессию. Все же не бессмысленного зверя обидел – суперразум.
      – Отчего тогда он ушел?
      – Он спросил у меня, каково это – быть разумным… И я рассказал. Об инквизиции, войнах, насилии. Знаете, я иногда жалею о временах, когда был всего лишь куском кремния. И похоже, мы с ним поняли друг друга.

Глава 28
ЛЮБОВЬ И ПОЛВЕДРА КАРТОШКИ

      Дворик маяка встретил Вельку покоем и тишиной. Блестящие листья магнолий, усыпанные мокрыми лепестками, розовые колокольчики вейгел, белые, похожие на рисовые колобки соцветия дейций.
      На бетонных плитах белели редкие лепестки. Выложенный цветной мозаикой фонтанчик трудолюбиво журчал, взбивая пену. Чисто. Значит, люди на маяке живут хорошо. Когда жрать нечего, и за метлу браться как-то не хочется.
      Велька прошел по дорожке к основному зданию. У стены поблескивал зеленоватым металлом полуразобранный шаттл. С ним возился коренастый мужчина в штанах цвета хаки и футболке с надписью «Cannibal corpse». На глазах любителя классической музыки чернела повязка.
      «Смотри-ка, – удивился кресильон, – „Канзас трейлер“ на ощупь собирает. Проспорил, что ли?»
      От удивления Велька забыл о голоде и раненой ноге. Тайны, секреты, загадки… Вот она, настоящая жизнь! Осторожно, чтобы не услышал мужчина в хаки, он подкрался ближе.
      Повязка коренастому (про себя Велька окрестил его «классиком») здорово мешала. «Классик» пыхтел, сопел, ругался на пилотском пиджине. Автопогрузчик, ставивший на «Канзас трейлер» реактор, один раз чуть не проехал ему по ногам. Велька удивился. Машина, конечно, умная, давить не станет… но зачем судьбу зря испытывать?
      «А вот еще, – сообщил кресильон, – не знаю, правда, говорить, не говорить…»
      «Давай, не мямли».
      «У него в сборке – лишняя деталь. Видишь навигационный блок? А… ты не разглядишь отсюда… В общем, поверь мне».
      «Может, запасная?»
      «Какое там! Он ее все время пытается куда-то пристроить».
      Велька наморщил лоб. «Классик» действительно топтался около одной железки. И лоб тер, и кинкару мать поминал, и вообще…
      Очень странно.
      «Я у него спрошу. Если что, будь наготове», – сообщил Велька кресильону.
      «Может, не надо? Он явно псих».
      «Если и псих, то тихий. Ладно, не гунди, договоримся. Замок с крабами же договорился».
      И Велька покинул свое укрытие. Не успел он отползти и на шаг, как в скулу ему уткнулся ствол пистолета.
      Вторая ладонь зажала ему рот.
      – Тс-с-с! – прошептал девчоночий голос. – Лазутчик, значит? Вот и хорошо.
      Велька отчаянно скосил глаза и замычал.
      – Дурачок! Не надо тебе неприятностей. Пойдем-ка.
      «Пойдем» – было сказано излишне мягко. Незнакомка бесцеремонно взвалила мальчишку на бедро и утащила на веранду, демонстрируя отличную технику конвоирования. Лишь там отпустила, дав прийти в себя.
      – Ну? Живой, диверсант? Лежать!
      Велька без разговоров бросился на пол. Доски веранды приятно пахли сосной. И зачем сюда было тащить? Как будто во дворе не мог нормально полежать!
      – Кто тебя послал? – требовательно спросила незнакомка.
      – Меня?..
      – Наноботом не прикидывайся! Откуда ты? «Джонс легаси», «Внуки Ларисы Крофт»?
      – С «Москвы-Кассиопеи», – не задумываясь, ответил Велька. – Последний выживший в крушении.
      – С «Мо»… Как??? Что??? Она уто… нула?..
      Что-то грохнуло у самого Велькиного носа. Мальчишка зажмурился, а когда открыл глаза, увидел на досках пистолет. Не «Скопу», конечно, поновее – «Ястреб-11».
      На руку упала горячая капля.
      И еще одна.
      – Эй, ты чего?! – Велька ошарашенно вскочил. – Чего ревешь-то?!
      – «Мо»… – Девушка – даже скорее девчонка – всхлипнула и заревела, размазывая слезы по щекам: – «Мо-осква» утону-ула! У меня там сестре-онка плыла!
      Мимолетный образ гимнастки с биноклем и чупа-чупсом промелькнул перед Велькой и рассеялся, как дым от жженой тянучки.
      – Ты что, сумасшедшая? Эй! Прекрати немедленно! Слышь?.. Цела твоя «Кассиопея»! Это у нас шаттл в воду упал! Почти. Мы специально отвернули, чтобы корабль не грохнуть.
      – Правда? – Лицо девчонки осветилось надеждой.
      – Ну… Честное доминионо-геройское.
      «Доминионо-геройское» – слово особое. Кто его нарушит, гадом будет в пяти рождениях. Но ведь Велька почти не соврал. «Вьюгу» сбили? Сбили. Он в крушение попал? Попал. Ну, и остальное тоже где-то примерно правда. Если бы Майю несло на корабль, она бы отвернула. Не дура же она, хоть и титанка.
      Девушка вздохнула с облегчением:
      – Ну, слава богу! Как ты меня напугал… Давай знакомиться. Василиса, – протянула она ладонь.
      – Велька, – буркнул мальчишка, пожимая руку. Ему было стыдно, что его застали врасплох. Да и кто?
      Девчонка!
      – Очень приятно, – отозвалась Василиса. И добавила быстро: – Не вздумай только Васей звать. Сразу в глаз, понял?.. Элли можешь.
      – Ладно. А почему Элли?
      – В глаз! Понял?
      …На вид Элли было лет восемнадцать. Ростом она не удалась – Велька рассчитывал вырасти повыше. Лицо ведьмовское, хоть и заплаканное, брови вразлет. Красивая девчонка, только нос картошкой. И волосы светлые, как у Майи. В свои пятнадцать Велька еще не научился отличать крашеных блондинок от настоящих, но раз блондинка, на всякий случай решил он, значит, крашеная.
      Носила Элли потрепанные вельветовые брюки, серебряные босолапки и белую майку с вырезом. Когда она нагнулась за пистолетом, Велька не удержался, заглянул ей в вырез.
      Девчонка ответила презрительным взглядом. Велька смутился.
      – Я так… споткнулся, – пробормотал он.
      – Пойдем, шпион, – поджала губы Василиса, – поможешь картошку чистить. Там и поговорим.
      – Я не шпион, – насупился тот в ответ.
      – Оч. хорошо. Что с ногой?
      – Я же говорю: крушение.
      Она осторожно потрогала Велькин синяк и вздохнула:
      – Да-а… Только пацаны так могут. Пойдем, шпион, холодилкой помажу.
      – Я не шпион!
 
      Скоро Велька сидел на камбузе маяка, жуя бутерброд с сыром и рассказывая о «крушении». Раненая нога лежала на коленях у Элли. Девушка щедро намазывала синяк холодилкой, вполуха слушая мальчишечье вранье. Пытку Велька переносил стоически, лишь сопел, когда Элли, увлекшись, слишком дергала щиколотку.
      – Ну вот, шпион, готово.
      Затянутая в голубоватую медпленку нога напоминала подарок хирургу на день рождения. От благодарных пациентов.
      – А бантик зачем? – настороженно поинтересовался Велька.
      – Для эстетики.
      Элли задумчиво посмотрела на мальчишку, словно что-то прикидывая.
      – Да, – вздохнула она, – жалко, что ты шпион, а не повар…
      – В смысле?
      – В прямом. Дело в том, – она выдержала паузу, – что доминион в опасности. Чу? – И округлила глаза для убедительности.
      – Да ну тебя! Что случилось?..
      – Вот это все, – она обвела рукой камбуз, – секретная археологическая база. Вкачиваешь? Я здесь вроде лаборантки. Раньше готовила Лизеха… ну, близняшка моя. А вчера она сбежала. На «Москву-Кассиопею».
      – Зачем сбежала-то?
      – Влюбилась. Ой, ну там история была! Оч. гламурная. Я всю ночь подушку сопливила, как узнала. Погоди, я тебе почитаю…
      На готовочном столе камбуза возвышались монбланчики мусора: гравискалки, флакончики спрей-перца, старые записные книжки. Элли храбро разворошила его, вытащив тетрадь с розовым единорогом на обложке.
      – Это я у сестренки экснула. Дневник. На тебе пока ножик, чисти картошку.
      Картошки оказалось немного, всего полведра. Пока Велька чистил, Элли уселась на стол и раскрыла тетрадь:
      – Так… «15 апреля. Дорогой дневник, прикинь? Стою на башне (такая вся Дюймовочка: бриджи в облипочку, футболка вся „порхающая“ с бабочкой, два забавных хвоста на голове), а мимо – лайнер. И мальчик с биноклем на палубе. Неужели это – любовь?»
      Девушка перелистала несколько страниц:
      – Так… ну это мы пропустим. А вот: «18 апреля. Получилось!!! Сестренка, чмоки, чмоки, чмоки! Ты супер! Ты ЛУЧШАЯ!!!» – Элли запунцовелась.: – Это я SOS дала по всем радиочастотам. А вот: «Лайнер пристал к острову… мамочки, мамочки, мамочки!.. Он так и не появился. Его от меня прячут?.. Или я не привлекаю его как женщина?» Счастливая…
      Велька посмотрел на потолок. Он не знал, плакать ему или смеяться. Элли увлеклась не на шутку:
      – «24 апреля. Я выяснила, что А. (его зовут А. М. – так романтично!) – пустой, ограниченный человек. Он совершенно не интересуется антаресианской культурой и творчеством Митчелл. Наши чувства были всего лишь физиологией». А вот дальше… Тебе скучно? – спохватилась она.
      – Да, нет, – покривил душой Велька. – А чем кончилось-то?
      – Говорю: сбежала Лизек. Я теперь за двоих, прикинь? И на кухне и везде.
      – А готовить умеешь?
      – Не-а.
      – Ясно.
      Велька задумался. Археологи, значит… До Шатона – лететь и лететь. А Майя как раз разведывала Скалища – не случайно ведь! Что она за сюрприз приготовила?
      – Слушай, – начал он нетерпеливо, – Элли, ты можешь помочь? Тут хорошие ребята в опасности. А мне на Остров надо.
      Элли посмотрела с интересом:
      – Угу. Отсюда так просто не выберешься… Тебе утюг стянуть надо.
      – Что?
      – Ну, шаттл, утюг… У нас их два: один Лизка увела, другим Мартин забавляется.
      – Этот в повязке? – вспомнил Велька.
      – Ага. – Элли задумалась. – Ладно. Давай так: ты нас с Лизехой выручаешь, а я тебя на Островиловку переправляю. Идет?
      – Идет. Спасибо тебе!

Глава 29
ТАЯ ОТПРАВЛЯЕТСЯ
ЗАПРЕТНЫМ МАРШРУТОМ

      Тая осторожно вытянула ноги. Икры пронзили сотни болючих серебристых иголочек. В голове плескалась муть, при каждом движении затылок словно придавливало толкушкой для пюре.
      Ой, как по-дурацки получилось… А нос-то задирала! «Мальчишки – дураки, все за них делать приходится». Вот и довыделывалась…
      Она осторожно приоткрыла один глаз.
      Ночная тьма таяла над головой, чуть-чуть не доходя до земли. Свет фонаря бросал на булыжную мостовую синюшные отблески. Отчего-то Тае вспоминалась синяя лампа, которой ей когда-то лечили простуженные уши. Меж безоконными домами поблескивали два стальных ручейка. Когда-то, вспомнила Тая, их называли «трамвайными рельсами».
      Как она здесь очутилась? Тело словно мешок с гвоздями, руки не слушаются…
      Тая повертела головой.
      Хорошенькое дело!
      Она лежала на скамейке. Кто-то заботливый завернул ее в одеяло, перехватив несколькими витками стальной проволоки. Простенько и безотказно. Нет она могла бы даже выбраться, не ной так мышцы… Затянуто плохонько, даже не на троечку – на два с плюсом.
      Но кто же мог так постараться?
      Тая попробовала вспомнить, что с ней произошло после того, как ее спас незнакомец. Кажется, они бежали к порталу, а там… Начиная с портала, воспоминания накрывало саднящее пятно. Словно ладонью по свежей акварели.
      Вроде бы она потеряла сознание. А похожий на итальянца нес ее, спасая от бешеной асури. Еще припоминались резкий запах нашатыря, горячий кофе и звон в ушах.
      И все.
      Елки-палки! Что же делать?
      «Главное – не паниковать, – сердито приказала она себе. – Выберусь!»
      Вдали прозвенел звонок. Из-за домов выползала черная коробка трамвая, гоня перед собой по рельсам огоньки-зигзаги. Окна трамвая словно затянуло черным бархатом – все, кроме переднего, того, что отделяло кабину вагоновожатого от улицы.
      Тая с удивлением вгляделась в него. Глупость какая-то… Так даже старшеклассники не шутят. И даже не страшно как-то, а противно и неловко. Вагон подбрасывало на неровностях пути, и казалось, что удивительный вагоновожатый покачивает головой.
      Девочка закрыла глаза. «Это сон, – шепнул внутренний голос. – Не бывает черных городов и таких вагоновожатых».
      «Да? – спросил другой голос, ехидный и требовательный. – А дакини в подземельях бывают? А порталы? Проволока поверх одеяла?! Вставай немедленно! Будешь лежать – сама станешь как тот вагоновожатый!»
      «Мамочки… – это уже третий (или третья? Голоса-то ее, Тайкины!), – и все это из-за Вельки-обормота!»
      Холодок в затылке рос, заставляя неметь щеки. Тая, наверное, вновь провалилась бы в беспамятство, если бы не острая боль в подбородке. Что-то впилось в кожу, не давая покоя.
      Тая скосилась вниз так, словно хотела сдуть муху с подбородка. Щеку царапала грубо скрученная проволочная петля. Избавиться от нее можно было лишь отогнув или отрезав.
      Отрезав?
      А это мысль!
      Отчаянно изогнувшись, Тая оттолкнулась ногами от спинки. Черный город размазался в кругоцветье огней. От удара перехватило дыхание. Несколько энергичных рывков – и девочка выкатилась в опасную близость к рельсам.
      Теперь времени терять нельзя. Между рельсом и булыжником светилась тонкая щель; после двух неудачных попыток Тая пристроила туда петлю. Трамвай приближался. «Тормозить не будет, – решила Тая. – Интересно: когда по шее колесом – это больно?» А еще в голове крутилось дурацкое «травмай» – среднее между «травмой» и «трамваем».
      Трамвай несся во весь опор. Огненные змейки-гонцы почти коснулись ее, когда девочка ушла в сторону.
      «Петля не на рельсах!» – вспыхнула отчаянная мысль. Трамвайные подножки мелькнули над головой.
      Выгнувшись, Тая рванулась к колесам – словно хотела поцеловать.
      Удар. Металлический щелчок.
      Неодолимая сила швырнула ее на рельсы. Все произошло настолько быстро, что девочка не успела даже испугаться. Так и лежала поперек путей, глядя на черную глыбу удаляющегося трамвая.
      Проехав несколько метров, тот затормозил и распахнул двери, поджидая пассажиров.
      Ну уж нет. На этом пусть дураки ездят!
      Тая уселась на мостовой, поджав ноги. Проволочная спираль с тихим звоном раскручивалась вокруг нее. В груди сделалось легко, так легко, будто прошла многолетняя простуда. Кто ж мог подумать, что дышать – это так приятно?