История войн на море с древнейших времен до конца XIX века

Гарнизон Вейхавэя состоял из 11 000 человек, только половинное число этих войск было мобилизовано. В Чифу стояло 2 000, а далее к востоку 7 000 человек. Под защитой фортов стоял флот Тина, состоявший из 8 броненосцев и крейсеров, 7 канонерок и 11 миноносцев.

К высадке у Вейхавэя предназначалась III армия и одна из бригад II армии. Эта последняя частью продвинулась к Ньючвану на поддержку I армии, частью осталась для охраны Порт-Артура. Руководство всей операцией было возложено на маршала графа Ояму. III армия должна была высадиться к западу от Вейхавэя, а бригада II армии южнее мыса Шантун, т. е. восточнее города.

Атаку Вейхавэя предполагалось начать совместно с флотом. Укрепления на берегу Ояма собирался взять с тыла. Главные силы флота предназначались для охраны конвоя из 35 транспортов, а летучей эскадре поручалось отвлечь внимание противника от перевозки войск набегами на побережье Печилийского залива. 18 и 19 января летучая эскадра бомбардировала укрепления у Тетчау-фу к югу от островов Мятау и заняла этот город. Чифу пощадили из внимания к нейтральным государствами. Тем временем III армия собралась у Талиенвана и отправилась оттуда тремя эшелонами на 50 транспортах 19-го, 20 и 21 января. Переход совершили в очень свежую погоду и при морозе в 20°. Утром 20 января III армия высадилась после непродолжительного боя у Шунчена, а бригада II армии к западу от Вейхавэя. Обеим частям пришлось еще сделать переход в 50 километров по бедной дорогами местности, стоивший много усилий, несмотря на то, что снег подмерз и этим немного облегчалось движение по нему. Флот к этому времени уже установил блокаду порта.

29 января 25 000 японцев обложили восточные укрепления. Атака их была назначена на 30-е число. 30 января японцы подготовили штурм сильной бомбардировкой с моря и с берега. Затем уже войска и десантные отряды флота пошли на приступ и взяли сперва самый высокий береговой форт, а за ним и форты у юго-западного входа. Во время штурма японцы особенно страдали от огня китайских судов и укреплений на островах. Китайские суда обстреливали особенно ожесточенно занятые японцами батареи, на что эти последние отвечали из взятых ими орудий. Снежный шторм, доходивший уже до силы урагана, приостановил дальнейшее наступление и только летучая эскадра осталась перед входом на рейд.

2 февраля японцы возобновили штурм и заняли в этот день некоторые китайские форты на северо-западе и самый город. В течение следующих дней японцы бомбардировали китайские суда и форты на островах с моря и с занятых ими укреплений. Во время этой бомбардировки японский флот довольно сильно пострадал от огня китайских судов; огонь же фортов не имел такого успеха, так как они стреляли неснаряженными гранатами.

В ночь с 3 на 4-ое февраля японцам удалось пробить брешь в заграждении, а на следующую ночь две дивизии по 15 миноносцев сделали попытку проникнуть на рейд через восточный вход, между тем как третья дивизия охраняла северо-восточный выход. Миноносцам удалось пройти через заграждение и атаковать флот.

Удачно выпущенными минами японцы потопили большой броненосец «Тин-Иен»; гибель его в значительной мере помешала маневрированию других судов. Почти все миноносцы благополучно выбрались опять назад, хотя и с тяжелыми повреждениями; в один из них попало 46 снарядов. Несколько мин не удалось выпустить из обледеневших аппаратов. Один миноносец сел на мель, другой был настолько поврежден, что его пришлось бросить на рейде.

5 февраля островные батареи отвечали уже очень слабо на сильный огонь неприятеля. Вечером того же дня 10 китайских миноносцев попытались прорваться из гавани, но 8 из них были загнаны японским быстроходным крейсером «Иосино» к берегу и выбросились; впоследствии все они были взяты японской пехотой. Последние два миноносца ушли на запад, преследуемые крейсерами, и временно зашли в Чифу. Впоследствии они были взяты тем же «Иосино».

В ночь с 5 на 6 февраля японцы произвели новую минную атаку и на этот раз потопили еще два корабля и минный заградитель. Почти каждую ночь они производили такие атаки или посылали шлюпки для уничтожения заграждений, утомляя этим китайцев до крайности. Японцы потеряли в этих экспедициях 14 человек убитыми и 31 ранеными.

Флот совместно с береговыми батареями продолжал ежедневные бомбардировки. При этом Ито очень заботился с сохранности своих судов и держался на довольно больших дистанциях. Один из китайских кораблей затонул, пробитый японским снарядами.

12 февраля вспыхнул мятеж среди гарнизона фортов и судовых команд, после чего Тин предложил сдаться при условии свободного выхода. Ояма и Ито согласились на это предложение. Тин и восемь других высокопоставленных офицеров покончили с собой самоубийством; вступивший в командование англичанин согласился на все условия. На следующий день японский флот вошел в гавань и занял форты и суда (один броненосец, 3 крейсера и 6 канонерок); всего сдалось 3 100 человек морских команд и 2 000 – сухопутных войск. Китайцы потеряли всего более 1 000 человек, японцы – 600, в том числе 65 на судах.

Проявленная японцами при атаке Вейхавэя энергия и осмотрительность привели к быстрому успеху без больших потерь. Ито сумел уберечь свои слабо защищенные суда от тяжелых аварий, использовав умело свои миноносцы для лихих атак. Совместные действия армии и флота были образцовыми, и им Япония обязана столь быстрым достижением намеченной цели. Японцы не торопились, зная, что китайцам неоткуда ожидать подкреплений, да и вообще они хорошо изучили характер своего противника.

Несмотря на все затруднения и невзгоды, связанные с зимним походом они проявили храбрость и внимательность. Существовала ли прямая необходимость в минных атаках и уничтожении четырех неприятельских судов, подлежит еще сомнению; возможно, что эти суда сдались бы вместе с последними фортами. Столь быстрое достижение успеха было еще отчасти облегчено японцам нерешительностью китайских военачальников и мятежом их подчиненных. Форты со своим сильным вооружением и при поддержке своих судов могли, да и должны были бы оказать гораздо более продолжительное сопротивление.

Взяв Вейхавэй, японцы не только приобрели новый опорный пункт, для дальнейшего наступления на Пекин, но и утвердили окончательно за собой господство на море; теперь они могли совершенно запереть Печилийский залив, закрыв пролив Мяо-тау. Вместе с Пейянской эскадрой в их руки попали также и канонерки из других эскадр. Из Пекина вскоре последовали главные предложения относительно мирных переговоров. В середине января китайцы сделали две попытки перейти в наступление у Хайчена, но были отброшены назад; повторное наступление в феврале окончилось тем же.

Получив известие о падении Вейхавэя, генерал Нодзу перешел опять в наступление, отбросил неприятеля на Ньючван и подошел в начале марта почти на 50 километров к Мукдену. Через несколько дней японцы заняли Ньючван и Инкоу в устье Ляохэ, нанеся своему противнику тяжелый урон. Вместе с городом они заняли и хорошо вооруженные береговые форты и захватили большое количество военных припасов. 9 марта японцы блестяще разбили и рассеяли после упорного боя остатки главной китайской армии.

Нодзу, произведенный за эту операцию в маршалы, добился столь быстрого успеха умелым сочетанием правильных стратегических операций с энергичными тактическими действиями. На пути к Пекину не стояло больше ни одного серьезного противника. В начале марта армия Оямы была тоже готова к дальнейшему наступлению. Весь север Китая вместе со столицей был теперь открыт врагу, а на помощь с юга нечего было и рассчитывать. Теперь Китай возобновил переговоры о мире с Японией, и туда решили послать Ли Хун-Чана, которого теперь опять вызвали в Пекин и восстановили во всех его должностях, после того как осенью предыдущего года его лишили всех чинов и званий. Обе стороны уговорились начать переговоры 19 марта в Симоносэки; японцы хотели еще обождать результатов операций на севере.

Так как японские условия оказались слишком тяжелыми для просимого Китаем перемирия, то перешли прямо к обсуждению условий мира. Европейская дипломатия подала Японии совет пойти на некоторые уступки и не доводить дела до крайности. И, действительно, Япония достигла уже последнего предела своих вооружений.

Но только покушение на жизнь Ли Хун-Чана заставило японцев сократить немного свои требования; 31 марта было заключено перемирие, распространявшееся на три северные провинции и вступавшее в силу через три недели после подписания условий. Япония ограничила сферу действия перемирия только тремя северными провинциями, потому что она уже начала приготовления к завоеванию Формозы, которую она с самого начала наметила себе как желательное увеличение своей территории в случае победы. Уже в феврале туда были посланы на разведку крейсера, но действия против Формозы пришлось отстрочить до падения Вейхавэя и уничтожения китайской Северной эскадры. Крейсеры доходили до Кантона и сильно беспокоили противника, ожидавшего уже в разных местах высадки десанта.

23 марта адмирал Ито атаковал Макунг на Пескадорских островах, чтобы приобрести хороший опорный пункт для дальнейших операций. Ночью он высадил морскую пехоту и занял укрепления на следующий день. Большое количество военных припасов и 1 000 пленных попали в руки японцев. Южно-китайские эскадры тем временем мирно стояли по своим портам, хотя они могли бы вспомнить действия Курбэ 10 лет тому назад и сделать из этого вывод, что им следовало предпринять.

В апреле японцы высадились на Формозе. На берегу их встретили многочисленные иррегулярные войска, защищавшиеся во временных укреплениях, но их вскоре удалось разбить при помощи одного пехотного полка III армии. Дальнейшее наступление вглубь острова задержалось из-за развившейся в японской армии холерной эпидемии.

Чтобы нанести Китаю еще один чувствительный удар, японцы стали готовиться к операции против Императорского канала, соединяющего Янцзы (к востоку от Нанкина) и Хоано (к западу от Тинанфу). В конце марта дивизия крейсеров бомбардировала небольшой портовый город Хай-Чу, лежащий посередине между мысом Шантун и устьем Янцзы, и заняла его морской пехотой. Хай-чу лежит всего в 15 милях от Императорского канала.

В Хиросиме готовилась уже к посадке на суда IV армия, состоявшая главным образом из гвардейской дивизии; но все предприятие осталось невыполненным в виду заключения предварительного мира. Эта операция нанесла бы тяжелый удар Китаю, отрезав последнее сообщение водным путем между севером и югом. Несмотря на крайне тяжелые условия китайское правительство решило заключить мир возможно скорее.

17 апреля обе воюющие стороны пришли к такому соглашению: Китай признает Корею самостоятельным государством, уступает Японии Формозу с Пескадорскими островами и полуостров Ляодун с Квантуном (до линии Ньючван-Антунг), платит значительную контрибуцию, обязуется открыть свои порта и т. д. Все эти условия создавали Японии крайне выгодное и господствующее положение на Дальнем Востоке, так что она в таком случае охватила бы Китай железными тисками с севера и с юга и не допустила бы никакого постороннего влияния – политического, экономического и военного.

Это обстоятельство заставило Россию предпринять серьезные шаги. Она уже давно собиралась усилить свою позицию в Сибири и Восточной Азии приобретением незамерзающего порта, например, на Квантунском полуострове. Германия уже в марте высказалась против слишком большого развития могущества Японии и стала теперь на сторону России, чтобы защитить интересы своей довольно сильно развитой торговли на Дальнем Востоке. Франции и Англии было предложено присоединиться, и первая из них стала на сторону обеих упомянутых держав.

Англия же, отделившаяся из особых причин уже годом раньше от европейского концерта, отказалась от участия, несмотря на то, что она первоначально хотела вмешаться в эту войну. Она поступила так для того, чтобы вызвать еще более сильный антагонизм между Россией и Японией и занять первую еще больше на Востоке; кроме того, она хотела дать доход своей промышленности и торговле в Японии после войны – старая, всегда дальновидная и все взвешивающая политика Альбиона! Таким образом, упомянутые три державы посоветовали Японии отказаться от территориальных приобретений на материке и повысить вместо этого сумму военной контрибуции.

В Японии разразилась целая буря негодования, но правительство сочло все-таки необходимым уступить давлению этих трех держав и пошло в начале мая на уступки. 8 мая был заключен мир в Чифу-Симоносэки.

Тем временем Формоза объявила себя республикой и там наступила полная анархия. 1 июня японцы высадили довольно сильный отряд войск у Килонга и завоевали вскоре всю северную часть острова. Германской канонерке «Илтис» пришлось расстрелять форт восставших у Тамсуя, открывший огонь по германскому пароходу. Под управлением генерал-губернатора острова, адмирала Кабаямы, завоевание западного побережья быстро подвинулось вперед, но для покорения независимых малайских племен внутри острова Японии потребовало немало времени, и оно стоило ей многих жертв. Кроме этого японскому правительству пришлось в течение следующих лет неоднократно вмешиваться, иногда даже при помощи войск, в корейские дела, чтобы содействовать местному правительству при введении реформ и реорганизации армии.

Обе воюющие державы вскоре вернули свои сухопутные и морские силы на положение мирного времени; тройственный же союз европейских держав только незначительно сократил свои морские силы на Дальнем Востоке. Но грядущие события – волнения в Северном Китае и русско-японская война – уже бросали вперед свою тень, и Дальний Восток должен был еще раз сделаться ареной борьбы, но гораздо более серьезной и тяжелой.

Результат этой двухлетней войны был для Японии блестящим: она потеряла всего только 1 700 человек убитыми и ранеными и еще несколько тысяч человек умершими от болезней, но зато она не потеряла ни одного орудия и ни одного корабля, не считая нескольких небольших миноносцев. Значительная китайская контрибуция залечила все финансовые недочеты, а политическое, экономическое и военное значение «страны восходящего солнца» значительно возросло, несмотря на последнее унижение, нанесенное ей новым тройственным союзом.

Япония вступила теперь уже на путь к приобретению гегемонии на Дальнем Востоке. Над дальнейшим укреплением приобретенного войной блестящего положения работала теперь с большим воодушевлением вся страна. Япония создала себе вполне современную боевую армию введением всеобщей воинской повинности, и армия блестяще выдержала свое испытание на поле сражения.

Флот, организованный по английскому образцу, оказался тоже вполне на высоте. Молодые офицеры его получили отчасти свое образование, служа во флотах европейских великих держав. Как армия, так и флот блестяще выполнили все свои стратегические и тактические задачи и создали навсегда своей родине выдающееся положение.

В данном случае совместные действия флота и армии были особенно необходимы, потому что армия могла начать свои операции в неприятельской стране только под защитой флота, и только он мог продолжительное время прикрывать ее тыловые сообщения. Только при таких условиях армии было возможно продержаться столько времени, несмотря на ее малочисленность, в пустынных местностях северной Кореи и Манчжурии. То же самое надо сказать о взятии Вейхавэя, оказавшем такое давление на противника, что он сразу пошел на уступки. Вообще флот еще не достаточно сильный для этой войны (ему не хватало сильных боевых судов), всегда действовал разумно и с большей энергией.

С возрастающим значением флота начали опять отводить подобающее место значению победы в морском бою. Современное оружие очень мало изменило самую сущность войны на море. Снова пришли к тому заключению, что на первый план следует поставить приобретение господства на море через победу в открытом бою.

Китайский флот не воспользовался первыми месяцами войны, когда он неоднократно имел возможность изловить или уничтожить неприятельские транспорты, располагая сильными броненосцами, быстроходными крейсерами и миноносцами.

Как в описании сражения при Хаянгтау, так и взятия Вейхавэя мы уже несколько раз обращали внимание на то, что адмирал Ито, ясно сознавая все слабые стороны своих судов, все время старался сводить дело к артиллерийскому бою на далеких дистанциях и не подвергал свои небронированные суда огню крупнокалиберных орудий противника. Он с самого начала ясно сознавал, что едва ли может надеяться на решительную победу с имевшимися у него слабыми силами.

Морская тактика сделала из этой войны тот вывод, что результат артиллерийского боя решает судьбу сражения и что таран, мина и миноносец – оружие случая, но что последнему представляется немало случаев для энергичного участия в бою.

Только после этой войны окончательно установилось основное деление флота на линейные корабли, крейсеры и миноносцы. Все прежние искусственные тактические построения были отброшены и их место заняла простая линейная тактика кильватерных колонн. Теперь уже совершенно отказались от возникшего после Лиссы вместе с таранной тактикой мнения, что сражения должны решаться боем одиночных кораблей. За основной принцип приняли то, что только планомерные совместные действия могут привести к победе. От свалки все-таки не хотели еще совсем отказаться, но ее уже не считали больше конечной целью боя.

Конечно, это единичное сражение, между противниками неодинаковой силы и качества не могло дать определенных тактических аксиом, но оно дало все-таки во всех отраслях военно-морского дела довольно сильный импульс к дальнейшему развитию. Значение, флота было снова ясно доказано и все нации пришли к сознанию того, что в войнах будущего нельзя будет добиться решительного результата, не имея флота.

Начавшиеся уже усиленные вооружения всех великих держав получили громадный импульс к дальнейшему развитию и в течение следующего десятилетия разрослись в настоящее состязание, от которого не могли воздержаться даже флоты второстепенных держав. На возникновение таких взглядов вовсе не повлияло то обстоятельство, что в данной войне армия и флот одной стороны обладали очень слабой подготовкой. Все эти выводы и заключения можно было сделать не стесняясь рассуждениями о том, что эти силы могли бы и должны были бы сделать и чего они не сделали.

Более ясно, чем когда-либо раньше, все великие державы увидели, что сильный флот является насущной потребностью для того, чтобы обеспечить себя на случай будущей войны, чтобы иметь возможность вставить свое веское слово в вопросах мировой политики и чтобы сохранить мир для спокойного развития своей страны.

Эпоха чисто европейской, или в лучшем случае, европейско-американской политики, прошла безвозвратно; теперь уже требовалось неустанное наблюдение за политическими, экономическими и военными событиями всего земного шара.

О значении приморских крепостей нельзя было судить по настоящей войне, потому что обе крепости пали при первом натиске. Несомненно, китайцы допустили ошибки в их постройке, не укрепив сильнее со стороны суши Порт-Артур и Вейхавэй. Обе они были взяты штурмом сухопутными войсками; японский флот сам по себе не мог бы их взять ни в коем случае. Это может служить серьезным указанием на случай устройства укрепленной базы при известных обстоятельствах. Добытое самим флотом господство на море позволило пустить в ход армию и добиться без особых потерь падения опорных пунктов неприятельского флота.

Разбирая значение приморских крепостей мы вполне естественно приходим к сознанию большой ценности хороших операционных баз в морской войне, будь то для операций одного флота или для дальнейших совместных действий его с армией. Уже при рассмотрении длительной гражданской войны в США мы пришли к тому заключению, что создание надежных опорных пунктов для армии и флота северян было крайне важно, и даже по современным требованиям необходимо для дальнейших операций, особенно на атлантическом побережье.

В морской войне вопросы снабжения еще важнее, чем в сухопутной; не столько по отношению к личному составу (тут они одинаковы – провиант, одежда, денежное довольствие), как в смысле материальной части, и в особенности в отношении пополнения запасов угля со времени введения парового двигателя.

Далее, во флоте забота об удовлетворении всех нужд ложится в гораздо большей мере на начальника, чем в армии, где рядом с военным начальством существует совершенно обособленное интендантство, состоящее все время в тесной связи с главными центрами и источниками всякого рода довольствия на родине. Поэтому на море содержание морской силы и снабжение ее всем, необходимым следует, безусловно, отнести в область морской стратегии.

«Учение о сообщениях» исходит из того предположения, что имеется операционная база – опорный пункт, сначала в своей стране, а потом и на более отдаленном театре войны, потому что под «сообщением» оно и подразумевает связь между действующей военной силой и этим опорным пунктом. Эта база и должна удовлетворять все потребности морской силы, т. е. снабжать ее углем, водой, снарядами, провизией и разными материалами, доставлять ей возможность ремонта надводной и подводной части кораблей и очистки их днищ, пополнять убыль команды и т. д. Поэтому получаются следующие, вполне определенные требования, предъявляемые к операционной базе:

1) Она должна представлять флоту вполне надежное убежище и место стоянки, защищенное от:

а) волнения, бурь, льда и течения;

б) наблюдения со стороны неприятеля;

в) бомбардировки; кроме того, она должна быть пригодной:

г) как опорный пункт для большой армии и

д) должна иметь несколько выходов для свободного выхода флота.

2) Она должна быть снабжена достаточным количеством припасов:

а) для флота – уголь, вода, снаряды и т. д.;

б) для армии со всеми ее потребностями;

в) погрузка этих припасов должна быть возможной и при неблагоприятной погоде (большие набережные, шаланды и т. п.).

3) Она должна иметь все средства и материалы для быстрого выполнения работ по исправлению самих судов, их вооружения и снабжения, т. е. доки, мастерские, арсеналы, техников и рабочих и т. д.

4) В ней должны находиться резервные кадры команды и иметься учреждения для помещения большого количества больных и раненых и т. д.

Все это составляет ряд всеобъемлющих и трудно выполнимых требований, которые могут быть удовлетворены лишь большим, надежным, хорошо укрепленным и оборудованным военным портом, но для успешной деятельности флота необходимо наличие такой первоначальной базы.

Пространство, на котором может оперировать флот, зависит от его радиуса действия. В настоящее время главным условием для неограниченного продолжения военных действий является вопрос о получении и пополнении запасов угля (а в новейшее время и нефти). Радиусом действия корабля надо в общем считать 3/5 или 3/4 расстояния, проходимого им с полным запасом угля, потому что:

1) вообще не следует расходовать весь запас;

2) возвращение может быть значительно задержано противником, ветром и волнением;

3) встреча с противником может заставить пройти лишнее расстояние;

4) надо считаться с возможностью более продолжительного пребывания на границе своего операционного пространства.

Чем ближе к операционному пространству находится база, т. е. чем ближе она к театру войны, тем больше ее значение. Однако она не должна опять-таки быть слишком продвинута вперед, как это часто делается в сухопутной войне. Если флот не приобрел еще безусловного господства на море, то выдвинутое ее положение сильно затруднит ее оборону, благодаря свойствам тыловых сообщений (коммуникационных линий), ведущих через открытое море. Примером таких крайне невыгодных для флота баз могут служить Севастополь, Шербур и Порт-Артур.

Ограниченность радиуса действия заставляет в большинстве случаев довольствоваться временными операционными базами. Насколько же таковые могут и должны соответствовать требованиям, предъявляемым к настоящему военному порту, – будет зависеть в каждом отдельном случае от обстоятельств, т. е. потребностей морской силы, средств противника, его предприимчивости и общего военно-географического положения данного места.

Главными и самыми необходимыми требованиями надо считать следующие:

1) надежная стоянка, легко защищаемая заграждениями и хорошо защищенная от нападения с берега (последнее требование было упущено из виду в рассматриваемой нами войне);

2) большие запасы топлива на месте;

3) достаточное количество места для размещения привезенных с собой материалов: воды, снарядов, мастерских и т. д.; материалы для заграждений должны иметься поблизости и в большом количестве.

Примеры: в Крымской кампании – Балаклава, в гражданской войне в США – Хилтон-Хэд-Айланд, в последней войне – Вейхавэй.

В конце упомянем еще о плавучих, а следовательно, постоянно меняющих свое место опорных пунктах для крейсерской войны (пример – «Алабама»).

Испания, разбогатевшая за счет своих колоний и жившая их доходами, значительно ухудшила свое положение в колониях многолетним беспорядочным хозяйничанием в них и потеряла уже большинство из них, благодаря именно своей системе управления. Особенно часто возникали волнения на Кубе, благодаря близости большой американской республики, имевшей там финансовые интересы и усердно раздувавшей народное недовольство. Чем яснее обрисовывалась полная неспособность испанского правительства водворить порядок на этом острове, тем более укреплялось в Соединенных Штатах мнение о необходимости вмешательства. Заранее можно было предвидеть, что такое положение, державшееся около столетия и осложняемое еще разными затруднениями в таможенных делах и вопросах сообщения, должно было привести к серьезным внутренним и внешним конфликтам.

На самой Кубе образовалась партия, поставившая себе задачей отделение ее от Испании, и нашедшая поддержку в США. Уже в конце 60-х годов Куба объявила себя республикой, но через десять лет метрополии удалось опять привести ее к повиновению.

В 1895 году вспыхнуло новое, более серьезное восстание; несмотря на мобилизацию 150 000 человек, Испания не могла справиться с этим движением. Вскоре в эти события вмешались и Соединенные Штаты; сначала частным образом, снарядив в течение первых двух лет свыше 60 экспедиций волонтеров для поддержки восстания. Но вскоре общественное мнение потребовало вмешательства самого государства. С проявлением этого желания появились на свет и некоторые новые точки зрения.

В Соединенных Штатах пришли к тому заключению, что постройка Панамского канала за счет Европы и занятие его какой-либо посторонней морской державой, могло очень неприятно отозваться на интересах американской торговли и судоходства, особенно в случае войны. Когда же в 1893 году новая республика Сандвичевых островов в Тихом океане обратилась к Соединенным Штатам с просьбой о принятии ее в союз, то с этим появилась мысль и желание приобрести колонии и увеличить территорию государства.

Для раз возникшей политической мании величия не было уже границ; американский народ желал теперь приобрести господство над всеми лежащими по соседству с Соединенными Штатами странами и установить везде там свой порядок. Средством для этого являлся возрождавшийся в это время его флот. Капитан Мэхэн, признанный всем светом в течение 10 лет за авторитет, на основании его знаменитого сочинения, также определенно высказывался в своих статьях, что Куба должна принадлежать Штатам, чтобы удержать за ними господство в Мексиканском заливе и командование путями, ведущими к новому каналу. Цельность идеи доктрины Монро была нарушена. В конце 1897 года президент Мак-Кинли высказался даже официально о возможности признания испанских инсургентов воюющей стороной, что конечно вызвало большое озлобление в Испании.

В конце января американцы послали в Гавану для защиты своих интересов броненосец «Мэйн». Испанцы ответили на этот визит посылкой военного судна в Нью-Йорк. Но тут произошло событие, вызвавшее самые серьезные последствия. 15 февраля 1898 года в 9 часов вечера броненосец «Мэйн» взорвался в гавани и затонул, при чем на нем погибло 260 человек. Весь мир приписал это несчастье покушению со стороны испанцев, будь то путем подведения какой-нибудь мины или же преступного действия внутри самого корабля. Только через 12 лет удалось установить что причиной взрыва и гибели «Мэйна» было самовозгорание нового артиллерийского пороха. Немедленно была назначена следственная комиссия, а частные лица в Америке назначили высокие премии за разоблачение преступников.

Комиссии не пришли к соглашению; ближе всего к истине оказались испанцы, предполагавшие только взрыв внутри корабля в одном из пороховых погребов. Американцы же выдвинули свое заключение очень легкомысленно и, как оказалось в настоящее время, совершенно ошибочно. Народное возбуждение в Соединенных Штатах возросло «джингоизм» одержал вверх и повод для войны был готов. Дело шло, по меньшей мере, о том, чтобы вырвать из рук испанцев «жемчужину Антильских островов». Наступил тот момент, когда Соединенные Штаты, развив свои силы, желали и должны были заняться мировой политикой. Война, начальной целью которой было приобретение Кубы, разыгралась в первый период на этом острове и около него.

Этот остров, равняющийся по площади 1/4 Германской империи насчитывал в то время всего только полтора миллиона жителей. Остров лежит на самом тропике Рака и обладает очень жарким климатом. Длина его равняется 600 милям, ширина колеблется от 20 до 50 миль, и только в своей восточной части он становится шире. Высадка у его берегов очень затрудняется многочисленными коралловыми рифами; только на северо-западном и юго-восточном берегу встречаются открытые места, но на них часто бывает сильный прибой. Вдоль западной части острова имеются железнодорожные линии, но пути сообщения в восточной части были крайне неудовлетворительным.