История войн на море с древнейших времен до конца XIX века

В 1630 г. они поселились на северном берегу Сан-Доминго и вскоре прославились своими жестокими разбоями. В начале XVIII столетия все державы начали принимать против них решительные меры, так как основанная ими разбойничья республика, состоявшая из выходцев из различных стран, подрывала всю морскую торговлю. В 1680 г. на западе острова Гаити, жило около 18 000 флибустьеров, совершавших ежегодно свои набеги на Кубу, Мексику, Южную Америку и т. д. Неоднократно во время больших морских войн воюющие державы пользовались их поддержкой.

6 декабря д'Эстре снова подошел к Тобаго. Бинкерс располагал лишь двумя кораблями и 400 солдатами; поэтому силы его вскоре были сломлены, сам он пал. Д'Эстре получил за свою победу звание маршала. Взятие Тобаго стало последней операцией французской эскадры в Вест-Индии. В 1678 году д'Эстре с 8 кораблями потерпел крушение у Авесских островов (северо-западнее Мартиники); офицерам удалось спастись, команды и корабли они предоставили своей участи.

Не только в Вест-Индии и в Средиземном море предпринимались подобные экспедиции, но и в ближних водах имели место операции, направленные главным образом на уничтожение морской торговли.

Ликвидированное в 1673 г. каперство снова расцвело; наибольшее количество кораблей поставляла, как и раньше, провинция Зеландия. С 1674 г. началась каперская война, которая распространилась до Средиземного моря и наносила не только французам, но и нейтральным державам большой вред. Пример: в 1676 г. в испанских гаванях было продано свыше 70 французских торговых судов, взятых голландскими каперами. Вскоре, однако же, сказалась и обратная сторона медали, так как не стало хватать конвоиров для защиты морской торговли; для самой Голландии это было особенно ощутимо, потому что ее морская торговля намного превышала торговлю прочих морских держав.

Наиболее активную деятельность проявляли каперы из Бреста, Сен-Мало и особенно Дюнкерка, которые часто пользовались поддержкой отдельных военных кораблей и эскадр. Дюнкерские каперы имели свою особую организацию; вооружение их кораблей (фрегатов) доходило до 24 орудий, нередко составлялись целые эскадры или отряды таких кораблей. Одним из известнейших и храбрейших командиров, занимавшихся каперством, был Жан Бар, о котором речь впереди. Каперская война того времени дала ряд блестящих боев, в которых принимали участие целые эскадры. Дюнкерк постепенно делался самым опасным для мореходства и торговли разбойничьим гнездом. Отсюда наносились в течение десятилетий серьезнейшие убытки голландской торговле.

После долгих переговоров 5 февраля 1679 г. был заключен Нимвегенский мирный договор. Голландии были возвращены все отобранные у нее Францией земли. Людовику XIV удалось значительно расширить свои границы – но об этом будет сказано далее. Принц Вильгельм Оранский тем временем сделался наследственным штатгальтером. Насколько мир был выгоден для Голландии и Франции, настолько унизительным и вредным он был для всех прочих держав.

Убытки, понесенные Нидерландами, были громадны, несмотря на то, что им были возвращены оккупированные Францией владения. Уже упоминалось, что за четыре года войны большая часть морской торговли, составлявшей все богатство страны, перешла в руки англичан. Голландское судоходство оказалось повсюду сильно подорванным.

Нидерланды с этого времени начали уступать свое первенство на море англичанам; они постепенно опустились до второразрядной морской державы. Во всех вопросах, связанных с морем и его интересами, первенствующее положение заняла Англия; Голландия перестала ей быть опасной.

С Францией дело обстояло иначе; ее морское значение упало и не могло уже подняться на прежнюю высоту, но зато на суше она приобрела большое влияние. Морская торговля французов, успевшая пышно расцвести, начала сокращаться, военный флот делался незначительнее. Хотя число кораблей возрастало и даже превышало число английских кораблей, все же французам недоставало должной опоры в лице сильного торгового флота. Обходившаяся дорого политика Людовика XIV лишала государство тех больших средств, которые необходимы для поддержания морского могущества.

После заключенного в 1674 г. мира с Англией, даже еще ранее, после первых сражений третьей англо-голландской войны, Нидерланды перестали выделять на военные нужды столь же большие средства, как в первые две войны. Причин было много: во-первых, главный противник Голландии не принимал более участия в войне; во-вторых, для сухопутной войны потребовались громадные средства, и наконец, торговля до того страдала от войны, что правительство «республиканских купцов» уже нельзя было склонить к ее продолжению.

Англии уже не было в числе ее врагов, а территория Голландии была очищена от неприятеля. Для чего же тратить громадные суммы на войну? Итак, мы видим, что Голландия постоянно принимает полумеры, как в Вест-Индии, так и в Средиземном море; лишь в Балтийское море был послан более значительный флот. Генеральные Штаты решались лишь в том случае на совместные действия с Испанией, если последняя обязывалась выплатить большие денежные компенсации.

Состав флота в таких случаях определялся не тактическими соображениями, а исключительно денежными. Почти всегда одна только провинция Голландия, и в ней главным образом амстердамское адмиралтейство, умудрялись доставать средства и создавать эскадры. Другие адмиралтейства и провинции начинали принимать участие лишь в том случае, если являлась насущная необходимость ограничить, например, деятельность дюнкеркских каперов, составить конвой для торговых судов и т. п.

В течение этой последней войны на стороне Нидерландов действовало во всей Европе (Ла-Манш, Балтийское, Северное и Средиземное море) и во всех колониях (Вест– и Ост-Индия) не больше кораблей, чем в последний год войны с Англией: следовательно, немногим более полсотни.

Надо поставить в заслугу голландскому флоту, что он неизменно держал ближнее море открытым для судоходства, торговли и рыболовства. Это было главной причиной того, что, несмотря на долгие годы войны, страна не обеднела.

Как мало следовали принципу сосредоточения всех сил государства в течение последних четырех лет войны, мы достаточно осветили при описании отдельных экспедиций.

В Голландии опять не было твердой идущей неуклонно к намеченной цели верховной власти, которая сумела бы правильно оценить обстановку. Не доставало точных и определенных планов войны и операций, предпринимались какие-то отдельные экспедиции, не связанные между собой и выполнявшиеся с недостаточными для них средствами. Во всем наблюдалось, прежде всего, соблюдение личных интересов людей, стоявших у власти; внутренние трения часто подрывали все хорошие начинания.

Следствие: заметный упадок торговли и мореходства во всех отраслях и повсюду.

Франция действовала более обдуманно и планомерно: на севере французы держались обороны (вероятно, из-за близости Нидерландов), не считая нескольких незначительных дальних морских походов; но в Средиземном море они сосредоточили все, что только могли. Однако после большого успеха у берегов Сицилии и у них не наблюдается стремления использовать свою победу на море. Флот как бы почил на лаврах, ничего не предпринимая, даже Дюкен не двигался. Вероятно, и здесь сыграли роль причины личного характера.

Мы разбирали выше отдельные дальние экспедиции. Интересен лишь бой у Тобаго – ввиду отрицательных выводов, которые могут быть из него сделаны. Сражения в Средиземном море, например, у Стромболи и Агосты, наоборот, очень поучительны: в них мы впервые находим образец, как флоту следовало принять бой, находясь под ветром у неприятеля. Мы увидим ниже, что французы усвоили себе эти указания и неоднократно применяли их впоследствии. Об успехе брандеров у Палермо мы говорили; однако в открытом море брандеры не имели ни одного случая проявить себя.

В трех великих морских войнах де Рюйтер дал для подражания в тактике ряд ценных образцов. В последний раз, в боях между великим де Рюйтером и его достойным противником Дюкеном, мы видим сосредоточение сил, правда, не в начале боя, а в дальнейшем его развитии. Нигде в ближайшее за тем время мы почти не встречаем стремления выполнить главную цель боя, состоящую в окончательном, и по возможности, немедленном уничтожении противника. Этот принцип оставался забытым, как в области стратегии, так и тактики. В XVII столетии морская тактика достигла, благодаря де Рюйтеру, своего апогея; дальше она не развивалась.

Англо-голландские войны и, главным образом, деятельность де Рюйтера, занимают в истории морской тактики первенствующее место; это время является самым значительным в развитии военно-морского искусства парусных флотов.

В последующей главе мы будем разбирать войны в Балтийском море, где встретимся с проведением тех же принципов, но конечно, в гораздо меньшем масштабе.

После мира, заключенного в 1660 г. в Копенгагене и Оливе, на Балтийском море не было военных действий в течение 15 лет. В Дании падение господства дворянства и введение монархии не замедлило отразиться в самом благоприятном смысле на развитии флота. Одна из шести коллегий правительства предоставляла собой управление морским ведомством. Флотом командовал генерал-адмирал; на нем же была ответственность за боевую подготовку флота в мирное время.

Датчане очень заботились о развитии судостроения, они расширили верфь, расположенную на о-ве Амагер у Копенгагена. Корабли кроме того еще могли строиться в Христиансанде (Норвегия) и в Нейштадте (восточная Голштиния). Датские корабли по своей величине несколько уступали английским, но были больше голландских; у них уже были двухдечные корабли с 90 орудиями. Линейные корабли отличались своей валкостью; даже при ветре средней силы нижние батареи не могли стрелять. Четыре датских трехдечных корабля (с 680 человек команды) были, собственно говоря, лишь двухдечными с особой надстройкой.

Понятно, что при таком сильном вооружении и такой многочисленной команде, размещение последней было неудовлетворительным; лишь половина команды имела подвесные койки (последние были введены в начале столетия). Ввиду большого количества балласта помещения для боеприпасов, снабжения, провианта и воды были очень ограничены; вода хранилась в трюме, в деревянных бочках. Впрочем, во флотах других западных морских держав этот вопрос обстоял не лучше.

В середине 1675 г. датско-норвежский флот состоял из:

4 трехдечных корабля 89-90 орудий 680 человек команды

12 двухдечных 70-54 орудий 570-330 человек

3 двухдечных 46-42 орудий 300-280 человек

10 фрегатов 36-16 орудий 200-75 человек

и нескольких мелких кораблей. Из приблизительно 10 000 человек личного состава флота, Норвегия должна была выставить пятую часть.

Артиллерийское вооружение линейных кораблей было очень разнообразным; 26-фунтовых чугунных пушек имелось всего 24, а 24-фунтовых – около 150; коме них было еще восемь калибров, до 2 фунтовых пушек включительно, не считая совсем мелких орудий. Кроме того, имелось восемь различных калибров железных орудий, от 18-ти до 3-фунтовых, и наконец, 5-фунтовые фальконеты. Насколько такая система затрудняла пополнение боеприпасов – понятно без пояснений. Сохранилось еще около полусотни судов прибрежной обороны с 2-35 орудиями, построенных Христианом IV. Норвегия обладала кроме того, большим количеством шхерных ботов и галер.

Дания тоже не пользовалась больше для военных целей вооруженными коммерческими судами. В мирное время нередко производились большие боевые упражнения флота.

Шведский флот мало развился за последние 15 лет, благодаря неудачному подбору высших начальников. Но все-таки, он был сильнее датского по числу, величине и вооружению кораблей.

В 1675 г. шведский флот состоял из:

12 линейных кораблей 86-60 орудий 800-400 человек

2 линейных кораблей 58-40 орудий 250-200 человек

15 судов 32-30 орудий

Корабль «Стара Кронен» имел 126 орудий; он был, вероятно, самым большим кораблем того времени. Самый распространенный калибр судовой артиллерии – 24-фунтовые орудия; сильнейшие пушки – 36 и 30-фунтовые. Главная верфь была расположена у Даларё, при входе в стокгольмские шхеры. Готенбург и Штральзунд, служили опорными пунктами для военного флота.

С личным составом дело обстояло не лучше. Опытных матросов было весьма мало; на всех линейных кораблях треть команды были солдаты. Флот комплектовался на тех же основаниях, что и армия: определенное количество небольших крестьянских дворов должны были выставить в виде государственной повинности одного матроса. Зимой, и вообще в то время, когда этот матрос был освобожден от службы на флоте, он жил в отведенном ему крестьянском доме, при котором обязательно находилось пастбище и скот; за это он был обязан выполнять некоторые работы для крестьян. При увеличении флота часто набирали людей за счет сухопутной армии: так, например, вместо одного кавалериста от крестьян требовали 1-2 матросов. Подобные требования предъявлялись и горожанам. Для этого прибрежные земли были разделены на три округа, во главе каждого стоял вице-адмирал. Последний должен был руководить службой своего «морского полка», состоявшего из 5 рот по 180 чел. Нередко случалось, что эти матросы оказывались слишком старыми и не годными к боевой службе. В военное время судовые команды пополнялись по набору.

Как мы видели, германский император и курфюрст Бранденбургский Фридрих-Вильгельм выступил против Людовика XIV. Последний в 1674 г. заключил союз с Карлом XI.

За два года до этого Фридрих-Вильгельм заключил договор с датским королем Христианом V, а теперь настаивал на помощи Дании. Генеральные Штаты также присоединились к просьбе курфюрста и обещали присылку флота в помощь Дании, но датский король все еще колебался. Лишь после блестящей победы курфюрста у Фербеллина 18 июня 1675 года над внезапно вторгнувшимися в его землю шведами, и преследования последних до Балтийского побережья, Христиан V решился на выступление.

Было решено, что датчане должны прогнать шведов из немецких земель (Бремен, Померания) и одновременно вторгнуться в Боугслен (на Каттегате). До этого предполагалось занять Висмар. План курфюрста выступить совместно с Данией против принадлежавших Швеции померанских городов не встретил сочувствия. Любопытно отметить, что Дания не объявляла войну Швеции – она считала, что лишь выполняет свои союзные обязательства. Датский флот должен был действовать совместно с голландским.

План войны Швеции значительно яснее: ее флот должен был найти и разбить неприятельский, затем ему поручалось перевести 10 000 человек в Померанию, оттуда переправить конницу в Зеландию, одновременно предполагалось вторжение в Зеландию из южной Швеции (Сконии). Положение Швеции вполне благоприятствовало выполнению этого плана, после того, как она, по последнему мирному договору, вернула себе провинции, расположенные в южной части полуострова. Наступать одновременно из Сконии, Рюгена, Штральзунда и Висмара на Зеландию значило для Швеции сосредоточить свои силы.

Балтийское море имеет ту особенности, что оно отделено от выхода в океан островным государством, в руках которого находятся все доступы к нему. Проливы, ведущие в Балтийское море, открыты в течении всего года для самых больших судов; лишь в исключительных случаях они оказывались непроходимыми, даже во времена парусного флота. Южная часть Балтийского моря, оба Бельта и Зунд, замерзали лишь в 1349, 1423, 1545 и 1670 гг.; одни только проливы, кроме того, еще в 1658, 1716, 1740 и 1888 гг. Иначе дело обстояло с гаванями и устьями рек, которые, конечно, замерзали значительно чаще.

Хождение под парусами в зимнее время было настолько трудно, отнимало столько времени, что все военные и торговые корабли прекращали плавание на зимние месяцы, с ноября до марта. Севернее Готланда судоходство приостанавливалось обыкновенно на 4-5 зимних месяца.

Проход Бельтами и Зундом был не легок в навигационном отношении из-за отмелей, течений и т. д. Оба Бельта были промерены и обвехованы сравнительно поздно. Международный торговый путь шел через Зунд, где еще в 1225 г. Любек соорудил маяк у Фальстербо. Хорошие карты Балтийского моря были изданы лишь в конце XVII столетия; следует отметить труды по навигации шведско-голландского капитана Петера Гедда, снабженные описаниями и картами фарватеров.

В течение долгих столетий путь прибалтийской торговли вел через восточную часть Каттегата, Зунд и Балтийское море, севернее Борнхольма; здесь происходили главнейшие морские бои, здесь же процветало каперство. Ветры и тут наиболее благоприятны. Летом господствует западный, осенью южный и юго-восточный, весною дуют северо-западный, северный, северо-восточный и восточный. От октября до марта – преимущественно штормовые погоды. Частые и густые туманы весной и осенью сильно затрудняют плавания.

Датские острова и расположенное против них германское побережье низменны; море около них мелководно. Острова Меен, Рюген, Борнхольм и Готланд имеют берега более высокие и крутые; побережье Померании и Пруссии покрыто дюнами до 60 метров высоты. Южное побережье Швеции, особенно Сконии, низменно; шхеры начинаются против северной половины Эланда, за исключением небольшого пространства у Карлскроны.

Все эти берега, благодаря достаточной глубине моря около них, очень удобны для высадок, особенно там, где имеются реки и острова; лишь восточная сторона о-ва Рюген является исключением, так как перед нею расположен ряд отмелей, выходящих далеко в залив; поэтому там никогда не предпринимались высадки.

Южная часть Балтийского моря как бы создана для совместных сухопутных и морских операций, чему не мало способствуют небольшие расстояния между портами. Флот и армия были там всегда в тесном взаимодействии. Скония отделена от Швеции целым рядом озер, рек, болот и лесов, и до некоторой степени может рассматриваться как большой остров, благодаря чему эта часть Швеции тоже очень удобна для совместных морских и сухопутных операций.

Дания всецело владела входами в Балтийское море до 1658 г., когда Швеция отняла у нее Сконию. Главный путь в Балтийское море шел в непосредственной близости от самого значительного военного порта Дании – Копенгагена. Упраздненные лишь в 1857 г. пошлины для прохода Зундом принесли Дании за более чем 400 лет неисчислимые доходы. Ахиллесовой пятой последней всегда были ее владения на материке, особенно Ютландия. Расположение Дании было очень удобно для защиты; главным объектом нападения во всех войнах и их конечной целью всегда был Копенгаген. Дания имела сильный резерв в лице Норвегии, особенно важный для морской войны.

Как Ютландия для Дании, так и Скония для Швеции, несмотря на свою изолированность, была под угрозой, так как главные силы Дании были весьма близко от Сконии. Зато берега Каттегата и расположенное севернее побережье Балтийского моря с бесчисленными шхерными островками можно было легко защищать. Эта часть шведской береговой линии была особенно удобна для ведения крейсерской и каперской войны, т. к. международный торговый путь шел здесь на протяжении 250 миль в непосредственной от нее близости. Сама по себе эта область была бедной, но с потерей Сконии Швеция в сущности утрачивала значение великой державы.

Германия еще не существовала как морская держава, хотя ее побережья, устья рек и гавани были расположены весьма выгодно для торговли, судоходства и морской войны в Балтийском море. Россия тогда еще не имела земель на берегах Балтийского моря; Польша была всегда бессильна на море.

Для войн в Балтийском море всегда имело большое значение, остается ли Дания нейтральной или принимает участие в войне. Особенно важно это было для западных великих держав, т. к. Англия и Голландия получали все главные материалы для постройки и вооружения военных кораблей, лес, лен, деготь и т. п. с берегов Балтийского моря. Чтобы привлечь Данию на свою сторону, пускались в ход все рычаги, как в военном, так и в политическом отношениях. Все попытки великих держав, например, Англии и России, занять берега Зунда, неизменно срывались прочими державами. Не удавались и попытки сделать Балтийское море нейтральным.

Дания объявила войну Швеции в феврале 1676 г.; но уже в августе предыдущего года ее флот вышел в море, а войска напали на Мекленбург.

Союзный флот в составе 23 линейных кораблей – из них 7 голландских, под командой шаутбенахта Бинкеса, павшего два года спустя под Тобаго, крейсеровал южнее Борнхольма, чтобы действовать на сообщения Швеции с материком. Флотом командовал генерал-адмирал Аделаер, бывший ранее на нидерландской и венецианской службе. Ему не удалось сделать ничего существенного из-за штормов и свирепствовавших в команде эпидемий. Кроме того, его деятельность была сильно ограничена инструкциями. В конце ноября сам Аделаер пал жертвой эпидемии. Преемником его был Нильс Юэль, известный нам по прошлой войне; но и он ничего не предпринимал против более сильного шведского флота.

Шведы закончили свои военные приготовления лишь осенью, вследствие чего они и думать не могли о выполнении своего прекрасно задуманного плана войны, тем более, что приближался период осенних штормов. Только быстрые действия, предпринятые до прихода голландской эскадры, могли бы дать им верный успех.

Фельдмаршал и адмирал барон Отто Стенбок вышел из Даларе в середине октября. Ему надлежало переправить 9000 человек десанта и военные запасы в шведскую Померанию. Плавание шведского флота, состоявшего из 58 кораблей, шло медленно; в виду очень плохой погоды он был вынужден стать на якорь южнее Висби, у западного побережья Готланда. Многочисленные аварии судов и недостаток питьевой воды, провианта принудили Стенбока после всего лишь десятидневного плавания вернуться обратно в Даларе. Потери в людях доходили до 5000 чел., причину громадной заболеваемости следует искать главным образом в неудовлетворительном обмундировании. Вероятно, все прочее снабжение эскадры было также в очень плачевном состоянии.

Известие о неудачах флота и больших потерях произвели на правительство и двор еще более удручающее впечатление, чем поражение у Фербеллина, так как страна возлагала все свои надежды на решительный успех шведского флота. В середине декабря датчане заняли Висмар. Козлом отпущения оказался адмирал Стенбок, несмотря на то, что единственной причиной неудачи было неудовлетворительное вооружение и снабжение флота в мирное время; конечно вина в этом косвенно падала и на Стенбока. Нельзя не поставить в вину Стенбоку упрямство, мешавшее ему выслушивать советы младших флагманов, к которым Стенбоку, не получившему морского образования, следовало относиться несколько внимательнее.

Военный суд признал его неспособным впредь занимать должность высшего руководителя флотом; он был обязан выплатить расходы по вооружению флота – около 200 000 талеров серебром; впоследствии король сократил эту сумму наполовину. Суд признал, что причиной неудачи была не трусость адмирала, а его неосведомленность в морских делах и излишняя осторожность; он должен был последовать советам своих помощников, воспользоваться благоприятным ветром для продолжения плавания, а не становиться на якорь у необследованного берега. Это редкий случай в военно-морской истории, когда адмирал оказался приговоренным заплатить из собственного кармана за неудачу; Стенбок владел большими поместьями, и был в состоянии внести нужную сумму.

В этом же году курфюрсту удалось отобрать у шведов укрепленные пункты Свинемюнде и Волгаст, и о-ва Узедом и Воллин; в операциях принимали участие бранденбургские военные корабли. Датчане тем временем заняли Висмар и Дамгартен.

Несмотря на неудачи, выпавшие на долю Швеции из-за неудовлетворительного командования флотом, там все еще продолжали назначать на высшие должности приверженцев господствовавшей дворянской партии, незнакомых с флотом, а не людей, действительно полезных и способных. Вспомним Флеминга, Врангеля, Стенбока. Опять командующим флотом был назначен не адмирал – даже не генерал – а человек, хотя и больших способностей, но совершенно не сведущий в морском деле, барон Лоренц Крейц.

Но адмирал Угла вложил столько труда в вооружение флота, что последний, в составе 61 судов с 2200 орудиями и 12 000 чел. команды, был готов к походу уже в конце апреля 1676 г. Если сравнивать эти данные с числом кораблей, действовавших в последнюю англо-французскую войну, то надо удивляться напряжению маленького и, главное, бедного государства, сумевшего выставить флот численностью до двух третей числа кораблей великих морских держав.

Шведский флот состоял из 26 линейных кораблей, 8 фрегатов, 8 бригов, 6 брандеров и 13 вооруженных купеческих судов с десантными войсками. Флот был разделен на 4 эскадры, с адмиралом и адмирал-лейтенантом во главе. Флагманы: Клерк, Угла, Бэр, Бергенштерн. Флагманский корабль командующего флотом «Стора Крона» (126 орудий).

Часть датского флота была под руководством Юэля готова к походу значительно раньше; уже в конце марта последний вышел в море с 8 линейными кораблями, 5 фрегатами и несколькими мелкими судами, чтобы нарушить морские сообщения Швеции с материком. Полученные им инструкции были очень стеснительны: не рисковать вступать в бой с сильнейшим противником, беречь корабли, своевременно отступать в Зунд. Нелегко было оперировать, будучи до такой степени связанным. Прочие датские корабли приводились спешно в боевую готовность.

Бранденбург настаивал на немедленной высадке датской армии на Рюген, но в Дании решили сначала переправить войска в Сконию и предпринять решительный удар внутрь Швеции. Если бы так действовали в прошлом году, то, вероятно, успех был бы громадным; но и теперь этот план оставался единственно правильным.

Армия была готова, но, несмотря на полное господство датского флота в Зунде, решено было ждать прибытия голландского флота, пришедшего значительно позже, чем предполагалось. Вероятно, в стране еще не было доверия к флоту, полагали, что ему одному не под силу справиться с более сильными шведами.

Датчане сделали большую ошибку, не поставив в известность об этом промедлении Норвегию; предпринятое оттуда наступление на Богуслен поэтому успеха не имело. Вероятно, и тут сыграли роль внутренние раздоры.

В середине апреля Юэль получил приказание овладеть о-вом Готланд; он немедленно его исполнил. Юэль задумал затем овладеть о-вом Эзель; 4 мая он вышел для этого в море, но должен был отказаться от своего смелого плана, т. к. было получено известие, что шведские главные силы готовы к походу. Датчане опоздали еще раз.

Во время крейсерства южнее Готланда к Юэлю присоединилась голландская эскадра из 9 кораблей под командой шаутбенахта ван Альмонда, и 4 датских кораблей, под начальством адмирала Иенсена Родстэна, так что состав датской эскадры увеличился до 15 линейных кораблей и 13 небольших судов.

22 мая союзники стали на якорь у Борнхольма, где Юэль узнал о назначении голландского адмирал-лейтенанта Корнелуса ван Тромпа (младшего) главнокомандующим союзным флотом. Известие это очень опечалило и обидело Юэля, хотя и было сообщено ему королем в самой деликатной форме.

Осенью прошлого года, тотчас после смерти генерал-адмирала Аделаера, Христиан V вступил в переговоры с правительством Нидерландов о назначении одного из знаменитых голландских адмиралов главнокомандующим союзным флотом. Все еще не было должного доверия к Юэлю; датский король кроме того надеялся, что назначение опытного голландского адмирала прочнее свяжет голландцев с Данией. Обе причины весьма основательны, тем более, что подчинение адмирала Бинкеса датскому главнокомандующему дало весьма плачевные результаты.

Нидерландское правительство охотно согласилось на предложение Христиана V, т. к. ему было очень важно приобрести влияние в Балтийском море. После долгих переговоров Тромп был освобожден от присяги и перешел на датскую службу, но с условием иметь право вернуться в Голландию, когда он захочет. Тромп, восторженно встреченный, прибыл в Копенгаген 4 мая; ему было назначено содержание в 8000 талеров и 500 талеров морского довольствия. Все надежды страны возлагались на него.

19 мая барон Лоренц Крейц вышел из шхер, чтобы немедленно вступить в бой с датчанами. Вполне правильно было решено пока не отвоевывать Готланд обратно, а сделать это позднее. Затем предполагалось, как и в прошлом году, перевезти войска и боевые припасы на Зеландию, где произвести высадку одновременно с высадкой, предпринятой со стороны Сконии; заняв оба берега Зунда, было легче препятствовать проходу голландского флота. Предполагалось переправить войска из Готенбурга в устья Эльбы и Везера, дабы угрожать неприятелю с тыла. За исключением последнего предприятия, весьма рискованного в виду ожидаемого появления голландского флота, план войны был ясным и дельным. Как и в прошлом году, все зависело от действий флота.

На следующий день после получения известия, что Тромп назначен главнокомандующим, дозорные корабли донесли Юэлю, что шведский флот приближается. Юэль немедленно снялся с якоря и пошел курсом юго-запад при свежем бризе от северо-запада навстречу неприятелю; западнее Борнхольма он лег в дрейф, чтобы ожидать шведов.

Юэль решил не отступать, несмотря на полученное им категорическое приказание не ввязываться в бой с сильнейшим противником. Ему хотелось попробовать задержать шведов; легко мог представиться удобный случай нанести противнику урона. Юэль был несомненно в праве так поступать в силу национальных и личных соображений; но все-таки он сильно рисковал, ибо датский флот был вдвое слабее шведского. Его флагманский корабль обладал лишь 76 орудиями; 18 датским линейным кораблям с 40-58 орудиями шведы могли противопоставить 25 линейных кораблей с 50-84 орудиями каждый и т. д.

25 мая Нильс Юэль увидел шведов в 10 милях на северо-восток от Ясмунда; Юэль шел на юг в сомкнутой кильватерной колонне; ветер восточный.