Монах (№1) - Монах: время драконов

Теперь не имело значения, где он находится. Такаши контролировали все. Куда бы он ни обращался за пищей и приютом на ночь, везде были дома сторонников Такаши или людей, объявлявших себя таковыми, Дзебу приходилось говорить, что он тоже человек Такаши. У него, как у зиндзя, были свои преимущества. Он мог представляться как сторонник одной стороны или другой по своему усмотрению, а мог притвориться простым монахом, которого интересуют только его собственные дела. Пока, конечно, кто-нибудь не узнает его, как узнал мертвый сейчас самурай.

Но он не ел уже более семи дней. Его обучили обходиться без пищи и даже воды длительные промежутки времени, но он чувствовал, что слабеет. Если так пойдет дальше, он скоро не сможет натянуть свой лук. Он должен Где-то остановиться. «Если бы нам не надо было есть, все были бы свободны и в безопасности, – подумал он. – Кошка прыгает, когда птица опускается на землю поклевать зерна».

Двигаясь на юг, в сторону холмов, он заметил над рисовыми полями замок. «Кто бы ни был владельцем этого дома, он, несомненно, является и хозяином земли, – подумал Дзебу. – Важный землевладелец должен был занять чью-либо сторону. Но дом, расположенный так близко к Хэйан Кё и не разрушенный, может быть только домом Красного Дракона» Крестьянские хижины прилепились к подножию холма, на котором стоял замок, еще больше хижин усеяли склон позади, где высокий водопад вращал мельничное колесо высотой в три человеческих роста.

Дзебу решил не просить гостеприимства у крестьян. Это может навлечь на них беду, и кроме того, у них мало что есть, мало, чем они могут поделиться. Нет, нужно смело въезжать в ворота, представиться посланником Такаши, выполняющим важное задание, и потребовать крова, еды и припасов на дорогу. Попутно он сможет выяснить что-то новое о Муратомо и где он может к ним присоединиться.

Он проехал через рисовое поле к воротам особняка. Рядом с ними стояла группа стражников.

– Я – Йошизо, монах Ордена зиндзя! – сказал Дзебу, используя имя брата, который, как ему было известно, работал на Такаши. – Я еду в Хэйан Кё с посланием его превосходительству министру Левых от… – Дзебу произнес первое имя, пришедшее ему на ум – …его родственника, господина Шимы-но Бокудена из Камакуры. Требую приюта на ночь и еды.

Стражники не шевельнулись.

– Это меч самурая и седло самурая, – сказал один из них, указав нагинатой. – Не думаю, что у монаха зиндзя может быть такое изысканное снаряжение.

– Тихо, – сказал другой стражник. – Он может убить тебя так быстро, как захочет. Мы скоро узнаем, действительно ли он едет от господина Бокудена. Входи, монах!

Лицо первого стражника прояснилось:

– Да! Входи, монах! – он оскалился, отошел в сторону и махнул нагинатой с длинным древком в сторону открытых ворот.

Дзебу увидел, что особняк был старым, быть может, столетним, построенным тогда, когда не было надобности в укреплениях. Но каменная стена вокруг него, в два человеческих роста высотой, и ворота были новыми. Бригада рабочих сооружала сторожевую башню в одном из углов стены.

Дзебу слез с лошади. Один из стражников сказал:

– Я отведу твою лошадь в конюшню, монах.

– Хорошо!

Легкий побег теперь не удастся. Он был зол на себя за свою страсть к собиранию мечей, за то, что не избавился от седла или, по крайней мере, не замаскировал его. Если самурай, которого он убил, был местным, меч, седло и лошадь могут узнать. Но сейчас предпринимать что-либо было поздно, оставалось только идти вперед.

Второй стражник ввел его во двор, захлопнул и запер ворота.

– Начальник стражи! – позвал он. Человек в доспехах, с мечом немедленно появился из здания справа от особняка, сопровождаемый группой людей с нагинатами. «В этом доме есть своя маленькая армия», – подумал Дзебу.

– Начальник Гошин, – сказал стражник, – этот монах заявляет, что он идет от господина Бокудена с посланием к министру Левых в Хэйан Кё. Но у него лошадь и снаряжение самурая. Я подумал, что у нас есть способ проверить, действительно ли он от господина Бокудена.

– Конечно, – сказал Гошин, коренастый человек с лицом, похожим на лягушачье, с огромными глазами, плоским носом и широким ртом. – Я сам пойду к ней. – Он повернулся к своим людям: – Наставьте свои нагинаты на этого монаха. Если он пошевелится, сразу же заколите его. Не медлите, или будете мертвы. Я уж встречался с этими зиндзя! – Он выплюнул слово «зиндзя», как будто оно было непристойно. Гошин повернулся и зашагал к главному дому.

Дзебу стоял в кольце нацеленных на него нагинат и спокойно смотрел на стражников, не прикасаясь к своим мечам и луку. «Какое испытание они имеют в виду?» – недоумевал он.

Его внимание привлек стук. Он взглянул на людей, строящих башню. Один из плотников, маленький мужчина, жестикулирующий и отдающий приказы другим, выглядел знакомым, но было слишком далеко, чтобы Дзебу смог рассмотреть его лицо.

– Моя госпожа, – сказал Гошин, – вот он. Вы узнаете его?

Дзебу отвернулся от башни в сторону террасы особняка. Сквозь занавеси можно было разглядеть расплывчатую фигуру.

Потом он услышал нежный голос, похожий на звон колоколов храма:

– Я видела этого монаха, когда он приходил к моему отцу. Разве можно забыть эти ужасные рыжие волосы?

Дзебу бросало то в жар, то в холод. Ему хотелось засмеяться, позвать Танико, взлететь по ступеням, ворваться в дом и заключить ее в объятия. Он заставил себя холодно смотреть в направлении ее голоса, как будто он никогда ее не видел. Он напомнил себе, что он монах по имени Йошизо.

Она продолжала:

– Конечно, он может знать моего отца, но все равно работать на Муратомо. В обычае моего отца давать своим посланникам пароль, чтобы их мог опознать любой из семьи Шима, кого они встретят на своем пути. Монах, господин Бокуден назвал тебе это слово?

Дзебу включился в игру:

– Назвал, моя госпожа, но это только для ваших ушей. Я могу позволить себе нашептать вам его.

– Тогда поднимись к занавесям, – послышался ледяной голос.

– Осторожно, моя госпожа, – сказал Гошин. – Быть может, он пытается приблизиться к вам, чтобы захватить вас в заложницы.

– Гошин, я приказываю вам: если он захватит меня, вы должны немедленно убить нас обоих! – Она сделала многозначительную паузу. – Я уверена, князь Хоригава захотел бы именно этого.

Дзебу медленно и аккуратно положил свои лук, стрелы и два меча на ровную землю двора.

– С моей стороны было бы невоспитанно приблизиться к вам с оружием, моя госпожа. – Он холодно взглянул на стражников: – Но никто не должен прикасаться к нему!

– Зиндзя вооружен, даже когда у него голые руки, – пробормотал один из стражников.

Дзебу прошел вперед, поднялся по ступеням и остановился рядом с панелью, скрывающей Танико. Легкий запах сирени донесся до него, и у него закружилась голова. Он боялся, что стук его сердца услышат все. Гошин встал рядом с ним, и Дзебу бросил на него, как и на стражников, тяжелый взгляд.

– Этот человек не должен услышать слово!

– Гошин? – спросила Танико.

Сердито ворча, Гошин отошел на несколько шагов назад, обнажил меч и приготовился к прыжку.

Наклонившись к ширме, так что его губы едва не касались ее, глядя в горящие глаза, которые он рассмотрел в тени, Дзебу прошептал:

– Водная птица все еще в западне ветви сирени! – и услышал легкий вздох.

– Гошин! – позвала Танико. – Этот монах назвал правильный пароль. Он настоящий посланник моего отца. Так как он держит путь к министру Согамори, он увидит моего мужа. У меня есть для него сообщение, которое я передам с этим монахом.

Гошин все еще сердился:

– Моя госпожа, я все еще не верю ему! Он мог узнать пароль разными способами. А снаряжение самурая, которое он носит?

Дзебу повернулся к Гошину:

– Совершенно верно. Теперь, когда во мне признали, как я надеюсь, истинного друга этого дома, я могу сознаться, что украл эту лошадь. Недалеко отсюда отряд Муратомо проезжал по лесу. Я, вместе с отрядом Такаши, поджидал их в засаде. Один из врагов пытался улизнуть на лошади. Я прыгнул с дерева и забрал ее у него. Он казался настолько несчастным из-за потери лошади, что я убил его, избавив от дальнейшей скорби.

Танико от этой истории залилась звенящим смехом, и скоро к ней присоединились все слуги и стоящие рядом стражники. Только Гошин стоял не улыбаясь, его выпученные глаза были полны ярости.

– У тебя не было лошади? – спросил он. Дзебу рассмеялся:

– Видно, ты не знаешь господина Шиму-но Бокудена, иначе не задал бы этого вопроса. Господин Бокуден не самый щедрый из нанимателей. Он полагал, что мои ноги достаточно сильны, чтобы добежать до Хэйан Кё.

Танико снова рассмеялась. Вмешался Гошин:

– Ваше поведение не понравилось бы князю Хоригаве, моя госпожа. Вы слишком фамильярны с этим монахом.

– Замолчи, Гошин! – крикнула Танико. – Мой муж не назначал тебя учить меня хорошим манерам. Я хозяйка в этом доме, и в отсутствие мужа управляю здесь. Можешь идти. Монах, подожди здесь. Служанка проведет тебя в мою комнату, когда я буду готова принять тебя.

– Могу я взять свое оружие, моя госпожа?

– Я сохраню его для тебя, монах, – сказал Гошин. – Если ты такой хороший друг дома, здесь оно тебе не понадобится. Спросишь о нем, когда будешь уезжать.

Дзебу неохотно вверял свои лук, стрелы и мечи этому человеку, но выбора не было. Он поклонился:

– Благодарю вас.

Немного погодя служанка провела Дзебу на женскую половину через ряд извилистых коридоров. Как его давно научили делать при посещении незнакомого дома, Дзебу в голове составил план всего, что смог увидеть.

Наконец они вошли в большую, тускло освещенную комнату с площадкой для сна посередине. На площадке стояла ширма, занавеси которой были расписаны очертаниями заснеженных гор. Охваченный возбуждением, Дзебу прошел прямо к ширме, намереваясь обойти ее и увидеть Танико.

– Стой! – раздался голос Танико из-за ширмы, предупреждая его.

«Конечно, – подумал Дзебу. – За нами могут наблюдать». Он позволил чувствам овладеть собой, а именно этого зиндзя не должен был допускать.

Тихим голосом Танико продолжила:

– За нами могут следить, но, если мы будем говорить достаточно тихо, нас не услышат. Садись и поговори со мной. Я так счастлива видеть тебя, что мое сердце подобно бабочке, только что вылупившейся из кокона.

– Когда мы расстались, я сказал себе, что не должен надеяться на встречу с тобой, – сказал Дзебу. – Но понял, что буду думать о тебе всю оставшуюся жизнь. Не было ни дня, чтобы я не вспоминал ту ночь на горе Хигаши, над огнями Хэйан Кё.

– Я тоже не забыла. В моем замужестве не было ничего, что заменило бы воспоминания о той ночи. С того времени как мы расстались, меня окружали только ужас, печаль и мерзость.

Дзебу почувствовал, будто холодная рука сжимает его сердце.

– Как мне жаль слышать это! Смерти подобно было бы узнать, что ты забыла меня, но я принял бы это, если бы знал, что ты обрела счастье. Мы должны были убежать вместе, а не допустить того, чтобы ты попала к этому человеку. Расскажи мне о князе.

– Он холодный, безобразный и грубый. Не будем говорить о нем. Почему ты путешествуешь под чужим именем? Ты действительно служишь Муратомо?

– Да. Дело Белого Дракона терпит крах, но Орден приказал мне оставаться с ним.

– Жаль, что ты сказал, будто едешь к Согамори. Он хорошо известен в этом доме. Заявив о связи с ним, ты возбудил подозрения. Хоригава сейчас вместе с ним.

В этот момент Дзебу услышал шлепание босых ног по деревянному полу. Он резко развернулся.

– Шике! – К ним, кланяясь, торопливо вбежал Моко.

– Моко, ты не знаешь его! – отрезала из-за ширмы Танико. – Он умрет, если они узнают, кто он в действительности.

Моко стал как вкопанный, лицо его побледнело. Он упал на колени.

– Простите меня, госпожа! Простите меня, шике! Моко так глуп…

Дзебу улыбнулся и похлопал его по спине.

– Можешь говорить с ним, но старайся, чтобы это выглядело, как будто ты разговариваешь со мной. Предположим, я даю тебе указания относительно новой сторожевой башни.

– Я так счастлив видеть вас, шике, – сказал Моко. – Мне так вас не хватало! Но если вы желаете совершить что-то здравое, вы должны выбежать из этой комнаты, пробежать через сад, перемахнуть через стену и бежать по рисовым полям, не останавливаясь, пока не достигните леса. Эти стражники не успокоятся, пока не убьют вас.

– У них нет причин убивать меня.

– Это люди, которым не нужны причины.

– Я не уйду отсюда… пока.

– Я понимаю, шике. – Моко кивнул в сторону Танико. – Только ради нее я живу в этом аду с Хоригавой и его бандитами.

– Мы не можем больше разговаривать, – сказала Танико. – Ступай, Моко.

Моко поклонился сначала Танико, потом Дзебу:

– Моя госпожа. Шике.

Он поспешил прочь.

– Сейчас тебе придется уйти, – сказала Танико, – но надеюсь, ты запомнил дорогу в мою спальню. Ты придешь сюда ночью, – эти слова больше походили на приказ, чем на просьбу. Сквозь маленькое отверстие в верхней части ширмы Дзебу мог видеть карие глаза, смотревшие прямо в его глаза. – Ты должен быть тихим и незаметным, каким может быть только зиндзя. За мной постоянно следят.

Улыбаясь, Дзебу встал и поклонился:

– Как прикажет моя госпожа. – Он повернулся и вышел из комнаты, еще раз запоминая расположение коридоров, по которым проходил.

Выйдя из женской половины, Дзебу оказался в саду. Он пожалел, что у него нет кисточки и чернил, чтобы написать Танико стихотворение. Мысли о предстоящей ночи наполнили его страстным томлением. «Мужчины, постоянным спутником которых является смерть, – подумал он, – нуждаются в женщинах так, что большинство мужчин не могут этого понять». Он представил, что мог делать с Танико князь Хоригава. Мысль о том, что он мог причинять ей боль, вызвала в нем ярость. Он надеялся, что сможет быть достаточно нежным, чтобы смыть все страдания, которые она вынесла.

Зимнее небо было пустым и серым. Сад казался голым и печальным. Но разве мог сад такого человека, как Хоригава, выглядеть по-другому? Дзебу постоял немного, бросая в ручей камешки, пропуская их между пальцами, затем повернулся, чтобы уйти.

Невидимое солнце садилось, наступал ранний зимний вечер, пустое серое небо становилось холодно-черным. Дзебу проходил через главный двор имения, когда ворота заперли на ночь. Он прошел в здание, где размещалась стража.

Находящиеся в комнате люди пристально рассматривали его. Он заметил, что его лук и стрелы и два меча – меч зиндзя и меч, который он забрал у самурая, пытавшегося его убить, – висели на стене, где было собрано другое оружие. Дзебу спросил одного из стражников, где он может поесть и получить припасы на дальнейший путь, ибо он отправится утром.

– Просто иди на кухню и скажи, что ты гость дома. Здесь так много людей, что там постоянно что-нибудь готовят. Если возникнут препятствия, скажи, что ты друг госпожи Танико.

– Спасибо! – Дзебу улыбнулся стражнику и вышел.

На кухне повар подал ему бобовый паштет, рис, суп, огурцы и кусочки рыбы. Дзебу заметил, что повар привык готовить для военных и путников. С проворством и умением повар уложил в коробку припасы, которых должно было хватить на двухдневную дорогу.

– Здесь больше чем достаточно, чтобы добраться до Хэйан Кё, даже если ты будешь двигаться медленно, – сказал он.

Вернувшись в казарму, Дзебу сел в углу, чтобы предаться медитации. Ему очень хотелось взять оружие со стены, но, понимая, что стража, видимо, получила приказ остановить его, он подавил в себе этот порыв. Дзебу поискал взглядом Гошина, но не увидел.

– Эй, монах! – Это был стражник, направивший его на кухню. – Хочешь разделить с нами немного тепла? – он показал на кувшин саке, подогревающийся на жаровне.

– Монахи не пьют саке, дурак, – сказал другой стражник.

– Благодарю вас, – ответил Дзебу. – Я не привык к саке. Боюсь, оно ударит мне в голову.

Болтающие вокруг жаровни стражники улыбнулись, кивнули Дзебу и вновь углубились в свой разговор. Дзебу, скрестив ноги, сел у стены и закрыл глаза. Без Гошина атмосфера казалась более дружественной. Если бы кто-то посторонний вошел в эту комнату, он не смог бы определить, за Такаши или за Муратомо дерутся эти самураи.

Глава 16

Дзебу умышленно выбрал место для сна в углу, рядом со щелью в панели. Поток холодного воздуха врывался в отверстие, но он не обращал внимания на это неудобство и, по мере продолжения длинного зимнего вечера, незаметно приоткрывал панель, пока щель не стала шириной с его ладонь. Для защиты от холода по комнате были разбросаны дополнительные одеяла, и Дзебу беспрепятственно собрал несколько и поднес к своему ложу. Лампы выгорели, и люди, один за другим, уснули.

Когда в комнате стало темно, Дзебу свернул одеяла и расположил их на своем мате, чтобы они походили на спящего человека. Потом, тщательно осмотревшись и убедившись, что за ним никто не смотрит, открыл панель. На четвереньках скользнул наружу и прикрыл панель.

Тщательно осматривая темную территорию, он подождал, пока не рассмотрел стражников с пиками, передвигающихся по своим постам. Затем, низко пригнувшись и стараясь оставаться в тени, он неслышно побежал босыми ногами, пока не обогнул главный дом сзади. Он оказался в саду. На небе не было ни звезд, ни луны. Дзебу стал пробираться по саду, используя как укрытие каждое дерево и куст.

Наконец он притаился за углом женской половины. Дзебу вспомнил указания Танико и стал искать наружную панель, которую она обещала оставить чуть приоткрытой. Когда он нашел вход, то подумал о воде и «потек» вверх по ступеням и мимо панели. Внутри была полная темнота. Он замер на мгновение, вслушиваясь в шорохи и звуки дыхания, доносившиеся со всех сторон. Стоял сильный запах цветочных лепестков. Через несколько мгновений глаза его привыкли к темноте, и он стал различать ширмы и стены. Если он ошибется и войдет в другую комнату, стража схватит его немедленно. Дзебу считал повороты и двери, воссоздавая в памяти план здания.

Маленькие пальцы схватили его за руку. Дзебу мгновенно остановился и подавил в себе порыв атаковать. Всмотрелся в поймавшего его, приблизив свое лицо к бледному лицу человека, глядевшего на него. Это была Танико! Он долго стоял неподвижно, наслаждаясь ее близостью, легким прикосновением ее Дыхания к щеке. Он окунул пальцы в ее распущенные волосы и наконец прижался лицом к ее лицу. Она провела его в свою спальню.

Фигура Танико казалась чуть более темной на общем темном фоне дома. Большинство огней было погашено, воздух был холодным. Вместе они взошли на площадку для сна, и Дзебу лег, положив голову на единственное деревянное подголовье, пока она задергивала занавеси вокруг. Потом она легла рядом. Долгие годы разлуки, опасность их встречи возбудили его, ему не терпелось прикоснуться к ней, но на мгновение он сдержался.

Рука Танико обвилась вокруг него, щека прикоснулась к его щеке.

– Я желала тебя каждую ночь со дня разлуки, – прошептала она. – Надежда, что мне когда-нибудь посчастливится провести с тобой еще одну ночь, заставляла меня жить. Я не забыла вид Хэйан Кё при свете луны.

– Я тоже, – сказал Дзебу. – Я плакал, когда думал об испытываемых тобой страданиях, – он нежно гладил кончиками пальцев ее шею.

Танико немного отодвинулась. Даже в полной темноте он заметил, как светятся умом ее глаза.

– Я буду жить. И я буду учиться. И, быть может, когда-нибудь я применю свои знания. Я познаю, что такое власть и как люди борются за нее…

– Танико, давай убежим вместе этой ночью. Мы не будем останавливаться, пока не достигнем Хоккайдо. Будем жить на ферме, на склоне горы, не известные никому.

– Ты действительно думаешь, что сможешь перестать быть зиндзя и стать крестьянином? – прошептала она. – Я знаю, что не могу оставить мир, который только начала открывать, даже несмотря на то, что каждый день моего замужества с Хоригавой подобен пытке. Я как-нибудь улизну от него, но не для того, чтобы спрятаться на севере.

Дзебу почувствовал, что его глаза стали горячими и мокрыми. Ее жизнь была настолько несчастной, что она обманывала себя несбыточными мечтами. Но он знал, что она останется непреклонной и не убежит с ним. Только эта ночь принадлежала им. Он проник рукой под ее одежду, нашел грудь и нежно сжал ее, чувствуя, как сосок щекочет ладонь. Он заставил себя касаться ее нежно, как осенние листья касаются земли, опускаясь на нее, хотя внутри у него все кипело и он готов был прыгнуть на нее, как тигр на оленя. Он подождал, пока она не согреется для него, пока настойчивость ее движений не покажет, что ее нетерпение не уступает его страсти. Тогда он прижался к ней, и она впустила его в себя. Их тела впервые слились. В полной тишине они вместе взобрались на вершину наслаждений и скользнули с нее, опускаясь, как падающий снег.

Дзебу почувствовал сожаление, что все так быстро закончилось. Он не отпускал Танико, исследуя руками ее тело, и понял, что их единение далеко не закончено. На этот раз он молча показал ей позу, любимую зиндзя: она сидит на его скрещенных ногах, сомкнув свои ступни за его спиной. На этот раз она поглотила целое море удовольствия, тогда как ему потребовалось значительное время для достижения своего пика.

Большую часть ночи они лежали вместе, иногда разговаривая шепотом, иногда соединяя свои тела. Дзебу нашел в себе желание и силу, которые намного превосходили все, что было с ним раньше.

Наконец Танико сказала:

– Я слышала крик птицы. Скоро рассвет. Тебе надо уходить сейчас, пока ночь еще защищает нас.

– Если бы я мог, я бы остановил восход солнца.

– Это невозможно, Дзебу. Особенно в Стране Восходящего Солнца, – она тихо засмеялась. – Ты будешь жить, и я буду жить, и мы будем делать то, что должны, и ночи, подобные этой, снова будут нашими.

Ступая на цыпочках, она провела Дзебу по темным коридорам женской половины к открытой панели, через которую он вошел. Избегая встречи со стражниками, Дзебу прокрался по территории и вполз в щель панели дома для стражи. Лег поверх свертка одеял и, охваченный приятной усталостью, задремал.

Он услышал звук чьих-то шагов. Входная панель распахнулась, комната озарилась светом факела. Он сел, потом вскочил на ноги, увидев вошедших Хоригаву и Гошина.

– Вот он! – закричал Гошин.

Маленькое квадратное лицо Хоригавы повернулось в сторону Дзебу. Узкие глаза засверкали, и он кивнул.

– Я знаю, кто этот человек. Это монах по имени Дзебу, который сражается за Муратомо. Его нанял сам Домей. Кто еще может иметь такой чужеземный вид? – Хоригава улыбнулся и повернулся к Гошину. – Прошу вас, Гошин-сан, немедленно убейте его! – Он отошел в сторону, чтобы понаблюдать, с выражением удовольствия на лице.

Гошина сопровождали три самурая в полном снаряжении, но он взревел:

– Все к оружию! Хватайте оружие со стены и убейте шпиона!

Сонные стражники, толкаясь, хватали мечи, пики и нагинаты. Дзебу заметил, что его лук и меч, нетронутые и незамеченные, остались висеть на стене.

Если он должен умереть, лучшего дня, чем сегодня, после ночи с Танико, не будет. Смерть сейчас просто избавит его от страданий разлуки с ней.

Стражники полукрутом приближались к нему, наставив пики. Он подождал, пока они приблизятся на нужное расстояние, потом быстро принял стойку на руках и, нанеся ногой ошеломляющий удар в челюсть одному из стражников, кувырком перелетел через группу. Он оказался среди трех закованных в доспехи самураев Гошина, которые были застигнуты врасплох. Дзебу вонзил свои жесткие пальцы в горло одного из них и выхватил длинный самурайский меч из внезапно обессилевшей руки.

Дзебу взмахнул мечом по широкой дуге, и все трое отступили перед свистящим лезвием. Гошин остался неприкрытым. Взмахнув наотмашь, вложив в удар всю силу правой руки, Дзебу обезглавил начальника стражи.

Теперь он оказался лицом к лицу с Хоригавой. Но за его спиной он увидел свое оружие. Другие стражники оправлялись от его нападения. К тому времени как он убьет Хоригаву, они набросятся на него. Если он достанет свое оружие, у него будет шанс остаться в живых. Его не очень волновало спасение собственной жизни, но что-то, быть может Сущность, сказало ему, что его долг – продолжать жить.

Хоригава, сжавшись, отступал от Дзебу, даже не обнажив свой меч, чтобы защититься. Дзебу рванулся мимо него к стене, где висело его оружие. За пояс он заткнул меч в ножнах, который принес с собой. К стене прислонил меч, отнятый у стражника Хоригавы. Закинув на плечо колчан, он натянул лук и осыпал толпу стражников градом стрел.

«Пусть ни одна из стрел не пропадет даром». Подавленные смертью одного начальника и трусостью другого, стражники толпились в нерешительности, и четверо из них погибли от стрел Дзебу. Одним из них был стражник, предлагавший ему саке.

Дзебу снял со стены меч зиндзя и повязал его на пояс. Повесив лук на плечо, он в левую руку взял меч зиндзя, а в правую – самурайский меч, который прислонил к стене мгновение назад. Размахивая двумя лезвиями, он пошел на оставшихся стражников. Не спуская с него глаз, они стали отступать, спотыкаясь о лежащие на полу тела.

– Защитите меня! – завопил Хоригава. – Защитите меня! Он хочет меня убить!

Стражники встали кольцом вокруг князя.

Дзебу снова увидел, что он может либо атаковать князя, либо убегать. Он поблагодарил в душе учение зиндзя, которое позволяло ему избегать в бою гнева и мстительности. Он рванулся в сторону панели в углу, где спал, и, прорвав промасленную бумагу, выскочил на предрассветный холод.

На бегу он сунул самурайский меч за пояс, рядом с трофеем, завоеванным им ранее, и вложенным в ножны мечом зиндзя. Так же на бегу достал из внутреннего кармана кошку, расправил ее и забросил на верх стены. Быстро перебирая руками шелковый шнур, поднялся, спрыгнул на другую сторону и побежал к конюшне. Вот оно, низкое здание, черное на фоне лилового неба.

У входа в конюшню стоял стражник.

– Уходи! – зарычал Дзебу. – Я убью тебя! Человек убежал, громко зовя на помощь. Посмотрев ему вслед, Дзебу увидел прыгающие около ворот лампы, услышал крики тревоги, приказы.

Он вошел в конюшню, вдохнув сильный, теплый запах лошадей. Было слишком темно, чтобы найти лошадь, на которой он приехал. Дзебу заглянул в первое стойло и увидел большой темный силуэт. На стене конюшни висел ряд уздечек. Он снял одну, вошел в стойло, набросил уздечку на лошадь и, быстро застегнув, повел ее из стойла. Лошадь испуганно фыркнула и затрясла головой.

– Я знаю, ты никогда не встречался со мной, – сказал коню Дзебу. – Но ты можешь спасти мне жизнь, если захочешь.

Надеясь, что лошадь окажется сильной, быстрой и послушной, Дзебу вскочил на ее голую спину и сжал лошадиные бока пятками. Лошадь прыгнула вперед и мгновенно перешла в галоп, подгоняемая и страхом, и командой Дзебу. Дзебу ободряюще похлопал ее по шее и прокричал на ухо сквозь свист ветра:

– Хорошо! Молодец!

Он оглянулся. Вереница ламп тянулась к конюшне. Но у него будет солидное преимущество во времени. Все будет в порядке, если он успеет доскакать до поросших лесом холмов к северу от Хэйан Кё. Быть может, ему даже удастся найти монахов-зиндзя, которые приютят его.

Скакать так быстро по незнакомой местности в темноте было безрассудно, но выбора не было. Дзебу был рад, что ему пришлось пробиваться с боем из особняка Хоригавы, это отвлекло его мысли от мучительного расставания с Танико. Что предстояло ей? Он мог только надеяться: что бы ни произошло между ней и Хоригавой, она сумеет пережить это.

С обнаженным мечом Хоригава отодвинул ширму, ведущую в спальню Танико, и ворвался в комнату. Танико слышала шум со стороны дома для стражи, видела людей, бегающих по саду. Для того чтобы успокоить свое вырывающееся из груди сердце, она убедила себя, что Дзебу удалось бежать.

Хоригава зажег лампу. Ее отраженный свет сверкал в глазах, свирепо глядящих на Танико.

Она зевнула и сказала:

– Вы очень невежливы со мной, ваше высочество. Врываться сюда и будить меня в такой час! Я не готова принять вас надлежащим образом.

– Мне кажется, у тебя были другие гости этой ночью, – проскрипел Хоригава.

– Почему вы вошли сюда с обнаженным мечом, мой господин? Ожидаете найти здесь, на женской половине, врагов?

– Да! Он мог убежать к тебе! Он убил Гошина и еще четверых!

Он жив! Он убежал! Чудесные новости! Гошин был самым умелым из людей Хоригавы. Если он мертв, другим вряд ли удастся поймать Дзебу.

– Потеря Гошина для меня особенно сильный удар. Именно он выехал мне навстречу, когда я возвращался из Хэйан Кё, и убедил ускорить возвращение, чтобы застать этого вероломного монаха.

Танико не могла не подразнить Хоригаву:

– Мне кажется, что никто из ваших людей не погиб бы, если бы вы не настояли на своем приказе атаковать монаха-зиндзя. Монах пришел бы и ушел, не причинив никому вреда.

Хоригава, оскалившись, прорычал:

– Ты повинна в этих смертях! Ты знала, кто он! Ты разрешила ему войти в этот дом под чужим именем!

– Да, я старалась защитить его. Этот человек доставил меня к вам из Камакуры в полной сохранности. Он дрался и убивал, чтобы защитить меня. Ваши люди казнили бы его на месте, если бы я открыла его настоящее имя.

– Он сражается за Муратомо! Твой долг приказать убить любого сторонника Муратомо, вошедшего в этот дом! – Хоригава свирепо смотрел на нее, – Почему ты так неравнодушна к этому монаху, так стараешься защитить его? Он твой любовник?

– Мое поведение всегда было безупречно, ваше высочество.

– Всегда ли? Посмотрим! – Хоригава внезапно бросился на нее и повалил на постель. Она почувствовала себя беспомощной и в приступе паники стала толкать и лягать его. Он пытался раскрыть ее одежды.