Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Великая война (№1) - Холоднее льда

ModernLib.Net / Научная фантастика / Шеффилд Чарльз / Холоднее льда - Чтение (стр. 11)
Автор: Шеффилд Чарльз
Жанр: Научная фантастика
Серия: Великая война

 

 


— Вмешался? — Настороженность сменило возмущение. — Ничего подобного. Ни один человек просто так не «вмешивается» в личные встречи Хильды. Если ему, конечно, хочется оттуда с головой на плечах уйти. Она назначила мне встречу — велела мне быть там в четыре шестьдесят. Хотя, если вдуматься, я так и не понял, зачем. Я был слишком заморочен побегом Вильсы на Европу.

«Зато я теперь поняла, — подумала Нелл. — Тебе было предписано явиться вскоре после меня, чтобы Хильда Брандт смогла отослать нас утешать друг друга. Впрочем, я тоже не знаю, зачем это ей».

— Но все же вы сказали, что вы — союзники.

— Да. — Настороженность и евангелический энтузиазм боролись на лице Тристана. В итоге первая проиграла. — Мы действительно союзники, хотя большинство людей этого не понимают. Вы только что сказали, что не все на Земле одинаковы. Я это признаю и извиняюсь за глупую ремарку. Но я уверен: если вы скажете землянам «система Юпитера», выяснится, что они считают нас всех одинаковыми.

— Боюсь, вы правы.

— Что ж, они ошибаются. Здесь есть отсталые консерваторы — точно так же, как на любой другой планете. Им наплевать, что в один прекрасный день ресурсы системы Юпитера у нас закончатся.

— Но вы не из них.

— Нет, конечно, — Тристана переполняла страстная убежденность. — Мы должны стремиться наружу, двигаться дальше. Должны исследовать и развивать Внешнюю систему — до самого облака Оорта. Если мы этого не сделаем, то окажемся застрявшими в перенаселенных, изношенных мирах — примерно таких же, каким была Земля, прежде чем война сняла с вас часть напряжения.

Уже не впервые Нелл слышала предположение о том, что Великая война стала для Земли благом, потому что истребила три четверти ее населения и предоставила остальным свободное пространство. Если быстро-быстро произнести «девять миллиардов погибших», это уже не звучит так чудовищно.

— Я не вижу, как это связывает вас с Хильдой Брандт. Разве она не привержена чему-то совершенно противоположному, нежели вы? Предотвращению развития Европы?

— Привержена. Но Хильда умная женщина. Она понимает, что лучший способ позаботиться о том, чтобы Европа осталась нетронутой, — это предложить сторонникам развития другие миры. Новые миры. Спутники Сатурна и то, что еще дальше. И это ставит нас на одну сторону в споре. — Тут Тристан оглядел комнату, хотя не существовало никакой возможности, чтобы кто-то по-тихому сюда вошел. Он понизил голос. — Мы оба члены движения «Наружу»!

Сколько ему лет? Пожалуй, года тридцать три. Он старше Нелл. Но она заглянула в ясные глаза Тристана, с наивным энтузиазмом бубнящего всякую ерунду, и почувствовала себя столетней старухой.

«Страшно бы не хотелось иметь его в качестве соратника по заговору, — подумала Нелл. — Он говорит так, будто движение „Наружу“ — большой секрет, тогда как это одна из самых известных организаций в Солнечной системе».

— Вы слышали об этом движении? — спросил Тристан.

— Конечно. Много раз. Даже на Земле есть наружники.

— Но не такие, как здесь, — Тристан заколебался. — Честно говоря, сегодня будет собрание. Хильда Брандт не сможет его посетить, но если вы хотите пойти… разумеется, все эти камеры вам придется оставить. — Он указал на ее рабочий чемоданчик.

— Конечно.

«Эти я охотно оставлю, — подумала Нелл. — Но неужели он никогда не слышал о микрокамерах? С такой наивностью ему впору в священники подаваться. Но могу поклясться, под всем этим что-то кроется, если только мне удастся найти способ достаточно глубоко копнуть. Погоди надо мной смеяться, Глин Сефарис».

— Я бы с удовольствием его посетила, Тристан. Только скажите мне, где и когда.

Соглашаясь пойти на собрание движения «Наружу», Нелл ничего конкретного в голове не имела. Она просто следовала первому правилу репортажа: «Иди и посмотри».

Но Тристан Морган явно делал из этого большое событие. Он провел ее по целому лабиринту темных и мало используемых коридоров, в котором Нелл совершенно запуталась, и наконец подошел к двери с панельной обшивкой. Тристан дал Нелл маленький значок, который следовало особенным образом приколоть к лацкану. Этот значок удостоверял, что Нелл не член движения, но одобренная гостья. Наконец Тристан выстучал на панели синкопированную последовательность.

Нелл хотелось смеяться. Почему там не было щели на уровне глаз, которая бы приоткрылась, после чего хриплый голос прорычал: «Ладно, давайте пароль».

Вместо этого дверь открыл двадцатилетний парнишка с совсем юным лицом. Он бросил на Нелл один быстрый взгляд, затем еле слышно сказал:

— Тристан, вы опоздали. Ваш материал готов? Вы первый. Идемте!

И он повел Тристана в дальний конец длинного зала, оставляя Нелл одну, вооруженную своими устройствами. Вот тебе и предельная конспирация! Она несла на себе три камеры, две из которых были устроены так, чтобы не обнаруживаться при нормальном телесном осмотре, но здесь даже не предприняли попытки такого осмотра.

Впрочем, пока что Нелл не рвалась включать ни одну из камер.

Она внимательно осмотрела зал для собраний. Там присутствовало человек сорок-пятьдесят, причем немногие из них сидели в двух первых рядах, а большинство по-прежнему стояло в проходах. Вся местная организация движения «Наружу», кроме четырех ее членов, состояла из мужчин. Нелл бочком пододвинулась к периферии группы из восьми человек, в которую входили две из четырех женщин.

— Менее полпроцента бюджета, — громогласно объявила вихляющая жердь в облике юноши, который предпринимал безуспешную попытку отрастить на самом кончике подбородка смехотворное подобие бороды. — Вот в чем проблема. Остальное растрачивается на социальные программы. А когда любая социальная программа хоть что-то решала?

— Но так было всегда, на протяжении всей истории, — заметил коренастый мужчина с густой шевелюрой справа от Нелл. — Исследования никогда на получают достаточного финансирования. Теперь точно так же, как и всегда. Мы просто должны принять это как факт и найти способ с этим ужиться.

— «Люди, которые не помнят своего прошлого, обречены его повторять», — процитировала одна из женщин. — Именно так сказал Сантаяна, и он был совершенно прав. Люди, подобные нам, способны были делать значительные дела в прошлом, и всегда без достаточного финансирования.

— Все это очень хорошо. — Тощий растрепанный юнец, который заговорил первым, одарил женщину взором превосходства. — Но я могу усовершенствовать Сантаяну: «Люди, которые слишком хорошо помнят свое прошлое, никогда не научатся делать что-то новое». Вот в чем проблема с нашей Генеральной Ассамблеей. Они говорят, что люди прекрасно обходились без межзвездных путешествий. Зачем нам межзвездные путешествия, говорят они, когда нам по-прежнему приходится решать массу проблем здесь, на Ганимеде? Они не понимают, что межзвездное путешествие представляет собой единственное орудие для решения этих проблем.

Юнец самодовольно улыбнулся Нелл, предлагая ей восхититься его прозрением, тогда как остальные члены группы тут же затрещали, излагая свои мнения. Нелл машинально улыбнулась юнцу в ответ, занятая своими мыслями.

«Все они не столько слушают, сколько дожидаются своей очереди заговорить. И все они так молоды — совсем не обязательно по возрасту, а на вид. Даже вон тот мужчина на подиуме рядом с Тристаном, пытающийся привести собрание к порядку. Он должен быть по меньшей мере лет на десять старше меня, но посмотрите на него, люди добрые. Он же неловкий и стеснительный, как восьмилетний пацан. И никто его в упор не замечает».

— Мне кажется, мы незнакомы.

Нелл удивленно повернулась и обнаружила, что тот долговязый юнец с нелепой бородкой пододвинулся к ней поближе и сверху вниз ей улыбается. Секунду спустя Нелл распознала выражение его лица — и едва сохранила контроль над своим собственным.

«Боже милостивый, — подумала она, — да ведь он меня клеит. Причем так глупо и неловко меня еще никогда не клеили».

— Вы часто здесь бываете? — Его улыбка была почти снисходительной.

«В сезон случки — никогда», — подумала Нелл. Но у нее не хватило духу так сразу резать невинного. Она указала на свой значок.

— Нет. На самом деле я здесь впервые. Я всего лишь гостья.

— А-а… — Юнец близоруко вгляделся в ее лацкан. — Понятно. Быть может, когда собрание закончится…

— …в третий раз. — Мужчина на подиуме наконец-то разобрался, как работает его звуковая система, и она так загудела на весь зал, что все остальные речи тут же стали невозможны. — Пожалуйста, те, кто стоит в проходах, займите свои места. Сегодня вечером у нас масса серьезных дел.

«Спасена в последний момент», — подумала Нелл, награждая юнца двусмысленным кивком и отходя от него, чтобы занять последнее свободное сиденье в ряду. Пока мужчина на подиуме рокотал себе дальше, она изучала аудиторию. Менее чем за пять минут Нелл сформировала свое мнение о ганимедском отделении движения «Наружу». Местные члены движения были идеальными образчиками людей, которых Глин Сефарис описывал как «голосующих по одному вопросу», людей, ведомых одним всепоглощающим интересом.

Если не считать того, что ошибкой было бы и полностью пренебрегать этой группой. Нелл еще раз оглядела зал. Адвокатами одного вопроса эти люди определенно являлись. Но у них была молодость, у них был разум и у них была бездна сфокусированной энергии. Голосующие по одному вопросу — и работники одного дела. «Фанатики» было бы для них более подходящим определением. Интересно, сколько ячеек движения «Наружу» собиралось сегодня по всей Солнечной системе? Любой, кто хорошо знал историю, припомнил бы, что именно такие люди меняли вселенную; они начинали революции — как кровавые, так и интеллектуальные; они умирали на полях сражений, штурмовали Бастилию и переворачивали с ног на голову признанные научные истины.

— «Звездное семя». — Голос Тристана снова привлек внимание Нелл к подиуму. Он стоял у микрофона.

— Давайте начнем с системы силовой установки. Вот где еще остались проблемы. Первый рисунок, пожалуйста. — Тристан начал доклад в бешеном темпе, запрашивая на экран слишком стремительную последовательность схематики звездолета и так же стремительно ее комментируя. Если Нелл сразу же не запуталась, то только потому, что насмотрелась всех этих разработок, монтируя документальный фильм. Это была тупоносая ракета, чью среднюю секцию окольцовывали два ряда сфер. Единственное отличие от более ранней модели, которое подметила Нелл, заключалось в том, что нос стал гораздо крупнее. Она включила свою потайную видеокамеру и субвокально добавила упрощенный комментарий.

В двух рядах сфер содержалось горючее. Тонкая струя смеси гелия-3/дейтерия подавалась от них к хвостовой части, где было установлено параболическое зеркало, где происходила термоядерная реакция, дающая три побочных продукта: заряженные частицы, радиационное излучение и нейтрино. Частицы захватывались магнитным полем и направлялись силой Лоренца, чтобы выходить из сопла узконаправленным пучком. Радиация отражалась от внутренней поверхности чаши с той же эффективностью и точностью, после чего полностью отбрасывалась назад. Только нейтрино не могли быть обузданы никакой доступной технологией. Распространяясь со скоростью света в призрачной сфере, они обеспечивали впереди ракеты единственное и крайне мимолетное свидетельство того, что «Звездное семя» приближается.

— Мы смогли бы удерживать плотность выхлопного пучка на дистанции во много световых лет, — говорил Тристан. — Но мы этого делать не будем, потому что не хотим случайно поджарить кого-нибудь из наших межзвездных соседей. Позвольте мне завершить настоящий доклад несколькими словами о нашем текущем статусе. Система силовой установки находится в двадцати восьми месяцах от завершения. Коммуникационная и навигационная системы — в полутора годах. Ракетное топливо не станет проблемой; у нас уже хранится достаточное количество гелия-3 и дейтерия. У нас также имеется достаточно зеркальных компонентов для дюжины космических полетов. Так что самым главным пунктом, прежде чем «Звездное семя» будет завершено, остается интеграция систем. А затем… — тут он сделал паузу, — затем мы примем главное решение. Есть вопросы?

— Мы зададим их немного погодя, — сказал председательствующий. — А сейчас у нас есть новое срочное дело. Сайрус Мобилиус. (В аудитории послышалось шиканье.) Мне не надо рассказывать вам, что он значит для движения «Наружу». Последние два года мы были серьезно им озабочены, но теперь мы — находящиеся в этом зале — имеем непосредственную причину для тревоги. Мобилиус говорит, что он здесь, чтобы протолкнуть крупный термоядерный проект для Европы, но он на этом не остановится. Он попытается впихнуть «мобили» во все проекты, какие только есть в системе Юпитера. Вы знаете, сколько у Мобилиуса денег и сколько у него влияния. Итак, вот императив для сегодняшего вечера: Сайрус Мобилиус — наш враг. Мы должны работать не покладая рук, чтобы узнать обо всех его действиях, а потом его остановить. У кого есть предложения?

Дюжина рук поднялась, и гомон страстных голосов зазвучал из аудитории. Нелл все записывала, но она едва их замечала. Время по-прежнему растягивалось. Наплыв нового опыта, новых людей и нового окружения продолжался. Этого оказалось достаточно, чтобы вывести ее из равновесия и заставить упустить из вида самую очевидную вещь из всего, связанного с движением «Наружу».

Эта группа была умной и энергичной — а также предельно наивной, само присутствие Нелл это доказывало. Любая опытная конспиративная группа не пропустила бы ее в эту дверь. И это была вовсе не та наивность, что проистекает из простой нехватки опыта. Джон Перри (будь проклят этот негодяй — болтается там на Европе без нее!) тоже имел очень мало опыта в мире Нелл; однако он обладал природным чувством равновесия, которое удерживало его от самых худших бед. Но с этими людьми дело обстояло совсем иначе. Здесь было пушечное мясо — молодые мужчины и женщины, готовые при случае пожертвовать своей жизнью. Именно такие штурмовали крепости, наступали по минным полям, сражались и умирали у проволочных заграждений.

Но революции никогда не удавались без более старших вождей. Где были их Франклин, их Ленин, их Хо Ши Мин? Где были главные мыслители, генералы движения «Наружу»?

Нелл этого не знала. Зато она точно знала одно: по-матерински добрая, предельно проницательная Хильда Брандт, «союзница» Тристана и тоже, по его словам, член движения «Наружу», к этой группе вовсе не принадлежит. Она была бы здесь настолько же не на месте, настолько же вне своей естественной среды обитания, что и Нелл Коттер, пилотирующая погружаемый аппарат.

11. НА СЛУЖБЕ У СОЛНЕЧНОГО КОРОЛЯ

Двадцатисемилетняя блондинка Камилла Гамильтон была, согласно мнению большинства людей, достаточно худа, чтобы считаться элегантной, и слишком худа, чтобы считаться здоровой. Весила она от силы пятьдесят кило. Пожалуй, никто не знал, во сколько раз брюнет Свами Савачарья был тяжелее Камиллы. В пять? В шесть? Только не спрашивайте у Совы; с его точки зрения, весы существовали для мазохистов, бакалейщиков и рыбного филе.

Эти двое никогда не встречались. И все же по одному вопросу у них существовало превосходное согласие: работу — настоящую работу — лучше всего было проделывать наедине.

«Всю работу делает один человек». Камилла одобряла этот афоризм, написанный примерно за двести лет до ее рождения, а также использовала вывод, из него проистекающий.

И теперь она работала в таком уединении, какому мог позавидовать даже Сова. Камилла находилась на «Абаке», юпитерианской станции, что кружила на орбите Каллисто. Искусственный спутник спутника, «Абака» не располагала статусом главной компьютерной мощности системы Юпитера. Поскольку повсюду имелись компьютеры, «главный компьютерный центр» оказывался таким же бессмысленным, как человеческое тело, имеющее главную клетку. «Абака» даже не могла доказать, что она самая мощная или крупная ячейка в сети. Все связанные между собой компьютерные элементы «Абаки» были «фон Нейманнами», и никто не знал, сколько раз они редуцировали и добавляли получавшееся в результате потомство к сети.

Но «Абака» определенно была наиболее открытой мощностью. Там не имелось ни защищенных программ, ни паролей, ни закрытых файлов. Любой мог отправиться туда, записаться и оставаться там, сколько душа пожелает, имея доступ к огромной компьютерной мощи.

А это, по причине извращенности человеческой натуры, означало, что почти никто так не поступал. Людям непременно требовалось чувствовать, что их идеи уникальны, их данные ценны и секретны, их программы эксклюзивны.

По прибытии на «Абаку» Камилла запросила рапорт о статусе системы. Сколько еще народу здесь присутствовало и работало?

Ответ был: «В настоящее время работает семнадцать программ. Ни одного человека на станции не присутствует».

Таким образом, Камилла оказалась единственной персоной на станции. Это очень ее устраивало. Задача, которую поставил перед ней Сайрус Мобилиус, уже обращалась в подлинную головоломку. Еще в центре РСН он намекнул, что главной проблемой с Европейским термоядерным проектом оставалась стабильность «мобиля-монстра».

В принципе это представлялось верным, однако это была не единственная и даже не самая худшая из проблем. Камилла изучила дизайн гигантских новых «мобилей» и была поражена глубиной понимания Мобилиусом термоядерных процессов. Казалось, он с легкостью делал то, что ей удавалось делать только посредством колоссального, сфокусированного усилия. Впрочем, это не обескуражило Камиллу. Из собственной работы она знала, что полевой опыт в итоге обеспечивал способность обозревать ландшафт как единое целое, наносить на карту общие очертания и почти нутром чуять, что именно сработает.

«Знания приходят, но мудрость медлит». Следуя общим направлениям мысли, предложенным Сайрусом Мобилиусом, Камилла после нескольких недель усилий смогла бы определить дополнительные факторы, нужные для придания стабильности «мобилю-монстру». И в самом конце она тоже увидела бы все эти холмы и долины.

Но здесь лежало только начало истории, а отнюдь не конец. Когда «мобиль» излучал тепло, от этого тепла следовало избавляться. В космосе — никаких проблем. Вся вселенная представляла собой огромную радиационную сливную раковину. Но под ледяным щитом Европы требовался иной способ рассеяния теплоты.

Впрочем, по-прежнему не проблема. Массивные теплообменники, прикрепленные к каждому «мобилю», справятся с задачей и выполнят первичную цель разогрева вод Европейского океана и уменьшения толщины поверхностного ледяного слоя до нескольких метров. Это вписывалось в величественный замысел Мобилиуса.

Но тут возникала настоящая проблема. Уровень энергии, обеспечиваемый новыми «мобилями», был чувствителен к температуре и чистоте охладителя, проходящего через теплообменники. Температура охладителя зависела от расположения, эффективности и направления потоков, генерируемых другими «мобилями», рассеянными по всему внутреннему океану Европы. Всего их должно было быть восемьсот. Таким образом, энергия, производимая каждым отдельным «мобилем», зависела от энергии, производимой всеми остальными. То, что Сайрус Мобилиус подбросил Камилле как единственную, изолированную проблему из термоядерной теории, обратилось в кошмар из восьмисот завязанных друг на друга проблем: нелинейных, зависящих от времени и требующих одновременного решения в трехмерных уравнениях гидродинамического потока и рассеяния теплоты — просто сочный, уникальный монстр в обличье проблемы.

Самое время было поговорить с Сайрусом Мобилиусом. Возможно, он все это знал, но если нет, ему это требовалось знать.

Камилла открыла линию и запросила связь, надеясь, что Мобилиус по-прежнему находится в системе Юпитера. Это сократило бы время прохождения сигналов до нескольких секунд.

Она все ждала и ждала, недоумевая, что происходит. Будь Мобилиус в системе Юпитера или вне ее, какая-то обратная связь должна была быть обеспечена еще несколько минут тому назад. Когда же на экране наконец появилось любезное и улыбающееся лицо Мобилиуса, Камилла нетерпеливо подалась вперед.

И тут же выругалась.

— Вот дьявол! Какой у вас уровень?

Мигающая точка в центре его лба говорила о том, что Камилла общается с Факсом, экспертной системой Мобилиуса. Эта система по идее была разработана, чтобы отвечать так, как ответил бы сам хозяин. Камилла нетерпеливо ждала факсимильного ответа.

— У меня третий уровень. Вы хотите продолжать?

— Только для передачи информации. Все данные и мой последний вопрос должны отправиться к самому Мобилиусу.

— Отмечено. Продолжайте.

Камилла проглотила свое раздражение и изложила проблему: как далеко она зашла, что еще не было решено. Она не потрудилась упомянуть о ценности своих достижений. Они говорили сами за себя, и Сайрус Мобилиус должен был все это оценить.

— Самый большой вопрос, — заключила Камилла, — это не физика, не управляющие уравнения и не вычисление количества энергии. Это граничные условия. Мне требуется знать больше о географии Европы. Мне нужна глубина океана и температура океанского дна в каждой точке, а в особенности там, где будут размещены «мобили». Мне требуется знать нынешнюю толщину ледяного слоя. Мне требуется знать количество примесей в воде, внесенных существующими апвеллингами. И мне требуется знать поверхностное альбедо на каждой длине волны. Без этого я не могу достаточно успешно специфицировать проблему. И этих данных нет в архивах ни здесь, ни на Ганимеде. Как мне их получить? Это все.

Факс вежливо кивнул.

— Отмечено. Если желаете, вы, разумеется, можете настаивать на том, чтобы дождаться личного ответа Сайруса Мобилиуса. Однако должен предупредить вас, что его ответ не сможет быть представлен как минимум в течение суток. Кроме того, я содержу в себе достаточно подробностей, чтобы знать, что он вам скажет.

Камилла заколебалась. Она могла настаивать на ответе от самого Мобилиуса. Она также могла надавить на этого Факса, чтобы добиться контакта с Факсом более высокого уровня, но это заняло бы немалое время. Или она могла удовлетвориться словом этого Факса. В отличие от людей, ни один Факс не превосходил своего уровня компетенции.

— Продолжайте. — Камилла нетерпеливо ждала ответа.

— У вас есть возможность, посредством которой вы можете получить нужные вам ответы. Следовательно, так вы и должны поступить. При необходимости вам надлежит отправиться на Европу и получить данные напрямую.

— Но у меня нет корабля. И Европа представляет собой контролируемую окружающую среду!

— Корабль может быть предоставлен вам с разрешения Сайруса Мобилиуса. Однако Сайрус Мобилиус не может гарантировать вам доступа на Европу.

— Тогда как же мне этот доступ получить?

— Данная информация у меня отсутствует. Могу я оказать вам какую-либо дополнительную услугу?

Камилла выругалась, но лишь про себя. Бесцельно было грубить Факсу или пытаться с ним спорить. Даже Факс более высокого уровня без дополнительных данных никогда бы не изменил своего мнения.

— Если Дэвид Ламмерман по-прежнему на Ганимеде, свяжите меня с ним.

Последовала еще одна задержка. Эта задача была слишком грубой для третьего уровня, и Камилла заподозрила, что ее передали менее компетентной имитации.

— Дэвид? — Образ, который в конце концов появился перед ней на экране, широко улыбался. — Чему это ты так ухмыляешься? Надеюсь, это ты, а не какой-нибудь проклятый Факс?

— Теперь я совершенно уверен, что вижу саму Камиллу Гамильтон, а не ее Факс. — Улыбка Дэвида осталась прежней. — Конечно же это Камилла — такая же ворчливая, как всегда. Я улыбаюсь, потому что рад тебя видеть. Догадываюсь, что, с твоей точки зрения, неправильно радоваться, когда кого-то видишь. Где ты, злючка?

Камилла поняла, что Дэвид уже давно не бывал рядом с Мобилиусом. Слишком он был расслаблен. И не производил ощущения человека, постоянно оглядывающегося через плечо — точно Дон-Жуан, ожидающий каменной поступи Командора.

— Извини, Дэвид. Я все еще в «Абаке», без конца вычисляю. Но я трачу чертовски удручающее время сам знаешь на кого.

Камилла с точностью до доли секунды могла сказать, когда ее слова до него дошли. Улыбка Дэвида испарилась, и ее сменила неуверенность.

— Тогда я сомневаюсь, что смогу тебе помочь.

— Я не хочу, чтобы ты с ним поговорил или что-то в таком духе. Я просто хочу, чтобы ты меня выслушал и высказал свое мнение. Я в тупике. — Не дожидаясь одобрения Дэвида, Камилла принялась очерчивать проблему с европейскими «мобилями».

— Так что, как видишь, — заключила она, — этот Факс говорит, что я могу воспользоваться кораблем. Но что толку? Он также говорит, что не может организовать мне разрешение отправиться на Европу. Ты знаешь Мобилиуса гораздо лучше меня. Что, как тебе кажется, он от меня ожидает?

— На самом деле я его совсем не знаю — в особенности лично. («И никогда не узнаю», — добавило горестное выражение лица Дэвида.), — но на расстоянии я достаточно хорошо его изучил. Догадываюсь, что у Мобилиуса есть кое-какие хорошие стороны. Одна из этих сторон заключается в том, что он решает, какую власть дать людям, которые на него работают, и действительно позволяет им ее получить. По сути, Мобилиус удостаивает тебя вотума доверия. Он считает, что ты способна решить проблему без него. Поэтому он отпускает тебя на волю. Но не думай, что это означает простое решение проблемы или даже, что Мобилиус знает, как бы он сам с этим справился. Ты можешь быть уверена только в одном: он ожидает, что ты с этим справишься.

— Но я не знаю, как. Нужная мне информация здесь совершенно недоступна!

— Ты уже об этом сказала, — улыбка Дэвида вернулась, но теперь она была грустной. — Это чистый Мобилиус, беспримесный. То, что тебе нужно, есть на Европе. Стало быть, Сайрус Мобилиус ожидает, что ты получишь разрешение на визит. Он ожидает, что ты туда отправишься. И он рассчитывает, что ты сама решишь эту проблему — без его помощи.


Дэвид не сказал, что это будет легко. Он также не сказал, что смог бы сам это сделать. Он лишь уверенно предположил, что это сможет сделать Камилла. Именно эта уверенность заставила Камиллу почувствовать, что она просто обязана попытаться. Было бы очень стыдно вернуться назад к Дэвиду и сообщить, что она даже не провалилась, а вообще не попыталась.

Камилла вздохнула и вернулась к терминалу. Генеральный банк данных «Абаки» обеспечивал разнообразную информацию о системе Юпитера, включая названия учреждений и имена индивидов, которые управляли доступом на Европу и в другие миры. У Камиллы не было опыта в подобных делах, однако к тому времени, как на экране появились данные, она уже разработала собственную рабочую процедуру.

Всегда оказывалось проще попробовать начать с самого верха, как она действовала, связываясь с Сайрусом Мобилиусом, и быть соответственно отброшенной на более низкий уровень компетенции. Зато если бы Камилла начала с самого верха и получила отказ, это был бы конец. Никто ниже по цепочке не стал бы менять решение вышестоящей инстанции. Поэтому ей следовало начать с самого низкого уровня. Если бы ей дали утвердительный ответ, Камилла взяла бы этот ответ и двинулась бы с ним выше. Если бы ей дали отрицательный ответ, она сказала бы, что располагает иной информацией и запросила бы следующий уровень в иерархии. Вся эта ерунда могла занять несколько дней, но Камилле было не привыкать к проблемам, решение которых отнимало много времени.

Она ввела свое имя, тему и общий запрос на вход в систему, после чего загрузила все это в Европейскую канцелярию контроля за доступом.

Отклик оказался довольно замедленным. Камилла этого ожидала, особенно поскольку запрос обрабатывался на Европе, которая находилась еще на четыреста тысяч километров ближе к Юпитеру, чем Ганимед. И ответ имел абсолютный минимум трехсекундной задержки обратной связи с ее нынешним местоположением. Так что Камилла принялась проводить время, репетируя свою вступительную речь к какому-нибудь не слишком смышленому Факсу низкого уровня.

И внезапно обнаружила, что оказалась лицом к лицу с женщиной, на лбу у которой не было заметно никаких признаков мигающей точки обозначения Факса. Более того, хотя эта женщина самым обычным образом была одета в растянутый выцветший свитер, к нему была приколота стабилизированная металловодородная эмблема главной исполнительной службы Юпитера.

— Слушаю вас, доктор Гамильтон. — Женщина была пожилой, по меньшей мере лет шестидесяти с хвостиком, и только ее ферментно-стабилизированные волосы делали неуверенную попытку это отрицать. Она вглядывалась в Камиллу ясными, напряженно-любопытными глазами. — Я Хильда Брандт. Чем я могу вам помочь?

Хитроумно сконструированная речь Камиллы, задуманная с тем, чтобы выцыганить мгновенный доступ на Европу у какого-нибудь Факса низкого уровня, ушла в забвение вместе почти со всеми остальными ее мыслями. Доктор Хильда Брандт. Не просто какой-то человек, а конкретная личность. Мало того — единственная персона, имеющая право решающего слова на все путешествия по водному миру Европы. Впрочем, выражение ее лица было по крайней мере благосклонным.

Камилла отбросила всякие мысли о любой макиавеллиевской хитрости. Она собралась с духом, скрестила пальцы и пустилась в честное и исчерпывающее — но при этом сжатое и четко организованное — описание своей деятельности за последнюю пару недель.

— Таким образом, как видите, — заключила Камилла, — без измерений на месте, по крайней мере для реальных местоположений «мобилей», я в тупике. Я никак не могу выработать верное решение.

Хильда Брандт прислушивалась, склонив голову набок. Когда Камилла закончила, она кивнула.

— Ваш вопрос предельно ясен. Но вы же знаете — или, быть может, не знаете — я самый последний человек из всех, к кому можно обратиться с подобной просьбой. Я противостою любой идее преобразования Европы. Я хочу, чтобы она содержалась в кристально-чистом состоянии.

Именно этого Камилла и боялась. Она кивнула. Все было кончено. Ее вышвырнули за дверь в первую же минуту.

— Мне очень жаль это слышать. Если бы что-то смогло убедить вас передумать…

Хильда Брандт подняла руку.

— Мое милое дитя! — она произнесла это обращение таким тоном, словно Камилла и впрямь была ее ребенком. — Вы бросились в беспорядочное отступление еще до объявления войны.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24