Испытание войной

      В начале августа из резерва Ставки на Северо-Западный фронт прибыла свежая 34-я армия под командованием генерал-майора К.М. Качанова. Перед ней ставилась задача нанести контрудар южнее озера Ильмень в тыл немецкой группировки, наступавшей на Новгород и Ленинград. То есть было решено повторить июльский успех под Сольцами, но только большими силами.
      12 августа армия перешла в наступление. Прорвав слабые пехотные заслоны немцев, она за два дня продвинулась на 60 км. Германское командование спешно повернуло туда две моторизованные дивизии из-под Новгорода (который, даже несмотря на ослабление наступающих, был взят 15 августа) и 39-й моторизованный корпус из района Смоленска. Ответный удар был сокрушающим. Целые соединения 34-й армии ударились в бега. Штаб армии потерял управление. Из Москвы срочно прибыла грозная комиссия во главе с Л.З. Мехлисом, который быстро нашел виновных. Наведение порядка в рядах 34-й армии Л.З. Мехлис начал с расстрела ее командующего Качанова и начальника штаба армии.
      Но все же контрудар 34-й армии задержал Новгородскую группировку как минимум на неделю. Возможно, это спасло Ленинград, ведь от Новгорода до него оставалось 150км.
      Возобновив наступление в двадцатых числах августа, противник 8 сентября овладел Шлиссельбургом. Ленинград оказался в окружении, враг стоял в считанных километрах от его окраин. Казалось, город вскоре падет. Минировались флот и заводы. Но 11 сентября туда прибыл очередной командующий фронтом (переименован с 23 августа в Ленинградский) - Г. К. Жуков. Он сумел вдохнуть в оборону новые - моральные силы. Бои продолжались до конца сентября, но войска устояли.
      Как и при обороне Таллина, так и в начавшейся тогда же обороне Одессы и Киева советские войска в позиционной борьбе - борьбе линейной по своей сущности - оказались очень устойчивы. Последующие примеры обороны Севастополя и Сталинграда подтвердили эту особенность Красной Армии. Например, в войну 1904-1905 гг. русские войска блистательно оборонялись в Порт-Артуре, но проигрывали все сражения, носившие маневренный характер.
      И еще одна деталь связана с событиями сентября 1941 г. вокруг Ленинграда стремительно восходит звезда Г. К. Жукова как крупнейшего в Красной Армии военачальника.
      25 сентября, в связи с передачей в распоряжение группы армий "Центр" шести дивизий 4-й танковой группы, фон Лееб доложил в Берлин, что не может более наступать на Ленинград. С первоначальных 230 км фронт группы армий "Север" расширился до 500 км в сентябре. В конце сентября 4-я танковая группа была переброшена в полосу группы армий "Центр" для участия в наступлении на Москву. Остается только удивляться тому, как после ее убытия 20 дивизий не только удерживали линию обороны, отражая многочисленные удары советских войск, но и осуществили операцию по захвату Тихвина в ноябре 1941 г.
      Несмотря на затухание боев вокруг города, Сталин долго не верил в свершившееся чудо. 23 октября 1941 г. он указывал командующему Ленинградским фронтом И.И. Федюнинскому: "Если вы в течение нескольких ближайших дней не прорвете фронта и не восстановите прочной связи с 54-й армией, которая вас связывает с тылом страны, все ваши войска будут взяты в плен. Восстановление этой связи необходимо... для того, чтобы дать выход войскам Ленфронта для отхода на восток - для избежания плена в случае, если необходимость заставит сдать Ленинград" (с. 259){2}.
      Операции группы армий "Север" в 1941 г. явились примером того, как небольшими силами можно достигать впечатляющих результатов, если только эти силы хорошо обучены, организованны и обладают высоким моральным настроем.
      Западный фронт (июль - ноябрь)
      В середине июля на Западном фронте вновь сложилась катастрофическая обстановка. Разорванный, полуокруженный, в значительной мере потерявший управление новосозданный фронт, казалось бы, должен скоро разделить судьбу своего предшественника в Белоруссии. Но этого не произошло. Силы немцев были не беспредельны. В критический момент стали вырисовываться фигуры двух генералов, чьи организаторские способности, хладнокровие сыграли немалую роль в стабилизации обстановки у Смоленска, - К.К. Рокоссовского и М.Ф. Лукина. Но это чуть позже, а пока противник продолжал ломать оборонительные порядки советских войск.
      19 июля 10-я немецкая танковая дивизия заняла Ельню. Чтобы предотвратить угрозу прорыва к Москве, Ставка 20 июля приняла решение передать в подчинение Западному фронту четыре (24-ю, 28-ю, 29-ю, 30-ю) формируемые армии Резервного фронта. Однако плохо обученные войска из новобранцев не могли переломить ситуацию. 26-27 июля силами 7-й танковой (группа Гота) и 20-й моторизованной (группа Гудериана) дивизий противник перерезал последние коммуникации советских войск восточнее Смоленска. Двенадцати дивизиям 20-й и 16-й армий ПА Курочкина и М.Ф. Лукина пришлось сражаться в окружении. К концу июля в дивизиях оставалось по 1-2 тыс. человек. Дальнейшая оборона Смоленска стала невозможной. Выход из окружения начался в ночь на 4 августа. Отход происходил под непрерывным огнем противника, и части понесли тяжелые потери. Но свое дело они сделали. Впервые на центральном участке советско-германского фронта немцы "простояли" на месте в течение двух недель. Но даже после захвата Смоленска германские войска вынуждены были приостановить наступление на Московском направлении, чтобы подтянуть тылы и обеспечить фланги. И как оказалось, надолго - до осени.
      На северном и южном участках Западного фронта боевые действия советских войск протекали во второй половине июля более благоприятно. Противник из-за недостатка сил не смог воспользоваться тяжелым положением глубоко охваченных с флангов 22-й и 13-й армий.
      22-я армия сумела выскользнуть из наметившегося "котла" и отойти к Великим Лукам. Резервные 29-я и 30-я армии заполнили бреши в обороне. Несколько немецких дивизий, растянутых по широкому фронту, были уже не в состоянии продолжать наступление. Более того, части 19-й танковой дивизии, захватившие с ходу Великие Луки 17 июля, были оттуда выбиты подошедшими из тыла советскими частями 21 июля.
      Не удалось противнику расправиться и с 13-й армией. Целый ряд дивизий 132-я, 137-я, 143-я, 160-я - сумел выйти из окружения. Правда, заключительные бои при переправе через реку Сож, за которой создавалась новая линия обороны 13-й и соседней 4-й армий, привели к тяжелым потерям среди отступающих групп. Погибли командир 20-го стрелкового корпуса генерал С.И. Еремин, командир 13-го мехкорпуса генерал М.П. Ахмостин, чей сводный отряд прорывался от самой границы, командир 143-й дивизии генерал Д.П. Сафонов. А уж сколько погибло красноармейцев, никто не считал. Но в конце концов соединения 13-й и 4-й армий, обрастая отходящими и резервными частями, сумели временно стабилизировать фронт по линии Днепр - Кричев - Рославль.
      На восточном берегу Днепра вступила в действие неумолимая логика войны. Дело решают резервы. Как раз у группы армий "Центр" их уже не оставалось. Фронт группы "Центр" с первоначальных 400 км к середине июля выгнулся дугой в 500 с лишним километров. Пехота отстала. Вся тяжесть наступления пришлась на пятнадцать танковых и моторизованных дивизий, многие из которых потеряли до 40-45% своих машин. Рывок в 600-700 км обострил проблему снабжения. Войска Гота и Гудериана стали "пробуксовывать". В этот момент совершенно верный контрманевр был предпринят в полосе 21-й армии. По приказу Ставки специально созданной кавалерийской группе предписывалось провести рейд по тылам группы армий "Центр". "В связи с быстрым продвижением у противника, несомненно, создалось напряженное положение с тылом, - говорилось в приказе. - В этой обстановке всякие действия по тылу и коммуникациям противника могут оказать решающее влияние на успех операций" (с. 475){3}.
      22 июля три кавалерийские дивизии под командованием генерал-полковника О.И. Городовикова ушли в рейд из Резчицы (район Гомеля) в общем направлении на Бобруйск.
      Непосредственной целью была железнодорожная станция Осиповичи, где скрещивались три железнодорожные ветки - на Минск, Могилев и Луцк. Кавгруппа должна была громить тылы, уничтожая штабы, мосты, линии связи, организовывать партизанские отряды. В определенной степени это было попыткой воссоздать опыт войны 1812 г.
      Неожиданный налет вызвал серьезную озабоченность у командования группы армий "Центр". Уже 24 июля кавалеристы вышли в район Бобруйска и перерезали коммуникации танковой группы Гудериана и 2-й армии. Так как резервов у Бока не было, то пришлось просить три дивизии из резерва главного командования. Но этими успехами, к сожалению, рейд Городовикова и ограничился. Дивизии действовали одной скученной группой. Она легко засекалась и контролировалась немецкой авиацией, поэтому все штабы и тылы из полосы действий этой группы заблаговременно выводились. С подходом свежих пехотных немецких дивизий соединение Городовикова втянулось во фронтальный бой, что ему было совершенно противопоказано, и, потерпев поражение, уже к 1 августа отошло на исходные позиции.
      Неудачей закончилась аналогичная попытка кавалерийского рейда по тылам 3-й танковой группы. Но и без этих рейдов открытые фланги, недостаточно обеспеченные коммуникации, слабые резервы вынуждали германское командование приостановить наступление на Московском направлении. Тем более что на Украине группе армий "Юг" явно не хватало сил одновременно вести борьбу за Киев и двигаться к Черному морю. В результате родилась директива No 33 от 19 июля 1941 г., в которой фельдмаршалу Боку приказывалось начать подготовку наступления на юг, на соединение со своим правым соседом. С конца июля дивизии группы Гудериана стали постепенно, по мере подхода пехоты, выводиться со Смоленского участка и сосредоточиваться на Рославльском направлении. Перегруппировка проходила в условиях начавшегося контрнаступления советских резервных армий.
      Задачи перед ними ставились самые решительные - разгромить 2-ю и 3-ю танковые группы, для чего создавалось пять оперативных объединений из сил 21-й, 24-й, 29-й и 30-й армий по три дивизии в каждом под командованием генерал-лейтенантов С.А. Калинина, В.Я. Качалова, И. И. Масленникова и генерал-майоров К. К. Рокоссовского и В.А. Хоменко. По уже сложившейся традиции перейти в наступление было приказано в малореальные сроки - с утра 23 июля, т.е. на всю подготовку отводились считанные дни. Поэтому в назначенное время всем ударным группам перейти в наступление не удалось, и этот процесс по объективным причинам растянулся на неделю. Первыми 23 июля из района Рославля перешли в наступление дивизии генерала Качалова, 24 июня - группа генерала Хоменко, 28-го - генерала Рокоссовского, последними - части генерала Масленникова.
      Во всех группах после первоначальных тактических успехов продвижение прекратилось. На том наступательные действия и кончились, лишь для войск В.Я. Качалова дальнейшие события обернулись трагедией. 1 августа 2-я танковая группа и 7-й армейский корпус вермахта перешли в наступление и уже 3 августа окружили войсковую группу Качалова под Рославлем. Попытки прорвать окружение и деблокировать кольцо извне успеха не имели. К 8 августа бои в кольце закончились. Генерал В.Я. Качалов погиб.
      Наиболее трезвомыслящие военачальники уже начали понимать, что без серьезной подготовки и учета всех факторов проводить наступательные действия нецелесообразно, что ничего, кроме тяжелых потерь для себя и некоторого беспокойства для противника, они не приносят. Это понял Г. К. Жуков по прибытии на Ельнинский выступ, за который вела бои 24-я армия. Ознакомившись с обстановкой, он отдал распоряжение о прекращении наступления. Ему стало ясно, что "наши части ведут артиллерийский огонь, главным образом, не по реально существующим огневым точкам, а по предполагаемым. Сил 24-й армии для проведения контрудара... явно недостаточно". Посоветовавшись с командирами, Жуков пришел к выводу, что необходимы дополнительные силы и проведение интенсивной тактической разведки, на что потребуется 10-12 дней.
      В тех условиях это выглядело качественно новым подходом к организации наступления, отличающимся от принципов "навалки" контрудара у Дубно - Броды, хотя и не выходящим за рамки элементарных требований к подготовке наступления. Впервые с начала войны на приготовление к наступлению отводилось так много времени. Пользуясь жуковским "блатом", войска на этом участке могли без спешки и суеты, не вслепую, а осознанно подготовить удар по противнику. Результат оказался налицо. Под Ельней наступление советских войск впервые закончилось успешно и впервые ответные контрудары немцев были отражены. То было возвращением к азам военной науки, но путь оказался долгим и кровавым. Победа под Ельней на деле свелась к выдавливанию противника с выступа ценой потерь примерно в соотношении 1 к 10 в пользу врага, естественно. Но Сталин был доволен. Главное - территориальный успех, а людские ресурсы легко восполнялись.
      Сентябрь прошел для Западного фронта спокойно. 2-я танковая группа Гудериана ушла на юг. 3-я танковая группа Гота прекратила активные действия. Западный фронт, командующим которым стал И.С. Конев, мог теперь привести себя в порядок.
      Но месячная передышка, как оказалось вскоре, не сыграла никакой позитивной роли в деле повышения боеспособности Западного фронта. 2 октября группа армий "Центр" перешла в генеральное наступление и быстро достигла оперативных успехов.
      3-я танковая группа прорвала оборону советских войск севернее Смоленска. 4-я танковая группа, переброшенная из-под Ленинграда, хотя и не получила отдыха, так же быстро прорвалась в тыл Западного фронта. Уже 7 октября кольцо вокруг 16-й, 19-й, 20-й, 24-й и резервной 32-й армий замкнулось. Образовался так называемый Вяземский котел. В ходе ликвидации советских группировок, на что ушла всего неделя, в плен было взято около 600 тыс. человек! В плен попал и один из лучших генералов 1941 г., командующий 19-й армией М.Ф. Лукин. В самые критические моменты прорыва вражеских войск у Щепетовки и у Смоленска, когда решалась судьба фронта, ему удавалось гасить панику и организовывать войска на упорную оборону. Не будь его, успехи противника были бы еще значительнее. Лукин имел все данные вырасти до командующего фронтом и маршала. Не повезло.
      Для спасения положения из Ленинграда был вызван Г. К. Жуков. "Сталин находился в трансе, - вспоминал Жуков. - Я застал его беседующим с Берией... Сталин сказал Берии, чтобы он на всякий случай через свою агентуру провел зондаж о возможных условиях заключения мира с Германией" (1995, No 3, с. 44){4}. Переговорив с вождем, Жуков немедленно выехал на фронт, чтобы на месте разобраться с ситуацией. "Побывав на наиболее опасных участках и в штабах Западного и Резервного фронтов, я пришел к выводу, что все пути на Москву для врага, по существу; открыты. Доложив об этом 8 октября по телефону Сталину, я просил его быстрее стягивать войска откуда только можно на Можайскую линию обороны" (там же){4}. Но случилось чудо. Вражеские танки на окраинах Москвы так и не появились. Немцы не смогли воспользоваться уникальной возможностью в период с 7 по 12 октября победным маршем достичь столицы. У германского командования не оказалось в резерве двух-трех моторизованных дивизий, которые бы могли рывком одолеть последние 140-160 км. Время стало работать на советское командование. Что же произошло?
      Прежде всего, к счастью, германское командование допустило серьезные просчеты в выборе целей. 3-я танковая армия (с 6 октября танковые группы были переименованы в танковые армии) не могла появиться у Москвы по той простой причине, что ее основные силы повернули на северо-восток. Было решено одновременно с наступлением на Москву окружить войска Северо-Западного фронта встречными ударами сил группы армий "Север" и 3-й танковой армии. 14 октября ее части ворвались в Калинин. Но нехватка материальных ресурсов не позволила развить успех. Не смогла и группа армий "Север" со своими 20 дивизиями выполнить три задачи кряду - осаждать Ленинград, наступать на Тихвин и двигаться на Москву.
      Германское командование явно переоценило возможности вермахта и степень истощенности Красной Армии. Но в тот момент оно считало, что дивизии 4-й танковой армии сумеют пробиться в центре, тогда как танки Гудериана, прорвавшие в это время оборону Брянского фронта и занявшие с ходу Орел и Брянск, возьмут столицу в клещи с юга. Замысел был выдержан в классических традициях прусской военной школы - охватывать противника на широком пространстве, растягивая его войска. Растянутыми же оказались сами германские войска, а советскому командованию растягивать было просто нечего, и оно сосредоточило свое внимание на главных участках борьбы. За счет резервов и на базе строящихся укрепрайонов в считанные дни удалось создать более-менее крепкие заслоны на всех дорогах, ведущих к Москве, прежде всего у Волоколамска, Можайска, Малоярославца, Калуги. На эти и другие участки за эти дни было переброшено 90 тыс. человек, около 400 танков, сотни орудий.
      С 12 октября на новых рубежах обороны в третий раз воссозданного Западного фронта, который теперь возглавил Г.К. Жуков, развернулись ожесточенные бои. "В те дни и ночи я "мотался" вдоль фронта, чтобы организовать оборону, вспоминал Жуков. - На самочувствии и работе отрицательно сказывались панические настроения в столице в те дни, бесконечные запросы и часто не соответствовавшие обстановке указания Сталина" (1995, No 3, с. 44){4}. Был момент, когда казалось, что немцы, с ликвидацией "котла" высвободившие свои силы, вот-вот проломят оборону слабых советских частей и прорвутся к столице. Это выплеснулось в панику 15-16 октября в Москве, когда тысячи людей бросились на вокзалы и на дороги, ведущие на восток, когда сжигались архивы учреждений и партбилеты, готовились к взрыву заводы и электростанции. Но силы вермахта уже были не те. Сказывался эффект "армии Наполеона", которая вошла в Россию могучим 600-тысячным кулаком, а докатилась до Москвы 130-тысячным талым комом, истаяв на бескрайних просторах Нью-Скифии. Именно в октябре 1941 г., в момент наивысших побед германской армии, стала со всей наглядностью вырисовываться одна из краеугольных военных истин - побеждает тот, у кого больше резервов. К 16 октября во 2-й танковой группе оставался 271 танк, а в 3-й - 259, включая неисправные машины. Правда, потери в личном составе были невелики - с 1 по 16 октября группа армий "Центр" потеряла 48 тыс. человек (с. 93, 94, 381){5}, поэтому наступление, хотя и медленно, но продолжалось.
      Руководство страны предпринимало все мыслимые меры, чтобы поправить положение. 18 октября приказом Ставки стали формироваться три новые армии: 32-я и 34-я, в составе четырех дивизий народного ополчения (что это такое, известно - плохо обученные гражданские лица, сырье войн) и одной дивизии НКВД каждая; 33-я армия из трех дивизий НКВД и двух дивизий народного ополчения. Подтягивались войска с Дальнего Востока. А пока...
      18 октября немцы заняли Можайск и Малоярославец, до Москвы оставалось около 80 км. Но помимо отсутствия оперативных резервов настигла и другая напасть - распутица. Командующий группой армий "Центр" фон Бок записал в дневнике: "Ужасная погода привела к тому, что мы сидим на месте. А русские выигрывают время для того, чтобы пополнить свои разгромленные дивизии и укрепить оборону" (с. 98){5}.
      Но шоссе не поддавались распутице, поэтому советские саперы минировали их. Волоколамское шоссе заминировали минами замедленного действия. В журнале боевых действий 9-й армии отмечалось: "Такие мины, разрываясь, образуют воронку в 10 м глубиной и 30 м диаметром. Взрыватели установлены с такой точностью, что ежедневно происходит по нескольку взрывов, и поэтому приходится каждый день строить заново объездные пути". И далее: "19 октября для ремонта шоссейной дороги была выделена целиком 5-я пехотная дивизия" (с. 98){5}.
      3 ноября начальник Генштаба сухопутных сил Ф. Гальдер записал в дневнике: "Группа армий "Центр" подтягивает 2-ю армию... Однако это лишь в теории. На самом же деле войска завязли в грязи и должны быть довольны тем, что им удается с помощью тягачей кое-как обеспечить подвоз продовольствия" (т. 3, кн. 2, с. 29){6}.
      4 ноября новая запись на ту же тему, но уже касательно группы армий "Юг": "6-я армия застряла в грязи и потеряла соприкосновение с противником" (там же, с. 32){6}. Можно, подобно советским историкам, отмахнуться от этих сетований германских военачальников, но генерал А.В. Горбатов в своих мемуарах также недобрым словом помянул распутицу, но уже применительно к советским частям: "Отход был исключительно тяжелым... из-за трудно проходимых дорог - шли беспрерывно дожди..." (с. 229){7}. Германским войскам пришлось брать оперативную паузу.
      Кстати, о дорогах. Советские историки, подчиняясь указаниям сверху, напрочь отвергали такой фактор, действовавший против немцев, как дороги. Но в мемуарной литературе можно найти немало объективных свидетельств фронтовиков об этой проблеме. Только они, естественно, описывали свои беды. Но по ним можно судить, каково приходилось наступающему противнику. Вот некоторые из таких воспоминаний.
      Сапер и подрывник И. Старинов: в октябре 1941 г. их колонна с минно-подрывным имуществом из 20 машин преодолевала расстояние в 120 км от Чугуева до Валуек (район Харькова) по разбитым дорогам шесть суток! (с. 226){12}.
      Маршал артиллерии Н.Д. Яковлев: "Вследствие непроходимости дорог в отдельных случаях приходилось подносить боеприпасы на руках, пользуясь услугами местного населения... в период особого бездорожья, когда автотранспорт вообще не мог обеспечить снабжение войск... командование фронта привлекло... дивизию ПО-2" (с. 162){13}.
      Маршал А.И. Еременко: "23 июля разразился сильный летний ливень. Дороги размыло, артиллерия и обозы стали отставать от пехоты и танков" (1985, с. 263){14}. Или: "В целом обстановка благоприятствовала нашему удару - дороги были проходимы для всех видов транспорта" (там же, с. 266){14}. Чисто российское понятие: дороги есть, но проходимы отнюдь не для всех видов транспорта.
      Вместе со стабилизацией положения у И. Сталина вновь прорезался зуд к частным наступательным операциям, которые толкали Западный фронт на порочный путь расходования своих скудных резервов. Г.К. Жуков в мемуарах утверждает, что он и Б.М. Шапошников были против подобных контрударов, но ничего поделать не могли. За считанные дни были обескровлены 58-я танковая дивизия, большие потери понесла 112-я танковая и практически полностью погибли в атаках 17-я и 44-я кавалерийские дивизии. Толку контрудары не принесли никакого, зато в семьи ушли несколько тысяч дополнительных похоронок.
      15 ноября генеральное наступление на Москву возобновилось с новой силой. То было, наверное, одно из самых загадочных наступлений вермахта. По логике вещей группа армий "Центр" должна была перейти к глухой обороне ввиду крайней нехватки зимнего обмундирования, неготовности техники к зимней эксплуатации и ее изношенности. У командования не было резервов, а тут еще с 5 ноября на помощь Муссолини стали перебрасывать 2-й воздушный флот. В распоряжении фон Бока оставили лишь один авиационный корпус. Правда, элитный - 8-й авиакорпус Рихтгофена. Но протяженность фронта достигала 500 км. Поспеть всюду пикировщикам, конечно, было невозможно. Вполне вероятно, что верховное командование исходило из того соображения, что плохая погода все равно не позволит использовать авиацию в полной мере. Войскам предлагалось наступать на одном энтузиазме. Странно, но он был. Танковые моторы приходилось разогревать утром по два-три часа. И в бой.
      Дивизии Гудериана прорвали фронт и окружили часть советских войск, открыв дорогу на Москву с юга. Но к Кашире смогли выйти лишь около батальона солдат. Войск уже не хватало даже на создание сплошной линии все увеличивающегося фронта. У советского командования резервы были, и оно быстро заткнуло "дырку" у Каширы.
      На северном участке немцам удалось прорваться к каналу Москва - Волга, форсировать его, чтобы двигаться в обход города. До столицы оставалось 30-40 км. "Фронт нашей обороны выгибался дугой, образовались очень слабые места, казалось, вот-вот случится непоправимое", - вспоминал Г.К. Жуков. Примерно в эти дни и позвонил Сталин со своим знаменитым "Скажите как коммунист коммунисту. Мы удержим Москву?".
      Дело решили резервы. Западный фронт получил 1-ю ударную и 20-ю армии. Ими удалось ликвидировать плацдарм на канале у Яхромы.
      30-я армия получила в эти дни четыре стрелковые и одну кавалерийскую дивизии. 5-я и 16-я армии - две стрелковые дивизии и пять стрелковых бригад.
      С Дальнего Востока подходили свежие кадровые дивизии - две стрелковые и одна мотострелковая. В тылу командованию Московского военного округа на случай прорыва врага к столице были переданы 4 стрелковые, 1 кавалерийская дивизии, 7 стрелковых бригад. А еще дальше в тылу уже готовились три резервные армии 10-я, 26-я и 61-я. Фон Боку не дали ничего.
      Мороз крепчал. Но 2 декабря немцы умудрились прорвать фронт под Наро-Фоминском. Бои передвинулись к штабу Западного фронта, расположенному в том районе. Очередную "дырку" заткнули имеющимися резервами. На этом успехи противника закончились.
      Трагедия Юго-Западного фронта (июль - ноябрь)
      Несмотря на первоначально крупные силы в сравнении с немецкими, Юго-Западный фронт в середине июля оказался в крайне тяжелом положении. Фронт был рассечен надвое. 5-я армия и созданная для обороны Киева 37-я армия занимали северный и центральный его участок, 6-я, 12-я и 26-я армии прикрывали Южную Украину. Лишь сухопутная перемычка вдоль Днепра примерно в сотню километров соединяла Юго-Западный фронт в относительно единое целое. Но ей предстояло быстро уменьшаться. Командование фронта, еще две недели назад располагавшее крупными бронетанковыми силами, теперь просило у Ставки танки для сдерживания "разбитых" моторизованных дивизий Клейста. И Ставка, не менее, если не более виноватая в такой ситуации, не отказала в просьбе. Из состава Южного фронта был изъят 16-й механизированный корпус и несколько стрелковых дивизий в придачу. Но ничего не помогало. Все моментально перемалывалось, и уже через несколько дней вновь обозначались бреши, которые нечем было заткнуть.
      Во второй половине июля 38 немецких дивизий неуклонно теснили 44 советские. Им удалось окончательно расколоть Юго-Западный фронт, выйдя к Днепру, поэтому 25 июля Ставка передала 6-ю и 12-ю армии в подчинение Южному фронту. В это время соединения 1-й танковой Группы у Днепра были заменены пехотными частями, и танки Клейста смогли ударить на юг, как и планировалось перед войной, со всей своей мощью. 2 августа, пройдя около 200 км, они прорвались к Первомайску и вышли в тыл 6-й и 12-й армиям. С запада, им навстречу выходили дивизии 17-й армии. Советское командование делало все возможное, чтобы избежать окружения. В контрудары бросалось все, что попадалось под руку, а сами 6-я и 12-я армии беспрестанно отходили с рубежа на рубеж в глубь украинских степей. Порой германскому верховному командованию казалось, что окружение не состоится, и Гальдер неоднократно записывал свои сомнения в тайный дневник. Но Клейст творил чудеса своими немногочисленными танковыми силами, и ловушка все же захлопнулась. Две армии сопротивлялись только до 7 августа, и лишь отдельные части продержались на несколько дней дольше. В плен попали оба командующих - генералы И.Н. Музыченко и П.Г. Понеделин, а также около 140 тыс. солдат и офицеров.
      Это поражение круто меняло оперативную обстановку на Украине. Закрыть брешь было нечем. Уже 14 августа был взят Кировоград, 17 - Николаев и Кривой Рог. К 30 августа немцы вышли почти на всю линию Днепра от устья до разграничительной полосы с группой армий "Центр" южнее Лоева. На Правобережье Украины оборонялись лишь два плацдарма - города Киев и Одесса.
      31 августа 100-я пехотная дивизия 17-й армии захватила небольшой плацдарм у Кременчуга. Германское командование поначалу не обратило на него должного внимания. Но с каждым днем плацдарм увеличивался, а вместе с размером росло его оперативное значение. И если 2 сентября Гальдер записывает в дневнике: "Удачно захваченные 11-й и 17-й армиями плацдармы потребуют некоторого времени, чтобы сказалось их значение" (т. 3, кн. 2, с. 324){6}, то уже через несколько дней в Генеральном штабе сухопутных сил и у командования группы армий "Юг" рождается замысел прорыва танковых групп Гудериана и Клейста в тыл Юго-Западного фронта. Ф. Гальдер записал в дневник 7 сентября: "Вылет в группу армий "Юг" (Умань) для обсуждения операции по охвату противника в излучине Днепра и Десны" (там же, с. 332){6}. 7 и 8 сентября он обсуждал детали операции с Г. Рундштедтом. В результате на свет появился план "битвы за Киев" - план по окружению войск Юго-Западного фронта. Его реализация не заставила себя долго ждать. Уже 10 сентября дивизии Гудериана вышли на линию Бахмач-Ромны (в 200 км от Кременчугского плацдарма). А 15 сентября танки Гудериана и Клейста соединились в Лохвице. Скорость просто фантастическая для таких пространств, учитывая тяжесть уже проведенных боев.
      Кольцо вокруг Юго-Западного фронта замкнулось, и через неделю он прекратил свое существование. Была ликвидирована группировка, насчитывающая свыше 500 тыс. человек. Командование фронта почти целиком погибло. Разгрома такого фронтового масштаба еще не знала ни одна армия мира. Хотя англо-французские войска и потерпели поражение в Бельгии в 1940 г., они все же смогли эвакуировать основные силы через Дюнкерк. В плен попало тогда 40 тыс. французских военнослужащих и несколько тысяч англичан. А тут... Но печальный рекорд продержался недолго и был перекрыт месяц спустя в Вяземском котле.
      Разгром войск фронта явился следствием крупнейшего просчета в оценке событий И.В. Сталиным как Верховным Главнокомандующим. Истоки же просчета имели старые корни - уверенность в своей способности оценивать события глубже других.
      7 сентября Военный Совет Юго-Западного фронта, видя опасность, нависшую над флангами, обратил внимание главкома Юго-Западного направления С.М. Буденного на серьезность складывающейся обстановки. Чуть позже М.П. Кирпонос вновь обратился к Буденному, указывая на угрозы с флангов и отсутствие резервов у фронта для их надежного прикрытия. Аргументы командования Юго-Западного фронта были приняты, и 11 сентября Военный Совет Юго-Западного направления обратился в Ставку с просьбой дать согласие на отход.