Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Испытание войной

ModernLib.Net / Биографии и мемуары / Шапталов Борис / Испытание войной - Чтение (стр. 14)
Автор: Шапталов Борис
Жанр: Биографии и мемуары

 

 


Причем незапланированный ввод этих резервов был связан с большими трудностями. 11-я армия, не завершив своего комплектования, должна была двигаться к линии фронта походным порядком. Размокшие после проливных дождей дороги задержали выдвижение танковых армий. (Все-таки погода влияла на оперативную обстановку.) В результате 11-я армия, которую бросили в бой после 160-километрового марша на стыке 50-й и 11-й гвардейской армии, т.е. у основания выступа, успеха не добилась. Правильное решение запоздало. Точно так же, как и передача 11-й гвардейской армии 4-й танковой-армии генерала В.М. Баданова с задачей прорваться к Волхову. Но удар введенных танковых дивизий был нацелен не в тыл Орловской группировки, а вдоль фронта, на Волхов. Нарушался принцип оперативного искусства, сформулированный еще Шлифеном: нацеливать войска не на ближайший фланг противника, а на его оперативный тыл. В сущности, 4-я танковая армия использовалась для частных целей - обеспечения левого фланга 11-й гвардейской армии, который особо беспокоил И.Х. Баграмяна, участника барвенковской драмы 1942 г. Своим переживаниям по этому поводу он посвятил несколько страниц мемуаров ( с. 186-190){2}. Вопрос о целесообразности такого удара и о перенесении его в обход Волхова путем наступления хотя бы на Орел, на соединение с 3-й танковой армией, так и не встал. Утилитарное использование танковых армий как средства проталкивания вперед общевойсковых соединений стало характерной чертой всей Орловской наступательной операции, снижая эффективность удара этих армий как оперативных объединений. Фронтальная стратегия продолжала торжествовать во всех наших штабах. К счастью, Гитлер решил очистить Орловский выступ, дабы, сократив линию фронта, высвободить несколько дивизий и отправить их в Италию, которая решила покинуть своего союзника. О своем решении Гитлер объявил 26 июля. Отвод приказано было осуществить на рубеж восточнее Брянска, так называемую линию "Хагена", в период с 31 июля по 17 августа.
      Когда желания германского и советского верховного командования так парадоксально совпали, дела пошли на лад.
      5 августа фронтальным ударом был взят Орел. Немцы же точно в срок, 18 августа, завершили маневр и отошли на новый рубеж обороны - линию "Хаген". За 37 дней напряженных боев с участием нескольких танковых армий советские войска продвинулись менее чем на 150 км, в среднем по 4 км в сутки. Несмотря на ввод колоссальных резервов Ставкой, противнику удалось уйти из "полумешка" и занять заранее подготовленные оборонительные позиции.
      Могли ли советские войска разбить Орловскую группировку? В пользу утвердительного ответа свидетельствуют прежде всего цифры. Немецкие войска насчитывали более 500 тыс. человек, 7 тыс. орудий и минометов, около 1,2 тыс. танков и САУ. Западный, Брянский и Центральный фронты объединяли 1,2 млн. человек, 21 тыс. орудий и минометов, 2400 танков и САУ. Такой перевес вполне позволял провести операцию на окружение.
      Но дело не только в том, что Орловскую группировку не уничтожили, а вытолкали. Фронтальный способ ведения операций сказался на размерах потерь. С 12 июля по 18 августа потери советских войск составили 430 тыс. убитыми и ранеными против 89 тыс. у противника, 2586 танков и САУ, т.е. весь привлеченный к операции танкопарк, а также 1014 самолетов. 3-я гвардейская танковая армия потеряла более 85% матчасти, и ее пришлось формировать заново (с. 49){3}. А в ходе Белгородско-Харьковской наступательной операции, проводившейся не столь шаблонно, потери составили 1864 танка и САУ и 153 самолета (с. 370, табл.){4}.
      В своих мемуарах Г. К. Жуков дал следующие оценки некоторых решений по Орловской наступательной операции. "Позже, анализируя причины медленного развития событий, - писал он, - мы пришли к выводу, что основная ошибка крылась в том, что Ставка несколько поторопилась с переходом к контрнаступательным действиям и не создала более сильную группировку в составе левого крыла Западного фронта, которую в ходе сражения нужно было серьезно подкрепить. Войскам Брянского фронта пришлось преодолевать глубоко эшелонированную оборону лобовым ударом.
      Думаю, было бы лучше, если бы армия П.С. Рыбалко вводилась в сражение не на Брянском фронте, а вместе с армией И.Х. Баграмяна. С вводом в сражение 11-й армии генерала И.И. Федюнинского, а также 4-й танковой армии генерала В.М. Баданова Ставка несколько запоздала.
      Центральный фронт свое контрнаступление начал там, где закончился его контрудар, и двигался широким фронтом в лоб основной группировке противника. Главный удар Центрального фронта нужно было бы сместить несколько западнее в обход Кром (т.е. навстречу 11-й гвардейской армии. - Б.Ш.). К сожалению, этого не было сделано. Помешала торопливость. Тогда все мы считали, что надо скорее бить противника, пока он еще не осел крепко в обороне. Но это было ошибочное рассуждение и решение.
      Когда мы с А.И. Антоновым и A.M. Василевским докладывали. Верховному о возможности окружить в районе Орла группировку противника, для чего надо было значительно усилить левое крыло Западного фронта, И.В. Сталин сказал:
      - Наша задача скорее изгнать немцев с нашей территории, а окружать их мы будем, когда они станут послабее...
      Мы не настояли на своем предложении, а зря! Надо было тверже отстаивать свою точку зрения. Тогда наши войска уже могли проводить операции на окружение и уничтожение" (с. 503-504){5}.
      Сходное мнение высказал К.К. Рокоссовский. В своей книге он указывает, что замысел на раздробление Орловской группировки на деле вел к рассредоточению наших сил. "Мне кажется, - писал он, - что было бы проще и вернее нанести два основных мощных удара с севера и юга на Брянск под основание Орловского выступа. Но для этого надо было дать время, чтобы войска Западного и Центрального фронтов произвели соответствующую перегруппировку. В действительности же снова была проявлена излишняя поспешность... Вместо окружения и разгрома противника мы, по существу, лишь выталкивали его из Орловского выступа" (с. 224){6}.
      Как видно из приведенных отрывков, и Жуков, и Рокоссовский отмечали поспешность как один из факторов лобовой стратегии. Но думается, что она определялась не поспешностью, а качеством мышления Верховного Главнокомандующего, о чем упоминал и сам Жуков и что, естественно, сказывалось на стиле планируемых операций. Но к этому вопросу мы вернемся чуть позже.
      Добавим также, что германское командование, не видя фланговой угрозы и как бы в насмешку над советской стратегией "рассекающих ударов", сочло возможным снять в середине августа с Орловского участка 13 дивизий и перебросить их на Смоленское направление.
      Несколько иначе развивались события на южном фасе Курской дуги. Началась операция как чисто фронтальная. 17 июля был обнаружен отход противника, и перед Воронежским фронтом поставили задачу незамедлительно перейти в наступление, чтобы вслед за врагом ворваться на ранее занимаемые им рубежи у Белгорода. После этого силами Воронежского и Степного фронтов предстояло перейти в решительное наступление со стратегическими целями. Однако противник все еще сохранял высокую боеспособность, несмотря на понесенные потери. "За 18 июля армиям П.А. Ротмистрова и А.С. Жадова (5-я гвардейская танковая и 5-я гвардейская армии. - Б.Ш.) удалось оттеснить его всего лишь на 45 километров, а 6-я гвардейская армия И.М. Чистякова заняла высоту в районе Верхопенье, скрупулезно отмечал Г.К. Жуков. - В 6-й армии И.М. Чистякова чувствовалось большое переутомление. Начиная с 4 июля они не имели ни сна, ни отдыха. Нужны были дополнительные силы, чтобы помешать планомерному отходу главных сил врага. Для этого пришлось ввести в дело танковые корпуса Б.С. Бахарова и И.Ф. Кириченко и часть войск 53-й армии И.М. Манагарова" (с. 489){5}.
      Схожесть с Орловской наступательной операцией заключалась в том, что и здесь фронтальные удары сочетались с вводом оперативных резервов для достижения ограниченных целей. Причем новые резервы все равно не помешали противнику произвести планомерный и организованный отход к 23 июля. Вследствие этого Воронежский фронт не был готов к немедленному прорыву обороны немцев и был остановлен для отдыха и пополнения. Наступление возобновилось 3 августа. В полосе Воронежского фронта оно мыслилось как фронтальное, с прорывом через центр вражеских оборонительных укреплений у Белгорода. Но фронтальный характер операции менялся после планируемого прорыва, так как с востока удар Воронежского фронта поддерживался 57-й армией Юго-Западного фронта. Совместными усилиями оба фронта должны были взять Харьковский оборонительный район в клещи. Так что здесь крылась возможность хотя бы частичного окружения и уничтожения Белгородско-Харьковской группировки противника. В этом случае оптимальным вариантом было бы смещение главного удара Воронежского фронта правее, в полосу 40-й армии, чтобы наступать на Богодухов в обход Белгородского укрепрайона, но в этом случае фронтальное преследование противника с 17 по 23 июля теряло всякий смысл. Такой план, логично вытекающий из обстановки, и был предложен командованием Воронежского фронта. Но в Генштабе его отклонили. Доводы в пользу этого решения приведены в книге С.М. Штеменко: "Опыт показал (к сожалению, Штеменко не указал, какой опыт он имел в виду. - Б.Ш.), что, по соображениям времени, сложности маневра и другим условиям, далеко не каждую группировку противника выгодно окружать (жалко, что об этом не знали немецкие генералы в 1941 г. - Б.Ш.). За окружение немецко-фашистских войск, оборонявшихся в районе Белгорода и Харькова, первым, пожалуй, высказался командующий Воронежским фронтом (Ватутин сам был в недавнем прошлом видным работников Генштаба. - Б.Ш.). Сторонники такой же точки зрения нашлись, конечно, и в Генеральном штабе. Но в целом Генштаб придерживался иного взгляда" (с. 237){1}. В качестве аргумента приводился факт наличия больших сил противника, которые могли оказаться в окружении (о чем германское командование мечтало в 1941-1943 гг. применительно к нашим войскам), утверждалось, что это задержит войска по времени и тем самым облегчит врагу создание новой сильной обороны по Днепру.
      Таким образом, в подходе к планированию как Орловской, так и Белгородско-Харьковской наступательных операций особенно четко выявилось наличие и расхождение двух концепций - фронтально-рассекающих ударов и стратегии "канн". Одна ставила целью прежде всего захват территории, другая уничтожение живой силы противника в качестве предпосылки к освобождению территорий. Первая доктрина обрекала войска на постоянные тяжелые потери. В то время как малые потери немецких войск в 1939- 1942 гг., придерживавшихся стратегии "клещей" и "канн", во многом определялись тем, что они уклонялись от фронтальных столкновений с крупными силами противника, предпочитая им широкомасштабные фланговые операции, навязывая противнику свою волю и темп боев, так как атака во фланг и тыл есть путь к реализации принципа наименьшего сопротивления, потому что фланг в оперативном смысле есть участок, защищаемый наименьшими силами по отношению к наиболее сильному и потому центральному в обороне участку. Задача военных планирующих органов - отыскать место "разлома" у противника, Обычно таким слабым участком является фланг боевой группировки.
      Рассмотрим подробнее подход руководства советского Генштаба к наступлению. Конфигурация общей линии фронта не давала возможности полностью отмахнуться от фланговых ударов. Да и сил хватало. В людях советская сторона превосходила немецкую в 3 раза, в танках и артиллерии - в 4 раза. Конечно, точные данные о соотношении сил тогда не могли быть известны, но о своем значительном перевесе советское Верховное Главнокомандование знало. И о таком превосходстве в период Сталинграда и не мечтало. "Думали и о том, - продолжал Штеменко, - чтобы уничтожить Белгородско-Харьковскую группировку последовательно, начиная с отсечения основных ее сил к северу от Харькова. На первый взгляд это представлялось возможным, если наступать по сходящимся направлениям, примерно из района Сум на юго-восток и из Волчанска - на запад. Но, чтобы выполнить такую задачу, надо было иметь в Сумах и Волчанске уже готовые для удара войска, а этим мы не располагали. Для осуществления ударов из Сум и Волчанска требовались большие группировки сил и, конечно, длительное время" (с. 238){1}.
      При всем уважении к С.М. Штеменко как опытному штабисту нельзя не выразить удивление по поводу приведенного отрывка. Для начала следует уточнить: "из Сум" и даже "из района Сум" наступать и вправду было нельзя, потому что эта область находилась в руках врага. Точнее было бы говорить тогда о районе "восточное Сум", а вернее, о полосе 40-й армии, соседа группировки наших войск, сорвавших операцию "Цитадель". Теперь о времени.
      Его у Генштаба и командования Воронежского фронта хватало. Расстояние от центра Белгородской группировки советских войск до центрального участка 40-й армии равнялось 60 км. Отход немецких войск после провала "Цитадели" начался 17 июля, наступление Воронежского фронта - 3 августа, т.е. прошло 17 суток. За полмесяца перебросить необходимое количество дивизий, безусловно, можно. При желании. И самое интересное, что вскоре после начала наступательных боев туда все же были переброшены 27-я армия, три танковых корпуса, а затем и 47-я армия. Эти силы благополучно прорвали оборону противника и сыграли важную роль в обеспечении правого фланга основной наступающей группы советских войск на Белгородском направлении.
      В ходе операций "Кутузов" и "Румянцев" (это примерно месяц боев) советские войска понесли колоссальные потери: 685 тыс. человек! Безвозвратные потери составили 185 тыс. человек (убито, пропало без вести и т.д.). Ранено 500 тыс. Было подбито 6 тыс. танков, 5,2 тыс. орудий и минометов, 1626 самолетов. Сказать "много" - это ничего не сказать. В 1941 г. немцы с 3,5 тыс. танков захватили чуть ли не половину европейской части СССР,
      В чем крылась истинная причина нежелания Генштаба, а вернее, Верховного Главнокомандующего, рупором которого выступал в данном случае Штеменко и ему подобные, идти на операцию по окружению? Прежде всего Сталин явно не хотел идти на риск, потому что, в отличие от Сталинграда, на Курской дуге была возможность обойтись простыми решениями. Ему нужна была гарантированная победа, без тени возможной неудачи. Тем более что о цене таких побед все равно никто не спросит.
      А слагаемые успеха советского наступления были чрезвычайно благоприятны. В конце июля несколько немецких танковых дивизий убыло в Донбасс, где ожидался удар Красной Армии. Ушли отборные дивизии СС "Викинг", "Рейх" и "Мертвая голова". После этого Белгородско-Харьковская группировка стала насчитывать 300 тыс. человек, 3,5 тыс. орудий и минометов и до 600 танков против 980 тыс. человек, свыше 12 тыс. орудий и минометов, 2400 танков и САУ Степного и Воронежского фронтов. Однако благоприятные возможности не были использованы и на южном фасе Курской дуги. Противника оттеснили на запад, и с освобождением 23 августа Харькова Курская битва закончилась. В ходе ее выявилось огромное превосходство советской стороны в количестве оружия и резервов, и хотя этот потенциал использовался без блеска, тратился в основном на лобовые атаки, динамическая сила была столь велика, что немцам приходилось пятиться назад. А при столь огромной протяженности фронта и скудных пополнениях вероятность дальнейшего отступления была лишь вопросом времени. В этих условиях началась следующая фаза стратегического наступления Красной Армии - выход к Днепру и его форсирование.
      И еще одно замечание. Историческая наука едина в том, что после провала германского наступления на Курской дуге и в ходе успешного контрнаступления Красной Армии под Орлом и Белгородом окончательно определился перелом в ходе войны. И это верный вывод, но с одной оговоркой. Потери советских войск оказались столь велики, что при дальнейших победах такого же рода до Берлина могли добраться лишь штабы да израненные солдаты, не умершие в госпиталях. Окончательная победа определилась в ходе рывка к Днепру и в боях за его форсирование. Потери советских войск оказались в рамках приемлемых, а значит, они могли наступать и дальше.
      Битва за Днепр в войсках и штабах
      Освобождению районов у Днепра весьма благоприятствовало отсутствие у вермахта стратегических резервов. Германское командование латало дыры по принципу "тришкина кафтана". Дивизии из-под Вязьмы перебрасывались под Орел, оттуда снова под Смоленск, из Белгорода в Донбасс, затем обратно. Более того, наступление англо-американских войск в Средиземноморье вынудило Гитлера отдать приказ на переброску из России на Запад 4-го воздушного флота под командованием знаменитого В. Рихтгофена, танкового корпуса СС и ряда других соединений. Качественные мобилизационные возможности Германии достигли своего предела. В июле - августе 1943 г. потери Германии на Восточном фронте превысили 500 тыс. человек, пополнения же составили всего 240 тыс., в то время как Красная Армия получила 450 тыс. человек. В таких условиях вермахт, как и зимой 19421943 гг., физически не мог удерживать фронт от Ленинграда до Кубани. И уничтожение живой силы противника являлось наиболее целесообразной стратегией, облегчавшей освобождение оккупированных территорий.
      После окончания боев под Орлом и Харьковом в резерв Ставки были выведены управления и части четырех общевойсковых и пяти танковых армий, 13 танковых корпусов и 27 стрелковых дивизий, понесших большие потери. Громадные потери вновь заставили вернуться к проблеме соотношения фронтальных и фланговых ударов в новом наступлении. Общий перевес советской стороны позволял смело идти на проведение именно фланговых и отсечных ударов. И в очередной раз возникло "но"... Предоставим слово Г. К. Жукову.
      В августе 1943 г. в войсках Воронежского и Степного фронтов побывал новый начальник Генерального штаба А.И. Антонов. Он встретился с командованием фронтов и представителем Ставки Г.К. Жуковым. "Из доклада А.И. Антонова я понял, что Верховный настоятельно требует немедленно развивать наступление, чтобы не дать противнику организовать оборону на подступах к Днепру. Я разделял эту установку, но не был согласен с формой наших наступательных операций, при которых фронты от Великих Лук до Черного моря развертывали фронтально-лобовые удары. Была ведь возможность (после некоторых перегруппировок) провести операции на отсечение и окружение значительных группировок противника, чем облегчалось бы дальнейшее ведение войны. В частности, я имел в виду южную группировку противника в Донбассе, которую можно было бы отсечь мощным ударом из района Харьков - Изюм в общем направлении на Днепропетровск и Запорожье.
      А.И. Антонов сказал, что лично он разделяет это мнение, но Верховный требует скорее отбросить противника фронтальными ударами. Перед отлетом А.И. Антонова в Москву я просил его еще раз доложить мои соображения Верховному... Через несколько дней мне позвонил И.В. Сталин... он заметил, что не разделяет точку зрения об ударе войск Юго-Западного фронта из района Изюма на Запорожье, поскольку на это потребуется значительное время. Я не стал спорить, так как знал, что Верховный пока вообще по ряду обстоятельств не очень уверен в целесообразности более решительного применения операции на окружение противника" (с. 508){5}.
      Одним из источников такой нерешительности, в частности, являлась длительная борьба войск Паулюса в Сталинградском кольце. Жуков рассказывал К. Симонову: "Со времени Сталинграда Сталин придерживался своего собственного подхода к проблемам окружения и уничтожения немецких войск. Ход Сталинградской операции запал ему в память, и он неоднократно возвращался к ее опыту". Сталин требовал создавать угрозу окружения, что заставляло бы немцев отвести войска, указывая на то, что "мы обещали там (в Сталинграде) окружить и уничтожить немцев за десять дней, а провозились с ними два с лишним месяца" (с. 375){7}. Почему Сталин решил, что если бы войска Паулюса были оттеснены от Сталинграда лобовыми ударами, то сроки их разгрома значительно бы уменьшились, останется навсегда загадкой.
      Фронтальные удары в войне неизбежны. Они диктуются конфигурацией линии фронта, наличными силами, местностью и т.д. В этом смысле, например, наступление Воронежского фронта на Киев могло быть только фронтальным. Но Западному фронту не было нужды наступать на Смоленск обязательно в лоб, точно так же как Юго-Западный фронт вполне мог, как предлагал Жуков, наступая на Днепропетровск, в последующем сместить направление главного удара на Запорожье и далее к Азовскому морю (т.е. то, что делал Клейст осенью 1941 г., в зеркальном отражении). Тогда бы Южному фронту не пришлось прорывать хорошо подготовленные оборонительные позиции на реке Миус. Уничтожение Донбасской группировки облегчило бы борьбу за Днепр. Нашим солдатам чрезвычайно дорого обходились эти лобовые удары по изготовившемуся на инженерно обеспеченных позициях противнику. Немцы, конечно, тоже несли потери, но костяк обычно сохранялся, включая опытные командирские кадры. Благодаря этому вражеские соединения после получения маршевых пополнений восстанавливались, как птица Феникс, и потрепанные части вновь превращались в боеспособные дивизии. Нет ничего ценнее на войне, чем обстрелянный солдат и прошедший боевую школу волевой командир. В этом, думается, главный секрет удивительной живучести вермахта который, несмотря на все поражения, оказывал упорное сопротивление до самого финала. Лишь методичное уничтожение отборных группировок противника, как это произошло в Сталинграде, могло быстро снизить качественное состояние его войск и сломить волю германской армии к победе.
      К началу сентября 1943 г. между противоборствующими сторонами сложилось следующее соотношение сил. Калининский и Западный фронты имели в своем составе 1250 тыс. человек, 20 640 орудий и минометов, 1436 танков и САУ, 1100 самолетов. Противостоящая им группа армий "Центр" насчитывала около 850 тыс. человек, 8800 орудий и минометов, до 500 танков и САУ, менее 700 самолетов.
      6-я армия и 1-я танковая армия группы армий "Юг" могли выставить 540 тыс. человек, 5400 орудий и минометов, 900 танков и 1100 самолетов против 1053 тыс. человек, 21 тыс. орудий и минометов, 1257 танков и 1400 самолетов Юго-Западного и Южного фронтов. Так что воевать было чем, и воевать с расчетом на полное уничтожение противника, а не на его выталкивание. О тяжести фронтальных боев может свидетельствовать такой факт: когда Юго-Западный и Южный фронты вышли в конце сентября к Днепру, то оба они заняли полосу обороны шириной 240 км вместо прежних 400 км перед началом наступления в Донбассе.
      По одной схеме проводилось наступление и в полосе обороны группы армий "Центр". Перед Калининским и Западным фронтами была поставлена задача освободить весь Смоленский район. Главный удар наносил Западный фронт, который должен был разбить противника в районах Ельни и Спас-Демянска, а затем продвигаться на Рославль и Смоленск. Калининский фронт своим левым флангом обязан был помочь соседу, наступая на Смоленск с северо-востока через Духовщину. Замысел не заключал в себе даже подобия какого-нибудь маневра, хитрости, изюминки. Просто шаблон.
      Наступление началось 7 августа 1943 г. Завязалась упорная борьба за преодоление хорошо укрепленного переднего края противника. Пришлось в первые же дни вводить в бой оперативные резервы - 68-ю армию. Лишь на четвертый день обозначилась возможность существенного продвижения вперед. Но не в полосе наступления главного удара, а южнее - во фланговой 10-й армии. Для развития успеха ей придали резервный 5-й механизированный корпус. Это позволило провести охват Спас-Демянского участка, и противник 13 августа очистил его.
      13 августа в наступление перешел Калининский фронт, у которого главный удар наносила 39-я армия на Духовщину. За пять дней боев удалось вклиниться лишь на 6-7 километров, и дальнейшие атаки успеха не имели. Ставка вынуждена была отдать приказ на приостановку наступления войсками обоих фронтов. Стало ясно, что фронтальными атаками без достаточного перевеса в огне, в танках и живой силе серьезного успеха не добиться. К тому же немецкое командование стало перебрасывать сюда дивизии с Орловского участка.
      Пришлось подождать и совершить нужную перегруппировку сил. Только после этого, 28 августа, Западный фронт смог возобновить наступление. Теперь главный удар наносился у Ельни. Здесь его немцы не ждали, и в первый же день глубина прорыва достигла 6-8 км. В брешь стали вводиться подвижные соединения. 30 августа советские части овладели Ельней, 1 сентября - Дорогобужем. Фронт обороны группы армий "Центр" стал терять устойчивость.
      15 сентября после очередной паузы, связанной с перегруппировкой сил, имевшей характер маневра, войска Западного фронта возобновили наступление. Несмотря на очередную "потерю времени", 25 сентября был освобожден Смоленск. Благополучное завершение операции оказалось связанным не с первоначальными планами, а с последующим маневрированием войск, выбиравших наиболее уязвимые места в обороне противника.
      Значительно успешнее пошли дела у Брянского и Центрального фронтов. Закончив Орловскую операцию, они начали наступление на Гомельском и Черниговском направлениях. Здесь противник оказал наиболее слабое сопротивление, потому что основные силы, прежде всего танковые, были задействованы в Донбассе и у Смоленска. Это позволило войскам обоих фронтов продвинуться в среднем на 250 км против 150-200 км у Западного фронта.
      Положительной особенностью операций, проведенных наступающими фронтами от Брянского до Южного, - было то, что с ростом опыта советского командования фронтальные удары, вопреки желанию Сталина и отчасти Генштаба, стали сочетаться с маневрированием на поле боя целыми соединениями. В тыл забрасывались подвижные войска, препятствовавшие заблаговременному занятию противником выгодных оборонительных рубежей, наносившие удары по коммуникациям и оттягивавшие на себя малочисленные резервы немцев. Вот что писал о такой тактике бывший командующий Брянским фронтом генерал армии М.М. Попов: "Изучая и оценивая обстановку, мы убедились, что подготовленная в труднопроходимых лесах оборона противника совершенно исключает возможность добиться успеха путем лобовых атак... Все эти обстоятельства требовали от нас решения стоящих перед фронтом задач на флангах Брянской группировки противника или на одном из них. Фланговый удар позволял лишить противника сильных сторон его обороны, уже налаженной по лесам и рекам, и вывести основные силы фронта в тыл противника" (с. 21-22){8}.
      Для осуществления этого замысла пришлось пойти на перегруппировку части сил: 50-я армия со средствами усиления была переброшена почти на 100 км в полосу действия 10-й армии. А там - еще раз, чтобы занять лучшие позиции, так как противник обнаружил передислокацию. Потеря времени на переброску с лихвой окупила себя скоростью продвижения и меньшими потерями в сравнении с теми, что были бы при лобовых атаках. (Стоит сравнить эти реалии военно-оперативного бытия с рассуждениями Штеменко о потере времени при маневрировании.)
      Мы не будем подробно описывать ход наступления Центрального, Воронежского и Степного фронтов. Характер их наступательных операций совпадает с боевыми действиями других фронтов. Упустив свой шанс у Орла и Белгорода, советские войска были вынуждены наносить фронтальные удары. Но, воспользовавшись хроническим недостатком резервов у противника, советское командование, нанося удары на различных направлениях, все же вскрыло немецкую оборону и бросило в прорыв подвижные соединения. И хотя "котлов" достичь нигде не удалось, поскольку никто таких целей и не ставил, сама угроза окружения заставляла врага оттягивать свои дивизии все дальше на запад.
      В двадцатых числах сентября советские войска широким фронтом стали выходить к Днепру. Форсирование его стало одной из славных страниц истории Советской Армии. Захват целого ряда плацдармов на правом берегу позволил начать борьбу за Киев. Но Сталин и здесь продемонстрировал приверженность к фронтальной стратегии и нелюбовь к маневрированию, что серьезно отразилось на сроках освобождения столицы Украины. Речь идет о Букринском плацдарме (примерно в 60 км южнее Киева), который захватили части Степного фронта 22 сентября. Именно с него Ставка предполагала нанести главный удар для овладения Киевом. Но противник успел стянуть к нему необходимые для обороны силы, и удар был парирован. Требовался маневр. 25 сентября Жуков доложил Сталину о трудностях наступления с Букринского плацдарма и предложил захватить новый плацдарм. Эта точка зрения совпадала и с мнением Генштаба. Сталин в ответ заявил:
      - Еще не пробовали наступать как следует, а уже отказываетесь. Нужно осуществить прорыв с имеющегося плацдарма. Неизвестно пока, сможет ли фронт создать новый.
      И хотя Воронежский фронт доказал, что "сможет", захватив к 29 сентября Лютежский плацдарм (к северу от Киева), еще целый месяц войска "пробовали как следует", топчась на Букринском плацдарме. Наконец и Сталин понял, что на этом участке толку не будет, даже если положить костьми оставшуюся часть войск, и 25 октября началась перегруппировка сил. 3-я гвардейская танковая армия скрытно была переброшена на Лютежский плацдарм. 3 ноября началось наступление, и уже 6 ноября Киев был освобожден. Военные специалисты оказались правы. Маневр принес успех. Сталин же фактически задержал освобождение Киева на несколько недель.
      Проблема "канн" в российской армии
      Охват с целью окружения (так называемые канны) - давняя болезненная проблема российской армии. В войне 1904-1905 гг. русские сухопутные войска терпели неудачи во многом из-за того, что командование, не умея проводить этот классический маневр, в то же время не смогло предотвратить его применение противником. Командующий Маньчжурской армией генерал А.Н. Куропаткин в сражениях под Ляояном, на реке Шахэ, Мукденом приказывал войскам отступать из-за угрозы фланговых охватов противника, хотя ни разу японцы не располагали сколь-нибудь существенным перевесом в силах. Отступление же проводилось столь неорганизованно, что обращалось в поражение.
      Столь же роковыми для русской армии оказались охватывающие операции германских войск в 1914-1915 гг., хотя лишь одну из них им удалось довести до логического завершения - окружить 2-ю армию под командованием генерала Самсонова в Восточной Пруссии. Попытки же русского командования провести концентрические наступательные операции, будь то в Восточной Пруссии или Галиции, никак не удавались.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21