Неприятности в клубе 'Беллона'

      - На самом деле, как мне кажется, - продолжала мисс Фелпс, - Анне надо бы пристроиться где-нибудь в Сити. Ума ей не занимать. Любая контора в ее руках заработает, как часы. Но вот творить ей не дано. Кроме того, в нашем тесном богемном кружке - сплошные романы да интрижки. А вечно жить в атмосфере безумной страсти невозможно: ужасно на нервы действует, ежели самой похвастаться нечем.
      - А мисс Дорланд почитает себя выше безумной страсти?
      - Да нет, собственно. Полагаю, она бы не прочь - да только все не складывается. А с какой стати вам пришло в голову проанализировать Анну Дорланд?
      - Как-нибудь потом расскажу. Поверьте, что не из пошлого любопытства.
      - Нет, конечно; обычно вы - сама деликатность; думаете, почему я вам все это рассказываю? Сдается мне, Анна одержима навязчивой идеей: уверена, что никому-то она никогда не приглянется. Так что бедняжка либо впадает в занудную сентиментальность, либо, задрав нос, грубит направо и налево; а в нашей компании сентиментальность не жалуют, да и высокомерные отповеди не в чести. Жалостное зрелище эта ваша Анна, честное слово! Собственно говоря, к искусству она вроде бы слегка поостыла. В последний раз, что я о ней слышала, Анна, якобы, рассказывала кому-то, что, дескать, занялась благотворительностью, а не то за больными ходит - в общем, что-то в этом духе. На мой взгляд, разумное решение. С тамошней публикой она, пожалуй, сойдется куда лучше. Народ там солидный да серьезный.
      - Ясно. Послушайте, предположим, что мне захотелось бы "случайно" столкнуться с Анной Дорланд - где ее вероятнее всего найти?
      - Да девица вас и впрямь покоя лишила! На вашем месте я бы заглянула к Рашвортам. Они все больше науками увлекаются, да бедняков пытаются осчастливить, и все такое. Разумеется, сейчас Анна наверняка в трауре, но не думаю, чтобы это помешало ей бывать у Рашвортов. Их собрания особой фривольностью не славятся.
      - Огромное вам спасибо. Вы - просто кладезь бесценной информации. И, для женщины, задаете на удивление мало вопросов.
      - Благодарю на добром слове, лорд Питер.
      - Ну что ж, с делами покончено; теперь мое внимание безраздельно принадлежит вам. Какие новости? Кто в кого влюблен?
      - Ох, жизнь - скука смертная! Ко мне все охладели, а Шлитцеры в очередной раз поскандалили, - да так, что разошлись.
      - Не может быть!
      - Еще как может! Только в силу финансовых соображений студия у них по-прежнему общая: помните, то огромное помещение над конюшнями. Страх как неудобно, должно быть, есть и спать и работать в одной комнате с человеком, с которым ты разошелся. А ведь они даже не разговаривают друг с другом; зайдешь в гости к одному из них, а второй притворяется, что не видит тебя и не слышит. Ужасно неловко себя чувствуешь!
      - Просто не представляю, как они выдерживают.
      - С трудом. Я бы поселила Ольгу у себя, да только характер у нее не сахар. Кроме того, ни один не желает уступить студию другому.
      - Ясно. А третьи лица в деле не замешаны?
      - О да - Ульрик Фиэнниз, скульптор; да вы его знаете. Но приютить Ольгу он не может - из-за жены; он, видите ли, живет на женины средства, потому что его статуи дохода не приносят. Кроме того, сейчас он трудится над этой своей громадиной для выставки и перетащить ее на другое место физически не может; вся скульптурная группа весит тонн двадцать, не меньше. А ежели он сбежит вместе с Ольгой, жена его больше на порог не пустит. Адски неудобное занятие - скульптура. Все равно что на контрабасе играть: багаж чертовски обременителен!
      - Правда ваша. Зато, если вы надумаете удрать со мной, все керамические нимфы и пастушки влезут в дамскую сумочку.
      - Еще бы. То-то поразвлечемся. А куда мы удерем?
      - Может, отправимся в путь нынче же вечером, доберемся хотя бы до "Одденино" и сходим на какое-нибудь шоу - если вы ничем особенным не заняты?
      - Вы - прелесть что такое; можно, я буду называть вас просто "Питер"? Как насчет "Ни то ни се"?
      - А, та самая пьеска, которую с таким трудом протащили сквозь цензуру? Почему бы и нет? Она очень непристойна?
      - Скорее, вообще бесполая.
      - А, ясно. Ну что ж, я обеими руками "за". Только предупреждаю заранее: я громким шопотом стану просить вас разъяснить значение всех сомнительных реплик.
      - Никак, поразвлечься задумали?
      - Ага. Люди почему-то так нервно реагируют! Шипят "Тс-сс!", хихикают, а если повезет, так вечер закончится роскошным скандалом в буфете.
      - Тогда лучше не рисковать. Нет уж. Я вам скажу, чего бы мне в самом деле хотелось. Давайте сходим в "Слона", посмотрим "Джорджа Барнуэлла", а потом отужинаем картошкой с рыбой.
      На том и порешили, и, оглядываясь назад, вечер был признан исключительно приятственным. Завершилась программа жареной лососиной - в студии у друзей, уже в предрассветных сумерках. По возвращении домой лорд Питер обнаружил на столе в холле записку следующего содержания:
      "Милорд,
      Сыщик из "Детектив Инкорпорейтид" звонил сообщить о том, что склонен согласиться с мнением вашей светлости, однако по-прежнему не спускает глаз с указанного лица и завтра предоставит подробный отчет. Сэндвичи на столе в гостиной, если ваша светлость пожелает подкрепиться.
      Всепокорнейше Ваш,
      М. Бантер".
      - Позолотите гадалке ручку, - удовлетворенно пробормотал его светлость, поудобнее вытягиваясь на постели.
      Глава XI.
      Лорд Питер идет с козыря.
      Отчет "Детектив Инкорпорейтид", в свой срок предоставленный, сводился к следующему: "Ничего ровным счетом не происходит; майор Фентиман убежден, что ничего и не произойдет; "Детектив Инкорпорейтид" к мнению присоединяется". Ответ лорда Питера был краток: "Продолжайте наблюдать; еще до конца недели что-нибудь да случится".
      И его светлость не ошибся. На четвертый вечер из "Детектив Инкорпорейтид" снова перезвонили с отчетом. Данный конкретный детектив, будучи должным образом подменен майором Фентиманом ровно в шесть, отправился пообедать. По возвращении на пост час спустя, он получил записку, оставленную для него у контролера, дежурящего на верхней площаке лестницы. Записка гласила: "Только что видел, как Оливер садится в такси. Еду следом. Буду держать связь через буфет. Фентиман". Сыщику волей-неволей пришлось возвратиться в столовую и слоняться из угла в угол в ожидании очередного сообщения. "А тем временем, милорд, второй сыщик, нанятый по вашей указке, незамеченным следовал за майором". Очень скоро перезвонили с вокзала Ватерлоо. "Оливер сел в поезд на Саутгемптон. Мчусь за ним". Детектив поспешил на вокзал Ватерлоо, обнаружил, что поезд уже ушел, и поехал следующим. В Саутгемптоне он навел справки и выяснил, что джентльмен, соответствующий описанию майора Фентимана, устроил возмутительный скандал на борту корабля, отплывающего в Гавр, и был немедленно высажен на берег по просьбе престарелого джентльмена, которому досаждал - вплоть до оскорбления действием. В ходе дальнейшего расследования обстоятельств дела администрации порта удалось установить, что Фентиман преследовал старика по пятам, буянил в поезде, получил строгое предупреждение от кондуктора, снова настиг свою жертву уже на сходнях, схватил почтенного джентльмена за шиворот и попытался помешать ему отбыть за границу. Джентльмен предъявил паспорт и pieces d'identite11, подтверждающие, что он - удалившийся от дел промышленник по имени Постлетуэйт, проживающий в Кью. Фентиман же, напротив, настаивал, что джентльмена зовут Оливер, адрес и род занятий неизвестны, и его свидетельские показания срочно требуются для урегулирования некоего семейного вопроса. Поскольку при Фентимане паспорта не оказалось, официальным правом задерживать и допрашивать путешественников он, как выяснилось, не обладал, история его звучала крайне невразумительно, а сам он пребывал в состоянии крайнего возбуждения, местная полиция решила задержать Фентимана. Постлетуэйту позволили продолжать путь, записав его английский адрес и и место назначения: по словам старика, направлялся он в Венецию, что подтверждалось его документами и корреспонденцией.
      Детектив отправился в полицейский участок, где и обнаружил Фентимана, прямо-таки на грани апоплексического удара: бедняга кипел от бешенства, угрожая подать в суд за незаконное лишение свободы. Сыщику удалось добиться освобождения задержанного, после того, как он засвидетельствовал личность Фентимана и честность его намерений, а также убедил майора дать слово не нарушать общественного спокойствия. После того детектив напомнил Фентиману, что частные лица не правомочны совершать акты насилия в отношении мирных граждан, против которых не выдвинуто никаких обвинений; а также указал, что, после того, как Оливер назвался другим именем, надлежало незаметно продолжить слежку и по возможности связаться с Уимзи, или с мистером Мерблзом, или с "Детектив Инкорпорейтид". Сыщик добавил, что сам он намерен дожидаться в Саутгемптоне дальнейших инструкций от лорда Питера. Ехать ли ему в Венецию вслед за подозреваемым, или послать подчиненного, или возвращаться в Лондон? Учитывая явную искренность мистера Постлетуэйта и его открытую манеру держаться, казалось вполне вероятным, что майор и впрямь обознался; однако Фентиман твердил, что никакой ошибки быть не может.
      Лорд Питер поразмыслил секунду-другую, не вешая трубки, а затем рассмеялся.
      - А где сейчас майор Фентиман?
      - Возвращается в Лондон, милорд. Я дал майору понять, что получил всю информацию, необходимую для дальнейших действий, а его присутствие в Венеции только стеснит меня - теперь, когда подозреваемый знает его в лицо.
      - Все правильно. Ну что ж, можете на всякий случай отослать своего человека в Венецию: вдруг, паче чаяния, ключик подойдет! И послушайте... Уимзи продиктовал указания и закончил фразою: - И еще попросите майора Фентимана зайти ко мне сразу по приезде.
      - Разумеется, милорд.
      - Ну, и какова ныне цена гадалкиному предсказанию? - осведомился лорд Питер, пересказывая Бантеру последние новости.
      Майор Фентиман явился к его светлости тем же вечером, рассыпаясь в извинениях и пылая праведным гневом.
      - Тысячу раз прошу прощения, старина. Я повел себя, как распоследний идиот; просто сдержаться не смог. Вы представьте себе: слышать, как этот тип невозмутимо отрицает, что когда-либо видел меня и беднягу-деда, и оправдывается так гладко да бойко, - да у меня просто в глазах потемнело! Разумеется, теперь-то я вижу, какого дурака свалял! Я отлично понимаю, что надо было незаметно за ним проследить. Но откуда я знал, что негодяй не станет отзываться на собственное имя?
      - Но когда он не отозвался, вам следовало догадаться, что либо вы ошиблись, либо у него есть веские причины скрываться.
      - Но я ни в чем его не обвинял.
      - Разумеется, нет, но он почему-то заподозрил самое худшее.
      - Но с какой стати? В смысле, когда я к нему в первый раз обратился, я всего лишь спросил: "Мистер Оливер, полагаю?" А он мне: "Вы ошиблись". А я ему: "Быть того не может. Моя фамилия Фентиман, и вы знавали моего деда, покойного генерала Фентимана". А он в ответ: дескать, не имел такого удовольствия. Тут я принялся объяснять, что мы всего лишь хотим выяснить, где старикан провел последнюю ночь перед смертью, а этот тип вылупился на меня, как на помешанного. Ну, я разозлился и сказал, что, дескать, узнал в нем Оливера, как ни крути, и тогда он пожаловался кондуктору. Вижу: он и впрямь собирается улизнуть, словно ни в чем не бывало, так и не поспособствовав расследованию; и тут я вспомнил про полмиллиона - и так взъярился, что взял да и ухватил негодяя за шиворот. "Ну нет, не выйдет!" говорю; и тут-то и началась забава, понимаете?
      - Отлично понимаю, - заверил Уимзи. - Но почему же у вас в голове не укладывается, что ежели он и в самом деле Оливер, ежели он так тщательно продумал и подготовил свой побег, обзавелся поддельными документами и все такое, так ему и вправду есть что скрывать!
      У Фентимана отвисла челюсть.
      - Вы ведь не хотите сказать... вы ведь никоим образом не хотите сказать, что с этой смертью дело обстоит нечисто? Ох! Не может того быть!
      - Вот что до Оливера, тут дело и впрямь нечисто, так? Согласно вашим же показаниям.
      - Но, если под таким углом посмотреть, наверное, вы правы. Вот что я вам скажу: может, у бедняги неприятности и он делает ноги. Из-за долгов, или женщины, или что-нибудь в этом роде. Наверняка так оно и есть! А тут я страшно некстати подвернулся. Вот он меня и осадил. Теперь все ясно, как день. Ну что ж, в таком случае, пусть себе улепетывает. Вернуть его нам уже не удастся, да, в конце-то концов, вряд ли мы бы от него узнали хоть что-нибудь новое.
      - Возможно, что и так. Но ежели вспомнить, что Оливер перестал бывать у "Гатти", где вы его обычно встречали, почти сразу после смерти генерала, не создается ли впечатления, что нашему общему другу очень не желательно привлекать к себе внимание в связи с помянутым происшествием?
      Фентиман неуютно заерзал в кресле.
      - Ох, да гори оно все синим пламенем! Ну, какое еще отношение бедняга имеет к смерти старика?
      - Не знаю. Но, думается мне, этот вопрос стоит выяснить.
      - Как именно?
      - Видите ли, можно затребовать ордер на эксгумацию.
      - Как, откопать покойника! - воскликнул Фентиман, до глубины души шокированный.
      - Ну да. Ведь вскрытие трупа не проводилось.
      - Нет, но ведь Пенберти во всем разобрался и выписал свидетельство о смерти.
      - Верно, но в тот момент не было причин заподозрить неладное.
      - Их нет и сейчас.
      - Есть целый ряд весьма, мягко говоря, необычных обстоятельств.
      - Ну, разве что Оливер - а насчет него я, возможно, и ошибся.
      - А мне казалось, вы были так уверены?
      - Был. Но... Уимзи, это же бессмыслица! Вы только вообразите себе, какой разразится скандал!
      - С какой стати? Вы - душеприказчик. Вы можете обратиться с заявлением в частном порядке, и все будет проделано с соблюдением строжайшей конфиденциальности.
      - Да, но министерство внутренних дел ни за что не даст своего согласия - на этаких-то шатких основаниях!
      - Даст - уж я позабочусь! Там знают, что если я этим делом заинтересовался - значит, основания отнюдь не шаткие. Промахи - это не по моей части.
      - Ах, да перестаньте же паясничать! Ну, и на какие причины мы сошлемся?
      - Даже если не считать Оливера, у нас есть отменный предлог. Мы скажем, что хотим изучить содержимое кишок, чтобы установить, много ли времени прошло от последней трапезы генерала до момента смерти. Это наверняка поможет нам решить вопрос с наследованием. А законники, в общем и целом, просто помешаны на том, что называется "правомерным переходом имущества из рук в руки".
      - Постойте! Вы хотите сказать, что возможно установить, в котором часу парень отбросил копыта, всего лишь заглянув ему в брюхо?
      - Не то, чтобы в точности. Но общее впечатление все-таки складывается. Скажем, если обнаружится, что покойный только сию минуту заглотил завтрак, можно сделать вывод, что скончался он вскорости после прихода в клуб.
      - Боже милосердный! Для меня это - перспектива не из приятных.
      - Но ведь возможен и иной расклад, верно?
      - Уимзи, не нравится мне все это. Ужасно неприятная история! Господи, ну что бы нам не договориться полюбовно!
      - Но дама на компромисс упорно не идет. И вы об этом знаете. Так что придется нам докапываться до фактов, так или иначе. Я непременно уговорю Мерблза предложить Притчарду эксгумацию.
      - О Боже! Он-то что предпримет?
      - Притчард? Если он честный человек, и если клиентка его - порядочная женщина, то запрос они поддержат. А если нет, я предположу, что им есть чего скрывать.
      - Да эти на все способны! Мошенники, одно слово. Но ведь без моего согласия они ничего не смогут сделать, правда?
      - Пожалуй, что и нет... а если попробуют, так проблем не оберутся, не говоря уже об огласке. Но если вы - человек честный, вы разрешение дадите. Уж вам-то скрывать нечего, верно?
      - Разумеется, нечего. И все-таки, сдается мне...
      - Они нас уже подозревают в нечестной игре, - настаивал Уимзи. - Этот невежа Притчард, можно сказать, объявил мне об этом открытым текстом. Я всякий день жду, что он предложит эксгумацию по собственному почину. Лучше нам успеть первыми.
      - Ну, если дело обстоит так, то, наверное, так мы и поступим. Но, хоть убейте, не верю я, что мы с этого хоть что-нибудь выиграем, а ведь слухи разнесутся мгновенно, и шум поднимется страшный. Нет ли другого способа... вы ведь так чертовски умны...
      - Послушайте, Фентиман. Вы хотите установить истину? Или стремитесь отыграть наследство всеми правдами и неправдами? Ну же, сознавайтесь, что вам ближе?
      - Разумеется, я хочу установить истину.
      - Отлично; каков будет наш следующий шаг, я уже объяснил.
      - Тысяча чертей! - с досадой выругался Фентиман. - Похоже, выхода у нас и впрямь нет. Но я понятия не имею, как это делается и куда обращаться.
      - Так садитесь, я продиктую вам письмо.
      Видя, что отвертеться не удастся, Роберт Фентиман с ворчанием взялся за перо.
      - Но ведь есть еще Джордж. Я должен посоветоваться с братом.
      - Джорджа это никак не касается, разве что косвенно. Вот так, хорошо. Теперь напишите Мерблзу, расскажите, что собираетесь предпринять, и дайте указания уведомить противную сторону.
      - А не следует ли сперва обсудить это дело с Мерблзом?
      - Я уже все обсудил с Мерблзом, и он со мною согласился.
      - Законники на что угодно согласятся, им только подавай гонорары да неприятности.
      - Именно. И все-таки, адвокаты - это еще меньшее из зол. Написали?
      - Да.
      - Давайте сюда письма; я их сам отправлю. Ну вот, больше вам тревожиться не о чем. Мы с Мерблзом обо всем позаботимся, наш славный детективных дел мастер тем временем приглядит за Оливером, а вы резвитесь себе на досуге!
      - Вы...
      - Вы, наверное, хотите сказать, как это мило с моей стороны взять на себя все хлопоты... Ну что вы, мне это в удовольствие. Пустяки какие! Я со всей душой. Выпьете чего-нибудь?
      Расстроенный майор от угощения категорически отказался и собрался уходить.
      - Вы только не думайте, Уимзи, что я напрочь лишен благодарности, и тому подобное. Но уж больно непристойно все это выглядит.
      - При вашем-то опыте - и так расчувствоваться из-за какого-то трупа! удивился Уимзи. - Право, мы с вами повидали немало всяческих непристойностей, да на порядок гаже, чем тихое, мирное извлечение покойничка из могилы на самом что ни на есть респектабельном кладбище.
      - До трупа мне дела нет, - фыркнул майор, - но вся история выглядит преотвратно. Вот и все.
      - А вы подумайте про деньги, - усмехнулся Уимзи, захлопывая за гостем дверь.
      Его светлость возвратился в библиотеку, взвешивая на руке оба письма.
      - А ведь сколько людей ныне оказались на улице, только потому, что не пошли с козырной карты. Бантер, будьте так добры, отнесите эти письма на почту. И еще: нынче вечером со мной ужинает мистер Паркер. Мы откушаем perdrix aux choux12, пряные закуски, и еще можешь присовокупить пару бутылок шамбертена.
      - Как скажете, милорд.
      Следующим пунктом программы Уимзи набросал короткое конфиденциальное послание некоему высокопоставленному должностному лицу из министерства внутренних дел, своему хорошему знакомому. Поставив точку, он возвратился к телефону и назвал номер Пенберти.
      - Это вы, Пенберти?.. Уимзи на проводе... Послушайте, старина, вы ведь в курсе дела Фентимана?.. Да, знаете, мы послали запрос на эксгумацию.
      - На что?!
      - На эксгумацию. Нет, ваше свидетельство о смерти тут ни при чем. Мы отлично знаем, что здесь все в порядке. Просто хотелось бы уточнить время смерти.
      И лорд Питер в общих чертах обрисовал свой замысел.
      - Думаете, что-нибудь из этого выйдет?
      - Очень может быть, что и да.
      - Рад слышать. В таких вопросах я - полный профан; но мне тут пришло в голову, что идея недурна.
      - Очень оригинальный подход.
      - Да я всегда был смышленым мальчонкой. Разумеется, потребуется и ваше присутствие.
      - Аутопсию поручат мне?
      - Если вы не против. А анализы проведет Лаббок.
      - Анализы чего?
      - Да содержимого! Надо же проверить, что старик покушал: почки с гренками или яичницу с ветчиной.
      - А, понимаю. Сомневаюсь, впрочем, что будет толк: уж слишком много времени прошло.
      - Пожалуй, что и не будет; но пусть уж Лаббок глянет профессиональным оком.
      - Да, безусловно. А раз уж я выписывал свидетельство о смерти, лучше, чтобы мои выводы подтвердил кто-то другой.
      - Именно. Я знал, что вы меня поймете. Никаких обид?
      - Ни малейших. Разумеется, если бы мы только знали, что возникнет вся эта неразбериха, я бы провел вскрытие сразу.
      - Естественно, провели бы. Ну что ж, дела уже не поправишь. Как вышло, так вышло. О дате я вас извещу. Полагаю, министерство внутренних дел кого-нибудь пришлет. Я просто подумал, что надо бы дать вам знать.
      - Очень любезно с вашей стороны. Рад был пообщаться. Надеюсь, ничего неприятного в процессе вскрытия не всплывет.
      - Это вы по поводу своего свидетельства?
      - Ну, как вам сказать... нет... на этот счет я особо не тревожусь. Хотя, безусловно, никогда не знаешь, чего ждать. Я размышлял на предмет этого злосчастного трупного окоченения. Вы с капитаном Фентиманом давно виделись?
      - Недавно. Но я ни о чем таком не упоминал...
      - Лучше и не надо, разве что острая необходимость возникнет. Ну, так вы мне перезвоните насчет даты?
      - Всенепременно. До свидания.
      День выдался крайне событийный.
      Около четырех часов, с трудом переводя дух, примчался посыльный от мистера Мерблза. (Мистер Мерблз наотрез отказывался осквернять свою контору мерзким изобретением века под названием "телефон".) Мистер Мерблз свидетельствует свое почтение, и не будет ли лорд Питер так любезен прочесть записку и немедленно отослать ответ?
      В записке говорилось следующее:
      "Дорогой лорд Питер,
      По делу покойного Фентимана. Заходил мистер Притчард. Сообщил, что его клиентка готова пойти на компромисс и поделить деньги, если удастся получить разрешение суда. Прежде чем я посоветуюсь с моим клиентом, майором Фентиманом, я был бы весьма признателен, если бы вы сообщили свое мнение касательно хода расследования на данный момент.
      Искренне Ваш,
      Дж. Мерблз".
      Лорд Питер не задержался с ответом:
      "Дорогой мистер Мерблз,
      По делу покойного Фентимана. Поздно идти на компромисс; разве что вы согласны участвовать в мошенничестве. Помните: я вас предупреждал. Роберт запросил ордер на эксгумацию. Вы не отужинаете со мною в восемь?
      П.У".
      Отослав записку, его светлость позвонил Бантеру.
      - Бантер, как вам известно, шампанское я употребляю крайне редко. Но сейчас, в кои-то веки, я склонен изменить своим правилам. Захвати бокал и для себя тоже.
      Пробка весело выстрелила в потолок, и лорд Питер поднялся на ноги.
      - Бантер, - проговорил он, - я скажу тост. За победу Инстинкта над Разумом!
      Глава XII.
      Лорд Питер в выигрыше.
      Детектив-инспектор Паркер явился к ужину в уютном ореольчике славы. "Тайна Корзины" блистательно разрешилась, и отдельные фразы и выражения в устах начальства недвусмысленно намекали на повышение по службе, причем в самом недалеком будущем. Паркер воздал должное угощению, а когда сотрапезники перебрались в библиотеку, внимательно выслушал рассказ лорда Питера о событиях в клубе "Беллона" - с радостным одобрением знатока, смакующего марочный портвейн. Мистер Мерблз, напротив, по мере продвижения истории к финалу мрачнел все больше и больше.
      - Ну, и что вы об этом думаете? - осведомился Уимзи.
      Паркер открыл было рот, но поверенный опередил его с ответом.
      - Похоже, этот Оливер - абсолютно неуловимая личность.
      - Вы находите? - ехидно согласился Уимзи. - Почти так же неуловим, как знаменитая миссис Харрис. Не знаю, удивит ли вас, если я скажу, что, осторожно наведя справки у "Гатти", я обнаружил следующее: о мистере Оливере там никто и представления не имеет; более того, майор Фентиман никогда о нем не расспрашивал.
      - Ох, Боже мой! - воскликнул мистер Мерблз.
      - Ловко же ты форсировал события, отослав Фентимана на пару с частным детективом на Чаринг-Кросс, - одобрительно заметил Паркер.
      - Ну, видишь ли, было у меня ощущение, что если не предпринять конкретных мер, мистер Оливер будет появляться и исчезать, точно Чеширский Кот, всякий раз, как только наше расследование свернет в нежелательную сторону.
      - Если я вас правильно понял, вы намекаете, что этот Оливер - просто фикция, - проговорил мистер Мерблз.
      - Оливер - это всего лишь морковка под носом у осла, - пояснил Питер, - причем партию четвероногого сосватали вашему покорному слуге. Не согласный с подобным распределением ролей, я разжился собственной морковкой - в лице представителя "Детектив Инкорпорейтид". Не успела моя преданная ищейка отбыть на ланч, как вдруг - смотрите-ка! - сей же миг забили тревогу: "Держите Оливера, хватайте Оливера!" Друг Фентиман отважно устремляется в погоню; а за ним - не менее отважно - устремляется Сыщик Номер Два, который все это время, тщательно скрываясь, глаз не спускал с Фентимана. И зачем бы Фентиману нападать на абсолютно незнакомого человека и называть его Оливером, разумению моему пока недоступно. Разве что майора подвела врожденная дотошность: ну, переиграл малость, не сумел остановиться вовремя!
      - Но что именно затеял майор Фентиман? - осведомился мистер Мерблз. Ситуация в высшей степени тягостная, лорд Питер. Я огорчен до глубины души. Вы его подозреваете в... хм?..
      - Видите ли, едва увидев тело, я сразу понял: дело нечисто, признался Уимзи. - Ну, когда я с такой легкостью извлек "Морнинг пост" у него из рук. Если бы старик в самом деле умер, сжимая газету, с развитием трупного окоченения пальцы его застыли бы в мертвой хватке, так что пришлось бы буквально выдирать листы из его руки. А потом, коленный сустав!
      - Боюсь, что не совсем вас понимаю.
      - Ну, знаете, когда человек умирает, спустя несколько часов наступает трупное окоченение - причем срок зависит от причины смерти, от температуры помещения и от многих других факторов. Развивается оно обычно сверху вниз, начиная от жевательных мышц лица - и далее по всему телу. Трупное окоченение обычно сохраняется в течение двадцати четырех часов, а затем разрешается в том же порядке, в каком и развивалось. Но если на момент окоченения силой выломать один из суставов, снова он уже не застынет, а так и останется в подвешенном состоянии. Вот почему, когда в госпитале по недосмотру медсестер пациент умирает и застывает с поджатыми к животу ногами, на помощь призывается самый крупногабаритный и толстый служитель: он усаживается на колени к покойнику - и суставы ломаются.
      Мистер Мерблз с отвращением передернулся.
      - Так что, учитывая болтающийся коленный сустав и общее состояние тела, с самого начала было очевидно, что к покойнику кто-то приложил руку. Пенберти, разумеется, об этом тоже знал, но только, будучи доктором, предпочел по возможности не поднимать непристойного шума. Это, знаете ли, вредит практике.
      - Пожалуй, что и так.
      - Ну, вот, а потом вы явились ко мне, сэр, и настояли на том, чтобы шум поднял я. А ведь я вас предупреждал: не будите лиха, пока оно тихо.
      - Вам следовало быть со мною откровеннее.
      - И тогда вы предпочли бы замять дело?
      - Ну, право же! - пробормотал мистер Мерблз, протирая очки.
      - Вот именно. Тогда я предпринял следующий шаг: попытался выяснить, что именно случилось с генералом в ночь десятого и утром одиннадцатого ноября. И едва я переступил порог квартиры, как тут же столкнулся с двумя абсолютно взаимоисключающими свидетельствами. Во-первых, история про Оливера, на первый взгляд вполне себе примечательная. И, во-вторых, показания Вудворда касательно одежды.
      - А что не так с одеждой?
      - Если вы помните, я спросил дворецкого, не снималось ли чего с одежды, после того, как он забрал верхнее платье из гардероба "Беллоны"; а он заверил, что нет, ничего. Во всем остальном память его казалась вполне надежной; а в честности и прямоте Вудворда я ни минуты не сомневался. Так что я волей-неволей пришел к следующему выводу: где бы генерал ни провел ночь, можно сказать со всей определенностью, что на следующее утро на улицу он не выходил.
      - Почему бы? - удивился мистер Мерблз. - Что такого вы рассчитывали обнаружить на одежде?
      - Многоуважаемый сэр, вспомните, что это был за день! Одиннадцатое ноября. Возможно ли допустить, чтобы старик, прошествовав по улице сам по себе в день перемирия, дошел бы до клуба без фландрского мака13? Представительный старик-патриот, воин старого закала? Просто в голове не укладывается!
      - Но тогда где же он был? И как попал в клуб? Его ведь, знаете ли, именно там и обнаружили!
      - Верно; обнаружили - в состоянии далеко зашедшего трупного окоченения. Собственно говоря, по утверждению того же Пенберти, - а я, кстати, сверился еще и с женщиной, впоследствии убиравшей покойника, окоченение уже начинало разрешаться. Сделав все возможные скидки на прогретый воздух комнаты и все такое прочее, все равно приходится признать: скончался генерал задолго до десяти утра - а именно в этот час он обычно и приходил в клуб.
      - Но, дорогой друг мой, видит Бог, это неслыханно! Пронести в клуб покойника абсолютно невозможно. Такое непременно заметили бы.
      - Верно, заметили бы. А главная странность заключается в том, что ровным счетом никто не отследил приход генерала в клуб. Скажу больше: накануне вечером никто не видел, как он уходил. И это генерал Фентиман один из известнейших членов клуба! Создается впечатление, что старик взял да и сделался невидимым. Так не пойдет, знаете ли.
      - И какова же ваша версия? Вы думаете, генерал заночевал в клубе?
      - Я думаю, в ту ночь генерал спал мирным, бестревожным, исключительно крепким сном - да, именно в клубе.
      - Вы потрясли меня до глубины души, - проговорил мистер Мерблз. - Я так понимаю, вы намекаете на то, что генерал умер...