Гении власти - Великий Столыпин. «Не великие потрясения, а Великая Россия»

Зато поэзия очень увлекала детей. Из Середникова перевезли часть огромной семейной библиотеки в старинных шкафах красного дерева. В детстве Петр Столыпин касался тех же страниц, которые листал Михаил Лермонтов. Причудливость родственных связей выразилась в том, что П.А. Столыпин приходился троюродным братом Михаилу Лермонтову – именно братом, хотя они жили в разные исторические эпохи. В семье Столыпиных царил культ поэта, и П.А. Столыпин был среди самых горячих почитателей его творчества. Впоследствии один из сопровождавших премьер-министра во время его поездки по Сибири вспоминал: «Как гордился Столыпин-министр своим родством с Лермонтовым! Как склонялся он перед поэтом! В дни сибирской поездки 1910 г. я слышал от него об этом в случайном разговоре о Лермонтове, на пароходе по Иртышу».

Многие дворяне ограничивались домашним образованием. Однако уже три поколения Столыпиных – его прадед, дед и отец пополняли свое образование в учебных заведениях. Тот же путь был предназначен Петру Столыпину и его братьям. Их отдали продолжать учебу в Виленскую гимназию. Специально для этих целей в Вильно был приобретен дом, где они жили зиму с родителями. Петр Столыпин был определен в гимназию в возрасте 12 лет сразу во второй класс. Он был в третьем классе гимназии, когда началась Русско-турецкая война. Война круто изменила жизнь семьи Столыпиных. Дочь П.А. Столыпина писала о возвращении деда на военную службу: «Когда началась в 1877 году война с Турцией, Александр II проезжал через Вильну, где Аркадий Дмитриевич встречал его на вокзале. Увидя его в придворном мундире, государь сказал: «Как грустно мне видать тебя не в военной форме». – «Буду счастлив ее надеть, ваше величество», – отвечал дедушка. На это император сказал: «Тогда надень мои вензеля. Поздравляю тебя с генерал-адъютантом»[88].

Семейные легенды не всегда точны в деталях. А.Д. Столыпин получил заветные царские вензеля на погоны только после войны. Вряд ли решение вернуться на службу было принято им только по повелению царя. Вступление России в войну с Турцией вызвало взрыв энтузиазма. Все слои общества сочувствовали братьям-славянам, находившимся под гнетом османской империи. Война воспринималась как освободительная. В армию добровольцами вступали дворяне и разночинцы, студенты и чиновники, богатые и бедные. Среди добровольцев были трое родных для Петра Столыпина людей: его отец, мать и единокровный брат. Наталья Михайловна Столыпина пошла на войну сестрой милосердия, генерал-лейтенант Аркадий Дмитриевич Столыпин и его сын от первого брака Дмитрий Аркадьевич Столыпин отправились в действующую армию. Единокровный брат П.А. Столыпина был сугубо штатским человеком. Он окончил филологический факультет Петербургского университета и служил в Виленской публичной библиотеке. На войну сын генерала пошел рядовым. Формулярный список, позволяющий проследить все этапы его военной службы, также опубликован сотрудниками музея-усадьбы «Тарханы»[89].

Легко представить, с каким волнением Петр Столыпин и его братья с сестрой следили за разворачивающимися военными действиями. В послужном списке его отца имеется следующая запись: «Заведывал всеми батареями осадной артиллерии, расположенными у Турна-Магурели, против Никополя». На сей раз в распоряжении русских артиллеристов были современные орудия, непохожие на пушки времен Аустерлица и Бородина. После артиллерийской подготовки русская армия по наведенным мостам форсировала Дунай. Среди переправившихся был старший брат П.А. Столыпина, удостоенный знака отличия за преодоление первого рубежа обороны противника. Бои за Никополь начались при поддержке осадных орудий, которыми командовал отец П.А. Столыпина. Писатель Всеволод Крестовский, прошедший всю войну в качестве военного корреспондента, писал, что русским солдатам помогали болгары, видевшие в них освободителей: «Солдаты, обливаясь потом, задыхаясь от пыли и зноя, испытывали мучительную жажду. Тогда женщины-болгарки из села Выбел брали ведра, кувшины и баклаги и под ожесточенным ружейным огнем противника носили воду на позицию нашим истощенным солдатам, для которых в этот момент глоток животворной воды означал неоценимое благо… Не обращая внимание на зловещий свист и разрывы падающих вблизи снарядов, они не сходили с места, пока солдаты не выпивали всю воду; лишь после этого они снова отправлялись за водой»[90].

Впоследствии П.А. Столыпин мог полюбоваться на большое полотно художника Николая Дмитриева-Оренбургского, на котором запечатлена капитуляция Никополя 4 июля 1877 г. Над башней поднят белый флаг, из ворот выходят турки, Хасан-паша, командовавший войсками противника, выносит ключи от города. Из писем отца в Колноберже узнали, что он был назначен комендантом Никополя. Один из артиллеристов вспоминал: «Взобравшись в цитадель, мы, конечно, навестили и коменданта – генерала Столыпина. В нижнем этаже комендантского дома или, вернее сказать, в полуподвале помещается канцелярия, а поблизости на том же дворе десяток-другой казаков, – вот и вся обстановка высшей в настоящую минуту власти в Никополе. В распоряжении генерала находятся еще два молодых артиллерийских офицера и адъютант, составляющие постоянный кружок комендантского дома. Все они ежедневно обедают у коменданта – старого боевого артиллериста еще энергического, несмотря на свои годы, служаки и неистощимого в то же время рассказчика разных, подчас едких, из прошедшего и настоящего времени анекдотов»[91].

В России ждали быстрой победы и возвращения победоносных войск. Но вдруг сообщения газет запестрили названием Плевна – городка, о котором раньше почти никому не доводилось слышать. Турецкий военачальник Осман-паша, воспользовавшись задержкой под Никополем, укрепился в Плевне и встретил русских во всеоружии. Западный отряд русской армии потерпел неудачу, которая едва не переросла в катастрофу, если бы положение не спас Михаил Скобелев. В те дни его имя впервые прогремело на весь мир.

В России не знали, что неудача под Плевной вызвала панические настроения в тылу армии. Художник Василий Верещагин, очевидец главных баталий Русско-турецкой войны, писал о панике тех тяжелых дней: «Скажут – это стыд, это срам! Но это скажут те, которые не имеют понятия о войне, которые не знают о том, что представляют собою задворки армии, которым непонятно, как быстро утрата веры в свою силу, с одной стороны, и утвердившаяся уверенность в непобедимости неприятеля – с другой, переходят в панику, не только в обозе, но и в самых войсках. Заурядное начальство тут не поможет, вернее – само будет увлечено потоком. Тут нужна находчивость Скобелева, который по примеру Суворова, встречая озверевшие от страха толпы бегущих солдат, кричал им: «Так, братцы, так, хорошо! Заманивайте их! Ну, теперь довольно! Стой! С Богом, вперед!»… И в военном деле генерал-артист встречается реже, чем генерал-ремесленник»[92].

Для предотвращения паники генерал Столыпин проявил такой же артистизм, как Скобелев. Местное население, взволнованное слухами о поражении русской армии под Плевной, было готово бежать за Дунай из опасения расправы со стороны турок. Один из артиллерийских офицеров, чьи воспоминания мы уже цитировали, сообщал: «В цитадели находится маленький садик, который был в шутку прозван chateau des fleurs, – в нем Столыпин приказал играть музыке, чтобы не дать заметить населению города каких-либо тревожных опасений с нашей стороны, но в то же время бдительность была удвоена, и вообще все, что называется, были начеку». По этому же свидетельству, «энергический комендант не унывал и принимал меры к защите, возможные в его положении, и с его слабыми средствами. Несколько вполне исправных турецких орудий были вывезены из арсенала и поставлены на позицию в стороне, откуда можно было ожидать турок; по дорогам делались разведки и проч. Во всяком случае Столыпин решился не сдаваться, если бы дела его приняли настолько критический оборот, и объявил, что не остановится в крайности взорвать даже цитадель»[93].

Наверное, гимназист Петр Столыпин мог понять только то, что возвращение отца откладывается. После трех неудачных штурмов русская армия перешла к длительной осаде Плевны. Кроме Плевны, на слуху была Шипка, где воевал старший брат П.А. Столыпина. В формулярном списке недавнего библиотекаря записано: «За отличие пожалован из рук Его Императорского Высочества Главнокомандующего действующей армией за отбитие штурма на вышку св. Николая в ночь на 5 сентября знаком отличия военного ордена 3-й степени с бантом». Снежная вершина горы Святого Николая возвышается над Шипкой, а перед горой находится обрывистая скала под названием «Орлиное гнездо». В три часа ночи 5 сентября 1877 г. турки захватили «Орлиное гнездо», но были выбиты в отчаянной рукопашной схватке. За участие в ночном штыковом бою Дмитрий Столыпин был награжден знаком военного ордена, больше известного как солдатский Георгиевский крест.

О многом говорит и такая запись в формулярном списке старшего брата П.А. Столыпина: «По лично и словесно… данному Высочайшему повелению Государя Императора откомандирован в Тученицы под Плевной личным ординарцем к товарищу командующего армией обложения г. Плевны генерал-адъютанту Тотлебену, при котором и состоял ординарцем во все время обложения и взятия Плевны». На холме перед крепостью был редут, на который выезжали император Александр II и главнокомандующий великий князь Николай Николаевич. Там же сервировали столы для августейших особ и их свиты. В армии это укрепление называли «закусочным редутом». Иной была обстановка в Тученице, где располагался штаб военного инженера Эдуарда Тотлебена. Отсюда руководили возведением шести дистанций линейного обложения Плевны, рытьем траншей, прокладыванием дорог для маневров и телеграфных линий для управления войсками. Через своих ординарцев, среди которых был брат П.А. Столыпина, генерал Тотлебен отдавал приказы артиллерийским батареям, методично разрушавшим городские укрепления.

К сожалению, нам неизвестны подробности работы матери П.А. Столыпина сестрой милосердия. Со слов внучки мы знаем только, что она была награждена бронзовой медалью за помощь раненым под обстрелом.

В конце ноября 1877 г. Плевна капитулировала. Первым комендантом поверженной Плевны стал генерал Скобелев, вторым – отец П.А. Столыпина. Далее события развивались с головокружительной быстротой. 10 января генерал Столыпин сдал пост коменданта Плевны и получил новое назначение военным губернатором Филиппополя (ныне Пловдив), а также командующим войсками Филиппопольского и Софийского округов. Совсем недавно там властвовали турки, сейчас это был тыл армии, продолжавшей неудержимое наступление. Адрианополь был взят кавалеристами без сопротивления. Остатки турецкой армии в панике бежали, открыв дорогу на столицу Османской империи. В феврале 1878 г. Преображенский полк вступил в константинопольский пригород Сан-Стефано. У ног преображенцев лежал древний Царьград.

Потом много спорили о том, следовало ли русским войскам занять беззащитный Константинополь. Родственник П.А. Столыпина по матери канцлер А.М. Горчаков считал опасным раздражать Великобританию, не желавшую, чтобы Россия утвердилась на берегах Босфора. Сан-Стефанский мир был достаточно умеренным, но под давлением западных держав канцлеру пришлось согласиться на подписание Берлинского трактата, ухудшавшего условия мира. Берлинский трактат оказал непосредственное влияние на дальнейшую службу генерала Столыпина. Согласно трактату, Болгария была разделена на три части, одна из которых с центром в Филиппополе имела статус автономного образования в составе Османской империи. Она получила название Восточной Румелии. Генерал-губернатором этого автономного образования был назначен Столыпин. Он сформировал две бригады болгарского земского войска и болгарскую милицию. Болгарское ополчение вскоре пригодилось, так как в районе Родопских гор действовали английские эмиссары. В специальном исследовании о деятельности русской гражданской администрации в Восточной Румелии отмечалось: «С одобрения англичан была создана т. н. «национальная армия Родопа» из турок и черкесов с задачей вытеснить русских и болгар из южных районов Восточной Румелии. Гражданская администрация края и русская армия не смогли мирно урегулировать конфликт. Против турок и черкесов были отправлены воинские части и болгарское ополчение. Объединенные силы оттеснили турок за демаркационную линию»[94]. В послужном списке генерала Столыпина об этом эпизоде сказано следующее: «За отлично-усердную службу и распорядительность при подавлении беспорядков, бывших в апреле и мае месяце 1878 г. в Родопских горах, Всемилостивейше награжден орденами Белого орла и мечами».

Наконец наступил момент, когда генерал А.Д. Столыпин вернулся с войны. Для его семьи это означало очередной переезд. Генерал теперь командовал 9-м армейским корпусом, расквартированным в Орловской губернии. Поэтому Петр Столыпин и его младший брат были переведены в гимназию в Орел. После войны в семье Столыпиных наметился некоторый разлад тем более странный, что его ничто не предвещало. Дмитрий Столыпин вернулся с войны героем, он получил офицерские погоны, был отмечен вниманием царя. Казалось, перед ним открывались блестящие перспективы. Однако он не оправдал надежд своего отца. Он покинул военную службу и был «командирован для занятий в Императорскую публичную библиотеку». В дальнейшем Дмитрий фактически порвал отношения с родственниками и, как говорили, женился на крестьянке.

Охладели отношения между родителями П.А. Столыпина. После войны карьера его отца вновь пошла в гору. Он стал генерал-адъютантом и был произведен в генералы от артиллерии. Но мать Столыпина не радовали успехи мужа. Возможно, причина заключалась в том, что седовласый красавец оставался дамским угодником. В Орле почти не осталось документальных свидетельств о жизни семьи Столыпиных. Один из немногих документов сохранился в фонде канцелярии Орловского губернатора. Это прошение командира 9-го Армейского корпуса А.Д. Столыпина орловскому губернатору от 5 мая 1880 г. о предоставлении его жене Наталье Михайловне заграничного паспорта для выезда на лечение в Германию, Францию, Швейцарию и Италию. Там же находится письмо орловского губернатора в Министерство внутренних дел, датируемое 11 мая того же года, с просьбой разрешить сыновьям генерал-адъютанта Столыпина Петру и Александру выехать за границу на два месяца для свидания с больной матерью.

Действительно, с указанного времени мать П.А. Столыпина в основном жила в Лозанне на берегу Женевского озера. На лето сыновья приезжали к матери. Путешествия расширяли их кругозор. Братья Столыпины объездили всю Швейцарию в вагонах третьего класса, «чтобы мальчики не баловались». Рассказывали, что во время одной из таких экскурсий Петр Столыпин с опасностью для жизни спас молодого русского, поскользнувшегося над пропастью. Правда, эта трогательная история имела несколько неожиданное продолжение, о котором поведала дочь П.А. Столыпина: «Рассказ об этом приводил меня в восторг, заставляя мечтать о геройских подвигах, о спасении ближнего, о благодарных слезах спасенных. Прошло после инцидента в Швейцарии много лет, и вот к моему отцу, уже председателю Совета министров, является во время приема какая-то дама, оказавшаяся матерью спасенного юноши. К изумлению моего отца, она вдруг говорит ему: «И зачем вы, ваше высокопревосходительство, спасли тогда в Швейцарии моего сына? Если бы вы только знали, какой из него вышел негодяй. Зачем он только на свете живет и всех нас мучит»[95].

Товарищем Петра Столыпина по 1-й Орловской гимназии был Алексей Лопухин. Их связывала не только юношеская дружба, но и дальние родственные связи. Впоследствии их судьбы далеко разошлись. В 1881 г. Петр Столыпин завершил курс обучения в классической гимназии. Поскольку сканы архивных документов, относящихся к биографии П.А. Столыпина, опубликованы в Интернете, можно своими глазами взглянуть на аттестат зрелости, который был выдан «Петру Столыпину, православного вероисповедания, из дворян, родившемуся в Дрездене 2 апреля 1862 г., обучавшемуся семь лет, в Виленской гимназии пять лет и в Орловской два года и пробывшему один год в VIII классе»[96]. За время учебы знания Петра Столыпина по закону Божьему, логике и русскому языку были оценены как удовлетворительные, по математике, истории, географии, греческому и немецкому языку как хорошие, по французскому языку, физике и математической географии как отличные. На экзаменах Столыпин улучшил оценку по закону Божьему до пятерки, но снизил по истории до тройки. Следует признать, что будущие вожди революции учились лучше своих врагов. Например, Владимир Ульянов был круглым отличником и только по логике имел четверку. Аттестат Столыпина также показывает, что он имел склонность к физике и математике. Этим был предопределен выбор необычного для аристократа места дальнейшей учебы.

Петр Столыпин поступил на естественное отделение физико-математического факультета Петербургского университета. На естественном отделении больше внимания уделялось не теории, а практическому применению науки, что, очевидно, и привлекло юного Столыпина. Писатель В. Вересаев, учившийся в Петербургском университете почти одновременно со Столыпиным, так описывал первые впечатления от университетской жизни: «Университет. Бесконечно длинное, с полверсты, узкое здание. Концом своим упирается в набережную Невы, а широким трехэтажным фасадом выходит на Университетскую линию. Внутри такой же бесконечный, во всю длину здания, коридор, с рядом бесконечных окон. По коридору движется шумная, разнообразно одетая студенческая толпа (формы тогда еще не было). И сквозь толпу пробираются на свои лекции профессора – знаменитый Менделеев с чудовищно-огромной головой и золотистыми, как у льва, волосами до плеч»[97].

1881 год, когда Петр Столыпин вступил в историческое здание двенадцати коллегий на Васильевском острове, где располагался университет, запомнился цареубийством. Император Александр II пал от рук террористов «Народной воли». Семья генерала Столыпина, пользовавшаяся милостью императора, никоим образом не могла сочувствовать цареубийцам, но среди студентов университета господствовали иные настроения, о которых было хорошо осведомлено начальство. В. Вересаев вспоминал выступление ректора университета: «Простирал руки к студентам, как будто хотел их всех обнять, и убеждал заниматься одною только наукою. И говорил: – Не ломать и разрушать – призвание университетских деятелей, а творить и действовать. Не разрушение власти их задача, а уважение порядка и власти!» Петр Столыпин словно следовал этим заветам. Он полностью сосредоточился на учебе. Один из студентов университета вспоминал: «Я встретил высокого черного студента с выразительными глазами и задумчивым лицом. Меня заинтересовал его вид, и я спросил у товарища, университетского старожила, кто это. «Столыпин, естественник, ответил мне товарищ»[98]. Таким же естественником был Владимир Вернадский. Они учились на одном курсе с гениальным мыслителем. Впоследствии, когда П.А. Столыпин занимал пост министра внутренних дел и главы правительства, В.И. Вернадский обратился к нему с просьбой освободить двоих невиновных молодых людей. Столыпин заверил своего сокурсника, что самым тщательным образом разберется в деле, и вскоре сообщил ему, что они освобождены из-под стражи.

Судя по документам, относящимся к учебе П.А. Столыпина в университете, слушание лекций за полугодие стоило двадцать пять рублей. За эти деньги студентам-естественникам преподавали выдающиеся ученые А.Н. Бекетов, А.М. Бутлерова, И.М. Сеченов. Студенты слушали лекции первооткрывателя Периодической системы химических элементов Д.И. Менделеева. Он принимал экзамен по химии, которая, кстати сказать, была любимым предметом П.А. Столыпина. Согласно семейной легенде, профессор Д.И. Менделеев так увлекся, слушая блестящие ответы Столыпина, что вышел далеко за пределы предмета, по которому читались лекции. Студент отвечал на самые сложные вопросы, и экзамен перешел в ученый диспут, пока профессор вдруг не схватился за голову и сказал: «Боже мой, что же это я? Ну, довольно, пять, пять, великолепно».

Зимой Петр Столыпин проживал в Петербурге. На следующий год в столицу приехал младший брат Александр. Он поступил на филологический факультет. Один из родственников называл Александра Столыпина «веселым поэтом», он опубликовал несколько стихотворений, но в итоге стал не поэтом, а журналистом.

Приезд младшего брата совпал по времени с семейной трагедией. В сентябре 1882 г. Михаил, старший родной брат П.А. Столыпина, погиб на дуэли. Некоторые подробности об этом поединке известны из английских мемуаров барона Мейендорфа, родственника Столыпина[99]. Брат Михаил, который в детстве был заводилой опасных игр с оружием, пошел по военной стезе, служил прапорщиком Преображенского полка вместе с подпоручиком Иваном Шаховским. По свидетельству мемуариста, они были друзьями, а причиной размолвки послужило доброе имя дамы или друга – мемуарист дает противоречивые сведения. По словам сына П.А. Столыпина, его дядя заступился за молодого офицера, над которым насмехался князь Шаховской. Следует предположить, что наиболее вероятной причиной дуэли была честь дамы, возможно, фрейлины Ольги Нейдгардт, которая являлась невестой Михаила Столыпина. На эту мысль наводит, во-первых, участие в качестве секунданта брата невесты Дмитрия Нейдгардта, прапорщика того же Преображенского полка, а во-вторых, короткая дистанция, установленная для поединка. Обычно это свидетельствовало о намерении дуэлянтов стреляться до смертельного исхода. Дуэль между молодыми гвардейцами состоялась ранним осенним утром на одном из островов в окрестностях Петербурга, было сыро и прохладно. Михаил Столыпин мрачно пошутил, что если его не сразит пуля, то он непременно получит простуду. Когда-то у одного из князей Шаховских была дуэль с Кондратием Рылеевым, защищавшим честь сестры. Они стрелялись с трех шагов, но получили только легкие ранения (пули попали в пистолеты). Михаилу Столыпину повезло меньше.

К исходу XIX в. дуэли между дворянами были столь же распространенным явлением, как во времена Пушкина и Лермонтова. По одной из легенд, Петр Столыпин вызвал на поединок убийцу брата и во время дуэли был ранен в руку, оставшись калекой на всю жизнь. Спустя много-много десятилетий об этом поведала Мария Бок в беседе с американской исследовательницей Конрой, работавшей над книгой о Столыпине. Насколько точно был передан рассказ дочери премьера, остается на совести американского автора. В своих воспоминаниях об отце Мария Бок лишь глухо упомянула, что правая рука ее отца была покалечена в результате несчастного случая. Каких-либо сведений о второй дуэли Шаховского с другим братом Столыпиным не имеется. Скорее всего месть за брата – это просто легенда. С другой стороны, князь Шаховской ненадолго пережил убитого им Михаила Столыпина. Точная причина его смерти неизвестна. Эта была не единственная дуэль в роду Столыпиных, покрытая завесой тайны. Столь же противоречивы сведения о травме, полученной П.А. Столыпиным. Несчастный случай, о котором писала его дочь, можно трактовать по-разному вплоть до ранения на поединке. По более прозаической версии, рука П.А. Столыпина начала сохнуть с юношеских лет и светила медицины ничем не смогли помочь. Данную версию подрывает «Свидетельство о приписке к призывному участку, выданное П.А. Столыпину Орловским уездным по воинской повинности присутствием. 7 апреля 1881 г.». Документ не засвидетельствовал о каких-либо препятствиях к выполнению воинской повинности. В ту эпоху мужское население призывного возраста намного превышало потребности армии, призывники тянули жребий и лишь часть из них слышала возглас «Лоб», то есть годен к военной службе по состоянию здоровья. Таким брили лоб, а не прошедшим медицинскую комиссию – затылок. П.А. Столыпин не был призван в армию, но это ни о чем не говорит, так как студенты имели отсрочку. Вероятно, несчастный случай произошел позже или же болезнь еще не полностью себя проявила. Так или иначе, правая рука П.А. Столыпина навсегда осталась полупарализованной. При письме ему приходилось пользоваться дедовскими гусиными перьями, поддерживать правую кисть левой рукой.

Смертельная дуэль двух молодых гвардейцев имела романтическое продолжение: младший брат взял в жены невесту погибшего старшего брата. Александр Извольский, будущий министр иностранных дел, в кабинете Столыпина вспоминал: «Мы были почти одного возраста, и я помню его как красивого молодого человека, очень любезного и уважаемого его товарищами, несколько замкнутого и застенчивого по причине некоторого физического недостатка: его правая рука плохо работала вследствие одного несчастного случая. Он женился, будучи очень молод, несколько романтичным способом на невесте своего старшего брата, погибшего на дуэли, который на своем смертном одре вложил руку своего брата в руку молодой девушки, которую он нежно любил». Насколько соответствует истине эта романтическая история, сказать сложно. Через два года после дуэли Петр Столыпин сделал предложение Ольге Нейдгардт. Ему исполнилось двадцать два года, он был почти на три года моложе невесты, но ее отец Б.А. Нейдгардт ободрил жениха словами: «Молодость – это недостаток, который быстро проходит».

Университетское начальство придерживалось иного мнения. По правилам студент должен был получить разрешение ректора. Студент 4-го курса Петр Столыпин подал соответствующее прошение: «Честь имею ходатайствовать перед Вашим Превосходительством о разрешении мне вступить в брак с дочерью почетного опекуна гофмейстера двора его императорского величества девицею Ольгой Борисовной Нейдгардт». Резолюция ректора была краткой: «Отказать»[100]. Разрешение на брак давалось в редчайших случаях, об этом запрашивали мнение министра народного просвещения и чаще всего отказывали, поминая слова фонвизинского недоросля: «Не хочу учиться, а хочу жениться». Тем не менее Петр Столыпин добился своего, хотя для этого ему пришлось формально оставить университет, о чем говорит «Свидетельство об увольнении из Петербургского университета студента П.А. Столыпина после полных трех лет обучения» от 12 октября 1884 г.

Ольга Борисовна Нейдгардт (1859 – 1944) была праправнучкой генералиссимуса Александра Суворова по линии его единственного ребенка от несчастного брака с Варварой Прозоровской. Полководец обожал дочь Наталью, которую любовно называли Суворочкой. Он устроил ее брак с Николаем Зубовым, братом последнего фаворита императрицы Екатерины II. Ее муж – прадед Ольги Нейдгардт был среди офицеров, ворвавшихся в спальню Павла I в Михайловском замке. Молва называла его одним из убийц императора. Недаром говорили, что самовластие российских монархов ограничивало только офицерский шарф, которым душили Павла, и золотая табакерка. По преданию, табакеркой, принадлежавшей Николаю Зубову, был нанесен смертельный удар в висок Павлу I. Таким образом, прадед жены П.А. Столыпина был цареубийцей, а его собственный прадед едва не оказался среди заговорщиков, расправившихся с Петром III. Одна французская писательница, наблюдавшая коронацию Александра I, заметила, что император шел предшествуемый убийцами своего деда, сопровождаемый убийцами своего отца и окруженный, быть может, своими будущими убийцами.

Нейдгардты – потомки Зубовых, несмотря на немецкую фамилию, являлись давно обрусевшим родом. Их предки перебрались в Россию еще в допетровскую эпоху и жили в Немецкой слободе. Семья Нейдгардт вращалась в высшем свете, уделяя большое внимание установлению и поддержанию придворных связей. Злые языки говорили, что отец Ольги Нейдгардт якобы платил денежную премию ее братьям-гвардейцам за каждый «добытый» ими танец с великими княгинями. Ольга Нейдгардт с молодых лет была взята фрейлиной ко двору и получила шифр – бриллиантовый вензель с инициалами императрицы Марии Федоровны, супруги Александра III. Хотя брак П.А. Столыпина по понятиям той эпохи считался очень ранним, он выбрал супругу из своего круга, в отличие от единокровного старшего брата, который разочаровал отца мезальянсом.

Супруга П.А. Столыпина вызывала разноречивые толки. Ее называли честолюбивой и бестактной. Злые языки утверждали, что муж во всем ей подчинялся. Например, С.Ю. Витте писал: «Супруга Столыпина делала с ним все, что хотела». Впрочем, мемуары Витте отличаются резкостью и необъективностью суждений, а к Столыпину он был особенно пристрастен. Ольга Александровна Столыпина действительно имела большое влияние на мужа, потому что он очень ее любил. В отношении с прекрасным полом П.А. Столыпин был полнейшей противоположностью своему отцу. Он был любящим семьянином, чью верность не коснулась ни одна сплетня. Брак Столыпина оказался счастливым и многодетным. Он стал отцом пяти дочерей и одного сына. Сначала родились дочери: Мария, Наталья, Елена, Ольга, Александра. Столыпин обожал своих дочерей, но надеялся увидеть сына. В этом отношении история семьи Столыпиных напоминала историю царской семьи, где появились на свет четыре дочери, но долго не было наследника. Кстати говоря, долгожданный наследник российского престола и наследник рода Столыпиных родились примерно в одно время. Сын, названный по семейной традиции Аркадием, родился на двадцатый год семейной жизни Столыпиных. Между детьми была большая разница в возрасте. Аркадий Столыпин вспоминал: «Было пять дочерей и я, младший сын, шестой. Я должен был защищаться от всех этих девиц. Я им пакостил, как мог».

После вступления в брак П.А. Столыпин подал прошение об увольнении из университета. Экзамены он сдавал экстерном. Семейный человек в студенческой среде был редкостью. Впоследствии он рассказывал дочери, что товарищи по учебе показывали на него пальцем: «Женатый, смотри, женатый». Жена принимала успехи мужа близко к сердцу. Дочь писала: «Когда сдавались последние экзамены, мама, волнуясь больше папа, сидела в день экзаменов у окна, ожидая его возвращения. Подходя к дому, мой отец издали подымал руку с открытыми пятью пальцами – значит опять пять»[101].