Тропою волка (№2) - Игры невидимок

Следом торопливо шел Режис, обаятельный молодой человек, два года назад принявший пост начальника протокольной службы. Столь заметная должность немедленно сделала его объектом пристального внимания незамужних девиц Дворца, но пока что Режису удавалось с необыкновенной ловкостью избегать брачных уз.

Церемония встречи норлоков, прибывающих на Совет, многие годы оставалась неизменной: Болфорт, Дегер и начальник протокольной службы сопровождали их до входа во Дворец, где гостей встречал лорд-распорядитель, облаченный в цвета Белого Дворца, который и провожал гостей в зал Совета.

Низенький толстый Болфорт, затянутый в белый с золотом камзол, остановился, беспокойно теребя висевшую на шее массивную цепь и глядя на подъезжавшую карету. Дегер, сутулый и черноволосый, хранил полную невозмутимость. Режис дождался, когда карета остановится, и сделал знак слугам: те поспешно открыли дверцу.

– Мои приветствия, мои приветствия! – торопливо за говорил Советник по финансам, выбираясь из кареты. – Белл Болфорт, рад вас видеть! Приветствую вас, беллДегер… Добрый день, молодой человек…

Айши легко спрыгнул с коня, принял лошадь у Сульга и перебросил поводья Тальму.

– Давай, шевелись, – вполголоса сказал он. – Под ногами не путайся!

Тальм сверкнул глазами и повел лошадей в сторону конюшен Белого Дворца. Айши кинул в рот обсыпанный сахаром кусочек инжира и ухмыльнулся. Как и полагалось, телохранитель Сульга явился в Белый Дворец безоружным – так, по крайней мере, заключил начальник гвардейцев, окинув Айши цепким, наметанным взглядом. Тот в ответ приветливо улыбнулся. Серебряная пряжка пояса, искусно выполненная в виде кошачьей головы, никогда не привлекала внимания стражи, хотя на самом деле являлась рукоятью длинного узкого ножа, скрытого под одеждой. Второй такой же нож прятался в складках правого рукава.

Пока норлоки шли по двору, Советник оживленно вертел головой.

– О, у вас большие перемены, Болфорт! – воскликнул он. – Что, все-таки решили вымостить внутренний двор золотистым гранитом? Ну и ну… недешево, наверное… во сколько же вам обошлась доставка?

Болфорт сокрушенно вздохнул и открыл было рот, но Советник мгновенно подсчитал в уме стоимость и присвистнул.

– Да… дорогое удовольствие… – заметил он. – Очень даже дорогое, знаете ли…

Болфорт закатил глаза. Магистр бросил взгляд на внутренний двор, выложенный сверкающими на солнце золотистыми плитами, и поджал губы.

– А это что, Болфорт? – Советник остановился. – Погодите-ка, я попробую угадать… Делаете птичий вольер? Мило, очень мило… возле фонтанов, в тени цветущих деревьев! Купите этих заморских птиц с радужным оперением, так ведь? Слышал, что Наместнику они очень нравятся…

Болфорт многозначительно поднял брови.

– Цены на них растут с каждым днем… Скоро они будут продаваться на вес золота! Что ж… обеспеченные люди могут себе это позволить. У меня есть одна такая, – небрежно сообщил Советник. Болфорт взглянул на него с уважением.

Магистр покосился на Советника, но промолчал.

– М-да… – добавил тот, спохватившись, что недавний владелец птицы находится здесь же. – Собственно говоря…

– К сожалению, у Наместника не так много времени, чтобы услаждать свой слух пением птиц, – сухо заметил помощник Канцлера. – Он занят государственными делами.

Произнося это, Дегер обогнул небольшую клумбу, пестрившую крошечными фиалками, и неосторожно приблизился к Сульгу. Айши прекратил жевать и поднял голову. Глаза его мгновенно превратились в кусочки черного льда. Дегер поспешно отступил. Айши засунул в рот кусочек халвы и улыбнулся.

– Государственными делами, конечно! – с готовностью согласился Советник. Он двинулся дальше, с интересом поглядывая по сторонам. – А это чьи такие лошадки? Труканские, кровные… гм… недешевые… я все же предпочитаю серую масть. Благородно… да и смотрится гораздо дороже… Но эти гнедые тоже ничего…

– Лорд-распорядитель ожидает вас возле дверей, – проговорил помощник Канцлера традиционную фразу, все еще поглядывая на телохранителя Сульга с некоторой опаской.

– А! Тогда поторопимся! – оборвал сам себя Советник и устремился вперед.

По боковым аллеям, наслаждаясь хорошим осенним днем, прогуливались гости Дворца, сновали слуги в ливреях с гербами своих хозяев, спешили по делам служанки знатных дам: нарядные горничные и хорошенькие камеристки.

Сульг давно подозревал, что в дни приезда норлоков они нарочно изыскивают какой-нибудь способ, чтобы оказаться в аллее в то же время, когда там появляется Айши. Телохранитель шел рядом, отставая от Великого норлока на пару шагов, и провожал томным взглядом каждую женщину.

– Этого в прошлый раз я тоже не видел! – Советник на ходу кивнул в сторону, где озабоченные садовники щелкали ножницами возле невысоких вечнозеленых деревьев, придавая кронам самые причудливые формы.

– Чудесно, чудесно… Восточный садик вы разбили совсем недавно, так ведь? Болфорт, вы разоритесь на садовниках, помяните мое слово! Последняя мода на подстриженные деревья сильно облегчает кошельки!

Болфорт сокрушенно вздохнул и покачал головой.

Три мраморные ступени вели во дворец: сбоку на каждой из них стояли вазоны с цветущими растениями. Высокие двери, покрытые резьбой, были отворены настежь. Возле них, поджидая прибывших, прохаживался лорд-распорядитель с жезлом в руке, в наброшенной на плечи мантии, затканной золотым узором.

Увидев его, Советник приосанился и поправил на груди тяжелую цепь, блеснув кольцами.

– Прощайте, Болфорт! – отрывисто проговорил он. – Рад был с вами побеседовать!

Болфорт, не произнесший во время всей беседы ни слона, приложил руку к груди и изобразил сердечную улыбку. До встречи, белл Дегер… всего хорошего, молодой человек.

С этими словами Советник поспешно направился к входу, следом за ним по ступенькам взбежал Сульг в сопровождении Айши. Замыкали шествие Магистр, с высокомерным видом взиравший на все происходящее, и тихий, молчаливый Риферс.

Лорд-распорядитель приветствовал гостей традиционными фразами, которые тоже не менялись десятилетиями, отвесил два полагающихся поклона и, пригласив следовать в зал Совета, пошел впереди норлоков, важный и молчаливый. громко постукивая жезлом по мраморным плитам.

Сульг мысленно перебирал вопросы, которые предстоит обсудить на сегодняшнем Совете. Взгляд его рассеянно скользил по стенам, увешанным картинами и драгоценными вышивками, по обрамленным зеленым плющом нишам, где стояли белые статуи и высокие фарфоровые вазы.

Из боковой галереи показались двое: старший переписчик Дворца Хевден, тихий человек с прозрачными глазами и мягкими каштановыми волосами, и темноволосый кудрявый юноша, ученик писца. Хевден нес в руке небольшой деревянный ящичек, где хранились пузырьки с чернилами, юноша прижимал к груди целую охапку свитков.

Писцы вполголоса увлеченно обсуждали свойства бумаги.

– Видишь ли, Тисан, в результате бумага получается слишком рыхлой. Перо, как тщательно ты его ни очинивай, все равно будет цеплять за волокна, а чернила будут расплываться, – негромко объяснял Хевден, с улыбкой поглядывая на ученика. Тот потер подбородок рукой, выпачканной в чернилах.

– Пергамент, конечно, лучше, – сказал Тисан. – Но уж очень дорого он обходится! А если покупать дешевый, о красоте рукописи можно забыть!

Они увидели норлоков и прервали разговор. Переписчик Дворца и его ученик остановились и поспешно склонились в почтительном поклоне, пропуская гостей из Серого Замка. Лорд-распорядитель, продолжая свое шествие, не удостоил писцов и взглядом. Когда процессия прошла мимо, Хевден и Тисан свернули в коридор, ведущий к библиотеке.

– Плохо выделанный пергамент не годится для важного письма. – Тихий голос Хевдена звучал еле слышно. – Но и у него есть некоторые преимущества…

Когда переписчик был уже в конце коридора, Сульг не удержался и метнул быстрый взгляд ему вслед.

Хевден. Скромная одежда, вечно опущенные глаза, каштановые рыжеватые волосы, перехваченные дешевой лентой. Переписчик Белого Дворца, незаметный, тихий, незначительный.

Глава Ордена Невидимых.

Когда осведомители начальника тайной стражи принесли эту новость, Сульг дал команду перепроверить сведения. Но люди Тирка ошибались редко: сеть информаторов, которую он создавал в течение нескольких лет, работала безупречно.

Шляпницы, продавцы фруктов, бродячие кукольники, торговцы домами в Лутаке, купцы Рунона, их скучающие жены, дорогие проститутки Доршаты, джалалы, сарамиты и шарды, живущие в Ашуре, – все они собирали новости, слухи, сплетни, исправно получая взамен безликие дешевые конверты с деньгами.

Сомнений быть не могло.

«Держу пари, Наместник до сих пор считает его заурядным чародеем, который возглавил Орден лишь благодаря исполнительности и добросовестности, – заметил как-то Тирк. – Узнай он, что по его Дворцу с ящиком писца расхаживает маг, заставивший считаться с собой даже чародеев Аркаба, правитель бы язык со страху проглотил».

Норлоки вошли в большой прохладный зал Совета, высокие двери медленно закрылись. Айши засунул в рот плиточку орехов в меду, прислонился к двери и, скрестив руки на груди и лениво жуя, как перекормленный кот, принялся разглядывать служанок, снующих по внутреннему двору.

Праздник Середины года собирал в Доршате множество гостей: в столицу спешили бродячие музыканты и актеры, торговцы везли товар, зная, что в праздничные дни даже самые скупые горожане развяжут кошельки, приезжали поразвлечься солидные люди с семьями: себя показать и на других посмотреть. Молодежь, прибывшая из провинций, спешила хлебнуть столичной жизни в многочисленных трактирах и кабаках, а те, кто уже исчерпал запас монет, искали развлечений бесплатных: на каждой площади были сооружены деревянные помосты, где с утра до вечера кукольники разыгрывали смешные мистерии.

В этом году праздник получился пышным как никогда. Хоть и каркали бродячие проповедники, жрецы неведомых храмов, что нынешнее бурное веселье предвещает Доршате тяжелые кровавые времена, достаточно было появиться указу о запрещении подобных слухов – и некоторые из особо рьяных предсказателей, ознакомившись на городской площади с кнутом, попритихли. Однако слухи все ползли и ползли.

В Белом Дворце на слухи особого внимания не обращали: гостей на праздник прибыло столько, что помощники Болфорта сбивались с ног, размещая приезжих в гостевых покоях.

Сопроводив гостей из Серого Замка на заседание Совета Шести, как того требовал установленный ритуал, Режис неторопливо шел по одной из боковых аллей парка. Протокольная служба помещалась в прекрасном белоснежном особняке с колоннами, в некотором отдалении от Дворца, рядом с аркой, воздвигнутой в честь победы в войнах с Кадгаром.

Режис небрежно скользнул взглядом по высеченным на камне именам павших героев. Военная карьера никогда не привлекала его, хотя было бы вполне понятно, если бы он, сын шагрита Белого Дворца, пошел по стопам отца-военачальника. Пожалуй, он мог преуспеть на этом поприще, если бы не глупая принципиальность отца: тот упорно отказывался использовать свои солидные связи, чтобы помогать родственникам. С него вполне сталось бы отправить единственного сына в Ашуру послужить лет пять в одном из отдаленных гарнизонов, чтобы узнал, что такое настоящая солдатская жизнь! Режис повел плечом: гораздо приятнее делать военную карьеру в Доршате, но отец не желал считать солдатами гвардию Белого Дворца, вся работа которой заключалась в сопровождении Наместника по столице да в красивой церемонии смены караула возле главных ворот. Нарядные дамы и кавалеры, прогуливаясь по парку, специально приходили полюбоваться, как маршируют бравые рослые гвардейцы.

Режису пришлось пережить не самый приятный разговор с отцом, объясняя, что избрать карьеру военного ему, к сожалению, мешает слабое здоровье, поэтому, как это ни печально, придется посвятить жизнь чему-нибудь другому. Кое-кто из приятелей избрал дипломатическую службу, но у Режиса не было никакого желания покидать Доршату для того, чтобы провести лучшие годы жизни где-нибудь на Берегах Восточного Ветра, представляя интересы северной столицы. Старый шагрит по-прежнему не желал хлопотать, чтоб раздобыть сыну теплое местечко, так что пришлось взяться за дело матери. Приятные чаепития с подругами в садовых беседках, тихие доверительные беседы в изысканных уютных гостиных богатых особняков – подруги были такими же ветхими старушками, как и мать, однако держали в своих руках, похожих на сухие паучьи лапки, многие ниточки – и Служба протоколов и церемоний Белого Дворца получила нового начальника: молодого, прекрасно воспитанного человека с хорошим образованием и безукоризненными манерами.

Режис вошел в свой рабочий кабинет и плотно прикрыл дверь. Бумаги на столе, разложенные в строгом порядке – начальник протокольной службы славился своей аккуратностью, – напоминали о делах. Но мысли его были далеки от работы.

Режис откинулся на спинку стула и задумчиво поглядел в окно. Была и еще одна причина, по которой он отчаянно не хотел покидать Доршату, причина, о которой, как он полагал, не догадывался никто, кроме него. «Золотая» Бретта.

О «золотой» Бретте он знал почти все.

Младшая дочь правящего Наместника, замужем за представителем старого аристократического рода Доршаты – лордом Сайрасом. Последнее обстоятельство совершенно не смущало Режиса. Возможно, вскоре он будет в силах помочь Бретте избавиться от мужа – она, конечно, не станет возражать. Режис был прекрасно осведомлен об отношениях между супругами: все время, пока Бретта жила в замке Сайраса, две ее горничные регулярно получали небольшие вознаграждения за то, что держали его в курсе дела. Жаль, что, вернувшись в Белый Дворец, Бретта не пожелала взять их с собой. Впрочем, ее жизнь в Доршате и без того была на виду.

Некоторое время Режис обдумывал разные события, которыми так богата дворцовая жизнь и которые так или иначе касались Бретты.

Недавно из Лутаки вернулся ее старый приятель, лорд Тинчер. Он устраивал для Бретты верховые прогулки, посещал вместе с ней праздники, Режис насторожился было, но быстро успокоился: остальное время Тинчер проводил, наслаждаясь обществом красавиц Белого Дворца, которые были более чем благосклонны к богатому холостяку и, по слухам, с удовольствием скрашивали его одиночество, частенько заглядывая в роскошный уютный особняк Тинчера, что находился неподалеку от городского сада.

Режис попытался установить с ним дружеские отношения: во время церемоний, балов, праздников и прогулок они частенько встречались. Тинчер был внимателен, любезен и доброжелателен – и при всем этом обладал умением виртуозно держать людей на расстоянии. Потерпев неудачу, Режис спокойно сделал себе отметку в памяти: этого человека следовало уничтожить.

Режис передвинул с места на место пачку бумаг – все утро он провел, работая над протоколом встречи делегации из Кадгара, которая должна была прибыть в Доршату через месяц. Он снова посмотрел в окно, потом перевел взгляд на песочные часы и с удивлением обнаружил, что прошло уже довольно много времени с того момента, как он поднялся в кабинет: Совет Шести, скорее всего, уже подходил к концу. Режис покинул особняк и снова направился к Дворцу. Прекрасный ухоженный сад даже сейчас, с наступлением осени, казался цветущим: большинство подстриженных деревьев и кустарников были вечнозелеными. Возле огромной квадратной клумбы стоял главный садовник, придирчиво наблюдая, как двое его подчиненных, щелкая ножницами, подравнивают цветочный бордюр. Увидев Режиса, он почтительно поклонился, сопроводив поклон искренней улыбкой. Начальник протокольной службы приветливо кивнул в ответ, хотя на душе у него скребли кошки: если сейчас подтвердятся кое-какие подозрения, это надолго лишит его покоя. Режис пересек центральный двор, большой, с фонтанами и ковром из ярких левкоев – предметом неусыпной заботы целой армии цветочниц. Возле фонтана уже стояла щегольская карета, запряженная серыми лошадьми. Неподалеку, держа гнедого коня, стоял норлок со знаком «волка» на скуле. Режис скользнул по нему взглядом: вестовой Сульга, тихо приговаривая что-то, успокаивал гнедого, жеребец сердито мотал головой. Режис остановился за мраморной скульптурой, изображающей первого Наместника Доршаты, развернул свиток пергамента и сделал вид, что изучает документ. Ждать пришлось недолго: вскоре послышались голоса, на лестнице показался Советник по финансам Серого Замка, оживленно разговаривая с Болфортом. Впрочем, говорил большей частью один Советник, Болфорт же, как заведенный, кивал головой, едва успевая вставить словечко-другое. За ними, сдвинув седые брови, следовал Магистр, политический Советник. Он славился умением обращать собеседников в ледяные статуи и, судя по виду, только что проделал это с Советом Шести. Молчаливый Риферс семенил позади, неся футляры со свитками.

Режис кинул быстрый взгляд в сторону конюшен и прикусил губу: конюх вел в поводу Сайму, прекрасную золотисто-рыжую кобылу, принадлежавшую Бретте. Мгновение спустя показалась на лестнице и сама Бретта. Коричневое бархатное платье для верховой езды, отделанное золотыми кружевами, как нельзя лучше подходило к ее ярким волосам и сияющим синим глазам. Режис внезапно почувствовал, что не может дышать от волнения. Мир вокруг замер, а потом и вовсе исчез, словно его и не было, осталась лишь рыжеволосая красавица, которая спускалась по лестнице, улыбаясь то ли солнечному осеннему дню, то ли своим мыслям. За ней следовал слуга, неся на бархатной подушке хлыст с серебряной рукоятью. Внезапно Режис обнаружил, что безжалостно комкает документ, и тряхнул головой, чтобы опомниться. Он с трудом оторвал глаза от Бретты и посмотрел на главный вход. Советник по финансам и Магистр неторопливо усаживались в карету. Сульг, стоя на верхней ступени лестницы, заканчивал разговор с Дегером. Режис, прищурившись, перевел взгляд на Бретту: показалось или она и в самом деле чуть замедлила шаг?

На последней ступени она оказалась в то самое мгновение, когда норлок попрощался с Дегером и быстро сбежал вниз.

Конюх подвел Бретте лошадь.

Затаив дыхание, Режис наблюдал, как Бретта приблизилась к Сайме, и, чуть повернув голову, взглянула на норло-ка. Сульг улыбнулся, подставил под ее сапожок сложенные ладони, и «золотая» Бретта, едва коснувшись его рук, взлетела в седло. Телохранитель норлока прекратил жевать и понимающе ухмыльнулся.

Режис видел, как она произнесла что-то, Сульг ответил, и Бретта тронула лошадь.

Через минуту двор опустел, лишь старший переписчик Дворца Хевден со своим помощником Тисаном, не торопясь, брели по галерее, ведущей в сторону покоев Луберта, старшего сына правящего Наместника и будущего правителя Доршаты.

В коридоре Хевден забрал у юноши сундучок с бутылочками чернил, свитки и проговорил:

– Спасибо за помощь, Тисан. Можешь отправляться в библиотеку. Я вернусь не скоро, белл Луберт пожелал, чтобы документ был скопирован как можно быстрее.

– Я могу помочь, – с готовностью предложил Тисан. Ему нравилось работать вместе с Хевденом: характер у того был спокойный, мягкий, и, кроме того, переписчик никогда не сердился, если ученики делали ошибки. Не жалея времени, он раз за разом объяснял, как подготовить пергамент к письму, как очинить перья, делился секретами приготовления чернил. А когда не было срочной работы и Тисан наводил порядок в сундучках, Хевден частенько рассказывал интересные истории, вычитанные в древних свитках, которые ему доводилось копировать для библиотеки Дворца.

– В другой раз, Тисан. Я постараюсь попросить господина, чтобы он разрешил взять и тебя на переписку. Вдвоем мы и правда справимся быстрее.

Тисан просиял, Хевден легонько стукнул в дверь.

– Белл Луберт велел явиться, чтобы узнать, какие свитки нужно копировать, – доложил он появившемуся на пороге слуге. Тот кивнул:

– Проходи. Свитки для тебя приготовлены.

Слугой наследника Наместника был сарамит по имени Горгит, светловолосый и скуластый, как все, родившиеся на Сарамитской равнине. Но на этом и заканчивалось его сходство со своим народом. Сарамиты славились вспыльчивым характером и норовили при каждом удобном случае схватиться за оружие: выпущенные кишки собеседника они считали самым лучшим аргументом в споре. При взгляде же на Горгита Хевдену приходила в голову мысль, что скорее взволнуются гранитные утесы Драконьих скал, чем этот молчаливый слуга.

Хевден вошел в покои, неслышно ступая по мягким коврам, и поставил ящичек с письменными принадлежностями на низкую скамеечку, обитую синим атласом.

– Где Луберт? – тихо спросил старший переписчик Белого Дворца.

Сарамит кивнул в сторону комнаты, которая служила будущему правителю Доршаты гардеробной. Хевден направился было туда, но в этот миг на пороге появился сам сын Наместника. Он был обнажен по пояс, с мокрых волос капала вода.

– Хевден? – Он снова скрылся в комнате, откуда слышался плеск воды. – Заходи. Я только вернулся с верховой прогулки… Скоро ухожу, отец вызвал к себе.

Луберт зачерпнул пригоршнями теплую воду из вделанной в стену каменной чаши и плеснул в лицо.

Хевден молча подошел к окну и задернул кружевную занавеску.

– Ручаюсь, опять начнется этот разговор: «Луберт! Я чувствую, что не переживу эту зиму!» – С зажмуренными глазами наследник пошарил на полочке, нащупал кусок белого мыла, искусно сделанного в виде шара, и принялся намыливать руки.

– Не переживет, как же… Можно подумать, я в первый раз слышу это…

Горгит с непроницаемым лицом разложил на сундуке приготовленную для Луберта одежду и неслышно удалился.

– Проклятье! Старики не должны столько жить, это просто глупо. Его хватка ослабла, Хевден! – Луберт сдернул с крючка полотенце и принялся вытирать волосы. – Страна нуждается в крепкой руке, ей необходима встряска!

– Возможно, – ровным голосом проговорил его собеседник. – Но все, что ты сейчас можешь делать, – это ждать.

Луберт сердито фыркнул и отшвырнул полотенце в сторону.

– Какая необходимость была меня вызывать? – продолжил старший переписчик, скрестив руки на груди и устремив взгляд на наследника. – У меня хватает работы со Свитками памяти в библиотеке Дворца.

Луберт раздраженно дернул плечом. Он взглянул на сундук, выбирая из двух рубашек, принесенных Горгитом, и, поколебавшись, потянулся за синей.

– Когда я стану Наместником, первое, что сделаю, – переведу наш Орден Невидимых на легальное положение, – недовольно пробормотал он. – Просто глупо, когда глава магического Ордена расхаживает по Дворцу с ящиком переписчика!

– После войны магов Ордена чародеев запрещены в До-ршате. Не стоит дразнить гусей. К тому же у нас договор с Серым Замком, – негромко сказал Хевден. – Об ограничении применения магии. Каждый Наместник подписывает его, когда садится на трон. А наш Орден, позволь тебе напомнить, занимается магией, в том числе и запрещенной. И об этом не знают не только норлоки, но и твой отец. Когда он позволил создать Орден Невидимых, подразумевалось, что маги будут охранять Наместника и его семью – только и всего.

– Договор… Значит, я буду первым Наместником, который его не подпишет! – отрезал Луберт. Он отбросил скомканное полотенце, попавшееся ему под ноги, взял серебряную щетку и пригладил волосы, не золотисто-рыжие, как у Бретты, а темные и вьющиеся. – Отец боится еше одной войны магов – по всей Доршате ползут слухи, что чародеи Аркаба вот-вот покинут свои скалы и выступят в поход!

– Все этого боятся, – ровным голосом проговорил Хевден. – Пусть Аркаб – всего лишь крошечное государство, затерянное в Мглистых землях, но там обитают самые могущественные маги нашего мира. В прошлую войну они могли сровнять Доршату с землей, если б драконы не загнали их обратно на скалы!

– Нам нечего опасаться Аркаба, – фыркнул Луберт. – Ты правильно сделал, что установил с ними отношения. Когда я стану Наместником, я снова разрешу магию в Доршате!

– Не стоит говорить об этом, – остановил его Хевден. – Договор…

– Клянусь, к тому времени норлокам будет уже не до этого договора. – Луберт усмехнулся и бросил щетку на полку. – Я ни с кем не собираюсь делить власть!

– Смотри, чтобы твои амбиции не превысили возможности, – тихо произнес Хевден. Он стоял, скрестив руки на груди, пристально глядя на Луберта спокойными прозрачными глазами. – Ты не первый Наместник, который желает вышвырнуть их из Доршаты. Пока что это никому не удалось. Предпоследняя попытка едва не закончилась всеобщей резней и кровавым хаосом. Надеюсь, ты об этом помнишь. – В голосе старшего переписчика проскользнули Угрожающие нотки. – Почитай Свитки памяти, узнаешь много интересного. Будущему правителю это не помешает.

– Но тогда с ними пытались справиться без магии! – поспешно сказал Луберт. Он поправил кружевные манжеты рубашки, следя за тем, чтобы они выглядывали из рукавов камзола ровно настолько, насколько это диктовала последняя мода, и взглянул на своего собеседника. – В этот раз все будет по-другому! Ты же сам говорил: достаточно втянуть их в войну магов… Когда дело касается магии, норлоки так же уязвимы, как и все остальные! Кстати, они и сами… Магистр Серого Замка тоже использует волшебство!

– Использует, но пока что в рамках дозволенного. Хевден сделал несколько бесшумных шагов по комнате, – И Сульг – тоже. Нам известен каждый шаг этих двоих. Ни тот, ни другой не предпринимают пока никаких мер, из чего следует – норлоки, если и знают о существовании Ордена, смотрят на это сквозь пальцы. Считают, что чародеи Ордена и впрямь занимаются лишь охраной Наместника.

– А Советник по финансам? Думаю, он не такой глупец, каким хочет казаться!

– Конечно, – согласился Хевден. – Иначе бы он не был Советником Серого Замка вот уже пятьдесят лет и не имел бы таких обширных деловых связей в Доршате и за ее пределами. Но не думаю, что он пользуется запрещенной магией…

Переписчик с усмешкой поглядел на Луберта.

– Занимайся своими делами, будущий Наместник, а грязные дела предоставь делать нам, магам. Руки правителя должны быть чистыми… по возможности, конечно. Разве не замечательно, что наш Орден принесет тебе победу? Когда он выйдет из тени, ты получишь много сторонников. Кто-то присоединится к тебе искренне, кто-то – из-за страха, но какая разница?

Луберт не сдержал самодовольной улыбки.

– Так зачем ты меня вызвал? – тихо повторил Хевден с нажимом. – Надеюсь, не только для того, чтобы побеседовать о твоем будущем?

– Нет, конечно, нет, – торопливо сказал Луберт. – Горгит. мой плащ! – крикнул он слуге и продолжил: – Отец послал сегодня гонца на Сарамитскую равнину. – Он многозначительно взглянул на Хевдена. – В монастырь. За зельем, что готовят для него каждый месяц монахи «Сторожевой башни».

Хевден молчал. Наследник тряхнул головой:

– Проклятье, флакон этого зелья, продлевающего человеческие годы и укрепляющего здоровье, стоит целое состояние! Подозреваю, отец принимает его уже много лет.Вот куда утекает золото из государственной казны! В карманы этим проклятым монахам-травникам! Когда я стану Наместником, отдам приказ сровнять монастырь с землей! С другой стороны, зелье и впрямь позволяет жить чуть ли не вечно… Отцу уже сто лет, а он бодр, как юнец, и до сих пор не знает, что такое болезни. Хорошо, что ты в конце концов взял это дело в свои руки…

Хевден не обратил никакого внимания на его слова.

– Кто гонец? Хеон или Беграм? – спросил он, погрузившись в размышления.

– Беграм. – Луберт защелкнул пряжку пояса. Слуга с плащом в руках стоял рядом безмолвной статуей. – Он должен вернуться через десять дней. Горгит встретит его возле Рунона, как обычно, и заберет флакон.

– Моим людям потребуется не меньше суток, чтобы уменьшить силу зелья.

– Пельзя ли уничтожить ее совсем?!– раздраженно бросил Луберт. Горгит накинул белоснежный плащ на его плечи и ловко застегнул пряжку. – Эта игра с подменой флаконов тянется уже второй год!

– Не торопись. Вдруг твой отец почувствует разницу? Лучше, если сила зелья будет снижаться постепенно, по капле, тогда он и не заметит этого. И тогда нынешняя зима и впрямь станет для него последней.

– Ненавижу ждать,– процедил Луберт. – Но ты прав, делать нечего. – Он взглянул на себя в зеркало и расправил плечи. – Что ж, проявим великодушие! Пусть поживет еще немного… скажем, до весны. Но не дольше! – Он улыбнулся. – Правитель, который будет опираться на поддержку магического Ордена, добьется многого!

– Не сомневаюсь, – покладисто согласился Хевден, бросая на Луберта короткий проницательный взгляд из-под ресниц.

– Захвати вон те свитки. – Луберт кивнул на лакированные футляры на столике. – Горгит приготовил их на тот случай, если бы кто-то заметил тебя в моих покоях. Мне пора, сам знаешь, отец ждать не любит. Ты можешь возвратиться в библиотеку или оставаться здесь – как пожелаешь.

Горгит широко распахнул дверь, будущий Наместник покинул покои.

Хевден поглядел вслед Луберту и усмехнулся.

Глава третья

БРАСЛЕТ ФЕЛИСЫ

Осень дарила Доршате последние солнечные теплые дни.

Фимат брел, пересекая двор, сердито шикая на молодых «волчат», шумевших возле фонтана в ожидании Наставника воинской школы. Навстречу, переговариваясь вполголоса, спешили два смотрителя в серых ливреях. Вечно озабоченные и суетливые, они отвечали за огромное парковое хозяйство Замка: сохранность скульптур во дворе, работу фонтанов, бассейнов, состояние подъездных аллей и ремонт всех построек – от главного здания Замка до сторожки садовника. Увидев смотрителей, «волчата» догадались, что расколотая мраморная чаша фонтана в дальнем углу сада уже обнаружена и виновные установлены. Вне сомнения, провинившихся следовало строго наказать, если бы дело не осложнялось тем, что Наставник терпеть не мог смотрителей, которые постоянно жаловались на младших. «Волчата» притихли, горящими глазами наблюдая, как смотрители нерешительно топчутся на пороге оружейной и, наконец, собравшись с духом, ныряют внутрь.