Таганка - Крест в законе

       Однажды даже обратился к брату за помощью. Откровенно попросил «пристроить к делам». А тот, не раздумывая, отказал.
       - Прости, Вадик, - сказал тогда Илья. - Два родных брата в одном бизнесе - заведомо враги. Обязательно настанет время, когда интересы наши разойдутся краями. Одно дело - рвать с чужим человеком, и совсем другое выяснять деловые отношения с родственниками. Если деньги тебе нужны - помогу. Дам взаймы…
       Этого отказа Вадим Васильевич простить не мог. И почувствовал себя вдвойне оскорбленным, когда младший брат предложил ему взаймы.
      -  Наказать эту суку надо, - зло высказался Зятьев-старший, обращаясь к Таганке.
      -  А как я его накажу?! - удивился Андрей. - Я что - ОБХСС?
      -  Вот теперь мы подошли к самому главному! - заговорщицки зашептал Вадим Васильевич. - Брат мне доверяет. У меня даже служебный пропуск в банк есть. И план я уже придумал. Одним словом - мне нужны твои люди.
      -  А ноги тебе не помыть?! - возмутился Таганцев.
      -  Не горячись, Андрей! В банке - миллионы долларов! Охрана - дерьмо! Подробности операции объясню, если получу принципиальное согласие. Но хочу предупредить…
      -  Это я тебя хочу предупредить, - достаточно грубо оборвал его Таганцев. - Навар пополам. И если надумаешь меня обмануть - я те глаз на жопу натяну и моргать заставлю. Сообразил?
      -  Сообразил, - Вадим Васильевич утер со лба холодный пот, потому что этот бандит по прозвищу Таганка смотрел на него так, как, наверное, самый человечный человек Владимир Ильич Ульянов по прозвищу Ленин смотрел в свое время на представителей буржуазии.
      -  Ну, говори, - продолжил Таганка. - От тебя нам в этом деле какой толк будет?
      -  Я по служебному пропуску проникну в здание банка рано утром, когда работа с клиентами еще не начнется. Чтоб кроме персонала там никого не было…
      -  Годится, - одобрил Таганцев. - Лишние свидетели нам ни к чему.
      -  Пройду на пост обеспечения электронной безопасности - постараюсь вывести из строя системы наблюдения и сигнализации.
      -  Ты Рэмбо, что ли? - в обычной своей манере усмехнулся Таганка. - Кто тебя туда пустит?
      -  Меня в банке все знают! - горячо заверил Вадим Васильевич. - Я же, как-никак, брат управляющего!
      -  Хорош брат. Ладно, валяй дальше.
      -  А что дальше? - часто заморгал Зятьев. - Отвлеку как-нибудь охранника, открою вашим людям служебные двери. Вам нужно будет лишь блокировать сотрудников службы безопасности.
      -  Сколько народу в охране?
      -  Да человек десять всего! Не больше! Банк ведь маленький!
      -  Ты, мужик, наверное, кривым пальцем деланный, - предположил Андрей. - Десяток вооруженных бойцов, по-твоему, немного?
      -  Но вы ведь тоже не один, надеюсь, туда сунетесь.
      -  Правильно надеешься. Какие гарантии, что нам удастся добраться до хранилища?
      -  За это не беспокойтесь. Я все предусмотрел.
      -  План здания есть?
      -  Да-да, конечно! - Вадим Васильевич принялся судорожно рыться в карманах, позабыв от накатившего волнения, в какой из них засунул бумажный листок с планом.
      -  Не суетись, - остановил его Таганцев. - Поедем сейчас к нам на хату. Там и в деталях разберемся…
      Вот ведь как бывает! Ни одна деталь из той встречи, ни одно слово, сказанное Таганкой или самим Зятьевым, не выпало из цепкой памяти Вадима Васильевича.
      Да уж, разобрались бандиты с ненавистным брательником-банкиром по полной, что называется, программе. Тот и глазом не успел моргнуть, а бригадные бойцы уже выносили из банка инкассаторские сумки с добычей.
       …Инкассаторские мешки с наличными деньгами спешно грузили в два микроавтобуса «фольксваген транспортер», специально для этого подогнанные к служебному входу.
       Прижатый бритоголовым разбойником к кирпичной стене, Илья Васильевич был ни жив ни мертв. Зато старший брат его ликовал. Нарочито важно расхаживая взад и вперед, он посматривал на морально раздавленного банкира надменно, свысока.
      -  Ну кто ты теперь такой?! - злорадно выговаривал Вадим Васильевич. - Нуль без палочки! А я с этими деньжищами не пропаду!
      -  Ты с ними подохнешь, гаденыш… - еле шевеля ссохшимися губами, отвечал Илья Васильевич.
      -  Что?! Что ты сказал?! Сопляк! Ты всю жизнь стоял на моем пути! Все вперед рвался! Всему миру доказать хотел, что лучше меня! Сильнее! Умнее! Успешнее! Ну, где теперь твоя сила?! Где твой успех?! Да тебя, нищего, твои же компаньоны теперь в порошок сотрут!
      -  Дурак… - помотал головой банкир. - Ты же ничего не понимаешь… Пока не поздно - верни все деньги в хранилище. И убирайся. Я тебе обещаю - я все улажу, и тебя никто пальцем не тронет…
      -  Закрой пасть! - Вадим Васильевич сорвался от ярости на фальцет. - Мне твои советы не нужны! У меня своя голова на плечах!
       А с парадной стороны учреждения уже слышался вой милицейских сирен.
      -  Таганка! - обратился к бригадиру один из братков, выбегая из банка к машинам. - Там еще мешков десять!
      -  Милиция!!! - запищал Зятьев-старший. - Андрюша! Там милиция уже приехала!!!
      -  Заткнись! - рявкнул на него Таганцев. - Грузим быстрее! - приказал своим.
       - Рвать когти надо!!! - продолжал скулить Вадим, но на него никто не обращал внимания.
       Тогда он подбежал к младшему брату, которого держал на мушке один из налетчиков, достал снова свой пистолет и, зажмурившись, выстрелил Илье в голову.
      -  Ненавижу!!! - прошипел.
      -  Зачем?! - с досадой прокричал Таганцев. - Зачем ты убил его?!
      Дурак Таганцев, ой дурак! Не понять было узколобому бандюгану, что ограбить брата для Вадима Васильевича - слишком мало. Нужно было в могилу загнать этого зазнавшегося новоявленного миллионера, с лица земли стереть его. Что, собственно говоря, и произошло.
      Пока бывшие спортсмены, переквалифицировавшиеся в налетчиков, вели перестрелку с отрядом милиции особого назначения, Вадим Васильевич Зятьев гнал на «фольксвагене» прочь из Москвы. В запасе у него было не более часу. То ли просто подлецам везет, то ли по всему маршруту передвижения Зятьева у сотрудников ГАИ нашлись дела поважнее, ибо никому из постовых даже в голову не пришло махнуть перед мчащимся на бешеной скорости микроавтобусом полосатой палкой-вымогалкой.
      Выскочив на Ленинградское шоссе, новоявленный миллионер был таков.
      Добравшись до глухой деревеньки Колдобино уже глубокой ночью, Вадим Васильевич не стал подъезжать близко, справедливо рассудив, что громко тарахтящий дизельный двигатель микроавтобуса сразу же разбудит здесь всех собак.
      Нужно отдать должное предусмотрительности Зятьева. Это местечко он присмотрел для себя загодя - как только в голове его возник план вооруженного налета на банк «Планета».
      Девчонка у него на рынке работала, Дашкой звали. И была та Дашка родом из этого самого села Колдобина. Приехала в Москву на заработки да и пригрелась в торговых рядах. Точнее говоря, сам Зятьев ее и пригрел.
      Она рассказала как-то Вадиму Васильевичу о Колдобине. С удивлением узнав, что существует еще на Руси такая беспросветная глухомань, Зятьев наведался сюда, присмотрел заброшенный колодец…
      Инкассаторские мешки с деньгами он старательно и аккуратно укладывал на дно колодца, постелив предварительно толстый брезент. А сверху накрыл полиэтиленовой пленкой, какой обычно укрывают теплицы.
      В обратный путь тронулся, не дожидаясь рассвета.
      «Фольксваген транспортер» загнал в лесные буреломы да там и оставил, разумно посчитав, что на этой машине, наверняка значившейся уже во всех оперативных сводках МВД, он далеко не уедет.
      Впрочем, и на электричке путешествовал недолго.
      - Гражданин! Документы! - подошел к нему в тамбуре вагона патрульный милиционер.
      Второй - широкоплечий младший сержант - стоял рядом со складным укороченным автоматом наперевес.
      Первое же движение Вадим Васильевич сделал неосторожное - излишне резко сунул правую руку под полу пиджака.
      - Стоять, сука!!! - рявкнул патрульный и в считанные доли секунды произвел задержание болевым приемом.
      Лицо Зятьева оказалось припечатанным к полу тамбура, а в затылок больно упирался автоматный ствол.
      А потом - как в той старой зэковской песне: «По тундре, по железной дороге…» Короче говоря, по приговору Московского городского суда присяжных заседателей отправился гражданин Зятьев Вадим Васильевич из столицы нашей Родины в далекую Воркуту добывать стране уголь антрацит открытым карьерным способом.
      Как ни выпытывали из него следователи на допросах, как ни угрожал прокурор, как ни подбирался со своими хитростями начальник лагерной оперативной части, никому Вадим Васильевич ни слова не сказал, где запрятал похищенные из банка «Планета» деньги. Даже когда опера уголовного розыска выбили ему половину зубов и задним местом посадили на пол-литровую бутылку, даже когда пальцы зажимали дверью, он молчал как партизан.
      А в зоне вертухаи так называемых «ссученных» из бывших блатных к нему подослали. Стыдно сказать, но Вадима Васильевича, что называется, «опустили» по беспределу. То есть насильно поимели все кому было не лень, основательно разорвав задницу и переселив с нормальной зэковской шконки в «петушатник». И все равно не добились признания. Зятьев предпочел все пятнадцать лет жить «петухом», чем расстаться с такими сумасшедшими деньжищами.
      Все стерпел. Все пережил. Освободился с нестерпимой ноющей болью в заднем проходе. С нею же и вернулся в деревню Колдобино.
      Сидел теперь у заветного колодца и предвкушал, как вскроет сейчас люк, как доберется до своих денег. Мечтал Вадим Васильевич, что купит на эти деньги теперь все и вся. Станет законным гражданином какого-нибудь Парагвая или Уругвая, купит небольшой пятиэтажный домик с бассейном и гаремом на берегу теплого нерусского моря - и срать он хотел на великую Родину с высокой колокольни…

Глава 2

БОГ ДЕЛИТЬСЯ ВЕЛЕЛ

      Валят все на братву беспредел,
      Мол, слетаются черные вороны!
      Только Бог, он делиться велел.
      Вот и делим. Простите, не поровну.
      Кстати, о колокольне. В деревушке Колдобино таковая имелась.
      Ветхая, правда, покосившаяся. Воздвигли ее руки неизвестного мастера лет сто пятьдесят назад над крышей обыкновенной избы. В ней же предки колдобинцев и церквуху в свое время устроили. Жаль, что с тех пор как помер отец Гавриил, - было это еще в далеком пятьдесят третьем, сразу же после смерти Сталина, - никто здесь не служил. Домишко стоял заброшенным, с заколоченными окнами и прогнившим трухлявым крыльцом. Единственный медный колокол пропал неизвестно куда. Сам, наверное, покинул богом забытое селение - за ненадобностью.
      Но колокольня осталась. И пялилась теперь на мир черными пустыми проемами подбашенного пространства. Хотя, впрочем, не такими уж и пустыми.
      Отсюда хорошо была видна окраина деревни. То место, где сидел над заброшенным колодцем Вадим Васильевич Зятьев, просматривалось как на ладони. И наблюдали за ним в этот ночной час двое. Женщина и мужчина. В мужчине легко было узнать Андрея Таганцева, а женщина была его женой - Настей Рубиновой. Вот такие чудеса в жизни случаются!
      - Вовремя мы, Настюша, присмотрели за ним, - тихо произнес Таганка. - Как говорится, на ловца и зверь бежит.
      - Думаешь, он за деньгами пришел? - спросила она.
      - Уверен… - Таганка поднес к глазам бинокль, оборудованный прибором ночного видения. - Зачем же ему еще понадобилось в такую глухомань забираться?
      Зятьев, недвижно сидящий у прикрытого люком колодца, виделся сейчас Таганке в изумрудно-зеленоватом цвете. Изображение было чуть расплывчатым, словно в тумане, но все же позволяло четко отслеживать каждое действие Зятьева.
      - А если он не один? - задала женщина новый вопрос.
      - Один, - проговорил Таганцев. - Жаден больно. Делиться ни с кем не захочет…
      А Зятьев тем временем поднялся на ноги, склонился над поросшим травой люком и принялся отдирать с дощатой его поверхности комья земли, прихваченные корневищами многолетней поросли.
      Земля была утрамбована дождями и по прочности напоминала скорее бетон. Но Вадим Васильевич что было силы вгрызался в нее пальцами, нещадно обламывая ногти, скрежеща от боли зубами и не останавливаясь ни на секунду. Он не считал времени, но прошло минут двадцать, пока ему удалось добраться до дощатой поверхности. Дело было почти сделано. Оставалось лишь откинуть деревянную крышку, спуститься на дно колодца и достать оттуда объемные инкассаторские сумки с деньгами.
      - Гляди, полез! - взволнованно прошептал Таганцев, передавая бинокль Насте.
      - Шустрый малый, - произнесла она, понаблюдав за тем, как спускается в колодец Зятьев, и возвращая ночную оптику Андрею.
      - Похоже, он и впрямь один сюда приперся, - сказал Таганка.
      - Риск - благородное дело, - усмехнулась жена.
      - Ну что, пора и нам приобщиться к процессу. Пошли.
      Они оставили пост наблюдения и принялись осторожно, чтоб не издать ни звука, сходить по расшатанной лестнице с колоколенки.
      Андрей ступал впереди. Настя - за ним, стараясь ставить ступни на те же ступени, что и он. Лесенка была старой и прогнившей. Любая дощечка могла от малейшего прикосновения обвалиться, не выдержав веса человеческого тела. По всем приблизительным прикидкам, люди сюда давно не наведывались.
      Шаг… Еще шаг… Андрей шел в кромешной темноте. Включать сейчас электрический фонарик, который у него был с собой, было бы верхом легкомыслия. Луч могли заметить, и тогда их плану грозил провал.
      - А-а-а!!! - Настя внезапно закричала. Доска под ее ногой все-таки обвалилась. Не удержав равновесия - а зацепиться рукой было не за что, - она с грохотом полетела вниз с высоты не менее четырех метров.
      С крыши колокольни, хлопая крыльями, вспорхнули перепуганные сонные сизари. В деревенских дворах залаяли разбуженные собаки.
      С глухим ударом упав вниз, женщина не издала больше ни звука.
      Таганка поспешил на помощь. Хотя слово «поспешил» здесь вряд ли уместно. Ему нужно было тихо сойти к первому этажу строения и при этом умудриться не свернуть себе шею.
      Нервы все-таки давали о себе знать. Делая одно неверное движение за другим, он то и дело совершал ошибки. Дважды, как и Настя, срывался с шаткой лесенки, но вовремя хватался рукой то за поручень перил, то за балку стенной перегородки. Балансировал в пространстве, как канатоходец над пропастью. В конце концов оказался ногами на твердой почве.
      Настя лежала на полу и не шевелилась.
      - Жива? - проговорил очень тихо, положив руку на плечо женщины.
      - Да, все в порядке, - ответила она, боясь даже повернуть голову, чтобы не наделать нового шума.
      - Вставай потихоньку, - он подал ей руку и помог принять вертикальное положение.
      Собаки в селе понемногу угомонились, забравшись обратно в свои будки.
      …У Зятьева от внезапно возникшего шума, прилетевшего со стороны колокольни, и поднявшегося собачьего лая, душа ушла в пятки. Он успел лишь спуститься на дно колодца и с благоговением откинуть полиэтиленовый полог, накрывающий брезентовые сумки с долларами. Фонарик был зажат у Зятьева в зубах. Тусклый луч света выхватывал из ночной черноты богатство, о котором он за долгие пятнадцать лет никому не обмолвился ни единым словом.
      Сколько здесь? Десять миллионов? Двадцать? А может быть, сто?
      - С ума сойти! - пересохшими губами лепетал Зятьев, дрожащими пальцами ощупывая мешки с хромированными застежками. - Я богат! Я неслыханно богат! Я - Рокфеллер! Я - Сорос!
      …И вдруг - этот мерзкий ночной шум. Эти собаки деревенские! Пустобрехи блохастые!
      Вадим Васильевич вздрогнул и даже присел от неожиданности, резко вскинув голову вверх, туда, где зияло звездным ночным небом жерло колодца.
      Через несколько минут все стихло. И Зятьев успокоился. Мало ли что могло присниться в эту прекрасную ночь какой-нибудь кудлатой дворняге! Одна залаяла, другие подхватили - вот и весь переполох.
      Посмеявшись про себя над собственными беспочвенными страхами, он пересчитал мешки. Их было ровно восемь. В каждом - не менее десяти миллионов. Это что же выходит? Восемьдесят миллионов долларов дождались его из тюрьмы?
      - А-а! - блаженно застонал Вадим Васильевич, прислонившись затылком к холодной земляной стенке и прикрыв глаза. - Боже мой, какое счастье!
      Сюда он спускался по веревочной лестнице, закрепив предварительно один ее конец наверху при помощи двух металлических штырей, вогнанных в почву. Длинная лестница тянулась почти до самого дна. Подергав ее, Зятьев убедился, что крепление прочное и выдержит и его самого, поднимающегося наверх, и груз мешков. Но поднимать на поверхность инкассаторские сумки нужно было по очереди. Иначе в узкий проем не протиснуться.
      - Ну, с Богом… - перекрестившись, проговорил Зятьев.
      Используя широкие лямки ручек, он надел первую сумку на себя наподобие рюкзака и стал медленно подниматься по веревочной лестнице…
      Довольно быстро ему удалось выбраться на поверхность. Придавало сил и подгоняло неуемное желание поскорее покинуть это страшное место. Отлежались тут денежки, дождались своего хозяина - и ладненько, пора и честь знать.
      Вытащив на земную твердь первую сумку, Вадим Васильевич положил ее неподалеку от колодца, прикрыл сверху охапкой жухлой травы, хотя вряд ли кому из деревенских приспичило бы среди ночи прогуливаться здесь, на далекой окраине. С чего бы вдруг? Спят все, как сурки!
      Как именно спят пресловутые сурки, Зятьев не видал. Но был уверен: жители Колдобина дрыхли беспробудным сном. А иные? Вот их-то Вадим Васильевич и боялся.
      Пробираясь сюда, он, казалось, строжайшим образом соблюдал все меры предосторожности. Сначала в подмосковном городе Клину навестил дальнего родственника. Целую неделю пил с ним водку по случаю своего освобождения из Воркутинской колонии. Родственник, двоюродный брат его бывшей жены, был дряхлым дедом, давно живущим бобылем в однокомнатной квартирке и существовавшим на этом свете благодаря пенсии, щедро дарованной государством. Дружил с кошками. Их у него оказалось четырнадцать! И еще имел допотопный автомобильчик - «ГАЗ 69А», именуемый в народе «газиком» или «козликом». Замечательный такой автомобильчик с брезентовым верхом и грузоподъемностью тонны в полторы. Раньше на таких мини-вездеходах вся Советская Армия гордо рассекала.
      За этим автомобильчиком и наведался Вадим Васильевич к старику. Но сказать прямо о цели своего визита, понятное дело, не мог. О машине заговорил как бы невзначай.
      К родственнику заглянул как раз сосед с бутылкой водки.
      Ну, сели за стол. Выпили.
      - А знаешь ли ты, Вадим, с каким человеком за одним столом сидишь? - восклицал захмелевший старикан. - Это не кто-нибудь! Это - Гоша Штопаный! Бывший миллионер! Бывший владелец всех московских казино!
      - Ладно, ладно! - махнул рукой гость и разлил водку. - Все уже в прошлом…
      Вадим мельком взглянул на Гошу и усмехнулся. Насквозь пропитый мужик с трясущимися руками никак не тянул на владельца казино. Видимо, у Матвеевича от водки тоже крыша съехала.
      Родственник был уже достаточно пьян, и Зятьев решил приступить к главному.
      - Слышь, Федот Матвеевич, «газик»-то твой жив еще?
      - А, жив! - махнул дед рукой. - Что с ним сделается? Стоит себе в гараже, как новенький. Я ведь, почитай, пять лет уже как за руль не сажусь.
      - Так за пять лет он у тебя сгнил давно! - разочарованно протянул Зятьев.
      - Это у тебя, шалопай, сгнил бы! - рявкнул обиженный старик. - А у меня - все в масле, все в сухости и тепле. Я, по-твоему, в армии кем был?
      - И кем же? - Зятьев знал, что Федот Матвеевич служил в войсках лет двадцать или больше. Уволился в запас в незапамятные времена в звании майора. Но кем именно служил, никогда не интересовался.
      - Кем-кем! - передразнил старик. - А вот тем! Разрешите представиться! - пьяно качаясь на ногах, Федот Матвеевич налил себе полную рюмку и поднялся из-за стола, тщетно стараясь принять военную стойку «смирно». - Майор в отставке Прохоров! - произнес, еле ворочая непослушным языком, но с известной долей офицерского щегольства. - Начальник автомобильной службы отдельного мотострелкового батальона Кантемировской танковой дивизии! - Залпом влил в себя содержимое стеклянной посуды и вновь рухнул на стул, пытаясь закусить соленым огурцом.
      Это обстоятельство вселило в сердце Зятьева надежду. У начальника автомобильной службы «газик» просто обязан был содержаться в идеальном состоянии.
      Так оно в результате и вышло. Машина оказалась не только на ходу, но и в потрясающем техническом состоянии.
      Протрезвев на следующий день, Федот Прохоров повел Вадима Васильевича в гараж, что был неподалеку от дома. Поднял капот и со значением указал рукой:
      - Ну, смотри, я что говорил!
      На узлах и агрегатах - ни пылинки! Да и автомобильчик стоял в гараже чистенький, сверкающий краской и надраенными стеклами - как может красоваться только дорогая иномарка в престижном автосалоне.
      - А ты, остолоп, сомневался! Я ж ее, - Прохоров погладил машину ладонью, - как родную обихаживаю, хотя и не езжу давно.
      - А чего не ездишь-то? - поинтересовался Зятьев.
      - Водка мешает, - честно признался Федот Матвеевич. - С утра, зараза, как выпью, так и не могу за руль садиться! Привычка - вот напасть! Как в армии научили, так до сих пор помню: пьяный за рулем - преступник!
      - Дашь автомобиль на недельку? - осторожно спросил Вадим Васильевич, не зная, как отреагирует старый автомобилист на его просьбу.
      - А бери! - неожиданно легко согласился тот. - Ему все равно пробежка нужна. Но! - Он предупредительно поднял вверх указательный палец. - Чтоб водки в рот - ни-ни!
      Так и договорились.
      На этом «газике» и прикатил Зятьев в глухую деревеньку Колдобино. Машину оставил в ближнем лесочке, замаскировав ветками, а к колодцу ночью прокрался пешком.
      Никто за ним всю дорогу не следил. Во всяком случае он этого не заметил. И все-таки опасался. Где гарантия того, что менты, на протяжении пятнадцати лет выпытывавшие у него об украденных в банке брата деньгах, оставили его в покое? Нет такой гарантии. Не трешку на базаре, чай, скоммуниздил!
      Оставив первый мешок на поверхности, Вадим Васильевич вновь направился к колодцу. Но на полпути остановился в нерешительности. Бросать вот так бешеные деньжищи, считай, на улице - опасно. Нет, так не пойдет.
      Вернулся к брошенной инкассаторской сумке, взвалил ее на плечи и поволок к замаскированной в лесу машине.
      И тут же с земли поднялись двое и осторожно двинулись вслед за ним. Одеты они были в темные спортивные костюмы из непромокаемой ткани и в высокие кроссовки. В такой обуви и передвигаться можно почти бесшумно, и ног не промочишь.
      Следовать за Зятьевым буквально по пятам и при этом не привлекать к себе внимания было, однако, крайне сложным.
      Шарахающийся от каждого шороха Вадим Васильевич держался настороже. Постоянно оглядывался. Время от времени даже приседал на корточки и прислушивался. Но шаг за шагом двигался вперед. Он подумал, что брезентовые сумки с деньгами нужно сразу же относить от колодца к машине. Так надежнее. Может, в чем-то и прав был.
      Приблизившись к «газику», он сначала поставил тяжелую сумку на землю и лишь затем откинул невысокий задний борт. Аккуратно уложил поклажу в грузовой отсек и собрался уже было отправляться во вторую ходку, как неожиданно услышал негромкий окрик:
      - Зять!
      Наверное, если бы сейчас под ним разверзлась земля и образовавшаяся бездна потянула его во мрак и неизвестность преисподней, он перепугался бы меньше. Но голос, раздавшийся в лесу, был куда страшнее.
      Услышав свою зоновскую кличку, Вадим Васильевич со страху присел и… тут же обмочился. Случается такое.
      - Тихо, Зять, не дрыгайся, - вновь проговорил Таганка, выходя из тени развесистого дерева, у которого тот и припарковал свою машину. - Узнаешь?
      - Нет… - с трудом выдавил из себя Зятьев, что было сил вглядываясь в темноту. - Ты кто?
      - Протри глаза, придурок!
      - Не может быть… - простонал Зятьев, рассматривая лицо Андрея.
      Действительно, в седом заматеревшем мужике трудно было узнать молодого и бесшабашного бандита Андрюху Таганцева.
      - В нашей жизни, Зять, все может быть. Не ожидал меня здесь увидеть, правда?
      - Н-н-нет! - из последних сил выдохнул Зятьев, почти теряя сознание.
      Он только теперь выпрямил колени и почувствовал, что штаны были противно мокрыми. Переступил с ноги на ногу. Это телодвижение Таганка истолковал по-своему.
      - Спокойно! Не двигайся. Не дыши даже. Будешь делать только то, что я тебе скажу. Понял?! - Пришлось даже прикрикнуть, чтобы хоть как-то привести этого обезумевшего от ужаса человека в себя.
      - Да, понял… - На какое-то короткое время Зятьев оцепенел, не зная, как ему поступать дальше.
      - Ну, раз понял, тогда пойдем теперь за другими мешками, - распорядился Таганцев.
      - Нет! - вдруг очень громко вскрикнул Вадим Васильевич. - Не отдам!!! Мои деньги!!! Мои!!! Не отдам!!! Гадина!!!
      Оцепенение переходило в буйную истерику, обещающую быть затяжной.
      Но тут кто-то еще неслышно подошел к нему со спины и больно ткнул стволом пистолета под ребра.
      - Заткнись, сука! - приказала Настя. Она на всякий случай страховала Таганку с другой стороны.
      Почувствовав ребрами сильный тычок и осознав, что в этой ситуации запросто может прогреметь выстрел, Зятьев стал заметно сговорчивей.
      - Хорошо, - вяло проговорил он. - Пойдем.
      - Так-то лучше, - изрек Таганцев. Вадим Васильевич шел первым. За ним - Настя и Андрей. Втроем они подошли к колодцу.
      - Давай-ка вниз, - скомандовал Таганка. - Вот веревка. - Он снял с пояса моток капронового троса. - Крепишь сумки по очереди. Я поднимаю наверх…
      - Нет, - вновь заупрямился Зятьев, отступая назад, в темноту. - Я не полезу! Ты меня там и оставишь гнить! А сам с моими деньгами дашь деру! Нашел дурака!
      И тут же получил удар кулаком в челюсть. Андрей сил не жалел. Такой «примочкой» мог запросто убить доходягу Зятьева, из которого долгая лагерная жизнь высосала все соки. Но башка у Зятя оказалась крепкой.
      Рухнув от полученного удара на землю, он почти сразу же встал, помотал своей лысой «дыней» из стороны в сторону, шарахнулся к колодцу и принялся торопливо спускаться по веревочной лестнице.
      Настя с оружием в руках настороженно оглядывалась вокруг. Как говорится, чем черт не шутит, пока бог спит. А что, если не одни они следили все это время за Зятьевым, чтобы узнать, где тот схоронил доллары. Или может просто-напросто объявится кто-нибудь из селян. Лишние свидетели в этом предприятии были ни к чему.
      Впрочем, опасения, судя по всему, были напрасными. Вокруг царила полная тишина, никакого постороннего движения не наблюдалось.
      Таганка присел у колодца, ожидая сигнала от Зятьева, когда тот привяжет к свободному концу троса инкассаторскую сумку.
      - Тяни! - наконец-то послышался со дна голос Вадима.
      Уже через двадцать минут все семь остававшихся в колодце сумок были подняты наверх. Зятьев стал медленно подниматься по веревочной лестнице.
      - Может, кончим его здесь? - предложил Таганка Насте.
      И реплику его, похоже, услышал тот, кого Андрей собирался кончить.
      - Не надо! - вскричал, умоляя. - Не надо меня кончать!
      Веревочная лестница задергалась и закачалась. Видимо, Вадим Васильевич очень уж торопился выбраться на поверхность, чтобы объяснить Таганке нецелесообразность своей гибели. И выбрался. Голова его с выпученными на мир глазами появилась в горловине колодца.
      - Не надо, говоришь? - усмехнулся Таганка, придерживая его за плечи и не давая возможности вылезти целиком. - А на хрена ты мне сдался?
      - Не губи, Андрюша! - запричитал Зятьев. - Не бери грех на душу! Пожалей старика! Пятнадцать лет зону топтал, чтобы до денег этих добраться!
      - Да не топтал ты зону! - воскликнул Таганцев. - Ты же, падаль, в петушатнике раком стоял!
      - Нет, Андрюша! - выкрикнул Зятьев.
      - Да знаю я про тебя все! - в тон ему ответил Таганцев. - Я ведь все пятнадцать лет только и ждал, чтобы ты, пес смердячий, на свободу вышел. И пас тебя, как барана, все это время. Глаз, можно сказать, с тебя не сводил.
      - Не казни, Андрюша! - Зятьев заплакал.
      - Не казню, - спокойно заговорил Таганцев. - Хотя сука ты, конечно, приличная.
      - Я не сука! - запищал Зятьев. - Я никого не предал, Андрюша! Меня менты пытали, а я не предал! Ни одного пацана твоего не сдал мусорам!
      - Закрой помойку, гнида! - рыкнул Таганцев. - Тебе прекрасно известно, что всех моих пацанов у того сраного банка омоновцы перестреляли. А сука ты - потому что родного брата прикончил из-за денег этих вонючих. Понял ты, урод?! - выкрикнул, не сдержавшись, Андрей и отвесил Зятьеву крепкую оплеуху.
      - Понял! Понял! - зарыдал тот.
      - Вылезай давай, говнюк!
      А в небе уже занимался рассвет. Пора было убираться из милой деревушки Колдобино.

Глава 3

НИКТО НЕ ХОТЕЛ УБИВАТЬ

      Обложенные, будто бы зверье,
      Не кровожадны мы, на самом деле.
      Но бес попутал все же, е-мое,
      Хоть убивать, поверьте, не хотели.
      А теперь пришло время вернуться к некоторым эпизодам предыдущей книги об Андрее Таганцеве, названной автором «Месть в законе».
      Читателю, конечно, уже известно, что предшествующий рассказ закончился официальной сводкой телевизионных криминальных новостей: