Когда Аттенборо узнал о поступке Дики, с ним случился, в полном смысле слова, припадок. Он швырял предметы, выкрикивал непристойные ругательства, разбил о стену целый сервиз. Именно тогда я понял, какую ошибку совершил – связался с сумасшедшим. Надо было каким-то образом выпутываться.
На следующий же день я тоже завербовался в армию. После чего девятнадцать лет провел вдали от Англии, не возвращаясь сюда даже в отпуск, из страха перед мистером Аттенборо и тем, что он может вытворить, узнав, что я вернулся. На такие безумства был способен этот человек.
Будучи в армии, я не терял из виду Дики Кларка, общаясь с ним даже в периоды кампаний – моих и его, и, когда Дики известил меня из Лондона о смерти Аттенборо, я решил, что опасность миновала и мне можно вернуться. Я собирался, знаете ли, заняться здесь мемуарами. Но две недели назад Дики умер. Несомненно, что его убили, а возле моего дома стали крутиться какие-то личности, по виду нищие. Они наблюдали за мной, замечая каждое мое передвижение, как делал и я сам когда-то, следя за другими. Желая вырваться, я в один прекрасный день просто ушел из дома – вышел, а потом пересаживался с кэба на кэб, пока не удостоверился, что след мой они потеряли. Домой я так и не вернулся.
* * *
Дождавшись окончания истории, когда Пендлтон-Смайт замолчал, Шерлок Холмс неспешно кивнул:
– Весьма интересно. Но почему бы “Обществу нищих-любителей” желать вашей смерти? Вы уверены, что рассказали мне всё?
Пендлтон-Смайт вздернул подбородок и выпрямился:
– Заверяю вас, сэр, что рассказал вам всё! Что же касается причины слежки, то разве она не очевидна? Следят потому, что знаю я слишком много. Убив старину Дики, они теперь охотятся за мной!
– Ну а другие из вашей итонской группы? Что сталось с ними?
– Другие? – Полковник недоуменно моргнул. – Я… я не знаю. Вот уж сколько лет я о них слыхом не слыхивал. Надеюсь, им хватило ума бросить это дело, не возвращаться в Англию. Один Господь знает, как я сожалею, что поступил иначе!
– Вполне понимаю вас. – Холмс поднялся. – Оставайтесь здесь, полковник. Думаю, что побыть здесь некоторое время под присмотром миссис Корам опасностью вам не грозит. Мне же придется выяснить кое-какие вещи, после чего мы опять встретимся для беседы.
– Значит, вы действительно займетесь моим делом? – В голосе полковника звучало нетерпение.
– Непременно! – Холмс наклонил голову. – И я уверен, что смогу вам помочь. И последнее – по какому адресу находится этот пакгауз, купленный Аттенборо?
– Кирин-стрит, сорок два, – отвечал полковник.
* * *
На всем обратном пути до Бейкер-стрит Холмс был чрезвычайно весел – он улыбался и насвистывал отрывки скрипичного концерта, который я слышал в его исполнении ранее на той же неделе.
– Ну и что вы думаете? – наконец не выдержал я.
– Неужели вам самому неясно, Ватсон, – сказал Холмс, – что решение тут может быть только одно? Мы столкнулись с классическим примером соперничества двух одинаковых группировок. Это настоящая война двух сетей нищенствующих шпионов.
– Вы хотите сказать, что “Тайное сообщество алчущих подаяния” все еще живо и действует?
– Именно!
– Как такое возможно? Как могло оно сохраниться и действовать все эти годы без того, чтобы это стало известно?
– Есть люди, действительно способные хранить тайну, – сказал Холмс.
– Невероятно!
– Предположим, что я прав и вы признали мою правоту. И вообразите себе такую ситуацию: “Тайное сообщество алчущих подаяния” узнает о существовании конкурентов – “Общества нищих-любителей”, осмелившегося соперничать с ними – с теми, кто процветал многие столетия, храня свою тайну, чьи агенты всегда начеку! Нетрудно догадаться, что рано или поздно, когда “Общество нищих-любителей”, окрепнув, начинает теснить изначальное “Тайное сообщество” на его территории, открытый конфликт становится неизбежным. Терпение членов “Тайного сообщества” лопается. Что остается им, как в отместку не нанести удар?
– Убрав Аттенборо, Кларка и прочих…
– Конечно! Они последовательно, одного за другим, уничтожают любителей. Я смею думать также, что они завладели теперь и помещением под старым мебельным складом, где могли храниться и какие-то бумаги Аттенборо. И из этих бумаг им стало известно о двух отщепенцах-любителях – Дики, которого они убивают немедленно, и нашем клиенте, которого им пока не удается убрать.
– Коварный план, – заметил я.
– Да, и опасность, грозящая теперь полковнику Пендлтону-Смайту, гораздо серьезнее, чем он думает, потому что, будучи последним из оставшихся в живых членов “Общества нищих-любителей”, он, совершенно естественно, должен быть…
Холмс оборвал фразу. Напротив дома 221-б по Бейкер-стрит, на крыльце противоположного дома, сидел, словно отдыхая после утомительного перехода, старик-нищий, оборванный, с трехдневной щетиной на лице.
– Вот один из них, – сквозь зубы проговорил я.
Холмс взглянул на меня с деланым изумлением:
– Ну разве можно, Ватсон, быть таким подозрительным! Бедняга просто выбился из сил и отдыхает! А то, что присел на крыльце он именно здесь, – просто совпадение. – В глазах Холмса тем не менее я заметил хитроватый огонек.
– Мне кажется, что в совпадение вы не верите, – заметил я.
– Пожа-алуй… – протянул он и, чуть замедлив шаг, направился к нашему крыльцу. – Теперь предположим, что правы вы. Как поступить нам с этим типом? Прогнать? Попросить Лестрейда взять его под стражу?
– Этим бы мы выдали себя, – сказал я. – Лучше попробуем обмануть его.
– Вы учитесь, Ватсон, и делаете успехи. – Холмс открыл входную дверь. – Должно быть, у вас уже созрел план?
– Что касается плана, то тут я скорее готов поверить, что он созрел у вас, – признался я.
– Мысль в общем правильная, – сказал Холмс, – но мне понадобится ваша помощь.
* * *
Два часа спустя я стоял в гостиной, качая головой в полном изумлении. Предо мной был человек, с другом моим не имеющий ни малейшего сходства, – у него были толстые губы, решительный, выступающий вперед подбородок, спутанная копна каштановых волос. “Его вкус к лицедейству вкупе с мастерским умением менять облик могли бы обеспечить ему карьеру и на профессиональной театральной сцене”, – думал я. Преображение его было полным и замечательным.
– Достаточно ли благороден такой маскарад? – усомнился я.
– Благороден – нет, ни капельки, – отвечал Холмс. – Но окажется ли он действенным – вот вопрос? Я глубоко убежден в том, что окажется. Проверьте, что там за окном, будьте добры!
Я поднял штору.
– Нищий исчез.
– О, несомненно, наблюдение поручено не ему одному. Простая логика подсказывает, что ко мне Пендлтон-Смайт обратится за помощью в первую очередь.
Изучив в зеркале свое новое лицо, Холмс поправил кустистую бровь, после чего взглянул на меня в поисках одобрения.
– Вас и родной брат не узнал бы, – заверил я его.
– Чудесно. – Собрав свой гримировальный ящичек, он направился к черному ходу. Я последовал за ним. Он тихонько выскользнул за дверь, я же начал отсчитывать секунды.
Досчитав до ста, я вышел через переднюю дверь и с озабоченным видом направился в сторону банка. Никакого реального дела у меня там не было, но банк в качестве цели прогулки вполне подходил мне, хотя истинной моей целью было послужить приманкой в то время, как Холмс бы вел наблюдение за теми, кто стал бы наблюдать за мной.
Во все время, что я провел, проверяя мой банковский счет, ничто вокруг не возбудило моих подозрений, и, как положено выждав, я возвратился домой точно так же и с тем же озабоченным видом, с каким вышел из дома. Когда Холмс вскоре не появился, я понял, что план его удался: он выслеживает члена “Тайного сообщества”.
Посидев за чаем, я отправился к инспектору Лестрейду. Тот, как обычно, был очень занят работой. Я передал ему записку от Шерлока Холмса, в которой говорилось:
Лестрейд, выезжайте немедленно на Кирин-стрит, 42, прихватив с собой дюжину крепких парней. Вам предстоит там захват убийцы и получение доказательств шантажа и прочих преступных деяний.
Шерлок ХолмсПо мере того как Лестрейд читал эту записку, глаза его все больше вылезали из орбит, и уже через секунду он был в дверях и кликал подмогу.
Я поехал с ним, и до дома 42 по Кирин-стрит – ветхого кирпичной кладки пакгауза – мы добрались уже с охраной из пятнадцати человек. Помощники наши хотели было выбить дверь, когда ее отворил нам дурно одетый мужчина с кустистыми бровями: оказалось, что закрыта дверь была всего лишь на задвижку. Даже не взглянув на переодетого Шерлока Холмса, Лестрейд и его молодцы ворвались в здание.
Примечания
1
Перевод А. Бершадского. В русских изданиях Конан Дойла выражение “tin dispatch-box” переводится по-разному (в цитируемом переводе А. Бершадского – “курьерская сумка”). В настоящем издании принят перевод “жестяной чемоданчик”, поэтому в некоторые цитаты внесены незначительные изменения.
2
“История жилички под вуалью”. (Здесь и далее цитируется в переводе Н. Галь.)
3
“История жилички под вуалью”.
4
О приключениях “джентльмена-взломщика” Раффлса пишет его приятель Банни Мэндерс – рассказчик в детективах Эрнста Уильяма Хорнунга (1866–1921), зятя Артура Конан Дойла. Парочка Раффлс – Мэндерс стала своеобразной инверсией тандема Холмс – Ватсон.
5
Крупное произведение (лат.).
6
“Одинокая велосипедистка”. Перевод Н. Санникова.
7
Упоминается в “Пенсне в золотой оправе”.
8
Упоминаются в “Пяти зернышках апельсина”.
10
См. “Случай с переводчиком”.
12
Здесь и далее цитируется в переводе Г. Любимовой.
13
Спунер Уильям (1844–1930) – реальное лицо. Благодаря особенностям речи Спунера от его фамилии произошел термин “спунеризм” – забавная перестановка слов, слогов или букв, нечаянная или намеренная (“На голову короля была наложена корова”).
15
Памятные записки (фр.).
16
Имеется в виду убийство Рональда Адера (см. “Пустой дом”).
17
Гомруль – движение, выступавшее за самоуправление Ирландии. Диссентеры – представители протестантских сект, отделившихся от англиканской церкви в XVI–XIX вв.
18
Паштет из гусиной печенки (фр.).
19
Имеется в виду Вильгельм III, принц Оранский, во время “Славной революции” (1688) сменивший Якова II, притеснявшего сторонников англиканской веры.
20
Вымышленное подразделение британской армии. Упоминается в “Пустом доме” (в статье о Себастьяне Моране из биографического справочника).
21
Битва на реке Бойн (1690), в которой Вильгельм III одержал победу над свергнутым королем Яковом II.
23
Об этом говорится в “Обряде дома Месгрейвов”.
24
Все эти дела Холмс упоминает в “Обряде дома Месгрейвов”.
25
Первое дело упоминается в “Происшествии на вилле “Три конька”, второе – в “Пестрой ленте”.
27
Эти дела упоминаются в “Знатном холостяке”.
28
То есть в Шварцвальде.
29
Джезайль – афганское фитильное ружье. Об этой пуле Ватсон упоминает в “Этюде в багровых тонах”, “Знаке четырех” и “Знатном холостяке”, причем в первом случае он говорит об афганской пуле, угодившей ему в плечо, а во втором – в ногу.
30
Вторая симфония И. Брамса была завершена осенью 1877 г. в Лихтентале близ Баден-Бадена.
31
“Не холод заставляет меня дрожать, мистер Холмс”, – говорит Элен Стоунер в “Пестрой ленте” (перевод М. и Н. Чуковских).
32
Об этом обыкновении Холмса упоминается, например, в “Обряде дома Месгрейвов”, “Морском договоре” и “Пустом доме”. Везде эта туфля именуется “персидской”.
33
Намек на “Пеструю ленту”: эти животные жили в поместье доктора Ройлотта.
34
Клитемнестру, героиню древнегреческих мифов, вместе с ее любовником Эгиспом убил ее сын Орест, мстя за смерть отца.
35
Докторс-Коммонс – лондонская коллегия юристов гражданского права.
36
Перевод Н. Емельянниковой.
37
См. “Вампир в Суссексе”.
38
Тхаги – средневековые индийские служители Кали – богини смерти и разрушения, совершавшие ритуальные убийства.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.