Срочная доставка

— Почему вы его спрашиваете? — воскликнул священник. — Вы его называете роботом, слово это легко соскальзывает с губ. Но подумайте немного, чем является он на самом деле — всего лишь механическим устройством, машиной.

— Вы заходите слишком далеко, — сказал Бригадир. — Сам я живу в мире, где механические устройства многие годы ведут войну, очень умно и хорошо, с выдумкой и воображением, которые иногда превосходят человеческие.

— Как ужасно! — сказала поэтесса.

— Вы хотите сказать, — заметил Бригадир, — что война ужасна?

— А разве нет? — спросила Сандра.

— Война — естественная функция человеческого общества, — объяснил Бригадир. — Каждая раса должна агрессивным, соревновательным образом реагировать на конфликт. Если бы это было не так, то не происходило бы столько войн.

— Но человеческие страдания, агония, разрушенные надежды!

— В мое время война превратилась в игру, — заявил Бригадир. — Как это уже не раз бывало у многих племен. Индейцы Западного Континента рассматривали войну как игру. Юный индеец начинал быть полноправным мужчиной лишь после первой военной удачи. В прошлом бывали времена, когда чрезмерный запал приводил к результатам, о которых упоминали вы. Сегодня кровь почти не льется. Мы играем в войну, как играют в шахматы.

— Используя роботов, — сказал Юргенс.

— Мы их не называем роботами.

— Возможно. Механикумов. Механикумов, которые обладают личностями и способны думать.

— Верно. Отлично построенных, великолепно обученных. Они помогают нам не только сражаться, но и строить планы. Мой командный и рядовой состав состоит большей частью из механикумов. И во многих отношениях их восприятие боевой обстановки превосходит мое собственное.

— И поле битвы усеяно механикумами?

— Да, конечно, — сказал Бригадир. — Во время войны, впрочем, приходится очень ревниво заботиться о боевых ресурсах.

— Генерал, — сказал Юргенс. — Не думаю, что хотел бы жить в вашем мире.

— А в каком мире вы живете? Если вам не по вкусу мой мир, то расскажите, в каком вы сами живете.

— Мирном. В мирном мире. Мы любим наших людей.

— Звучит отвратительно, — сказал Бригадир. — Вы любите ваших людей? Ваших людей?

— Да. В нашем мире людей осталось мало. Мы о них заботимся.

— Как бы это ни было мне не по душе, — сказал Пастор. — Но слушая вас, я прихожу к выводу, что Эдвард Лансинг был прав. Мы явно происходим из разных миров. Из циничного мира, который рассматривает войну, как простую игру…

— Совсем не простую, — возразил Бригадир. — Это весьма даже сложная игра.

— Циничный мир, — повторил Пастор, — который рассматривает войну всего лишь как сложную игру. И мир поэтесс и поэзии, мир музыки и академий. Другой мир — в котором роботы нежно заботятся о людях. А в вашем мире, дорогая леди, женщина может стать инженером.

— А что здесь такого? — спросила Мэри.

— Женщина не должна быть инженером, вот в чем дело. Женщина должна быть верной женой, компетентной хранительницей очага, искусной воспитательницей детей. Такая деятельность является естественной сферой женщины.

— А в моем мире женщины не только инженеры, — сказала Мэри. — Они еще физики, врачи, химики, философы, палеонтологи, геологи, члены правления крупных корпораций, президенты престижных компаний, юристы, президенты исполнительных агентств. И этот список можно еще долго продолжать.

Пыхтя, у стола возник Хозяин.

— Дорогу, — сказал он. — Дайте нам дорогу. Ужин готов. Надеюсь, что он вам придется по вкусу.

7

С едой было покончено. Ужин в самом деле был в высшей степени приятным и вкусным. Теперь, отодвинув стол, они расселись у огня, за их спинами, в дальнем углу комнаты, скорчились над своим столом игроки в карты.

Лансинг указал большим пальцем через плечо в их сторону.

— А как быть с ними? Они не присоединились к нашему ужину.

Хозяин презрительно скривился:

— Они не оставят игру. Мы подаем им сандвичи, и они не прекращают игры. Они не остановятся до самого рассвета. Потом немного поспят и снова сядут за стол. Сначала позавтракают, помолятся и сядут играть.

— А кому они молятся? — спросила Мэри. — Богам случая, наверное?

Хозяин гостиницы покачал головой.

— Мне показалось, что вы самый нелюбопытный человек, — сказал Пастор.

— Вы знаете об обычных вещах гораздо меньше любого, кого я знаю. Не знаете, в какой стране живете, не знаете, почему мы оказались здесь и что мы должны теперь делать.

— Я сказал вам правду, — ответил Хозяин. — Я ничего подобного не знаю и никогда не спрашивал.

— А разве было у кого спросить? У кого мы можем это спросить?

— Ни у кого, — просто ответил Хозяин.

— Итак, нас сюда забросили, — сказала Мэри. — Без всяких объяснений, инструкций. Некто неизвестный — или какая-то группа — забросил нас сюда с какой-то целью. У вас есть хоть какое-то предположение о том, что…

— Никаких предположений, милая леди, пока не имею. Могу сказать вам… остальные группы, бывавшие здесь, покидали гостиницу по древней дороге, чтобы узнать, что лежит там, дальше.

— Значит, были и другие группы?

— Да. Очень много. Но через заметные промежутки времени.

— И они возвращались?

— Редко. Только отбившиеся члены групп. Время от времени.

— И что происходило, когда они возвращались?

— Этого не знаю. Я на зиму закрываю гостиницу.

— Вы упоминали древнюю дорогу, — заговорил Бригадир. — Вы не могли бы рассказать о ней больше? Куда она ведет, и по-вашему, что там можно найти, на этой дороге?

— Я знаю только то, что говорят слухи. Ходят слухи о городе и слухи о кубе.

— Только слухи?

— Да.

— О кубе? — переспросил Лансинг.

— Это все, что известно мне, — сказал Хозяин. — И ничего больше я не знаю. А теперь вопрос, который я пока не решался поднимать, но сказать об этом нужно.

— Что такое? — спросил Пастор.

— Дело в плате. За еду, комнаты, ночлег мне должно быть уплачено. Кроме того, я держу небольшую лавочку, в которой вы могли бы купить еду и необходимые в дороге предметы.

— У меня денег с собой нет, — сказал Бригадир. — Я редко их с собой ношу. Если бы я знал, что попаду сюда, то запасся бы суммой наличных.

— У меня с собой всего лишь пригоршня мелочи, — сказал Пастор Хозяину. — Как и все священнослужители в моей стране, я весьма бедный человек.

— Я могу выписать чек, — сказала Мэри.

— Извините, но я не могу принять чек. Мне нужны твердые, солидные наличные.

— Я ничего не понимаю, — пожаловалась Сандра Карвер. — Наличные и чеки? Что это?

— Он говорит о деньгах, — сказал Бригадир. — Вы должны знать, что такое деньги.

— Но я не знаю. Пожалуйста… что такое деньги?

— Это знаки, бумажные или металлические, — тихо объяснил Бригадир. — Которые имеют твердую условную ценность. Они используются для оплаты за товары и услуги. Если вам нужна одежда, еда, другие предметы, то вы должны иметь деньги.

— Мы ничего такого не имеем, — сказала она. — Мы меняемся. Я даю свои стихи и песни. Другие люди дают мне за это еду, одежду.

— Совершенное коммунистическое общество, — сказал Лансинг.

— Не понимаю, почему у вас такой пораженный вид, — заметил Юргенс. — Ведь способ функционирования общества Сандры — единственно разумный способ существования любого общества.

— Что означает, я подозреваю, — сказал Бригадир. — Что у вас тоже нет при себе денег.

Он повернулся к Хозяина и сказал:

— Извини, дружище. Кажется, тебе на этот раз не повезло.

— Одну минутку, — заговорил Лансинг. Потом обратился к Хозяину. — Скажите, а не бывает иногда такого, что лишь один из членов групп имеет деньги? Которые, возможно, были выданы ему теми, кто забросил сюда всю группу?

— Иногда так бывает, — согласился Хозяин. — Собственно, почти всегда именно так и происходит.

— Тогда почему вы сразу так и не сказали?

— Ну, — ответил Хозяин, проведя языком по губам. — Никогда не знаешь заранее. Нужно быть осторожным.

— Правильно ли я понял, — сказал Пастор. — Что вы, мистер Лансинг, являетесь казначеем нашей группы?

— Кажется, это действительно так, — сказал Лансинг. — Подозреваю, что это я и есть.

Он вытащил из кармана одну из золотых монет и щелчком ногтя послал Хозяину.

— Это чистое доброе золото, — сказал он, хотя не был уверен, что это так на самом деле. — На сколько хватит стоимости этой монеты?

— Еще две таких, — пояснил Хозяин, — покроют расходы за сегодняшний ужин, ночлег и завтрак завтрак утром.

— Подозреваю, — сказал Пастор, — что он надувает вас, мистер Лансинг.

— Я тоже так думаю, — сказал Лансинг. — Я думаю, что одной монеты будет вполне достаточно. Из чистой щедрости я дам вам еще одну, но не больше.

— Цены растут, и обслуживать гостиницу становится все труднее, — заныл Хозяин.

— Еще одну, — сказал Лансинг. — И довольно. Больше ничего не получите.

— Ладно, — сказал Хозяин. — Следующая группа может оказаться более щедрой.

— Я по-прежнему думаю, что и этого слишком много, — вставил Пастор.

Лансинг подбросил монету и Хозяин поймал ее своей пухлой ладонью.

— Вполне возможно, что этого слишком много, — сказал Пастору Лансинг,

— но пусть не говорит, что мы его обманули.

Хозяин медленно встал со стула.

— Когда захотите лечь спать, — сказал он, — то позовите меня. Я покажу ваши комнаты.

Когда он ушел, Мэри сказала:

— Странный способ финансировать экспедицию. Ведь вы могли промолчать, Эдвард, и оставить деньги себе.

— Номер бы не прошел, — сказал Лансинг. — Он знал, что у кого-то деньги должны быть.

— Эта история с деньгами наводит на мысль, — сказала она, — что кто-то послал нас сюда с определенной целью.

— Кто-то или что-то…

— Верно. Или что-то. Мы им явно необходимы здесь, если они оплатили нашу дорогу.

— Но вам не кажется, что в этом случае правильнее было бы сказать нам, что им от нас нужно?

— Да, это было бы логично. Мы имеем дело со странными людьми.

— Мистер Лансинг, — вмешался Бригадир. — Возможно, это не наше дело, но не могли вы рассказать нам, как вы добыли эти деньги?

— С удовольствием, — сказал Лансинг. — Во-первых, все ли из вас знают, что такое игральные автоматы?

Кажется, никто понятия не имел.

— Ну, тогда, — решил Лансинг. — Я расскажу вам историю о студенте, игральных машинах и одном моем эксцентричном друге.

Он описал все, что с ним произошло. Они выслушали его с большим вниманием.

— Должен сказать, — заметил Бригадир, — что история ваша весьма запутанная.

— И все это время, — объяснял Лансинг, — меня не покидало чувство, что меня водят за нос. И все же я должен был двигаться дальше. Любопытство не позволило мне остановиться.

— Возможно, это было к лучшему, — сказал Бригадир. — В противном случае мы бы оказались здесь без гроша в кармане.

— Очень странно, — сказала Сандра, — что все мы были такими разными способами перенесены в это место… Я слушала музыку, вы — с помощью машины, которую вы называете игральной.

— А я попалась, — сказала Мэри, — на удочку с помощью чертежей. Один инженер принес мне копию чертежа, в котором он, якобы, не все понимал. Он настаивал на том, чтобы я взглянула на чертеж. Ничего подобного я раньше не видела и постаралась разобраться в головоломке, выделить рациональное зерно. Но тут конфигурация линий загипнотизировала меня, и прежде чем я успела опомниться, я уже стояла в лесу, на холме. Меня поражает совпадение

— и я, и вы, Эдвард, были вовлечены в ловушку другим человеком. Вы — студентом, я — товарищем по работе. Очевидно, те или то, что сделали это с нами, имеют на наших мирах своих агентов.

— Мне сначала показалось, — сказал Лансинг Мэри, — что мы с вами одного мира, принадлежим одной культуре. Наши общества представляются очень похожими. Но я наблюдал за вами, когда произнес одно слово… и вы были озадачены, услышав его. Похоже, что вы не знаете, что значит слово «коммунистический».

— Слово мне известно, — сказала она. — Но меня удивил контекст. Кажется, вы превратили коммунизм в прилагательное, словно такое общество может существовать, или могло бы.

— В моем мире оно существует.

— Что касается меня, — сказал Пастор, — то я уверен — никакая провокация со стороны людей не имела места. Я увидел Благословение Господне. Годами я искал его. Иногда мне казалось, что я уже близко, но каждый раз оно ускользало от меня. И вот, стоя на поле редиса, я увидел Благословение. Оно была ярче и величественнее всего, что я мог вообразить. Я поднял руку, чтобы вознести молитву, и в этот момент Благословение Господне стало ярче, больше… и я упал в него.

— Похоже, теперь нет сомнений, — сказал Бригадир. — Что каждый из нас происходит из мира, отличного от родного мира другого члена нашей команды. Миры эти различны — но это человеческие миры. Дополнительных доказательств не нужно. Рассказа четырех из нас уже достаточно. Надеюсь, что вы меня извините, если я не присоединюсь к вам и не поведаю при каких необыкновенных обстоятельствах оказался здесь я.

— Мне лично это не очень нравится, — сказал Пастор. — Все остальные рассказали о себе довольно много…

— Ничего, все в порядке, — перебил его Лансинг. — Если генерал не хочет изливать нам свою душу, то я вполне его понимаю и не настаиваю.

— Но в группе товарищей, доверяющих друг другу…

— Мы еще не товарищи, Пастор. И здесь две женщины.

— Если мы доверяем друг другу, — сказал робот Юргенс, — то это нужно доказать в лежащем перед нами пути.

— Если мы пойдем по этому пути.

— Я лично пойду, — заявил Бригадир. — Я бы умер от скуки, плесневея в этой гостинице. Этот жалкий содержатель гостиницы упоминал о лежащем впереди городе. Наверняка любой город куда предпочтительнее, чем этот хлев.

— Еще он говорил о каком-то кубе, — сказала Сандра. — Что бы это могло быть? Я еще никогда не слышала об объекте, который бы называли просто кубом.

8

На следующее утро они довольно долго не могли выйти в путь. Завтрак по непонятной причине задерживался, потом с долгими оттяжками и оговорками Хозяин продал им необходимые в дороге еду и вещи — одежду, принадлежности для приготовления пищи, инструменты и дорожные принадлежности: спальные мешки, спички, топорики, ножи, дорожные ботинки. Бригадир требовал пистолет или ружье и был чрезвычайно взволнован сообщением Хозяина, что оружия в продаже нет.

— Это смехотворно! — бушевал Бригадир. — Разве может экспедиция отправляться в путь без соответствующих средств обороны?

Хозяин попытался успокоить его.

— В пути нет опасности. Бояться нечего.

— Откуда вам знать!? — прогремел Бригадир. — Что-то раньше вы такой осведомленности не проявляли. И если вы ничего об этой стране не знаете, то как вы можете утверждать, что на пути нет опасности?

Когда пришла пора расплачиваться, Лансинг выдержал неприятнейший момент самой мелочной торговли. Хозяин, похоже, решил добиться дополнительной выгоды, чтобы компенсировать потери вчерашнего вечера. Лансинга яростно поддерживал Пастор, имевший твердое убеждение, что все вокруг стремятся его надуть.

Наконец он, ко всеобщему неудовлетворению, расплатился за все, и они вышли в путь.

Бригадир шел впереди, сразу за ним следовал Пастор. За Пастором шли Мэри и Сандра, замыкали колонну Юргенс и Лансинг. Юргенс нес тяжелый тюк с едой. Ему самому практически ничего не требовалось — ни еды, ни спального мешка, поскольку он не ел и не спал. Ему не нужна была и одежда, но он обзавелся ножом и топориком, которые привязал к своему поясу.

— Я заинтригован вашими первыми словами, — сказал Лансинг роботу, когда они зашагали рядом. — Вы спросили, не сумасшедший ли я. Вы сказали, что коллекционируете ненормальные личности. Но позднее вы упомянули, что в вашем мире мало осталось людей. Если это так, то…

— Это неудачная шутка, — объяснил робот. — Я жалею, что пошутил. На самом деле, я собираю не самих людей, а характеры, которые нахожу в книгах. Характеры ненормальных людей.

— Составляете список?

— Нет, гораздо больше. Я конструирую миниатюрные копии, воплощения. Такие, какими я их представляю в реальной жизни.

— Значит, вы коллекционируете кукол?

— Нет, это нечто большее, мистер Лансинг. Мои механические воплощения умеют двигаться, разговаривать, играть небольшие сценки. Это очень забавно

— наблюдать за ними. Кроме того, я развлекаюсь с ними в свободное время и их совместное взаимодействие помогает мне понять людей.

— Механические куклы помогают вам понять людей?

— Да, можно сказать и так. В основе своей они механические. Хотя в некотором смысле они все же биологические.

— Это поразительно, — сказал Лансинг несколько шокированный. — Вы создаете живых существ.

— Да, во многих отношениях они живые.

Лансинг больше не сказал ничего, оборвав беседу, не желая развивать эту тему дальше.

Дорога почти не отличалась от хорошей тропы. Иногда можно было заметить двойные борозды, проделанные колесным экипажем, хотя почти везде следы колес были стерты ветром и дождем, выросшей травой и ползучими растениями.

Некоторое время дорога пробиралась через лес, который через пару часов начал редеть и постепенно сменился красивой травянистой равниной; местами на ней виднелись небольшие рощицы. День, поначалу приятно теплый, становился все жарче.

Бригадир, шедший во главе, остановился у очередной рощицы, осторожно сел на траву, прислонившись спиной к дереву.

Когда подтянулись остальные, он объяснил причину остановки:

— Поскольку среди нас дамы, я решил, что лучше будет немного отдохнуть. Солнце светит здесь необыкновенно горячо.

Из форменной куртки он извлек огромный белый платок и вытер пот со лба. Потом поставил перед собой фляжку, отвинтил колпачок и жадно сделал глоток воды.

— Мы вполне можем немного отдохнуть, — сказал Лансинг. — И если спешить нам некуда, то можно было бы слегка закусить. Время второго завтрака давно наступило.

— Прекрасная идея, — с готовностью отозвался Бригадир.

Юргенс, открыв свой могучий рюкзак, нарезал ломтиками холодное мясо и сыр. Потом нашел жестянку с твердыми бисквитами и открыл ее.

— Может, приготовить чай? — спросил он.

— У нас нет времени, — раздраженно заметил Пастор. — Нужно спешить.

— Я наберу веток, — сказал Лансинг, чтобы развести огонь. Мне тут где-то приметилось высокое дерево. Чай нам всем не помешает.

— Зачем все это? — настаивал Пастор. — Не нужен нам чай. Можно было бы закусить сыром и бисквитами на ходу.

— Садитесь, — сказал Бригадир. — Садитесь, отдохните как следует. Мчаться вперед — это самое вредное дело в долгом пути. В дорожный ритм нужно втягиваться постепенно, никогда не рвать с места в карьер.

— Я не устал, — отрезал Пастор. — И остановки для завтрака мне никакой не надо.

— Но наши дамы, Пастор!…

— Дамы чувствуют себя прекрасно, — сказал Пастор. — Это вы начинаете сачковать.

Они все еще перебрасывались репликами, когда Лансинг отправился вдоль дороги, чтобы отыскать сухое дерево, которое видел по пути, минут за пять до остановки. Он быстро нашел его и принялся за работу, разрубая сухие ветки на удобные для переноски в руках куски. Остановка будет недолгой и топлива для костра понадобится немного. Одной охапки хватит.

Позади хрустнула сухая ветка и Лансинг обернулся. Рядом стояла Мэри.

— Я вам не мешаю? — спросила она.

— Наоборот, я рад компании.

— Мне не хотелось там оставаться — эти двое все еще ссорятся. Еще до конца похода между ними будет стычка, Эдвард. Я в этом уверена.

— Они оба одержимые.

— И очень похожи друг на друга.

Он засмеялся:

— Они бы вас растерзали, если бы услышали эти слова. Каждый внутренне презирает другого.

— Вероятно. Они так похожи, и потому, наверное, презирают друг друга. Может быть, они друг в друге видят отражение себя? Самопрезрение? Ненависть?

— Не знаю, — сказал Лансинг. — Я в этом не разбираюсь, в психологии я слаб.

— А в чем вы разбираетесь? Что вы преподаете?

— Английскую литературу. В университете я — местный специалист по Шекспиру.

— Вы знаете, — сказала она, — у вас даже вид немного такой. Филологический.

— Думаю, этого хватит, — сказал он, присев и начав собирать хворост в охапку.

— Вам помочь? — спросила она.

— Нет, нам нужно совсем немного, только чтобы чай вскипятить.

— Эдвард, как вы думаете, что мы найдем? Что мы ищем?

— Не знаю, Мэри. И по-моему, едва ли кто-то из нас знает. Нет никакой видимой причины для того, чтобы собирать нас всех здесь. И никто из нас, кажется, не испытывает желания оставаться здесь. Но делать нечего, и наша шестерка оказалась в этом странном мире. Придется оставаться в нем — выбора у нас все равно нет.

— Я очень долго думала обо всем этом, — сказала девушка. — Я почти не спала прошлой ночью. Кому-то это явно было нужно — чтобы мы собрались здесь. Кто-то нас всех сюда направил, хотя мы и не просили об этом.

Лансинг поднялся с корточек, нагрузив на изгиб локтя одной руки ворох сухих веток.

— Не будем расстраиваться по этому поводу. Пока не будем. Возможно, через день или два мы узнаем что-то новое.

Они вернулись обратно. Юргенс поднимался вверх по склону холма, с плеча у него свисали четыре фляги.

— Я нашел ручей, — сообщил он. — Вам нужно было оставить фляги, я бы их тоже наполнил.

— Моя еще почти полная, — сказала Мэри. — Я отпила совсем чуть-чуть.

Лансинг занялся устройством костра, а Юргенс тем временем налил в чайник воду и воткнул в землю палочку с вилообразным концом, на которую можно было подвесить над огнем чайник.

— А вы знаете, — требовательно вопросил Пастор, возвышаясь над опустившимся на колени Лансингом, который разводил огонь. — Что наш спутник-робот взял флягу и для себя?

— А что тут такого? — спросил Лансинг.

— Но ему не нужна вода. Зачем тогда по-вашему, он тащит эту…

— Вероятно, чтобы вы или Бригадир могли воспользоваться его водой, когда ваши фляги опустеют. Вы об этом не подумали?

Пастор с отвращением фыркнул, весьма презрительно отвернувшись.

Лансинг почувствовал, что его охватывает злость. Он поднялся и подчеркнуто медленно повернулся лицом к Пастору.

— Хочу кое-что сказать вам, — сообщил он. — И я говорю это первый и последний раз. Нам здесь не нужны ссоры. И те, кто эти ссоры вызывает. Понятно? Если вы не успокоитесь, я вас проучу. Вы поняли меня?

— Ну-ну, — сказал Бригадир.

— И вы, — Лансинг повернулся к Бригадиру. — Держите язык за крепко сжатыми зубами. Вы сами назначили себя нашим предводителем, только у вас что-то получается паршиво.

— Кажется, — с достоинством сказал Бригадир, — вы считаете, что лидером должны быть вы?

— Нам вообще не нужен лидер, генерал. И когда ваша напыщенность начнет брать верх над вашим благоразумием, не забывайте о том, что я сказал.

Над небольшой компанией нависла тягостная тишина. Они выпили чай, съели завтрак, потом снова вышли в путь. Впереди продолжал идти Бригадир. Пастор едва не наступал ему на пятки.

Вокруг по-прежнему расстилалась живописная местность, поля чередовались с небольшими рощицами. Местность была приятная, но солнце грело довольно сильно. Бригадир, печатавший шаг во главе отряда, заметно сбавил темп по сравнению с утренним маршем.

Дорога постепенно и плавно поднималась на волны чередующихся холмов, каждый следующий из которых был немного выше предыдущего. Наконец, Бригадир остановился и начал что-то кричать. Пастор стремительно подбежал и остановился рядом с ним, остальные поспешили присоединиться к ним.

Местность расстилалась перед ними огромной впадиной, чашей, и на самом дне этой зеленой прекрасной чаши стоял куб небесно-голубого цвета. Даже сверху, с солидного расстояния, было ясно, что это довольно массивное сооружение. Никаких украшений на плоских гранях куба не было. Верхняя грань была совершенно плоской и горизонтальной. Но размеры и цвет превращали этот куб в весьма замечательное зрелище. Дорога, по которой они следовали, уходила вниз, петляя и змеясь. Достигнув конца склона, она по прямой устремлялась к кубу, добегала до него, кольцом огибала одну его сторону, доходила до противоположной стенки чаши, змеиными петлями карабкалась по ней и исчезала по ту сторону.

— Как красиво! — тонким голосом воскликнула Сандра.

Бригадир был не слишком восхищен.

— Когда Хозяин гостиницы упомянул этот куб, — сказал он, — я даже ни на секунду не предполагал, что это окажется нечто подобное. Я даже не знал, чего ожидать. Думал, это какая-нибудь руина… Да, я больше ждал города, наверное…

Углы рта Пастора были уныло опущены: — Мне его вид не нравится.

— Вам вообще ничего не нравится, — ответил ему Бригадир.

— Пока мы не начали обмениваться эпитетами, — вмешался Лансинг, — давайте начнем спускаться, чтобы посмотреть на него вблизи.

На то, чтобы добраться до куба, потребовалось некоторое время. Им пришлось следовать за всеми изгибами дороги, потому что склоны были слишком круты и опасно было поступить иным образом. И, следуя всеми изгибам дороги, им пришлось преодолеть расстояние в несколько раз больше, чем если бы они спускались по прямой.

Куб стоял посреди песчаного участка, окружавшего голубую структуру со всех сторон. Круг песка был настолько точен, что казался вычерченным по циркулю. Белый чистый песочек — такой насыпают в детские песочницы — сахарный песочек, который, возможно, был когда-то утрамбован совершенно ровно, а теперь лежал волнами, надутыми ветром.

Высоко вверх уходили стены куба. Лансинг, прикинув высоту на глаз, определил ее футов в пятьдесят. Никаких отверстий, трещин, щелей, намекавших на окно или дверь, видно не было, так же, как не было орнамента, резных украшений, барельефов, табличек с надписями, которые могли бы объяснить, под каким названием известен в этом мире — или иных мирах — сей куб. Даже вблизи голубизна стен продолжала оставаться такой же небесно-безмятежной, как и на расстоянии. Чистейшая невинность. К тому же, стены были абсолютно гладкими. Это, ясное дело, совсем не камень, сказал себе Лансинг. Пластик, видимо, хотя в пейзаже дикой природы пластик казался совершенно инородным материалом. Скорее всего, какая-то керамика. Небесно-голубой фарфоровый куб.

Едва ли проговорив хоть одно слово, отряд путников обошел куб, по какому-то молчаливому соглашению не ступая на песок круговой зоны у основания сооружения. Вернувшись на исходное место, они остановились, созерцая голубизну.

— Какой он красивый, — сказала Сандра, глубоко вдыхая, словно в непрекращающемся изумлении. — Гораздо красивее, чем казался с гребня. И куда прекраснее, чем можно было предполагать.

— Изумительно, — сказал Бригадир. — В самом деле, поразительно. Но может кто-нибудь хоть приблизительно сможет сказать мне, что это такое?

— У него должно быть назначение, — сказала Мэри. — Посмотрите на сами размеры. Если бы это был какой-то символ, то зачем делать его таким большим? Если бы это был всего лишь символ, то его установили бы в месте, откуда он был бы со всех сторон хорошо виден. На какое-нибудь возвышение, вершину холма. Но не прятали бы в этой впадине.

— Сюда уже давно не приходили, — заметил Лансинг. — На песке вокруг куба нет следов.

— Если бы они там и появились, — парировал Бригадир, — их бы быстро занесло.

— Почему мы вот так стоим и просто смотрим!? — спросил Юргенс. — Словно мы чего-то боимся.

— Думаю, именно потому мы и стоим здесь, — сказал Бригадир. — Потому что боимся этого куба. Совершенно очевидно, что его здесь установили высокоразвитые строители. Это не примитивный памятник какому-то языческому божеству. Это замечательное достижение строительной технологии — так говорит нам логика. И такое достижение должно было бы каким-то образом охраняться. Иначе все стены были бы изрисованы надписями.

— Надписей нет, — согласилась Мэри. — Ни одной царапины на стенах.

— Возможно, материал очень твердый, — предположила Сандра. — И ничем его не поцарапать.

— И все же я считаю, — настаивал робот, — что мы должны изучить этот объект более непосредственно. Если бы мы подошли вплотную, то возможно, нашли бы ответы на вопросы, которые нас волнуют.

Сказав это, он широкими шагами двинулся прямо через песчаную зону. Лансинг предостерегающе окликнул Юргенса, но тот не подал виду, что услышал. Лансинг, прыгнув вперед, помчался вслед за роботом, чтобы остановить его. Потому что в этом песчаном круге заключалось какое-то ощущение опасности, нечто, безошибочно воспринятое всеми, кроме робота. Юргенс продолжал шагать вперед. Лансинг догнал его, протянул руку, чтобы схватить за плечо. Но за мгновение до того, как пальцы человека должны были коснуться металла, какое-то препятствие, скрывавшееся в песке, заставило его споткнуться и упасть лицом вниз.

Когда он с трудом поднялся на ноги, отряхивая лицо от прилипших песчинок, он услышал крики остальных, звавших его. В хоре главенствовал могучий бас Бригадира.

— Идиот, возвращайтесь назад! Там могут быть ловушки!

Юргенс уже почти достиг стены куба. Он не замедлил темпа размеренных широких шагов. Словно, подумал Лансинг, он намеревался шагать так и дальше, войдя прямо в стену. Потом, за такое краткое мгновение, что Лансинг не успел осознать, что произошло, робот был подброшен в воздух. Какая-то сила отшвырнула его от куба и, сложившись вдвое, робот рухнул на песок. Лансинг протер глаза — ему показалось (или это он видел на самом деле?), что в момент, когда Юргенс взлетел в воздух, нечто, напоминающее змею, выстрелило пружиной из песка у ног робота и тут же исчезло, словно его и не было — слишком быстрое, чтобы глаз успел уловить нечто большее, чем какое-то мелькание в воздухе.

Юргенс, лежавший на спине, теперь начал переворачиваться, загребая песок ладонями и отталкиваясь одной ногой, словно старался подальше отодвинуться от куба. Вторая нога у него безжизненно волочилась.

Лансинг бросился бежать к Юргенсу. Он схватил его за одну руку и потащил в сторону дороги.