Хоуторны - Жар мечты

– Ник ненавидит меня.

– Он, что, так тебе сказал?

Вспомнив бурную ночную сцену, Саммер покачала головой.

– Ему и не нужно говорить. Кроме того, совершенно очевидно, что ему больше бы подошла женщина вроде Клары Биконсфильд.

Фрэнк почесал шею.

– Она очень красивая, – сказала Саммер грустно.

– А ты разве нет? Девушка улыбнулась. Фрэнк посмотрел ей прямо в глаза.

– Женщины! Как можно вас сравнивать? Вы неповторимы. Взять хоть тебя и Клару. Она – как подснежник, бледный и нежный. А ты как… – Фрэнк сощурился и посмотрел на холмы. – Ты – вон, как тот цветок. Дикий и свободный, налитый солнечным светом.

– Я такая? – спросила Саммер с надеждой.

– Такая! Поверь мне, Ник не может не замечать этого. Сказать по правде, он знает гораздо лучше, чем ты себе можешь представить…

Плечи девушки опустились.

– Но отсылает меня назад.

– А ты сама разве не хочешь ехать?

Саммер посмотрела на зеленую долину, голубое небо и розовато-белых овец, вспомнила Дору и Дэна Джонсонов, Арнольда и Нана Шарки. Что ждет ее по возвращении в Лондон?

Она подняла голову и расправила плечи.

– Нет, – ответила она твердо. – Я не хочу уезжать. И не уеду, если мне позволят хоть немного влиять на решение этой проблемы.

Глава 11

На ужин она приготовила бараньи отбивные и яйца, но Ник тут же, как он это уже делал два дня подряд, заявил, что не голоден и исчез на конюшне. Возбужденная и страдающая от жары, Саммер сидела и печально смотрела на гору жареного мяса, в то время как Фрэнк рассказывал очередную историю о неприятностях, подстерегавших его возле какого-то форта. Стоило ему сделать паузу, девушка сказала:

– Ненавижу баранину. Видеть ее не могy. Запах ее мне противен. А тебе она не надоедает?

– Иногда.

Глубоко вздохнув, она отодвинула свою тарелку.

– Что-нибудь не так? – спросил Фрэнк.

– Все не так.

– А как дела с хлебом?

– Я вожусь с ним уже три часа, а он все еще не готов.

– Зато отбивные хороши. – Он, чавкая, склонился над тарелкой.

Выглянув в окно, Саммер передернула плечами.

– Сдаюсь, Фрэнк. Я всячески пыталась завоевать расположение Николаса. Я готовила еду и чистила его дом, пока, черт возьми, у меня все кости не заболели. Я старалась выглядеть покрасивей…

– Ты хороша, как картинка, – заявил старик с полным ртом.

Она вытерла пот со лба и вздохнула.

– Рада буду, если все это закончится. Может, мне и впрямь лучше уехать отсюда. Я думала, что смогу завоевать его расположение, но я ошиблась. Я сыта по горло этими попытками.

Саммер двинулась к двери, но замерла, увидев Ника, шедшего по тропинке к дому. Бетси беззаботно резвилась возле его ног, а сам хозяин казался невеселым, задумчивым. Его волосы спадали, как сверкавший черный сатин на плечи. Сделав глубокий вздох, девушка выступила вперед.

– Я ни о чем не просила вас с тех пор, как очутилась здесь. Надеюсь вы будете в состоянии выполнить мою первую просьбу.

Ник молчал.

– Насколько я понимаю, в конце недели вы отправляете шерсть в Литтлтон. Я хотела бы попросить вас воспользоваться удобным моментом и отослать меня домой. Я прошу сделать это в воскресенье.

Воцарилась длинная и напряженная пауза. Сначала Саммер боялась даже взглянуть на Ника, но наконец, решившись, обнаружила в его глазах неподдельную нежность и сострадание.

– Ты просишь отправить тебя домой? – спросил он.

– Да, – Саммер развернулась и пошла наверх по ступенькам.

– Честно говоря, я думал, что в это воскресенье ты собираешься поехать на пикник в Роквуд.

Мысль о друзьях, которых она не увидит больше, была невыносимой для девушки. Ступеньки крыльца сразу как будто стали вдвое выше. Стараясь преодолеть свою слабость, Саммер выдохнула:

– Не имеет значения. Мне все равно нечего надеть, ведь моя лучшая одежда пришла в негодность. Да и что за веселье быть там одной! Не берите в голову, мистер Сейбр! Действительно не берите в голову!

Постояв немного на месте, Ник пошел к сараю с шерстью, открыл ногой дверь и немного помедлил разглядывая шерсть, которую предстояло еще рассортировать и разложить. Итак, она настаивает на отъезде. Он посмотрел на цветок, который держал в руке. В момент безумия он сорвал его и намеревался подарить Саммер в знак перемирия. Последние дни она много и тяжело работала, старясь угодить ему, а он жестокосердно игнорировал ее. Вот и прошлой ночью он лежал в темноте на своем диванчике и слушал, как она тихонько плачет. Ник почти уже заставил себя пойти к ней и извиниться, но вскоре ее всхлипывания затихли. Впрочем, он, наверно, даже не смог бы выговорить это вечное «прости меня».

Сзади скрипнула дверь.

– Готов начать работу, босс! – отрапортовал Фрэнк. Ник бросил цветок на грязный пол и схватил ножницы для стрижки овец.

– Какого черта ты опаздываешь?

– Старею, наверное.

Ник свистнул, за сараем тявкнула Бетси, и работа началась: собака пригоняла овец, мужчины, пыхтя и отдуваясь, стригли их.

Где-то через час Фрэнк сказал:

– А девочка действительно намерена уехать.

– Тебе какое дело? – Ник отшвырнул последнюю прядь шерсти в сторону и свистнул, вызывая следующую овцу.

– Как сказать… Просто я переживаю. Кстати, она научилась готовить.

– Да, наконец-то она научилась варить картошку. Мы жрем ее три раза в день. Господи, как я ненавижу картошку!

– По крайней мере, она старается. Я вот разговаривал давеча с Клементом Кренстоном, который тоже выписал себе жену. Она не готовит и не убирает дом. Она даже не пытается это делать, а только плачет и тоскует по родному дому. Жалеет, что вообще приехала в Новую Зеландию.

– Так что же он не отошлет ее домой?

– Наверное, она нравится ему. Если ее чем-то и можно успокоить, уверяет он, так это переспать с ней. Сам он так и делает. А я ему говорю: «Клеми, ты не так уж и молод. Всего на три года моложе меня. Будь осторожен». А он отвечает:

«Фрэнк, по крайней мере, я умру с улыбкой на лице».

Возясь с непослушной овцой, Фрэнк немного помолчал.

– Саммер очень хотела поехать на этот воскресный пикник. Не понимаю, что заставило передумать. Хотя нет, кажется, понимаю.

Ник посмотрел на пастуха, ловко орудующего ножницами.

– Ну, – поинтересовался он. – Почему она не хочет идти на пикник?

– Очень тяжело говорить добрым знакомым «прощай»; а такой мечтательной и полной надежд девочке, как она, тяжело вдвойне. В Англии у нее нет ни семьи, ни друзей. Отсюда она уезжает с чувством горькой потери. – Фрэнк покачал головой. – Но ей все равно до слез хочется пойти на пикник!

Ник встал на одно колено и начал стричь с кончика хвоста. Ножницы мягко вгрызались в шерсть, клочьями падающую в стороны.

– Так что же она не идет?

– Ну, во-первых, ей больно признаться в своем желании, а, во-вторых, ей действительно нечего надеть. Ты же знаешь женщин…

– Нет, не знаю.

– Ну, они всегда хотят хорошо выглядеть. Каждая девчонка мечтает смотреться светской дамой.

– Это глупо. Кроме того, Саммер и так красивая женщина, Саммер самая хорошенькая женщина. Такую женщину не испортит даже мешок, надетый вместо платья.

Фрэнк поднял голову и улыбнулся:

– Значит, ты заметил, что она хорошенькая?

– А я и не утверждал, что она некрасивая, – ответил он.

– Как сказать, как сказать…

Подтолкнув остриженного барана к загону, Фрэнк распрямил спину, подошел к сортировочному столу и начал разбирать шерсть, сортируя ее.

– Значит, ты полагаешь, что если у нее будет одежда, она все же пойдет на пикник? – спросил Ник сердито.

– Может быть, – пожал плечами Фрэнк. – А может быть, и нет. Все равно, пока нет одежды, нечего об этом и говорить. Может, попросить Дору Джонсон одолжить ей какие-нибудь тряпки?

– К черту! Моя жена не станет носить одежду с чужого плеча. Мой отец – граф, запомни!

– А, я забыл! Примите мои извинения, ваше высочество. Они опять работали до глубокой ночи. Руки Ника кровоточили, но он не соглашался сделать перерыв.

– Черт возьми, хорошая шерсть, Фрэнк. Мы заработаем на ней кучу долларов и уже в следующем году сможем нанять нам в помощь шесть-семь человек.

– Это было бы здорово, – последовал ответ. – Надеюсь, я доживу до этого.

Достав из кармана часы. Ник охнул. Почти полночь.

– Иди спать, – велел он. – Я закончу сам.

– Если не возражаешь, я так и поступлю. – Фрэнк встал с табуретки, потянулся. – Будешь спать со мной на конюшне? – спросил он уже стоя в дверях.

– Наверное, лягу на диван, в доме.

Ну тогда приятного сна! – дверь сарая закрылась за уставшим Фрэнком.

Ник опять склонился над столом и посмотрел на собаку, Бетси клубком свернулась у его ног, но, почувствовав внимание, тут же вскочила.

– Думаешь, она легла? – спросил Ник собаку. – Надеюсь, мы пробыли в этом вонючем сарае достаточно долго и она уже уснула.

С гримасой боли Ник выпрямился, задул лампу и вышел из сарая, заперев его за собой. На кухне было светло, но это ничего не значило, ибо свет оставляли специально, чтобы освещать дорожку к дому. Помедлив на крыльце, Ник снял сапоги, отставил их в сторону и переступил порог в носках. Странный запах ударил ему в нос. За кухонным столом, уткнувшись лицом в изгиб локтя сидела Саммер, плечи ее дрожали. Рядом стояли две сковородки, доверху наполненные чем-то, напоминающим черную пемзу и пахнущим как баранья требуха.

Девушка приподняла голову и лампа осветила ее заплаканные глаза, полные отчаяния.

– Ну, – сказала она, – давайте, скажите!

– Сказать, что?

– Что я опять испортила еду. Этот проклятый хлеб невозможно сделать! Я несколько часов пекла его – и вот!

Странная черная субстанция на сковородках оказалась всего лишь неудавшимся, подгоревшим хлебом.

Вытирая слезы тыльной стороной ладони, девушка посмотрела прямо в глаза Нику.

– Я старалась, Сейбр, я хотела быть хорошей. Я думала, мы с вами одинокие люди и постараемся объединить наши судьбы. Нет! Я ошиблась, вы не хотите идти вместе, а я была упряма, что не могла этого понять. Совершенно очевидно, что даже бы этот чертов хлеб мне удался, вы все равно не сочли бы меня подходящей для себя парой. Знайте, вы так сильно упоены ненавистью к самому себе, что уже не способны любить кого бы то ни было!

Она сделала глубокий вздох, и слезы снова потекли по ее щекам. Неудавшийся хлеб полетел к ногам Сейбра.

Надеюсь, в следующий раз Клара угостит вас хорошим хлебом! – крикнула она и выскочила из комнаты.

Ник продолжал стоять у двери. Его тело слегка вздрагивало от холодного ночного воздух. Снова и снова он переводил взгляд с двери в спальню на хлеб у своих ног. Наконец он поднял хлеб, положил его на стол и двинулся в комнату, стараясь не реагировать на приглушенные рыдания Саммер. «Успокой ее, Сейбр, ты, бессердечный ублюдок. Скажи ей что-нибудь доброе, утешь. Трус! Ты даже этого боишься? Слабак! Ты знаешь, что, стоит тебе дотронуться до нее, и ты уже не сможешь остановиться. Ты растаешь, пути назад не будет».

Ник вернулся в гостиную и сел на диванчик.

«Ты еще ни к кому не относился с добротой и пониманием. Ты даже не уверен, получится ли у тебя это, если ты захочешь…»

Он подошел к окну. Наконец-то всхлипывания Саммер стали реже.

Спустя несколько минут в доме воцарилась тишина. Только тогда Ник решился снова взглянуть на нее. Девушка лежала на кровати, свернувшись калачиком. Лунный свет играл на ее мокрых, заплаканных щеках.

Прислонившись в дверному косяку, он закрыл глаза. Знакомое чувство ответственности охватило его, но это была не та ответственность, которую он чувствовал по отношению к своим овцам, к собаке или даже к Фрэнку. Нет, более всего на свете ему хотелось высушить ее слезки и успокоить ее сердечную боль. Он мечтал снова увидеть яркую, непосредственную улыбку, с которой впервые объявилась здесь его жена. Ник с ужасом понял, что прошло уже очень много времени с тех пор, как она улыбалась так в последний раз.

Ник отправился в свой кабинет, сел в кресло у стола и открыл выдвижной ящик. Порывшись немного в бумагах, он вытащил откуда-то маленькую деревянную коробочку с выжженной на крышке буквой «С». На стол посыпалось ее содержимое – несколько монет, несколько банкнот. Денег оказалось до обидного мало. Их едва хватало, чтобы купить еды на неделю. Помощи ждать было неоткуда…

Вдруг его взгляд упал на рубиновую заколку, воткнутую в уголок коробки. Он взял сверкающий камешек в руки, осмотрел его, вспомнил, что отец подарил ему это украшение на его девятый день рождения. Это был первый и единственный случай, когда отец, благородный граф Честерфильд как-то проявил любовь к своему младшему сыну.

Держа рубин в пальцах, Ник долго смотрел сквозь него на пламя лампы, затем положил камешек в карман рубашки, засунул деньги обратно в коробку и убрал ее в стол. Он был уже на полпути к конюшне, когда сообразил, что идет босиком. Приоткрыв скрипучую дверь, он зашипел: «Фрэнк!»

Перед его носом выросла утыканная соломой фигура:

– Черт возьми, уже утро?

– Мне пришла в голову одна мысль! Молчание.

– Теперь, когда мы закончили стрижку, мы можем начать строить себе дом…

– И ты меня разбудил, чтобы сообщить об этом?

– Я думал, тебе будет приятно.

– Ну, конечно, спасибо большое. Но где мы достанем так много денег?

– Надо будет кое-чем пожертвовать.

– Пожертвовать? – Фрэнк засопел.

– Какой сегодня день недели, Фрэнк?

– Дай подумать… Время уже за полночь, и я полагаю, что наступила суббота…

– Значит, у тебя достаточно времени, чтобы съездить в Крайстчерч и вернуться домой к полудню в воскресенье, закупив все необходимые материалы. Мы же не можем строить дом из ничего!

– Может, лучше дождаться, когда мы на следующей неделе развяжемся с шерстью?

– Нет. Пауза.

– Ты просто хочешь отослать меня отсюда на это время…

Глава 12

Воскресное утро Саммер провела за сочинением прощальных писем, адресованных Джонсонам и семье Шарки. Отдельное письмо предназначалось Шону, в котором девушка умоляла его порвать отношения с Кланом и вернуться к нормальной жизни.

Когда Фрэнк вернется из Крайстчерча, она передаст ему письма и тот при первой же возможности вручит их адресатам.

Шум заставил ее поднять голову. Во двор въезжал Фрэнк, горделиво сидящей в повозке, доверху груженной строительным материалом. Саммер кинулась к двери, забыв, что она рассердилась на старого друга за то, что тот уехал в Крайстчерч без нее. Увидев Саммер, улыбавшуюся ему с порога, Фрэнк тряхнул головой.

– О, как мне приятно, вернувшись после долгого путешествия, увидеть улыбку самой красивой девушки в округе, – театрально заявил он. – Где Сейбр?

Старик на подгибающихся ногах пошел на кухню.

– Ну, где он?

– Кто его знает? Я не видела его со вчерашнего дня. Фрэнк налил себе чашку воды, выпил и облегченно вздохнул.

– Представляешь, пришлось тащить все это… Что на него нашло? Ему захотелось заняться строительством как можно скорей. Слушай, найди его и передай, что я уже приехал, а я тем временем оттащу все это на место будущей стройки…

Половицы заскрипели под ногами Фрэнка. Мысль о том, что у нее появился новый повод встретиться с Ником, воодушевила Саммер.

Не долго думая, она двинулась к сараю. Был солнечный день и даже самые далекие горы четко вырисовывались на фоне ясного неба. Теплый воздух был напоен запахом сухой земли и цветов. В другое время Саммер, может быть, и не обратила бы внимания на окружающую ее красоту, но сегодня, в свой последний воскресный день, проведенный здесь, она с особой силой чувствовала прилив нежности к природе.

Сарай оказался пуст. Слава Богу! Саммер вовсе не была уверена в своих чувствах. Встреча с Сейбром то прельщала, то отпугивала ее. Обогнув сарай, она услышала его злое бормотание и, сделав еще пару шагов вперед, обнаружила голого по пояс Ника, увлеченного возней с каким-то массивным приспособлением, состоящим из пружин и механизмов.

Девушка ощутила знакомый жар в теле, будто искра зажгла огонь и он растекся по венам во всех направлениях. Святые угодники, она еще никогда не видела мужчину, голого по пояс.

– Черт, – ругнулся Ник, навалившись всем телом на эту конструкцию, сжав зубы и зажмурив глаза. Его руки дрожали, мышцы были напряжены до предела. Снова и снова он возобновлял свои усилия, пока, наконец, машина не провернула какую-то шестеренку. С облегченным вздохом Ник расслабил мышцы, встал возле железного чудовища, положил руки на бедра и постарался восстановить дыхание. Саммер никогда не думала, что мужчины могут так сильно потеть. Казалось, Ника просто окатили из ведра: пот стекал с его лица и капал на руки. Капельки влаги застряли в волосках на его груди.

– Тебе что-нибудь нужно? – спросил он спокойно. Она открыла было рот, чтобы ответить, но ничего не получилось. Судорожно она пыталась вспомнить, зачем она здесь. Заметив ведро с водой, она спросила:

– Не хотите попить?

Ник кивнул.

Саммер опустила в ведро кружку, набрала воды и поспешила к нему.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Он поднес кружку ко рту и стал пить большими жадными глотками. Как девушка ни старалась – о, как она старалась! – она не смогла оторвать взгляда от его мохнатой груди.

– Еще? – спросила она, но Ник отрицательно покачал головой и вытер запястьем губы.

– Что это? – заинтересованно поинтересовалась она, в надежде отвлечься.

– Машина для упаковки шерсти. – Ник обошел вокруг железной уродины. – Она формирует тяжелые кубики. Вот эта рама придает им форму. Сейчас я скреплял вот эти четыре железные конструкции, раму. – Саммер с таким любопытством разглядывала его, что Ник засмеялся.

– А вот это, – указал он на другую часть машины, – кран. Спрессованная шерсть настолько тяжела, что двум мужчинам не под силу поднять ее, и кран помогает погрузить кубик на телегу.

Он еще раз обошел вокруг машины. Тюки с шерстью стояли неподалеку, готовые к прессовке.

– Так зачем ты хотела меня видеть? – спросил он снова, откидывая волосы и стягивая их в пучок.

– Фрэнк вернулся. Он сейчас разгружает телегу. Ник посмотрел в сторону дома.

– Полагаю, что, если ты поторопишься, ты вполне успеешь на пикник в Роквуд.

Саммер вскинула голову, повернулась и молча пошла домой. Упоминание о пикнике вконец испортило ей настроение. Тихонько проскользнув в дом и добравшись до своей комнаты, она устало закрыла глаза. «Ты не заплачешь – сказала она самой себе. – Ты обещала, что не проронишь больше ни слезинки из-за этого человека с черной душой. Он не стоит даже секунды твоего страдания. Он не стоит…»

Ровное течение мыслей прервалось, потому что Саммер увидела на своей кровати какую-то коробку. Откуда это, что там? Она встряхнула ее.

Внутри, похоже таилось что-то большое и мягкое. Воспоминания нахлынули на Саммер и унесли ее в далекое детство, в подобных коробках мама иногда дарила ей подарки…

Может быть, открыть? А вдруг это не для нее… Девушка несмело потянула на себя крышку… Святые угодники, как хочется узнать, что это! «Дура, ты будешь выглядеть идиоткой, когда поймешь, что это принадлежит Нику». Так, наверное, и есть: Фрэнк наверняка купил Нику что-нибудь в подарок, и она не должна прикасаться к нему.

Под крышкой оказалась плотная бумажная прослойка. Медленно, дрожащей рукой она сняла один лист, другой и… увидела нечто яркое. Такое, от чего сладко забилось сердце и слезы сами навернулись на глаза.

– О! – прошептала она. – О!

Этого не может быть! Она спит, это не реально. Это… не реально. Слезы покатились по ее щекам. Осторожно и нежно она вытащила платьице из коробки и подняла его на вытянутых руках. ПЛАТЬЕ. То самое платье, на которое она любовалась в день своего приезда. То самое платье!

Вскочив с кровати, но не выпуская платье из рук, она закружилась по комнате. В дверь заглянул Фрэнк, глаза его светились от удовольствия. Девушка бросилась к нему, обхватила рукой за шею и поцеловала в небритую щеку. Ее звонкий смех разлился по дому.

– Я не могу поверить! Это самое красивое платье в мире!

– Нравится, да? – Фрэнк самодовольно улыбался.

– Почему, как? Чем я заслужила такой замечательный подарок?

– Ну понимаешь, я, конечно, тоже принял участие в этой покупке, но большую часть денег выделил босс. Это была его идея. Чтобы купить это платье, он продал свой рубин…

У Саммер перехватило дыхание.

– Сейбр, это Сейбр? Фрэнк кивнул головой.

– Фрэнк Уэллс, если вы шутите, я обижусь на вас!

– Да что ты, разве можно шутить, когда речь зашла о таком важном предмете, как платье? Саммер зажмурила глаза и сказала:

– Мне… Мне следует поблагодарить его.

– Ага, полагаю, что так, но почему бы тебе сначала не переодеться, чтобы Ник увидел тебя в нем?

Девушка обрадованно кивнула, шмыгнула за порог и захлопнула дверь прямо перед носом старика. Быстро сбросив с себя повседневную одежду, она осторожно надела новое платье. Оно оказалось впору. О, святые угодники, платье оказалось совершенно впору. Оставалась только одна проблема. Приоткрыв дверь, она обратилась к заинтересованному Фрэнку.

– Пуговицы! – взмолилась она. – Не поможешь мне с этими пуговицами?

– Елки-палки, – бормотал Фрэнк. – Много времени прошло с тех пор, как я в последний раз делал это. Ты не могла бы не вертеться?..

– Не могу!

Неподалеку от дома послышался лай Бетси.

– Быстрей, – зашептала девушка. – Он идет! Надо успеть до его прихода…

Опустив руки и отступив в сторону, Фрэнк величаво изрек:

– Дорогая, любой мужчина, у которого остались глаза, будет благодарить тебя за то, что ты есть на белом свете, самая красивая леди из Лондона.

Задняя дверь со скрипом отворилась. Саммер замерла, прижав руки к вырывающемуся из груди сердцу. Испуг и смущение сделали ее слабой и бессловесной.

Фрэнк усмехнулся Нику, стоявшему на пороге. «Ей понравилось?» – спросил Ник взглядом. Вместо ответа Фрэнк отступил в сторону и… открыл его глазам Саммер. Облако прекрасного шелка… Волшебная фигура… необыкновенные волосы цвета солнечного заката обрамляли ее лицо. Молодой человек почувствовал стеснение в груди. Он не мог оторвать взгляда от ее милого лица. Фиалковые глаза девушки лучились, щеки розовели.

– Нравится? – спросила она, неуверенно улыбаясь.

– Да…

– Как вы узнали, что именно это платье мне очень приглянулось?

– Я всего лишь велел Фрэнку найти самое красивое платье…

Саммер шагнула к нему, но он отступил назад, прижавшись спиной к стене.

– Спасибо, – прошептала она. – Вы даже не представляете, какой счастливой вы меня сделали, Николас. Первым очнулся Фрэнк:

– Поспешите, если вы собираетесь на пикник! Мгновение Саммер стояла неподвижно, а затем молнией кинулась в спальню с криком: «Я буду готова через десять минут, только волосы причешу…» Фрэнк сказал:

– Пойду положу еду в корзину…

Глядя, как Фрэнк суетится, собирая кувшины, пирожки с картошкой, персики, печеный картофель. Ник скрестил руки на груди.

– Черт возьми, – бормотал Фрэнк. – Только ради того, чтобы посмотреть на такое счастливое лицо, стоило совершить эту поездку в Крайстчерч.

– Сколько дали за рубин? Фрэнк махнул рукой.

– Гораздо меньше, чем он стоил, конечно. На платье и стройматериалы ушли все деньги и я еще немного добавил.

– На эти деньги можно было купить полдюжины баранов, – вздохнул Ник.

– Конечно, – Фрэнк улыбнулся. – Но я полагаю, что это платье подошло твоей жене немного лучше, чем овечья шкура…

Дверь снова отворилась и на кухню царственно выплыла Саммер. На этот раз она держалась гораздо увереннее. Свои роскошные волосы она заплела в тугую косу и уложила ее короной на голове.

– Ну, взгляни-ка на это! – объявил Фрэнк. – Чудеса да и только!

Благодарно улыбнувшись ему, Саммер проинспектировала содержимое корзины, повернулась к Нику и застыла, убедившись, что он еще не одет.

– Вы так и поедете? – спросила она. Ник покачал головой.

– Я не еду, Саммер.

В комнате воцарилась тишина. Улыбка исчезла с лица девушки.

– Не едете? Но я думала…

– Фрэнк отвезет тебя. Я полагал, тебе это известно… Старик перевел взгляд с холодного лица хозяина на растерянное личико его жены, кашлянул, подтянул поближе стул и сел.

– Прости, босс, но от этой тряски, обострился мой радикулит. Теперь мне целых три дня придется носить овечий мех на пояснице. Не могу я ехать в Роквуд. Не-а, не могу.

Саммер покраснела.

– Неужели вы купили мне это платье и не дадите возможности поехать с вами на пикник? – обратилась она к Сейбру. – Зачем оно мне тогда?

Уперев руки в бока, Ник сурово глянул на Фрэнка, который быстро отвел глаза, затем на Саммер, храбро выдержавшую это.

– Именно в этом платье ты и поедешь в Лондон, – заявил он, ставя все на свои места.

Саммер побледнела, нетвердым шагом вернулась в спальню, но пробыв там какое-то время, вновь подошла к двери. Фрэнк и Ник о чем-то тихо переговорили, и кто-то вышел из дома, хлопнув дверью с такой силой, что стены его задрожали.

– Саммер! – раздался ЕГО голос за дверью.

– Уйдите, оставьте меня одну!

– Саммер… Не надо так говорить…

– Неужели вам было трудно поехать со мной на этот чертов пикник и дать мне возможность последний раз повидаться с друзьями?

– Я… не могу.

Слезы потекли из глаз Саммер.

– Ну, Саммер! Не надо, не плачь. Господи, терпеть не могу, когда ты плачешь… Пойми, я не… Они… Они будут смотреть на меня, как на…

– Людоеда?

– Да.

– Колдуна?

– Да.

– Чудовище? Ник промолчал.

– Так это потому, что вы и есть чудовище. – Девушка заплакала еще горше.

– Да, – сказал Ник. – Да, я такой. Но я не хочу, чтобы люди постоянно напоминали мне об этом. Мне не нравится, когда на меня смотрят так, будто у меня растут рога и цокают копыта!

– Для этого вы могли бы чуть добрее относиться к людям.

– Я стараюсь. Я, действительно… стараюсь. Но я, к сожалению, еще не готов к подобным мероприятиям…

Рассерженная, она выскочила из комнаты и гневно посмотрела на него.

– Может быть вы забыли, мистер Сейбр, но через несколько дней вы отправляете меня отсюда… Похоже, у меня не остается шанса дождаться вашей готовности!

Яростно сверкнув глазами, Саммер вновь захлопнула за собой дверь. Несколько минут длилось молчание. Затем Ник сердито постучал.

– Что? – спросила она, утирая слезы рукой.

– Можно войти?

– Катитесь к черту!

– Впустите меня! Мне надо переодеться! Она шмыгнула носом.

– Еще чего?

– Но должен же я переодеться, если ты хочешь, чтобы я поехал с тобой на этот проклятый пикник!

Саммер медленно открыла дверь, сделала реверанс и кротко посмотрела прямо в свирепые глаза Сейбра.

Саммер была пьяна от счастья, она чувствовала себя настоящей принцессой. Нет никакого сомнения, этот день она запомнит на всю жизнь.

Дора восхищенно смотрела на ее наряд.

– Это самое красивое платье, которое я когда-либо видела. Ты вся сияешь от счастья, Саммер!

Нан Шарки сидела под деревом и укачивала своего малыша.

– За такое платье я бы отдала все, что угодно! Смеясь, Саммер подбежала к ней и посмотрела на ребенка, которому едва исполнилась неделя.

– С удовольствием поменяла бы свое платье на такого малыша, Нан. Это девочка?

Нан осторожно передала укутанного ребенка Саммер.

– Ой, я боюсь, – заохала та. – Я никогда не держала детей в руках…

– Это вовсе не трудно. Держи так, чтобы головка опиралась на твою руку. Прижми к сердцу.

– Твое сердцебиение будет успокаивать ее. Так, правильно. Смотри, Дора, тебе не кажется, что Саммер будет весьма симпатичной мамашей?

– Какая она хорошенькая, – прошептала Саммер, не отводя глаз от малюсенькой девчушки. – Взгляните на ее ручонки, разве это не совершенство? А эти малюсенькие реснички и хорошенький ротик? Она вся как розовый бутончик!

Удивляясь гению природы, Саммер подняла голову и посмотрела на группу мужчин и женщин, собравшихся на лугу. Пары рука об руку прогуливались по тропинкам среди деревьев, улыбаясь друг другу. Кто-то устроился на травке, попивая вино из бокалов, сверкавших на солнце. Только Ник одиноко стоял спиной к остальным, засунув руки в карманы.

– Почему бы тебе не взять Фэб и не показать ее мистеру Сейбру? – предложила Нан.

– Я не могу… Вдруг я уроню ее!

– Ерунда, – скривилась опытная мать.

– Лови момент. Уверена, что мистеру Сейбру скучно, а ребенок – лучший повод для разговора. У каждого свое мнение о детях.

– Ну…

Сделав глубокий вдох и крепко держа в объятиях маленького человечка, Саммер двинулась по тропинке, внимательно глядя себе под ноги.

– Николас, – обратилась она, приблизившись к нему. – Я хочу вас кое-кому представить… – никакой реакции. Он даже не повернул головы.

– Фэб Шарки, представляю вам мистера Николаса Уинстона Сейбра, эсквайра. Николас, проявите свою вежливость! Ник повернулся к Саммер и холодно посмотрел на ребенка.

– Смотрите, как она мила! Ей всего неделя от роду! Не хотите ее потрогать? Он покачал головой.

– Ну, давайте, не бойтесь, она не кусается! Саммер силой вытащила его руку из кармана и потянула ее к ребенку.

Расслабившись, Ник осторожно потрогал ручку малышки.

– Как бабочка… – прошептал он и сомкнул пальчики малыша вокруг своего пальца. Жесткие линии его лица заметно смягчились.