Черный Корсар (№3) - Иоланда — дочь Черного корсара

— Неужели опять кайман? — забеспокоилась девушка, оглядываясь назад. — Эту тварь надо проучить. Раз и навсегда. Кайманы не так кровожадны и опасны, как крокодилы, да и неуклюжи на суше. К тому же в камышах не умеют пользоваться хвостом. Прикончим этого гада!

Решив дать бой прожорливой рептилии, дабы не стать ее жертвой, Иоланда двинулась вперед, осторожно раздвигая тростник, чтобы не наделать шума. Она добралась уже до мангров, как вдруг услышала, что в воду разом плюхнулось несколько тел и в воздух полетели брызги и пена.

Одним махом Иоланда добралась до края островка и с палашом в руке кинулась к воде, но тут же в ужасе отступила назад. В довольно прозрачной воде она различила плывущего человека: он быстро нырнул и исчез среди широких листьев муку-муку и виктории.

— Человек! — воскликнула Иоланда. — А может, и два!.. Неужели людоеды?

Укрывшись в зарослях ризофор, она взглянула на островок, где незадолго до этого качались кусты. Не прошло и пяти секунд, как из воды высунулась голова с длинными светлыми волосами, затем полуголый человек скользнул в кусты и пропал. Немного погодя появился еще один и тоже скрылся в зарослях.

— Каннибалы, — прошептала в ужасе девушка. — Их выдает цвет волос. Эти негодяи задумали меня схватить и набить себе желудок. Не из наших ли они обидчиков? Опасность велика, и надо поскорей сниматься с «якоря».

Вначале Иоланде пришло в голову предупредить Моргана, но, подумав, она отказалась от этой мысли. Помочь он не в силах, а ее просьба могла толкнуть его на такие поступки, от которых ей стало не по себе.

Понаблюдав несколько минут и убедившись, что индейцы не показываются, Иоланда вернулась к сгнившему пню и снова занялась трудной работой. Она была почти уверена, что враги так просто не полезут и что у них нет оружия: ведь она не то что лука, но и ножа у них не видела.

Пень был уже основательно подрублен. Клинок из толедской стали, закаленный в водах Гвадалквивира, не подкачал. Однако понадобилось не меньше часа, чтобы настолько подрубить пень, чтобы «плот» из множества корней и растений мог свободно тронуться в путь.

— Поплыли! — воскликнула Иоланда. — Плывем! Я спасена!

Но девушка слишком поторопилась. Не успел плавучий островок прийти в движение, как он снова резко накренился и зачерпнул порядочно воды. В тот же миг в воздухе раздался дикий вопль, весьма смахивавший на индейский военный клич.

Иоланда отскочила назад, но тут на нее набросился выскочивший из воды высокий полуголый человек и попытался ее схватить.

По довольно светлому оттенку кожи, голубоватым, а не черным, как у других индейцев, глазам и загнутому, как у попугая, носу, Иоланда сразу признала в своем обидчике одного из свирепых обитателей внутренних районов Венесуэлы, которые не брезгуют человечиной.

Смелая девушка, однако, не растерялась. В ее жилах текла кровь отважного морехода, и, несмотря на свою молодость, она решила постоять за себя. Нападавший, впрочем, был безоружен.

— Прочь отсюда или я тебя убью! — крикнула отчаянная итальянка, угрожающе выставив вперед клинок.

Индеец, полагавший, что ему хватит силы, чтобы одолеть какую-то девчонку, и глазом не повел. Вместо того чтобы отступить, он бросился к Иоланде и попытался вырвать у нее оружие. Та моментально увернулась, взмахнула клинком и с такой силой нанесла удар, что на несколько дюймов рассекла ему горло.

С жутким воплем индеец схватился за горло, чтобы остановить хлеставшую кровь, а затем, хрипя и отплевываясь, бросился, как безумный, назад.

Иоланда собиралась догнать его и заставить покинуть остров, как вдруг услышала, что сзади кто-то шумно пробирается сквозь кусты. Она едва успела обернуться и встать в оборонительную позу, как появился второй индеец. В руке он держал толстую бамбуковую палку с острым наконечником.

При виде решительной позы Девушки и особенно клинка в ее руке, он на минуту заколебался. Понимая, что ей грозит смертельная опасность, Иоланда воспользовалась замешательством индейца и перешла в решительное наступление. Она не была новичком в фехтовании и умела пользоваться холодным оружием, применявшимся в те времена.

— Убью тебя!.. — крикнула она.

Застигнутый врасплох неожиданным сопротивлением, а может, напуганный предсмертным хрипом своего товарища, индеец попятился назад, скрипя зубами и огрызаясь, как зверь.

Дважды он пытался поразить девушку своим примитивным копьем, но безуспешно. Видя, что до воды осталось совсем немного, индеец подпрыгнул, пытаясь резко накренить плавучий остров, опрокинуть отважную девушку и вероломно овладеть ею. Но и эта попытка не удалась. Тогда он решил стремительным броском прорваться к девушке и схватить ее руками, но наткнулся на клинок и с диким ревом рухнул в воду.

В тот же миг вода разверзлась, и тело его хряснуло в двух огромных челюстях, усеянных чудовищными зубами. С пронзительным криком несчастный ушел под воду вместе с кайманом, ставшим невольным союзником девушки.

Устрашенная жутким зрелищем, Иоланда потеряла дар речи и смотрела, широко раскрыв глаза, на кровавое пятно, расплывшееся по воде.

— Не думала, что все так кончится, — сказала она, вытирая со лба пот. — Ужас!.. Какой ужас! Поможем хотя бы другому, пока не поздно.

Убегая, первый индеец примял тростник, и растения еще не поднялись. Иоланда дошла по следам до самого края острова, но никого не нашла. Листья мангров были испачканы свежей кровью, но индейца не было видно. Возможно, он прыгнул в воду и погиб в болоте или испустил дух на одном из ближайших островков.

— Вы сами того хотели, — печально сказала девушка. — Я бы с удовольствием сохранила вам жизнь.

Иоланда медленно добрела до другого края острова и бросила взгляд на берег. Ни Моргана, ни их одинокого лагеря не было видно. Островок тронулся с места и плавно плыл по широкой протоке, огибая отмели.

Глава XXV

Ночной переход

Убедившись, что и первый индеец погиб, Иоланда стала понемногу успокаиваться. Ее, однако, не очень устраивало плавание, которое она не в силах была изменить, ибо никакими веслами нельзя было придать огромной массе нужное направление.

Вначале она надеялась, что островок прибьет к отмели, на которой застряла лодка, но течение отнесло его в сторону, и теперь он плыл не к берегу, а туда, где не видно было деревьев, указывавших на наличие леса и, следовательно, суши.

«Уж не несет ли островок в море? — подумала с тревогой девушка. — Да нет, — сказала она, сориентировавшись по солнцу. — Мексиканский залив ближе к северу, а нас влечет к югу. А куда течет вода? Может, вливается в еще большую лагуну? Как, наверное, волнуется без меня сеньор Морган! Если бы его можно было предупредить. Попробовать, что ли?»

Подойдя к краю островка, она трижды выкрикнула имя капитана и стала ждать.

Внезапно издалека до нее донесся голос:

— Сеньора!.. Сеньора!.. Где вы?

— Меня несет к югу. Пристанем к берегу, и я пойду к вам. Все в порядке, ждите, не беспокойтесь.

Присев на листья, она отстегнула палаш и выпила полдюжины яиц, которые сложила утром в ямку.

«Жаль, что нельзя пригласить сеньора Моргана», — подумала она.

Покончив со скудной трапезой, Иоланда соорудила из тростника маленький навес, чтобы спастись от невыносимо жарких лучей солнца, и принялась терпеливо ждать, когда нерукотворный плот пристанет к берегу.

Протока кончилась, и перед девушкой открылось огромное водное пространство без единого островка. В воздухе носились огромные стаи водоплавающих птиц, без страха кружившиеся над головой Иоланды и садившиеся прямо в камыши.

На юге, напротив, у самого горизонта появилась темноватая полоска — скорей всего, лес. Лагуна, должно быть, кончалась там, переходя в новую протоку или озеро, потому что течение, при всей своей слабости, не меняло направления.

— До заката мне туда не доплыть, — сказала Иоланда, приподнявшись, чтобы лучше разглядеть лесную полоску. — Сколько же мне придется шагать, чтобы добраться до сеньора Моргана. Да еще ночью, когда звери выходят из нор за добычей! Но не бросать же флибустьера, сейчас такого слабого и беззащитного.

Забравшись снова под навес, она посмотрела на воду, которая то и дело вспучивалась под напором чьих-то шершавых спин, покрытых илом. Это были кайманы, развлекавшиеся тем, что преследовали друг друга. К счастью, им, похоже, было не до островка.

Берег тем временем становился все ближе. Он был довольно низок, почти вровень с лагуной, и покрыт обильной растительностью. Судя по длинным кривым корням, словно выходившим из воды, там были заросли манго.

Солнце уже садилось, когда островок наконец пристал к берегу, оказавшемуся весьма топким и, возможно, таившим в себе плывуны.

Манговые деревья росли совсем близко, и их корни спускались так низко, что по ним можно было выбраться на берег.

Иоланда, не доверявшая предательскому берегу, повесила палаш на бок и вскарабкалась на ближайшее корневище, не обращая внимания на шумные и далеко не безобидные протесты стаи рыжих обезьян, завладевших ветвями, чтобы полакомиться плодами.

Уцепившись за крепкие, как канаты, лианы, во множестве спускавшиеся с деревьев, и стараясь не угодить ногой в плывуны и не уйти в них по горло, Иоланда, как заправская гимнастка, перемахнула наконец на твердую почву, где росли роскошные каучуконосные пальмы.

— А теперь на север! — воскликнула неутомимая девушка. — До полуночи звери обычно не выходят из леса, а к тому времени я пройду изрядную долю пути. Бедный сеньор Морган, как он, наверное, волнуется!..

Подобрав с земли плоды манго, она сунула их в подол — яйца она не взяла, чтобы чувствовать себя свободней, — и с палашом в руке смело двинулась вдоль берега.

Солнце уже село, чайки реяли над островами, возвращаясь к гнездам. Из-за деревьев поднималась луна, окрашивая воду в серебристый цвет.

Шум мало-помалу стих. Замолкли обезьяны и птицы, но зазвенели ненавистные комары, тучами вылетавшие из мангровых зарослей.

Иоланда ускорила шаг, стараясь держаться подальше от опушки леса, дабы не угодить в лапы ягуару или кагуару, и часто останавливалась, напрягая слух. К счастью, и в лесу было тихо. Слышно только, как шелестят листья, слегка раскачиваемые ночным ветерком.

И все же Иоланда не чувствовала себя в безопасности. Несмотря на палаш, зажатый в руке, смутный страх закрадывался ей в душу. Ей казалось, что на опушке ходят какие-то люди и свирепо горят глаза хищников.

Три или четыре раза она останавливалась, со страхом озиралась вокруг, опасаясь, что ее преследуют люди или животные, и уже подумывала, не укрыться ли ей на дереве и не подождать до рассвета.

Но опасение, что Морган, к которому в глубине души она питала уже не просто расположение, мог попасть в беду, заставляло ее снова пускаться в путь. Она шла уже часа два, все более ускоряя шаг, как вдруг ей почудилось, что шагах в сорока от нее, на опушке, возникла чья-то огромная фигура.

Луна, сиявшая в чистом небе, осветила ее лишь на миг, и чудовище тут же скрылось в густой тени под деревьями, так что Иоланда не смогла его как следует рассмотреть. Но это, скорей, была обезьяна, чем ягуар или тапир, правда, каких-то необыкновенных размеров.

— Вылитый орангутанг, — пробормотала Иоланда. — Но ведь говорят, что в Америке они не водятся.

Она решила сделать несколько шагов, чтобы спугнуть необыкновенного зверя, но тот не сдвинулся с места и принялся выкидывать смешные коленца. Иоланда не знала, как поступить. Вернуться назад и заночевать на «плоту» не хватало смелости, идти вперед — страшно: человекообразное существо преграждало ей путь как раз между лагуной и лесом.

Наконец девушка собралась с духом и двинулась вперед. Животное подпустило ее к себе, не обнаружив враждебных намерений. Но стоило Иоланде подойти поближе, как оно вскочило на ноги и пустилось наутек. Но странное дело!.. На бегу оно оказалось совсем маленьким существом, не больше простой обезьянки.

— Вот так штука!.. — воскликнула со смехом девушка. — Что же это такое? Оптический обман? Преломление лунного света, сделавшее из мухи слона?

Обрадованная, что легко отделалась от опасности, которая вначале казалась не пустячной, девушка бодро зашагала вперед. Спускаясь через час с небольшого холма на берегу лагуны, она наконец приметила вдали светящуюся точку.

— Лагерь!.. — радостно воскликнула она. — Бедный сеньор Морган, как он со своей раной разжег огонь? То-то обрадуется, когда увидит меня.

Она удвоила шаг, не обращая внимания на красных волков, то и дело завывавших в зарослях. До лагеря оставалось не более трехсот-четырехсот метров, и уже можно было различить маленький навес, как вдруг в тишине до Иоланды донесся крик, от которого она вздрогнула.

— Получай, каналья!.. — грохотал мужской голос.

— Сеньор Морган!.. — воскликнула Иоланда. — Боже мой!.. Он в беде!..

Девушка бросилась бежать.

— Сеньор Морган! — в отчаянии закричала она. — Бегу на помощь!

Возле полупотушенного огня перед ней предстали две фигуры — человека и зверя, столкнувшиеся в смертельной схватке. Время от времени в воздухе то поднимался, то опускался сверкавший клинок.

— Получай!.. — воскликнул тот же голос. — Не хочешь убираться? Тогда получай еще!..

Потом донесся злобный рев, перешедший в глухое рычание.

— Я здесь, сеньор Морган! — крикнула Иоланда, устремляясь к лагерю. — Едва успела!..

— Осторожней, сеньора, — предупредил флибустьер. — На меня напал кагуар.

При виде подоспевшего подкрепления кагуар набросился на Иоланду, но, воспользовавшись этим, Морган нанес ему удар сзади. Яростно огрызнувшись, зверь опрокинул навес и трех-четырехметровыми прыжками добрался до леса.

— Спасибо, сеньора, — взволновано сказал Морган. — Чуть не одолела эта проклятая кошка. Рад вас видеть. Я уже начал бояться, не приключилась ли с вами беда.

— Вы опять ранены? — заботливо осведомилась девушка.

— Нет, сеньора, изодрана только куртка. Я успел схватить палаш и не подпускал к себе кагуара.

— Он к вам подкрался?

— Да, я разжигал огонь, — ответил флибустьер. — А вы откуда? Одна, ночью, на берегу, невзирая на диких зверей.

— Но разве я не дочь Черного корсара? — ответила со смехом девушка.

— Верно, — ответил ей в тон Морган. — Но вряд ли другая девушка, особенно в вашем возрасте, осмелилась бы совершить такое.

— Молчите, сеньор Морган, скажите лучше, что с раной?

— Начинает затягиваться, сеньора.

— Я принесла вам манго.

— Это хорошо. Сядьте и отдохните, сеньора, а потом расскажите о своих приключениях.

— Ох, это ужасно, сеньор Морган! Меня чуть не убили и чуть не съели.

— Кто? — спросил, побледнев, флибустьер.

— Двое из тех дикарей, которые гнались за нами.

— Людоеды?..

— Ешьте, сеньор Морган, я вам все расскажу.

Глава XXVI

Дон Рафаэль появляется снова

По прошествии четырех дней флибустьер заявил, что он готов пуститься в путь.

Рана почти затянулась, и, хотя Морган питался одними плодами, силы мало-помалу возвращались к нему. Необыкновенно крепкий организм немало способствовал быстрому выздоровлению. Уже накануне он попробовал совершить небольшую прогулку в лес и не испытал никакой боли.

— В путь, сеньора, — сказал он утром, наскоро закусив бананами, испеченными в золе. — Постараемся побыстрей добраться до моря. Там наше спасение.

— Вы считаете, что лагуна выходит в Мексиканский залив? — спросила Иоланда.

— Да, вчера я заметил, что часов шесть вода в лагуне прибывает с севера, а затем снова уходит на юг.

— Выходит, в ней тоже бывают приливы и отливы?

— Совершенно верно.

— Вы надеетесь отыскать Кармо?

— Или, по крайней мере, добраться до карибской деревни. Карибы не столь жестоки и после испанской колонизации терпимо относятся к белым. У них мы легко получим пирогу и сможем добраться до Тортуги. Если карибам пообещать ружье, они с удовольствием нас проводят.

— А Кармо?

— Когда прибудем на Тортугу, я пошлю сюда отряд буканьеров или флибустьеров. Где ваша лодка?

— Вчера вечером, пока вы спали, я добралась на самодельном плоту до отмели, где застряла лодка, и вернулась на ней обратно.

— Мне остается только вами восхищаться, сеньора Иоланда.

Забрав палаш и пистолет, они спустились к берегу, но здесь их ждал неприятный сюрприз — лодка снова исчезла!

— Неужели затонула? — сказал, бледнея, Морган.

— Ни за что не поверю, — пробурчала Иоланда, огорченная не меньше, чем флибустьер. — Это была долбленка из цельного ствола и без единой щели.

— Значит, украли.

— Когда?

— Вы уверены, что вчера вечером она была здесь?

— Я привязала ее новой лианой.

— Кто-то украл, воспользовавшись темнотой. Вы никого не видели во время ночного дежурства?

— Нет, сеньор Морган.

Флибустьер спустился на берег, чтобы получше рассмотреть лиану, которой лодка была привязана к дереву.

— Перерезали ножом или чем-то острым, — сказал он. — Сеньора, я думаю, индейцы обнаружили наш лагерь, и элементарная осторожность требует немедленно уходить отсюда.

— Куда? — спросила Иоланда.

— Туда, где мы расстались с Кармо и карибами. Может, я ошибаюсь, но не теряю надежды отыскать своего славного товарища. Река здесь, похоже, не очень глубокая, и мне не составит труда переправить вас на другой берег.

— Тогда вперед, сеньор Морган, — ответила Иоланда. — Даже если мы пойдем на север, все равно выйдем к морю. К тому же у вас есть маленький компас, не так ли?

— Да, сеньора Иоланда.

Морган поднял с земли увесистый сук, чтобы было на что опираться, и оба стали взбираться на лесистый пригорок.

Морган ступал осторожно, чтобы не разбередить рану. Время от времени он останавливался, оглядывался вокруг, опасаясь вероломного нападения похитителей лодки.

Лес, казалось, вымер. Попадались лишь немногочисленные стаи коричневых капуцинов — лохматых обезьян с длинными волосами на голове, образующими подобие капюшона.

Через десять минут Морган и Иоланда пересекли лес и вышли к реке. Здесь было неглубоко и можно было перебраться вброд.

— Позвольте перенести вас, сеньора, — сказал Морган. — Иначе вы промокнете.

Он нагнулся, чтобы взять девушку на руки, но тут засвистели стрелы, и из леса, размахивая тяжелыми палицами и потрясая луками, высыпали индейцы.

Морган живо обнажил палаш, заслонил грудью девушку и, размахивая клинком, остановил на миг нападающих.

— Стойте или я вас убью! — крикнул он по-испански.

Но индейцы и не думали подчиняться. Выстроившись полукругом, они направили луки в грудь флибустьера. Дело было скверно. На столь близком расстоянии индейцы, слывущие прекрасными стрелками, вряд ли могли промахнуться.

Понимая, что им обоим грозит смертельная опасность, Морган опустил палаш и грозно спросил:

— Чего вам надо от белого человека? Я вам не враг, почему вы на меня напали?

Один из индейцев, выше других ростом и с перьями пенелопы в волосах, сделал знак опустить луки и, подойдя поближе, тоже спросил по-испански:

— Кто ты и откуда идешь?

— Мы потерпели крушение, и буря нас выбросила на берег.

— Это ты убил одного из наших вождей, который со своим товарищем охотился на маипури (тапира) и не вернулся обратно?

— Может, ты говоришь о Кумаре? — с удивлением и радостью спросил Морган.

— Откуда тебе известно его имя? — спросил с неменьшим удивлением индеец.

— Пять дней назад мы встретились с ним и его товарищем на берегу. За ними гнались ойякуле, и он укрылся в моем лагере.

— Сюда приходили ойякуле? — спросил, вздрогнув, индеец.

— Да, они разлучили нас с Кумарой.

— А где теперь наш вождь?

— Не знаю. Он скрылся в лесу с моим товарищем и больше не появлялся.

— Клянешься, что ты его не убил?

— Клянусь, — сказал Морган.

Обратившись к своим товарищам, индеец сказал им что-то на непонятном языке, а затем обратился к Моргану, по-прежнему заслонявшему собой Иоланду:

— Я верю тебе, белый человек. Куда ты сейчас идешь?

— К морю. Надеюсь отыскать одну из наших больших лодок.

— Пойдем лучше к нам, в деревню. Она тоже на берегу, там, где лагуна выходит в море. Мы тебя хорошо примем, и можешь ничего не бояться. Ты знаешь, карибы теперь — друзья испанцев.

— Мы готовы следовать за тобой.

— Это твоя дочь? — спросил предводитель карибов.

— Нет, сестра, — ответил Морган.

— Она столь же отважна, как и красива.

— И умеет постоять за себя.

— Я беру ее под защиту, и никто не посмеет посмотреть на нее косо. Позавтракаем — и в путь.

Индейцы сели вокруг Моргана и Иоланды и вынули из своих пагара (нечто вроде плетеных корзин) свежевыловленную и уже запеченную рыбу, куски карнаку (оленины), бананы, галеты из маниоки и несколько сосудов с «кашири», крепким напитком, пьянящим при обильном потреблении, как водка.

Индейцев было человек сорок. Как и современные карибы, выжившие в условиях испанского, французского и голландского владычества, они были среднего роста, широкоплечие, мускулистые, с кожей красновато-желтого цвета, казавшейся еще более красной от постоянного смазывания смесью кокосового масла с мочой для защиты тела от укусов многочисленных москитов.

Круглолицые, с крупными чертами и несколько меланхолическим выражением лица, они отличались живым взглядом и чернотой довольно жесткой шевелюры.

Все их одеяние состояло из небольшой набедренной повязки с бахромой и разноцветными бусинами, зато запястья и шею украшало множество браслетов и ожерелий из звериных клыков, раскрашенных наконечников стрел, клювов тукана и горного хрусталя. У большинства нос был проткнут рыбьей костью, а под нижней губой висел кусочек красного дерева или черепаховой кости.

Окончив завтрак, прошедший в молчании — южноамериканские индейцы не любят разговаривать за едой, — все утолили жажду, а затем по сигналу приготовились к отправлению.

Моргана и Иоланду поставили за вождем, который в доказательство своих мирных намерений не отобрал у них палашей.

Пройдя часть пути по лесу, они с трудом пробились сквозь зеленые заросли и спустились к лагуне. Здесь, в небольшой бухте, стояли на причале семь длинных пирог, среди них — и принадлежавшая Моргану.

— Так это ты ее украл? — спросил Морган у предводителя отряда.

— Да, — ответил со смехом индеец. — Вчера вечером, сразу после захода солнца. В твоем лагере горели костры, я подкрался, чтобы посмотреть, кто это их жжет. Наткнулся на лодку и забрал ее. Она ведь не твоя.

— Да, Кумары, — ответил Морган.

— Я ее сразу узнал и подумал, это ты убил нашего вождя. Тогда я устроил засаду, чтобы отомстить за него.

— Ты все еще считаешь, что это я его убил?

— Нет, — ответил индеец. — Быстрее все в лодки.

Карибы заняли места в лодках, взяли в руки гребки, и маленькая флотилия тронулась в путь, направляясь к северу. Морган и Иоланда сели в пирогу вождя. Она была длинней и удобней остальных, так как посередине был устроен небольшой навес — «пьюпа», сплетенный из листьев вайи и марипы.

К вечеру лодки подошли к устью протоки, которая, похоже, сообщалась с морем, так как ее течение ощущалось еще в лагуне.

Индейцы раскинули лагерь на краю мыса и разожгли множество костров, чтобы отпугнуть диких зверей. Утром, с восходом солнца, все снова — погрузились в лодки и стали усердно грести.

К полудню протока неожиданно расширилась, и сразу у берега возникло селение на сваях, состоявшее из трех-четырех дюжин карбе — гигантских хижин с огромным навесом, длиной от шестидесяти до восьмидесяти и высотой до восемнадцати-двадцати футов, с крышами из тростника и листьев латании.

Вокруг частокола, окружавшего постройки, стояли на причале многочисленные лодки, выдолбленные из ствола кедра или бамбука.

На призыв воинов из карбе и аюпас — хижин, предназначенных для женщин, высыпали многочисленные индейцы, за ними повалили детишки, приветствовавшие прибытие эскадрильи пронзительными криками, от которых звенело в ушах.

Каноэ вождя, прибывшее первым, пристало к ближайшему частоколу, и сам вождь помог Моргану и Иоланде подняться на настил, на котором собрались меньшие вожди, носившие перья пенелоп и туканов в волосах.

Вождь обменялся с ними несколькими словами и, сделав удивленный жест, обратился к Моргану:

— Ты сказал правду, я очень рад, — произнес он по-испански.

— Почему? — спросил флибустьер.

— Кумара прибыл вчера, живой и здоровый.

— А белый человек?

— Белые люди, хочешь сказать?

— Нет, с карибами остался только один.

— А теперь двое: смотри. Вон они идут.

В самом деле, из хижины выскочили и бросились к Моргану и Иоланде два человека. Они подпрыгивали от радости и махали руками.

— Кармо!.. — обрадованно воскликнул флибустьер.

— И дон Рафаэль, — добавила Иоланда.

— А испанец-то откуда? — изумился Морган. — Ведь говорили, он погиб!..

— Капитан!.. Капитан!.. — кричал Кармо, налетая, как смерч. — Спасены!.. Это самый прекрасный день в моей жизни!..

Глава XXVII

Похищение Иоланды

Четверть часа спустя Морган, Иоланда, Кармо и плантатор из Маракайбо сидели в уютной аюпе, закрытой с трех сторон циновками, — ее предоставил Кумара, — и наслаждались обильным столом, уставленным жарким из морских гусей, лепешками из кассавы, плодами манго и ананасами.

Не забыт был и монументальный сосуд с «кашири».

Всем не терпелось узнать, какими судьбами Кармо удалось избежать смерти, но особенно удивительно было присутствие дона Рафаэля, которого считали утонувшим. Рассказ Кармо не вызвал большого удивления. Отважный моряк и оба индейца сумели скрыться в чаще леса, куда ойякуле не посмели войти. Позднее все трое вернулись к реке, чтобы отыскать Моргана и Иоланду, и, не найдя их, решили отправиться в индейское селение, чтобы позвать людей на подмогу, взять новую лодку и прочесать лагуну.

— А теперь расскажите вы, дон Рафаэль, — попросила Иоланда, когда Кармо закончил свое повествование. — Нам совершенно не понятно ваше присутствие среди индейцев.

— Не говорите, сеньора. Сам удивляюсь, как я попал сюда, — сказал, глубоко вздохнув, плантатор, евший за двоих и часто прикладывавшийся к бутыли. — Сам не верю, что еще жив. Меня сбросили в море, чтобы утопить. Неправда, будто я упал с корабля.

— Кто посмел? — спросил Морган, нахмурив лоб.

— Меня столкнул проклятый капитан, опасаясь, что известный вам сеньор окажется...

— Стоп, дружище, — сказал, подмигивая ему, Кармо.

— Командиром корабля, — продолжал дон Рафаэль, которого моряк заранее предупредил не заводить разговора о губернаторе Маракайбо.

— А что за капитан? — спросил Морган.

— Сеньор Валера.

— Не он ли в Маракайбо держал меня в подземелье? — спросила Иоланда.

— Да, сеньора. Он, должно быть, сообразил, что это я привел туда обоих флибустьеров Моргана, и ждал подходящего случая, чтобы отомстить мне за это. Воспользовавшись моментом, когда вы забивали течь, он пошел за мной на бак и подло столкнул меня в море. Я не успел даже крикнуть.

— А как вы спаслись? — спросил Морган. — Ведь мы тогда были еще далеко от этих берегов.

— Сейчас все расскажу. Когда я вынырнул, ошеломленный неожиданным купаньем, ваш корабль был далеко, но в нескольких швартовых от себя я увидел корпус фрегата, все еще державшегося на воде. Плаваю я хорошо, поэтому поплыл к кораблю и по канату, свисавшему с борта, взобрался наверх. Подгоняемый ветром и течением фрегат разбился о камни возле этих берегов, и я каким-то чудом выбрался на мель. Там меня подобрали и привели сюда местные индейцы.

— Мы действительно обнаружили здесь обломки несчастного фрегата, — подтвердил Морган. — Дон Рафаэль, вы родились в рубашке.

— Хотелось бы верить в это, — ответил пузатый плантатор. — Но...

Что он имел в виду, ни Морган, ни Кармо так никогда и не узнали — их беседу неожиданно прервали ружейные выстрелы и оглушительные крики.

Оба корсара, Иоланда и дон Рафаэль бросились из хижины. Карибы, сломя голову, бежали наутек из деревни, за ними следовали отчаянно вопившие женщины и дети. При виде Моргана Кумара кинулся к нему.

— Спаси нас, белый вождь, — взмолился он.

— От кого? — спросил флибустьер.

— Не знаю, к нам ворвались белые люди. Они палят из ружей.

— Испанцы?

— Не думаю.

— Пойдем посмотрим.

Обогнув огромную хижину, заслонявшую собой лагуну, Морган увидел два больших плота, переполненных людьми, стрелявшими в воздух из ружей.

— Наши! — радостно воскликнули Морган и Кармо.

Это и впрямь были флибустьеры с парусника. Они вошли в устье протоки, сообщавшейся с морем, и с трудом продвигались на плотах, сооруженных, по-видимому, из обломков корабля.

Там были если не все, то почти все, в том числе Пьер Пикардец.

Как оказались они на плотах, каким чудом удалось им избежать смерти?

— Друзья!.. — громко крикнул Морган. — Перестаньте стрелять! Вы приплыли к друзьям, они не причинят вам вреда.

— Капитан! — дружно откликнулись корсары. — Сеньор Морган!

Направляемый дюжиной весел один из плотов причалил к сваям, и Пьер Пикардец первым поднялся на настил и бросился в объятия к Моргану.

— И сеньора Иоланда здесь!.. — воскликнул он, заметив дочь корсара. — Это здорово!..

— А корабль? — спросил Морган.

— Пошел ко дну, — ответил Пьер Пикардец. — Из обломков мы соорудили плоты.

— Я обошел весь берег и ничего не нашел.

— Он разбился у какого-то островка, милях в пятнадцати отсюда. После того как вас с Кармо и сеньорой Иоландой смыло с корабля, мы снова очутились в открытом море и носились по волнам, пока нас не прибило к камням. А как ты? Впрочем, постой. Я забыл, что нас чуть было не захватили испанцы.

— Какие испанцы?

— В нескольких милях отсюда на якоре стоит какой-то корабль, и испанцы чуть было не заметили наши плоты.