Пираты Малайзии - Сандокан - Два тигра

— …встретился мне в компании игроков, — продолжал юноша, — к которой я присоединился, чтобы не умереть с голоду. Пораженный моей силой и ловкостью, он предложил мне принять религию богини Кали. Я узнал потом, что туги везде набирали осведомителей, чтобы следить за действиями властей Бенгалии, которые угрожали им полным истреблением.

Я был на самом дне, и нищета стучалась в дверь моей хижины, я принял предложение, чтобы выжить. Так сын брамина стал презренным тугом. Чем я занимался потом, для вас не так уж важно; но теперь я ненавижу этих людей, которые вынудили меня убивать, чтобы умилостивить свою богиню кровью невинных жертв. Я знаю, что вы принесли войну в их логова: примите меня к себе! Сирдар предоставляет в ваше распоряжение свою силу и свою храбрость.

— Откуда ты знаешь, что мы едем на Раймангал? — спросил Тремаль-Найк.

— Мне сказал шкипер.

— Кем он был?

— Командиром одного из двух парусников, которые напали на ваше судно.

— Он следовал за нами?

— Да, вместе с тугами, которые составляли его экипаж, и я был в их числе. Мы следили за каждым вашим шагом, мы следовали за вами через джунгли, мы наблюдали, спрятавшись в зарослях, за вашими охотами, мы похитили баядеру из опасения, что она выдаст убежище тугов…

— Сураму! — воскликнул Янес.

— Да, эту девушку зовут так, — сказал Сирдар. — Это дочь одного из горских вождей в Ассаме.

— А где она сейчас?

— На Раймангале, конечно, — ответил юноша. — Мы боялись, что она приведет вас в тайные подземелья острова.

— Продолжай, — сказал Сандокан.

— Мы устроили засаду, чтобы убить вашего второго слона. Мы составили план, как уничтожить вас, прежде чем вы ступите на Раймангал.

— А пинасса? — спросил Тремаль-Найк.

— Ее нам послал Суйод-хан, предупрежденный о ваших намерениях. Мы узнали, что вы укрылись в башне Баррекпорре, решили предложить вам свои услуги, даже без ваших сигналов.

— Какая организация у этих бандитов! — воскликнул Янес.

— У них действительно есть тайная полиция, чтобы расстраивать все намерения правительства Бенгалии, направленные против них, — сказал Сирдар. — Они боятся неожиданного удара со стороны властей Калькутты, поэтому джунгли и Сундарбан напичканы шпионами тугов. Если какой-нибудь подозрительный отряд направляется туда, рамсинга сигнализирует об этом, и громкие звуки этих труб распространяются одна от другой до самого берега Мангала. Как видите, захватить их врасплох невозможно.

— Значит, ворваться на их остров нельзя?

— Можно, но только действуя с величайшей осторожностью.

— Ты знаешь эти подземелья?

— Я провел там несколько месяцев.

— Когда ты их покинул?

— Четыре недели назад.

— Значит, ты видел мою дочь! — вскричал Тремаль-Найк с волнением, которое невозможно описать.

— Да, я ее видел однажды вечером в пагоде, когда ее учили наливать в жертвенную чашу кровь бедного моланга, задушенного за несколько часов до того.

— Негодяи! — завопил Тремаль-Найк. — То же самое они заставляли делать и ее мать, когда она была Девой пагоды. О, мерзавцы! О, исчадия ада!..

Рыдания вырвались из его груди.

— Успокойся, — произнес Сандокан мягко. — Мы вырвем ее у них. Зачем же мы приехали из далекого Момпрачема? Пусть даже кто-то из нас умрет здесь, но мы добьемся своего.

Он взял у Янеса кинжал и разрезал веревки пленника.

— Мы сохраняем тебе жизнь и возвращаем свободу, чтобы ты отвел нас на Раймангал и показал дорогу в таинственные подземелья.

— Моя ненависть к этим убийцам равняется вашей, и Сирдар сдержит обещание. Пусть Йама, бог смерти и ада, осудит меня на вечные муки, если я изменю данному слову. Я отвергаю и проклинаю Кали, чтобы снова стать брамином.

— К рулю, Янес! — закричал Сандокан. — Поднимается ветер, и «Марианна», наверное, недалеко. Натягивайте шкоты! Мы помчимся, как стрела.

Свежий бриз начинал задувать сильнее, наполняя паруса маленького суденышка и разгоняя туман, образовавшийся от обильных испарений.

Сандокан взял курс на юг, где открывалась широкая протока, тот самый канал Райматла, в котором парусник поджидал их.

Пинасса, которая оказалась ходким судном, прекрасно двигалась и повиновалась рулю. Меньше чем за час они добрались до северной оконечности острова, который простирался к востоку, и поплыли вдоль берега, держась, однако, на почтительном расстоянии, чтобы не подвергнуться нападению с него.

— Глядите в оба, — приказал Сандокан, который сменил Янеса у руля. — Если Самбильонг и Каммамури выполнили мои приказания, они разобрали мачты и спрятали судно так, что мы его можем и не заметить.

— Сигнализируем им ружейным выстрелом, — предложил Тремаль-Найк. — Я нашел один из наших карабинов.

— Тот самый, из которого в нас стреляли?

— Должно быть, тот самый, Сандокан.

— Да, — подтвердил Сирдар, который сидел на кормовой скамейке. — Остальные шкипер велел бросить в лагуну.

— Старый дурак, — сказал Янес. — Он мог использовать их против нас.

— Они были не заряжены, господин, а у нас на борту не было ни пороха, ни пуль, — ответил молодой человек.

— Правда! — сказал Сандокан. — Другие мы разрядили на башне, чтобы привлечь внимание пинассы. Это было настоящее счастье, иначе нас расстреляли бы в упор.

— Шкипер так и собирался сделать, — ответил Сирдар. — Они забрали у вас оружие с этой целью.

— Капитан Сандокан, — окликнул в этот момент де Люссак, который залез на мачту, чтобы лучше охватить горизонт, — я вижу черную точку, бороздящую канал.

Тигр Малайзии оставил руль Сирдару и направился на нос в сопровождении Янеса.

— На юге, господин де Люссак?

— Да, капитан, и, кажется, она направляется к Райматла.

Сандокан, который имел необыкновенно острое зрение, посмотрел в указанном направлении и действительно заметил, но не точку, а тонкую черную черточку, которая пересекала протоку на расстоянии семи-восьми миль.

— Это шлюпка, — определил он.

— Это может быть только шлюпка с «Марианны», — добавил Тремаль-Найк.

— Она направляется к острову, — сказал Янес, у которого глаза были не менее зоркие. — Возможно, наше судно укрывается там.

— Право руля! — скомандовал Сандокан. — Держи к берегу.

Пинасса, которую быстро гнал свежий ветер, повернула к Райматла, в то время как шлюпка исчезла за изгибами берега.

Три четверти часа спустя маленькое судно достигло небольшой бухточки, которая вдавалась в остров на несколько сот метров, загроможденная тут и там крошечными островками, поросшими высоченным бамбуком и манграми.

Сандокан, который снова взял руль, ловко ввел пинассу в эту бухточку, в то время как Тремаль-Найк и Сирдар мерили дно, опасаясь мели.

— Стрельни-ка из карабина, — сказал Сандокан Янесу.

Португалец уже взвел курок, когда неожиданно шлюпка с двенадцатью людьми, вооруженными до зубов, вышла из бокового канальчика и быстро направилась к пинассе.

— Наша шлюпка! — закричал Янес. — Эй, друзья, не стреляйте!

Эта команда поспела вовремя, поскольку экипаж шлюпки бросил весла и взялся за оружие, собираясь осыпать маленькое суденышко градом пуль.

В ответ раздался радостный крик:

— Господин Янес!

Это кричал Каммамури, верный слуга Тремаль-Найка, который принял на себя командование экспедицией.

— Подходите, давайте сюда! — закричал португалец, в то время как малайцы и даяки приветствовали своих капитанов восторженным воплем.

В несколько ударов весел шлюпка пристала к бакборту пинассы в тот момент как де Люссак и Сирдар бросили маленький носовой якорь. Каммамури одним прыжком перелетел через борт и оказался на палубе.

— Наконец-то! — воскликнул он. — Мы уже начали бояться, что с вами случилось какое-то несчастье. Ах! Какая красивая пинасса!

— Какие новости, мой храбрый Каммамури? — нетерпеливо спросил Тремаль-Найк.

— Мало хорошего, хозяин, — ответил тот.

— Значит, что-то случилось за время нашего отсутствия?

— Манти сбежал.

— Манти! — воскликнули в один голос Сандокан и Тремаль-Найк с горестным удивлением.

— Да, хозяин. Он исчез три дня назад.

— Значит, вы его не стерегли? — закричал Тигр Малайзии.

— Стерегли крепко, господин Сандокан, даю вам слово. Два матроса все время находились в его каюте, чтобы он не сбежал.

— А он сбежал все равно? — спросил Янес.

— Этот человек, наверное, колдун, демон, или не знаю что. Но факт в том, что на борту его больше нет.

— Объясни! — потребовал Тремаль-Найк.

— Как вы знаете, он был заперт в каюте, смежной с той, которую занимал господин Янес и которая имела только одно окно, такое узкое, что в него не пролезет и кошка. Три дня назад я спустился навестить его и обнаружил, что каюта пуста, а оба стража спят так крепко, что я едва их добудился.

— Я прикажу их расстрелять, — с гневом сказал Сандокан.

— Это не их вина, что они заснули, поверьте мне, господин Сандокан. Они мне рассказали, что накануне вечером, на закате, манти принялся так пристально смотреть на них, что это вызвало у них какое-то непонятное недомогание. Казалось, что глаза старика испускают искры. И вдруг спокойным, властным голосом он сказал им: «Спите, я вам приказываю, спите!.. « — и они уснули так глубоко, что когда я утром спустился в каюту, то решил, что они мертвые.

— Он их загипнотизировал, — сказал де Люссак. — У индийцев есть такие гипнотизеры, и манти, наверное, один из них.

— А как он смог потом убежать? — спросил Янес.

— Разбойник вышел под покровом ночи и незаметно сошел на берег. С «Марианны» был перекинут трап.

— Бегство этого человека может опрокинуть наши планы, — сказал Сандокан. — Он наверняка предупредит Суйод-хана.

— Если раньше его не сожрут тигры или не укусят змеи, — сказал Тремаль-Найк. — К тому же бухта отделена от Раймангала широкими протоками и островами, чрезвычайно опасными. Взял он какое-нибудь оружие, прежде чем сбежать?

— Паранг, который он вытащил у одного из сторожей, — ответил Каммамури.

— Не беспокойся из-за побега этого старика, друг Сандокан, — сказал Тремаль-Найк. — Девяносто девять против ста, что его сожрут дикие звери раньше, чем он доберется до Раймангала. Если только он не демон в самом деле, он оставит свою шкуру среди болот и колючего бамбука. Пошли на твою «Марианну», чтобы собрать экспедицию и продумать, как следует, наши планы.

Глава 23

ОСТРОВ РАЙМАНГАЛ

Сутки спустя пинасса покинула небольшое укрытие, где была спрятана «Марианна», чтобы захватить тугов врасплох в их логове и вырвать у них маленькую Дарму.

Побег манти вынудил Сандокана поторопиться с экспедицией. Весь экипаж был посажен на маленький парусник с большим запасом оружия, боеприпасов и двумя пушками для подкрепления.

Только шесть человек, привезенных шлюпкой с башни Баррекпорре вместе с погонщиком остались на «Марианне», которой, впрочем, не могла угрожать никакая опасность со стороны, так как никому не было известно ее укрытие.

Маленькое судно, нагруженное до отказа, вместо того чтобы сразу спуститься к морю, направилось на север, огибая внутреннюю лагуну. Здесь, среди островов, было меньше опасности, что парусник заметят, и поэтому трое начальников экспедиции отдали предпочтение лагуне перед морем.

Они стремились действовать на первых порах с величайшей осторожностью, чтобы в любом случае спасти маленькую Дарму, а напоследок приберегли страшный удар, который, если он удастся, полностью уничтожит кровавую секту и заставит навсегда покончить с Тигром Индии, жестоким Суйод-ханом.

Четыре часа спустя после отплытия, незадолго до полудня, маленький парусник достиг северного конца Райматла и вошел на всех парусах в большую внутреннюю лагуну, которая протянулась от берега гангских джунглей до островов, которые образуют Сундарбан.

— Если ветер не прекратится, — сказал Тремаль-Найк Сандокану, который с любопытством разглядывал эти низкие берега, — то еще до полуночи мы будем на плавучем кладбище Мангала.

— Ты уверен, что мы найдем там хорошее место, чтобы спрятать пинассу?

— Мангал я знаю вдоль и поперек. На его берегу я жил, когда был охотником в Черных джунглях. Кто знает, может, сохранилась и та хижина, что служила тогда мне приютом. Вблизи этой хижины я впервые увидел ту, что стала потом моей женой.

— Аду?

— Да, — ответил Тремаль-Найк со вздохом, и глубокое волнение исказило его лицо. — Это был прекрасный летний вечер, солнце медленно садилось за высокий бамбук среди огненного океана, когда она появилась, прекрасная, как богиня. Ах! Воспоминания разрывают мне сердце!..

— Как же туги разрешали Деве пагоды выходить одной?

— А чего им бояться? Ведь она не могла убежать. А о моем присутствии им тогда еще ничего не было известно.

— И она приходила к тебе каждый вечер?

— Да, в час заката. Мы подолгу смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Я принимал ее за божество и не осмеливался заговорить. Но однажды вечером она больше не появилась, и я пошел искать ее в пагоде.

— А как ты попал туда?

— Спустившись по канату, на котором висела большая лампа.

— И эта лампа на канате по-прежнему там висит?

— Да, Сирдар подтвердил мне это.

— Хорошо бы и нам спуститься по ней, — сказал Сандокан. -Если в пагоде появится Дарма, мы похитим ее таким путем.

— Подождем сначала, чтобы Сирдар предупредил нас.

— Ты доверяешь ему?

— Абсолютно, — ответил Тремаль-Найк. — Он теперь ненавидит тугов так же, как мы, если не больше. Он знает, к тому же, что будет щедро вознагражден. Если он поможет нам спасти мою маленькую Дарму, я сделаю его настолько богатым, что он сможет начать совершенно новую жизнь. С его помощью мы вернем и мою дочь, и баядеру.

— Так Сураму уже доставили в подземелья?

— Я так полагаю.

— Это хорошо. Значит, мы выручим и ее. Только бы Суйод-хан при этом не ускользнул. Тогда каждый из нас получит свое: тебе — Дарма, Янесу — Сурама, а мне — шкура Тигра Индии, — сказал Сандокан с жестокой улыбкой.

— Рима, — сказал в этот момент Сирдар, приближаясь к ним и показывая на остров, который вырисовывался за кормой пинассы, — это первый из четырех островов, которые прикрывают Раймангал с запада. Повернем на север, господин. Нам лучше пройти по внутреннему каналу. Там нас наверняка никто не увидит.

— Встань к рулю.

— Да, господин: я поведу пинассу.

Вскоре маленький парусник обогнул северную оконечность острова Рима, войдя в новый канал, тоже довольно широкий. В темноватой стоячей воде его плавали многочисленные человеческие останки, распространявшие столь удушающий запах, что заставляли поводить носом даже Дарму и Пунти, которые бок о бок лежали на палубе.

Это было то плавучее кладбище, о котором говорил Тремаль-Найк. Тысячи разлагающихся трупов, приплывших сюда по Гангу, рукавом которого является Мангал, плавали по поверхности затхлой воды со стоящими на них марабу. Головы, спины, ноги и руки сталкивались и качались на волнах, которые расходились от корпуса движущейся пинассы.

В шесть вечера этот канал был тоже пройден, и пинасса углубилась в россыпь отмелей и островков, которые образовывали эстуарий Мангала.

Берега понемногу сжимались; здесь Раймангал соединялся с джунглями континента, отделенный от них лишь мелководными протоками и болотами.

Сандокан велел спустить паруса, оставив только небольшой кливер, и каждую минуту промерять дно, чтобы пинасса не села на мель. Тремаль-Найк стал рядом с рулевым, указывая ему путь.

Через двадцать минут парусник поднялся по реке, потом, по указаниям Тремаль-Найка, приблизился к левому берегу и вошел в маленькую заводь, полностью скрытую под огромными деревьями, которые почти не пропускали свет.

— Остановимся здесь, — сказал бенгалец Сандокану. — Здесь легко спрятать пинассу среди мангров, если снять мачты. К тому же рядом непроходимые джунгли. Никто не обнаружит нас.

— А пагода тугов далеко?

— Меньше мили отсюда.

— Она стоит посреди джунглей?

— На берегу пруда.

— Сирдар!

Юноша поспешил на зов.

— Пришел момент действовать, — сказал Сандокан.

— Я готов, господин.

— Мы слышали твою клятву.

— Сирдар может умереть, но не нарушит данное слово.

— Итак, каков твой план?

— Я отправлюсь к Суйод-хану и расскажу ему, что пинасса захвачена шайкой людей, что весь экипаж уничтожен, а мне самому удалось спастись с большим трудом.

— Он поверит тебе?

— А почему нет? Он мне всегда доверял.

— А затем?

— Я разузнаю, находится ли Дарма в подземельях и когда она будет участвовать в церемонии. Будьте готовы напасть на пагоду и берегитесь, чтобы вас не заметили.

— Как ты предупредишь нас?

— Если Сурама там, я пришлю ее.

— Ты знаешь ее?

— Да, господин.

— А если ее еще не привезли на Раймангал?

— Тогда приду я, господин.

— В котором часу происходит церемония?

— В полночь.

— Это так, — подтвердил Тремаль-Найк.

— Так мы сможем незамеченными проникнуть в пагоду? — спросил Сандокан.

— Да, взобравшись на купол и спустившись по канату, на котором висит большая лампа, — сказал Тремаль-Найк. — Ведь этот канат еще существует, Сирдар?

— Да, господин. Однако осторожности ради не приходите в пагоду слишком многочисленными, — сказал юноша. — Оставьте большую часть отряда спрятанной в джунглях и предупредите своих людей, чтобы бежали вам на помощь, только когда услышат звук рамсинги.

— А кто даст этот сигнал?

— Я, господин, потому что я тоже буду в пагоде, когда вы нападете на Суйод-хана.

— Именно он приведет Дарму на церемонию? — спросил Янес, который присоединился к ним.

— Да, он всегда сам присутствует при этом.

— Ладно, — сказал Сандокан. — Не забывай, что, если ты поможешь нам, твоя судьба обеспечена, а если предашь — мы не уйдем отсюда без твоей головы.

— Я сдержу данную клятву, — сказал Сирдар торжественным голосом. — Я больше не туг, я брамин.

Взяв карабин, который Каммамури протянул ему, он сделал прощальный жест и, ловко спрыгнув на берег, исчез в темноте.

— Неужели я скоро смогу обнять мою маленькую Дарму? — воскликнул Тремаль-Найк с волнением.

— Я тебе обещаю это, — сказал Сандокан. — А пока вооружимся терпением и начнем устраивать лагерь.

Его люди уже взялись за работу, чтобы спрятать пинассу, сняв ее мачты и паруса. Выгрузив оружие, боеприпасы, ящики с провизией и палатки, они сошли на землю и оттащили судно в заросли мангров, в которых прорубили зеленый тоннель для него. После этого они покрыли палубу охапками бамбука и тростника, так что полностью скрыли его.

Между тем Сандокан, Янес и Тремаль-Найк с отрядом даяков прошли по краю джунглей и установили посты на берегу. Каммамури и Самбильонг сделали то же самое на восточном берегу, чтобы следить за теми, кто может прийти с островов Сундарбана. Главная же цель этого поста была помешать манти причалить к Раймангалу, если старику удастся пересечь лагуну и каналы на какой-нибудь лодке.

Покончив с этим, все, кроме часовых, улеглись спать и уснули несмотря на мрачный вой шакалов. Ничто не нарушило их сна. Остров, если не считать скрытых здесь подземелий, где жили туги, был необитаемым.

На другой день около полудня Тремаль-Найк, Сандокан и Янес, сжигаемые нетерпением, совершили вылазку в джунгли в сопровождении Дармы и Пунти и добрались до самой пагоды, но не встретили ни одной живой души.

Они ждали вечера, надеясь увидеть Сураму или Сирдара, однако никто не появился. Не заметили часовые на постах и старого манти.

В эту ночь они слышали, однако, повторяющийся несколько раз в отдалении звук рамсинги. Что означали эти звуки, от которых веяло глубокой тоской, ни Сандокан, ни его друзья не знали.

Заслышав эти сигналы, они поспешно выходили из палаток в надежде, что появится Сирдар, но их ждало разочарование.

К полуночи звуки трубы прекратились, и молчание воцарилось в темных джунглях.

— Капитан, — сказал один малаец, — кто-то приближается к нам. Я заметил при свете луны, что бамбук колеблется, как будто кто-то старается проложить себе сквозь него дорогу.

— Может быть, это Сирдар? — спросили в один голос Сандокан и Тремаль-Найк.

— Я не мог разглядеть.

— Веди нас, — сказал Янес.

Взяв карабины и малайские криссы, они последовали за малайцем вместе с господином де Люссаком и Дармой.

Едва они углубились в джунгли, как заметили, что верхушки высоких бамбуков действительно колеблются, как если бы кто-то старался проложить себе путь.

— Окружайте его, — вполголоса сказал Сандокан.

Они уже готовы были разделиться, когда мелодичный голос, хорошо им знакомый, произнес:

— Добрый вечер, господин! Сирдар послал меня к вам.

Глава 24

ПАГОДА ТУГОВ

Сурама, прекрасная баядера, неожиданно появилась среди зарослей, держа в руке кинжал, которым она прокладывала себе дорогу в чаще. Она была в живописном костюме храмовых танцовщиц, с легким корсажем, вышитым серебром и украшенным цейлонским жемчугом.

Все бросились ей навстречу.

— Дорогая моя, — воскликнул Янес с живейшим волнением, — я боялся, что ты погибла.

— Как видите, белый господин, я еще жива, — улыбаясь, ответила Сурама. — Хотя поначалу мне тоже казалось, что туги хотят принести меня в жертву своему божеству.

— Кто тебя послал? — спросил Тремаль-Найк.

— Сирдар, я вам уже сказала. Он поручил мне предупредить вас, что сегодня ближе к полуночи состоится церемония приношения крови перед статуей Кали.

— Кто будет ее наливать? — с тревогой спросил бенгалец.

— Маленькая Дева пагоды.

— Негодяи! Ты видела мою дочь?

— Ее не видит никто, кроме священников и Суйод-хана.

— Что еще сказал Сирдар?

— Что это будет последнее приношение крови, поскольку туги решили рассеяться и присоединиться к восставшим в Дели и Лакхнау.

— Восстание разгорелось? — спросил де Люссак.

— Да, господин. Я слышала, что полки сипаев расстреливают своих офицеров, что в Канпуре и Лакхнау вырезали все английские семьи. Вся Северная Индия в огне.

— И Суйод-хан собирается присоединиться к восставшим?

— Здесь они не чувствуют больше себя в безопасности. Они уже знают, что вы идете на Раймангал.

— Он знает, что мы уже здесь? — спросил Сандокан.

— Туги этого не знают; шпионы потеряли ваш след. Сирдар мне сказал об этом.

— Почему он сам не пришел сюда? — спросил Тремаль-Найк.

— Чтобы не покидать Суйод-хана: тот может внезапно скрыться. Сирдар последует за ним, если главарь тугов сбежит.

— Ты останешься с нами? — спросил Янес.

— Нет, белый господин, — ответила Сурама. — Для вашей же пользы мне лучше оставаться у тугов до их отъезда.

— Если раньше мы не утопим их в их пещерах, — сказал Сандокан.

— Прощай, белый господин, мы скоро снова увидимся, — сказала прекрасная танцовщица, нежно пожимая руку Янесу.

— Береги себя, — сказал он с тревогой. — Когда мы нападем на логово тугов, беги из подземелий. При первом ружейном выстреле скрывайся в пагоде.

— Хорошо, господин.

— Пещеры больше не соединяются со стволом священного баньяна! — спросил Тремаль-Найк.

— Нет, эта галерея закрыта. Вам придется напасть из галереи, которая начинается в пагоде. До свидания, господин.

И, улыбнувшись всем, она снова исчезла в зарослях бамбука.

— Девять часов, — сказал Сандокан, когда они остались одни. — Займемся приготовлениями.

— Мы пойдем все? — спросил де Люссак.

— Нас не будет слишком много, — ответил Сандокан. — А что ты, Тремаль-Найк, посоветуешь нам делать, ведь ты знаешь пагоду.

— Притаимся в чаще, которая окружает пруд, — ответил бенгалец. — Потом спустимся в пагоду и ударим на них первыми. Захватив Дарму, мы спустимся в подземелья и покончим с Суйод-ханом.

— Да, я не вернусь в Момпрачем без шкуры Тигра Индии, — сказал Сандокан. — Я уже это говорил.

Они поспешно вернулись в лагерь и сняли часовых с восточной протоки, чтобы иметь в своем распоряжении как можно больше людей.

В одиннадцать часов Сандокан, Янес, де Люссак, Тремаль-Найк и четверо малайцев, самых сильных и храбрых, бесшумно покинули лагерь, следуя за Дармой. Все они были вооружены карабинами, пистолетами и парангами, а также снабжены веревками, чтобы забраться на купол пагоды. Основной отряд, состоящий из малайцев и даяков, под командованием Самбильонга, должен был последовать за ними через четверть часа. Матросы, вооруженные карабинами и парангами, несли с собой лампы и факелы. Кроме того, приготовлено было несколько взрывных устройств, которые могли пригодиться в подземных лабиринтах.

Тремаль-Найк и Каммамури, знавшие остров, как свои пять пальцев, вели каждый отряд, соблюдая всяческую осторожность. Однако все было тихо, и чуткий Пунти, их верный пес, не выказывал никакого беспокойства.

Джунгли казались пустынными; только вой голодных шакалов прерывал ночное безмолвие, царившее среди этих темных густых зарослей.

Оставалось еще полчаса до полуночи, когда отряд достиг берега пруда. На противоположном берегу, посреди площадки, большая часть которой была занята старым баньяном, образовавшим множество стволов, возвышалась пагода тугов. Это было огромное сооружение, которое заканчивалось колоссальным куполом. Его стены, украшенные головами слонов и божеств, соединялись между собой поперечными карнизами, что давало возможность взобраться на купол.

Ни на берегу, ни на площадке не было видно ни души. Окна пагоды тоже были темны — явный признак того, что церемония еще не началась.

— Мы пришли вовремя, — сказал Тремаль-Найк, которым понемногу овладевало возбуждение.

— Странно, что туги не поставили часовых вокруг пагоды, зная, что мы кружим по лагуне, — заметил Сандокан, настороженно осматриваясь.

— И мне эта тишина кажется подозрительной, — сказал Янес. — А как тебе, Тремаль-Найк?

— Мне тоже, — ответил бенгалец.

— Тигрица неспокойна, — сказал француз. — Посмотрите на нее.

В самом деле, Дарма, которая до этого спокойно шла впереди, остановилась перед зарослями высокого бамбука, которые протянулись до самой пагоды. Она навострила уши, нервно махала хвостом, била им себя по бокам и с тихим рычанием нюхала воздух.

— Да, — сказал Тремаль-Найк. — Дарма почуяла врага. Там прячется какой-нибудь туг.

— Что бы ни случилось, не стреляйте, — сказал Сандокан. — Нам нужно взять его тихо.

— Да, Сандокан, — ответил бенгалец. — Я пойду вперед с Дармой. Если там кто-то есть, Дарма когтями покончит с ним.

— Но там могут быть двое.

— Вы пойдете следом, на коротком расстоянии.

Он подозвал тигрицу, погладил ее по спине и коротко приказал:

— За мной, Дарма.

Затем перекинул карабин через плечо, взял паранг в правую руку и молча вступил в заросли бамбука, наклонившись и тихо раздвигая растения. Дарма неслышно кралась следом за ним.

Из чащи не доносилось ни одного звука, однако Тремаль-Найк инстинктом чувствовал, что кто-то там прячется. Пройдя шагов пятьдесят, он оказался на тропинке, которая вела к пагоде.

Он распрямился, чтобы оглядеться, нет ли здесь кого, когда услышал рядом шорох бамбука и почувствовал, как на плечи ему упала веревка, мгновенно сжавшая горло.

Полуголый человек с татуировкой тугов на груди выпрыгнул из зарослей и бросился на него с длинным кинжалом.

Стремительная тень метнулась из чащи бамбука в тот же миг. Тигрица прыжком кинулась ему на плечи, повалив его. Послышался сдавленный крик, потом хруст костей.

Сандокан, который был шагах в десяти сзади, тоже в свою очередь бросился вперед.

— Он поймал тебя? — спросил он.

— Да, но не успел ни задушить, ни заколоть, — ответил Тремаль-Найк, освобождая горло от веревки. — У этого мерзавца уже кинжал был наготове, и только Дарма спасла меня.

Подошли Янес, де Люссак и малайцы.

— Не шумите, — сказал Тремаль-Найк. — Тут может быть еще туг, который притаился. Спокойно, Дарма, оставь его.

Тигрица нервно била хвостом и, обнажив клыки, рычала на лежащего туга.

— Оставь, — повторил Тремаль-Найк, хватая ее за шею.

С недовольным рычанием тигрица повиновалась.

— Бог мой! — воскликнул Янес. — Как она отделала этого беднягу! На нем места живого нет.

— Молчи, — сказал ему Сандокан.

Все прислушались: никакой шум не долетал до их ушей, кроме легкого шороха тростников, волнуемых ночным ветерком.

— Вперед! — приказал Тремаль-Найк.

Они пустились в путь все так же в глубоком молчании и через пять минут вынырнули из зарослей перед огромной пагодой.

Несколько мгновений они стояли, разглядывая чудовищные головы слонов, ее статуи и широкие карнизы, потом быстро подошли к огромной вделанной в стену статуе, и Тремаль-Найк, самый ловкий из всех, уцепившись за ноги каменного гиганта, добрался до его груди, поднялся на плечо и в конце концов уселся верхом у него на голове. Он привязал веревку и бросил ее товарищу.

— Быстро, — торопил он. — Выше лезть будет легче.

Над великаном нависал хобот одного из слонов. Тремаль-Найк схватился за него и легко взобрался на первый карниз.

Сандокан и остальные лезли следом, подтягиваясь на руках, упираясь в каменные выступы ногами. Даже француз, который не отличался особой ловкостью, на этот раз не отставал.

Над карнизом были другие статуи, которые опирались одна на другую, представляя собой как бы ступени пирамиды. Переходя с одной статуи на другую, восемь смельчаков добрались наконец до вершины купола, остановившись перед круглым отверстием с железной решеткой, на которую опирался огромный позолоченный шар.

— Отсюда я спустился когда-то, чтобы увидеть мою дорогую Аду, — сказал Тремаль-Найк с глубоким волнением.

— И чтобы получить удар кинжалом от Суйод-хана, — добавил Сандокан.

— Да, — мрачно согласился бенгалец.

— Посмотрим, удастся ли ему заколоть всех нас восьмерых.

Сандокан обернулся и внимательно посмотрел вниз, на темные заросли тростника, куда скрылась тигрица, которая не могла последовать за ними.