Синдикат дурмана

      Тот факт, что Мачария и Мбуви из полиции, придавало Курии особый авторитет в глазах приятелей. Меня представили им как сотрудника нефтяной компании "Мобил". Я находил такую "крышу" весьма удобной, никто не мог разоблачить меня, в таких делах мало кто сведущ. Меня обычно спрашивали о повышении цен на бензин и затем утрачивали ко мне всякий интерес.
      В пятницу нас пригласили на вечеринку шайки. "Сичеки" собрались в своей штаб-квартире, которую они окрестили "Кэмп Дэвид" - по аналогии с резиденцией американского президента. Нас известили, что их вожак проявил к нам интерес и, может быть, сведет нас с теми, кто торгует бхангом оптом.
      Мы угощали Курию пивом в городе и в "Кэмп Дэвид" попали только к восьми вечера. На мне были старые джинсы и линялая майка, оба моих помощника тоже надели что попроще.
      - Шухер! - закричал мальчишка, когда мы появились на пороге.
      - Соло, не дури! - одернул его Курия. - Эти ребята со мной.
      - Это ты, Курия?
      - А кто же, братишка!
      Несколько парней и девушек караулили "Кэмп Дэвид" снаружи, остальные дрыгались в танце, проигрыватель был запущен на полную катушку. В воздухе сизой тучей висел табачный дым; несмотря на распахнутые окна, до одури пахло потом. Какой-то умелец развесил по стенам разноцветные лампочки, они мигали в такт оглушающей монотонной музыке. Курия повел нас между танцующими к вожаку, никто даже не посмотрел в нашу сторону.
      Предводитель "Сичеки" сидел по-турецки на полу в обществе двух подружек. Вся троица, застыв точно в трансе, глядела на танцующих.
      - Вот мои друзья, о которых я говорил.
      Вожак не ответил и вообще вел себя так, будто нас не существует. Гремела музыка, шаркали по полу подошвы. Мы стояли, испытывая неловкость, пока танец не кончился. Лишь тогда вожак снизошел до того, чтобы заметить нас, и жестом пригласил сесть подле него.
      - Сичеки! - внезапно завопил он.
      - Сичеки! - раздался громоподобный отклик.
      Потом все, кто там был, принужденно захохотали. Все, кроме вожака шайки. Они закатывались, давились смехом, их обуял пароксизм хохота. Но стоило главарю ударить в ладоши - все враз стихло.
      - Танцуйте и наслаждайтесь музыкой! - великодушно разрешил вожак, и снова заиграла пластинка, замигали лампочки.
      Вожак кивнул Курии, который, я заметил, был как на иголках, и тот представил нас.
      Вожак многозначительно закивал, словно решая, что с нами делать. У него была ранняя плешь и бородка, как иголки кактуса. Роста в нем было всего пять футов и три дюйма, худощав, хрупкого сложения, отличительной его особенностью был стальной взгляд немигающих глаз - такой взгляд без слов подчинял себе юнцов.
      - Этот вот, - Курия ткнул в меня пальцем, - служит в нефтяной компании.
      - Смахивает на фараона.
      - Верно, но на самом деле он не из полиции.
      - Что вам надо? - Вожак буравил меня взглядом.
      - Разве Курия не говорил?
      - Я хочу это услышать от тебя, приятель. Отвечай.
      - Нам нужна помощь в бизнесе, ну, в общем...
      - Один наш знакомый, - пришел мне на выручку сержант, - ищет большую партию товара на экспорт. Мы можем заработать на этом, и ты свою долю отхватишь.
      - Не по адресу обратились, я травкой не промышляю. Неохота связываться с полицией. Мы себя ведем хорошо, порядочные граждане, о душе думаем, неприятностей не ищем.
      - Нет, это ты нас не за тех принимаешь, - сказал я с фальшивой улыбкой. Видать, они не заглотнули нашу наживку. - Если бы мы хотели вам напакостить, давно бы сцапали всех твоих ребят, кто торгует травкой в розницу, заставили бы их говорить, они бы вас всех заложили. Полиции хватит и кулечка на десять шиллингов, чтобы засадить вас. А мы ищем, где купить много бханга, большую партию, потому что хотим заработать. В наше время всем нужны деньги.
      - Подделываешься под своего?
      - Нет. - Мне стоило большого труда не взорваться, этот тип явно провоцировал меня.
      - Говорят тебе, мы этим не промышляем - и точка!
      - Ну ладно, - сказал я смиренно.
      - Курия, подтверди твоим дружкам, мы травкой не занимаемся.
      - Верно, босс.
      Мачария стал шептать что-то вожаку на ухо. Я вздохнул, надеясь, что сержанту больше повезет, чем мне.
      - Говори по-английски! - прикрикнул на него главарь. - Я не дикарь и местной тарабарщины не понимаю.
      - Извини! - пролепетал Мачария.
      Теперь Курия приник к уху босса - наверно, убеждает его, что нас можно не опасаться. Озираясь по сторонам, я пытался понять, что это за сброд. Сам я вырос в деревне, горжусь своими родителями, своим африканским происхождением. Не вижу ничего зазорного в родном языке, а если уж говорить о музыке, то завыванию в стиле "соул" я предпочитаю спокойную манеру исполнения Рикки Нельсона, Джима Ривза и битлов.
      - Боско, ко мне! - подозвал вожак своего подручного и объяснил мне: Боско отвечает у нас за безопасность.
      - А кто вам угрожает? - Я едва смог скрыть насмешку.
      - Шпионы. Еще он отыскивает наших подружек, сбежавших с подонками из других шаек.
      - Слушаю, босс! - Боско был с тонкими усиками, в темных очках.
      - Посторожи-ка их, пока комитет решит, что с ними делать дальше.
      - Слушаю, босс! - Он вытянулся по-военному, потом достал из кармана игрушечное переговорное устройство с радиусом действия, не превышающим тридцати ярдов. - Викки! Смотри в оба. Если что, вызовешь меня.
      Заседание комитета длилось четверть часа. Потом нас ввели в соседнюю комнатку, где мы увидели вожака и еще четырех юнцов.
      - Комитет проголосовал за то, чтобы оставить вас на вечеринке.
      - Спасибо! - ответил я.
      - Мы не псы и приучены уважать других. Кто из вас будет говорить о деле?
      - Я и мои друзья, но сначала примите наш вступительный взнос.
      Вожак мрачно кивнул, я достал из бумажника три купюры по сто шиллингов и протянул их ему. Он снова кивнул и деньги передал одному из парней - тот у них, наверно, за казначея.
      - Где тут пива раздобыть? - спросил я, доставая еще одну сотенную.
      Вожак, отрядив кого-то за пивом, предложил нам садиться. Обстановка разрядилась, вожак угостил нас сигаретами с бхангом и закурил сам. Я заколебался - никогда не пробовал травки, еще не известно, как она на меня подействует.
      - Кури, кури, - настаивал вожак. - Это совсем не крепко.
      Я затянулся, и маленькие зернышки бханга заискрились крохотными вспышками.
      - Ты куришь, как обычную сигарету, приятель, а надо затянуться и не выдыхать. Вот так.
      Я понаблюдал за ним, потом перевел взгляд на двух своих коллег. Мачария, видать, курит не впервые, а Мбуви вежливо отказался. И правильно среди нас должен быть хоть один с ясной головой, а то до дому не доберемся.
      - Знал я одного человечка, который приторговывал травкой, только он мог и завязать.
      - Он в Найроби? - спросил я.
      - Ага.
      - Можно с ним потолковать? Наш белый знакомый начинает беситься: мы пока ему ничего не достали.
      - Если он согласится, могу свести вас завтра. В одиннадцать утра будьте у "Казино".
      - Заметано!
      - Не радуйтесь, он еще может отказаться.
      - Авось повезет!
      Мы вернулись в комнату, где танцевали. От дурмана у меня закружилась голова. Танцующие пары превратились в забавных лилипутов. Держись, старина, приказал я себе.
      - Где здесь туалет? - спросил я у оказавшегося поблизости парня.
      - Пойдем, покажу.
      Я умыл лицо, и дурнота прошла. Посмотревшись в зеркало, я увидел, что глаза у меня налиты кровью. Вернувшись к танцующим, я обнаружил, что все, в том числе и девушки, курят бханг. Кое-где уже раздавался истеричный хохот. Я подсел к вожаку, который будто бы снова погрузился в транс. Тем временем одна из девушек принесла мне пиво и села рядом.
      - Как тебя зовут?
      - Роузмери.
      - А меня - Кип. Где ты работаешь?
      - Ты что, я еще школьница.
      - Неужто? И в каком же классе?
      - В третьем, если тебе так важно знать. Какие еще будут вопросы?
      - Извини, пожалуйста.
      Я отвернулся, испытывая ужас при мысли о том, какое будущее ждет нашу молодежь, потом подал сигнал моим помощникам: пора нам уходить, но вожак заметил это и потребовал, чтобы мы побыли еще.
      - На вот, затянись.
      - Спасибо, Роузмери, я уже покурил.
      - Не бойся, все сразу станет так прекрасно. Ну давай, смелее!
      Танцы продолжались, все вокруг пили и курили травку, громче и заразительнее становился хохот. Мне надоел этот притон. В полночь вожак поднялся на ноги, и музыка сразу смолкла.
      - Братишки и сестренки! - обратился он к собравшимся. - Спасибо, что пришли. А теперь молчок - предадимся беззвучной беседе. Сичеки!
      Почти все лампы погасли, и в комнате воцарился полумрак, шайка разбилась на пары - парень с девушкой, - все сели на пол. Наступила мертвая тишина. Я вглядывался в темноту: каждая пара была обращена лицом друг к другу, ладони на полу, во взглядах - немая мольба. Роузмери подвинулась ближе, взяла меня за руку, заглянула в глаза.
      Мы ушли через полчаса. К тому времени некоторые парочки уже укрылись от посторонних глаз в саду, под покровом ночи. Словом, беззвучная беседа становилась все более оживленной...
      На следующее утро во рту у меня был горький привкус, голова все еще кружилась. Я принял ванну, и мне полегчало, вчерашний эпизод отступил в сознании на задний план - точно дурной сон.
      Мы были у кинотеатра "Казино" за несколько минут до одиннадцати. Вожак уже ждал нас вместе с коренастым темнокожим мужчиной, которого звали Джо. Мы зашли в соседнее кафе - в нем в этот час почти не было посетителей - и устроились в дальнем углу, где никто не мог нам помешать.
      - Мой друг уверяет, - начал Джо, - что с вами можно иметь дело, хотя вы и служите в полиции.
      - Это так, - ответил я. - Но в данном случае нас интересует только заработок. У нас есть покупатель на товар, но нет товара. Мы надеемся на вашу помощь в этом деле.
      - Что за вопрос! Это проще простого. Я могу предложить вашему клиенту бханг, золото, ртуть. Мои друзья торгуют чем угодно, но это стоит денег, они берут приличную цену.
      - Вы, наверно, уже знаете, что наш клиент интересуется... травкой.
      - Нет проблем. Многие нажили на этом состояние. У меня налажен контакт с местными поставщиками. Сколько товара вы возьмете?
      - Килограммов сто.
      - Ерунда. - Джо самодовольно улыбнулся. - Готовьте три тысячи шиллингов.
      - Сначала мы должны посоветоваться с клиентом, но, скорее всего, он примет эти условия. А товар у вас уже есть?
      - Говорят же вам, это пустяки: всего сто килограммов! Положитесь на меня. Мое слово закон: сказал, значит, сделаю!
      - Но где гарантия, что мы получим товар, если заплатим за него вперед? Это же город, тут ничего не стоит раствориться.
      Он раздраженно посмотрел на меня, но тут поспешил вмешаться сержант Мачария. Признаюсь, разговор принял невыгодный для нас оборот, и все по моей вине, но, как подумаешь, что такие вот подонки подсовывают свою отраву даже школьникам, становится не до любезностей.
      - Кип имел в виду, - попытался исправить мою оплошность сержант, - что на поставщика бханга в суд не подашь. Поэтому хорошо бы нам убедиться, что у вас действительно имеется товар.
      - Ты ведь полицейский, верно?
      - Верно.
      - Вот мое удостоверение личности. Имя - Джозеф Гитхуа. И если я что-то обещаю, то свое слово держу.
      Вожак зевнул и поднялся.
      - С вами, ребята, такая тоска, что хочется утопиться. Пойду прошвырнусь, свежим воздухом подышу. Пока! Джо, не обижай моих дружков.
      - Ты что же, меня одного бросаешь?
      - От деловых разговоров меня мутит. Этим парням можно доверять, бог свидетель! Если они тебе не понравились, можешь встать и уйти. Никто тебя не съест, Джо.
      Мы обменялись рукопожатием с вожаком и смотрели ему вслед, пока он не затерялся в уличной толпе.
      - Значит, хотите удостовериться, что у меня действительно имеется товар? Хорошо же, пошли.
      Мы с трудом поспевали за ним. Разгневанный Гитхуа едва не припустился бегом. Держась грязных проулков, он вскоре привел нас к большим воротам, обитым листами гофрированного железа. Гитхуа распахнул их, и мы оказались на просторном дворе, где штабелями были сложены мешки с древесным углем. Сторож в синем комбинезоне поднялся с табурета и засеменил к нам. Гитхуа подвел нас к одному штабелю, и - откуда ни возьмись - в его руке блеснул нож.
      - Значит, не верите? - задиристо спросил он. Мы молча глядели на него. Лезвие ножа, распоров мешковину, обнажило засохшие ветки какого-то растения, напоминающего папоротник. - Что же, по-вашему, это? Бханг или не бханг?
      - Ваша правда, мистер Гитхуа, - сконфуженно улыбнулся я, а самого меня переполняла радость. - Извините, что сомневался, но, сами знаете, бизнес... Сейчас мы отправимся в гостиницу к нашему европейцу, возьмем у него деньги и условимся о доставке.
      - Теперь-то вы мне верите?
      - Конечно, мистер Гитхуа. - Я сделал ударение на слове мистер, это было явно ему по душе.
      - То-то же. Пошли. Я свое слово сдержал. Надеюсь, и вы меня не подведете. Если бы за вас не поручился наш общий друг, я бы и разговаривать с вами не стал. Он мне вас рекомендовал. Обманете - вам же хуже!
      Меня его эмоции не интересовали. Он занимался этим бизнесом из страсти к наживе, прекрасно зная, что его товар в конечном счете попадет в руки к юнцам. Если ему нет дела до них, то и мне нет дела до него, тем более что я выполняю свой прямой долг.
      Я повез его в управление. Инспектор Мбуви сел на заднее сиденье и приглядывал за Гитхуа. Я время от времени вскидывал глаза к зеркальцу над лобовым стеклом - взгляд Гитхуа был то спокойным, то панически подозрительным, то гневным. Когда мы приехали, он молча поплелся наверх, в мой кабинет.
      Я уселся на один из трех стульев, второй занял инспектор Мбуви. Сержант остался стоять. Гитхуа гадал, можно ли ему сесть, я не торопился прийти ему на помощь. Его взгляд пугливо метался по комнате. Поняв наконец, что я тут главный, он устремил на меня полные мольбы глаза, а затем потупился.
      - Гитхуа! - произнес я негромко. Он вскинул голову, боясь вымолвить слово, и снова опустил глаза.
      - Значит, твое имя Гитхуа, не так ли?
      - Да, - ответил он со стоическим спокойствием.
      - Что же сразу не отозвался, или не слышал?
      - Слышал.
      - Так почему молчал?
      - Не знал, что сказать, сэр.
      - Так я и поверил! Садись, Гитхуа, и слушай, что я тебе скажу.
      Я указал ему на свободный стул рядом с собой. Мы оказались с ним бок о бок, я почти касался его. Мне хотелось, чтобы ему стало не по себе от моего взгляда. Я закурил сигарету, отметив про себя, что он нервничает. Сержант достал блокнот и приготовился вести протокол допроса.
      - Начнем с твоего удостоверения личности, - сказал я.
      Он передал мне документ, и я переписал в записную книжку номер и другие подробности.
      - Скажи-ка, приятель, - продолжал я, - знаешь ли ты, почему ты здесь?
      - Да, - едва слышно ответил Гитхуа, - вы считаете, что я торгую бхангом. Но вы устроили мне ловушку. Я могу все начисто отрицать. Как вы докажете, что те мешки на складе принадлежат мне?
      - Ну что ты, Гитхуа, - сказал я дружелюбно, - никто тебя ни в чем не подозревает.
      - Правда, сэр?
      - Ни я, ни инспектор, ни сержант не предъявляли тебе никаких обвинений. Верно, сержант?
      - Так точно, сэр.
      - Вот видишь. - Я медленно кивнул. - Повторяю, мы твои друзья. На самом деле так оно и есть. Веришь ты мне?
      Он смутился: все его беды начались с того, что он показал нам мешки с травкой, но мы об этом ни единым словом не обмолвились.
      - Итак, мы друзья?
      - Друзья, - промямлил он.
      - Вот и хорошо. Ведь тебя пока и пальцем никто не тронул. - Он уловил довольно прозрачный намек, и в его глазах зажегся огонек страха. - Мы друзья и потому хотим избавить тебя от ненужных неприятностей. Ведь друзья должны помогать друг другу.
      Я улыбнулся. Его зрачки бегали, он пытался не увязнуть в сети каверзных вопросов, но мои заверения в дружбе вселили в него проблеск надежды.
      - Однако мы не сможем тебе помочь, пока ты не скажешь всей правды, верно?
      - Верно.
      - Отлично. - Я обрадованно потер ладони. - Расскажи нам все, что тебе известно про торговлю бхангом. Ты меня понял?
      - Понял, - сказал он после недолгих колебаний. Не без оснований подозревая, что это очередная ловушка, он предпринял отчаянную попытку спасти положение: - Что с того, что вы нашли бханг? Надо еще доказать, что я имею к нему отношение.
      Я щелкнул пальцами, и сержант достал из кармана магнитофонную кассету, на которой был записан весь наш разговор в кафе и затем на угольном складе.
      - Узнаешь свой голос, дружище? Запись такая чистая, что судья ни в чем не усомнится. К тому же мы покажем ему фотографии склада.
      - Господи! Так вы еще в кафе включили магнитофон? - В его глазах был ужас. - Что вам от меня надо?
      - Все про торговлю бхангом, и без вранья. Начни с поставщиков.
      - А что со мной будет, когда я вам все выложу?
      - Не надо торговаться. Если я увижу, что ты сказал правду, тогда... я не стану сразу заводить на тебя дело. Все зависит от твоей готовности сотрудничать с нами - сейчас и в будущем.
      Он глядел на меня с мольбой, постепенно осознавая, что у него нет выбора. Сокрушенно потупившись, он начал давать показания, я едва успевал за ним записывать. Когда он добрался до конца, я велел ему повторить все с самого начала. Если бы он что-то сочинил, то при повторении обязательно бы сбился. Но этого не случилось, и я увидел на его лице признаки облегчения. Он вверил свою судьбу мне и господу, хотя, может быть, и не в таком порядке. Показания были срочно отпечатаны на машинке по всей форме, и я зачитал их ему:
      "Пол: мужской. Возраст: около сорока. Расовая принадлежность: африканец. Род занятий: мелкий предприниматель, документально не доказано. Национальность: кениец. Адрес: Кавангваре. Телефона нет.
      Я, нижеподписавшийся, родился в Муранге, в Локации № 11 и наречен Джозефом Сэмюэлем Гитхуа. Мой отец, Гитхуа Гичохи, жив и по сей день. Мать, Нжери Гатхони, умерла. В 1946 году меня записали в начальную школу в Тхике, я проучился только четыре года. Стал помогать отцу, батрачившему на ферме, ее хозяином был европеец, потом мыл посуду в заведении мистера Пателя в Тхике. После отмены чрезвычайного положения я переехал в Найвашу, там женился, потом в Накуру занялся торговлей древесиной. В 1964 году, когда мое дело в Рифт-Вэлли лопнуло, переехал в Найроби и до 1969 года безуспешно искал работу. Отчаявшись найти место, занялся мелким предпринимательством.
      От друзей я услышал, что можно неплохо заработать на торговле бхангом (каннабис сатива), сбывая его заморским туристам. Я начал заниматься этим в 1973 году, однако разбогатеть не удалось - мне перепадали только мелкие сделки. С 1974 по 1975 год я жил в Момбасе, где дела у меня пошли лучше - в Малинди и Ламу приезжает много иностранных туристов. Однако влажный климат мне вреден, и я вернулся в Найроби. Меня научили сплавлять бханг молодым людям, чем я и промышлял до ареста.
      Мои поставщики: мистер Олиеч из Кисуму, мистер Онсонго из Кисии и мистер Вамбуа из Ятты. Я хорошо их знаю и сумею опознать. Бханг привозят мне на грузовиках, доставляющих в столицу древесный уголь. Таким образом удается преодолевать полицейские кордоны на шоссе.
      Сегодня ко мне обратились покупатели, интересующиеся бхангом. Впоследствии оказалось, что это старший полицейский инспектор Кибвалеи, инспектор Мбуви и сержант Мачария. Я отвел их на угольный склад, который арендую на Гроген-роуд, и показал им припрятанный там мешок с каннабисом сатива (экспонат № ...). У меня еще три таких мешка (экспонаты № ...). Я удостоверяю, что все они принадлежат мне.
      Вышеозначенные полицейские препроводили меня в Управление уголовной полиции и допросили, предупредив, что письменные показания могут быть использованы в судебном разбирательстве.
      Подтверждаю, что эти показания давал добровольно, без какого-либо на меня давления. Протокол допроса мне зачитан и мною понят; в нем содержится одна только правда.
      Подпись:
      Свидетели:
      - Хочешь что-нибудь добавить или изменить? - спросил я его.
      - Нет, все правильно.
      - Тогда подпиши, и порядок.
      Он подписал протокол, инспектор и сержант поставили свои подписи в качестве свидетелей. Так в папке с делом появился первый документ.
      - Сержант!
      - Слушаю, сэр.
      - Снимите с задержанного отпечатки пальцев для архивной картотеки. Инспектор Мбуви, достаньте, пожалуйста, бланк обвинительного заключения.
      В пять минут со всеми формальностями было покончено.
      - Теперь, Гитхуа, назови имена всех тех, кто, по твоим сведениям, занимается этим промыслом, и укажи их адреса.
      Он назвал шестерых. По меньшей мере четверых из них можно было отыскать без труда. Они в свою очередь назовут других, так что удастся нанести ощутимый удар подпольному бизнесу. Но прежде всего я должен нащупать нити, идущие за границу.
      - Вот как мы поступим, Гитхуа, - объявил я. - Вообще-то, следовало бы упечь тебя за решетку. Ты не просто нарушаешь закон, из-за твоей неуемной жадности становятся наркоманами и гибнут молодые люди. Я ненавижу тебя и тебе подобных за то, что вы наносите огромный вред юному поколению наших граждан. Надеюсь, тебе понятны мои чувства?
      - Да, конечно. Но, клянусь, если вы меня отпустите, никогда больше не стану заниматься этим.
      - Хорошо бы твои слова не разошлись с делом. Так и быть, дам тебе последний шанс. Держи ушки на макушке и смотри в оба. Выведай для меня кое-что у твоих деловых партнеров, но так, чтобы они ничего не заподозрили. Сдается мне, что рыбки покрупнее занимаются вывозом бханга за границу, они интересуют меня в первую очередь, а потом уж займемся теми, кто промышляет на местном рынке.
      - Понятно, сэр. - Гитхуа повеселел, осознав, что все-таки выйдет отсюда. - Кстати говоря, три месяца назад один индиец обратился ко мне с просьбой свести его с теми, кто может поставлять большие партии товара на экспорт. Он говорил, что у него есть белые сообщники, которые специализируются на таких делах и гарантируют полную безопасность.
      - Кто этот индиец, ты его знаешь? - насторожился я.
      - Зовут его Кассам или что-то в этом роде. Я видел его один лишь раз, и мы ни о чем не договорились. У меня тогда товара не было, а ждать он не мог.
      - Кто вас свел?
      - Он вышел на меня через одного из моих клиентов, с тех пор я о нем не слышал. Может быть, они нашли то, что искали, и уехали за границу.
      - Вести торговлю с такими клиентами было бы для тебя гораздо прибыльнее, чем с ватагой юнцов.
      - Наверное. - Гитхуа пожал плечами. - Но я уже имел дело с белыми, еще в 1973 году. Не так уж они надежны, платят неисправно, да и риску для черных куда больше.
      Я сразу смекнул: здесь действуют не просто туристы, а наверняка целый синдикат. В голове моей звучали слова: "Белые сообщники гарантируют полную безопасность". Я случайно напал на след.
      - Гитхуа, предлагаю тебе сделку! - бодро воскликнул я. - Ты разыщешь этого сукина сына Кассама, а мы, со своей стороны, не будем предъявлять тебе обвинения, если ты, конечно, бросишь этот бизнес. Согласен?
      - Согласен, только выпустите меня. Я займусь чем-нибудь другим, обещаю!
      - Нам позарез нужен индиец и его сообщники. Тебе проще напасть на их след, чем нам: у тебя есть связи, да и они тебя знают.
      - Я все сделаю, сэр. Сразу за это возьмусь.
      - Мы оставим три мешка с бхангом на складе для приманки. Только не вздумай нас надуть - тогда тебе от тюрьмы не отвертеться.
      - Я вас не подведу, но позвольте мне для отвода глаз приторговывать небольшими партиями, иначе мои бывшие клиенты могут заподозрить неладное.
      Просьба была разумной, я и сам хотел ему это предложить. Можно поступиться мелочами, когда речь идет о разгроме целой банды.
      - Хорошо, но делай это осмотрительно и ничтожными партиями. Не входи во вкус!
      - Будьте спокойны, я вам этого Кассама из-под земли достану.
      - Скорее всего, нам понадобится не он один. Постарайся разузнать, кто еще экспортирует бханг и как у них это налажено. Вот мой телефон, звони через день и докладывай, как идут дела.
      - Да я каждый день готов звонить, только вот не всегда дозвонишься.
      - В таком случае приходи сюда, только смотри, чтобы твои дружки тебя не выследили, а то вся наша операция провалится. Лучше все-таки звонить. Если меня не застанешь, передай инспектору Мбуви или сержанту Мачарии, но никого другого в наши дела не посвящай.
      - Все ясно.
      - Отлично, - сказал я. - Тогда за дело. Хорошо бы посмотреть, где ты живешь, в крайнем случае мы сможем с тобой связаться, хотя бы сунуть записку под дверь.
      - Да хоть сейчас, - засуетился Гитхуа. - Я живу в районе Нгара, рядом с баром "Гитаруа".
      - Поехали! - Я поднялся со стула.
      Вскоре наша машина остановилась у его дома. Он пригласил нас зайти: большая квартира, обставленная удобно и со вкусом. Мое внимание привлекла свадебная фотография на стене.
      - Какая у тебя жена красавица! - восхищенно воскликнул я.
      - Что верно, то верно! - Гитхуа был явно польщен. - У нас трое прелестных детей, все мальчики.
      Я надеялся, что комплимент, сделанный его супруге, несколько сгладит неприятные ощущения, наверняка возникшие у Гитхуа в ходе допроса. Пожав ему руку, мы поехали назад в управление.
      В газетах я прочел, что в Какамеге арестован мужчина, у которого нашли десять мешков с бхангом. Его с позором провели по всему городку, прежде чем доставить в полицейский участок.
      Я немедленно связался по радиотелефону с полицейским комиссаром Западной провинции. Обменявшись обычными любезностями, я задал ему вопрос в связи с газетными сообщениями.
      - Ага, - хохотнул он, - уже пропечатали! Представляете, этот старик целый акр земли засадил каннабисом и набивал себе мошну, а сын ему помогал.
      - Вы выяснили, кому он сбывал товар?
      - Признаться, я не готов ответить, его сейчас допрашивают в участке, но я немедленно все разузнаю. Мы не придали особого значения этому делу, оно числится по разряду мелких правонарушений. Кстати, Кип, отчего вдруг столь большой интерес? Стоило ли звонить из Найроби из-за подобной мелюзги?
      - Представь себе, стоило... - Я торопливо прикидывал, насколько можно посвятить его в дело. - В управлении подозревают, что какие-то иностранцы вывозят бханг за границу. Мне поручено расследование.
      - Вот оно что. - Он выдержал паузу, потом добавил: - Хотите проверить, нет ли связи между нашим крестьянином и вашими экспортерами?
      - Скажу спасибо за любые сведения.
      - Я позвоню вам, как только что-нибудь выясню.
      - Еще одно. Когда суд над стариком кончится, его товар, очевидно, сожгут?
      - Ну да, так уж заведено.
      - Пожалуйста, уговорите судью отступить от этого правила и отправьте травку к нам в Найроби. Она может понадобиться в качестве наживки. Я получу санкцию комиссара.
      - Договорились. Снаряжу конвой, как только будет указание шефа.
      Я поблагодарил его, посулив, что угощу пивом, когда он в очередной раз приедет в Найроби. Упомянув о пиве, я и сам сразу ощутил жажду.
      ГЛАВА ТРЕТЬЯ
      Я принял его за одного из завсегдатаев: на первый взгляд ничего в нем нет подозрительного. Он скользнул по гостиничному холлу к стойке бара, за которой мы сидели на высоких табуретах, и, заказывая пиво, равнодушно кивнул Гитхуа. Я вскоре забыл о нем, поджидая свою "дичь".
      Гостиница, где мы находились, была, по теперешним меркам, довольно скромной. Белых туристов в ней немного, зато африканцев среднего достатка полным-полно, особенно у бара.
      Дело было в три пополудни, на улице знойно и сухо. Вокруг нас еще несколько человек потягивали пиво. У стойки, поодаль от нас, сидела белая пара, типичные учителя из провинции. Меня уже мутило от ледяной содовой, я мечтал о пиве, но на работе не полагается. А этот чертов Кассам все не шел...
      - Меня зовут Кассам. - Маленький индиец - тот, что кивнул Гитхуа и сел на соседний табурет, - протягивал мне руку. - Кассам Кхалиф. Рад с вами познакомиться, э... Простите, как вас величать?
      - Кип. - Я растерянно улыбнулся. Он ошарашил меня, возникнув неожиданно, как чертик из табакерки. - Поль Кип.
      - Рад с вами познакомиться, Поль.
      - И я тоже рад нашему знакомству.
      Мы пожали друг другу руки, он втиснулся между мной и Гитхуа. В нем было чуть больше пяти футов, тощий, болезненный. Бесцветные глаза за толстыми линзами очков то и дело моргали, темные курчавые волосы лоснились. Зубы тоже не прибавляли ему привлекательности: неровные, в желтых пятнах от табака и бетеля.
      - Пожалуйста, переставьте сюда мою бутылку с пивом, - сказал он бармену, потом обратился ко мне: - Как поживаете, бвана?
      - Помаленьку, - бесстрастным голосом ответил я.
      - Квели кабиса, бвана. Маиша сику хизи инакува нгуму кабиса*, продолжал он на суахили.
      ______________
      * Лучше не скажешь, господин. Жить становится все труднее (суахили).
      - Ндио*, - согласился я. - Вы родом с восточного побережья?
      ______________
      * Да, верно (суахили).
      - Почему вы так решили, бвана?
      - Отлично говорите на суахили и на индийца не очень похожи, скорее, пожалуй, на выходца из арабских стран.
      - Нет, бвана, вы ошибаетесь. Но я и не кениец.
      - Так вы пакистанец?
      - Нет, перс.
      - Значит, из Ирана?
      - Персы, - улыбнулся он, - живут не только в Иране.
      Я решил, что тема эта исчерпана: в такую жару мне было не до словесной эквилибристики.
      - Позвольте вас чем-нибудь угостить. - Я старался казаться любезным.
      - Спасибо.
      Я заказал на всех.
      - А сами вы, бвана, не пьете пива, только содовую.