Лабиринты рая (№2) - Рожденные в раю

Он поднимает глаза и ухмыляется:

– В таком случае вы могли бы отказать мне.

ХАДЖИ

Я еще никогда не бывал на такой высоте. Мне всегда хотелось летать. С помощью самых простеньких инструментов я сконструировал десятки воздушных змеев, и все они летали, но ни один не поднимался так высоко. Сейчас я был выше, чем любой из моих двуцветных ромбов, бесхвостых коробок, четырехреечных карликов, особо прочных змеев. Я смотрю на Средиземное море: голубые, удивительно красивые, искрящиеся солнечные блики отражаются от воды, двигаясь легко и ритмично. Это движение похоже на музыку. Пандора говорит, что, когда мы будем ближе к земле, мы сможем увидеть чаек, парящих в теплых потоках воздуха. Возможно, услышим, как они кричат, ныряя за рыбой и собираясь в большие стаи.

Мы с Нгози обмениваемся счастливыми улыбками, слова нам не нужны. Мы оба очарованы зрелищем. Далила носится туда и обратно по салону, взволнованно прижимается к стеклу иллюминатора, перебегает из одной части салона в другую, словно пританцовывая, стремясь увидеть все новые и новые волны. Смеясь, она спрашивает у нас, уж не рай ли это: бесконечная синева моря и бесконечная высота неба. Ей хотелось бы бродить по облакам, перепрыгивать с одного на другое. А если бы это было возможно, оставались бы на них отпечатки ее ног?

– Конечно, оставались бы, – говорит Нгози, и они вместе смотрят на пушистые облака, похожие на огромные белые лица людей и на животных, глядящих на мир с высоты.

Они заняты, а я мечтаю о Пандоре. Она бодрствует сейчас в кабине, но в моих мечтах она спит, и я могу смотреть на нее, не отводя глаз, как я частенько делаю, когда она разговаривает или смеется.

Я был еще совсем маленьким, когда она как-то привезла нам кокосы: страшненькие волосатые штуковины. Она сделала в них дырки и передавала плоды по кругу. Мы пили их сладкое молоко. Потом, разбив кокосы, она достала мякоть. Я сказал, что чудеса Господни не знают пределов, и она рассмеялась. Я смотрел на ее изумительно белые зубы, она смеялась, запрокинув голову, и у нее на шее выступили бисеринки пота, стекая по смуглой загорелой коже. Ее огромные прекрасные глаза, зеленые, как дельта Нила, сияли, словно индикаторы мощности на некоторых машинах отца.

И если мои дневные мечтания я всегда могу прекратить, то ночные приступы воображения сдержать невозможно. Три года назад я впервые проснулся от острого чувственного наслаждения, причиной которого были связанные с Пандорой фантазии. Смущенный столь странным явлением, я отправился к отцу, который и объяснил мне, что такое сексуальность. Чума отняла у нас способность воспроизводить потомство естественным путем, но осталось влечение, которое напоминает нам, откуда произошел род человеческий. Я молюсь о том, чтобы кто-нибудь из нас сумел исправить эту нелепость, и мы вновь могли бы производить на свет детей. Не важно, будут они рождены естественным путем или нет. Я ощущаю в себе биологическую потребность иметь их, а сначала хочу найти себе жену, чтобы познавать и защищать ее, и узы, связывающие нас, выкованы самой природой: это любовь друг к другу и к Богу.

Я так размечтался, что даже не заметил, как ко мне подошел старший брат.

– Тебя вызывают, – сказал он.

Я иду за ним в кабину и ищу глазами Пандору. Ее там нет, она вышла в уборную. Меня звала не она. Рашида позабавила моя ошибка, он покачал головой и провел меня к креслу второго пилота.

Мне почему-то хочется, чтобы Рашид был рядом со мной во время разговора.

Когда Рашид отходит на свое место, на дисплее приборной доски появляется бесцветная голограмма радостного незнакомого лица.

– Привет, – говорит десятисантиметровый человечек.

– Мы знакомы?

– Нет, – сообщает он, – но я тебя знаю. Должно быть, это помощник Пандоры – Маласи. У Маласи нет ни тела, ни крови, зато в остальном он – вполне человек. Так мне говорили. «Вполне» – понятие субъективное. Он подключен к нескольким машинам. На мой вопрос, не он ли управляет сейчас коптером, он отвечает утвердительно.

Тогда я говорю, что Пандора, должно быть, очень доверяет ему, если поручает столь ответственную работу.

– Я это заслужил, – отвечает Маласи. – Не беспокойся.

– Мне рассказывали о тебе старшие братья, – говорю я, – но я все-таки не понимаю, как ты существуешь. Ведь ты находишься в нескольких местах одновременно, одновременно разговариваешь, управляешь коптером, слушаешь, проводишь исследования, делаешь вычисления и много чего еще.

– Неужели мы настолько разные, Хаджи? Ты сейчас дышишь, кровь циркулирует в твоих сосудах, пищеварительная система впитывает питательные вещества, эндокринная производит гормоны, а иммунная защищает от инфекции. Одновременно с этим нервная система передает информацию по всему телу, нейроны мозга возбуждены, ведь ты думаешь сейчас сразу о нескольких вещах, а не только о том, что я сказал.

– Верно, хотя большую часть этих процессов я не осознаю.

– Но ведь ты знаешь об этом, – говорит Маласи.

– Однако я не стремлюсь делать это сознательно.

– Возможно, это придет со временем, – заверяет он. – Знания приходят постепенно, маленькими порциями. Иначе наступит пресыщение.

Я сразу узнаю цитату. Так говорят суфии. Интересно, уж не дразнит ли он меня?

– Запоздалый подарок на твой день рождения, – говорит он, вытаскивая крошечную голографическую газету прямо из воздуха.

Мне приходится напрягать зрение, чтобы прочесть заголовок: «Нью-Йорк таймс».

– Шестнадцатое сентября, – поясняет он, – твой день рождения. Я заготовил для тебя еще двести таких же в ГВР. Ты можешь узнать все, что происходило в мире в этот день, до того как прекратили выходить газеты. Посмотришь, какие события увековечивает твой день рождения.

Я благодарю его. Я удивлен и растроган. Но я вынужден поправить его: я родился третьего марта.

– Я ошибся… – говорит он после некоторого раздумья. – К счастью, у меня есть все номера «Нью-Йорк таймс» и за этот день. А если тебе не нравится «Таймс», у меня есть тысячи других газет.

– А как так получилось, что ты ошибся?

– Ты иногда что-то забываешь, ведь так? Так же и я, – объясняет он. – У меня есть специальная подпрограмма, чтобы было интереснее жить.

Это меня удивляет. Мне хочется еще поспрашивать его, но я боюсь показаться невежливым. Однако Маласи прочел вопрос на моем лице. Он поясняет, что мог бы заблокировать программу, но в таком случае он перестанет быть самим собой.

Это мне понятно. Если принять, что он говорит правду. Хотя с другой стороны, если это – правда, разве может такое забывчивое существо пилотировать корабль?

– Я ограничиваю свою память несколькими терабайтами, чтобы больше быть похожим на человека, – говорит он.

Он прерывает мои размышления вопросом, от которого все мое тело сжимается.

– Ты давно любишь Пандору?

Я ничего не отвечаю.

– Я вижу это по движениям твоего тела, – говорит он. – По температуре кожи, когда ты на нее смотришь. Не беспокойся, я ничего ей не скажу.

– Можешь сказать, если хочешь.

Он смотрит на меня и улыбается.

– Я никогда не встречал никого, похожего на тебя, – говорю я ему.

– Совершенно верно, – отвечает он. – Я единственный в своем роде.

– Ты чего-то хочешь от меня?

– Я хочу дружить с тобой, – отвечает он, – если ты не против.

– Щедрое предложение, – осторожно отвечаю я.

– Еще один вопрос, – продолжает он, когда появляется Пандора.

Вопрос, который он задает мне, таков, что Пандора велит ему оставить меня в покое.

– Не обращай внимания, Хаджи, – обращается она ко мне. – Ему хочется пошалить, но его подводит ужасное чувство юмора.

Тогда я вежливо улыбаюсь им обоим и возвращаюсь в салон. Я самостоятельно пристегиваю ремень, смотрю на братьев и сестру и задумываюсь над вопросом Маласи.

Нет ли у меня ощущения, что в моей жизни чего-то не хватает?

Нет. А должно?

ПЕННИ

Файл 304: Принцесса и серьезный перелом – открыть.

Я могу вызывать события, просто думая о них.

Правда, могу. Случается это не часто, и я не совсем понимаю, как у меня получается, но во мне есть какая-то психокинетическая сила, впрочем, я могу ошибаться, и это просто совпадения. Я никогда не рассказывала об этом мамам, потому что уверена, они посчитали бы это простым совпадением.

Все решили отдохнуть и отправились кататься на коньках, остались только я и Лулу. Мне надо было помочь ей с оперой, потому что вторая ария вышла просто идиотской. Мы провозились где-то с полчаса, проигрывая ее взад и вперед, но потом она захотела тоже покататься на коньках, и мы выскочили из дома как раз в тот момент, когда мимо проносились Бриджит и Слаун. Они бежали наперегонки и смеялись. Слаун заметила меня боковым зрением и, видимо, решила, что подшутить надо мной важнее соревнования, она повернулась ко мне и высунула язык. Я как раз собиралась оттолкнуться в этот момент – левая нога на носке, правое колено готово начать движение. Я посмотрела на нее, и время для меня вдруг замедлилось. В голову мне пришла неожиданная мысль, распустившись, словно цветок, под старой фотографией: она может упасть. И я ее сглазила. Я скрестила пальцы и подумала: «Вот сейчас!»

Ее конек зацепился за что-то, возможно за ледяной нарост. Или это была сила моей мысли? В любом случае, она споткнулась, взмахнула руками, и у нее подогнулись ноги. Она старалась удержаться от падения и поэтому не ударилась со всего маха головой об лед. Правда, такое падение не убило бы ее, она даже не пострадала бы, поскольку мамы заставляют всех нас надевать огромные шлемы. Однако одна нога у нее подогнулась, и при падении она сломала себе несколько костей. Я не знаю сколько, они это проверяют сейчас. Все получилось не совсем так, как мне хотелось бы, но загадочно и страшновато. Все посмотрели на нее, она свалилась на бок и закричала.

Повернувшись к Лулу, я сказала:

– Проследи, чтобы в этом обвинили меня.

Если честно, я на самом деле виновата. Я ее сглазила. Точно так же, как сглазила двоюродную сестру Гессу в прошлом году. Я всегда пытаюсь колдовать, но у меня далеко не всегда получается, поэтому-то я и не могу утверждать, что это не совпадение.

Я подошла к Слаун, предложила помощь, но она проигнорировала мое предложение и все обнималась с Бриджит или Томи. Она притворно плакала, знаете, такими ненастоящими, крокодильими слезами, стараясь при этом показать, что ей совсем не больно. И все время повторяла:

– Все нормально, это пройдет.

Тогда все начинали восхищаться ее мужеством. Ха!

Когда о происшедшем узнала Вашти, она тотчас примчалась, обездвижила ногу Слаун, отправила ее в лазарет и приставила к ней Бриджит и Томи. Шампань прочла нам лекцию о правилах безопасности.

– Если хотите носиться на коньках как сумасшедшие, делайте это во Внутреннем мире, там при падении вы не сломаете настоящие кости. – Одно и то же! Интересно, зачем она говорит все это нам, если забег устроили только Слаун и Бриджит?

Итак, Слаун сломала ногу. Это плохо, потому что теперь она не поедет в Египет. Мамы собираются послать вместо нее Зою, в результате друг покинет меня, а враг останется здесь. С другой стороны, Слаун будут держать в постели, и это хорошо, но у нее будет отвратительное настроение, что плохо для всех.

Хайку-бот: отсканировано.

Моя сестра упала,

Лед оказался твердым.

Ах, как ужасно!

Не совсем, но похоже. Блокировка.

Файл 304: Принцесса и серьезный перелом – заблокировано.

ХАДЖИ

Цвета меня просто потрясают. Бирюзовые волны накатывают на песчаные берега, покачивая деревянные лодки. Глинобитные домики сияют всеми оттенками белого. Густая трава, покрывающая землю, просто изумляет. Оливковые рощи. Фиговые деревья. Даже пальмы. Великое множество оттенков зеленого. Богатство греческой земли восхищает.

Не знаю, зачем мы здесь останавливаемся, но я очень рад возможности посетить то место, которое Пандора считает своим домом.

За многие годы ароматы фруктов, овец, свежей рыбы и диких цветов впитались в прилавки на рыночной площади, я чувствую эти запахи даже через маску. Пандора рассказывает нам, как торговцы продавали здесь виноградные листья с начинкой и спана-копита, как кричали вслед покупателям: «Yia sou!» – «Увидимся в следующее воскресенье!» Я смогу и сам посмотреть на все это в ГВР, как только мы доберемся до Германии. Однако сначала надо кое-что сделать здесь.

Она ведет нас через дворик, мощенный синими плитками. Живописно рассаженные лимонные деревья и деревянные скамьи вдоль стены приглашают отдохнуть. Мне бы это не помешало, хоть ненадолго, прежде чем отправиться к мраморному фонтану. У фонтана Пандора вручает каждому из нас по камешку и предлагает швырнуть камешек в фонтан, закрыв глаза и загадав желание.

Сначала это делают братья и сестра. Когда очередь доходит до меня, в моем сердце звучат слова отца. Я вспоминаю, как он усаживает меня, скрученного страхом смерти и неудачи. Он вытирает мои слезы и делится со мной мудростью Аби Сайда ибн Абила Хайра, персидского суфия, который жил тысячу лет тому назад.

Вот слова учителя:

«Все, что хранит твой ум, – забудь,

Все, что держит твоя рука, – отдай,

Все, что есть твоя судьба, – прими».

Эти слова освобождают. Сам не знаю, почему я вспомнил именно их, но я бросаю камень, произнося их про себя, и мне это приятно.

Я открываю глаза, и Нгози с Далилой спрашивают меня, какое я загадал желание.

– Чтобы ваши желания сбылись.

Все улыбаются, кроме Рашида, неодобрительно закатившего глаза. Год назад он так бы не сделал.

В глубине дворика находится бронзовая дверь со стилизованной буквой «Г». Мы входим в дом Пандоры, это одна из баз, подготовленных «Гедехтнисом». Это они генетически смоделировали поколение моего отца, они научили нас, как бороться с Черной напастью. Без их усилий нас не было бы.

ДЕУС

Давай посмотрим одним глазком туда, где что-то есть на «а».

«А» – это Афины, колыбель демократии. Спутники только что поймали одну даму сердца и троих товарищей по оружию, они выбираются из забавного самолетика. Венец изобретательской мысли. Ба-бах – и душа полетела в рай!

«Н» – это Нимфенбург, неприступный оплот дам сердца. Их там девять, одна лучше другой, их держат под неусыпным надзором. Держат на привязи – и весьма глупо поступают, потому что для такого гения, как я, найти их проще простого.

«Ф» – это Фивы, древняя столица Египта. Ее переименовали в Луксор, а теперь снова назвали Фивами. Спутники показывают тебе, что там есть еще один товарищ по оружию, он вернулся из Саккары со своим шустрым отцом.

«Д» – это Дебрингем, и ты уже знаешь, что там.

Соедини все буквы вместе, и получишь противодействие[4]. Против многого. И это хорошо. «За» и в подметки не годится «против». Пойми, против чего ты против, и ты поймешь, кто ты сам.

Против властей. Против невежества. Против бешеных сил тьмы.

Занятие это опасное, но ведь кто-то должен это делать. Кто подойдет, если не ты? Ты ведь готов нажать на курок, ты ведь не пустой болтун. И это отлично: если тебе некуда выплеснуть свои страсти, ты можешь направить их на любого, кто заслуживает своей жалкой участи.

Однако не стоит делать глупостей. Сначала пойми, что сулят тебе знамения, а уж потом приступай к своей грандиозной затее.

Перед тобой разложены куклы. Пучки соломы и веток, сухие листья, семена, березовая кора, связанные в виде фигурок. Ты берешь перочинный ножик и на груди каждой куклы делаешь вертикальный надрез. В образовавшуюся щель вставляешь диск. На твоих дисках тщательно отобранная информация из твоей сокровищницы: записи со спутников, фрагменты подслушанных разговоров – все, что тебе известно о твоих товарищах по оружию и дамах сердца.

Собрав фигурки в кучу – целая охапка людей, – ты аккуратно рассаживаешь их внутри каменного кольца. Теперь самое сложное. Какой зажигалкой воспользоваться? Доктором Пеппером из нержавеющей стали? Никелированным Микки Маусом? Нет, сегодня все должен решать Случай. Закрыв глаза, ты суешь руку в потайной карман, сдерживая желание определить зажигалку на ощупь. Потрясти, перемешать и вытащить… Мои поздравления! Ты достал турбозажигалку фирмы «Нинг» со встроенным фотоаппаратом, на ее медном корпусе выгравированы китайские иероглифы – очень стильно.

Снимочек на память об этом событии, предвкушение – самая сладостная его часть, ты готов выпрыгнуть из собственных штанов. Ну уж нет! Пора щелкнуть зажигалкой, раздастся свист и пьяняще прекрасный треск занимающегося огня. И вот уже огонь ширится, танцует, рвется ввысь.

На этот раз ты захватил огнетушитель, да? Так, на всякий случай?

А вот и нервная дрожь, она всегда приходит в последний момент перед тем, как зажечь огонь, тебя посещает в такие минуты некое философское небытие. На этот раз ты наслаждаешься субъективной реальностью происходящего, потому что четырнадцать жертв, только что возведенных на костер, – просто холодные, безжизненные предметы, но для тебя они – настоящая плоть и кровь.

А ведь ты разрушаешь собственное представление о товарищах по оружию и дамах сердца, взирая на то, как горят их изображения. Сама природа магии удивительна – когда ты проводишь ритуал, что ты делаешь? Предсказываешь будущее или меняешь его? Возможно, и то и другое. Выходит, от каждого изображения сквозь пространство-время тянутся, словно якорьки, астральные нити, они соединяются с другой вселенной, и, когда огонь поглотит все эти нити, а ты выйдешь из транса, знакомая реальность слегка сместится. Это духовная сила огня. Потому-то почти все культуры, населявшие эту ныне пустынную планету, много тысячелетий приносили жертвы богам через сожжение.

Ты сидишь на земле и смотришь на огонь, слушаешь его голос. Эти «щелк, щелк, щелк» очень бодрят – чем громче треск, тем лучше заклятие. Скорость горения нельзя менять – костер полыхает ярко, жарко и опасно: это похотливое животное никак не может насытиться. Однако усиливается ветер. Резкий порыв, потом чуть тише, и тут же с новой силой. На этот раз все хуже: дым идет в твою сторону, легкие начинают болеть, глаза слезятся. Но огонь не потух, за что тебе следует поблагодарить свою счастливую звезду. Огонь зловеще клонится к земле, образуя горящую арку, напоминающую кривую саблю, – это плохой знак, он предвещает болезнь здоровому и смерть больному. Но вот ветер стихает до легкого бриза, твой костер вновь весело полыхает.

Когда все заканчивается и кучка фигурок превращается в пепел, ты рассматриваешь останки, чтобы узнать, чьи диски остались, а чьи расплавились, превратившись в серебристо-черный шлак. Выживших только двое: один товарищ по оружию и одна дама сердца. Так тому и быть. Теперь будущее кажется радужнее, чем раньше.

Да, ты найдешь их, потому что они предназначены тебе судьбой.

Не бойтесь, лунатики. Освобождение уже близко.

ПАНДОРА

Как я и подозревала, Вашти отказывается принять Рашида.

– Против него я ничего не имею, – поясняет она, ее изображение на экране вдруг начинает размываться, но тотчас прорезается вновь, словно колеблющееся пламя свечи, – но мне не нужны лишние хлопоты.

Дальше звук идет с помехами, но я понимаю, что она говорит. Исаак не должен менять условия обмена в последнюю минуту, у нее дел невпроворот из-за трагедии, происшедшей год назад.

Атмосферные помехи делают продолжение связи бессмысленным. Я решаю перезвонить, когда погода у них улучшится.

Я не очень удивилась, увидев, что Рашид стоит в дверях кабины. Он слышал достаточно, чтобы понять, что его дела плохи.

– Вот ведь вредина, – говорит он.

– Иногда бывает, – соглашаюсь я.

– Я не хочу возвращаться домой, тетя Пандора. Во всяком случае, не сразу.

– Я понимаю, но с Вашти такой номер не пройдет, она никогда не меняет своих решений по таким вопросам. Можешь мне поверить.

– Если я вернусь сейчас, начнутся неприятности, – отвечает он. – Для Мутазза. – Он грозит кулаком в пространство, при этом лицо его становится суровым и серьезным, но почти сразу на нем появляется застенчивая детская улыбка. – Я люблю своего брата, но если буду находиться в его обществе слишком долго, мы наверняка передеремся.

– Тебе нужно от него отдохнуть, – говорю я. – Хочешь остаться здесь?

– А вы позволите?

– Если будешь хорошо себя вести, да, на некоторое время.

– Я буду очень хорошим, я могу помогать вам по хозяйству, – с готовностью отвечает Рашид, он горит желанием мне помогать.

– Ну что ж, я лишилась одного сенсора, – напоминаю я ему, и он уходит заниматься сенсором.

Ему нужно отдохнуть не от Мутазза, а от всего мира, как мне кажется. Он хочет получить билет в свою прежнюю жизнь. Соблазн изменить реальность слишком велик, когда это связано с половым созреванием. Как это ни печально, у детей Исаака нет выхода для гормонов. В прошлом году, когда Рашид безуспешно пытался ухаживать за своими кузинами, я решила сделать специально для него, более выразительные симуляции в ГВР. Я его пожалела тогда и не раскаиваюсь в содеянном, но я, образно говоря, выпустила джинна из бутылки, и теперь его не запихнуть обратно.

Я помню ту ночь, когда джинна из бутылки выпустили мы с Хэлом. Нам было по шестнадцать. Он только что вернулся из поездки на Фиджи с Симоной, которую любил, и Лазарем, которого ненавидел. Когда они вернулись, было ясно, что ему никогда не отобрать Симону у Лаза. Никогда раньше я не видела его в столь мрачном расположении духа. Я боялась, что он может что-нибудь с собой сделать. Тогда-то мы и провели вместе ночь. Ночь эта была великолепна, пусть даже провели мы ее в виртуальной реальности. На следующее утро нам обоим было неловко, мы в полной мере вкусили плоды греха. Его сердце по сей день принадлежит Симоне, пусть теперь и без малейшей надежды. Я не могу его удержать, но и отпустить не могу тоже.

Он-то все забыл. Из-за Меркуцио, который пытался убить Хэла, дав машинам, поддерживающим его жизнь, перегрузку. Хэл получил электрический шок, равный по мощности грозовому разряду. Хэл не умер, но частично потерял память, и едва ли она когда-нибудь восстановится.

Всякий раз, когда мы встречаемся, мне хочется напомнить ему о той ночи, но я никогда не смогу решиться.

Пока Рашид занят ремонтом в коптере, я отвожу остальных ребят в студию. Им очень интересно, как все работает. Я объясняю им, как происходит процесс сканирования, как микрокамеры синхронизируются, как компьютер экстраполирует человеческую речь по заложенным образцам голосов. Им жутко понравилось, когда компьютер поприветствовал их сначала голосом Рашида, потом Мутазза и даже Исаака.

Я прошу детей произнести предложение и спеть песенку, чтобы компьютер мог записать точные модуляции голоса, и Далила никак не может решить, что же ей спеть. Тогда Нгози шутит: совершенно все равно, что ты будешь петь, в любом случае это будет неверно. Она хихикает.

– У меня в голове полно нот, – соглашается она, – но как только они слетают с моих губ, то превращаются в одну.

Я сканирую их голоса в порядке очереди. Это быстро и легко.

– Словно купаешься в голубом солнечном свете, – комментирует Далила.

– Правда? – интересуется Нгози. Пожав плечами, он продолжает:

– Я участвую в великом деле. Последнее предложение уже для записи.

Ему хорошо просто находиться здесь. Я помню, что испытывала подобные чувства в детстве, но потом они куда-то ушли. Теперь очередь Хаджи – подходящее время сообщить ему хорошую новость.

– Большой плюс ГВР в том, что там твои ноги могут быть здоровы, – объясняю я. – Ты сможешь без труда ходить, бегать и прыгать, и тебе ничто не будет мешать. У тебя не будет судорог, и тебе не придется так часто отдыхать.

Он смотрит на меня, мой энтузиазм его не заражает.

– Зачем? – задает он вопрос.

– Это симуляция, – начинаю я, но спохватываюсь, ведь его вопрос не об этом.

– Зачем это делать? Ведь я такой, какой есть.

Я с ним не спорю: мне нечего сказать. Хотя я думаю, что он глуп как раз в той степени, в какой считает себя умным. Как знать? Ведь не мне это решать. Cada um sabe onde o sapato aperta, как говорила моя мама. Лишь тот, кто носит ботинок, знает, где он жмет. Теперь мне придется калечить его ГВР-версию с помощью программы, как судьба искалечила его с помощью биологии.

После обеда я веду их в Акрополь, потом к океану. Мальчишки играют в воде, брызгаются, катаются на волнах, а мы с Далилой сидим на солнышке, заплетаем ее длинные светлые волосы в косички. Ей очень нужно посидеть вдвоем с тетей. Из собственного опыта знаю, как трудно бывает единственной дочери в большой семье. После того как умерла Гесса, Далила осталась единственной девочкой в южном лагере. Надеюсь, поездка на север будет для нее полезной, и она сможет сдружиться со своими кузинами. Это одна из главных причин, почему Исаак отправил ее в поездку. На прошлой неделе она спросила его, не может ли Бог оказаться женщиной. Ведь если это так, значит, Она забрала Геесу, чтобы было с кем поговорить и поделиться своими мыслями. Исаак ответил, что это вполне может быть.

– Греция так прекрасна, – улыбается она.

– Такая же красивая, как Египет?

– Конечно.

– Ни больше ни меньше?

Она фыркает, словно я глупо пошутила, и оглядывается через плечо, на лице ее выражение детского удивления. Она словно не понимает, как одно место может быть красивее другого? Ведь это один мир!

Мое внимание отвлек шум, доносящийся с берега, и беспокойство за безопасность мальчиков перерастает в беспричинный страх.

«С ними все в порядке, – говорю я себе. – Никакой опасности нет, они играют неглубоко. Я знаю правила безопасности на воде, и они их знают. С чего мне волноваться, когда они спокойны? Просто потому, что я взрослая? В чем бы ни состояла причина, они не беспокоятся так, как я. Интересно, может, в этом и состоит суть "знания"?»

– А скоро у меня будут такие? – спрашивает Далила, кивая на верх моего бикини.

– Тебе ведь сейчас одиннадцать, верно?

– Почти.

– Ну, тогда года через три, плюс-минус один год.

Она подсчитывает в уме.

– Прекрасно, постараюсь использовать оставшееся время.

– Разве ты не хочешь иметь их?

– Не очень, – отвечает девочка, – но ведь этого не избежать, придется смириться, когда они вырастут.

– Хотела бы отказаться от них?

– Просто было бы неплохо, чтобы от них была хоть какая-то польза, – говорит она.

– И мне тоже, – соглашаюсь я.

Следует признать, от них мало пользы, потому что при нашем бесплодии они не вырабатывают молоко. Мы пережили Черную напасть, но чума лишила нас материнства. Шампань и Исаак обнаружили это после многочисленных мучительных неудач. Наши иммунные системы справляются с чумой, но сверхчувствительны ко всем изменениям в организме и начинают с ними бороться. Как ни старались мои друзья, белые кровяные тельца Шампань каждый раз уничтожали беременность.

Далила – обычный человек, но после лекарств, которые она принимает для укрепления иммунитета, едва ли у нее получится лучше. Только искусственные матки могут вынашивать жизнь. Это страшная правда, но что я могу с ней поделать?

Могу только надеяться.

– Так будет не всегда, – говорю я ей. – Твой отец очень умен. И твои тети, двоюродные сестры и родные братья тоже. И ты умная. Если мы будем работать в этом направлении, будем учиться и пытаться, однажды мы придумаем, как вернуть себе утерянное, и снова станем прежними.

Она долго смотрит на меня, потом берет за руку. Она меня утешает.

– Однажды, – повторяет она.

ПЕННИ

Файл 305: Принцесса и ледокол – открыть.

Я в раю или в аду?

Я частенько слышу этот вопрос. Всякий раз, когда ухожу во Внутренний мир. Так я растрачиваю свои денежки. Не все мои денежки, если честно. Я нередко делаю внезапные покупки – мелкие удовольствия типа пиццы Пепперони или фисташкового мороженого, игры и аттракционы, разные интересные штучки, когда бываю в особенно хорошем настроении. Однажды я даже купила собственный оперный театр, но возможности моего счета ограничивают буйство фантазии и заставляют выбирать.

Когда мне хочется развлечься, я становлюсь разведчиком. Я отправляюсь в логово врага, чтобы найти и спасти кого-нибудь. Жизнь людей зависит только от меня. Мне приходится иметь дело с гнусными негодяями, хитрить и воровать. Меня любят или боятся, и никто не знает, кто я на самом деле. Я – супергероиня. Но самое замечательное в том, что я всегда нужна и я всегда побеждаю.

В симуляциях ГВР адаптировано множество книг. Некоторые довольно неудачно, другие вполне прилично, но моей любимой среди них нет, поэтому пришлось мне сделать это самой. Действие происходит во время Французской революции, и чумазые ничтожества-революционеры отправляют всех французских аристократов на гильотину, поэтому английским аристократам приходится вмешаться и спасать их. Главный герой выглядит вполне безобидно, эдакий глуповатый щеголь, а на самом деле он – в моем случае она – возглавляет группу британских агентов. Кодовое имя Скарлет Пимпернель. В своем домене я – она. Светская жизнь Англии, опасные приключения во Франции… Если бы все происходило в действительности! Как жаль, что это не так, но все равно игра доставляет мне удовольствие вот уже несколько лет. Больше всего мне нравится слушать сплетни обо мне других персонажей.

Ищут там

И ищут сям

Лягушатники тупые.

В рай ушла?