Стражи Пламени (№1) - Спящий дракон

Я был бы очень удивлен, если бы к этому моменту вы не были основательно злы на меня. Но прошу вас, попытайтесь понять: судя по тому, что открывается мне в видениях, я мог бы стать величайшим магом, самым могущественным владетелем магических сил, какого когда-либо знал этот мир; вместо этого я зажат в академических тисках, а мир лишь дразнит меня, как спелый плод.

Но выход есть. В той вселенной создано нечто, называемое Врата — Врата Между Мирами. Открывшись, они могут соединить наши вселенные. Я прошу вас отправиться к Вратам, открыть их и впустить меня.

В награду я выполню любое ваше желание.

Я очень хочу помочь вам. Загляните в короба. Большая часть там с припасами, но есть один, который, я уверен, станет для вас истинной сокровищницей. В нем — плоды долгих лет исследований и экспериментов. Вы отыщете там Рог, большую книгу заклинаний, десять Плащей Перемещения… — но к чему перечислять всё? Содержимое скажет само за себя. Пользуйтесь им во благо себе и делу.

Эти вещи, вместе с картой мира, помогут вам попасть оттуда, где вы находитесь, к самым Вратам и подчинить их Стража, чтобы я мог пройти.

Что до всего остального — оно собрано так, чтобы вам не пришлось ничего покупать. Разделите между собой бренди — это лекарство и знак моей благодарности, а также частичное возмещение тех неудобств, которые я вам причинил.

Когда вы впустите меня в мир, я расплачусь с вами сполна. Те, кто, как это ни глупо, захочет вернуться в наш скучный, тусклый мирок, получат тонну золота; тем же, кто предпочтет остаться со мной, я обещаю выполнение любых желаний. Причем я имею в виду именно то, что сказал.

Андреа подняла голову и в упор взглянула на Барака.

— И последняя фраза: «С наилучшими пожеланиями».

Барак встал во весь рост, сорвал ножны с меча и швырнул их в траву.

— Слышишь меня, ты, старая сволочь? Я накормлю тебя этим — дай только до тебя добраться! — Он шагнул к Аристобулусу. — Бери меч!

— Что? — Старик съежился.

— Бери меч, чтобы я мог убить тебя в честном бою. Этот короб! — Он повел мечом на разбросанные по склону обломки. — Та самая сокровищница! Ты уничтожил его, ты…

— Уймись, Барак. — Ахира встал перед ним, секира вольготно лежала в широких ладонях. — Нам и так хватает неприятностей. Я очень не хочу убивать тебя — как и всякого другого. Ты понял?

Барак оскалился. Гном угрожает ему? Ахира, может, и сильнее него, но есть еще и длина меча…

— Убивать — меня? Не будь дурнем большим, чем…

— Карл! — Энди-Энди метнулась к ним. — Прекрати.

Карл? Это еще…

— Ох! — Он глубоко вздохнул. Он был Карлом Куллинаном, а Карл Куллинан не станет разделывать беспомощного старика, как свиную тушу.

Он медленно нагнулся и поднял пустые ножны. Меч легко скользнул в них.

Аристобулус поднялся на ноги.

— Мне понятен твой гнев. Я… просто ничего не понимал, когда проснулся. — Он повернулся к остальным. — Я приношу свои глубочайшие извинения всей компании. — Он с присвистом втянул воздух сквозь зубы. — Но хуже всего из-за этого придется Андреа и мне. В коробе, который я в неведении своем разрушил, была волшебная книга. Если только мы не найдем копий, у меня будут лишь те заклятия, что я храню в своей памяти. Лишь они одни — и когда я использую их, других не будет. — Маг сделал шаг назад и воздел руки. — Было бы непростительно использовать какое-нибудь — скажем, огонь — для самозащиты.

Барак улыбнулся и шагнул вперед.

— Давай пробуй. Об заклад бьюсь — мои пальцы сожмут твое горло, преж… — Он осекся, ощутив затылком колючий холодок острия кинжала.

— Остынь, Карл. — Уолтер, как всегда, спокоен. — Без драк. Слышал, что сказал Ахира?

Если быстро рвануться вперед и одновременно лягнуть того, кто сзади… «Нет, — сказал себе Барак. — Нет. Дело не стоит риска».

— Тогда как быть…

Ахира поднял ладонь.

— С Аристобулусом я сам разберусь. — Он повернулся к магу. — Опусти руки.

— Я…

— Опусти руки! — Гном будто врос в землю перед стариком, поставил на землю топор и оперся о него широкой грудью. — Лучше нам договориться сразу. Хочешь ты слушаться приказов, как остальные, или желаешь остаться сам по себе?

Аристобулус осклабился.

— Пустые угрозы. Ты не рискнешь выгнать меня. — Он махнул рукой на Энди-Энди. — Оставишь отряд с единственным магом?

Ахира повернулся к нему спиной.

— Тогда уходи. Хаким, убери нож. Барак, ты принимаешь мое командование?

Тот почесал место, куда только что упирался кинжал, и удивился, не обнаружив на пальцах крови.

— Сейчас — да. — Неужто гном и впрямь решил отделаться от Аристобулуса? С утратой сокровищ это может еще больше затруднить задачу. Но он прав. Им и так туго; они просто не могут позволить себе никаких разладов. — И до тех пор, пока ты уверен, что приведешь нас домой, Ахира.

Гном кивнул.

— Я не просто уверен — я готов в этом поклясться.

Он снова повернулся к Аристобулусу и изобразил крайнее удивление тем, что Аристобулус еще здесь.

— По-моему, я велел тебе убираться.

— Ну подожди. Ты…

— Нет. Ты или с нами, или нет. Ты решил быть один. Скатертью дорога.

— Но… как же я смогу… ты думаешь, я…

— Честно говоря, я думаю, ты погибнешь. Маг, один, без волшебной книги? У тебя нет ни единого шанса. Мы нужны тебе больше, чем ты нам. — Ахира положил ладонь на грудь Аристобулуса и толчком отправил того на четвереньки. Потом повернулся к Карлу.

— Если через две минуты он не уберется — тебе предоставляется возможность проверить, что быстрее: твой меч или его рот. — Гном подмигнул и ухмыльнулся.

Молодец. Надеюсь, это сработает.

— Понято. — Карл шагнул к упавшему магу.

— Подожди! — Страх в голосе Аристобулуса был сравним разве что с мертвенной бледностью его лица. — Я согласен. Ты командир.

Подходящий к магу Карл не обернулся взглянуть на Ахиру.

— Даешь ему шанс?

— Да. — Гном пошел прочь. — Помоги ему встать.

Карл улыбнулся ему вслед. Не сказать, что я от тебя в восторге. Но точно знаю, что не буду вставать у тебя на дороге. Никогда. Он обвел глазами Дорию, Ловкача и Уолтера, потом — перевел взгляд на Энди-Энди. Урок усвоили все. Но лишь до тех пор, пока у тебя будет получаться. И чертовски хотелось бы, чтобы у тебя получалось.

Ахира уже довольно долго сидел один в сторонке, на стволе упавшего дерева, и созерцал муравейник, когда к нему подошла Дория.

— Джеймс? Можно посидеть с тобой?

— Садись.

Он ударил по сгнившему стволу пяткой, и тот затрещал. Гном подавил смутное раздражение, вызванное ее приходом: было так хорошо побыть одному, не возиться с шестью — двенадцатью — личностями… Даже с четырнадцатью, если считать обе свои.

Дория аккуратно расправила складки одеяния и грациозно уселась на траву, в упор глядя на гнома желтыми немигающими глазами.

Он отвел взгляд. Похоже, они поменялись местами. Прежде она всегда избегала его взгляда.

— Что-то стряслось?

— У нас проблема.

— Правда? — Он изогнул бровь. — Только одна? Это было бы отлично. Просто отлично. Ты о какой говоришь? В данный момент я переживаю насчет Ловкача и Хакима. Мне лезут в голову с полдюжины бед, которые могут там стрястись, и ни с одной мы ничего не сможем поделать. Сколько их уже нет?

— Пару часов. Но я говорила о проблеме совершенно новой. — Она потерла глаза. — Я не могу восстановить заклинание.

— Что?

Клирик — не то, что маг, он не зависит от книг. Клирику, чтобы заклинание восстановилось, надо всего лишь помолиться об этом. По крайней мере так всегда считалось.

— Я старалась. Честно, старалась. Но не получается.

Гном даже не пытался скрыть ни свой гнев, ни свое разочарование.

— Ты старалась… — что ты старалась делать?

— Молиться Исцеляющей Длани. Но ничего не произошло. — Она царапала одной рукой другую, оставляя долгие кровавые бороздки. — Я ощущаю в голове другие заклятия — все до единого. Но использованного вспомнить не могу. — Струящаяся светлая прядь упала ей на глаза; она отбросила волосы. — Возможно…

— Что?

— Возможно, если б я верила…

Он схватил ее за плечи и встряхнул.

— Ты хочешь сказать, что после всего, что с нами случилось, не веришь в магию?

— Прекрати. Прекрати! — Он позволил ей стряхнуть свои руки. — Это не то. Просто мысль о боге с Исцеляющими Дланями…

— Милосердном божестве?

— … творящем добро, исцеляющем людей — мысль эта кажется мне ужасно абсурдной. — Она запустила в волосы тонкие пальцы. — После того что случилось с нами — после того что случилось со мной — я все еще не приемлю этого. На самом деле — не приемлю.

— Здесь не место для таких разговоров. — Он никогда прежде не видел Дорию с этой стороны. Под ее внешним дружелюбием, под наманикюренными ногтями и слегка странными манерами таилась глубокая печаль.

— Не место. — Она пошевелила губами, но изо рта не донеслось ни слова. Дория спрятала лицо в ладонях.

— Если не хочешь говорить об этом — не надо, — сказал он и тут же сам себя обругал. Исповедь — могучее средство очищения души; он должен был предложить ей поговорить, заставить выговориться. — Нет, расскажи мне.

Вяло как-то вышло. Проклятие.

— Не могу.

Он потянулся к ней, мягко отвел ее ладони от щек.

— Не тревожься. — Ахира заставил себя улыбнуться. — Все еще наладится, вот увидишь. А если ты захочешь потом поговорить со мной — я буду здесь. Где бы это самое «здесь» ни было. — Он встал и помог ей подняться. — Я видел в одном из коробов консервы. Не прочтешь мне этикетки? Если там есть лосось — мы его вскроем.

Ее улыбка была почти веселой.

— А консервный нож ты видел?

Он похлопал по топору.

— А как же.

Глава пятая

ЛАНДЕЙЛ

День — честным людям, ночь — ворам.

Еврипид.

Ловкач перешагнул колею на пыльном тракте.

— И как ты намерен вести игру?

Хаким улыбнулся.

— Н-ну… — протянул он. — Сперва мы заглянем в кабак и что-нибудь там выпьем. — Он склонил голову к плечу. — И может быть, отыщем себе хорошенькую подружку.

Они были в полумиле от города, стены уже мрачно нависали над ними. Ловкачу было странно видеть, как легко шагает Хаким: бросок вниз по холму и до города почти не утомил его.

Ловкач приподнял руку.

— Не гони так. Дай отдышаться. — Он закашлялся. — И скажи на милость, с чего это тебе пришла охота делиться? «Мы»?

Не сказать, чтобы после этого марш-броска его интересовало что-нибудь, кроме места, где можно посидеть и чего-нибудь выпить. Желательно — холодного.

Хаким хлопнул его по спине.

— Таков уж я. Джейсон, дружище, мы идем туда по делам, но я что-то не слышал, чтобы гном запретил нам повеселиться. Ты при каких деньгах?

Тот пожал плечами.

— Не знаю. Одна платиновая монета, пять золотых, восемь серебряных и шесть бронзовых — что-то вроде того.

— Ну ничего себе! — восхитился Хаким. — Он точно не помнит! Ну, Джейсон, ты даешь.

— Зови меня Ловкачом. — Он почесал культю. Джейсон Паркер был молод, и руки-ноги у него были целы.

— Ловкач так Ловкач. Знаешь, доку стоило немалого труда отправить нас сюда — да еще и снарядить, как надо. Вряд ли он дал бы нам с собой казну, с которой не прожить.

— Пожалуй.

Из-за поворота впереди раздался скрип, и они поспешили туда. Коренастый крестьянин, приветливо улыбаясь щербатым ртом, толкал перед собой скрипящую тележку. Остановившись и придерживая одной рукой тележку, он пригладил пятерней соломенные волосы.

— Привет, парни, — тягуче проговорил он на эрендре. — В Ландейл?

Ловкач подошел к крестьянину и смахнул с его плеча невидимую соринку. Куртка у него была такой же, как у Ловкача, только более широкой.

— Куда ж еще… Ну вот, так-то лучше. Как поторговал, приятель?

Крестьянин похлопал по кошелю, потом показал на миткалевые мешки на тачке.

— Отлично. — Он отпустил тележку, и она встала на две отходящие от рукоятей подпорки. — Кстати! — Он порылся в тележке и выудил пузатый бурдюк. — Не вижу, почему бы Веннелу из Лундскарна не выпить по этому поводу с парой путников. За удачу. — Он раскупорил бурдюк и сделал добрый глоток. Красные струйки потекли из углов его рта и канули в бороде. — Окажете мне честь?

— С радостью. — Хаким отодвинул Ловкача, взял бурдюк, глотнул, опустил его и подал Ловкачу. — Отлично. Просто отлично. — Он отер рот тыльной стороной ладони.

Ловкач выпил. Хаким был прав: вино оказалось отменным. Темная тепловатая жидкость смыла пыль с губ, заменив ее радостной игрой пузырьков, что, кипя, прокатились вниз по горлу, оставив за собой теплые волны. Ловкач придержал дно бурдюка культей и задумался, не сделать ли еще глоток. Нет, это может показаться жадностью. Жадным лучше быть, а не казаться. Он вернул вино Веннелу.

— Благодарю.

Крестьянин нахмурился; тут же вспомнилось: после тоста за удачу следовало представиться.

— Эйнар… Однорукий благодарит тебя.

Веннел расплылся в улыбке и вопросительно взглянул на Хакима.

— И Хаким Сингх тоже благодарит тебя.

Вопросительная улыбка не исчезла.

— Твой друг Эйнар, я вижу, из Осгарда. А ты?

— Из Секауруса.

Веннел покивал.

— Ага. Это где-то… — Он пошевелил пальцами, словно направление вертелось у него на языке.

— На западе, — подсказал Хаким. — Далеко на западе.

Глаза крестьянина округлились.

— За Горьким Морем?

— Еще дальше.

— Уж не за легендарным ли Дар-Таретом?

Хаким и Ловкач обменялись быстрыми взглядами. Дар-Тарет был отправной точкой их последней игры. Последней перед этой… впрочем, это уже не игра.

— Да, даже и за Дар-Таретом.

Веннел напустил на себя умный вид.

— Ну да, я слышал о Сикаксе — только вот из головы вылетело. — Он повел плечами и сменил тему. — У вас в Ландейле есть где остановиться?

Ловкач покачал головой, и крестьянин явно обрадовался.

— Тогда позвольте посоветовать вам таверну Франна из Пандатавэя, что на улице Двух Псов. Это прямо за городским колодцем. Скажите Франну, что вы — друзья Веннела, и уверен, он обслужит вас по-особому. Лучше, да и дешевле. — Веннел повернулся положить бурдюк назад в тележку.

— Позволь мне. — Ловкач шагнул вперед, споткнулся, чтобы отвлечь внимание крестьянина, — и, осторожно открыв Веннелов кошель, очистил его. Потом ссыпал добычу в карман в рукаве, перехватил бурдюк и сунул его под дерюгу в тележке.

— Подальше от солнца, чтоб было похолоднее, — объяснил он, поднося здоровую ладонь ко лбу. — Доброго тебе пути, друг Веннел.

Крестьянин кивнул, ухватил рукоятки тележки и двинулся по дороге.

— А вам доброго отдыха — кстати, вам стоит поспешить, если хотите попасть в Ландейл до захода.

— Твоя правда. — Ловкач потянул Хакима за руку. — Давай-ка поспешать, друг Хаким. — Через пару минут, когда Веннел и его тачка скрылись из виду, Ловкач вытряхнул деньги из рукава в ладонь. — Взгляни-ка.

— Что ты сделал — ты, безмозглый…

— Взгляни на них.

Хаким принял россыпь монет в сложенные чашечкой ладони. Они были точно такими же, как в их собственных кошелях: грубые кружки, покрытые волнистым узором, вроде как стилизованными морскими барашками; другую сторону украшал смутный портрет какого-то бородача. Хаким не мог прочесть надпись — черт, надо было попросить Дорию прочесть мне это.

— Видишь? — продолжал Ловкач. — Это разрешает проблему денег: наши монеты местные. Но есть и еще кое-что. Веннел сказал, что хорошо заработал. А между тем здесь на одну серебряную монету приходится дюжина медяков. Значит, мы богаты.

Лицо Хакима омрачилось.

— А еще это значит, что ты нарушил приказ. Ахира не велел красть.

Ловкач пожал плечами:

— Ссыпь их в кошель. — Хаким медлил. — Ты ведь не собираешься бежать за крестьянином и извиняться, что ограбил его? И разве гном не велел нам собирать информацию?

— Н-ну, да.

— А разве то, что наши деньги здесь в ходу, — не важная информация? Важная или нет?

— Да, но…

Ловкач сплюнул.

— Не будь большим дурнем, чем ты есть. Он пытался нажиться на нас: «остановитесь в таверне Франна» — он наверняка в доле с трактирщиком, а тот уж постарается ободрать нас как липку.

Хаким ссыпал-таки монеты в кошель. Ловкач спрятал улыбку. Вор-великан не умел думать. Зачем бы Ловкачу отдавать ему свою добычу? Вовсе незачем — если только Ловкач не вознамерился пополнить свой собственный кошель куда более крупным кушем — крупным настолько, что пара дюжин медяков и один серебряный покажутся на его фоне ничтожной мелочью.

Знай я, насколько мы богаты, не стал бы я тащиться со всеми. Просто обчистил бы у вас всех кошельки и дал дёру. И непременно это сделаю, дайте срок — больше я такой возможности не упущу.

— Джей… Эйнар? — заботливо окликнул его великан. — Что с тобой?

— Ничего. Просто подумал кое о чем. — Он махнул вперед — на стража, прикорнувшего на корточках перед решеткой ворот. — Пусть-ка встанет да укажет нам путь. — И Ловкач крикнул во весь голос на эрендра: — Эй ты, как нам попасть на улицу Двух Псов? В конце концов вовсе не обязательно сообщать, что мы от Веннела, — тихо добавил он, улыбаясь Хакиму.

Франн из Пандатавэя погладил себя по сверкающей лысине и уселся за стол напротив пришедших.

— Благодарствуйте. — Он отставил пинтовую кружку кислого пива, от которого у Ловкача уже гудела голова. — Не поставите ли еще кружечку — прежде чем начать вытягивать из меня сведения? Проку вам с этого все одно не будет. — Он обвел рукой низкую залу и ее явно небогатых посетителей. — Богатства здесь маловато. Ворам поживиться нечем. — Франн приподнял кустистую бровь. В эти брови, казалось, сбежались все волосы с его мясистого тела: даже руки трактирщика были такими же гладкими, как голова.

Подвальчик был сырой и темный, дюжина нещадно коптящих масляных ламп, свешиваясь с потолочных балок, едва рассеивала мглу. Столешницы низких грубо сколоченных столов усеивали лужицы пива, в которых плавали объедки.

Ловкач потягивал пиво. Не особо уютное заведение, да и содержат его спустя рукава. Но даже несмотря на ранний час, таверна Франна была забита до отказа, завсегдатаи покрикивали от столов на трех служанок, требуя пива.

Хаким расплылся в улыбке.

— А с чего ты решил, что мы воры? Мы — воины. — Пальцы его легли на рукоять ятагана. — Кто не верит — можно и доказать. С моим превеликим удовольствием.

Ловкач опустил кружку и потянулся к кинжалу. Франн крякнул и в шутливом ужасе, как бы сдаваясь, поднял руки вверх.

— Как скажете, как скажете. — Повертев головой, он ущипнул проходящую мимо служанку; замурзанная девица взвизгнула и состроила рожицу. — Еще пива или я скормлю тебя свиньям. — Он снова повернулся к Ловкачу и Хакиму. — Покуда вы не докучаете гостям — мне все равно, кто вы: воры там, солдаты или шлюхи переодетые…

Хаким улыбнулся в ответ.

— И как удачно переодетые!

— Именно что. — Франн взял новый сосуд, сделал добрый глоток, поставил кружку и положил руки на стол. — А теперь, девочки, что вы хотите знать?

Ловкач подумал. Расспрашивать трактирщика — зря время терять, но, видно, ничего не поделаешь. До возвращения на холм он должен оставаться у Хакима на хорошем счету. А на данный момент это предполагает получение информации у Франна.

Если трактирщик хоть что-то знает.

— Давай кое-что предположим. — Ловкач лениво размазывал пальцем по столу пивную лужицу. — Давай предположим, что мой друг и я действительно воры. — Он грозно взглянул на Франна. — Разумеется, это только предположение.

Франн разлепил губы.

— Почему бы и нет? И?..

— Давай предположим, что мы, двое воров, только что прибыли сюда с запада — дальнего запада — и ищем, где бы сорвать куш пожирнее.

— Тогда, полагаю, вы должны хорошо заплатить за сведения.

Ловкач извлек серебряный и закрутил его волчком перед собой.

— Возможно.

Франн потянулся, но Ловкач накрыл монету ладонью.

— Возможно, мы и заплатили бы за такие сведения, но после того, как получим их. — Оставив монету на столе, Ловкач отпил пива. — Вспомни, мы предполагаем, что мы с другом — воры, а не болваны.

— Спасибо, что напомнил. — Трактирщик уложил все свои подбородки на сомкнутые кулаки. — Тогда я вам так скажу: в Ландейле ловить нечего. — Франн печально покачал головой. — Все, что я могу, — это кое-как сводить концы с концами да откупаться от людей правителя, чтобы меня не вышвырнули на улицу. Знаете, будь я помоложе — вернулся бы в Пандатавэй. — Он сумрачно усмехнулся и вздохнул. — Там можно поживиться куда большим. Помню, как однажды — еще дома — один гном заплатил мне за ночлег алмазом. Он был размером в ноготь моего большого пальца. — Он покосился на грязный, в трещинах, ноготь. — Такой вот и был.

Ловкач не стал спрашивать, почему Франн покинул Пандатавэй. Во-вторых, трактирщик вряд ли ответил бы. Возможно, он чем-то проштрафился и был изгнан или успел опередить власти.

Но, во-первых и главных, Ловкача это совершенно не занимало.

— И как нам добраться до Пандатавэя?

Франн пожал плечами.

— Как все добираются. Нанять кораблик в Ландепорте. — Он улыбнулся. — Я знаю одного капитана. Скажете, что от меня, — много не сдерет.

— Как ты — здесь? Не вижу нужды.

Хаким ткнул его в бок. Все эти разговоры о воровстве великана не интересовали.

— Может, найдется что-нибудь еще, о чем…

— Погоди. — Ловкач покачал головой. — Наш хозяин рассказывает ну очень интересные вещи…

Франн понимающе улыбнулся.

— Что вас интересует на самом деле?

— Вообще-то, — суровым взглядом Хаким заставил Ловкача промолчать, — нас интересует то, что зовется Врата Между Мирами.

— Тогда вы таки болваны, а не воры. — Франн высвободил руки. — Даже ежели они существуют, это будет пустой… — Он оборвал сам себя и пожал плечами. — Впрочем, дело ваше. — Он протянул Ловкачу раскрытую ладонь. — Но буду рад сообщить вам… — он сгреб монету, поманил служанку и сунул серебряный ей в декольте, — …то, что известно всем: по слухам, они восточнее Пандатавэя, где-то за Аэриком. — Он уперся ладонями в стол и поднялся. — И вот еще что я вам скажу — заметьте, бесплатно: если у вас есть талант и мозги, вы останетесь в Пандатавэе. Воруйте у гномов, у эльфов. Риск, конечно, велик, но и куш огромен — если кто умеет. — И он пошел прочь, бормоча: — С мой ноготь, вот ведь как…

Ловкач одним глотком выхлебнул остаток пива и покачал головой.

— Умница, — сказал он. — Ну просто гений.

— Что я такого сделал?

— Ты сказал ему правду, дурень! Пойми, не проявляя особого интереса, я мог заставить его проболтать всю ночь. Серебряк здесь дорогого стоит — ты разве не слушал? Черт, да на то, что у нас в кошелях, мы могли бы купить весь этот кабак со всем содержимым — и еще бы осталось.

Хаким повел голыми плечами. Великана не брало ничто. Ни ехидство Ловкача, ни долгий путь, ни сквозняки, гуляющие по таверне, ни выпитые кварты пива.

— Как ты сам сказал, деньги для нас — не проблема. И чтобы больше никакого воровства. Понял? Здесь брать нечего, да и неприятностей с местными нам не нужно. Как ты перемахнешь эти стены?

Ловкач почесал культю о край стола.

— Это-то нетрудно: поверху идет дорожка, а к ней ведут ступени. Стены нужны, чтобы удерживать тех, кто снаружи, а не внутри. Вот оттуда на них действительно трудновато влезть. А я мог бы и это сделать — до того, как потерял правую…

— Джейсон! — Лицо Хакима стало тревожно-участливым. — Что с тобой? Ты говоришь так, будто…

— Будто я — Эйнар Ловкач? — Он зло усмехнулся. — А кто я еще? И чьей руки у меня нет? — Он ударил культей по столу. — Джейсон Паркер — всего лишь сон. А это — жизнь. — Он покрутил культей перед носом Хакима. — Это — жизнь.

Он вскочил на ноги и пошатнулся. Пиво, все дело в нем. Он выпил не столько, чтобы разозлиться, но довольно, чтобы его развезло. Да, это мысль — надо бы выпить еще, чтоб мир стал краше.

Зала поехала влево; Ловкач подхватил со стола кружку и направил неверные шаги вправо, к заткнутому бочонку.

Он был уже на полпути к цели, когда массивная дубовая дверь распахнулась и в таверну вошли трое. Двое солдат, высоких и крепких, в кольчугах и при мечах, прислонили к стене короткие копья.

А вот при виде третьего у Ловкача зачесались ладони. Полуоперившийся юнец — более точного определения в голову вору не пришло, — блондинчик лет шестнадцати, с запавшими темными глазами на узком лице. Мягкий багряный плащ, переливающийся камнями перстень на правой — без перчатки — руке, пузатый кошель у пояса — все так и вопило: «роскошь».

Франн поспешил к гостям; позади него прокатился и затих ропот, и повисла тишина — после недавнего шума почти оглушающая.

— Принц Ланд! Какая честь для меня!

Кривовато усмехнувшись, мальчишка стянул вторую перчатку и легонько хлестнул ею трактирщика по щеке. Телохранители за его спиной заулыбались.

— Пока еще не принц. Только наследник — пока мой благословенный батюшка жив. — Он склонил голову к плечу и коснулся руки одного из солдат. — Марик, мне кажется, эта вот жирная пивная бочка только что оскорбила моего отца.

— Нижайше извиняюсь, ваша наследная светлость, — заюлил Франн. — Я не хотел оскорблять вашего благородного батюшку, да живет он вечно…

— Вот как? Ты считаешь меня неспособным править Ландейлом?

— Нет, вовсе нет… Я… что прикажете подать?

Франн неуклюже вывернулся из ловушки. Очевидно, наследник настроен считать оскорблением любое Франново слово. Взмахом руки трактирщик прогнал от стола четырех выпивох и вытер сперва столешницу, потом собственное лицо.

— Пиво? Вино? — Он подвинул мальчишке стул.

Ланд постоял немного, потом пожал плечами.

— Ладно, так уж и быть — простим. На первый раз. — Он сел. — Ты, трактирщик, мне ничего не подашь. — Он поманил наименее замурзанную служанку. — Вина. Лучшего. Я, впрочем, думаю, что и лучшее ваше вино — пойло. Да — и чистые стаканы, если вас не затруднит.

Девица метнулась в глубину заведения.

Ловкач с каменным лицом наполнил кружку и возвратился к столу. Он неспешно потягивал пиво, а таверна вновь наполнялась шумом, правда, шумел народ все же потише. Зала терпеливо и испуганно пережидала нашествие юного «благодетеля». Что давало определенные преимущества. Можно…

— Даже и не думай! — прошипел Хаким. Ловкач улыбнулся и влил в себя добрый глоток кислого пива. Чем больше пьешь, тем оно лучше становится…

— Уймись, друг мой, у меня и в мыслях ничего нет.

Если только возможность не представится сама. Тогда мне не будет нужды возвращаться с тобой на холм. Я просто найму себе перевозчика до Пандатавэя и всю оставшуюся жизнь буду таскать исключительно алмазы с ноготь величиной.

— Вот и ладно. — Хаким расслабился. — Думаю, нам лучше бы побыстрее отсюда убраться. Пойдем в свою комнату. Здесь душновато, да и не по душе мне…

— Ты! — Перед их столом, хмуро глядя на Ловкача, вырос меньший из солдат. — Я тебе махал — ты что, не видел?

— Н-нет, я…

— Отлично. — Солдат в ехидном поклоне подергал прядь волос. — Наследник Ланд оказывает тебе великую честь, приглашая за свой стол. Он любит пить с чернью. Принимаешь ты его приглашение?

Ловкач изобразил страх. Кстати, о возможностях…

— П-почту за честь, господин… — Он выбрался из-за стола и покачиваясь побрел туда, где, неприятно улыбаясь тонкими губами, сидел мальчишка.

— Садись. — Он кивнул на стул. — И кто ты такой?

— Эйнар. Эйнар Однорук, ваша наследная светлость. — Прозвище «Ловкач» неминуемо выдало бы в нем вора.

Появилась запыленная бутылка и четыре стакана, служанка поставила их перед мальчишкой и юркнула прочь, улыбка, как приклеенная, пристыла к ее губам.

— Ты позволишь? — Наследник откупорил бутыль, наполнил вином два стакана. — Мои… друзья не пьют — когда они на работе. — Он поднес стакан к губам, сделал глоток и нахмурился. — Слишком терпкое. — Потом опустил стакан и улыбнулся. — Надеюсь, это не оскорбляет тебя?

— Нет-нет, ваша наследная светлость. Я сам за подобный подход.

Ланд снова поднял стакан, сделал большой глоток. Багряная жидкость потекла по подбородку, запятнала тунику. Славно юнец или не умеет пить, или это не первая его бутылка.

— Прошу тебя, Эйнар Однорук, пей. Ведь это же ты платишь за вино, не так ли?

— Разумеется, и это честь для меня. — Ловкач осушил собственный стакан и уронил руку на колени. Нужно быть очень осторожным. Кошель свешивался с пояса мальчишки — совсем рядом, висел себе и покачивался, точно перезрелый фрукт, ждущий, чтобы его сорвали. Ловкач протянул руку…

— Будь так добр, налей еще стаканчик. — Ланд стукнул стаканом о стол. — Каж… кажется, меня слегка ведет…

Ловкач согнал с лица усмешку.

— С радостью, господин. — Он налил, поставил бутылку назад; пришло время отвлечь внимание: будто невзначай, Ловкач положил на стол культю, а другую руку вновь опустил вниз.

Юнец вздрогнул.

— Вот теперь… теп-перь я понял твое прозвище. Как ты ее потерял?

Тихонько… Ловкач взялся кончиками пальцев за шнурки мальчишкиного кошеля и осторожно, медленно потянул. Тише едешь…

— Несчастный случай. На мельнице. — Кошель был набит монетами; Ловкач ухватил одну пальцами и вытянул.

Платиновая — тяжелая и толстая.

Ловкач отправил ее в нарукавный карман и принялся за следующую — осторожно, почти нежно, чтобы монеты не брякали друг о друга.

— Давно?

— Много лет тому, ваша наследная светлость. Очень много. — Еще одна… еще… Ловкач осторожно переправлял в нарукавный карман монету за монетой. Будет с тебя. Не жадничай, Джейсон.

Джейсон? Я — Джейсон? Тогда что…

Пальцы соскользнули.

Ладонь всем весом легла на кошель.

Пояс натянулся.