Стражи Пламени (№1) - Спящий дракон

— Ну так как же насчет одолжения?

Нахмурясь — слишком уж настойчив был коротышка, — Карл повернулся к нему.

— Что за одолжение?

— Понимаешь, приятель, ты тут впервые; странным будет, если ты пройдешь дальше первой схватки. — Он показал подбородком на рабов, что ровняли песок. — Как только они закончат — мы выходим на первый тур. Не возражаешь выбрать меня? Мне бы не помешала легкая победа.

Карл улыбнулся.

— Я ведь могу и победить.

Воин слегка пожал плечами и с сомнением хмыкнул.

— Я все же попытаю счастья. А теперь пошли — хочу выбрать местечко подальше от трибун. Оттуда иногда черт-те чем кидаются.

Карл двинулся за ним на площадку в центре арены. Как и остальные пятьдесят, она была квадратной, с врытыми по углам металлическими шестами. Было две возможности проиграть бой и дать противнику продолжать состязания: получить две метки — два удара, — которые судьи сочтут «серьезными», или вылететь во время схватки за пятиярдовую площадку, которую ограждали шесты.

Когда остальные мечники заняли свои места, шум постепенно улегся, только кое-кто из мечников бурчал, как им не повезло: не досталось слабых противников.

Карл выбросил это из головы, пробуя заодно отгородиться и от нарастающего рева толпы. Он должен выиграть; слишком многое от этого зависело, он просто не мог позволить победить себя.

А если он намерен победить — ему надо сохранить силы для предстоящих — и более трудных — боев. Он не считал поединщиков, но очень сомнительно, что их число равно точной степени двойки, а значит, сейчас или в следующих турах будут свободные от схваток. Скорее всего освобождать будут явных фаворитов; чтобы быть готовым к последним раундам, Карлу надо побеждать в первых легко и быстро.

Слева и чуть сзади раздался голос Кхоральта:

— Приготовиться к бою!

Карл получше перехватил меч.

— Бой!

Противник Карла двигался осторожно, меч покачивался, готовый закрыть — и ударить. Маленький воин сделал выпад…

Карл повалился навзничь, правая нога взлетела, целясь в руки противника. Подошва сандалии ударила того по запястьям; наградой Карлу был вскрик боли и зрелище вражеского меча, вылетающего из рук соперника — и за границу площадки.

Поднявшись, Карл острием меча начертил большую черную букву «X» на груди противника. Тот вздохнул и шутливым жестом поднял руки.

— Черт возьми! — Он помотал головой. — Ты вовсе не так неуклюж, как выглядишь, великанище. Впредь мне наука: не пытайся взять верх над новичком. — Карл пожал протянутую руку, и он расцвел. — Ну вот, теперь я выбыл и могу поставить пару монет — пойду да поставлю на тебя. Думаешь продержаться до финала?

Карл пожал плечами.

— Во всяком случае, постараюсь.

— Тут будет чем дальше, тем труднее, ты учти, — сказал побежденный и пошел прочь.

Пока выбывшие уходили с поля, Карл посчитал оставшихся соперников. Их осталось шестьдесят два. Один из судей поманил Ольмина и тяжелобрового гнома и освободил их от боя в этом круге, а Карл оказался лицом к лицу со своим противником, высоким эльфом ростом почти с Карла. Был он светлокож и светловолос, едва ли не альбинос, но вовсе не такой хилый, каким казался. Карлу понадобилось несколько весьма утомительных минут, чтобы пробить защиту соперника и вывернуть меч из его руки.

Тридцать два. В пару Карлу достался гном, в прошлом круге свободный от боя. Меч его был длиннее, чем у Карла да и силой боги его не обидели. К счастью, он был медлителен и попался на ложный выпад.

Из этого боя Карл вышел, хромая. Этот коротышка успел-таки заехать ему по правому колену.

Осталось шестнадцать. Карл прохромал на указанную судьями площадку. На сей раз соперником его был человек — длинноволосый, гладко выбритый воин с двумя мечами. Карлу потребовалось время, чтобы пройти атаки длинного меча и защиту короткого — и победа стоила ему еще одного удара в правое колено.

Этот бой он закончил ударом в висок. Противник повалился как подкошенный.

Пока набежавшие рабы торопливо оттирали оставшихся от меток, Карл медленно, методично дышал. Если повезет, ему осталось три раунда, а этот чертов Ольмин даже не вспотел! Карл притормозил юркнувшего мимо раба и вытер тряпкой выступивший на лбу пот. На миг отложив меч, он потер ноющее колено. Пока что опираться на него было можно — но только пока что.

Восемь соперников. Против Карла вышло неповоротливое создание, не иначе как получеловек-полугном: тяжелые брови и выступающая челюсть у него были гномьи, но вымахал этот верзила на все шесть футов. Оскалив в ухмылке желтые зубы, он ехидно отсалютовал.

Я устал. Я просто очень устал. По команде начать Карл поднял больной ногой тучу песка, противник шарахнулся, согнулся и попал прямехонько Карлу на меч. Удар рукоятью в зубы вышиб его и с площадки, и из сознания — и из соревнований.

Четверо. Карл нырнул под опережающий удар эльфа, потом сам провел удар — слева наискось, вроде бы метя эльфу в грудь, на самом же деле коснувшись горла. Задохнувшись, эльф отлетел к шесту, оттолкнулся от него — и «наделся» на меч Карла.

Карл повернулся — с ближней площадки ему улыбался Ольмин.

— Отлично! — крикнул он. — Но теперь ты против меня. Сдашься сразу или предпочитаешь поспорить с судьбой?

Спокойнее — он просто пытается разозлить тебя, выбить из колеи. Может, именно так невысокий воин и побеждал в поединках, даже не вспотев? Не такой он крепкий, чтобы одолеть соперников силой. Не настолько умелый.

— Нет уж, — откликнулся Карл, заставив себя не пыхтеть и не двигаться с места. Ни к чему Ольмину видеть, насколько он хром. — Иди сюда и попробуй одолеть меня, коротышка!

Подбежал раб с грязной тряпкой; Карл принялся изо всех сил тереть больное колено, стараясь большую часть маслянистой краски растереть по нему. Попробуем скрыть от Ольмина, насколько коленка распухла.

Карл швырнул тряпку на песок.

— Я не видел, как ты движешься. Может, не так уж ты и хорош в конце-то концов.

На миг смуглое лицо перекосил гнев.

— Я бы на твоем месте поостерегся.

С вернувшейся улыбкой превосходства на губах Ольмин подошел к площадке Карла и занял позицию в дальнем ее конце.

— Поостерегся чего? — Карл шагнул назад, вздрогнув от пронзившей ногу резкой боли. Колено распухало — и болело все больше.

Проклятие.

— Поостерегся задевать меня лично. — Ольмин медленно, мрачно покачал головой. — Последний, кто осмелился на это, теперь прикован к мельничному колесу в Скифорте. — Свободной рукой он почесал нос. — За ноздри. — Ольмин опустил руку и улыбнулся. — После того как я победил его на арене. — Подняв меч, он задержал его в паре сантиметров от груди Карла. — Так что постарайся не обижать меня.

Карл отвел его меч своим.

— Я только…

Ольмин ударил его по правому колену. Жаркая боль взорвалась в ноге. Карл упал.

— Нарушение правил! — закричал, подбегая, Кхоральт. — Удар до начала схватки!

Ольмин ровно смотрел на него. Карл с трудом встал. Колено горело.

— Прошу прощения. — Ольмин отвесил быстрый поклон. — Мне показалось, я слышал, как ты скомандовал начинать.

Кхоральт подумал, покачал головой и указал на выход, — зрители отозвались волной криков и свиста. Эльф скрестил руки на груди.

— Должен сказать, — он одарил Карла виновато-робким взглядом: возможно, единственным извинением, которое суждено было тому получить, — что обязан удалить тебя с поля, Ольмин. Но это было бы слишком сурово, учитывая, что это твоя первая и единственная ошибка. Вместо этого ты будешь наказан тем, что тебе надлежит нанести три удара, чтобы победить. Твоему противнику для победы по-прежнему достаточно двух.

Карл открыл было рот, чтобы возразить, но промолчал. К добру это не приведет. Толпа жаждет увидеть последний бой, и эльф не пойдет против толпы. Попробуем хотя бы выторговать немного времени, чтобы нога успокоилась.

— Мне нужно время стереть метку, — сказал он. Кхоральт печально покачал головой.

— Нет, состязание должно продолжаться. Мы запомним, что у тебя на штанах лишняя метка. — Пятясь, он вышел с площадки. — Приготовиться…

Карл ощупал колено. Если не опираться на него всем весом, оно выдержит. Наверное.

— … бой!

Ольмин улыбнулся — и атаковал.

В первые же мгновения схватки Карл понял, что безнадежно слабее — и был бы слабее, даже не боли у него нога. Пляшущий меч Ольмина без малейших усилий парировал удары Карла, Ольмин теснил его, теснил — и если б Карл не уперся спиной в шест, совсем вытеснил бы его с площадки.

Кончик Ольминова меча скользнул вперед и прочертил тонкую линию по груди Карла. Карл отбил меч, ударил… Ольмин шагнул назад и с легкостью парировал.

— Попробуй снова, великанище. — Он сплюнул. — Я не тороплюсь.

— Один удар в пользу Ольмина! — возвестил Кхоральт. — У его соперника — ноль. Обоим для победы нужно два удара.

Ольмин помедлил. Карл сделал выпад; Ольмин уклонился.

Мне не одолеть его. Я владею мечом, но этот быстрее — и лучше. Но будь я проклят, если позволю переступить через себя.

Ольмин шагнул вперед.

— Сдавайся. Против меня ты не выстоишь. Никто не выстоит. — Он провел атаку, сойдясь с Карлом грудь в грудь. Тот попытался оттолкнуть его, но «коротышка» оказался сильнее, чем выглядел.

С ядовитой ухмылкой Ольмин плюнул Карлу в лицо и крутнулся прочь.

— Я бы больше боялся ученика, чем тебя. Ученик непредсказуем. В отличие от тебя.

— Заткнись и бейся. — Хотя в чем-то он прав. Ученик мог бы метнуть в него меч или еще что-нибудь, или вышибить Ольмина с…

Точно! Карл метнул меч в противника. Ольмин мягко ушел вбок. Меч пролетел мимо шеста и упал за площадкой.

— А вот это…

Карл бросился на него безоружным, получил удар в висок, но успел вцепиться в левой рукой в запястье той руки Ольмина, что держала меч.

Карл сжал пальцы. Ольмин вскрикнул.

Кость в ладони Карла хрустнула; свободной рукой воин ухватил Ольмина за тунику, оторвал от земли и…

— Два удара у Ольмина, ни одного…

…опираясь на здоровую ногу, Карл поднял над головой брыкающееся тело и швырнул противника так далеко, как только сумел — подальше от площадки. Ольмин упал с глухим стуком и приглушенным стоном.

Кхоральт улыбнулся Карлу.

— Ольмин покинул поле и признается проигравшим. Победителем в состязаниях на мечах стал… как твое имя?

Карл выпрямился.

— Куллинан. Карл Куллинан.

— Победитель состязаний на мечах — Карл Куллинан. — Эльф наклонился. — Если примешь мой совет, Карл Куллинан, я рекомендовал бы тебе побыстрее получить выигрыш — и убираться из Пандатавэя.

Карл улыбнулся.

— Именно это я и собираюсь сделать.

Насвистывая себе под нос, Ахира поднимался в апартаменты в «Тихом приюте» — топор у пояса, плечо оттягивает торба с золотом. Его выигрыш, выигрыш Карла да еще то, что должны были получить Хаким и Дория, поставив на них, — да, проблем со снаряжением у них не будет. И если им чуть-чуть повезет, остальные скоро пройдут сквозь Врата — домой. Войдя в общую залу, он увидел Хакима, Дорию и Аристобулуса — а перед ними россыпь монет, каменьев и маленьких, в палец, золотых слитков.

— А где остальные?

Хаким со странным виноватым выражением пожал плечами.

— Карл еще не вернулся, Андреа в Библиотеке — добывает свое заклятие. — Он обвел взглядом мага и клирика и покачал головой.

Аристобулус кивнул. Дория нахмурилась, потом фыркнула.

Что происходит? У этой троицы вид такой, будто они замыслили общую каверзу.

— Может, объясните, в чем дело?

Аристобулус немного подумал.

— Хорошо. Вчера вечером я не стал в это вдаваться: хотелось еще раз все проверить. — Он пожевал губами, потирая виски сухими пальцами. — Если я только не ошибаюсь, Врата Между Мирами работают не совсем так, как считал — считает — Дейтон.

— Они не перенесут нас домой? — Ахира пошатнулся. — Хочешь сказать, все это зря?

— Нет, нет, не это. Просто в нашей родной вселенной магия работает… по-другому. Дверь — не столько дверь, сколько… ловушка. Мы вернемся — принадлежность к тому миру вернет нас, — но назад, сюда, уже не войдем.

Для Ахиры это проблемой не было. Он распрямил плечи, поиграл крепкими мышцами. Возвращение назад, в тело Майкла Джеймса Финнегана, для него невозможно, хоть на время, хоть навсегда. Но для мага все было иначе. И если Аристобулус не сможет вернуться — он вообще не пойдет к Двери. Нет, иначе: Аристобулус не пошел бы, считай он, что не сможет возвратиться сюда — да не один, а с заклинательными книгами.

— Это меня не волнует. — Ахира отвязал топор, потом уселся рядом с остальными. Он захватил горсть камушков, покатал их в ладонях, потом пустил шуршащую переливчатую ленточку рубинов, опалов и кругло окатанных бриллиантов сквозь пальцы назад, в общую груду.

Обязательства, обязательства — мы никогда не пошли бы назад, если бы дело касалось одного меня. Никому из них не нужно остаться настолько, насколько это нужно мне. Даже Аристобулусу. Я должен вернуть Хакима, Дорию, Карла и Андрей домой.

— Дейтон однажды уже послал сюда нас всех. Уверен, мы сумеем заставить его сделать это еще раз — для тебя. Он вернет тебя — и с книгами.

— Заставить? Даже если это ничем не поможет ему? Что-то я не припомню, чтобы ты раньше принуждал кого-либо — там, у нас. — Маг фыркнул. — Да и вряд ли у тебя хватит…

— У меня хватит, — вмешался Хаким. — Может, там, у нас, я и не так силен, как Карл здесь, но…

— Ты поможешь? — Маг с надеждой взглянул на Хакима.

— Обещаю, — улыбнулся вор. — Если он не согласится отправить тебя назад — во всеоружии, — я стану ломать ему палец за пальцем, пока он этого не сделает. А ты покуда станешь держать язык за зубами и ничего не скажешь Ка…

— Что еще такое? — вопросил Ахира. — Вы разве не разобрались с ним еще на «Гордости»?

— Не о том речь. — Хаким взял бриллиант размером с его глаз и принялся рассматривать на свет. — Черт, там пятнышко. — Он положил камень и улыбнулся. — Но у нас и без него немало — учитывая твой и Карлов выигрыши…

— И ваши тоже — те, что вы получили, ставя на нас. Нам должно хватить на все, даже с лихвой. Кстати, я хочу, чтобы вы двое взяли часть золота и пошли за лекарствами. Покупайте все снадобья и настои, какие отыщите. Не то мы можем просто…

— А это не вполне выигрыши. — Дория усмехнулась, убирая три золотых «пальца» в кожаный кошель. — Это то, что мы выиграли, ставя на тебя. Нам повезло — выигрыш составил примерно восемь к одному…

— А остальное — от ставок на Карла? Тогда сколько же там вышло — сто к одному?

— Двести к одному. — Хаким покачал головой. — Все были настолько уверены, что Ольмин победит — коротышка всегда выигрывал все схватки, в каких ни выходил, — что просто отказывались заключать на него пари. Так что…

— Так что?

— Так что я не ставил на Карла. Счел это пустой тратой денег, черт побери все. — Хаким развел руками. — Да ты же видел, как ему далась победа — он вспотел, и хромал, и…

— Так откуда? Не может быть, чтобы ты…

Хаким виновато улыбнулся.

— Может, может. Я очищал карманы — все утро и почти весь день. Воистину, Пандатавэй богатый город.

Ахира вздохнул. Если Карл узнает, что он так тяжко потрудился, чтобы выиграть, а друзья настолько не верили в него, что даже ставок не сделали…

— Он свернет тебе шею.

— Только если кто-нибудь проболтается.

— Мы ничего не скажем. Но если правда выплывет…

Хаким кивнул.

— Тогда мне придется отскакивать подальше.

Ахира покачал головой.

— Лучше уж тогда сразу удирай — чем дальше, тем лучше. — Он поднялся. — Что ж, вернемся к делам: нам надо собраться и к закату выйти из Пандатавэя. Дория, мы с Хакимом сейчас отправляемся по лавкам. Ари, ты остаешься и дожидаешься остальных.

Уйти из Пандатавэя к закату — неплохое начало. Потом по дороге через Аэрштильский Кряж, мимо Аэрика и, срезав угол Пустоши, к Бремону.

И — к Вратам. И больше ни за кого не отвечать. Не вытаскивать никого из могил, которые они сами себе роют.

Гном вздохнул.

Хаким понимающе кивнул.

— Очень тяжко?

— Слабо сказано.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

К ДВЕРИ…

Глава двенадцатая

ЭЛРУДОВА ПУСТОШЬ

Груда осколков образов, расколотых солнцем,

И под мертвым древом не обрести покоя.

Как воды не добыть из иссохшего камня.

Лишь под красной скалой поселилась тень.

(Войди же под сень этой красной скалы.)

Там увидишь ты то, что никак и ничем не похоже

Ни на ту твою тень, что спешит впереди поутру,

Ни на ту твою тень, что встречает тебя ввечеру:

Там увидишь ты страх в пригоршне пыли сухой.

Т. С. Эллиот.

В полдень Ахира объявил остановку, с трудом выбрался из седла, потом пустил пони к остальным коням — попастись под раскидистым вязом. Растирая горящие бедра, гном рухнул наземь. Добраться бы до того, кто придумал лошадь. На пять минут. Всего лишь на пять. Мне бы хватило.

— Ахира! — окликнул его Хаким с облучка фургона-плаформы. — Этих доходяг мне тоже отпустить? — Он потыкал пальцем в сторону двух тощих мулов, впряженных в фургон.

Ахира помотал головой.

— Не надо. Мне надоело каждое утро загонять их в упряжь. Закрепи тормоз, стреножь их и вынь удила — и сможешь напоить и накормить их на месте.

Аристобулус, слезающий с серой кобылы, покачал головой.

— У вас бы не было этих проблем, — заметил он, — имей мы нормальную упряжь. Эти идиотские ремни почти задушили…

— Хватит. — Взмахом руки Ахира заставил мага умолкнуть. Ременная упряжь, купленная в Пандатавэе, не годилась в подметки даже простенькому средневековому хомуту. Сделанный под руководством Аристобулуса — вернее, Лу Рикетти — подходящий хомут был достойным соединением произведения искусства и технической мысли, но…

Но неужто мне терпеть его высказывания на эту тему веки вечные?

— Нет, — сказал он. — Мы не станем распрягать мулов. Они могут снова удрать, а гоняться за ними у нас времени нет.

Может, Хаким и неплохо уживается с фырчливой парочкой — Ахира хмыкнул: даже с мулами он уживается, но к чему рисковать? Вовсе ни к чему — без необходимости. Например, почему бы не присоединиться к каравану? Все двадцать дней, которые занял путь от Пандатавэя до Аэрика, и ту пару недель, которые прошли с ночевки в Аэрике, где отряд остановился докупить необходимое снаряжение и пополнить запасы провизии, позади, отставая на какие-то трое суток, шел караван; Ахира порой видел его, даже ночью.

Возможно, караванщики — народ разумный и достойный; возможно, идти вместе было бы в обоюдных интересах, поскольку движутся они в одном направлении. Но…

Ахира со вздохом опустился на шишковатый корень, прислонился к шершавому стволу…. Но в том-то и дело: это всего лишь возможно. Лучше не рисковать. Лучше держаться подальше.

Андреа прошла мимо, улеглась на бок и вытянулась в высокой, по щиколотку, траве.

— Чудесно. — Отвязав небольшой мех, она сделала глоток и протянула мех Ахире. — Вряд ли и дальше будет настолько легко.

— Спасибо.

Гном тоже отпил, затянул мех и указал на пологий склон. Милях в десяти от них сочные травы обрывались Пустошью, граница между темной влажной зеленью и бурой, выжженной солнцем землей была пряма, будто ее провели по линейке ножом. Почему Пустошь не наступает на луговину или наоборот? Или… но нет, не может быть: вдали граница меж Пустошью и лугами изгибалась, и дуга казалась рукотворной, а не естественной. Это могло быть последствием той битвы магов, что породила Элрудову Пустошь, но…

…но ты все равно никогда не узнаешь, прав ли ты, да и какое все это имеет значение?

— Действительно вряд ли. — Он отдал Андреа мех. — И давай обращаться с этим побережнее; что-то наши запасы воды меня тревожат.

Девушка наморщила лоб.

— Но мы же купили в Аэрике еще два бочонка. Этого должно хватить — даже учитывая таких водохлебов, как Карл и лошади, разве нет?

Гном кивнул.

— Этого должно хватить. Но должно вовсе не значит, что хватит. — Ахира крякнул и махнул рукой. — Не обращай внимания: я становлюсь пессимистом.

В тысячный раз он мысленно перебрал их припасы. Двенадцать разных исцеляющих эликсиров в запечатанных темного металла бутылях; Карл хотел было использовать один, чтоб подлечить больное колено, но Ахира запретил: лучше придержать лекарства для серьезных случаев, а в остальных полагаться на силы организма. Колено распухло, но раны не было, значит, и заражению там взяться неоткуда.

Так… Что еще? Несколько белых шерстяных полотнищ и металлические «ребра» — заготовки для крыши фургона, чтобы прятаться там от жара Пустоши. Под полотнищами будет прохладно днем и тепло ночью.

И — еда: высушенное мясо и фрукты, сласти — для удовольствия и быстрого восстановления сил, корм для животных, кусок соли размером с голову — в общем, хватит и животным, и людям. С этим никаких сложностей.

Всякая всячина: наплечные мешки, семь масляных фонарей с двадцатью большими жбанами донельзя вонючего зеленого масла, мешочек с огнивом и трутом для каждого члена команды. Запасной арбалет, не такой тугой, как у Ахиры; восемьдесят запасных болтов к нему — если Ахире он будет не нужен (или гном не сможет им воспользоваться), этот арбалет запросто натянет Хаким. Правда, еще вопрос — попадет ли в цель?

И еще одна волшебная штучка, купленная им самим: комок «драконова рока», со всей осторожностью завернутый в холст и упрятанный в замшевый мешочек. Если у них не выйдет прокрасться мимо Дракона, возможно, аллергия твари на моховое снадобье позволит им воспользоваться Дверью.

Что еще? Запасные ножи для всех; несколько сотен ярдов невероятно легкой веревки — нож с трудом разрезал ее; несколько фунтов каменного угля — на случай, если понадобится огонь, а дерева под рукой не окажется; молоты и клинья — в случае необходимости можно использовать как скальные крючья. А кстати, о дереве… Ахира поднял голову.

— Карл, Хаким — у нас мало дров, а в Пустоши мы их вряд ли добудем. Идите нарубите.

Хаким кивнул и медленно поднялся; Карл вскочил и обернулся к Ахире.

— Зачем нам еще дрова?

В его голосе звучал вызов — правда, едва заметный.

Ахира мысленно проклял себя. Карл не стал бы возражать, не будь рядом Андреа. С их отношениями надо что-то делать.

Но не сейчас. Ахира заставил себя улыбнуться и с трудом встал.

— Прекрасно. Если ты считаешь, что они не нужны, я нарублю их сам. — Он отвязал топор и осторожно прислонил его к корню, на котором только что сидел. Боевой топор — не орудие, а оружие. — Кто-нибудь видел топор для дров?

Подбежала Дория — ее мантия хлопала.

— Что случилось?

Ахира пожал плечами.

— Ничего особенного. Не волнуйся.

Карл виновато смотрел, как он, покачивая головой, осматривает ладони.

— Прости, — наконец сказал он. — Я виноват — совсем забыл, что ты и пони не ужились. Я нарублю дров. — Он выудил топор из фургона и вслед за Хакимом пошел к роще поодаль.

Ахира тихонько потер бедра. Как любезно со стороны Карла напомнить ему об этом! Черт возьми, гномы не созданы для езды верхом, а этот треклятый пони — не иначе как замаскированный демон. Совсем чуть-чуть замаскированный.

С другой стороны — с первого дня в Пандатавэе Куллинан стал куда более внимательным к другим. И кстати…

— Дория, почему тебе и Аристобулусу не взять мех и не сходить за водой? Поищите поблизости источник, ладно? Ты посмотри за кустами, а он пусть…

Дория нахмурилась.

— Вряд ли за кустами есть родник. И почему я?

Потому что мне надо поговорить с Андреа, а это — удобный предлог на какое-то время избавиться от твоего присутствия. И вообще — почему я должен спорить по каждому поводу? Нет, вздохнул он, так не пойдет.

— Из-за твоей мантии. — Подобрав камушек, гном запустил им в рукав Дории; камень отскочил, будто от твердой стены. — Мне будет спокойнее знать, что никто не поцарапан.

Дория кивнула, чуть пожала плечами и отошла.

Ахира повернулся к Андреа.

Она понимающе улыбнулась, отбросив с лица волосы.

— Наконец-то одни? Хотя, — она потянулась и похлопала его по плечу, — ты для меня малость коротковат. Только не обижайся.

На то, что говорила она, обижаться было невозможно.

— Без обид. Но поговорить с тобой я хотел не о том.

Он помолчал. Личные отношения в команде не касались его никоим образом — если только не мешали делу, походу к Вратам. Но опять же — делу может помешать что угодно.

— Что там у вас с Карлом? Он-то ведь для тебя не коротковат?

Она одарила его пустой улыбкой.

— Нет.

— Надеюсь, ты не винишь его в том, что мы попали сюда? Если кого за это и стоит корить, так меня, а не Карла. Для Куллинана это всегда было игрой — не больше. И судя по тому, как меняется его поведение по мере приближения к Бремону, он будет просто счастлив, когда это станет игрой снова.

— Нет. — Девушка смотрела в никуда. — Я не настолько глупа.

Ахира хмыкнул.

— Ты вообще не глупа… Ты обращаешься с ним, как с прокаженным. Уверен, у тебя есть на то причины; мне хотелось бы знать, каковы они. — Андреа, мне плевать, с кем ты спишь, а с кем — нет. Но Куллинан совсем перестал соображать из-за тебя, а это может ослабить его как бойца. Я хочу, чтоб он думал о том, как нам уцелеть, а не о тебе. — Может, я могу что-нибудь сделать?

— Нет. — Она медленно покачала головой. — Вряд ли тут можно сделать хоть что-то. — Ее пальцы ловили воздух. — Он какой-то… скажи, ты хорошо его знал — там, у нас?

— Не так чтобы очень. Я и видел-то его — если не на игре — всего раза три. Ну, может, четыре. — Ахира улыбнулся. — И слушали мы разные курсы — по-моему, Карл не слишком интересовался компьютерами. Пока.

— Пока. — Андреа вздохнула. — Ты только дай ему время. Он вечно сует нос… во все.

— Дилетант. Не может интересоваться одним.

— Нет… Хотя — да, просто тут нечто большее. Он… своего рода фанатик, уходит целиком, с головой в то, чем интересуется. — Она потерла виски. — Потом делает выжимку из всего этого и кидается в следующий омут. — Руки девушки упали на колени, она подняла глаза и встретилась взглядом с Ахирой. — Мне трудно внятно объяснить, но ты ведь понял?

— Похоже, ты боишься оказаться… гм… соблазненной и покинутой. Так?

— Я знала, что не смогу объяснить. Дело совсем не в этом. — На ее пухлых губах расцвела широкая самоуверенная улыбка. — По-твоему, я из тех женщин, кого можно соблазнить и бросить, Ахира? — Подняв палец, она покачала им перед носом гнома. — Ты всерьез так думаешь?

Тон ее был игрив, чуть ли не легкомыслен, но под внешней легкостью скрывалась серьезность.

— Разумеется, нет. Уверен, ты сможешь разрулить любые отношения — и столь близкие, как у тебя с Хакимом, и более отстраненные — с… хм… чрезмерно нервным гномом.

Она засмеялась.

— Спасибо. Но с тобой и Уолтером все просто. А вот Карл и эта его проклятая…

— Ахира! — Дория мчалась к ним, размахивая тряпицей, с которой во все стороны летели капли.

Капли?! Гном вскочил на ноги.

— Что за…

— Мы нашли воду! — Дория остановилась перед ним, переводя дух. — Мы с Аристобулусом нашли родник, там за кустами. — Она покачала головой. — Он поразительный: бьет из одной трещины в скале и почти сразу исчезает в другой. Мы его не замечали, пока не наступили… ну, едва не наступили. Откуда ты знал, что он там?

Андреа фыркнула и уткнулась в рукав. Дория и Аристобулус были посланы искать родник, чтобы не мешали ей и гному поговорить по душам.

Ахира пожал плечами.

— Интуитивное восприятие среды, Дория, — проговорил он. — Подсознательная акцепция желаемого.

— Что?

— Ну, как если бы, копая червей, наткнуться на золото. — Он повысил голос: — Хаким, Карл — они нашли родник! Сегодня мы при воде: на обед будет суп, а на десерт — купание.

И больше не надо тревожиться о том, что воды не хватит. С семью полными бочонками и вдоволь напившимися людьми и животными переход через Пустошь будет легким.

Скорее всего.

Дория помотала головой.

— Не понимаю.

— И не надо. — Гном взглянул на Андреа и чуть заметно развел руками, давая понять, что договорят они позже. Когда снова сумеют остаться наедине. Девушка кивнула. Ахира повернулся к Дории и изобразил фокус из репертуара Хакима: подышал на ногти и принялся полировать их о грудь. — Я, бывает, заверну что-нибудь такое умное, что и сам себя не понимаю.

Карл и его конь первыми достигли Пустоши; Ахира отправил воина вперед — на разведку, и Карлу это нравилось. Ему было спокойно, почти уютно на крупной светло-гнедой кобыле в седле с высокими заостренными луками. Но дело было не только в седле. Карл наслаждался, выпустив «погулять» личность Барака. Крепкие мышцы держали его в седле как влитого, бедра привычно сжимали бока лошади — он сидел ровно, не валясь с боку на бок и ничего не стирая: беды, преследовавшие остальных почти всю дорогу, пока они не научились ездить верхом.

Кроме Уолтера, разумеется. Карл обернулся кивнуть вору: тот развалился в лучах послеполуденного солнышка на покрытом полотнищами облучке и управлял мулами, чуть шевеля пальцами поводья. Возможно, восторженная привязанность Уолтера к мулам была отчасти искренна: наверняка выбрать фургон его побудила забота о собственной нежной заднице. Его мерин бежал позади, привязанный к платформе, — и вор ничуть о том не жалел.

— Нравится кататься?

Уолтер кивнул и подмигнул. Какое уж там сожаление!

До Карла донеслись жалобы. Аристобулус. Ноет, как всегда. Карл послал кобылу вперед. Добрая лошадка: не успеешь коснуться ее пятками, и она уже идет рысью, а стоит коснуться повода — переходит на шаг.

Он похлопал светло-гнедую шею.

— Ты хорошая девочка — даже не против нести такую тяжесть, как я, правда?

Кобыла вскинула голову и фыркнула.

Впереди, до самого горизонта, лежала Элрудова Пустошь: плоский бурый океан выжженной солнцем грязи, покрытый переплетением трещин — будто сетью или кружевом, сплетенным безумной великаншей.