Гарри Поттер и Орден Феникса (Гарри Поттер - 5) (Часть 2, неофициальный перевод)

      Кое-кто захихикал. Гарри взглянул на смеющуюся Чоу и почувствовал, как у него знакомо ёкнуло в животе, как если бы он неожиданно пропустил ступеньку, поднимаясь по лестнице.
      - Мы будем тренироваться в парах, - сказал Гарри. - Первые десять минут займёмся Помеховой Порчей, а потом возьмём подушки и снова попробуем Ошеломители.
      Все послушно разделились; Гарри, как всегда, встал с Невиллом. Комната вскоре наполнилась отрывистыми вскриками: "Импедимента!" После этого некоторые замирали примерно на минуту, а их партнёры в это время бесцельно стояли, озираясь по сторонам и наблюдая, как тренируются другие пары. Затем они приходили в себя и, в свою очередь, также наводили Порчу на партнёра.
      Невилл с каждым разом совершенствовался всё сильнее и сильнее. Некоторое время спустя, очнувшись от Порчи в третий раз подряд, Гарри с Невиллом снова присоединились к Рону и Гермионе, так что он мог ходить по комнате и наблюдать за остальными. Когда он проходил мимо Чоу, она улыбалась ему, а он боролся с искушением ещё лишний раз подойти к ней.
      После десяти минут тренировки с Помеховой Порчей, они положили повсюду подушки и начали отрабатывать Ошеломителя. Поскольку места в комнате было явно мало для того, чтобы все могли работать с этим заклинанием одновременно, половина группы одна половина группы наблюдала со стороны за остальными, затем они менялись местами.
      Гарри чувствовал, как он приятно распухает от гордости, глядя на всех. Правда, Невилл попал Ошеломителем в Падму Патил вместо Дина, в которого он, на самом деле, целился, но это был уже намного меньший промах, чем обычно, да и остальные тоже добились больших успехов.
      В конце часа Гарри дал отбой.
      - У вас получается очень здорово, - сказал он, улыбаясь всем вокруг. Когда мы вернёмся с каникул, мы возьмёмся за что-нибудь посложнее, - может быть даже за Защитников.
      Послышался взволнованный гомон. Ученики начали покидать комнату как обычно, парами и тройками; и большинство из них перед уходом желали Гарри счастливого Рождества. Ощущая радость, он собрал вместе с Роном и Гермионой все подушки, и они сложили их сбоку в аккуратную стопку. Рон и Гермиона вышли перед ним, а он немного задержался, ожидая услышать пожелание счастливого Рождества от Чоу, которая также ещё оставалась в комнате.
      - Нет, иди, - услышал он, как она сказала своей подруге Мариетте, и его сердце стукнуло с такой силой, что, казалось, подлетело аж до кадыка.
      Он повернулся и увидел Чоу, стоящую посреди комнаты, и слёзы, стекающие по её лицу.
      - Чт..?
      Он не знал, что делать. Она просто стояла, и тихонько плакала.
      - Что случилось? - неуверенно спросил он.
      Она встряхнула головой и вытерла глаза рукавом.
      - Извини, - невнятно ответила она. - Я подумала... ведь если нужно просто... выучить все эти заклинания... Я не могу понять... если бы он всё это знал... он был бы жив.
      Сердце Гарри отпрыгнуло в другую сторону от своего обычного места и остановилось где-то в районе пупка. Как же он сразу этого не понял! Она хотела поговорить про Седрика.
      - Он знал всё это, - тяжело ответил Гарри. - Он очёнь хорошо всё это знал, потому что иначе он был никак не смог оказаться в центре того лабиринта. Но если Волдеморт в самом деле хочет кого-то убить, у тебя не остаётся никаких шансов.
      Она икнула в ответ на прозвучавшее имя Вольдеморта, и уставилась на Гарри немигающим взглядом.
      - Ты выжил, когда был совсем ещё ребёнком, - тихо сказала она.
      - Да, в самом деле, - устало ответил Гарри, двигаясь в сторону двери, - Но я не знаю, почему, да и никто больше не знает, а потому мне здесь нечем гордиться.
      - Подожди, не уходи! - сказала Чоу, готовая снова расплакаться, - Я не хочу снова вспоминать об этом... Я не имела в виду...
      Она снова икнула. Она была очень красивой, даже когда её глаза были красными и отёкшими. Гарри почувствовал себя полностью несчастным. Ему всего лишь хотелось услышать пожелание счастливого Рождества.
      - Я знаю, это должно быть ужасно для тебя, - сказала она, снова вытирая глаза рукавом, - Слышать, как я вспоминаю Седрика, особенно потому что ты видел, как он умирал... Я думаю, тебе бы хотелось просто взять и забыть всё это?
      Гарри ничего не ответил. Это была правда, но он был не в силах сказать об этом.
      - Ты знаешь, ты - о-очень хороший учитель, - сказала Чоу с мокрой улыбкой. - Никогда раньше у меня не получался Ошеломитель.
      - Спасибо, - неуклюже ответил Гарри.
      Они долго смотрели друг на друга. Гарри чувствовал неимоверное желание поскорее выбежать из комнаты, и, в то же время, полное бессилие двигать ногами.
      - Омела, - тихонько сказала Чоу, показывая на потолок над его головой.
      - Угу, - ответил Гарри. Во рту у него пересохло. - Только она, наверное, кишит Нарголами.
      - Что за Нарголы?
      - Без понятия, - ответил Гарри. Она пододвинулась ближе. Его мозг, похоже, был Ошеломлён. - Спроси у Лууни. Луна, то есть.
      Чоу издала забавный звук, средний между всхлипом и смешком. Теперь она была к нему ещё ближе, так что он мог пересчитать все веснушки на её носу.
      - Ты очень мне нравишься, Гарри.
      Он не мог думать. Трепетное чувство растеклось внутри него, сковав его руки, ноги и мозг.
      Она была очень близко. Он мог видеть каждую слезинку, застрявшую в её ресничках...
      * * *
      Он вернулся в гостиную через полчаса и нашёл там Рона и Гермиону, занимающих лучшие места возле огня; все остальные уже почти все ушли спать. Гермиона писала очень длинное письмо; она уже исписала примерно половину пергамента, свисающую с края стола. Рон лежал на коврике у камина, пытаясь закончить домашнее задание по Превращениям.
      - Ты чего так долго? - спросил он, как только Гарри бухнулся в кресло возле Гермионы.
      Гарри не отвечал. Он был в шоке. Одна его половина желала рассказать Рону и Гермионе о том, что только что произошло, другая же наоборот, хотела хранить это в секрете до самой могилы.
      - Ты в порядке, Гарри? - Спросила Гермиона, рассматривая его из под кончика своего пера.
      - Это из-за Чоу? - аккуратно спросила она. - Она загнала тебя в угол после встречи?
      Сильно удивившись, Гарри кивнул. Рон захихикал, а потом замолчал, пойманный взглядом Гермионы.
      - Ну... хм... и чего она хотела? - спросил он насмешливо-выжидающе.
      - Она... - хрипло начал Гарри, затем прочистил горло и попробовал ещё раз. - Она... хм...
      - Вы целовались? - оживлённо спросила Гермиона.
      Рон сел настолько быстро, что его пузырёк с чернилами подпрыгнул и вылетел с коврика. Тут же забыв о нём, он жадно уставился на Гарри.
      - Правда? - потребовал он.
      Гарри посмотрел сначала на Рона, выражавшего смесь любопытства и веселья, потом на Гермиону, немного нахмурившуюся, и кивнул.
      - ХА!
      Рон победоносно взмахнул кулаком и хрипло заржал, так что несколько застенчивых второклассников возле окна подпрыгнули. По лицу Гарри расплылась невольная усмешка, когда он увидел Рона, катающегося по коврику.
      Гермиона наградила Рона взглядом, полным отвращения, и вернулась к своему письму.
      - Потому что она плакала, - яростно продолжил Гарри.
      - О, - сказал Рон, чья улыбка слегка угасла, - Неужели ты так плохо целуешься?
      - Не знаю, - сказал Гарри, который не подумал об этом, и забеспокоился, - Может быть.
      - Естественно, ты здесь ни при чём, - отсутствующим голосом произнесла Гермиона, продолжая строчить своё письмо.
      - Откуда ты знаешь? - вдруг резко спросил Рон.
      - Потому что Чоу в последние дни плачет почти постоянно, - пробубнила Гермиона. - Она плачет во время еды, дома, и почти везде.
      - И ты подумал, что несколько поцелуев её развеселят? - спросил Рон, ухмыляясь.
      - Рон, - сказала Гермиона с чувством собственного достоинства, погружая кончик своего пера в чернильницу, - ты самый бесчувственный салага, которого мне, к несчастью, довелось встретить.
      - А что же это тогда могло быть? - спросил Рон с негодованием. - Кто может плакать в тот момент, когда его кто-то целует?
      - Да, - немного безрассудно сказал Гарри, - Кто?
      Гермиона взглянула на них обоих с сожалением на лице.
      - Разве вы не понимаете, как сейчас чувствует себя Чоу? - спросила она.
      - Нет, - ответили Гарри и Рон вместе.
      Гермиона вздохнула и отложила перо.
      - Во-первых, очевидно, что она очень несчастна из-за того, что погиб Седрик. Затем, я думаю, она запуталась, потому что раньше ей нравился Седрик, а сейчас ей нравится Гарри, и она не может разобраться, кто же из них ей нравится больше. Затем, она чувствует себя виноватой, думая о том, что поцелуи с Гарри наносят оскорбление памяти Седрика, а также она волнуется о том, что будут говорить о ней окружающие, если она начнёт ходить с Гарри. А также, возможно, она не может разобраться в своих чувствах к Гарри, потому что он был в Седриком, когда тот погиб, и всё это очень запутанно и болезненно. Ох, а ещё она опасается, что её исключат из квиддитчной команды Равенкло, потому что она очень плохо летала.
      После её речи наступила затянувшаяся тишина, а затем Рон сказал: "Один человек не может чувствовать всё это одновременно, он был просто взорвался".
      - Не стоит думать так о всех нас только потому, что у тебя самого эмоций не больше чайной ложки, - ехидно ответила Гермиона, снова беря в руки перо.
      - Она сама всё начала, - сказал Гарри. - Я её не трогал, - она сначала как-то подошла ко мне, а в следующий момент она уже плакала возле меня. Я не знал, что делать...
      - Не обвиняй себя, дружище, - сказал не на шутку встревоженный Рон.
      - Тебе следовало быть отзывчивым с ней, - тревожно сказала Гермиона, поднимая взгляд. - Ты же был таким, не так ли?
      - Ну, - сказал Гарри, и неприятный жар охватил его лицо, - Что-то в этом роде, - похлопал её немного по спине.
      По Гермионе было видно, что ей стоило очень больших усилий не закатить глаза.
      - Ладно, а то я подумала, что всё могло быть намного хуже, - сказала она. - Ты собираешься снова с ней увидеться?
      - Но мы же итак увидимся, разве нет? - спросил Гарри. - У нас же будут ещё встречи АЗ, разве нет?
      - Ты знаешь, о чём я, - раздражённо ответила Гермиона.
      Гарри ничего не сказал. Слова Гермионы открыли ему целый мир новых, пугающих возможностей. Он пытался представить себе прогулку с Чоу где-нибудь, - например, в Хогсмеде, - и проводить с ней наедине каждый раз по несколько часов. Конечно, она, наверное, теперь ждёт, что он попросит её об этом, после того, что только что случилось... Эта мысль заставила его желудок болезненно сжаться.
      - Ну ладно, - сдержанно сказала Гермиона, опять погружаясь в своё письмо, - у тебя будет достаточно удобных моментов, чтобы попросить её.
      - А что, если он не хочет её просить? - сказал Рон, сверля Гарри взглядом.
      - Не глупи, - пробубнила Гермиона, - она нравится Гарри уже несколько лет, разве не так, Гарри?
      Он не отвечал. Да, Чоу нравилась ему уже несколько лет, но всякий раз, когда он представлял их вдвоём, ему бы скорее хотелось увидеть Чоу, довольную собой, чем Чоу, неудержимо рыдающую у него на плече.
      - Кому это ты там пишешь роман? - спросил Рон Гермиону, пытаясь прочесть кусочек пергамента, свисающий до пола. Гермиона дёрнула его вверх, с глаз долой.
      - Виктору.
      - Круму?
      - А сколько ещё Викторов мы знаем?
      Рон ничего не сказал, но явно рассердился. Они сидели в тишине ещё двадцать минут, Рон - заканчивая свой трактат по Превращениям, раздражённо фыркая и что-то перечёркивая, Гермиона - монотонно исписывая пергамент до самого конца, затем аккуратно его скручивая и запечатывая, а Гарри уставившись в огонь и больше всего на свете желая, чтобы там появилась голова Сириуса и дала ему несколько советов по поводу девочек. Но огонь лишь потрескивал всё тише и тише, пока не остались лишь красные угольки в кучке пепла, и тогда, обернувшись, Гарри увидел, что они опять, вот уже в который раз, остались одни в гостиной.
      - Доброй ночи, - сказала Гермиона, широко зевая и отправляясь по лестнице в крыло девочек.
      - И чего она нашла в Круме? - спросил Рон, когда они с Гарри карабкались по лестнице в свою спальню.
      - Ну, - ответил Гарри, оценивая ситуацию, - Я думаю, потому что он старше, разве нет?.. а ещё - он игрок международный игрок в Квиддитч...
      - Да, но кроме всего этого, - рассержено сказал Рон, - Я думаю, он просто ворчливый мерзавец, разве нет?
      - Немного ворчливый, да, - сказал Гарри, не прекращавший думать о Чоу.
      Они сняли мантии и в тишине надели пижамы; Дин, Симус и Невилл уже спали. Гарри положил очки на столик возле кровати и залез в постель, но полог опускать не стал. Вместо этого, он уставился на клочок звёздного неба, видимый через окно возле кровати Невилла. Если бы он знал в это время в прошлый вечер, что в следующие двадцать четыре часа он поцелует Чоу Чэнг...
      - Спокойной ночи, - пробормотал Рон откуда-то справа.
      - Спокойной ночи, - ответил Гарри.
      Может быть, в следующий раз... если, конечно, наступит этот следующий раз, ... она была бы немного счастливее. Ему нужно спросить у неё; она, наверное, ждала этого и сейчас не на шутку рассердилась на него... или опять лежит в кровати и продолжает плакать о Седрике? Он не знал, о чём думать. Объяснение Гермионы скорее ещё сильнее запутало всё это, чем прояснило ситуацию.
      Вот, чему они должны нас здесь учить, подумал он, поворачиваясь на бок, как работает голова у девочек... в любом случае, это было бы намного полезнее, чем Предсказания...
      Невилл вздохнул во сне. Где-то в ночи ухала сова.
      Гарри снилось, что он снова был в комнате АЗ. Чоу обвиняла его в том, что он завлёк её сюда под лживым предлогом; она сказала, что он обещал подарить ей сто пятьдесят карточек от Шоколадушек, если она придёт. Гарри возражал... Чоу кричала, "Седрик подарил мне целую кучу карточек, посмотри!", а затем вынула целые пригоршни карточек из своей мантии и швырнула в сторону. Затем она повернулась к Гермионе, и та сказала: "Ты же в самом деле обещал, ты знаешь, Гарри... я думаю, что лучше тебе стоит подарить ей что-нибудь другое взамен... как насчёт твоего Всполоха?", и Гарри снова возражал, что он не мог бы подарить Чоу свой Всполох, потому что он был у Умбридж, и, вообще, всё это выглядит просто нелепо, он всего лишь зашёл в комнату АЗ чтобы повесить несколько рождественских безделушек с головой Добби...
      Сон вдруг изменился...
      Его тело было мягким, сильным и гибким. Он скользил между блестящими металлическими прутьями, по тёмному, холодному камню... вот, он выпрямился напротив двери, скользя вперёд на брюхе... было темно, однако он видел окружающие его предметы мерцающими в странных, трепещущих цветах... он повернул свою голову... на первый взгляд, коридор был пуст... но нет... впереди на полу сидел человек, его подбородок упал ему на грудь, его очертания мерцали во тьме...
      Гарри высунул язык... Он ощутил запах этого человека в воздухе... он был жив, но засыпал... сидя перед дверью в конце коридора...
      Гарри очень хотелось укусить этого человека... но он должен держать себя в руках... у него есть дело намного важнее...
      Но человек шевелился... он вдруг вскочил на ноги и серебряный плащ упал с его ног; и Гарри увидел над собой его трепещущий, расплывчатый силуэт, увидел волшебную палочку, извлекаемую из-за пояса... у него не было выбора... он высоко поднялся над полом и ударил один, два, три раза, погружая ядовитые зубы глубоко в человеческую плоть, чувствуя, как его рёбра дробятся под его челюстями, ощущая тёплый поток крови...
      Человек пронзительно кричал от боли... затем стало тихо... он сполз назад лицом к стене... по полу была разбрызгана кровь...
      Его лоб ужасно болел... он буквально раскалывался...
      - Гарри! ГАРРИ!
      Он открыл глаза. Каждый дюйм его тела был покрыт холодным потом; все простыни на его кровати были связаны вокруг него, подобно смирительной рубашке, а ко лбу, как ему казалось, приложили раскалённую добела кочергу.
      - Гарри!
      Над ним стоял Рон, он выглядел крайне испуганным. У подножия его кровати было ещё несколько человек. Он сжимал свою голову руками; боль ослепляла его... он перекатился в другую сторону, к краю матраца, и его стошнило.
      - Он серьёзно болен, - раздался испуганный возглас, - Может, кого-нибудь позвать?
      - Гарри! Гарри!
      Он должен сказать Рону, и то, что он хотел сказать, было чрезвычайно важным... сделав большой глоток воздуха, Гарри заставил себя подняться, стараясь, чтобы его снова не вырвало. Боль наполовину ослепила его.
      - Твой отец, - выпалил он, тяжело поднимая грудь, - На твоего отца... напали...
      - Что? - непонимающе переспросил Рон.
      - Твой отец! Он укушен, это серьёзно, там повсюду кровь...
      - Я пойду за помощью, - произнёс тот же испуганный голос, и Гарри услышал, как кто-то выбежал из башни.
      - Гарри, дружище, - неуверенно сказал Рон, - Ты... ты же просто спал.
      - Нет! - яростно ответил Гарри; было крайне необходимо, чтобы Рон понял.
      - Это был не сон... не обычный сон... Я был там, я видел это... Я сделал это...
      Он услышал, как Симус и Дин о чём-то бормотали, но не обращал внимания. Боль во лбу постепенно стихала, хотя он всё ещё продолжал потеть и трястись в лихорадке. Его опять вырвало, и Рон только успел отпрыгнуть в сторону.
      - Гарри, ты не здоров, - потрясённо сказал он, - Невилл побежал за помощью.
      - Я в порядке! - задыхался Гарри, вытирая рот пижамой и продолжая непроизвольно трястись. - Со мной не случилось ничего плохого, плохое случилось с твоим отцом, и о нём ты должен сейчас волноваться, - нам нужно узнать, где он, он весь истекает кровью, - я был - это была огромная змея.
      Он попытался встать с кровати, но Рон толкнул его назад; Дин и Симус продолжали шептаться где-то поблизости. Гарри не знал, сколько прошло времени - одна минута, или десять; он просто сидел, трясясь и ощущая как боль постепенно отступала от его шрама... затем послышались торопливые шаги на лестнице, и он вновь услышал Невилла.
      - Сюда, профессор.
      Профессор МакГонаголл торопливо вошла в башню в своём клетчатом платье, её очки кривобоко громоздились на носу.
      - Что это, Поттер? Что за беда стряслась?
      Он никогда не был так рад её видеть; в этот момент ему был нужен именно член Ордена Феникса, а не кто-то другой, снующий вокруг и прописывающий бесполезные зелья.
      - Отец Рона, - сказал он, снова садясь. - На него напала змея, и это очень серьёзно; я видел, как это случилось.
      - Что ты хочешь этим сказать, что ты видел, как это случилось? спросила профессор МакГонаголл, нахмурив брови.
      - Я не знаю... Я спал, и затем я был там...
      - Ты хочешь сказать, что тебе это приснилось?
      - Нет! - рассержено сказал Гарри; неужели никто из них не понимает? Сначала я видел сон о чём-то совсем другой, всякие глупости... и он прервался этим. Это было в самом деле, я это не придумал. Мистер Уизли дремал на полу и на него напала гигантская змея, был поток крови, он ослаб, кто-то должен найти, где он...
      Профессор МакГонаголл пристально посмотрела на него через свои перекошенные очки и ужаснулась оттого, что увидела.
      - Я не лгу и я не сумасшедший! - сказал ей Гарри, его голос поднялся до крика. - Я расскажу вам, я видел, как это произошло!
      - Я верю вам, Поттер, - коротко ответила профессор МакГонаголл. Одевайтесь, - мы идём к Директору.
      Глава 22
      Больница Колдовских болезней и травм им. Святого Мунго
      Гарри был так обеспокоен, что МакГоннагал поняла, что он не шутит. Он вскочил с кровати, надел халат и очки.
      - Уизли, Вы также должны пойти с нами, - сказала Профессор МакГоннагал.
      Они вышли из спальни, мимо притихших Невилла, Дина и Симуса, спустились по спиральной лестнице в общую гостиную, прошли через отверстие за портретом и двинулись по освещенному лунным светом коридору. Гарри чувствовал, что ужас в любой момент может охватить его целиком: он хотел бежать, хотел позвать Дамблдора - Господин Уизли истекал кровью, пока они так спокойно вышагивали. А что, если эти зубы (Гарри силился не думать "Мои зубы") были ядовиты? Они миновали Миссис Норрис, которая посмотрела на них похожими на фонарики глазами и тихо зашипела, но Профессор МакГоннагал сказала: "Вон отсюда!" и та скрылась в тени.
      Через несколько минут они достигли каменной горгульи, охранявшей вход в кабинет Дамблдора.
      - Шипучие летучки, - произнесла Профессор МакГоннагал.
      Горгулья отскочила в сторону; стена позади нее раздвинулась, открывая каменную лестницу, которая плавно двигалась вверх подобно спиральному эскалатору. Они шагнули на движущуюся лестницу, стена за ними закрылась с глухим стуком и они, кружась, поднимались, пока не достигли отполированной до зеркального блеска дубовой двери с молотком в форме грифона.
      Было уже заполночь, но из-за двери доносилось множество голосов. Казалось, что Дамблдор принимает у себя не меньше дюжины человек. Но когда Профессор МакГоннагал постучала три раза молоточком-грифоном, голоса внезапно смолкли, как будто их кто-то выключил. Дверь распахнулась и она ввела Гарри и Рона внутрь.
      В комнате царил полумрак; странные серебряные приборы, стоящие на столах были тихи и не трещали, как обычно, портреты старых директоров и директрис покрывали стены, а великолепная красно-золотая птица дремала на своей жердочке, засунув голову под крыло.
      - О, это Вы, Профессор МакГоннагал... и... ах!..
      Дамблдор, чуть наклонившись вперед, сидел на старом кресле. Перед ним, на столе, в лучах искусственного света, лежали документы. Несмотря на то, что под великолепной, расшитой фиолетовым и золотым, мантией виднелась белоснежная ночная рубашка, он казался очень бодрым. Он пристально посмотрел на МакГоннагал своими ярко-голубыми глазами.
      - Профессор Дамблдор, у Поттера был ... кошмар, - сказала Профессор МакГоннагал. - Он говорит ...
      - Это был не кошмар, - быстро вставил Гарри.
      Профессор МакГоннагал, слегка нахмурившись, оглянулась на него.
      - Пусть так, Поттер, расскажите обо всем Директору.
      - Я ... ну, я спал, - проговорил Гарри в отчаянном желании заставить Дамблдора понять его, чувствуя легкое раздражение из-за того, что Ректор смотрел не на него, а на свои собственные скрещенные пальцы рук. - Но это был не обычный сон, это была реальность. Я видел, как это произошло... - он глубоко вздохнул, - ... на отца Рона, Господина Уизли, напала гигантская змея.
      Казалось, что слова, отражаясь от стен комнаты, звучат несколько смешно. Повисла пауза. Дамблдор откинулся назад и некоторое время смотрел в потолок.
      Побледневший от ужаса Рон переводил взгляд с Гарри на Дамблдора.
      - Как ты это увидел? - спокойно спросил Дамблдор, даже не взглянув на Гарри.
      - Ну, я не знаю... - довольно сердито ответил он, - ... в своей голове, я думаю.
      - Ты не правильно понял меня, - все также спокойно сказал Дамблдор. Я имею в виду, где ты находился во время этого нападения? Возможно, ты стоял около жертвы, или наблюдал все происходящее сверху.
      Это было такой неожиданный вопрос, что Гарри в изумлении уставился на него; он был почти уверен, что Дамблдор все знает.
      - Я был змеей, - сказал он. - Я видел все это с точки зрения змеи.
      Никто ничего не говорил несколько мгновений; затем Дамблдор, наконец посмотрев на Рона, все еще стоящего с белым лицом, спросил другим, уже более резким голосом:
      - Артур сильно пострадал?
      - Да, - сказал Гарри решительно и подумал: почему все они так медленно соображают, когда человек истекает кровью? И почему Дамблдор не смотрит на него?
      Но Дамблдор встал, так быстро, что Гарри подпрыгнул от неожиданности, и обратился к одному из старых портретов, висевшему почти около потолка.
      - Эверард! - сказал он резко, - и Вы тоже, Дилус!
      Болезненный волшебник с короткой черной челкой и пожилая ведьма с длинными серебряными локонами рамке около него, которые, казалось, ранее находились в глубочайшем сне, сразу же открыли глаза.
      - Вы слышали? - спросил Дамблдор.
      Волшебник кивнул; ведьма сказала: "Ну конечно".
      - Эверард, - сказал Дамблдор, - Ты должен поднять тревогу и убедиться, что его нашли наши люди.
      Оба кивнули и внезапно исчезли из своих рамок, но не появились в соседних портретах (как это обычно происходило с картинами в коридорах). В одной рамке остался только темный фон, в другой - только красивое кожаное кресло. Гарри заметил, что многие другие директора и директрисы на стенах уже не притворяются спящими, а внимательно смотрят на него из-под ресниц и понял, кто разговаривал здесь, когда они стучали.
      - Эверард и Дилус были самыми знаменитыми директорами Хогвартса, сказал Дамблдор, проходя мимо Гарри, Рона и Профессора МакГоннагал, чтобы подойти к великолепной птице, сидящей на жердочке около двери. - У них есть портреты в различных магических учреждениях. А так как они способны свободно передвигаются между ними, то смогут сообщить нам, что происходит в других местах.
      - Но Господин Уизли может оказаться где угодно! - почти закричал Гарри.
      - Пожалуйста, присаживайтесь, - сказал Дамблдор, как будто Гарри ничего не говорил. - Вряд ли Эверард и Дилус вернутся скоро. Профессор МакГоннагал, вы не могли бы сотворить три дополнительных кресла?
      Профессор МакГоннагал достала волшебную палочку из кармана мантии и взмахнула ею; три стула проявились из воздуха, но, в отличие от удобных ситцевых кресел, созданных Дамблдором тогда на суде, они были простыми деревянными, с прямыми спинками. Гарри сел, наблюдая за Дамблдором через плечо. Ректор погладил одним пальцем фиолетово-золотую головку Фокса. Феникс тут же проснулся. Он вытянул свою красивую головку и смотрел на Дамблдора блестящими темными глазами.
      - Нам нужно... - спокойно сказал птице Дамблдор, - ... предупреждение.
      Последовала вспышка огня, и феникс исчез.
      Дамблдор же склонился над одним из хрупких серебряных приборов, о назначении которого Гарри никогда не знал, перенёс его на стол и нежно постучал по нему кончиком своей волшебной палочки.
      Прибор ожил с ритмичным перезвоном. Из маленькой серебряной трубки в его крышке показались клубы зелёного дыма. Дамблдор внимательно вглядывался в дым, наморщив брови. Через несколько секунд эти маленькие клубы превратились в равномерную струю дыма, которая густела и клубилась в воздухе...и из нее выросла голова змея, широко открывающего пасть. Гарри было интересно: подтвердит ли прибор его рассказ? Он напряжённо ждал од Дамблдора знака, что тот поверил ему, но Дамблдор не поднимал глаз.
      - Естественно, естественно, - тихонько бормотал про себя Дамблдор, продолжая исследовать поток дыма без малейшей тени удивления. - Но, по сути, разделились?
      Гарри не мог понять смысл этого вопроса. Призрачный змей раздвоился, и, извиваясь, двигался в темном воздухе. С мрачным выражением лица Дамблдор снова дотронулся до прибора волшебной палочкой, раздался слабый звон, клубы дыма начали редеть и, наконец, полностью исчезли.
      Дамблдор поставил прибор на место. Гарри заметил, что многие из старых директоров школы пристально смотрят на него, но, поняв, что Гарри увидел это, тут же притворились спящими. Гарри очень хотел спросить, для чего был тот прибор, но, прежде чем он успел это сделать, со стены раздался возглас ...
      Эверард, слегка запыхавшийся, снова появился в своем портрете.
      - Дамблдор!
      - Какие новости? - сразу же спросил Дамблдор.
      - Я долго кричал, пока кто-то не подошел, - сказал волшебник, вытирая брови висящей позади него занавеской, - Я сказал, что слышал, как кто-то двигался внизу. Они долго не могли поверить мне, но все-таки снизошли до проверки... Вы знаете, что внизу нет никаких портретов, чтобы я смог наблюдать за происходящим...
      Через несколько минут они принесли его, он был весь в крови, я перешел на портрет Эльфриды Крэгг, чтобы лучше все видеть...
      - Хорошо, - сказал Дамблдор. - Я надеюсь, Дилус видела, куда его доставили, и тогда...
      - Дамблдор, они доставили его в госпиталь Святого Мунго... они несли его мимо моего портрета...он выглядит ужасно. - прервала его ведьма с серебряными волосами, возникшая в своем портрете и, кашля, опустилась в кресло.
      - Спасибо, - сказал Дамблдор и оглянулся на Профессора МакГоннагал. Минерва, мне нужно, чтобы вы пошли и разбудили других детей Уизли.
      - Конечно ...
      Профессор МакГоннагал встала и стремительно подошла к двери. Гарри бросил быстрый взгляд на Рона, который выглядел очень испуганно.
      - А как насчет Молли? - остановившись, спросила Профессор МакГоннагал.
      - Это будет работа для Фокса, когда он закончит присматривать за всеми, кто приближается, - сказал Дамблдор. - Но она может уже все знать, ведь у нее есть великолепные часы.
      Гарри знал, что Дамблдор имел в виду часы, показывающие не время, а местонахождение и состояние всех членов семьи Уизли, и с ужасом подумал, что стрелка Господина Уизли, наверное, должна сейчас указывать на точку "смертельная опасность". Но было уже поздно, Госпожа Уизли, скорее всего, спала и не смотрела на часы. Гарри почувствовал дрожь, вспомнив Вризрака Госпожи Уизли, превращающегося в безжизненное тело Господина Уизли...; его очки перекосились, кровь отлила от его лица... Господин Уизли не собирался умирать... он не мог...
      Из шкафа позади Рона и Гарри Дамблдор достал старый черный котел и аккуратно поставил его на свой стол. Затем дотронулся до него волшебной палочкой и прошептал: "Портус!". На мгновение котел задрожал и осветился голубым светом, затем задрожала подставка, черная, как будто покрытая сажей.
      Дамблдор подошел к портрету, где был изображен умно выглядящий волшебник с заостренной бородкой, одетый в цвета Слизерина - зеленый и серебряный. Тот, казалось, так крепко спал, что даже не услышал голос Дамблдора:
      - Финеас! Финеас.
      Обитатели портретов уже не притворялись спящими, они привстали со своих мест, чтобы лучше видеть происходящие. Поскольку умно выглядящий волшебник по-прежнему продолжал похрапывать, некоторые из них тоже начали выкрикивать его имя.