Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Русский камикадзе

ModernLib.Net / Детективы / Рощин Валерий / Русский камикадзе - Чтение (стр. 10)
Автор: Рощин Валерий
Жанр: Детективы

 

 


      Старый диверсант закурил, поморщил дымившим носом — неизвестно, сколько предстояло дожидаться выхода Бритого из клуба. Все его многочисленные прихоти могли быть удовлетворены лишь к утру, вот и следовало запастись терпением, и напрячь волю — не дай бог прикорнуть на лавочке, отвлечься по малой нужде или каким-нибудь другим глупейшим образом проворонить клиента. Если он ускользнет от «Лагуны» целым и невредимым, то после обнаружения охраной сюрприза под днищем автомобиля, повторить «трюк» станет практически невозможно. Верзила со свернутым вбок носом поменяет и мерс, и водилу, и тех же телохранителей. Скорее всего, и сам на какое-то время умыкнет на далекие острова — к белым песчаным пляжам и шоколадного цвета девкам.
      Неподалеку — в зоне действия передатчика, включавшего отсчет последних секунд жизни заказанного парня, слава богу, располагалось летнее кафе под синим тентом. Там Подрывник и планировал скоротать медленно ползущее время. Туда он неспешно и направился…

* * *

      Он съел порцию шашлыка, неторопливо запивая прожаренное мясо сухим красным вином. Дважды заказывал кофе, прочитал от корки до корки бульварный журнальчик, полный анекдотов, сплетен и голых силиконовых баб; выкурил полпачки сигарет…
      Стемнело. Зубко не появлялся.
      Тогда отставной офицер спецслужб заказал рюмку конька, а вместо кофе минеральную воду — солнце редко показывалось из-за серых облаков, зато вечерами, если не срывался дождь, давили духота с безветрием. И в тот момент, когда улыбчивая девочка поставила перед ним рюмку и запотевший бокал с холодной газированной водой, он заметил оживление вокруг черной представительской иномарки.
      Не меняя позы и выражения лица, он задержал у столика девушку и медленно, со скучающим видом рассчитался. Покинуть кафе, не притронувшись к заказу, не решился — слишком необычно и подозрительно; опрокинул в себя теплый коньяк и тут же сделал три глотка ледяной воды. Встав и сунув одну руку в карман широких брюк, направился вдоль высокого парапета мимо автомобильной стоянки. Взгляд лукаво поглаживал проходящих мимо женщин, праздно обозревал стоящие у причала теплоходы, заинтересованно буравил светившийся в темноте часовой циферблат на уродливой прямоугольной башне речного вокзала…
      На самом же деле ни одна новая деталь, ни одно движение тех, кто крутился около заветного «Мерседеса» и двух машин сопровождения, от Подрывника не ускользали. Большой палец левой руки уже пару минут нежно наглаживал утопленный в корпус включатель миниатюрного передатчика, похожего на брелок автосигнализации.
      Когда он поравнялся с черным мерсом, в дверях появился клиент. Бритый покачивался, но шел самостоятельно; лицо сохраняло осмысленное выражение. Кто-то из шавок услужливо открыл дверку, другой помог устроиться; все разбежались по машинам. Одновременно с заработавшими стартерами бывший сапер подвинул полозок вперед и переместил палец к круглой слегка выпуклой кнопке на плоском боку «брелка». Других кнопок на передатчике не было — не промахнуться, не ошибиться. Взяв чуть правее
      — поближе к парапету, дабы не угодить под колеса готовых рвануть с места иномарок, он замедлил шаг — почти остановился и представил эту кнопку, ее матовый блеск, ее торжественно-траурный темно-красный цвет…
      Оставалось самое последнее условие — процессия должна начать движение.
      И вот корма крутого автомобиля ожила огнями и осторожно поплыла назад.
      Выдвинувшись из длинного ряда на два корпуса, «Мерседес» остановился
      — передние колеса мягко повернули вправо. В это время и две другие автомашины — громоздкие внедорожники, повторили маневр.
      Палец Подрывника уже совершил первое усилие — кожа ощущала упругое сопротивление кнопки. Еще самая малость, еще один легкий импульс по нейронам…
      Машина тронулась вперед, и кнопка резко провалилась, соединив контакт и послав радиосигнал взрывателю.
      Свершилось!
      — Чтобы красным стал майдан, толу нужен чемодан!.. — с дьявольской улыбочкой на гладком лице прошептал спец тротилового эквивалента.
      Теперь у него оставалось девяносто секунд выставленной им же задержки взрыва, чтобы испариться с верхнего яруса набережной — отправиться на доклад к старому шефу — генералу Роммелю. За полторы минуты и обреченный мерс умчится на пяток городских кварталов.
      Пожилой мужчина ускорил шаг, в надежде увидеть проносившиеся мимо кавалькаду иномарок. Первая из этой кавалькады и впрямь проехала, набирая скорость, как вдруг…
      Произошедшее следом окатило обжигавшей холодом волной, выдавило крепкое словцо, остановило. Ладонь снова нащупала брелок, бесполезно покрутила, не выуживая из глубокого кармана и, выпустила — данная система подрыва, временной приостановки или блокировки запущенного отсчета не имела…
      Теперь он не знал, чем кончится дело, и не торопился покидать опасного места. Вернувшись метров на тридцать назад — подальше от притормозившего заминированного автомобиля, Подрывник прислонился к теплому бетону парапета, отвернулся, прикрыл глаза и принялся ждать…

Глава 5

      /19 июля/
      Дверь была той же — металлической, массивной, с хитрым импортным замком. И ключ лежал на том же старом месте. И свет послушно залил внутренности подвального тупичка после щелчка расположенного справа выключателя. Вот только внутренности эти, приведшие Павла восемь лет назад в восторг, сегодня заставили покривиться.
      Потемневший пластик на стенах пестрел безобразными черными дырами, некогда бывший белоснежным потолок сплошь покрылся пятнами, разводами и паутиной, мебель валялась раскуроченной, переломанной. В самом низу наваленной посреди помещения груды всевозможных обломков лежал японский холодильник без дверки, на полу не осталось ни одной целой плитки. На всем покоился толстый слой многолетней пыли…
      Около четверти часа Палермо слонялся меж останков роскоши, спотыкался о мусор и опять вспоминал далекую юность. Стоя рядом с изуродованным диваном, он заметил оборванный телефонный шнур, еле заметно вилявший под ногами от дверного косяка; отсутствующий аппарат когда-то обитал здесь, рядом с диваном. Но ни его пропажа и не причины, превратившие обустроенный уютный уголок в хаос, интересовали сейчас Белозерова. Он не имел ни малейшего понятия, где скрывается Бритый, и где следует продолжать поиски лидера преступной группировки, чтобы исполнить просьбу Леонида Робертовича. Обойдя старые адреса приятелей, он не нашел ни их самих, ни их родителей; кто-то давно переехал, кто-то умер. В Солнечном при упоминании имени бывшего одноклассника, Павел натыкался на пугливые взгляды и желание поскорее завершить беседу. Полдня он потратил на бесполезные разъезды по Горбатову, на посещение мест некогда любимых Серегой. Побывал даже в старом спортклубе, где некогда вместе с ним «плел кружева» на ринге…
      И ни одного намека, ни одного следа. Подвал, в этой тупиковой ситуации, виделся одним из последних шансов.
      Взгляд медленно скользил вдоль пыльного провода, пока не уперся в дверной косяк. Изменив направление, стал подниматься вверх и вдруг зацепился за мизерный уголок какой-то бумажки, торчащей из щели меж пластиком стены и наличником. С величайшей осторожностью майор вытянул найденный артефакт из щели и развернул. Перед глазами предстал небольшой список из пяти шестизначных телефонных номеров, начертанных чьим-то поспешным корявым почерком…
      Ближе к вечеру он брел по улице и пытал счастья, набирая на мобильнике последний номер. По четырем первым никто не отвечал, более того, его сотовый аппарат даже не издавал длинных гудков запроса. Это могло означать только одно: данные номера уже давно не существуют.
      Но с последней попыткой повезло больше — сразу послышался неживой женский голос, извещавший о том, что вместо первой цифры «6», отныне следует набирать «9».
      — Ладно, барышня, так и сделаем… — бубнил спецназовец, нажимая кнопки. Услышав же вслед за гудком короткое «да», растерялся: — Э-э… Здравствуйте. Не подскажете, куда я попал?
      — А куда вы звоните? — монотонно ответила вопросом какая-то женщина.
      — Я собственно… Мне нужен Зубко Сергей Васильевич.
      — Здесь такой не проживает.
      — А Клавин? Клавина Юрия можно?..
      — Вы куда звоните-то, мужчина? — начала раздражаться собеседница.
      — Подождите, не кладите, пожалуйста, трубку. Мне необходимо срочно разыскать одного человека, но кроме этого номера у меня нет ничего, ни единой подсказки… Может быть вам знакомы такие фамилии, как Зубко, Клавин, Барыкин, Старчук или… Майская?
      — Ну, допустим, одна знакома и что с того?
      — А… какая именно? Будьте добры, подскажите, где этого человека найти?
      На другом конце провода что-то пожевали, подумали и сказали:
      — Знакома мне, к примеру, фамилия Майская. Хм… Потому как сама я Майская. И чем же я могу помочь, если я не вижу свою дочь месяцами?
      Несколько мгновений Палермо гадал, отчего опешил сильнее. Оттого, что говорит с Юлькиной матерью или оттого, что мать до сих пор не знает о смерти собственной дочери.
      — Вообще-то мне нужен был наш общий с ней знакомый — Зубко… — пробормотал он, готовясь услышать бесполезные короткие гудки.
      — Понятия не имею о таком! — вздохнула женщина. — Известно мне только одно: когда ненаглядная доченька спускает все до последнего рубля и не имеет возможности подзаработать… своим интимным промыслом, то отправляется в какой-то ночной притон на набережную. Это сейчас клубом, кажется, принято называть…

* * *

      На поездку из Солнечного до набережной ушло не более тридцати минут. Павел примчался сюда еще до наступления темноты, впопыхах сделал круг по всем ярусам и, не обнаружив ни одного намека на какое-либо точное место пребывания Бритого, успокоился, заставив себя включить максимальное внимание с рассудительностью. И вот уже около часа он неспешно бродил по верхнему «этажу» в поисках того ночного заведения, где мог бы убивать время давний приятель…
      Набережную невозможно было узнать. Белозеров успел насчитать с десяток компаний старичков в поношенных мятых одеждах, собиравшихся возле полусгнивших лавочек среднего яруса. Запальчиво указывая на чьи-то фантомы, тыча вверх палками, поминутно обрывая друг друга, они обсуждали что-то для себя чрезвычайно важное. Вокруг, кроме кривых, местами ушедших под землю бордюров, да источенного трещинами и такого же старого как они сами асфальта не было ничего — ни газетных киосков, ни лотков с квасом, ни бойких продавщиц мороженого. Исчезли даже массивные чугунные урны, полвека черневшие у каждой лавочки со времен Хрущева… А рядом с ужасающей картиной полуразрушенных общественных мест отдыха — всего лишь ярусом выше, сверкали лакированными боками иномарок своих гостей и безупречным хромом балясин богатейшие частные заведения: казино, рестораны, салоны, магазины и клубы. Здешняя публика отличалась самодовольством и сквозившим в каждом движении достатком. Согласно хозяйской прихоти подступы к частной собственности украшала разноцветная тротуарная плитка, а издавна манившие к себе пенсионеров удобные деревянные диванчики куда-то загадочным образом пропали. Шагая мимо одной из лестниц, соединявших ярусы, Белозеров увидал разбитые гранитные плиты и торчавшую арматуру из бетонных вазонов — приходила в упадок и рвалась последняя между двумя разными мирами связь…
      Он насчитал два ночных клуба и четыре казино, где можно было основательно зависнуть до самого утра. Возможно, Юлькина мать не ведала отличий между разновидностями этих «притонов», как не очень-то догадывался о происходящем внутри ночных клубов и сам майор. Зато он достаточно знал об игровых заведениях.
      Глядя на темнеющую водную гладь, Павел постоял в раздумье, выкурил сигарету и решительно вычеркнул из короткого списка все здешние казино — Бритый не любил карт и не слишком-то доверялся азарту. Он предпочитал делать деньги другими способами, а в перерывах предаваться простейшим и надежным видам расслабления.
      «Самый горячий в Горбатове танцпол! Лучшие банкеты! Четыре отдельных зала! До 500 человек одновременно!» — кричало одно объявление у дверей первого клуба. Чуть ниже Палермо прочитал: «Наша музыка: 60 % новинки Euro-Pop, 20 % качественный Club-House, 20 % последние хиты RUS».
      — Нет, этот кавардак Бритому пришелся бы не по душе, — закинул он в рот жевательную резинку. — Пойдем дальше…
      А дальше он оказался у ночного VIP-клуба для джентльменов «Лагуна» с единственной, короткой надписью над плечом невозмутимого охранника: «Вход только по клубным картам».

* * *

      «Вот здесь «новому джентльмену» Бритому будет сытно, уютно и спокойно. Как когда-то в нашем милом подвальном тупичке, — направляясь в ближайшее кафе, подвел итог наблюдениям Павел. — Да, скорее всего, так оно и есть. Тем более, абсолютное большинство серьезных бандитов, к коим, безусловно, относится и мой старый приятель, давно пустили корни в прибыльный бизнес. Не исключено, что сие элитарное заведение принадлежит господину Зубко…»
      С этими мыслями он вошел под синий тент с пивным названием, пущенным по свисавшему волнистому канту, устроился за свободным столиком; положил на чистый пластик пачку сигарет и мобильник; огляделся вокруг. Дверь клуба и стоянка автомобилей просматривались отсюда превосходно — по диагонали через проезжую часть до хорошо освещенного крыльца было метров шестьдесят.
      Молоденькая официантка с улыбкой положила рядом с его сигаретами меню и понесла заказ пожилому худощавому мужчине, курившему за одним из соседних столиков. Спокойно сидевший мужчина сразу рассчитался за рюмку коньяка и бокал минералки и почему-то сходу набросился на принесенные напитки, словно изнывал от мучительного похмелья.
      Каблучки простучали обратно и вновь остановились рядом.
      — Уже выбрали? — дружелюбно спросила девушка, покосившись на закрытое меню.
      — Сто грамм водки и…
      — Могу предложить холодные закуски: мясное ассорти, салаты, сыры, фрукты. Или горячие блюда, — завидев затруднение клиента, подсказала она. — У нас замечательная кухня.
      — Тогда салат, пожалуй.
      — Какой? У нас есть: лолло россо с ореховым соусом, салат с креветками и грибами, салат с сулугуни и стручковой фасолью…
      — Нет, что-нибудь попроще, — качнул он головой, провожая взглядом покидавшего кафе пожилого мужчину в светлых широких брюках. — Без этой… Без экзотики.
      — Хорошо, — легко согласилась официантка и исчезла у него за спиной.
      Наблюдая, за обстановкой возле дверей клуба, Белозеров готовился к скорому легкому ужину — незаметно вынул изо рта жвачку и бросил ее в пепельницу. В этот же миг из клуба вышли трое парней, по сложению и ширине плеч напоминавшие тех, кто служил в его подразделении. Повадками амбалы смахивали на телохранителей, а значит, скоро должен был появиться и тот, чью жизнь и здоровье они оберегали. Рука, потянувшаяся к пачке сигарет, застыла — в дверях показалась знакомая фигура. Майор прищурился, пригляделся и, резко двинув назад стул, поднялся — меж двух сопровождавших молодцов неверной походкой вышагивал Серега Зубко со своей коронно обритой наголо башкой.
      Некогда было думать об улыбчивой официантке, о расчете за сделанный заказ — приятель уже брякнулся на заднее сиденье «Мерседеса», и тот, беззвучно приклеив к бокам дверки, начал плавно сдавать назад…
      Павел сгреб лежавший на столе телефон, перемахнул декоративное заграждение и бегом устремился к стоянке, отчаянно замахав тем, кто, возможно, заметил бы его сквозь безнадежно тонированные стекла. Но тщетно — автомобиль тормознул, но лишь для того, чтобы развернуть колеса вправо перед резким рывком по верхнему ярусу набережной…
      Он не успел стукнуть по крышке багажника. В последний момент та выскользнула из-под ладони — черный мерс стремительно набирал скорость.
      И тут же с ревом стартовала другая машина, следом готовилась третья…
      Секунда оставалась у майора на принятие решения.
      И ровно через секунду вдогонку головной иномарке с силой был запущен мобильный телефон.
      Удара в заднее стекло Белозеров не слышал, зато все праздношатающиеся неподалеку граждане услышали бешеный визг тормозов. Не успел он заметить и повреждений стекла, но хорошо увидел под желтым фонарным светом серебристые брызги своего новенького мобильника. Обрадоваться меткому броску и свершившемуся чуду, впрочем, тоже не успел — путь к машине приятеля нежданно преградил первый автомобиль охраны, а сзади нахально поджал второй.
      Из внедорожников дружно посыпали молодцы и с весьма недружелюбным видом бросились к Павлу…
      Первых двух он опрокинул с недоумением: «Какого рожна лезете не в свое дело?!»
      Отбросив ударом третьего и швыряя в автомобильный бок четвертого, уже начинал злиться; а, оказавшись меж тремя здоровяками, натурально пришел в ярость: «А ну, пошли вон с дороги, отморозки!»
      — Палермо! Ты?! — вдруг отчаянно завопил какой-то узкоглазый — самый мелкий из троих.
      — Японамать?! — узнав казаха, придержал майор кулак, уже готовый отстегнуть тому из суставов нижнюю челюсть.
      — Тихо! Всем стоять, не двигаться! Это наш человек! — отрывисто и тонко скомандовал казах бойцам своей службы. — Быстро по машинам! — и в момент поменяв выражение лица, как это могут делать только азиаты, проверещал: — Ай, Палермо, как я рад тебя видеть!.. Пойдем. Вот Бритый-то обрадуется!..
      Авторитет уж покинул машину и с парочкой тех же помощников, что вели из клуба, ковылял в развалку к месту потасовки. Помощники недвусмысленно держали по одной руке под полами пиджаков…
      — Сергей Васильевич! Я Палермо поймал! — как и восемь лет назад с красивой наглостью врал сын степей.
      — Всем ша, ребята, — звучно отрыгнув, пробасил Зубко.
      Телохранители расслабились, оставили в покое пистолетные рукоятки, а старые друзья сошлись в крепчайших объятиях…
      — Ты теперь пузо надумал растить, Бритый?! Рад тебя видеть, чертила!
      — А ты чё, Шварца решил обставить?! Ну, здоров стал, Палермо!.. Килограмм сто десять весишь и одни мышцы — прям красавец!.. Моих-то не поубивал?
      — Не, я их так — в легкую…
      — А то и хрен с ними! Других возьму, — все так же крепко обнимая бывшего одноклассника, басил он и тянул к машине. — Поехали, упадем где-нить — выпьем, поболтаем… Мне тут в лом — все однобоко, надоело… и краской воняет.
      — Какой краской?
      — Не знаю. Там, где бабы массажем мнут… Исполнительный ремонт затеял, что ли… Мож чудится. Мож допился… Пошли скорее. Рассказывай!..
      Спецназовец улыбнулся — Бритый был все таким же балагуром и непоседой…
      И вдруг по ушам ударил хорошо знакомый упругий звук, а «Мерседес», до гостеприимно распахнутых дверок которого оставалось не боле семи-восьми шагов, подкинул свою корму, и в воздухе та исчезла в центре стремительно растущего огненного шара.
      «Сейчас последует самое неприятное!» — своевременно напомнило еще не отвыкшее от войны сознание.
      И он успел сгруппироваться прежде, чем жесткая волна отшвырнула далеко назад.

* * *

      Японамать с парой головорезов остался на набережной возле догоравшего остова представительской иномарки и скрюченного трупа водителя, вцепившегося в остатки руля. А два черных внедорожника неслись по вечернему городу в ближайшую больницу. Первый, с охраной на борту, беспрестанно крякал и мигал слепящим дальним светом, распугивая встречный и попутный транспорт; второй не отставал, но старался вертеться в потоке плавней. Сзади лежал Бритый, окровавленная голова его покоилась на коленях Палермо.
      Бандит был совсем плох. Имея превосходные навыки кулачного бойца, он, тем не менее, оставался дилетантом в войне настоящей, когда вокруг мелькают трассеры, рвутся фугасы; свистят вблизи, обжигая кожу, пули снайперов. Взрывная волна бросила его на стоящий сзади внедорожник, и на асфальт у автомобильного колеса рухнул не комок сгруппированных мышц, а мешок костей с расслабленным мясом. В результате — множество переломов и черепно-мозговая травма. Вероятно, пострадал и позвоночник…
      «Ничего-ничего, выдюжит, — успокаивал сам себя Белозеров, — Хорошего, конечно, мало — не боец теперь. Но все лучше, чем ехал бы в мерсе. Уж тогда бы точно богу душу отдал и сидел бы как тот за рулем, в позе боксера. Ничего, авось обойдется!..»
      И организм Зубко действительно боролся — пару раз он даже силился открыть глаза, шевелил губами. Спецназовец поправлял на лысой голове бинтовую повязку, насквозь пропитанную кровью и, жалел об отсутствии в автомобильных аптечках ампулы-шприца с промедолом.
      До больницы оставалось минуты три, когда Бритый внезапно открыл глаза.
      — Чё это было, Палермо? — очумело прошептал он, еле ворочая распухшей верхней губой.
      Майор посмотрел на него с невыносимой скорбью, оттер ладонью красноватую испарину с бандитского лба, вздохнул — знал об этих нежданных приливах сил, о внезапных просветлениях. Всё, вроде бы — очухался и будто прежним человеком стал; так и представляется: еще полежит маленько, встанет, покряхтит и пойдет. Ан нет, не тут-то было. Никогда уж не встанет. Никуда уж не пойдет…
      — Хреновину тебе, Серега, под машину подложили, — зло буркнул он.
      — Чё!? Кто, мля, посмел?! — хрипло вскипел Серега, запуская в движение ноздри.
      — Исполнителя не назову, а заказчик — Стоцкий, — коротко ответил спецназовец.
      С минуту в салоне джипа никто не решался заговорить. Потом Бритый все ж спросил голосом слишком поздно прозревшего человека:
      — Откуда знаешь?
      — Вчера поздно вечером предупредил один человек. Из верхов. Сегодня весь день тебя разыскивал, хотел предупредить. Прости, не поспел…
      Он почувствовал, как Зубко нашарил в темноте его ладонь, крепко сжал. Верно, в знак благодарности.
      — Стоцкий… Вот сука!.. Но я догадывался, мля, ждал — этим когда-нить кончится. Скольких нормальных пацанов этот гад уже замочил!..
      — Давно на него работаешь?
      — Сначала-то я с районной главой контачил. А от Стоцкого люди стали появляться года три назад — поручения всякие передавали: одного в асфальт закатать; другому почки отбить; третий чтоб пропал бесследно… Я ж ведь этого долбогрыза ни разу и в глаза не видел. Все через подставных общался…
      Он отдышался, пару раз хрипло откашлялся и признался:
      — Вот же какая жопа приключилась… Только начал жить с размахом! Ведь этот клуб, возле которого меня подорвали, на мои же деньги построен — я его хозяин…
      Вдруг дыхание его резко участилось, по телу прошла судорога, рука опять нашла ладонь старого друга…
      — Серега, ты должен рассказать мне про Стоцкого, — быстро заговорил Белозеров, — иначе его не свалить. А мне теперь совесть не позволит, чтобы эта тварь безнаказанно землю топтала!..
      — Какие уж теперь показания, — не дав ему договорить, прошептал тот и едва слышно добавил: — Телефон мой… мобилу… забери… Там много нужных номеров… Найди Клаву… Он поможет… Он все знает…
      Хватка сильной боксерской пятерни ослабла, кисть безжизненно скользнула на пол машины.
      Внедорожник лихо въехал в открытые больничные ворота и мчался по аллее к какому-то корпусу.
      — Разворачивайся, — отрешенно произнес майор. — Умер наш Бритый…
      Водила, помигав первому автомобилю, прижался вправо и остановился…

Глава 6

      /23 июля/
      Она привела его на набережную, показала место взрыва автомобиля, делилась какими-то слухами и подробностями, будто снимала акцию неизвестного киллера на видео. А он спокойно слушал, кивал и не переставал удивляться своей давней знакомой…
      — Ты успел повидать Зубко?.. — не поднимая глаз, спросила Ирина.
      Помолчав, Павел кивнул — даже мысленно возвращаться к этой теме больше не хотелось.
      — Говорят, за минуту до взрыва Сергея едва не спасла какая-то случайность, — монотонно повествовала она, вышагивая по мокрому асфальту и глядя под ноги. — Будто кого-то повстречал и даже вылез из заминированной машины. Но не уберегся.
      И на это он не отвечал.
      — Судьба… — вздохнула она и продолжала: — Я задумала еще два грандиозных очерка. Один на тему современного бандитизма. Хочу изложить в нем свои мысли по этому поводу, а за основу и в качестве примера взять историю вашей банды. Как думаешь, получится?
      — Получится — ты настойчива. Но лично мне не хотелось бы снова светиться в твоем очерке.
      — Почему?
      — Тебя обвинят в пристальном внимании.
      — Вот еще… Это мое право — выбирать тему и того, кто будет фигурировать в тексте, — с недоумением возразила она. А через несколько шагов неуверенно добавила: — И… признаться, я надеялась на твою помощь в этой работе.
      Молодой мужчина попытался взять спутницу под руку, но та мягко воспротивилась и опять устремила взгляд под ноги. Они гуляли по вечернему Горбатову третий час и больше молчали, поддаваясь невеселому настроению.
      Вчера отгремели грандиозные похороны их одноклассника. На кладбище, на самом престижном участке — возле высокой церкви, казалось, собралось полгорода. Провожая друга в последний путь, опечаленный Белозеров прокручивал в памяти их недолгую дружбу, удивлялся тому, что Серега Зубко многое помнил. Многое, невзирая на ушибленные мозги: постоянно держал где-то рядом спивавшегося Юрку Клавина; помогал деньгами Юльке Майской; возможно, контактировал и с двумя другими членами молодежной группировки: Валероном и Ганджубасом…
      Думая об этом, спецназовец все ж ни на минуту не забывал о необходимости исполнить просьбу прокурора. Дозвониться до Клавы по номеру из телефонной книги Серегиной мобилы не получалось, и он до последней минуты надеялся на встречу с приятелями на похоронах. Все ж, как ни крути, а уважительней причины, чтоб вынырнуть из подполья не сыскать и не придумать. Однако никто из приятелей не пришел. Не знал о старых подельниках Бритого и Японамать — самый, пожалуй, после пропавшего Юрки Клавина, посвященный в дела главаря человек.
      — Нет, Палермо, давно никого видел, — преданно глядя раскосыми темными глазками, уверял казах, сидя рядом на поминках в шикарном ресторане. — Юля Майская иногда появлялась в «Лагуне» — Бритый приказал пропускать ее в любое время суток. Клава пьет безбожно, поэтому Сергей Васильевич бабками его не особо баловал; но когда тот их где-то добывал, то сразу просаживал в казино. А с мелочью на кармане обычно ошивался по палаткам с игровыми автоматами. Валерон в последний раз обозначался лет пять назад. А этого… как его… Ганджу… Ганджубаса — сто лет не видел».
      Так и не дождался никого из давних друзей Белозеров…
      — Мы идем прямо ко мне в редакцию, — с грустью проинформировала Ирина,
      — она в пяти кварталах отсюда. Справа сейчас будет мрачный кривой проулок, потом слева потянется треугольный сквер, а от сквера три минуты ходьбы.
      Майор посмотрел вперед — улица была пустынна и темна. Однако впереди, метрах в двухстах он увидел скопление автомобилей с мигавшими огоньками над крышами.
      — Что-то случилось, наверное, — заинтересовалась журналистка.
      Вскоре они приблизились к примыкавшему к улице узкому переулку. Сейчас его начало освещалось фарами пяти автомобилей: двух милицейских, одной скорой помощи и двух простых легковушек. Никакого оцепления вокруг не было, пара десятков всевозможных «должностных лиц», находящихся при исполнении и столько же любознательных обывателей топтались вокруг старого фонарного столба…
      — Пойдем, посмотрим, — зашептала Филатова и юркнула между милицейским «уазиком» и скорой помощью.
      Пробираясь за ней, спецназовец ощутил неприятное чувство, сути которого не мог разобрать. Лишь увидев то, что явилось причиной столпотворения в столь поздний час, внезапно вспомнил свой нехороший сон в плацкартном вагоне, за сутки до последней «встречи» в морге с Юлькой. Слишком уж напоминал здешний антураж тот, привидевшийся беспокойной, душной ночью.
      Труп полностью раздетой женщины находился у металлического основания черного деревянного столба. Даже в позе лежащего на боку трупа присутствовало нечто зловещее, не человеческое — одна нога, должно быть, сломанная в коленном суставе выгибалась вперед, словно женщина пыталась сделать последний шаг, другая неестественно тянулась назад. Посиневшие руки были накрепко схвачены за спиной проволокой, а голова на перерезанной шее оглядывалась через испачканное землею плечо и таращилась на толпу страшными пустыми глазницами, точно спрашивая: ну, и как я выгляжу?.. Все тело покрывали многочисленные ссадины, порезы и травмы, похожие на ожоги…
      Палермо почувствовал холодную ладонь Ирины, нервно нащупавшую его руку и вцепившуюся в локоть — девушке стало не по себе от страшного зрелища; следовало поскорее уводить ее из этого нехорошего переулка.
      Воспользовавшись моментом, он обнял ее за талию, легонько прижал к себе и потянул к слабо освещенной Московской…

* * *

      Они шли треугольным сквериком с какими-то белевшими в ночи скульптурами. И снова рядом была та самая Ирочка из последнего класса единственной школы поселка Солнечный. На лице не осталось и следа от надменности и жестких убеждений, от заумности и мысленных рассуждений по поводу будущих очерков. Все это в один миг сменилось самой обычной женской слабостью, дрожью в кончиках пальцев и немой мольбой о помощи и защите. Теперь уж она не брыкалась, не жеманничала, а напротив — жалась к Павлу.
      Павел же иллюзий не питал; сердца не унимал, потому, как из груди оно не вырывалось, да и внешне оставался невозмутимым. Просто догадывался, а точнее — был убежден: пройдет минут тридцать, от силы час и оторопь исчезнет. И опять придется выслушивать намеки, а то и просьбы в лоб: об интервью, о необходимой пуще воздуха информации. И опять расчетливая Леди Фи отвергнет любые нежности, теплоту человеческих отношений, любые намеки на привязанность, любовь. Все это и подобное этому, в момент окажется на жертвенном алтаре ее любимого ДЕЛА…
      «Ну, вот и славно, Ирочка, — подумал он через некоторое время, примечая постепенное возвращение Филатовой к обычному состоянию. Она уж не прижималась, ладонь скользнула вниз и покинула ставшую ненужной сильную мужскую руку, — вот и славно. Мне тоже крайне необходимо твое содействие — давай отныне использовать друг друга не по прямому предназначению. Да, я согласен. На некоторое время. А там посмотрим…»

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16