Непридуманные жизни от Алевтины - Хостесс. История Бэйли Екатерины

Ко мне по-прежнему иногда заходила Рита, чтобы обсудить свои семейные проблемы. Я, как человек вежливый, не решалась послать ее куда подальше, но меня эти встречи лишь опустошали и выматывали: выливая на меня ушаты эмоциональной грязи, она чувствовала себя лучше, а я – так, словно из меня вычерпали все силы.

Сама я тоже время от времени наведывалась к девочкам из разных клубов, чтобы поболтать немного по-русски. На тот момент в тауне их осталось всего человек десять, а моих «старых» знакомых – и того меньше: Лариса недавно уехала обратно в Россию, а Маша (ее молчаливая подруга) осталась в тауне нелегально. Но ненадолго. Об этом хочу рассказать немного подробнее.

В какой-то момент «мамашка» их клуба решила отказаться от Маши и отправить ее в другой город, так как своей молчаливостью больших денег она все равно не приносила. Но уезжать Маша не хотела, ведь здесь у нее был бойфренд. Поэтому она решилась на «побег». И не одна, а вместе с Ирой (той самой, которая встречалась с Марком, «сусликом»-пехотинцем).

От Иры примерно в это же время хозяева тоже решили избавиться. Накануне она побывала в таком глубоком запое, что две недели не могла из него выйти. Разумеется, на работе в это время ее тоже не видели. Да-да, именно поэтому она категорически отказывалась пить, но вид при этом имела, самый что ни на есть пропитой: она просто знала, что может «сорваться».

После «побега» обе подружки жили с парнями в одной двухкомнатной квартире на четверых. Их бойфренды-пехотинцы зарабатывали так мало, что денег с трудом хватало на простую еду. Об отоплении и горячей воде для квартиры речь даже не шла.

К моменту «побега» Маша оказалась беременной. Несмотря на то, что ее бойфренд категорически возражал, ребенка она решила оставить. По этому поводу они постоянно ссорились, и вскоре бойфренд совсем перестал приходить и приносить ей еду. Самостоятельно же выходить на улицу она не могла, так как опасалась встречи с хозяином клуба. От такой «развеселой» жизни на четвертом месяце у нее случился выкидыш. На этом ее путешествие в Корею закончилось, и она вернулась в Россию.

Мне было удивительно и непонятно ее безрассудное упрямство. Нет, ну какой у нее мог родиться ребенок, если она мылась в холодной воде, питалась один раз в день и только лапшой и к тому же выпивала частенько? Лично я – не представляю. Так что выкидыш – это даже хорошо. В особенности – для не родившегося очередного потенциально несчастного ребенка.

Ира оказалась чуть проворнее и удачливее Маши, и они с Марком поженились буквально через пару недель после «побега».

Наташа (подруга Иры, до икоты напугавшая Стэна своим бурным темпераментом на нашей вечеринке) тоже вскоре вышла замуж. Она, наконец, сделала выбор между корейцем и американцем в пользу последнего, и теперь наслаждалась беззаботной жизнью официальной жены.

Признаться, меня удивила скорость, с которой девчонки повыскакивали замуж. Но, с другой стороны, я была за них рада. Им, можно сказать, повезло – они смогли выбраться из дерьма, в которое их окунула жизнь и создать новые семьи.

Вскоре в таун прибыло «пополнение». В количестве аж шести русских девушек. Мы все тут же перезнакомились и очень быстро сдружились.

Иногда девчонки обращались ко мне с просьбами купить что-нибудь на базе: туалетную воду, шампунь, косметику или кое-что из одежды. Еще не у всех из них были бойфренды, так что с подобными просьбами они могли обратиться пока только ко мне. Я никогда не отказывала, так как сама когда-то была в такой же ситуации, что и они, и была рада хоть чем-то помочь.

Все они находились в Корее по гостевым визам, а потому и работать нигде не имели права. При этом с каждым днем эмигрэшка устраивала проверки все чаще, и все чаще у девчонок появлялся незапланированный выходной.

– А вас все на работу не пускают? – беззлобно поддела я их в очередной раз, зайдя как-то вечером в гости.

– Да ужас! – в ответ девчонки дружно закивали головами.

– Пойдем, кофе попьем, – позвала меня Оля – миловидная шатенка с коротко-стрижеными волосами и хорошей фигурой. Мы вдвоем перешли на кухню. – И чего они так прицепились к нам со своими проверками?! Чем мы им так мешаем?! – продолжала возмущаться она, наливая в «турку» воду для кофе. – … Мало того, что у самих работы нет, так к нам еще и новенькую привезли, представляешь?!

– А где она? – удивилась я, так как новых лиц в квартире как-то не заметила.

– В магазин за соджу побежала. С утра до вечера бухает, – пожаловалась она. – Мало того, что пьет, так она еще и бывшая наркоманка, отмотавшая срок на зоне! – сообщила мне Оля и, понизив голос до шепота, добавила. – У нее ломки всю прошлую ночь были. Я так испугалась!

Я присвистнула:

– Вот это да! Вот это биография! А как, интересно, ее с судимостью в Корею-то впустили?

– Говорит, друзья помогли. Хотя, может и врет, что сидела. Но про героин – правда. Уж как ее ломало… – ни с чем не спутаешь: стонала всю ночь, по кровати каталась! Кать, я такого еще никогда не видела!… Я теперь за наши деньги переживаю. Мало ли, что там ей в голову стукнет – возьмет и стырит. А нам потом чего делать?

– Ну, спрячьте получше, – посоветовала я. А что еще можно сделать? – Можешь, конечно, и у меня оставить, но лучше в банк положи – и мне и тебе так спокойнее будет.

– У нас уже был такой случай. Все, что за полтора месяца заработали, – пропало. Мы, конечно, воровку нашли… и даже поколотили ее немного, но толку-то – ноль. Денег уже не вернешь – все профукала.

На радость девчонкам новенькую довольно быстро отвезли обратно в Сеул: уж слишком много пила. Но их радость была недолгой – появилась другая проблема.

Однажды вечером, когда я была у Санни на базе, у меня зазвонил телефон.

– Да.

– Кать, это Оля, – прошептала она «не своим» голосом.

Я сразу поняла, что что-то случилось, и потребовала:

– Говори.

– К нам неожиданно эмигрэшка нагрянула. Всех девок забрали, одна я осталась.

– То есть как – всех? – я не поняла: она имеет в виду весь таун или только ее клуб, и спросила об этом.

– Вообще ВСЕХ! О проверке даже хозяева клубов не знали, хотя их обычно предупреждают. Они сразу в несколько клубов зашли, где русские были. Мне повезло – я в это время переодевалась. «Мамашка» успела ко мне заскочить и затолкала под танцплощадку, – рассказывала она все так же – шепотом. – Оказывается, там что-то вроде тайника есть: лестница и все такое. Вот тут и сижу, скрючившись в три погибели.

– И долго ты там сидишь?! – ужаснулась я.

– Часа два уже. Мне уж и попить приносили и покурить. Ноги затекли, сил нет, но придется до закрытия клуба тут просидеть.

– О Господи! Так ведь это еще больше часа!

– И я о том же, но в эмигрэшку уж больно не хочется! Я вот чего звоню… Можно я у тебя поживу? С недельку. А-то «маманька» сказала, что мне в том же доме оставаться нельзя – «шмонать» будут.

– Конечно, – с легкостью согласилась я. Санни в тауне вообще больше не ночевал, а мне с Олей все как-никак веселее будет.

– Так ты дома? – уточнила она.

– Нет, но на такси через пятнадцать минут буду.

– Хорошо. Тогда, как только мы закроемся, меня к тебе привезут. И – спасибо, – искренне поблагодарила она и повесила трубку.

Телефон тут же зазвонил снова. На этот раз – Рита. Она с ужасом начала рассказывать мне о том, что случилось, но я ее перебила, сказав, что все уже знаю, и рассказала про Олю.

Санни, узнав от меня все детали, тоже не остался в стороне и предложил свою помощь, если вдруг нам с «беглянкой» будет что-нибудь нужно. Мы распрощались, и я помчалась домой.

Через пятнадцать минут я была уже дома, а еще через час – впускала в квартиру перепуганную, озирающуюся по сторонам подругу.

Когда она немного пришла в себя и успокоилась, я захотела услышать подробности:

– Ну, удалось что-нибудь еще разузнать? Как вообще оно так получилось!?

– Да я и сама ничего толком не знаю. Мы как обычно пришли на работу, все тихо было, эмигрэшку не ждали. Я как раз переодеваться ушла, когда они завалились, поэтому сама ничего не видела, но «мамка» мне потом рассказала, что, похоже, им кто-то стуканул, потому что эмигрэшка не местная была, а из Ченджу, – при этом названии меня перекосило: именно там я провела две недели перед депортацией. – Они явно знали, в каких именно клубах русские были, и сколько. Про меня, кстати, тоже спрашивали… Блин, лишь бы девки не раскололись, что я здесь осталась, – добавила она тоскливо.

– Да, похоже, они и впрямь слишком много знали.

– Конечно, говорю тебе – кто-то сдал! У них даже список с именами был. Обычно они тупо ходят по клубам, проверяя один за другим, а тут – на тебе, именно туда пошли, где русские были!

– И чем мы им так мешаем? – не понимала я. – Уже всех русских выгнали, одни филиппинки остались, даже поговорить теперь не с кем будет!

– И не говори… Но меня теперь точно искать будут, так что о работе можно забыть, – с грустью добавила Оля.

Поговорив еще какое-то время, мы разошлись спать по комнатам. Вещей с собой у нее не было, так что пришлось выделять кое-что из своих.

На следующий день выяснилось, кто сдал девчонок. Это был местный военный патруль. Америкосы.

Когда задержанных «нелегалок» привезли в эмиграционный офис, то они уже там сидели – показания давали. Так что пытаться отвертеться, рассказывая, что ты просто так в бар зашла – коктейльчика выпить, было бесполезно.

Обычно американцы не вмешивались в дела «гражданских», но то ли случилось невероятное и они сами решили «помочь» эмигрэшке, то ли просто банально мстили…

За что? Да мало ли дураков на свете бывает?! Может кто-то из патруля за кем-то из девок ухаживать начал, а она «не дала» или просто обидела чем-то…, и он взял, и решил отомстить. Кто знает? Но если действительно сдал их патруль, то это легко объясняет, откуда полицейские знали в каком клубе и сколько девчонок, и даже их имена.

– И что мне теперь делать, ума не приложу, – грустила Оля.

– А что Крис говорит? – спросила я ее о бойфренде.

– Вроде хочет, чтоб мы поженились в Сеуле и тогда я легально смогу тут остаться. Но это когда еще будет, – с сомнением проговорила она.

– Так, через три недели мы с Санни в отпуск уезжаем, так что какое-то время вы сможете здесь пожить. Это сэкономит вам деньги, так как на всякие бумажки и саму женитьбу в будущем вам их много понадобится. Ну а потом и свою квартиру найдете… Но это уже – как сами решите, – добавила я, вспомнив о том, что ее Крис зарабатывал не слишком-то много.

– Ой, спасибо тебе большущее! И что бы мы без тебя делали!? – горячо поблагодарила она.

Вскоре мне позвонила Рита и стала напрашиваться в гости для разговора. Я удивилась ее несколько официальному и оттого – загадочному – тону и ответила, что не занята.

– У меня к тебе предложение есть, – начала она интригующе прямо с порога.

– Предлагай, – разрешила я.

– Мы с Кимом бар решили открыть, и нам нужна будет помощница, то есть – ты! – торжественно произнесла она.

От неожиданности я как-то даже не сразу сообразила, что некто упомянутый выше Ким и есть ее муж – «Ди Каприо». На самом деле его полное имя было Ким Габбэй, но все предпочитали звать его лишь по фамилии: мистер Ким.

Далее Рита объяснила, что решили они это уже давно, но вот деньги только сейчас появились. Также она рассказала, что бар будет на месте бывшего караоке-бара.

– И когда вы планируете его открыть, – уточнила я.

– Через месяц, когда все будет отремонтировано и готово к работе, – ответила она с горделивой улыбкой.

– Хм… Мы с Санни в отпуск на Чеджу-до едем, нас две недели не будет. Ну а после этого я вроде свободна буду, – размышляла я вслух.

Я, как только приехала с Санни в Корею, сразу занялась поиском работы, но меня нигде не брали, так как моя виза была «нерабочая». Обойдя кучу кафешек и баров, я сдалась. Устроиться на работу можно было только нелегально, но второй раз быть депортированной мне не хотелось.

– Но официально я все равно работать не смогу, – вспомнив об этом «пунктике», высказала я сомнение.

– Ничего страшного! – заверила Рита. – Во-первых, у моего в эмигрэшке знакомые. Во-вторых, я – официальная хозяйка бара и могу всем говорить, что ты у меня не работаешь, а просто помогаешь как подруга.

– Пожалуй, это может «прокатить», но все-таки… – я все еще колебалась.

– Да даже если и придут с проверкой, всегда можно сказать, что ты зашла просто в гости. Тебе же не надо будет надевать мини-юбки и прозрачные топы, как филиппинкам в клубах. Обычная одежда: джинсы, футболка. Тебя и так за американку постоянно принимают, чего тебе волноваться!? – горячо убеждала меня она.

– Ну, хорошо. Я не против, – наконец-то решилась я. – Но на выходных работать не смогу, а то я и так мужа совсем не вижу.

– Плохо дело…, – задумалась Рита. – Ты собственно и нужна нам была на выходные… ну и на пятницу.

– Тогда не получится. Извини.

– Не-е, так не пойдет! Ты нам все равно нужна будешь. Давай мы на выходные кого-нибудь другого подыщем, а ты у нас все остальные дни будешь работать, – пошла она на уступки.

– Тогда годится, – легко согласилась я.

Рита рассказала, что платить мне они готовы четыреста долларов в месяц, плюс чаевые (деньги, чего уж там говорить, небольшие, но других мне никто и не предлагал). Работать я должна буду пять дней в неделю по пять часов (хотя в пятницу, возможно, чуть дольше). Такой график меня вполне устраивал, так как заняться все равно было нечем.

Несмотря на то, что я практически уже согласилась, я решила рассказать о предложении мужу и уточнить, не будет ли он возражать.

– Здорово! Соглашайся, конечно! – обрадовался он. – И тебе будет, чем заняться, и мне так спокойнее: я же понимаю, как тебе дома скучно… Как раз еще и в отпуск съездим, сможешь отдохнуть хорошенько перед началом работы.

Что скучно, это он точно подметил: я от скуки даже бегать по утрам начала, хотя я, между прочим, терпеть не могу этого делать!

Не могу сказать, что меня так уж сильно вдохновляла перспектива работать на таких людей, как «Ди Каприо» и Рита, но и дома я уже потихоньку начинала сходить с ума от постоянного безделья и одиночества. Поэтому их предложение я приняла.

Кстати, арестованных в тот раз девчонок все-таки выслали из страны. Но не сразу.

Точнее, двоих из них, работодатель которых не скрывался, выслали почти сразу, а остальных – не выпускали. Бедолаг хотели продержать взаперти до тех пор, пока не отыщут хозяина клуба (за привлечение к работе девчонок ему грозил крупный штраф или даже тюрьма, вот он и «пропал»), но беглец все не являлся с повинной. Так и не дождавшись поимки нанимателя, их все-таки выслали. Спустя три недели.

Глава 4

Оля жила у меня. У меня ведь было две комнаты, а пользовалась я лишь одной, так что мне это никак не мешало. Плюс к этому, когда я уезжала к Санни на базу, то и Крис, Олин бойфренд, ночевать оставался здесь же.

Время от времени я специально проходила мимо бывшего караоке, чтобы посмотреть, как продвигается стройка. Там-то я и повстречала Кима– «Ди Каприо» впервые, спустя несколько лет.

– Ты – Катя? – обратился он ко мне, видимо догадавшись, что его жена предложила работу именно мне.

По лицу я поняла, что меня он не узнал, и даже обрадовалась, что не нужно будет выяснять отношения.

– Привет, – как можно более дружелюбно поздоровалась я. – Как стройка?

Услышав вопрос, он оживился и начал размахивать руками, показывая мне, что и где скоро будет готово. Глаза его возбужденно горели, руки – по локоть испачканы краской, а рабочие штаны – сплошь покрыты какими-то пятнами. Видимо, стоять просто в сторонке, присматривая за процессом, было выше его сил: как и любой мужчина, он считал, что с «рождением» его любимого детища никто не справится лучше него.

Впервые в жизни я видела этого человека без дорогущего костюма, и, похоже, отсутствие оного ничуть его не смущало. Возможно, он и впрямь изменился?

Наступил отпуск Санни.

Настроение у нас было замечательное, а погода – изумительная! Еще не пришла пора москитов и дождей, не было и слишком жарко – в общем, самое то для отличного отдыха.

Мы заранее забронировали хороший отель, купили билеты и распланировали наше путешествие.

– Так, сначала пять дней пробудем на острове. Потом можно будет поехать по большим городам: Сеул, Пусан, Осан…, – загибал Санни пальцы.

Собрав чемоданы, мы отправились в путь: всего полчаса самолетом и два часа на автобусе.

Выйдя из самолета, я тут же принялась фотографировать пальмы, которые увидела впервые в жизни.

– Кэт, зачем ты их фотографируешь?! Они же здесь по всему острову! – недоумевал Санни, давясь от смеха.

– А я «живых» пальм ни разу не видела. Вдруг там, куда мы приедем, их больше не будет?

– Да они тут везде! Поверь мне, возле отеля они тоже есть, я сам лично в Интернете видел, – уверял он меня.

Добравшись до отеля «Hyatt» я убедилась, что пальмы на острове действительно были везде. Нет, даже так: не «везде», а прямо «ВЕЗДЕ и ПОВСЮДУ»!

Поймите меня – выходца из «деревни», который до этого ни разу в жизни не был в настоящем отпуске, а уж за границей – тем более. Мне здесь все было в новинку: шикарный отель, благоустроенный пляж, белый песок…, не говоря уже о такой диковинке, как ПАЛЬМЫ! И хотя я и родилась в небольшом городке Приморского края, расположенном всего в тридцати километрах от Японского моря, сравнивать отдых на Чеджу-до с «около Дальнегорским» столь же немыслимо, что и Канары с «д. Дубки, 105-ый км».

«Hyatt» оказался многоэтажным отелем, расположенным в ста метрах от пляжа. В нем разместились спортзал, несколько бассейнов, пара ресторанов, казино и прочие развлечения.

Номер наш был солнечный, просторный, с огромным плоским телевизором на стене и освещением, включавшимся от хлопка в ладоши (еще одно «чудо», с которым я столкнулась впервые в жизни!). Я бродила по номеру, без конца хлопая на разные лады (надо же было разобраться в том, как работает эта система) включая и выключая пультом телевизор и трогая все руками чтобы убедиться, что все это– не сон. В последний раз я так радовалась, не веря своим глазам, лет десять назад, когда отец впервые взял меня с собой на рыбалку на море. Вот только палатку и костерок у воды сейчас заменили мне дорогой отель и жаркое летнее солнце.

Едва распаковав чемоданы, я предложила Санни отправиться на пляж.

– Мы же только зашли, – запротестовал он. – Ты разве покушать не хочешь?!

– Я купаться хочу и на песочке полежать! А поесть мы всегда успеем. Да и по дороге можно чего-нибудь перехватить… Ну пошли-и-и! – ныла я, как ребенок. Мне не хотелось терять ни минуты!

– Ладно. Надевай купальник, – наконец сдался он.

Я тут же бросилась ему на шею и расцеловала.

Переодевшись, мы отправились на пляж. Туда мы добрались за пять минут и огляделись: народу было не много и большинство были одеты в футболки и шорты.

– Странно, почему они не в купальниках? – удивился Санни.

– В Корее не принято тело показывать. Они всегда купаются в футболках и шортах, а иногда даже в трико, – объяснила я.

– А ты откуда знаешь?! – изумился он.

– Мне Танька рассказывала. Их хозяйка на море возила.

Я скинула с себя одежду и устремилась на встречу с волной (Боже мой, как я, оказывается, по морю соскучилась!). Санни шел следом за мной.

Добежав до воды, я немного притормозила и боязливо попробовала ее ногой. От холода по телу побежали мурашки: «Так вот почему почти никто не купается!» – поняла я.

– Я туда не полезу, – категорично заявил муж, тоже попробовав воду.

– Ты привыкнешь! Это только поначалу так: кажется, что холодно. Потом будет теплее, – заверила его я и смело пошла навстречу соленой волне.

Не поверив мне, Санни так и остался стоять на берегу, а я увлеченно резвилась на волнах, отплевываясь и фыркая, и действительно быстро согрелась. Его, привыкшего к теплым водам Флориды и Гавайев, понять было можно, ну а мне – коренной дальневосточнице – к таким температурам не привыкать.

…Увы, пять дней на острове пролетели слишком уж быстро.

Каждый день с завидным упорством Санни тащил меня на экскурсии по заповедникам, паркам, буддийским храмам и музеям. Я же пыталась увильнуть от затяжных прогулок, уговаривая его провести день у моря, нежась под лучами яркого солнца. Но он, к сожалению, не поддавался, и мы снова и снова проходили километр за километром, осматривая местные достопримечательности. Все было очень красиво, интересно, ново, но каждый раз я выматывалась безумно и мечтала лишь об одном: разлечься на теплом песке и никуда не ходить.

Тем не менее, эта часть отпуска мне очень запомнилась и оставила массу приятных воспоминаний. Уезжала я с тоской и нежеланием возвращаться на материк.

Еще одну неделю мы провели в Осане и Сеуле, совершая мелкие и не очень, но приятные во всех отношения покупки: несколько картин для нашей будущей квартиры в Америке, кое-какие сувениры в подарок родственникам, ну и себе кое-что на память. До Пусана и других городов мы не доехали, так как внезапно закончились деньги.

Так пролетели две недели, и мы вернулись в Кунсан.

Бар, отстроенный Кимом, был уже готов, и я позвонила Рите, сообщив, что готова выйти на работу.

– Отлично! Завтра сможешь? – обрадовалась она.

– Да, конечно.

На следующий день без десяти пять я открыла двери «Лос Лобос».

Бар был хоть и небольшой, но очень уютный. В отделке помещения чувствовалась рука опытного дизайнера: деревянная отделка стен удачно гармонировала с деревянной же мебелью, а центральное – самое почетное – место в зале было отдано под хороший бильярдный стол; все помещение мягко освещалось лампами синего и зеленого цвета, мощность которых можно было плавно регулировать; на потолке же красовались эмблемы американских футбольных и бейсбольных команд, ведь в основном бар и был рассчитан на них – на американцев. На них же были рассчитаны и пять компьютеров с бесплатным подключением к Интернету, разместившиеся вдоль одной из стен.

– Катя! Добро пожаловать в «Лос Лобос»! – пробасил Ким, широко раскинув руки для объятий.

Я немного оторопела от столь «горячего» приема, но через секунду поняла, что это – показуха для находившихся здесь же первых клиентов. Вообще-то официально по будням бар открывался в пять часов вечера, но если хоть кто-то подходил к дверям раньше, то рабочий день начинался в ту же минуту. В субботу и воскресенье бар вообще зачастую будут открывать с одиннадцати, хотя планировали – не раньше двух часов дня, и тогда мой рабочий день будет длиться по тринадцать-четырнадцать часов без перерыва и без дополнительной оплаты за переработку. Но в тот момент я об этом еще не предполагала и была очень рада, что наконец-то начинаю работать.

– Добрый вечер, мистер Ким! – подыграла я, изобразив на лице счастливейшую улыбку идиота, выигравшего в лотерею золоченый фантик от конфеты.

Он показал мне, где что находится, ознакомил с ассортиментом и расписал мои обязанности: предлагать посетителям выпивку, протирать столы в течение дня и мыть перед открытием пол. Работать я буду вместе с кореянкой, находившейся тут же.

– Чуян, – представилась по-английски женщина, выглядевшая лет на тридцать. – Я уже убралась, осталось только столы протереть.

Она улыбалась приятной улыбкой и казалась весьма добродушной. Мы разговорились, и я узнала, что на самом деле ей сорок лет (у корейцев вообще сложно определить точный возраст «по лицу»; видимо, такова особенность азиатского типа внешности) и у нее есть почти взрослая дочь, которая живет с бывшим мужем.

– А почему не с тобой? – удивилась я.

– Он суд выиграл. У него семья богатая и сам хорошо получает, – объяснила она грустно.

– Сочувствую.

– Но я навещаю ее иногда, да и созваниваемся часто.

В работу я втянулась быстро: принимать заказы и подавать бутылки с пивом много ума не надо. Также я старалась как-то разговорить клиентов, рассмешить. Ведь чем комфортнее чувствовали себя у нас посетители, тем больше оставляли нам с Чуян чаевых и тем чаще к нам возвращались. Так что очень быстро я поняла, что моя работа заключается не только в выдаче заказанных бутылок и протирке столов, но еще и в развлечении посетителей. А в этом, благодаря работе в «Стерео», у меня опыт был. Да и английский, слава Богу, у меня был достаточно хорош для того, чтобы и пошутить к месту, и посочувствовать, если надо.

Многие посетители хотели познакомиться поближе, но я сразу сообщала им, что замужем.

– Катя, а тебе обязательно об этом всем говорить!? – набросилась на меня как-то Рита.

– А что мне, врать им что ли?! – не поняла я «наезда». – Все равно рано или поздно узнают. Здесь ведь всем про всех все известно, – тебе ли рассказывать!? А в чем, собственно, проблема?

– Ну, так бы, глядишь, тот парень еще на пару часов остался, а теперь может больше и не придет…, – объяснила она нашу выгоду от вранья.

Я же считала, что это – глупо. Если ему бар понравился – он вернется, а если нет – то туда ему и дорога. И вообще, полбазы знало, чья я жена и скрывать это было бессмысленно. Даже напротив, человек может обидеться, узнав, что я соврала… А уж как мог «обидеться» муж, если бы узнал о том, что я «одинока»!

– Рита, я не собираюсь скрывать тот факт, что я замужем. Ты только представь, что будет, если кто-нибудь расскажет Санни, как я тут всем вру, будто у меня мужа нет! Нет уж, спасибо – мне неприятности в семье не нужны. А если вас это не устраивает – тогда нам лучше прямо сейчас распрощаться.

– Ладно, не обижайся. Просто ты меня тоже пойми, я же для бизнеса стараюсь. Больше народу – больше и у вас чаевых, – оправдывалась она.

– Понимаю. Но не надо на меня давить, я и так из кожи вон лезу, чтобы у нас людям весело было, – ответила я внешне спокойно, но в душе на нее все-таки обидевшись.

Время бежало стремительно.

Вот уже и до отъезда Санни осталось пять месяцев, а от консульства – ни слуху, ни духу.

– Ты им не звонил? – спрашивала я в очередной раз, имея в виду американское консульство. Мне даже не надо было это уточнять, так как подобный вопрос я задавала почти каждый раз, приезжая на базу.

Его ответ всегда был один и тот же:

– Нет. А зачем? Если будет что-то известно – они сообщат.

Я расстраивалась и молча ревела в подушку. Заставить же мужа позвонить им самому, было выше моих сил.

Видя мою грусть и подавленное настроение, он мог лишь утешать меня пустыми словами:

– Не переживай, вот увидишь – со дня на день они позвонят или напишут. Надо просто еще немного подождать.

– Хорошо, если ты окажешься прав. А если – нет? Что, если мне придется здесь без тебя визу ждать? Переводить документы на Москву – глупо, это еще больше времени займет. А корейская виза у меня только до декабря. Вот закончится она – что тогда делать будем?

– Можно сходить в эмигрэшку и объяснить ситуацию, попросить их продлить тебе визу еще на пару месяцев, – предлагал он.

– Пожалуй, попробовать можно. Лишь бы этих добавленных месяцев нам хватило… Но это все – не раньше ноября.

– Хорошо. Значит, в ноябре мы обязательно съездим, – легко соглашался Санни.

Время от времени у меня появлялось стойкое ощущение, что если я не получу визу до его отъезда и мы снова расстанемся, то все будет кончено. На еще одну разлуку не было сил ни у меня, ни у него (я буквально чувствовала, насколько вся эта тягомотина уже ему надоела). То есть я бы, конечно, ждала, как настоящая «жена декабриста», но третий год расставаний – это было бы все-таки «чересчур».

Я старалась прогнать свое ужасное «предчувствие», но оно появлялось все чаще и чаще. С Санни своими страхами я не делилась, так как не хотела расстраивать. Тем более что он принялся бы меня заверять, что все будет хорошо. Но я давно уже не верила в то, что если мы расстанемся еще хотя бы раз, у нас вообще хоть что-нибудь будет. Не говоря уже о «хорошо». И убедить меня в обратном уже никому было не под силу.

Подобные мысли и «предчувствия» потихоньку убивали меня изнутри, ведь для меня наш с Санни брак был не просто штампом в паспорте и кольцом на пальце. Он был для меня ВСЕМ! Я не могла себе даже представить жизнь без него! И потерять Санни было равно примерно тому, как если бы верующему человеку в самый трудный момент его жизни предоставить неопровержимые доказательства того, что Бога нет, и никогда не было: и у него и у меня мир перевернулся бы с ног на голову.

Оля с Крисом в Сеуле так и не поженились, но решили, что распишутся чуть позже в России. Так что очень скоро я проводила ее на самолет и опять осталась в квартире одна.

Вскоре я узнала, что в конце декабря приедут Таня и Джек.

С одной стороны, я надеялась, что к тому времени все-таки уеду с мужем в Штаты, но с другой – что с Танькой все-таки увижусь.

Я по-прежнему работала в баре Кима, и «Лос Лобос» нравился мне все больше и больше. У нас появились постоянные клиенты, с которыми уже не надо было ломать голову над тем, чем их рассмешить и как разговорить: все происходило само собой. Но иногда появлялись и новые посетители.

Однажды дверь бара широко распахнулась. Мы с Чуян, как по команде, повернулись лицом ко входу и дружно проорали: «Добро пожаловать в Лос Лобос!», как от нас того требовал Ким. В бар вошел высокий тощий мужчина лет сорока пяти, неся перед собой огромную кастрюлю, литров на пять. Из кастрюли чем-то соблазнительно пахло.

Желудок тут же дал о себе знать, напомнив, что про обед хозяйка как обычно забыла.

– Здрасте. Можете называть меня Шпик, хотя на самом деле я – Шон. Но лучше все-таки Шпик, – длинно и немного путано представился он. – Я вам принес «гамбо»: свинина, курица, колбаса в соусе. Попробуйте, это очень вкусно. Я всем разношу, так как очень люблю готовить, а семьи здесь у меня нет.

Мы с Чуян переглянулись, удивившись свалившейся «с неба» еде, но отказываться от угощения не стали:

– Спасибо! – все так же – хором – поблагодарили мы и полезли искать ложки.

– А мне «Хайт», пожалуйста, – заказал он пиво и уселся напротив нас.

Я подала выпивку и разлила по тарелкам божественно пахнущий «гамбо».

«Гамбо» – ни на что не похожее в русской кухне блюдо: много разного мяса в густом коричневом соусе. Пожалуй, можно было бы сравнить ЭТО с подливкой, но по вкусовым ощущениям разница была слишком заметной, и не в пользу подливки.