В глазах зарябило, и доктор еще успел подумать: нехватка кислорода. Костюм лопнул, шланги наконец не выдержали.
И все заволокло тьмой.
Когда доктор пришел в себя, рядом была Майда. Глаза у нее опухли — верно, плакала. Поодаль стоял капитан, осунувшийся, но бодрый.
— Ларри, милый, тебе лучше? Мы уж думали, ты век оттуда не выберешься!
— Я чувствую себя отменно. — Доктор сел и увидел по другую сторону постели своих детей, встревоженных и полных благоговения. Оба молчали, и это яснее всего показывало, как они потрясены.
— Надеюсь, ребятки, вы не очень за меня волновались?
— Я-то ни капельки не волновался, — храбро отвечал Джерри. — Я так и знал, что ты молодчина, пап. Я так и знал — ты что-нибудь да придумаешь!
— Раз уж об этом зашла речь, — вмешался капитан, — скажите, как вы все-таки выбрались?
— После расскажу. Как моя пациентка?
— Прекрасно. Кажется, совсем выздоровела.
— Сколько головастиков вылетело вместе со мной?
— Штук шесть. Мы держим их в тех же условиях, что и корову, при малом содежании кислорода в воздухе. Их будут всесторонне изучать. Если это паразиты…
— Это не паразиты. Я наконец сообразил. Это ее детеныши.
— Что-о?!
— Детеныши. При толковом уходе они в конце концов вырастут в такие же чудища, как их почтенная мамаша.
— Господи, где же мы их будем держать?
— Это уж ваша забота. Построите зоопарк побольше — не для одной коровы, а для всей семейки. Вот где вы раздобудете денег, чтобы их всех прокормить, — ума не приложу.
— Но что же это было…
— Вся болезнь вашей крошки заключалась в том, что она была в приятном ожидании.
— В ожидании?
— Это значит беременная, — объяснил Джерри.
— Я и сам знаю. — Капитан покраснел. — Послушайте, а нельзя ли обойтись без ребятишек, пока мы говорим о таких вещах?
— Зачем же? Они дети врача и отлично все понимают. Они своими глазами видели, как появляются на свет телята и другие животные.
— Сто раз, — вставила Марсия.
— Этой зверюге пришлось лежать у вас на корабле неподвижно, а ей необходимо было двигаться. Поэтому детеныши никак не могли родиться.
— Но ведь вы влезли в пищеварительный тракт…
— Ну и что же? Не все животные рождаются одинаково. И почти все дети думают, что ребенок растет у матери в желудке.
— Некоторые ребята совсем дураки, — провозгласил Джерри.
— Ну, в этом случае они оказались не так глупы, В желудке удобнее всего получать пищу, которую ест мать, и притом во всех стадиях — от сырой до переваренной. Этой корове не хватило только мышечного усилия, чтобы разродиться. Отчасти вы подтолкнули ее снаружи, а я довел дело до конца тем, что впрыснул ей в мышцу ее же собственный желудочный сок. Это и вызвало такую милую реакцию.
Капитан поскреб в затылке.
— Вы славно потрудились, доктор. Может, возьметесь присматривать за ней постоянно? Я бы вас рекомендовал…
— Как, опять залезать в эту пасть? Нет уж, спасибо. Впредь я буду заниматься только мелкими зверюшками. Овцами там, коровами, ну и… людьми.
В коридоре послышался топот множества ног. Дверь рывком распахнулась. Засверкали лампы невидимого света, на сверхвысокой частоте чуть слышно застрекотали камеры. На доктора угрожающе нацелились бесчисленные телеобъективы, и его изображение понеслось на Землю и на далекие планеты. Репортеры забросали его вопросами.
— Господи боже, — устало пробормотал доктор. — Этих-то зверей зачем сюда впустили? Те, что в голубом озере, не так меня донимали.
— Будь с ними повежливее, милый, — ласково упрекнула Майда. — Они делают тебя великим человеком.
Потом Майда, Джерри и Марсия расположились вокруг него и аппараты опять застрекотали. Надо было видеть эти гордые физиономии! И доктор понял, что он тоже рад, — хотя бы ради них!
Удача наконец постучалась к нему в дверь, и, когда он ее впустил, она оказалась утомительной гостьей. А все же он для нее неплохой хозяин, совсем неплохой, подумал доктор. И черты его смягчились, и на лице появилась усталая улыбка, мгновенно ставшая знаменитой.
Артур Кларк
Преступление на Марсе
— На Марсе совершается мало преступлений, — с некоторым сожалением сказал инспектор сыскной полиции Роулингс. — Именно поэтому я и возвращаюсь в Скотленд-Ярд. Если бы я остался на Марсе, то полностью потерял бы свою квалификацию.
Мы сидели на главном наблюдательном пункте межпланетного порта Фобос и смотрели на освещенные солнцем зубчатые скалы здешней маленькой Луны. Пассажирская ракета, которая доставила нас с Марса, десять минут назад отправилась в долгий обратный путь к коричнево-желтому шару, висящему среди звезд. Через полчаса мы сядем на лайнер, летящий к Земле — планете, где большинство пассажиров никогда не бывали, но которую они все же называли "домом".
— Однако, — продолжал инспектор, — иногда и на Марсе бывают случаи, которые делают жизнь интересной. Вы ведь антиквар, мистер Маккэр, и, наверное, слышали о неприятностях, происшедших в городе Меридиане несколько месяцев назад.
— Нет, не слышал, — ответил маленький загорелый толстяк, которого можно было принять за туриста, возвращающегося домой. По-видимому, инспектор уже просмотрел список пассажиров; я не знал, какие сведения обо мне были у него, и пытался сам себя уверить, что совесть моя, так сказать, достаточно чиста. Кроме того, каждый из нас уже усвоил некоторые марсианские обычаи.
— Это дело сразу замяли, — сказал инспектор, — но подобные вещи не удается скрыть надолго. Профессиональный похититель драгоценностей с Земли пытался украсть величайшее сокровище музея Меридиана — богиню Сирену.
— Что за чепуха, — возразил я. — Конечно, богиня — бесценное сокровище, но ведь она всего лишь кусок песчаника. Продать-то ее ведь никому нельзя; это все равно что украсть Монну Лизу.
Инспектор ухмыльнулся, однако не слишком весело.
— Тем не менее это случилось. Возможно, что мотивы похищения были вот какие. Есть коллекционеры, которые все отдадут за такое произведение искусства, даже если никто, кроме них, никогда не сможет им любоваться. Вы с этим согласны, мистер Маккэр?
— Совершенно верно, — сказал антиквар. — В моем деле встречаются разного рода одержимые.
— Ну, так вот, этому фрукту — его звали Дэнни Уивер — хорошо заплатил один из таких одержимых. Но ему чертовски не повезло, иначе он отлично справился бы с делом.
Оповещательная система порта принесла извинения за небольшую задержку, вызванную заправкой горючим, и попросила некоторых пассажиров пройти в регистратуру. Пока мы ожидали отправления, я вспоминал то немногое, что знал о богине Сирене. Хотя я никогда не видел подлинника, у меня, как и у многих других туристов, в багаже была статуэтка со свидетельством от марсианского бюро редкостей, удостоверяющим, что это выполненная в точном масштабе копия так называемой богини Сирены, найденной в море Сирены Третьей экспедицией в 2012 году (то есть в 23 году марсианского летосчисления). Это слишком маленький предмет, чтобы быть причиной стольких споров, всего лишь восемь или девять дюймов высоты, — если бы вы увидели его в музее на Земле, вы бы вернулись к витрине взглянуть на него еще раз. Голова молодой женщины, с чертами лица, слегка напоминающими восточные, удлиненными мочками ушей, с волосами, которые вьются упругими колечками, прижатыми к голове, с полураскрытыми губами — на них застыло выражение удовольствия или удивления, — и ничего больше.
Но эта ставящая в тупик загадка вдохновила сотню религиозных сект и свела с ума нескольких археологов. Ибо идеальная человеческая голова никак не может быть найденной на Марсе, единственными разумными обитателями которого были ракообразные — "раки с образованием", как их любили называть газеты. Коренные обитатели Марса никогда и не могли решить проблему освоения межпланетного пространства, и в любом случае их цивилизация умерла еще до зарождения человечества на Земле.
Не удивительно, что эта богиня — загадка номер один солнечной системы. Я не думаю, что мы разгадаем ее при жизни моего поколения — если мы это вообще когда-нибудь сделаем.
— План Дэнни был изумительно прост, — продолжал инспектор. — Вы знаете, как пустынны марсианские города по воскресеньям, когда все закрыто и колонисты остаются дома, чтобы смотреть телевизионные передачи с Земли. Дэнни рассчитывал именно на это, когда остановился в отеле Западного Меридиана, в пятницу вечером. Субботу он хотел посвятить ознакомлению с музеем, а спокойное воскресенье — самому делу; в понедельник утром он был бы уже в числе туристов, покидающих город…
В субботу рано утром он побродил по маленькому парку и прошел к Восточному Меридиану, где находится музей. Если вы не знаете, сообщаю, что город получил свое название оттого, что расположен на долготе 180 градусов: в парке есть большая каменная плита, на которой выгравирован первый меридиан. Посетители могут фотографироваться, стоя одновременно в двух полушариях. Удивительно, какие простые вещи забавляют некоторых людей.
Дэнни провел день, расхаживая по музею, как и любой другой турист, желающий оправдать затраченные деньги. Но к моменту закрытия он не покинул музея, а спрятался в одной из галерей, еще не открытых для посетителей. Здесь музей наметил разместить экспозицию эпохи Позднего Канала; но денег не хватило и работа осталась незаконченной. Он пробыл там почти до полуночи, на случай, если какие-либо энтузиасты ученые задержатся в помещении. Затем он вышел оттуда и приступил к работе.
— Обождите, — прервал я его. — А как же ночной сторож?
— Дорогой мой! На Марсе такой роскоши не водится. Там никогда не было ночных грабителей, ибо кому придет в голову воровать груды камней? Кроме того, богиня была искусно упрятана в крепкий футляр из стекла и металла — вдруг она соблазнит какого-либо охотника за сувенирами? Но, даже если бы ее и похитили, вору было бы негде укрыться, как только хищение обнаружили бы и, несомненно, все отъезжающие подверглись бы обыску.
Это звучало достаточно правдоподобно. Я ведь мыслил земными категориями, забыв о том, что любой город на Марсе — замкнутый маленький мирок, огражденный от окружающей его холодной пустоты силовым полем. За этим электронным заслоном — враждебная пустота марсианской атмосферы, в которой незащищенный человек мгновенно умирает. Это облегчает соблюдение законов; не удивительно, что на Марсе так мало преступлений.
У Дэнни был великолепный набор специальных инструментов. Самым главным из них была крошечная пилка с тончайшим лезвием, которое приводилось в движение ультразвуковым устройством и делало миллион оборотов в секунду. Лезвие проходило сквозь металл или стекло как сквозь масло и делало разрез не толще человеческого волоса. Именно это было очень важно для Дэнни, который не хотел оставлять никаких следов своей работы.
Я думаю, вы догадались, как он собирался действовать. Он хотел разрезать основание футляра и вместо подлинной богини положить туда копию-сувенир. Прошло бы несколько лет, прежде чем какой-либо пытливый специалист открыл бы обман; задолго до этого сам подлинник был бы увезен на Землю, великолепно оформленный как копия, с приложением свидетельства. Неплохо задумано, а?
Должно быть, странной могла показаться эта работа в темной галерее, в которой находились все эти изделия, пролежавшие миллионы лет, и загадочные произведения искусства. Музей и на Земле место достаточно мрачное, но по крайней мере на нем лежит отпечаток человека. А третья галерея, где помещалась богиня, особенно мрачная. В ней полно барельефов, изображающих каких-то фантастических животных, борющихся друг с другом. Они похожи на гигантских жуков, и большинство палеонтологов решительно отрицает, что они когда-либо могли существовать. Но независимо от того, были ли они выдуманы или нет, они принадлежали к этому миру, и Дэнни беспокоили не столько они, сколько богиня. Она смотрела на него сквозь века, требуя объяснения, зачем он здесь находится. Откуда я об этом знаю? Он мне сам рассказал.
Дэнни приступил к работе над футляром с осторожностью ювелира, готовящегося разрезать драгоценный камень. Почти вся ночь у него ушла на то, чтобы выпилить люк, и уже почти светало, когда он устроил перерыв и отложил пилку. Ему еще оставалось сделать много, но самое трудное было уже позади. Поместить копию в футляр, сверившись с фотографиями, которые он предусмотрительно захватил, и убрать за собой-все должно было занять изрядную часть воскресенья, но, в конце концов, это его не волновало. У него впереди были еще целые сутки, и он, несомненно, дождался бы первых посетителей в понедельник, чтобы затеряться среди них и выйти незамеченным.
Для него было страшным ударом, когда в половине девятого утра главные двери с шумом распахнулись и музейные служащие — а их было шесть — открыли музей. Дэнни помчался к запасному выходу, оставив все: богиню, инструменты и свои вещи. Еще один сюрприз ждал его на улице. Улицы должны были быть пустыми в этот час дня — всем полагалось сидеть дома и читать воскресные газеты. Но он увидел жителей Восточного Меридиана, направляющихся на заводы и в конторы, как в обычный рабочий день.
В то время как бедный Дэнни шел к своему отелю, мы уже поджидали его. Мы не представляли, чтобы землянин, даже только недавно приехавший, мог не учесть самой главной особенности города Меридиана. Я думаю, вы знаете, что я имею в виду.
— Честное слово, не знаю, — ответил я. — За шесть недель не очень-то много можно увидеть на Марсе, и я не заезжал дальше Большого Сырта.
— Ну, да ведь это до абсурда просто, но мы не должны быть слишком строги к Дэнни. Даже местные жители иногда попадают в эту ловушку. Эта проблема не волнует нас на Земле, ибо условная линия, отделяющая один день от другого, проходит в Тихом океане. Но весь Марс, как вы знаете, состоит из суши; а это означает, что кто-то должен жить на границе часового пояса.
Дэнни, видите ли, планировал всю свою операцию в Западном Меридиане. Там действительно было воскресенье, и воскресенье все еще продолжалось, когда его задержали в отеле. Но в Восточном Меридиане, в полумиле отсюда, была еще только суббота. Эта маленькая прогулка по парку и была причиной всего. Я говорю вам, ему чертовски не повезло.
Какое-то время я в глубине души сочувствовал Дэнни а затем спросил:
— Сколько ему дали?
— Три года, — сказал инспектор Роулингс.
— Не так уж много.
— Но ведь это марсианские годы — то есть почти шесть наших лет. И еще большой штраф, который по редкому совпадению равнялся стоимости его обратного билета на Землю. Само собой разумеется, он не в тюрьме: Марс не может позволить себе такой роскоши. Дэнни должен трудиться, зарабатывая себе на пропитание, под наблюдением, не отличающимся, однако, строгостью. Я вам говорил, что музей Меридиана не мог позволить себе учредить должность ночного сторожа. Ну, так теперь он у него есть. Вы догадываетесь, кто это.
— Всем пассажирам приготовиться к посадке в течение десяти минут! Просьба собрать вещи! — приказывали громкоговорители.
Так как мы уже направились к месту посадки, то я поспешил задать еще один вопрос:
— А что вы скажете о людях, которые стояли за Дэнни? Они обещали ему много денег. Вы их еще не нашли?
— Пока еще нет, они тщательно замели свои следы. Но я верю, что Дэнни не врал, говоря, что не может нам ничего подсказать. Да это и не мое дело. Я вам уже сказал, что возвращаюсь к старой работе в Скотленд-Ярде. Но у полицейского глаз наметанный, как у антиквара, не правда ли, мистер Маккэр? Что это с вами, вы побледнели? Вот, пожалуйста, таблетки от тошноты.
— Нет, благодарю вас, — ответил мистер Маккэр, — я вполне здоров.
Он промолвил это явно недружелюбным тоном. Теплота наших отношений, казалось, за последние несколько минут упала ниже нуля. Я взглянул на мистера Маккэра, затем на инспектора. И внезапно почувствовал, что наше путешествие будет очень интересным.
Артур Порджес
Ценный товар
Когда лейтенанта Гаррета вызвали в контрольную рубку, прежде всего ему пришло в голову, что умер капитан. Чем еще можно объяснить такое волнение в голосе мичмана? Он соскочил с койки, промчался по коридору к рубке и, просунув голову в дверь, выпалил: — Ну, что случилось, Луи? Лекарство не помогло? Капитан ум…
Гарсия посмотрел на Гаррета таким отсутствующим взглядом, что лейтенант умолк на полуслове.
— Лекарство? — переспросил юноша. Казалось, его мысли были где-то далеко-далеко. — Нет, шкипер в порядке. Я хотел получить ваше разрешение на перемену курса. Вы можете принять меня за сумасшедшего, лейтенант, но, клянусь всевышним, через несколько часов мы протараним С-2. Он летит всего в четырех градусах от нашего курсового вектора.
— С-2? Не говори чепухи! Последний С-2 был убит одиннадцать, нет, постой, четырнадцать лет назад. У тебя галлюцинации, парень!
— Мне сначала тоже так показалось. Но потом я увидел его парус на микроэкране. И если это не галлюцинации, парус очень большой, лейтенант. Чертовски большой.
Юноша услышал, как лейтенант присвистнул. И понятно почему.
В 1870 году китолов или вообще мореплаватель, которому удавалось найти большой кусок таинственной субстанции под названием «амбра», почитал себя счастливчиком. Он мог выручить за этот кусок немалую сумму. В 2270 году точно так же мог считать себя счастливчиком космонавт, которому удавалось добыть С-2. Однако С-2, или Солнечный Странник, попадался гораздо реже и стоил несравненно дороже амбры.
Первый Солнечный Странник был замечен в 2164 году, и это открытие произвело грандиозный переполох в научном мире. Сама мысль о том, что живой организм мог существовать и расти в безвоздушном, пронизанном смертельной радиацией пространстве с температурой, равной абсолютному нулю, казалась настолько необычной и неприемлемой, что космонавтов с межпланетного корабля «Алеут», обнаруживших первого Солнечного Странника, долгое время считали обманщиками или в лучшем случае шутниками, которые с помощью поддельных фотографий пытались одурачить человечество.
Однако, после того как в космосе было замечено еще несколько Солнечных Странников, стало невозможно отрицать факт их существования. Пришлось с этим примириться.
С-2, подобно "португальскому кораблику" земных морей, состоит из желеобразного тельца, от которого отходит парус. Под давлением солнечного света Солнечный Странник путешествует по всему космосу. Питается С-2, очевидно, космической пылью, подобно тому как, киты питаются планктоном. Солнечный Странник обладает способностью сворачивать или перекашивать этот парус — свое бесценное сокровище — и таким образом управлять собственным полетом в космосе. Поскольку С-2 не имеет мышц, этот процесс происходит исключительно медленно, и никому еще не удавалось наблюдать его. Похоже, что он избегает сильных гравитационных полей из боязни врезаться в планету или сгореть в лучах солнца. Поэтому Солнечный Странник появляется только там, где давление фотонов на его парус превосходит гравитацию материи.
Поскольку все попытки вступить в контакт с таинственным организмом потерпели неудачу, Галактическому совету пришлось объявить Солнечных Странников животными низшего порядка с неразвитым сознанием и разрешить охоту на них.
Парус Солнечных Странников — именно он-то и представлял огромную коммерческую ценность — состоял из вещества, не встречающегося больше нигде во всей Галактике. Тонкий и легкий, как самая изящная паутинка, он был прочнее всех известных синтетических материалов, начиная с гамма-нейлона и кончая дюреттом. Только самые мощные механические ножницы, сделанные из особого сплава, могли его разрезать. «Материя» паруса была огнестойкой, водонепроницаемой и не поддавалась воздействию химических реагентов, даже самых сильнодействующих. Кроме того, она была почти идеальным проводником электричества, с сопротивлением, близким к нулю при любой температуре. И наконец, этот удивительный материал сверкал, подобно радуге, под воздействием всякого рода излучений, начиная с космических лучей и кончая самыми длинными радиоволнами. Для чего бы он ни употреблялся — для точнейших прецизионных инструментов или вечерних платьев жен и дочерей мультимиллионеров, — материал был настолько редким и пользовался таким неслыханным спросом, что цену на него диктовали публичные аукционы.
Все попытки воспроизвести это таинственное вещество искусственным путем в лабораториях потерпели неудачу; многие считали, что причиной этого была недооценка фактора времени. Солнечному Страннику требовалась по крайней мере тысяча лет, чтобы вырастить парус, молекула за молекулой, под лучами самых разнообразных звезд, в абсолютной пустоте космического пространства — создать подобные условия в лаборатории было невозможно.
Так что взволнованные нотки в голосе Альвареца были легко объяснимы. Помимо того, что погоня сама по себе была увлекательной, юноша уже представлял, как перед ним одно за другим рушатся все препятствия. Перед его глазами встало прелестное лицо Джулии Марлоу, отец которой, старший член Галактического совета, не позволил бы ей выйти замуж за нищего мичмана. Правда, девушке нравился этот темноволосый мужественный юноша атлетического сложения; но она только на косметику тратила гораздо больше, чем он зарабатывал. Джулия была прелестна, весела, великодушна и нежна, однако отцовское воспитание сказывалось и девушка никогда не считала, что с милым рай и в шалаше.
Но теперь, когда юноша получит треть суммы от продажи громадного паруса Солнечного Странника…
Голубые, холодные как лед глаза Гаррета внимательно изучали растущее на экране изображение С-2.
— Клянусь богом, ты прав! А я-то никогда в них не верил! Луи, мой мальчик, ты даже и не подозреваешь, что означает для нас эта штука.
Гаррет отлично понимал, что означала "эта штука" для него лично. Он слишком засиделся в лейтенантах и скоро должен быть уволен в отставку с мизерной пенсией. Первоклассный офицер, храбрый, изворотливый, он обладал лишь одним недостатком — вспыльчивостью. И это очень помешало его военной карьере. Широкоплечий и коренастый, с горящими глазами, он всегда предпочитал действия словам — король в драке, Гаррет не мог предвидеть более чем на десять минут вперед.
— Понимаю ли я? — ответил мичман на вопрос Гаррета. — Этот парус означает для нас миллион долларов, и каждому достанется треть. Если выживет капитан, — быстро добавил он. — И тогда я попрошу руки Джулии.
— Отлично! — машинально ответил лейтенант. Он был занят мыслями о своей доле. Ему больше не придется думать о том, как бы прожить на крохотную пенсию, или о том, где найти работу, спекулируя своим прежним званием и наградами. Теперь перед ним откроется роскошная жизнь — вино, женщины, музыка… впрочем, он обойдется без музыки: шелест крупных кредиток всегда казался ему самым мелодичным звуком на свете.
— Ну, — спросил Альварец, улыбаясь во весь рот, — чего мы ждем? Я слышал, что, если направить лазерный луч вон в то большое синеватое пятно недалеко от центра, со Странником все будет покончено. И никакого риска повредить парус — впрочем, вряд ли его вообще можно повредить.
— Верно. Курс на сближение. Через час С-2 будет в пределах досягаемости лазерного луча. Подумать только, первый за целых четырнадцать лет! — с торжеством прошептал он. — Они, очевидно, почти все вымерли, а некоторых выловили. Может быть, они живут в какой-нибудь другой галактике, а те немногие, которые попадались на глаза людям, залетели к нам случайно. — Лейтенант несколько секунд манипулировал ручками микрометра и наконец заметил с удовольствием: — По моим измерениям, площадь паруса равна пятистам квадратным футам. А так как последнего Солнечного Странника поймали бог знает сколько лет назад, мы сумеем продать нашего не за миллион — об этом и речи быть не может, — а по крайней мере за два миллиона долларов! В противном случае я готов съесть эту медузу целиком — без паруса, конечно, и даже без хлеба.
Мичман повернул тумблеры, и космический корабль начал быстро приближаться к Солнечному Страннику. Вдруг из громкоговорителя внутренней связи донесся слабый, но отчетливый голос капитана:
— Лейтенант Гаррет, немедленно явитесь в мою каюту. И вы, Альварец, тоже.
— Смотри-ка! — воскликнул юноша. — Подействовало! Похоже, что кризис миновал. Это лекарство или убивает, или ставит на ноги, сказали врачи, и они правы. Если бы не инъекция, он был бы уже мертв — помнишь, как плох он был вчера вечером.
— Поистине, какой сегодня счастливый день, — заметил лейтенант с едва уловимой иронией. — Краткий экскурс в учебник медицины — и ты спасаешь жизнь шкиперу; тебе везет, сынок. Ну-ка, поставь корабль на автопилот и пойдем к капитану. Приятная новость окончательно поднимет его на ноги.
Когда они вошли в каюту, капитан Линг с трудом приподнялся на койке; его глаза лихорадочно блестели, и он тяжело дышал.
— Снаружи кто-то есть, — сказал он едва слышно. — Он только что вступил со мной в контакт, конечно телепатический.
Вошедшие воззрились на капитана.
— Кто? — спросил наконец юноша.
— Солнечный Странник, — ответил капитан. — Разве вы его не заметили? Хороши же вы двое — пока я болен, вы… впрочем, ладно. Может быть, он еще слишком далеко. Во всяком случае, один Солнечный Странник передавал другому: "Скоро я погибну; убийцы совсем рядом и неотступно преследуют меня. Мы не можем общаться с ними, и они всегда убивают нас, не знаю почему. Прощай…" — Я не расслышал имени, а может, у него и не было никакого имени. Другой Солнечный Странник был далеко, где-то не в нашей галактике. Тем не менее они тут же установили связь, через гигантскую пропасть в миллион световых лет.
— У вас галлюцинации, капитан, — сказал Гаррет. — Вы отлично знаете, что еще ни разу не удавалось установить контакт с Солнечными Странниками. Ведь это просто низшие животные — своего рода космические медузы. Странные и красивые, это верно, но с интеллектом не выше, чем у дождевого червя.
Линг выпрямился, его губы искривились.
— Значит, вы заметили Солнечного Странника?
— Так точно, сэр, — неохотно признался лейтенант и пристально посмотрел на капитана. — Как вы знаете, сэр, телепатия возможна между живыми существами. Ею нельзя управлять, но она существует. Вы, может быть, уловили обрывок моих мыслей или мыслей Луи. Это единственное объяснение.
Капитан не знал, что ответить; болезнь еще не отпустила его, и он не мог сосредоточиться. Откинувшись на подушку, он тяжело вздохнул.
— Может быть, вы и правы, но необходимо убедиться в этом, — твердо сказал он. — А пока я запрещаю убивать этого Солнечного Странника. Это приказ.
— Но, капитан, — запротестовал Гаррет, — С-2 официально объявлен существом низшего порядка, и охота на него разрешена! Ваш приказ, сэр, является незаконным. Я уже не хочу напоминать вам о том, чего стоит подобная находка. Ваша доля будет составлять по крайней мере…
— Это совершенно неважно, — огрызнулся капитан. — Не забудьте, лейтенант, что этим кораблем командую я. Если мой приказ кажется вам незаконным, то вам известен Устав — исполнить приказ и обжаловать его по прибытии на базу. Очень жаль, что приходится напоминать об этом офицеру с вашим стажем.
— Но ведь он улизнет от нас! — рассердился Гаррет. — Может быть вам наплевать, но я не собираюсь упускать свое счастье; целое состояние пролетает у нас мимо носа. Нам редко что перепадает. Мы здесь трудимся круглые сутки, в то время как эти парни на Земле спекуляциями зарабатывают за день больше, чем я за целый год!
Глаза Линга расширились, но он спокойно ответил:
— Вы можете следовать за ним некоторое время. Возможно, мне еще удастся вступить с ним в контакт.
— Я уверен, что это действие нового лекарства, капитан, — вставил Альварец. — Вы были в безнадежном состоянии, и мы решили впрыснуть вам дозу психического энергизатора. Очевидно, он и вызвал галлюцинации.
— Но все это было так отчетливо — и так логично, — проговорил Линг, словно обращаясь к самому себе. — Темп их жизни очень медленный по сравнению с нашим, они путешествуют из одной вселенной в другую, пролетая через чудовищно большие пропасти, разделяющие их. У нас еще нет технических средств для этого. Солнечные Странники избегают скоплений материи; может быть, поэтому они встречаются у нас так редко. Они не могут противостоять гравитационному полю. У них такая маленькая масса — проходят многие тысячелетия, прежде чем они вырастают до нормальных размеров, питаясь крошечными частицами космической пыли. Их мысли кажутся слишком медленными, и их движения тоже. Они просто не успевают вовремя послать сигнал с просьбой о пощаде. Совсем беспомощные — как это ужасно! Если б я только мог замедлить процесс своего мышления, записать их речь… мы могли бы воспроизвести запись с любой скоростью… но мысли… — Капитан устало закрыл глаза.
— Каким же образом вы предполагаете вступить в контакт с Солнечным Странником, сэр? — угрюмо спросил Гаррет. — Мы не можем вечно следовать за ним, в конце следующего месяца нам нужно прибыть на Ригель-3.
— Не знаю, — признался капитан, все еще сидевший с закрытыми глазами. — У меня голова идет кругом, и я никак не могу сосредоточиться. — Внезапно он уставился в одну точку. — Впрочем, такой способ есть. Вы должны впрыснуть мне еще одну дозу этого нового лекарства!
— Но, капитан, — запротестовал Альварец, — это слишком рискованно! Один раз вам повезло. Стоит ли так искушать судьбу?
— У меня нет другого выхода. Если это вещество увеличивает чувствительность нервных окончаний и каким-то образом синхронизирует их деятельность с мыслительными процессами С-2, я должен попробовать еще раз. По крайней мере на моей совести не будет убийства высшего разумного существа. И не только разумного, но и благородного. Если бы вы могли почувствовать всю глубину его разума, чистоту мыслей. В нем нет ненависти; чистый дух…
— Я тоже был бы чистым, если бы мог летать в межпланетном пространстве один-одинешенек, — угрюмо заметил Гаррет. — Но, к сожалению, я живу на Земле, а для этого требуются деньги, и немалые.
