Шелл Скотт (№29) - Рукопись Чейма

– Вы не боитесь, что Джелликоу обратится с этой историей в суд?

Барр ухмыльнулся:

– Уилли-то? Ну если только я его изобью. Но я уж постараюсь этого не делать. – Он вдруг нахмурился. – Эй, послушайте, а вы не растреплете по всему городу эту историю? Это было бы...

– Нет. Можете не волноваться, если ведете со мной честную игру. Все, что мне нужно, это найти Джелликоу. – Я вздохнул. – Ну ладно. Спасибо если не за гостеприимство, то хотя бы за сведения. Узнаете об Уилли, дайте мне знать.

Барр уже полностью оправился и выглядел совершенно нормально. И даже вполне дружелюбно сказал:

– Послушайте, Скотт, если я кому и задаю взбучку, то не ради собственного удовольствия. Понимаете? Но что делать, если некоторым нахалам не дают покоя лавры меткого стрелка Джесса Джеймса? Может, они выпендриваются перед своей девчонкой, хотят выглядеть героями, вернувшимися с войны. Так что же, я должен перед ними пресмыкаться?

Я понял, что он имеет в виду. Довод, конечно, веский. Но ведь и у других звезд такие же проблемы. Однако один лишь Барр разрешал их таким крутым способом. Может, он хотел доказать, что в нем действительно шесть футов росту. Или ему просто нравилось драться. А может, все эти четверть часа он морочил мне голову.

Но этого я ему, разумеется, не сказал.

– Думаю, нет, – ответил я. – Но вы все же не производите впечатления самого приятного человека на белом свете.

Он улыбнулся:

– Ну... может, не на всем белом свете.

Глава 9

Контора "Мартин, Рид и Вайсс" занимала последний этаж высотного Абель-Билдинг, что само по себе говорило о больших деньгах. Однако и внутри офиса обстановка и ковры отличались роскошью и дороговизной.

Когда я вошел в кабинет Дж. Лоуренса Мартина, он поднял глаза от каких-то бумаг, окинул меня пронзительным взглядом и положил бумаги перед собой на стол:

– Мистер Скотт?

Это был крупный мужчина. Действительно крупный. На дюйм или два выше меня. Одни плечи весили, наверное, больше, чем некоторые люди целиком. И ширина их была не липой, за счет подплечников пиджака, ибо пиджак висел в углу кабинета на деревянной вешалке. Он сидел за натертым до блеска некрашеным столом, в белой рубашке с расстегнутым воротом и закатанными рукавами, обнажавшими загорелые, крепкие и волосатые руки. Ему было лет пятьдесят, и выглядел он так же внушительно, как и его стол.

– Да, сэр, – ответил я. – Благодарю, что приняли меня без предварительной договоренности.

Я остановился перед столом, пожал протянутую руку и уселся в огромное удобное кресло, обитое тканью букле.

– Какое у вас ко мне дело, мистер Скотт?

Он взглянул на часы. Не демонстративно, но так, чтобы дать понять, что он – человек занятой и время ему дорого.

Но и мне время было дорого.

– Шантаж.

Он сделал удивленные глаза:

– Вас шантажируют?

– Нет. Но, возможно, шантажировали вас.

Ему это, кажется, показалось забавным.

– Меня – нет, – с довольным видом сказал он. – Никогда не шантажировали... пока. А почему вы решили, что это может произойти?

Я вздохнул. Сегодня мне не везло. По крайней мере, с мужчинами.

– Я пытаюсь найти человека по имени Уилфред Джелликоу. Вам это имя что-нибудь говорит?

– Нет. – Мартин слегка нахмурился. – Может быть, когда-то и слышал, но не более.

– Вы могли слышать его, когда ваша фирма защищала на бракоразводном процессе права миссис Глэдис Джелликоу. Около года тому назад.

Он кивнул:

– Возможно. Но все равно этим, должно быть, занимался кто-то из рядовых сотрудников фирмы.

Это действительно было так. Об этом я уже знал. Мартин снова взглянул на часы. На этот раз более открыто.

И тут я с ходу выложил ему все, что знал: о его депутатстве, о стадионе для проведения собачьих бегов, который превратился в ипподром, о его доходах от акций и всем остальном. Закончив, я поделился с ним своими выводами: Джелликоу, обладая такой информацией, мог бы оказать на него давление и попытаться сорвать куш, зная об известности и богатстве Мартина, а также о его намерении баллотироваться в Конгресс.

Все время, пока я говорил, Мартин сидел молча. И только когда я закончил, спросил:

– Это все?

Я кивнул, а он спокойно продолжил:

– Во-первых, я не знаю вашего мистера Джелликоу. Никогда, насколько помню, не встречался с ним и, – тут он слегка улыбнулся, – надеюсь, никогда не встречусь. Во-вторых, отсюда следует, что он со мной не говорил и не пытался меня шантажировать. Как не пытался и кто-либо другой, потому что я просто вышвырнул бы такого типа в окно. А оно на шестнадцатом этаже, и под ним твердый тротуар.

Он показал большим пальцем на окно за его спиной.

– В-третьих, я действительно слышал об этой истории с беговой дорожкой для собак – или лошадей – точно не знаю. – Он улыбнулся. Хорошо еще, что он не стал прикидываться, что эта история ему не знакома. – Однако человека, который был связан с этим делом, звали Джордж Мартин, или Джордж Л. Мартин, и я, Дж. Лоуренс Мартин, не имею к нему никакого отношения. В-четвертых, этот Джордж Мартин, кто бы он ни был, не совершил преступления, из-за которого у него могли бы возникнуть осложнения с законом. И следовательно, абсолютно нет оснований – я совершенно в этом уверен, – чтобы кто-то попытался его шантажировать. Итак, все это никоим образом меня не касается. Есть еще вопросы?

– Нет.

– Теперь последнее: если мне еще раз придется посмотреть на часы, я вас вышвырну в окно. А оно...

– Да, знаю. На шестнадцатом этаже, и под ним твердый тротуар.

Он улыбнулся. Я улыбнулся в ответ и ушел.

* * *

До заката солнца оставалось еще больше часа, когда я позвонил в дверь дома Зины Табур, но небо уже пылало, как подожженная нефть. Нас ждал один из тех великолепных закатов, которыми мы так часто любуемся у нас в Калифорнии.

Я знал, что у мисс Табур был перерыв между двумя картинами, и надеялся застать ее дома. А дом ее представлял собой небольшое, по меркам Бель-Эйра, здание необычной конфигурации, расположенное на живописной территории в два акра в красивейшем месте, приюте богатых, всего в двух-трех милях от Беверли-Хиллз.

Невысокое квадратное строение плавно переходило в боковые пристройки. Вокруг росли дубы, палисандровые деревья, ивы, сенегальские финиковые пальмы, филодендроны с огромными листьями, бегонии и множество других неизвестных мне кустарников и цветов. По газону вились узкие дорожки. Зрелище было красивейшее.

Зина Табур оказалась дома. Наконец-то мне улыбнулась удача. Когда она открыла дверь, я так и застыл, откровенно – и даже грубовато – уставившись на нее. Она тоже была красива. Больше, чем красива. Я впервые видел ее не на экране, а воочию и так близко. Я просто замер, как отключенный робот.

Поверьте, я любовался многими женщинами, разных типов, с разными формами и разными размерами, но сейчас вспомнил, как бармен говорил о Джелликоу, что его опьянение перешло в новое качество. То же самое можно было сказать и о Зине Табур. Обыкновенная красота превратилась в неотразимое очарование, притягательную чувственность – сплав огня, прохлады и не поддающейся описанию женственности.

Она взглянула на меня, потом на пламенеющие небеса и снова на меня, внимательно разглядывая мои белые, ежиком, волосы, круто изогнутые брови, большие, но не слишком, ноги, обутые в белые щегольские ботинки, и мой живописный костюм. И опять перевела взгляд на лицо.

– Боже правый! – воскликнула она со странным, но приятным акцентом. – Кто вы, черт возьми? У вас такой вид, будто вы вылезли из этого... блюдза.

Я почувствовал укол боли. Совсем не такие слова мне хотелось услышать при нашей первой встрече. Было не только неприятно, но и непонятно. Что она имела в виду? Быстро взяв себя в руки, я улыбнулся и сказал:

– Я – Шелл Скотт. А вы, надо полагать, – Зина Табур? Да собственно я и не сомневаюсь...

– Да, я Зина, – ответила она. – Вы не ошиблизь адрезом.

Почти все "с", а иногда "ш" и "ц" она произносила как "з" и при этом складывала губки в напряженную гримаску, что вовсе ее не портило.

Голос ее звучал обворожительно, а сама она, как я уже говорил, была просто божественна. Ее головка не доставала мне даже до плеча. Но какой мужчина не мечтал бы прижать такую головку к своей груди! Зеленовато-серые миндалевидные глаза казались еще больше и блестели сильнее, чем на экране. А форма ее губ могла подвигнуть людей, осуждающих секс, на демонстрацию протеста.

Густые черные волосы, которые она обычно закалывала наверх, искусно укладывая их завитками и гроздьями на макушке, сейчас были распущены, потоком спускаясь с плеча и прикрывая грудь. На Зине были кожаные сандалии, украшенные сверкающими камушками, белые трикотажные брюки и мужская белая рубашка, расстегнутая у шеи. Несмотря на мужской фасон одежды, на мужчину она была похожа не более, чем я на пасторальную пастушку.

– Здравствуйте, мисс Табур, – сказал я. – Мне бы хотелось...

– Зпорим, вы нозите кразные зорты.

– Зорты? А что такое зорты?

– А вы не знаете?

До меня наконец дошло.

– Ха-ха. Нет, я... А вас это интересует?

– Пока нет. Кто вы, говорите? Зелл Зкотт?

– Приблизительно так. Я...

Я задумался. Если я Зелл Зкотт, то блюдзе – это, наверное, блюдце.

– Мисс Табур, – строго сказал я, – неужели вы и правда приняли меня за инопланетянина, который вылез из блюдца? Вы имели в виду НЛО – летающую тарелку?

– Ее замую. Только я не ожидала увидеть такую громадину. Я думала, там обитают маленькие зеленые человечки. А вы зовзем не похожи на маленького зеленого человечка.

Я промолчал. Подобные замечания, решил я, недостойны ответа.

– Я бы хотел поговорить с вами, мисс Табур, по важному делу, – холодно сказал я.

– Важному для ваз или для меня?

– Ну... пожалуй, для нас обоих. Это касается... Вы разрешите мне войти?

Она пожала плечами и, казалось, всеми своими выразительными чертами лица.

– Ну что ж, ризкну.

– Со мной вы в полной безопасности, мисс Табур. Какие бы нелепые мысли ни посетили вашу... прелестную головку.

– О, перезтаньте! Заходите.

Настроение у меня испортилось. Вся моя система умозаключений относительно Уилфреда Джелликоу рушилась. Мне ничего не дала беседа с Уорреном Барром. А с Дж. Лоуренсом Мартином я вообще потерпел полное фиаско. Моя последняя надежда была на Зину Табур, но разговор с ней как-то не клеился.

Однако настроение мое несколько поднялось, когда я стал разглядывать обстановку в доме Зины Табур: ковры, кресла, диваны, подушки, картины. У меня складывалось впечатление, что я вошел в комнату, где вся мебель справляла какую-то оргию.

Но мне это понравилось.

Убранство отличалось изысканностью, присущей Востоку. Бронзовые висячие лампы с замысловатыми прорезями, на одной стене – огромное абстрактное полотно, на другой – яркий ковер. Низкий потолок, толстый палас с высоким ворсом необычного голубого оттенка, как будто с налетом инея, фигуры древних божеств на нем – одни с фантастическими головами, другие – с полудюжиной рук. Одна статуя футов четырех высотой, стоявшая в углу комнаты, изображала танцующего индусского божка. Он стоял на одной ноге, а в каждой из шести рук держал длинный толстый... "О боже", – подумал я.

Мы сели на длиннющий низкий диван, такой мягкий, что я просто утонул в нем. Перед диваном стоял резной столик из темного дерева, позади него что-то вроде двух ярко-красных пуфов на бронзовых роликах.

К такому месту привыкнуть сразу трудно. А привыкать, наверное, приятно. Однако солнце садилось, а я был далеко от дома.

Я изложил Зине все, что узнал от Чейма. Быстро, по-деловому, без лишних церемоний.

Когда я умолк, она сказала:

– Да, убила. И что?

– Вы хотите сказать... вас это нисколько не потрясло?

– Что потрязло?

– Ну... предположим, я начну вас сейчас шантажировать. Как вам это понравится?

– Ха! – усмехнулась она. – Ну, начинайте. Попробуйте. Только как?

– Что?

– Как?

– Что – как?

– Ну, не знаю. Вы же говорили о шантаже.

– Да. Так вот, я вас шантажирую.

– Ни черта вы меня не шантажируете.

– Послушайте, я... я... Ну я же не специалист в этом деле. Но знаю о нем порядочно. И поверьте, это выглядит совсем по-другому. Это уж я знаю.

– А как?

Проклятье! Опять то же самое.

– Так как вы зобираетезь меня шантажировать?

– А, вы об этом. Ну... убейте – не знаю. Если вы не хотите, чтобы вас шантажировали, думаю, заставить вас нельзя. Но послушайте. Вы иностранка, да? Может, мне удастся объяснить. Я знаю о вас нечто, что вы хотите сохранить в тайне. Я вам угрожаю, что расскажу всем о вашей позорной тайне, если вы не заплатите мне солидную сумму. Так я смог бы заработать себе на жизнь.

– И вы не противны замому зебе?

– Но я же не в самом деле этим занимаюсь. Я – сыщик. Я... А, провались оно все!

– А какой зекрет вы про меня знаете?

– Вы убили своего мужа. Убили! Он умер, умер!

– Да, убила. И что?

Я встал:

– Прощайте, мисс Табур.

– Подождите. Вы думаете, что это зекрет, что я его убила? Что я это зкрываю?

– Конечно. Иначе зачем бы я к вам пришел?

– Ха! Ну так давайте, трубите на везь звет, пишите в газету, вызтупайте по телевидению.

– Но...

– Разрешите зпрозить, что еще вы знаете об этом деле?

– Ничего больше. Только то, что вы убили мужа.

– А как я это зделала?

– Ну... застрелили. Это все, что мне известно. В общем, убили. Представляю, что бы тут началось: полиция, скандал, преступление. Наверное, нашлись бы и люди, которые захотели бы вас выгородить. Значит, взятки, влиятельные друзья, жаждущие вашей любви...

– Наверное, мне лучше раззказать, как было на замом деле.

– Я не хочу лезть в ваши дела, мисс Табур. Достаточно самого факта убийства.

– Об этом я и собираюсь вам раззказать. Вот как взе произошло. Мой муж был негодяем. Я вышла за него зовзем молодой. – Она бросила на меня взгляд искоса. – Это не значит, что зейчаз я уже зтарая.

– Конечно.

– Он часто напивалзя. Бил меня. Незколько раз угрожал пизтолетом, но однажды так взбезился, что вызтрелил. Однако он промахнулзя. У меня тоже был небольшой пизтолет. Он лежал в комоде. Я побежала и вытащила его. Муж знова вызтрелил и знова не попал. И тогда вызтрелила я и убила его. Пуля попала ему между ушей.

– Между глаз, вы хотите сказать?

– Нет, между ушей.

– Ну как бы там ни было, вы его убили.

– Да, убила.

– Ну и молодчина.

– И я так думаю.

– И это все?

– Разве этого мало? Мне кажетзя, очень даже много.

– Да, конечно. Такой информацией вас никто не сможет шантажировать.

– Вы так думаете? А как бы позтупили вы?

Я мрачно уставился на стену:

– Выходит, вас никто не пытался шантажировать?

– Только вы. Езли и взе такие, пузть приходят.

Я снова в задумчивости уставился на стену. Потом попробовал применить другую тактику.

– Может, я заморочил вам голову, мисс Табур, рассказав о шантажисте, который вымогает у своей жертвы крупные суммы денег. А что, если он, располагая компрометирующей информацией о вас, вдруг скажет: "Деньги мне не нужны. Мне нужны вы. Меня возбуждает... ваше соблазнительное тело. Я хочу вашей... вашей..."

– Да, понимаю.

– И как бы вы... ну, если шантажист потребует, чтобы вы заплатили ему не деньгами, а своим... своим...

– Да, понимаю.

– Ну, и как?

– Так вы меня шантажируете?

– Что вы! Я просто объясняю... – Я замолчал, приложив горячую ладонь ко лбу. – Ладно, оставим этот разговор... Последний вопрос. Вы знаете человека по имени Уилфред Джелликоу?

– Знаю, кто он. Но з ним не знакома.

– Никогда не встречались? Не говорили? Хотя бы по телефону?

– Нет.

– Ну ладно. – Я помолчал. – Знаете, я расследовал множество дел. Некоторые были... весьма необычными. Но это... Стоит мне взяться за него вплотную, как... черт знает что получается. Вот и сейчас... Казалось, все уже ясно...

– Вы, наверное, умный.

– Ну, как-то все удавалось... раньше.

– Мне кажется, и сейчас удазтзя.

– Что удастся?

– Шантаж. В первую очередь.

– А во вторую?

– Давайте начнем з шантажа. – Она окинула меня взглядом. – Может, правда, не зтоит. Лучше поговорить о чем-то другом.

– О чем вы?

– Вам еще куда-то надо? В ближайший чаз?

– Наверное, надо бы. Только не знаю куда. Мои хорошо продуманные планы как-то... И в голове что-то стучит...

– Тогда побудьте еще немного зо мной. Познакомимся получше.

– Ну...

– Мне кажетзя, вы мне нравитезь. Я, правда, еще не уверена. Но вы хоть... не такой, как взе. Надо разобратьзя.

– А как вы это делаете?

– Езть зпозоб.

– Вы не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном?

– Звоните. – Она сделала паузу. – Мне замой надо через чаз выйти. Взтречаюзь з подругой.

– Отлично. Через час?

– Ну, может, через полтора.

– Прекрасно. А я позвоню в офис, узнаю, нет ли новостей. Потом, если не придумаю, что делать дальше, могу и побыть здесь, не испытывая угрызений совести.

– А как вы можете знать это заранее?

"Гм", – произнес я про себя.

– Так где у вас телефон?

– Под шлемом. – Она показала рукой.

Но это был не только шлем. Под ним была голова. С лицом человека, обнаружившего, что ему только что отрубили эту голову.

Я осторожно протянул руку.

– Это из Китая, – пояснила Зина. – Не очень везелое зрелище, а?

– А что, телефон платный? Надо опускать монету ему в рот? Или как?

– Да нет. Обычный телефон. Поднимите голову.

Я снял шлем и голову. Под ними оказался телефон. "Здорово придумано", – подумал я. Если, конечно, надо спрятать телефон. Никому и в голову не придет искать его тут.

Мелодичный голос Хейзл, которая, видно, осталась поработать сверхурочно, вернул меня в реальный мир. Новостей нет, звонков тоже, все под контролем, сообщила она.

Я положил трубку и водрузил на место голову и шлем. "Вообще-то, – подумал я, – неплохо дать поработать подсознанию. Иногда полезно отключиться от проблемы. И тогда все становится на свои места: рождается идея, появляется ключ к разгадке, находится недостающее звено. Как раз то, что нужно. Выбросить проблему из головы. Пусть ею займется подсознание".

И лучшего средства, чем Зина, чтобы отвлечься от проблем, было не придумать.

Может, во многом я и ошибался, но в этом деле оказался прав.

Восхитительный акцент Зины звучал в моих ушах горячим дыханием Сахары. Вначале я с трудом доходил до смысла некоторых слов, но позже я привык, и все стало понятным.

Когда она сказала: "Позелуй меня, Зелл, позелуй", – я уже точно знал, что она имеет в виду.

И я, как вы, наверное, уже догадались, "позеловал" ее.

* * *

Зазвонил телефон, и я подпрыгнул чуть не до потолка. Казалось, кто-то бил в гонг внутри пустой бочки.

– Что это?

– Телефон в голове, – ответила Зина.

– У тебя и в голове есть телефон?

Зина пошла к шлему, по дороге объясняя:

– Я зплю очень крепко, очень. И чтобы прознутьзя, мне нужен громкий звонок. А если я не хочу, чтобы меня без-покоили, я затыкаю уши и знимаю голову. И тогда я – как мертвая. Здорово гремит, да?

Она подняла трубку. Разговор был недолгим. Обычная женская трепотня. Звонила какая-то подруга. Похоже, та, с которой Зина собиралась встретиться попозже. И это "позже" уже наступило.

Но для меня, увы, это оказалось слишком поздно. Потому что, перед тем как положить трубку, Зина сказала:

– Хорошо, через полчаза, Зильвия. Ага, обязательно. Пока, Зильвия!

Зильвия? На языке Зины это означает, наверное, Сильвия.

Сильвия! Нет, не может быть! Я весь похолодел. Нет, этого просто не может быть!

Зина повернулась и направилась ко мне. Торопливо одеваясь, я сказал:

– Дорогая... ответь мне на небольшой вопрос.

Когда Зина подошла, я уже надел оба носка и один ботинок.

– Кто... кто тебе звонил? – невинным голосом спросил я.

– Зильвия.

– Это я слышал. А кто эта Зильвия?

– Зильвия Ардент. Звезда... – Второй ботинок выпал у меня из рук. – Из телезериала "Девичья зпальня". Мы з ней давно дружим. Она моя лучшая... – Зина умолкла. – Что з тобой?

– А что?

– Ты какой-то чудной звук издал, дернулзя и ботинком об пол зтукнул.

– Ничего я не дергался. С чего бы мне дергаться? И ботинком не зтукал... то есть не стукал об пол. Он просто выпал у меня из рук. – Я поднял ботинок и стал его надевать. В голове лихорадочно метались мысли. – Сильвия Ардент! Надо же! Вы, значит, знакомы? – как можно непринужденнее спросил я.

– Она моя замая лучшая приятельница.

– Да ну? Здорово. Она – милая девчонка. – Я замолк, спохватившись. "Спокойнее, Скотт, спокойнее, – напомнил я себе. – Самое главное не терять самообладания". – А она что, звонила, чтобы только поздороваться? Это не та девушка, с которой ты договорилась встретиться?

– Мы взтречаемзя почти каждый понедельник. Иногда ходим в кино или еще куда-нибудь или прозто болтаем, новозтями делимзя.

– Новостями? Что ты имеешь в виду?

– А ты что? Какой-то ты зтранный.

– Нисколько я не странный. Значит, ходите в кино? Новостями делитесь? А мужчин... обсуждаете?

"Осторожнее, – сказал я себе. – Думай, что говоришь, иначе выдашь себя. Уже чуть не выдал".

Зина в это время, к счастью, нагнулась и в крайнем удивлении рассматривала мои ноги.

– Ты надел ботинок без нозка.

– Хочешь сказать, что я рехнулся? – раздраженно сказал я. – Отлично помню, что надевал оба носка.

– Значит, ты надел их на одну ногу.

– Не говори глуп... Ну надо же! Такое раз в сто лет может случиться. Но когда-нибудь... мы с тобой над этим посмеемся. – Я пришел в полное замешательство и умолк.

– Мы з Зильвией по очереди ходим друг к другу, – продолжала Зина.

– По очереди?

– Да. Зегодня моя очередь идти к ней. Но я немного опоздала. – Она засмеялась.

Очень смешно.

Зина протянула руку и подергала меня за мочку уха. Нежно, ласково сказала ("Может быть, в последний раз", – уныло подумал я):

– Опоздала, потому что ты обманул меня, Зелл.

– Обманул? Что ты такое говоришь?

Она проказливо рассмеялась:

– Ты зказал, я з тобой в безопазнозти.

– Детка, лучше уж ты узнай это от меня. Никто не может быть в безопасности рядом со мной.

– Какие ужазные вещи ты говоришь, – со смехом воскликнула она.

– Да, ужасные.

Надев носки и ботинки, проверив, что все, как положено, я встал, взглянул Зине в глаза и искренне сказал:

– Я хотел, чтобы ты услышала это от меня самого.

Уже в дверях я обернулся:

– Прощай!

– Не прощай, дорогой, а до взтречи.

– Это было бы здорово, – ответил я, кивнул, повернулся и вышел.

До захода солнца оставались считанные минуты. Небо полыхало изумительными красками, но я чувствовал себя так, будто шагнул в темную холодную ночь.

* * *

Мне не сразу удалось овладеть собой после того, как я распрощался с Зиной Табур. Но постепенно я успокоился, остановил машину у обочины дороги и просидел около четверти часа, куря и размышляя.

Я открыл для себя важную истину: неожиданное появление серьезной проблемы немедленно умаляет значимость другой, казавшейся ранее огромной, и делает ее легкоразрешимой. Я знал, что Зина Табур и Сильвия Ардент уже, наверное, встретились и, возможно, не пошли в кино, а сейчас сидят и весело болтают, обсуждая новости. И это обстоятельство заставило меня взглянуть на проблему Джелликоу – Чейма – Лэша – Маккиффера как на задачу, с которой я в состоянии справиться.

Я загасил окурок, снял трубку телефона и позвонил Маккифферу.

В квартире никто не ответил. Я позвонил еще в четыре места и обнаружил его в итальянском ресторанчике, где Маккиффер со своими корешами часто проводил вечера, поглощая в огромных количествах пиво и разнообразные виды макарон. Заведение находилось всего в четырех кварталах от полицейского участка, что, видно, придавало пирушкам бандитов привкус приключения.

Маккиффер взял трубку.

– Маккиффер, выслушай меня, а потом решишь, стоит ли продолжать разговор. Идет?

– Кто это?

– Шелл Скотт.

Молчание. Потом снова голос Маккиффера:

– Где ты?

– Ну даешь! Я скажу, а ты пошлешь Вонючего продырявить мне башку?

– Не придуривайся, Скотт. Мы на тебя зла не держим.

– Тогда зачем сегодня вы с Вонючим увязались за мной?

– Надо было... кое-что разведать.

– Ага. А что именно, ты, конечно, не скажешь?

– Нет.

– А зачем Эдди Лэш приходил сегодня к Гидеону Чейму?

– Эдди приходил к Чейму? Разрази меня гром! Тогда какого черта... – Он осекся.

– Думаю, тебе так же интересно, как и мне, узнать о цели этого визита.

– Может быть.

– Я бы хотел встретиться с тобой. Что скажешь?

– А мне какой прок от того?

– Скорее всего, никакого. Зато мне надо кое-что узнать у тебя. Может, и ты узнаешь от меня что-то полезное для себя. Ведь могут быть новости, которые интересны нам обоим. А пока не поговорим, не узнаем.

– Ну... ладно. Не буду скрывать от тебя, Скотт, неприятности у меня большие.

– Может, я смогу помочь?

– Вряд ли.

– Но ведь хуже не будет, если поговорим, а?

– Наверно, нет. Ну ладно. Только я сам назначу место. В какой-нибудь темный закоулок не пойду.

"Не удивительно", – подумал я.

– Ты сейчас ведь у Антонио. Может, там и встретимся? Место людное.

– Идет, приезжай. Только не раньше, чем через час. Сейчас у меня тут друзья.

– В девять подойдет?

– В самый раз. Встретимся в задней комнате, где стоят столы для покера. Я все устрою. Место-то знакомо тебе?

– Я знаю, где оно находится.

– Там нас никто не подслушает. И не увидит. Ни к чему мне светиться с тобой. Авторитет свой ронять.

– Правильно мыслишь, – согласился я. – До встречи в девять.

Когда я вошел в палату номер 16 клиники "Уэстон-Мейси", Гидеон Чейм сидел в постели. Вид у него был более изнуренный, чем днем. Складки над переносицей, где срастались брови, углубились, а кожа вокруг черных глаз совсем сморщилась.

Но голос был по-прежнему зычным.

– Какого черта вы звоните и требуете от меня каких-то прямых ответов? Вы намекаете на...

– Успокойтесь. – Я придвинул стул вплотную к кровати, сел и наклонился к Гидеону Чейму: – Зачем к вам приходил Эдди Лэш?

– Я не допущу, чтобы меня допрашивали. Вы или кто-либо другой. Никакого выкручивания рук!

– Ну что ж. – Я встал. – Продолжайте хитрить, разыгрывать из себя всемогущего и тому подобное. От меня не ждите ни помощи, ни сотрудничества, ничего. И я по-прежнему озабочен больше поисками Джелликоу, чем вашей рукописи. А если и найду ее, залью цементом и брошу в океан. Просто из злорадства.

– Постойте. Я... – Он умолк, устремив на меня свирепый взгляд. Какой страх и какое сердцебиение вызывал, наверное, у сотен, а то и тысяч его подчиненных этот грозный взгляд! – Ваша наглость выводит меня из себя.

Я снова сел:

– Да вы и сами не больно вежливы. Так зачем к вам приходил Лэш?

– Ну... не знаю.

– Черт возьми, Чейм...

– Правда не знаю. Я едва с ним знаком. Ему известно, что Джелликоу работает со мной. Он почему-то спрашивал, не знаю ли я, где он.

– Почему-то? И вы не знаете почему?

– Откуда мне знать? Говорю же вам, я едва с ним знаком.

– Ну да. А при нашей первой встрече вы уверяли меня, что никаких бандитов не знаете.

– Не знал и не знаю. Ну... однажды, несколько лет тому назад, я встречался с мистером Лэшем. Он хотел вложить деньги в кинобизнес. Вернее, в фильм, который я тогда снимал. У меня были финансовые затруднения. Я не мог получить достаточной суммы у своих банкиров. Это было после неудачи с "Загадкой Гидеона", если вы помните эту картину.

Я помнил. Это был полный провал.

Гидеон задумался. Лицо его помрачнело.

– Я тогда не знал еще, что он... преступник. Мне, к счастью, повезло. Еще до того, как он обратился ко мне, мне удалось найти нужные средства. – Гидеон покачал крупной, почти лысой головой. – А то я принял бы его предложение и деньги. И конечно, потом бы пожалел.

– Это была ваша единственная встреча с Эдвардом Лэшем?

– Да-да. Клянусь.

Я понимал, что этот пройдоха лжет, что-то скрывая от меня. Не знал только, сколько из всего рассказанного им вранья: десять процентов или девяносто.

– Значит, вы не имеете понятия, почему Лэш пытается разыскать Джелликоу?

– Нет. – Гидеон склонил голову набок. – По правде говоря, я с трудом понимал мистера Лэша. Рот у него...

– Да, я знаю. Моя работа.

– Ваша? Он ничего не говорил...

– Еще бы! Я столкнулся с ним возле вашей палаты. Вот откуда я знаю, что он приходил к вам.

– И вы ему разворотили рот? – задумчиво спросил Чейм.

– В вашей книге есть что-нибудь о Лэше?

– Нет. Хотя... есть чуть-чуть, абзац, не больше.