Шелл Скотт (№29) - Рукопись Чейма

По заключению медиков, он остался цел и невредим. Его дубовый череп, как оказалось, мне не удалось расколоть. Пока я увлеченно беседовал с Сэмсоном, Ладди доставили в полицию и сейчас допрашивали в той самой комнате, в которой мы с ним говорили раньше.

Там же находились двое адвокатов, врач и незримо присутствовал Верховный суд Соединенных Штатов в полном составе.

Я говорю это не в порядке критики, а просто констатирую, какие силы были брошены на защиту прав Ладлоу. Меня это не останавливало – уж я позабочусь о том, чтобы разоблачить его злодеяния.

– Сэм, – говорил я, – может, даже такой псих, как Вик, понимал, что ему не уйти от наказания, если он убьет таких известных звезд, как Зина Табур и Сильвия Ардент. Но скорее всего, он этого не понимал. И в то же время был уверен, что любая из них может разбить его алиби. Наверняка он рассказал Лэшу, как ему удалось добыть свое алиби, и посоветовал убрать девчонок. Теперь, когда Вика и Эдди нет в живых, мы, наверное, уже не узнаем, так ли все было. Но это не важно. Надо просто взглянуть на ситуацию с точки зрения Лэша.

Сэмсон крутил в руках сигару:

– Понимаю, что ты хочешь сказать. Но все равно, продолжай.

– Лэш заполучил, что хотел, – рукопись Чейма, все документы и, самое главное, признание Каннибала, в котором в числе прочих названо и его имя. Да, Вик принес Лэшу все. Но Лэш знал, что Вика задержали возле "Индейского ранчо", и не сомневался, что его алиби рано или поздно рухнет и что полиция непременно доберется до него. Лэш понимал, что нельзя допустить, чтобы Вик убил Зину и Сильвию. У него оставался только один способ обезопасить себя: уничтожить связующее звено между Джелликоу и собой и таким образом избежать причастности к этому делу, даже если девчонки расколются. Очень простой и естественный способ.

Сэм сунул сигару в рот и провел рукой по стального цвета волосам:

– Убить Вика?

– Конечно. Тем более, что и без того у Эдди появились основания избавиться от Вика. Когда мы с тобой расшифровывали тот алфавит, мы предполагали, что четверо названных Маккиффером бандитов были Вик Пайн, Хенни Огрест, Кейси и сам Маккиффер, то есть "Е", "Ж", "3", и "И". А теперь, когда мы ознакомились с признанием Хенни, мы окончательно в этом убедились.

– И что же из этого следует?

– А то, что Маккиффер и Пайн, не считая самого Лэша, оставались единственными участниками и свидетелями того убийства четырехлетней давности. Хенни смылся. Кейси погиб. После убийства Маккиффера – а Эдди охотился за ним с воскресенья – из той четверки остался только один Вик, который мог в один прекрасный день расколоться. Так что Лэш в любом случае прикончил бы Вика. А история с алиби и девчонками только ускорила события.

– Возможно. Но достоверно мы знаем лишь одно: сам факт его смерти. Ты утверждаешь, что его убил Ладди, основываясь на том, что у того оказались лишние часы и кольцо?

– Не только на этом, хотя это главное. Мы знаем, полиция остановила Вика на Тангелвуд-Лейн в 23.22. Если оттуда он сразу поехал к Лэшу, то добрался к нему максимум за двадцать минут. Скажем, в 23.45. Ладди был занят – он преследовал с Рыкуном Маккиффера и готовил мое убийство. А потом еще давал здесь показания. Освободился он в два часа утра. Дадим ему полчаса на то, чтобы добраться до апартаментов Эдди.

– Я готов дать ему сколько угодно, если ты объяснишь, к чему ты клонишь.

– Вот к чему, Сэм. Около половины четвертого, то есть полтора часа спустя после того, как Ладди освободился, я проник через окно ванной Лэша к нему в спальню. И тут же услышал, как хлопнула дверь и послышался топот ног. Это и был Ладди. Он только что пришел, Сэм. Не из полиции, а откуда-то еще. Вика дома не оказалось. Почему? Да потому, что с ним только что произошел тот "несчастный случай". А Ладди вернулся с часами и кольцом Вика в кармане. – Я помолчал. – К счастью, Сэм, я не оставил Ладди времени вынуть их из кармана.

– Почему каждый раз, как ты совершаешь глупость, ты говоришь, "к счастью"?

– А разве это не к счастью, если у Ладди остались часы и кольцо, а у только что погибшего Вика их не оказалось? Ведь они принадлежали Вику Пайну, и забрать их Ладди мог, только подстроив по приказу своего босса этот роковой несчастный случай. А я просто оказался в нужное время в нужном месте. И считаю, что это к счастью. А ты?

У Сэма было свирепое лицо.

– Нет, черт возьми, ты оказался не в нужном месте! Прежде всего, незачем тебе было вообще туда соваться.

Святой боже! Разбил окно, вломился в квартиру, да еще балансировал на этой балке...

– Не балансировал, можешь не сомневаться...

– Нападение, убийство, избиение. И если честно, то даже кража. Ведь ты же фактически выкрал этот кейс с рукописью.

– Сэм, ради бога! Я же просто вернул украденную собственность. Я – сознательный гражданин, честно исполняющий...

– Хватит трепаться. Пойдем лучше послушаем, что скажет Ладлоу.

– То есть я тоже могу пойти?

– А почему бы тебе не пойти? Так я хотя бы смогу приглядеть за тобой, – пошутил он и нехотя добавил: – Можешь даже еще раз попытаться его расколоть. Как ни странно, с тобой он скорее что-нибудь выболтает.

Кажется, и на самом деле Ладди в этот раз – наверное, впервые в жизни – готов был сказать правду, то есть признаться. Или на мягком жаргоне уголовников – расколоться.

Временами такое случается. И чаще, чем об этом становится известно. Преступник просто созревает для признания. И не пытайтесь объяснить этот феномен обращением к религии, фрейдовскими комплексами или какими-то психическими отклонениями, хотя, может, отчасти это и так.

Я об этом знал.

Мы вошли в комнату для допросов. Ладди уже проинформировали о его правах, не говоря уже о многократных напоминаниях, что он может не раскрывать рта. Ладди хотел что-то сказать, но один из его адвокатов прервал его, заметив, что он не обязан говорить.

– Давай, Шелдон, приступай.

Все еще "Шелдон".

Я подошел и сел на край стола:

– Привет, приятель.

Тупая, лошадиная, несколько побитая рожа повернулась ко мне.

– Проклятье! А я-то думал, что смог приложить тебя!

– Нет, ты и приложил. Я, наверное, с минуту был в отключке. А показалось – час. – Я закурил. Протянул пачку Ладди, но он покачал головой.

– Чем ты меня огрел? – спросил он.

– Лампой. Ну а потом еще пнул разок.

Он смешно осклабился:

– Краем глаза я видел, как ты ее поднял, но не придал значения. Так, значит, это была лампа? Ха!

– Да, ею я тебя и шарахнул. Жаль, не расколол тебе башку, как тыкву.

– Мою не расколешь. Я и почище получал затрещины. – Он медленно покачал головой. – Сколько раз мне доставалось!

Он замолчал. Я тоже ничего не сказал.

Ладди поднял на меня глаза.

– Эдди умер, да? – Он погрустнел, как клоун, изображающий печаль. Но только на этот раз это не было игрой.

– Умер, – сказал я.

Ладди ругнулся. Но странно, что ругательство не выглядело грязным.

– Дай закурить, – передумав, попросил он.

Я протянул ему сигарету. И в этот момент почувствовал, что он сейчас заговорит. Его час пробил. Подождав, пока он закурит, я сказал:

– Эдди погиб. И Рыкун тоже. Впрочем, ты знаешь, что случилось с твоим дружком. И с Виком тоже. Ведь о Викторе тебе известно правда, Ладди?

– Да, о Вике известно.

Адвокаты что-то забубнили. Они понимали, что Ладди ни в коем случае нельзя признаваться, будто ему известно о смерти Виктора. Ведь ему никто об этом не говорил. Конечно, если только не сам Ладди его прикончил.

Но Ладди глянул на адвокатов, защитников его прав, и не очень вежливо сказал:

– Хватит! Вы своей трепотней все уши мне прожужжали. Теперь заткнитесь!

И они заткнулись. То есть умолкли.

– Да, о Вике мне известно, – повторил Ладди и добавил: – А как же.

– Давай представим себе, что, когда мы с тобой беседовали в прошлый раз, я был прав. Может, попробуешь рассказать все как есть?

– Ла-адно. Только это ж верный газ. – Он осклабился. – Забудь, про газ я ничего не говорил, идет?

– Идет. – Под газом он имел в виду цианид, который применялся в тюрьме Сан-Квентин для казней.

Я рассказал Ладди, что мы узнали, упомянул про часы и кольцо Вика, обнаруженные в кармане Ладди.

– Представим, что убил его ты?

– Ладно. Представим. Будто бы было так, как я расскажу. Ну... – Он немного подумал. – Несколько часов тому назад Вик заявляется к Эдди с кейсом, набитым этим хламом, из-за которого и вышла вся заваруха. Он отдал его Эдди. Я ничего не знал, пока тоже не пришел к Эдди. Потому как был все время на улице, а потом сидел в полиции, на этом самом месте. – Он снова ненадолго остановился. – А когда меня освободили, я сразу поехал к Эдди. Они с Виком листали те бумажки. Эдди сразу отвел меня в другую комнату. Я рассказал ему обо всем, что случилось. И Эдди, мне кажется, тогда уже решил, что делать. Почему? Не спрашивай. Он приказывает, я исполняю. Так было всегда.

Ладди глубоко затянулся, потом взглянул на меня, открыв в улыбке лошадиные зубы:

– А правда, от сигаретного дыма бывает рак легких?

– Конечно. Это ж все равно что смог. Так на чем ты остановился?

– Так вот. Я все рассказал Эдди, а он и говорит мне, чтобы я взял с собой Вика и проломил ему башку. Специальным инструментом, который у меня есть. Я велел Вику ехать за мной в своей машине. Он не знал, куда мы едем, и ничего не подозревал. Мы выехали на ту дорогу, где его нашли, и остановились. Я вылез, подошел к нему и ударил. – Ладди помолчал. – Ну как, дальше рассказывать?

– Да, продолжай, – сказал я.

– Потом выровнял его колеса, подъехал сзади и стал своей тачкой толкать его машину. Пришлось разогнаться до семидесяти, чтобы удар в дерево получился правдоподобным. Я проверил: все было нормально, и я поехал к Эдди. Вхожу в дверь и слышу – бах! И ты там. Ну а все остальное ты знаешь.

– А про часы и кольцо? Забыл?

– А, черт, да. Наверное, это самое главное? – Он взглянул на меня. – Верно?

Я кивнул:

– Верно.

– Понимаешь, я два года все смотрел на его побрякушки. И мне захотелось их взять. Ему-то они больше не нужны. Когда я оказался у его машины, меня вдруг осенило: можно сразу двух зайцев... ну... две вещи заодно сделать. Но я не только часы и кольцо взял. Я не такой дурак, как копы думают. Ведь вор и деньги бы прихватил. Вот я и забрал деньги, как сделал бы вор.

Расплывшись в улыбке, он обвел всех взглядом. Но никто в ответ не улыбнулся.

– Разве я не прав, черт возьми? Чтоб было похоже на ограбление, надо было брать все.

– Прав, – сказал кто-то. – Молодец, Ладди. Но парень-то погиб как бы в автокатастрофе. Кто бы стал его грабить? Какой-нибудь прохожий? Или мелкий воришка?

Ладди задумался. А потом бодрым тоном сказал:

– Ну не всегда же грабитель может все учесть.

– Ладди, – тихо сказал я.

Он повернулся ко мне.

– Когда мы беседовали несколько часов назад, мы не все выяснили.

– Наверно.

– Вы с Рыкуном настигли Маккиффера в телефонной будке, верно? И расправились с ним?

Ладди молчал долго.

– Да. Я выкинул Мака из его машины. Дай еще курева. Свое все вышло. – Я подвинул ему пачку. Закурив, он продолжал: – Когда ты проезжал по Сайпресс-роуд мимо заправки, я сидел с Маком в его машине. На случай, если ты появишься.

– Чтоб пристрелить меня?

– Ну... да. Мака я кокнул раньше, и он отключился. Думаю, концы он еще не отдал. Да мы и не хотели, чтобы он окочурился. Вдруг ты не приехал бы? Понимаешь?

– Понимаю.

– Ну а когда ты проехал, я понял, ты едешь на встречу с Маком, как он и говорил. Рыкун должен был сделать свое дело, а я шарахнул Мака и прошиб ему череп. Потом с погашенными фарами тихо выехал на дорогу и стал ждать выстрелов. Но вместо одного или двух хлопков поднялась такая пальба – прямо салют в день святого Валентина! Я почуял, что дело плохо, рванул вперед, и где-то по дороге Мак вывалился.

– Понятно. А когда освободился и приехал к Эдди, конечно, сказал ему, что спровадил Мака на тот свет?

– Ясное дело. Эдди больше всего этого хотел. И тут же он велел мне поехать с Виком. Я и поехал...

– Теперь все понятно. Спасибо, Ладди, за то, что внес ясность.

– Ну а как же? – Он последний раз улыбнулся мне своей лошадиной улыбкой. – Мне терять нечего. Все мои дружки кто помер, кто на нары загремел.

Ладди задавали еще какие-то вопросы. Но я ушел и вернулся в кабинет Сэма. Сидел, думал, курил, поджидая его.

Глава 18

Сэмсон тяжело опустился в кресло. Взглянул на меня:

– Ты еще здесь? Ждешь? Думаешь, я тебе камеру приготовил? Ведь я прав, Шелл?

– Конечно, прав. – Но все-таки он назвал меня "Шелл".

– За одну ночь, – сухо сказал Сэм, – ты убил Макги, Эдди Лэша, нанес увечье Кларенсу Ладлоу, не считая взлома и проникновения в чужое жилище, о чем я уже упоминал. И нарушил покой по крайней мере трех красавчиков из Клуба плейбоев.

– Сэмсон, не слишком ли ты далеко заходишь?

Он вздохнул:

– Ладно, все как-то утрясется. Хоть ты и натворил дел, но все же, Шелл, какого черта тебя понесло к Лэшу, если ты еще не мог знать...

– Но, Сэм, я знал. Я обдумал со всех сторон: все сходилось. Даже вчера вечером, когда мы обсуждали алфавит Мака, мы смогли вычислить почти всех персонажей, за исключением "А" и "Д". Ну а когда стало ясно, что "Д" – это Гидеон Чейм, а "А" – Уоррен Барр, то пустот не осталось.

– Постой, это теперь мы знаем, что Барр – мистер "А", – взволнованно заговорил Сэм. – Потому что теперь, так же как Джелликоу, мы прочли признание Хенни Огреста, где упоминается его имя.

– Сэм, успокойся.

– Мы даже знаем, чем Джелликоу угрожал Барру: если ковбой не отстегнет ему пятьдесят тысяч, он расскажет о том, что Барр до смерти избил Роджера Дэвида. Но ты-то не мог этого знать, пока не увидел признание Хенни. Ты что – ясновидец, чтобы ни с того ни с сего утверждать, что "А" – Барр, а "Д"...

– Не надо быть никаким ясновидцем. Обычный здравый смысл...

– Ну ладно. Расскажи, почему ты был так уверен, что "Д" – это Гидеон Чейм?

– Начнем с того, что Чейм был страшно испуган, когда пропала его автобиография. Стало очевидно, что книга содержит компрометирующие сведения и материалы, которые могли бы нанести огромный ущерб множеству лиц. К тому же мне удалось узнать, что Чейм не только способен на шантаж, но и прибегал к нему самым коварным образом. Возможно, он и послужил для Джелликоу живым примером.

– Пока не ясно...

– Дай закончить, Сэм. Из алфавитной истории Маккиффера мы знаем, что Эдди Лэш, закодированный буквой "Г", кого-то шантажировал, пока признание Хенни не положило этому конец. Вик Пайн похитил у Джелликоу это признание вместе с рукописью и всем остальным, был остановлен полицией возле на Тангелвуд-Лейн в 23.22. Минут сорок спустя какой-то мужчина позвонил Гидеону Чейму и начал его шантажировать. Звонил, конечно, не Джелликоу – он был уже мертв. Кто же тогда? Понятно, тот, кому Вик доставил эти сведения. А кому он их доставил?

– Ладно, ладно. Ясно, что Лэшу.

– И как только признание Хенни – своего рода страховка Чейма против шантажа Лэша – попала в руки Эдди, он продолжил то, что начал четыре года назад.

– Для тебя, может, это и достаточное доказательство. И для меня тоже. Но для суда этого мало.

– Но я же не в суд пошел, а в пентхаус Лэша. Послушай, Сэм, плевать нам на все остальное. Мы-то знаем, что Каннибал продал свое признание мистеру "Д". Знаем, что Вик забрал его у Джелликоу, а Джелликоу украл его у Чейма. Значит, "Д" – это Чейм. Этого достаточно?

Сэм вздохнул:

– Вполне.

– Но я пока не знаю, чем Лэш шантажировал Чейма.

– А я знаю, – вдруг заявил Сэм.

Я удивленно на него уставился:

– Ах ты, старый хитрюга! Все это время ты знал, что Лэш угрожал Чейму, и все же заставил меня тебя убеждать... Ладно, выкладывай.

– Мы знаем об этом преступлении уже девять лет. Не знали только, кто его совершил.

– Совсем незначительная деталь, а?

Сэм ухмыльнулся:

– После того как ты ушел, Ладди поставил точку во всей этой истории.

Сэм рассказал, что узнал от Ладди. А потом перешел к другому действующему лицу этого дела.

– Ты знаешь, мы допрашивали Уоррена Барра. Он рассказал о попытке Джелликоу шантажировать его. К вечеру в понедельник Барр должен был передать ему пятьдесят тысяч. Цена бросовая в сопоставлении с риском быть разоблаченным.

– Но ведь Джелликоу все-таки был дилетантом.

– Да большинство из них – дилетанты. Барр рассказал также об убийстве, которое совершил. Не такое уж оно было непредумышленное. Но прежде, чем я доскажу тебе эту историю, объясни, почему ты, еще не видев признания Хенни, решил, что Барр – мистер "А"?

– Не скажу, что у меня была абсолютная уверенность, но весьма обоснованное предположение. Как только Джелликоу завладел рукописью Чейма со всеми документами, он немедленно – почти немедленно – отправился к Барру. Беседа, состоявшаяся вечером в пятницу, так потрясла Барра, что он едва "не свалился с лошади", как мне было сказано. И этим же вечером Джелликоу под вымышленным именем переселился в "Индейское ранчо". В ту же ночь, или, может, в субботу, или в воскресенье его номер в отеле был обыскан и буквально перевернут вверх дном. Учти репутацию Барра как забияки, а также его профессиональные и любительские драки. Дружбу Барра с Виком Пайном. И то, что именно Барр узнал от Сильвии Ардент, что она как будто видела Джелликоу в "Индейском ранчо". Почти наверняка именно он сообщил об этом Вику. Вспомни еще, что Барр прилюдно свалил Джелликоу ударом по голове.

Я сам дважды беседовал с Барром и дважды наблюдал странную реакцию. Вначале – страх, почти шок, а потом явное облегчение. А причина, конечно, заключалась в том, что я еще не знал, что Джелли шантажировал его убийством. Хотя оба раза он сначала, наверное, думал, что мне об этом известно.

Сэмсон нахмурился:

– Если Барр так умело работает кулаками, если на счету у него смерть Дэвида и множество драк, вполне можно предположить, что именно он и убил Джелликоу. Поговорил с этой Ардент, у него взыграла ревность...

– Тот, кто убил Джелликоу, сразу после этого забрал из сейфа отеля кейс Чейма. И это мог быть только Вик. И не потому, что десять минут спустя его остановила полиция. Портье, да и все вокруг сразу бы узнали Уоррена Барра, кумира кинозрителей и лошадей.

Сэм кивнул:

– Да, верно.

– Между прочим, цепочка событий – Сильвия сообщает о Джелликоу Барру, а тот передает Вику – объясняет, почему Вик свое алиби связал с Сильвией. Не потому, что она жила на "Ранчо", и не потому, что однажды он с ней встречался. Он вспомнил о ней, потому что всего несколько часов назад Барр рассказывал Вику о Сильвии и о том, что она видела Джелликоу. Те же рассуждения – только в обратном порядке – доказывают, что Барр сказал Вику, где найти Джелликоу. А, к черту все это! Чем же все-таки Уилфред достал Уоррена? Что произошло четыре года назад?

– Не так много нового, – сказал Сэм. – Барр, находясь в соответствующем состоянии, поздним воскресным вечером сидел в баре. Кроме него там находилась только одна пара. Но супругами Роджер Дэвид и миссис Энн Эриксон не были. Помнишь, мы говорили о них прошлой ночью? Барр угостил их выпивкой. Он, правда, не сказал, приставал ли к той женщине. Как он объяснил, ее спутник затеял с ним драку. Барр, как сейчас помню, описывал это так: "Парень толкнул меня, а потом ударил по лицу. Представляете, прямо по губам! А ведь губы занимают такое важное место в моих ролях!"

Я улыбнулся. Сэм обладал даром подражания. А мне вспомнилась сцена, съемки которой я наблюдал. Барр с грудастой девицей буквально поедали губы друг друга.

– Барр забил парня до смерти. Говорит, конечно, что не хотел этого. Женщина убежала. А Барр прямиком отправился к Вику Пайну и Эдди Лэшу. Эдди и его дружки убрали труп, и дело с концом.

– А что же хозяин бара?

– Он опасности не представлял. Бывший уголовник, приятель Лэша. Это произошло на Девятой улице в "Четырех тузах".

Я знал этот бар. Настоящий бандитский притон, который у преступников – будущих и бывших заключенных – считался безопасным местом.

– Более того, – продолжал Сэм, – именно от хозяина бара Лэш узнал о женщине, которая была с погибшим. Она и раньше встречалась с ним в этом баре. Он был местом их свиданий. Мужу о драке она не сказала, иначе пришлось бы признаться, что она встречалась с Роджером Дэвидом. Ну а Лэш наутро позаботился, чтобы она никому не призналась в адюльтере. Протокол я тебе зачитывал.

– А хозяин все еще на месте?

– Тут рядом. Недавно доставили.

– Смотрю, ты времени зря не терял. Ну что же, Сэм, все концы сходятся. Барр убивает Дэвида и бежит за помощью к Вику и Лэшу. Четыре года спустя Джелликоу берет Барра за горло, и история Барр – Вик – Лэш повторяется. Запал подожжен, и следует серия убийств.

Я загасил сигарету.

– Бедняга Джелли, – сказал я, подумав об Уилфреде Джелликоу. – Надеялся на большие деньги, затевая игру. Будь он не робким парнем, а опытным преступником, мог бы и заработать на той информации, что оказалась у него в руках. Короче говоря, это история червя, который захотел изменить свою жизнь, и был раздавлен. Или, другими словами, история потенциального Хайда, в котором оказалось слишком много от Джекила[5].

– Кстати, о хайдах. Половина преступного мира была перестреляна, пока ты выделывал курбеты с бандитами и миловался с Сильвией Ардент и Зиной Табур.

– Сэмсон, – строго сказал я, – надеюсь, ты понимаешь, что, если бы я не допросил Сильвию Ардент, мне никогда не удалось бы обнаружить важнейшие факты, которые помогли мне раскрыть это дело. А благодаря знакомству с Зиной Табур я сразу понял, что алиби Вика Пайна – липовое. Так что, если бы я не миловался с ними, как ты по-дурацки выразился, я, возможно, не пришел бы к успешному решению этой проблемы. А что было бы, если бы я ее не решил? Страшно подумать...

Зазвонил телефон, и страдальческое выражение исчезло с лица Сэма. Он коротко что-то сказал и положил трубку:

– Следователи просмотрели материалы Чейма. Часть из них изъяли; признание Огреста и другие. Некоторые страницы рукописи пересняли. Но она все-таки его собственность, и ты можешь забрать ее и передать хозяину.

– Отлично. С удовольствием доложу Чейму о ночных событиях. Отчасти я понимаю, почему этот хрыч скрывал от меня правду. Он сам причастен ко многим преступлениям. Но он должен был понимать, чем может обернуться его ложь для Джелликоу и других. И не в последнюю очередь для меня, поскольку я потерял много времени, принимая его липу за чистую монету. Лысый черт! Разумеется, он понимал, что не может сказать правду, иначе я упрятал бы его за решетку.

– И сейчас не поздно упрятать. – Сэм уже держал во рту сигару, а в руке спички. – Но в данный момент мистер Чейм нас не очень беспокоит. Можешь передать ему, в ближайшее время мы с ним побеседуем.

– Ладно. Передам. С удовольствием.

Сэмсон потер рукой глаза, держа в другой наготове спичку.

– Шелл, – устало сказал он, – многое из того, что ты сегодня говорил и на чем обосновывал свои нелепые действия, не блещет логикой. А что было бы, если бы твои выводы оказались ошибочными? Господи! Одна мысль об этом приводит меня в ужас! – Он покачал головой. – Бывает иногда, что ты действуешь разумно, но ты, конечно, не Шерлок Холмс.

– Слава богу, у нас появился ясновидец. Пусть он не блещет логикой, но зато общается с космосом.

– А вообще, Шелл, – сказал Сэм, чиркнув спичкой и зажигая сигару, – ты самый удачливый и свободный человек в мире.

– Удачливость не имеет к делу никакого отношения, – холодно ответил я и встал. – А "свободный" звучит так, будто я чего-то избежал, и вряд ли подходит для описания моих действий... Фу, какая гадость! – В дверях я обернулся и сказал: – Да, черт возьми, мне немного повезло. Но это не значит, что я дурак. – Облако едкого дыма доплыло до меня, но я устоял. – Все окончилось благополучно, правда ведь? Разве это не главное?

Сэм самодовольно попыхивал своей ядовитой сигарой.

* * *

Дома.

Снова дома, в моем трехкомнатном номере с ванной, в таком родном, удобном, привычном и любимом.

Прежде чем позвонить второму моему клиенту, Гидеону Чейму, я принял душ, побрился и даже вымыл шампунем голову. К тому времени, как я закончил свой туалет, уже рассвело. Над восточной частью горизонта показались клочья омерзительного грязно-серого цвета. А может, просто у меня было омерзительное настроение. Даже после душа.

Я принял его в надежде хоть частично смыть с себя грязь этого дела. Немного помогло. Но я все равно чувствовал себя мерзко. В основном, наверное, из-за Гидеона Чейма и его коварства. Даже, пожалуй, в большей степени из-за него, чем из-за Лэша, Маккиффера, Ладди и им подобных. Может быть, поэтому, зная, что меня ждут еще более неприятные минуты, я все откладывал звонок, занимаясь другими делами.

Налив себе двойную порцию виски с водой, я облачился в свой любимый халат. Некоторые чопорные особы женского пола, увлекающиеся разведением кактусов или любящие часами наблюдать в бинокль самых обычных птиц, считали мой халат "отвратительным" или "неприличным".

Правда, он несколько необычный и очень яркий. По полю, раскрашенному во все цвета радуги, золотыми нитками вышит симпатичный дракон, из раздувающихся ноздрей которого вырываются огненные языки пламени. А ноздри у него раздувались оттого, что он преследовал – азартно преследовал – убегающих от него в страхе многочисленных дев, полуодетых и совсем неодетых.

Может быть, некоторым мой халат и не нравится. Но мне было плевать на них, это ведь был мой халат. Мой экзотический халат, в котором я проводил дома вечера – один или в компании какой-либо очаровательной крошки, которую хотел поразить своим вкусом, проявленным в выборе предметов искусства. Правда, иногда это кончалось тем, что прелестница вскакивала и убегала, хлопнув дверью, и возвращалась к своим привычным кактусам.

Обычно этот шелковый китайский шедевр поднимал мне настроение, радовал душу своей веселой фривольностью. Но сейчас не помог даже халат.

Я растянулся на диване шоколадного цвета и бросил взгляд на свою Амелию. Это была большая, величиной с квадратный ярд картина, с изображенной на ней обнаженной женской фигурой, которая висела над искусственным камином. Амелия была восхитительна, с огоньком в глазах, чувственно прекрасна, хотя и с несколько полноватым задом. Я послал ей воздушный поцелуй и поставил себе на грудь телефон.

Набрав номер, я стал ждать, надеясь, что разбужу Чейма.

Несколько раньше я позвонил своей первой клиентке, миссис Глэдис Джелликоу, и тоже ее разбудил. Ну и что? А волновало ли кого-нибудь, что я не спал уже почти двое суток? Но новость я ей сообщил как можно тактичнее. Она расстроилась. Ей, конечно, было жаль своего Джелли. И как она теперь будет жить без ежемесячных трех тысяч долларов алиментов? Разговор этот меня, разумеется, повеселил.

Наконец в трубке послышался знакомый рявкающий голос.

– Алло, – сказал я. – Это современный маркиз де Сад? Гидеон Чейм?

– Чейм, конечно. Что это еще за маркиз...

– Говорит Шелл Скотт, мистер Чейм.

– О! А! Вам удалось?.. – Он не решился даже выговорить вопрос.

– Я нашел вашу рукопись, мистер Чейм. Да, сэр. В комплекте со всеми причиндалами. Но чтобы добыть ее, пришлось прикончить Эдди Лэша и еще одного типа. Но работу свою я сделал.

– Значит, она у вас? Не могу выразить, как я вам благодарен...

Благодарность его мне пока была не нужна. Пусть сначала кое-что узнает.

– Вы должны признать, – весело начал я, – что, если я берусь за дело, я добиваюсь цели любой ценой, несмотря ни на какие трудности. Однако трудностей на этот раз было многовато.

– Но вы нашли ее, и это главное. – Он помолчал. – Вы сказали, вам пришлось прикончить Эдди Лэша? Значит, он не сможет больше меня шантажировать...

От волнения он ненароком выдал себя. Но это уже не имело значения.

– Нет, он не сможет больше вас шантажировать. Но вы бы очень облегчили мне задачу, если бы сразу сказали, что шантажистом был Эдди Лэш. – Чейм молчал. – Может быть, вы не были уверены, что это Эдди, но наверняка догадывались. Скажете, нет? – Опять молчание. – Как бы там ни было, больше он не сможет вас шантажировать. Ни той девушкой, ни кем-либо еще.

– Той... девушкой?

– Позвольте мне, мистер Чейм, рассказать вам одну историю. Из нее мог бы получиться отличный фильм. Героем будет человек, который, как мне известно, частенько оказывается во власти сильных эмоций, даже когда находится на больничной койке. В молодости он, наверное, был совсем необузданным и к тому же отъявленным мерзавцем. Какова смесь, а? Девять лет назад он убил девушку, скорее всего неумышленно. Просто дал ей слишком большую дозу кантаридина – вещества, увеличивающего сексуальное влечение. Девушка умерла. Как ни странно, она была проституткой, сутенером которой был известный бандит. Тот узнал о смерти девушки и, не обращаясь в полицию, сам провел расследование и держал полученные доказательства над головой нашего Героя, как дамоклов меч. Так что Герою приходилось платить и платить этому бандиту за молчание.

Тем временем Герой с помощью детективов собирал горы информации о разных людях – кинозвездах, работниках телевидения, известных личностях и мелкой сошке. Но – ничего о шантажисте. Однажды другой преступник предложил продать ему информацию о шантажирующем его бандите и тем самым положить конец вымогательству. Наш Герой воспрял духом и в свою очередь стал давить на вымогателя, установив таким образом своеобразное равновесие на поприще шантажа. Так продолжалось до тех пор, пока робкий скромный парень, работающий на Героя, не возомнил о себе слишком много, решив, что тоже может играть главные роли. Он воспользовался информацией, купленной его хозяином, и взял за горло некоего ковбоя. Тут-то и разыгрались страсти, ибо Уилфред Джефферсон Джелликоу, использовав информацию об Уоррене Барре, попытался его шантажировать.