Собака тоже человек! (№3) - Рыжее пророчество

– Да я еще не определился, – признался я. – С одной стороны, вроде радоваться нечему: наехали на нас по полной программе, терем разнесли, враги какие-то таинственные нарисовались… А с другой стороны, грустить я не привык, да и от хорошей потасовки никогда не отклонялся. Тем более сейчас, когда все мои девицы под надежной защитой. Только вот пока не представляю, как к этому делу подойти: как ни старался, так и не понял, кому это наше семейство не угодило.

– И куда ты всех своих женщин спрятал? – встрепенулся Проша.

– В «Кедровый скит», – не стал я скрывать, – надежнее места просто не сыщешь.

– Это точно, – протянул бывший пекарь, словно что-то прикидывая в уме. – Знаешь что, расскажи-ка все поподробнее, вместе и обмозгуем.

– Тем более что твои старые друзья, Тинки и Винки – давно уже ноют и жалуются на простой в творчестве. Мол, ты совсем о них не думаешь и в последнее время ничего героического не совершил, – добавила Матрена.

Те, кто в курсе моих былых похождений (коих наверняка большинство), прекрасно помнят двух очаровательных представителей некондиционной нечистой силы, а для остальных могу пояснить. Тинки и Винки очень редкий, нестандартный вид нечисти – луговые спиногрызы. В отличие от своих горных собратьев они категорически не приемлют насилие и на редкость миролюбивые ребята. Мало того, все свое свободное время (коего у них в избытке) они предаются поэзии и другим видам творчества.

С такой вот странной парочкой несколько лет назад меня столкнула судьба. В моем лице ребята приобрели сюжет для своей бесконечной баллады, а я получил своих персональных летописцев. Несмотря на мои вялые протесты, ребята ни за что не соглашались хотя бы ради эксперимента взять себе в разработку другие темы.

После последних приключений Тинки и Винки поселились недалеко от города, на берегу живописного лесного ручья, и сосредоточились на своем поэтическом творчестве. Мы с Матреной в свое время потратили уйму сил и времени, чтобы уговорить некондиционных поселиться в городе, но луговые наотрез отказались даже показываться в Кипеж-граде. Возвышенные натуры, утонченные личности, что с них возьмешь. Нам же оставалось лишь время от времени навещать лохматых ребят, радуя новыми рассказами и балуя обожаемым ими сыром.

– Давайте так, – предложил я, – я вам все рассказываю, а вот Тинки и Винки эти подробности пока лучше не передавать. Вы же их знаете, ну не смогут они удержаться и тут же понесут искусство в массы. Я, конечно, не против, чтобы народ знал своего героя, но пока не готов раскрыть все карты. Не исключено, что этот потенциальный самоубийца, решивший на меня наехать, тоже может оказаться среди слушателей.

Ответом мне послужили два осуждающих взгляда. Мало того что осуждающих, так еще и полных искренней обиды.

– Да ладно, ладно, – попытался я успокоить старых друзей, – день был тяжелый, нечисть некультурная, недвижимость хрупкая, дети непослушные, вот и ляпнул не подумавши.

Вы слыхали когда-нибудь, как пыхтит барсук во время весенних брачных игр? Так вот Матрена пыхтела громче, зато не так долго. Звуки же, которые издавал Проша, меня совершенно не впечатлили. Все-таки далеко ему еще до своей могучей супруги.

Наконец положенная порция обид закончилась, и затянувшуюся паузу завершил бас женщины-горы:

– Хорошо хоть сам понял, что глупость сморозил.

– Нешто мы без понятия? Нервы, – поддакнул Проша, и конфликт был исчерпан.

Чтобы мой рассказ не оказался сухим изложением фактов и приобрел некоторую образность и красоту, я наполнил себе кубок. Оценив мой маневр и, видимо, для более органичного восприятия Матрена с Прошей последовали моему примеру. Мы дружно чокнулись, опустошили посуду, и я приступил к рассказу…

* * *

Обожаю совмещать приятное с полезным. Ну сами посудите: вот встретился бы я с Матреной и Прохором в нейтральном месте, например на пристани. И чего? Стали бы с краешку, уединились, как смогли, и принялся бы я втолковывать им все, что со мной произошло. Скука, да и только! Куда приятней вот так, по-простому, усесться с давними друзьями за огромным столом, уставленным от края до края всяческой снедью, с законным кувшином медовухи в центре, и обсудить возникшие проблемы. Тут и разговор по делу, и праздник для души.

Пенный мед и обильная еда позволили мне разойтись не на шутку. Для иллюстрации рассказа о бое со шлепками как нельзя лучше подошла копченая курица (увы, петуха на столе я не обнаружил, как ни старался), а в повествовании о разборках с квачами я использовал жареного поросенка, обильно смазав его горчицей. Зная классические кулинарные пристрастия хозяйки, жареных лягушек за столом я искать даже не пытался. Под конец своей батальной истории я кардинально измазался во всевозможных приправах, заляпал рукав кафтана жиром, но все равно оказался очень довольным такой вот наглядностью повествования.

Хозяева также не остались в стороне и всячески старались подыграть мне. Например, Матрена самолично оторвала голову несчастной жареной свинюшке, когда пыталась показать мне все преимущества грубой физической силы перед колдовством. Прохор был, как обычно, полностью согласен с супругой, но, не имея такой силы, как у нее, ограничился тем, что под влиянием нахлынувших эмоций растерзал запеченного карпа. Наконец мой рассказ подошел к концу, и вся наша компания была вынуждена немного успокоиться. Это событие мы отметили звоном наших кубков.

Медовуха отбыла по назначению, а мы с Матреной уставились на Прошу. Именно от него мы с женщиной-горой ждали хоть каких-то объяснений недавних событий. Кому, как не законной жене и не менее законному другу, знать, что под не слишком выразительной внешностью скрывался весьма острый ум. Нет, вы не подумайте, что мой ум не острый (порой даже обрезаться боюсь!), просто иногда глубина проблемы и ее источник гораздо виднее со стороны, чем изнутри процесса.

Проша, как и подобает солидному, женатому мужчине, торопиться не стал. Вначале вытер руки о полотенце, потом поправил пробор на голове и только после этого (натолкнувшись взглядом на выразительный кулак, который ему показала супруга) заговорил.

– К сожалению, пока неясно, какая цель была у напавшего или нападавших, – начал было он, но я его возмущенно перебил:

– Как это неясно?! Еще как ясно! Прихлопнуть все мое семейство – вот была какая цель.

– Да, вполне вероятно, – тем же спокойным голосом, как ни в чем не бывало продолжил Проша. – Но это не единственный возможный вариант. Все, что произошло той ночью, могло быть банальной провокацией, имеющей своей целью вынудить тебя, Серогора или Серафиму на определенные действия.

– А почему не Антипа? – вмешалась в разговор Матрена.

– Если бы на терем напали разбойники, то это вполне могло касаться премьер-боярина, – неторопливо пояснил свои слова бывший пекарь. – А когда нападает нечисть, да к тому же под руководством темных сил, то, значит, тут замешаны два белых колдуна и ведьма, а никак не премьер-боярин, старая нянька или Селистена.

– Логично, – согласился я и, пошарив взглядом по столу, выудил пирожок с грибами и в два приема прикончил его.

– Итак, можно сделать вывод, что это дела скорее колдовские, чем человеческие, – все тем же размеренным тоном заключил Проша.

– Колдуны что, не люди, что ли? – хмыкнул я.

– Ты же знаешь, что при определенных обстоятельствах даже собаки становятся людьми, – огрызнулся наш умник, – или, скажем, кошки.

– Ну насчет кошек-то ты загнул, – протянул я, вспоминая противного Барсика, но осекся и развивать эту тему не стал. Слишком много чести для не слишком любимого мною кошачьего племени.

На этот раз сладкая парочка тоже решила прикончить по пирожку. Я удачно воспользовался паузой, слямзил с тарелки малосольный огурчик и смачно захрустел им.

– Ладно, то, что в деле завязаны колдовские силы, это более или менее ясно, – продолжил я разговор, – неясно только, кто именно нашел столько наглости, чтобы перейти дорогу Серогору и, соответственно, мне?

– И зачем это ему нужно, – вставила словечко Матрена.

– Ну на твой вопрос, Матрешенька, у меня ответа пока нет, а вот по поводу Даромирова интереса у меня есть кое-какие соображения.

Чтобы придать своим словам веса, Проша в очередной раз выдержал положенную паузу, окинув нас своим неторопливым взором. Я еле сдержался, чтобы не съязвить по этому поводу, а Матрена скрепя сердце убрала под стол свои могучие кулаки. Наверное, чтобы в порыве не покалечить любимого супруга. Проняв понял все правильно и перешел к главному:

– Ты же знаешь, Даромир, земля слухами полнится, а где слухам оседать, как не в питейном заведении. Я хоть и занят целый день по хозяйству, но иногда страсть как люблю чужие разговоры послушать. Уточняю: не подслушивать, а просто слушать, в этом, согласись, разница огромная.

– Именно, – поддержал я излишне скромного хозяина кабака, – главное себе правильно все объяснить, а остальное мелочи.

– Так вот не далее как на прошлой седмице к нам в кабак зашли калики перехожие. Люди особенные, хоть и грязные, так что я им поляну накрыл по всем правилам. Ели они мало, зато говорили промеж собой много. Я как раз с соседнего стола пустую посуду убирал и слышал, как один другому сказал, что, мол, в городе появился молодой колдун, а раз так, то добра теперь не жди и нужно скорее отсюда убираться.

Я чуть груздем соленым не подавился.

– Как это от меня добра не жди? Вот неблагодарные! Я в поте лица тружусь на благо нации, кую, так сказать, щит Родины, чуть ли не ежедневно хожу на службу, законы всякие разные принимаю, а они – «добра не жди»!

– Ты, наверное, не понял, – остановил меня Прохор, – я сказал: «молодой» колдун.

– Ну так я единственный молодой колдун в городе и есть.

Ответом на такую вот непреложную истину мне послужил дружный смех. Басовитый Матренин и тоненький Прошин. Лично для меня в данном случае тональность не имела никакого значения, так что на всякий случай я решил обидеться на обоих.

– Да ладно, чего там! – хмыкнула Матрена, отсмеявшись. – Ты, конечно, еще не старый, но и молодым тебя уже назвать сложно.

– Не понял? – Я даже забыл про обиды. – Как это сложно?

– Да очень просто, – выдала каламбур женщина-гора, – вспомни, вот когда еще безбородым в город первый раз попал, ты молодым был?

– Да, – живо отозвался я.

– А с тех пор ты сильно изменился? – не останавливалась хозяюшка.

На этот вопрос я ответил не сразу. Мой взгляд как-то сам собой уставился на сияющий самовар. Оттуда на меня смотрел солидный муж с густой бородой, в соответствующей статусу одежде, с уверенным нагловатым взглядом и наметившимся животиком. Не могу сказать, что зрелище мне не понравилось (кроме живота, конечно), но тут самому себе я был вынужден признаться в правоте Матрениных слов. От того беззаботного шалопая, который много лет назад появился на пороге этого самого заведения, осталось разве только нахальство.

От столь неожиданного открытия я даже немного растерялся, но потом быстро взял себя в руки. Что это я разнюнился? Ну подрос немного, ну и что? А к уничтожению живота приступлю буквально с завтрашнего дня. Тем более что случай выдался удачный – ни жены, ни Кузьминичны в городе нет, а стало быть, упоительного обильного ужина ждать не приходится. Ладно, так и быть, ради идеалов юности сажусь на эту самую Селистенкину диету. Вот уж никогда не думал, что опущусь до подобной пакости. Но туг уж ничего не поделаешь.

А вот бороду брить не буду, не для того я ее столько лет отращивал, холил и лелеял, чтобы в одночасье лишиться своей мужской красоты. К тому же что колдунам, что боярам бороды по статусу положены, для солидности. Лучше я себе кафтан какой попроще выберу да глупость какую отчебучу. Это спокойней, да и привычней как-то. Вот вернется Селистена домой и не узнает мужа. Словно и не было этих лет. Решено, срочно молодею!

Но хотя себе я кое в чем признался, собеседникам виду не показал. Ну их, еще засмеют.

– Нет, ребята, что ни говорите, а я до сих пор в Кипеж-граде самый молодой колдун со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Хозяин с хозяйкой переглянулись, но на этот раз ни смеяться, ни перечить не стали. Знают же, что первое небезопасно, а второе бесполезно.

– Вот что в тебе с годами не меняется, так это твое упрямство, – констатировал Проня. – Ладно, оставайся самым молодым, если хочешь, но учти, что где-то совсем рядом ходит чрезвычайно наглый, самоуверенный, честолюбивый колдун. В общем, точно такой, каким ты был много лет назад, с той лишь разницей, что вместо белого света в его душе тьма.

– Если на секунду предположить, что ты прав, – задумчиво почесывая затылок, проговорил я, – то тогда мало никому не покажется, уж я-то себя хорошо помню.

– Для того чтобы с ним справиться, тебе понадобятся все твои силы и умения. А может, и того больше. Надеюсь, у тебя есть что ему противопоставить?

– Не сомневайся, – буркнул я, обдумывая слова Проши, – я брал уроки у твоей жены и теперь всегда в рукаве держу козырного туза.

– Главное, чтобы была возможность его достать, – парировал Матренин супруг.

Какое-то время мы обсуждали произошедшие события, но никаких новых версий так и не появилось. Мысль о «молодом» колдуне мне показалась несколько натянутой, но отбрасывать я ее не стал. Наконец во мне проснулось что-то похожее на совесть, и я засобирался домой (к князю уже было поздно).

– Спасибо хозяевам за хлеб-соль и за «Подвиг Даромира», мне, пожалуй, пора.

Что Матрена, что ее благоверный чуть в обморок не упали от такой что ни на есть простой фразы.

– Ты это серьезно? – уточнила Матрена.

– Да, – пожал я плечами, – поздно уже, а мне еще с Серогором разговор предстоит.

Я попытался встать из-за стола, но наткнулся на суровый взгляд Матрены и осуждающий Прохора.

– А еще говорит, что он по-прежнему молодой…

– Во-во, мог ли раньше Даромир вот так, прямо в разгар гулянки, взять и уйти?

– Да никогда!

– А мог он бросить друзей, ради того чтобы отправиться домой, когда его жена в отъезде?

– Ни за что!

– Наш Даромир поел бы, попил, отдохнул, а уже потом отправился бы на все четыре стороны. Хоть домой, хоть к князю, хоть нечисть забарывать!

– Тем более что такие дела нужно начинать не на ночь глядя, а поутру!

Во понесло ребят, аж дух перехватило. И чего это они завелись? Я внимательно посмотрел на моих друзей и понял. Да им просто скучно! Скучно точно так же, как и мне было совсем недавно. Если ты хоть раз вкусил приключений, спокойная, размеренная жизнь рано или поздно надоест. Для Матрены я был надеждой, что они когда-нибудь повторятся.

– Уболтали, чертеняки, остаюсь! – охотно сдался я и поудобнее расположился на лавке.

Завтра, все завтра. И враги, и нечисть, и таинственный колдун, и ненавистная диета. А сегодня будем гудеть со старыми друзьями. Говорить по душам, петь песни, вспоминать былые похождения и строить планы новых. Медовуха будет литься рекой, а количество съеденного превзойдет все мыслимые и немыслимые возможности. Эх, как же хорошо!

* * *

– Даромир Серафимович!

Я отмахнулся от навязчивого голоса и накрылся с головой пуховым одеялом. Ноги, таким образом, оказались раскрытыми. Ничего, потерпят, в конце концов, это не им орут на ухо и мешают отдыхать после невинной посиделки.

– Даромир Серафимович, просыпайтесь!

Ага, еще чего! Я лег только под утро, а вы говорите «просыпайтесь». Да после того количества медовухи, что мы с Матреной и Прошей выпили, мне положен заслуженный отдых, причем как минимум до вечера.

– Просыпайтесь, беда! – не переставало голосить надо мной.

Моя голова в ответ на этот акт вандализма тут же отозвалась глухой болью.

– Беда же!

Какая еще беда? Не должно быть никакой беды, у меня все под контролем. Ну или почти все. Колокольчик опасности молчал, так что ничего особенного произойти не могло.

– Точно беда, боярин!

Пожалуй, придется выбираться из своего укрытия. Я вздохнул и скрепя сердце высунул нос наружу из приятного пухового облака. Не могу сказать, что увиденное меня обрадовало. Источником кошмарных звуков оказался мой же собственный помощник.

– Азнавур, ты чего орешь?!

– Так беда же! – даже немного обидевшись, отозвался он.

– Какая?

– Князь гневается!

– Работа у него такая – гневаться. Можно сказать, по должности положено.

– Так он на вас гневается, – осторожно уточнил Азнавур, – а заодно уж на всех, кто под руку подвернется.

– Ну и что? – удивился я, с неохотой выбираясь из-под спасительного одеяла. – Он на меня по пять раз на дню гневается, и это еще не повод, чтобы будить ни свет ни заря.

– Так полдень уже!

– Во-во, я же говорю, рань какая. Я еще часика четыре мог бы поспать.

– А князь?

– А потом князь. Можно подумать, за это время он куда-нибудь денется.

Для чересчур ответственного Азнавура мои слова были чем-то вроде кощунства. Еще бы, зацепить верховную власть! А между прочим, я ничего такого и не сказал. Князя Бодуна я уважаю, тем более он как никто другой знает, как трудно встать с постели после затянувшегося застолья.

Получив отпор, Азнавур смешно надул губки, но все-таки упрямо протянул мне кафтан. Похоже, он от меня не отвяжется, придется пойти на некоторые уступки.

– Предупреждаю, без завтрака никуда не пойду. И не делай такое лицо, словно мир перевернулся или в крайнем случае вот-вот совершит этот трюк. Уверяю тебя, от того, что я проглочу пару-тройку жареных яиц, ничего не произойдет.

– Но если только быстренько, на скорую руку… – протянул Азнавур, но я тут же пресек попытку своего помощника лезть не в свое дело.

– Никаких «быстренько» и никаких «на скорую». Завтрак – самое важное в распорядке на день. – Я немного поразмыслил и добавил: – Конечно, после обеда и ужина.

Азнавур скривился, но, наученный горьким опытом, спорить со мной не стал.

Я хотел уже подняться и было наполовину покинул належенное местечко, но вдруг резко вернулся назад и даже натянул на себя одеяло по самую шею. Многострадальная голова ответила на такой акт вандализма гулкой болью. Я мысленно попросил у нее прощения за необдуманный поступок, а вслух выдал следующее:

– Слышь, Азнавур, ты подожди меня снаружи… А еще лучше спустись к Матрене.

Удивленный помощник захлопал глазами, но задавать глупых вопросов не стал и довольно быстро очистил помещение. И только убедившись, что дверь за ним плотно закрылась, я опустил голые ноги на пол.

Нет, вы не думайте, будто я, словно красна девица, засмущался перед своим помощником, стыд и я вообще вещи плохо совместимые. Просто, если вы не забыли, мое тело приобрело новую составляющую, а светить ее перед Азнавуром в мои планы не входило.

Обычно шустрые крылья на этот раз особой резвости не проявили: ошалело раскрылись и вяло стрекотнули. Что ж, ничего странного, я-то привык к таким вот посиделкам. А вот крыльям, судя по помятому внешнему виду, пришлось несладко, о чем они тут же мне поведали недовольной стрекотней.

– А кому сейчас легко? – пожал я плечами. – Вот спустимся вниз, позавтракаем, и сразу полегчает.

Побочное явление моего заклинания опять недовольно, огрызнулось.

– Вас что-то не устраивает? – ехидно поинтересовался я. – В таком случае при первой же возможности можно будет устроить вам полнейший суверенитет от моей скромной персоны. Насколько я знаю способности Серафимы, больно не будет. Даст какой-нибудь отварчик, вы и отвалитесь. А что, никакой тебе головной боли и прочих атрибутов хмурого утра.

На этот раз никаких признаков сепаратизма не последовало. Испуганные крылышки тихонечко затаились на спине, тем самым выражая полнейшее согласие с политикой центра.

– Вот так бы сразу, – отметил я и принялся одеваться. Чуть позднее я все-таки решил успокоить свою крылатую составляющую.

– Да не волнуйтесь вы, такое нечасто случается, особенно в последнее время. Вот встретились бы мы с вами на заре моей карьеры, тогда можно было бы смело паниковать. Так что считайте – вам повезло!

Крылья скромно согласились с тем, что им, несомненно, повезло, я наконец совладал с одеждой, и мы все вместе отправились поправлять наше пошатнувшееся здоровье.

Я спустился на первый этаж, прошел через общий зал и очутился в том самом кабинете, где еще совсем недавно мы с Матреной горланили песни и наперебой уже, наверное, в десятый раз пересказывали Проше наши приключения. Но на этот раз вместо супруга хозяюшки мне пришлось любоваться кислой физиономией Азнавура. Он уныло наблюдал за тем, как пустеет огромный поднос в руках Матрены и соответственно его содержимое перекочевывает на стол. Сама женщина-гора, несмотря на наши ночные посиделки, была достаточно свежа. Никогда не понимал, как ей это удавалось. Может, из-за масштабов, а может, из-за богатого опыта.

– Как спалось? – поинтересовалась хозяйка и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Ты извини, ничего особенного готовить времени не было, так что чем богаты.

Главным богатством стола являлась огромная плошка, до верху наполненная пельменями. Вокруг нее россыпью расположились посудинки поменьше с широким выбором вкусовых добавок, от холодца и всяческих солений до копченой грудинки. В общем, нормальный «Завтрак Даромира на скорую руку».

– Проша еще спит? – из вежливости спросил я, усаживаясь за стол.

– Дрыхнет, – пробурчала Матрена, – в этом деле он не силен. Придется сегодня одной по хозяйству хлопотать.

С этими словами хозяйка кабака имени меня покинула помещение. Мне оставалось только крикнуть ей вслед:

– Спасибо!

– Да чего там, чай, не в первый раз, – донеслось до меня уже из-за двери.

Не теряя ни секунды, я вооружился вилкой, сцапал самый верхний пельмень и уже собирался поднести его ко рту, как вдруг дали о себе знать врожденное чувство такта и привитая с детства культура поведения в обществе.

– Позавтракаешь? – поинтересовался я для приличия у Азнавура, хотя и так прекрасно знал, какой ответ последует.

– Нет, спасибо, я сегодня уже ел.

– Ну и что? – удивился я, – можно подумать, нельзя позавтракать дважды.

Вместо ответа он что-то начал мне бухтеть про здоровый образ жизни, но я его уже не слушал, предстояло дело поважнее.

В свое время я потратил много сил и времени, чтобы раздобыть заклинание, способное безболезненно устранять последствия неосторожного загула, но, увы, оказалось, что такого в природе не существует. Тогда сам для себя я вывел несложное правило, лишенное магической основы, зато крепко базирующееся на личном опыте: если у тебя болит голова после вчерашнего – выпей немного вчерашнего. Именно поэтому на столе стоял кубок, полный медовухи.

Правда, сейчас данный напиток вызывал у меня сплошь отрицательные эмоции, но тут уж ничего не поделаешь, лекарство не всегда бывает приятным на вкус, главное, чтобы оно помогало.

Одно резкое движение рукой, несколько больших глотков, возвращение на стол пустого кубка, пауза, вторая, третья… Помогло. И без всякого колдовства. А вот теперь важно закрепить достигнутый результат, пельмени для этого подходили как нельзя лучше. Я обильно сдобрил их сметаной и приступил к трапезе.

Поначалу я совсем не обращал внимания на то, что все это время мне гундосил Азнавур, но по мере наполнения желудка стал прислушиваться к его словам.

– …гда придерживаюсь строгого распорядка. Мой организм уже сам знает, когда он будет принимать пищу, когда получит воду, когда наступит отдых. Питаюсь строго сбалансированной пищей, ничего жирного, острого, жареного.

Да, вчера Матрене особенно удался поросенок, просто пальчики оближешь. Даже лучше, чем у Кузьминичны, интересно, чем это она его натирает перед тем, как в печь сунуть? Нужно будет выспросить рецептик.

– …каждое утро пробегаю два круга вокруг городской стены, обязательные водные процедуры, даже зимой обтираюсь снегом…

Я подвинул к себе поближе сковороду с еще шкварчащей яичницей на сале. Желтки сияли, словно маленькие солнца, а белок вполне мог сойти за облака. Ну а топленому, салу пришлось отвести роль разве что птиц. Таких могучих, вкусных птиц. Есть вроде как не хотелось, но оставить такую красоту без внимания мне не позволяло воспитание.

– Пенного меда не пью даже по праздникам, потому что считаю его наипервейшим вредом для человечества…

В данный конкретный момент я был с ним согласен и даже отодвинул от себя подальше пустой кубок. Вред-то он, может, и вред, зато какой вчера был вкусный.

– В пустых гулянках не участвую, ибо не вижу в этом никакого проку для совершенствования личности…

Эх, ну и погуляли же мы вчера! Хотя нет, можно сказать, что сегодня, ведь разошлись-то уже, когда светало.

– …в веселые дома не хожу, со срамными девками не знаюсь…

Я тоже, между прочим, не знаюсь и не хожу. Хотя до того, как встретил мою Селистену….

Дальше мне стало скучно, Азнавур сел на своего любимого конька и распинался, насколько грамотно распланированную жизнь он ведет. Закончили мы примерно одновременно, он молоть языком, а я – челюстями.

– Вот скажите, Даромир Серафимович, разве я неправильно живу? – наконец подвел итог своей исповеди Азнавур.

Я прикончил последний пельмень, запил его клюквенным морсом и неохотно ответил на непростой вопрос:

– Правильно. – После чего немного поразмыслил, взглянув в сияющие глаза Азнавура и добавил совершенно искренне: – Но зря!

* * *

Так, развеялся, теперь пора браться за ум, тем более что лимит подобных гулянок на этот год я уже исчерпал. Впрочем, может, оно и к лучшему, не буду отвлекаться от основной задачи. Вот сейчас разберусь, что это на меня гневается князь, выхлопочу отпуск по семейным обстоятельствам и немедленно примусь своих врагов выявлять налево и направо. Предупреждаю: кого выявлю, тому сильно не поздоровится.

Настроение замечательное, солнышко светит, птички поют, только вот Азнавур плетется за мной с такой кислой миной, что в его сторону лучше вообще не смотреть.

Путь к терему князя я выбрал наикратчайший – не по центральным, оживленным улицам, а все больше по закоулкам, зато был он чуть ли не вдвое короче. За время своего невольного боярствования я узнал Кипеж-град как свои пять пальцев и частенько пользовался кривыми, но верными маршрутами. Вот сейчас пройдемся мимо кожевенных складов, повернем налево, проследуем по тихой улочке и выберемся прямо к княжескому дворцу, правда, с обратной и совсем непарадной стороны.

Несмотря на разгар рабочего дня, народу навстречу попадалось немного, а если быть точным, то вообще никого. И только я успел про себя это отметить, как тут же нарисовались пять человеческих фигур. Четыре так себе, а вот одна фигурка очень даже ничего, ладная.

Те, которые «так себе», были явно не местными, на это указывала как одежда, так и манера поведения. А манера была, мягко говоря, не самая лучшая. Какой же это девушке понравится, когда ее вот так, средь бела дня да посреди улицы, за локотки хватают? Правильно, никакой. Не нравилось это действо и рыжеволосой красавице, которую обступили чужаки.

Стоп, рыжеволосой? Да в Кипеж-граде отродясь рыжих девиц не было, окромя моей Селистены! Я и так собирался вмешаться, а уж теперь просто обязан это сделать. Нужно же расспросить, откуда она взялась на подведомственной территории. Колокольчик в моей голове неодобрительно звякнул, но я его успокоил. При моих-то способностях эти хамоватые ребята даже при всем желании ничего плохого мне сделать не смогут.

– Не помешал? – скромно так поинтересовался я, подобравшись вплотную.

Все пятеро уставились на меня. Я поймал на себе четыре ненавидящих взгляда и один взгляд, полный надежды. Ух, а молодуха вблизи еще краше, чем издалека показалась. Роста она была скорее высокого, стройная и длинноногая. Изящный сарафан пикантно подчеркивал все женские прелести, которые ему предназначалось скрывать от постороннего взгляда. Удивительные рыжие волосы так и сияли на солнце, а темно-карие глаза светились нешуточным огнем.

Только я решил от первичного беглого осмотра перейти ко второй стадии, как меня грубо прервал недовольный голос:

– Иди своей дорогой, пока цел!

Вот всегда так, обязательно найдется какой-нибудь тип и все испортит. Я вынужденно оторвал свой взор от таинственной незнакомки и неторопливо повернулся к ее обидчикам:

– Значится, так, ребята. Поскольку я тороплюсь и не располагаю достаточным временем, чтобы пройтись по всей традиционной схеме, то предлагаю закончить наше знакомство по-быстрому. С вашего позволения, я быстренько озвучу преамбулу, и мы перейдем к сути.

Несколько сбитые с толку, молодцы удивленно уставились на меня, смешно захлопав глазами. Так как возражений от них не последовало, я исполнил обычный в таком случае монолог без помощи партнеров. А зачем? Все равно такие отморозки ничего нового не придумают.

– Оставьте девушку! – Не лезь не в свое дело! – Я без нее не уйду! – Так останешься лежать тут! – Не слишком ли много на себя берете? – Ты покойник!

Я выждал небольшую паузу, подождал, пока до них дойдет, и только тогда продолжил:

– Подвожу итог: есть два варианта развития событий. Либо вы сейчас извиняетесь перед девушкой, берете ноги в руки и бегом покидаете наш город, либо я, боярин Даромир Серафимович, выполню свой гражданский и служебный долг и наваляю вам по полной. Я, кстати, глава думского комитета по безопасности, так что это будет выполнением прямых моих обязанностей. Судя по вашим недалеким физиономиям, вы наверняка ошибетесь и выберете второй вариант.

Предчувствие меня не обмануло. Двое из них достали из-за голенища сапога ножи, третий уже раскручивал на длинной цепочке мощный шипастый шарик, а четвертый покрепче вцепился в локоть рыжеволосой красавицы и сделал пару шагов назад, за спины своих товарищей. Такое поведение вполне отчетливо говорило, что именно он тут главный.