Но Эмили уже было все равно. Ей хотелось, чтобы Грант вошел в нее; она не помнила, чтобы когда-то ей хотелось этого с такой силой. Ей хотелось принадлежать ему, хотя бы на одну эту греховную ночь, пусть даже он никогда не узнает, кто она такая.
Она призывала его с уверенностью, от которой его и без того возбужденная плоть воспламенилась еще больше. Он нанес ей первый удар и удивился – ножны у нее были узкими, словно она давно уже была одна, а для женщины ее профессии это казалось странным. Эмили напряглась, лежа, под ним, и, зашипев, впилась ногтями ему в спину.
– Я делаю вам больно? – спросил он, сбитый с толку сопротивлением ее тела. Но она отрицательно покачала головой.
Ему показалось, что он попал в рай. Он мог бы кончить очень быстро, но ему хотелось, чтобы незнакомка тоже испытала наслаждение, кто бы она ни была. Пусть она извивается. Пусть кричит от страсти. Нащупав ее шрам, он понял, что она испытала много страданий, и теперь ему хотелось, чтобы она перенесла наслаждение.
– Я хочу видеть вас, – простонал он, нанося, к их обоюдному удовольствию, все новые и новые удары.
Мерцающий свет, падающий от камина, позволял ему видеть только время от времени ее полные губы и черты лица.
Она напряглась, а потом начала двигаться так, что оказалась сидящей на нем верхом. Теперь камин был у нее за спиной, и Грант вообще не мог разглядеть ее лица. Он видел только очертания буйных волос, рассыпавшихся, по плечам. Только абрис ее стройного тела.
Наконец ее охватила дрожь. Она содрогнулась, задыхаясь. Приближалось освобождение. И она вскрикнула:
– Грант!
Когда Грант услышал свое имя, сорвавшееся с ее уст, он утратил остатки самообладания. Но все же ему удалось выйти из нее вовремя.
Задыхаясь, она рухнула ему на грудь, покрывая его плечи жаркими поцелуями. А его охватило тяжелое ощущение покоя, которого он не знал уже много месяцев; наряду с ним возникла усталость, чувствовать которую Грант не позволял себе так долго, что уже и не помнил, когда в последний раз крепко спал ночью. И когда пелена сна окутала его, он снова вспомнил, что эта таинственная незнакомка назвала его по имени.
И при этом в ее произношении не было ничего вульгарного.
Глава 7
Эмили убедилась, что Грант крепко спит, и долго лежала у него на груди. Было очень приятно ощущать под собой его потное обнаженное тело. Слышать его медленное, ровное дыхание и успокаиваться.
Конечно, это распущенность, но ей не хотелось двигаться. Она никак не могла от него оторваться. Не хотелось расстаться с ним, а потом делать вид, что этой неожиданной безумной ночи вообще не было. Завтра, послезавтра или послепослезавтра она встретится с ним в бальном зале или в гостиной и будет притворяться, что они никогда не целовались. Что он не желал ее в самом примитивном смысле этого слова. Что он не подарил ей сильнейшего освобождения.
Придется скрывать, что ей хочется повторить эту ночь, но уже не играя никакой чужой роли. Чтобы горели свечи, чтобы она видела не только смутные очертания его тела. Она хотела видеть его лицо, когда будет дарить ему наслаждение.
Но этому желанию не суждено исполниться. Это невозможно.
Вздохнув, Эмили осторожно выскользнула из его объятий. Грант что-то пробормотал, протянул руку, чтобы удержать ее. Эмили сунула ему в руки подушку, чтобы он не проснулся. Это, кажется, успокоило его, он перевернулся набок, прижимая подушку к груди.
Ах, как ей хотелось остаться в этой постели!
С трудом удерживаясь от ругательств, она подошла к камину, на котором стояли свечи, которые она задула. Прежде чем зажечь одну из них, она бросила взгляд на Гранта. Ей нужен был свет, чтобы одеться и найти ключ, спрятанный в его одежде… а может, и что-то еще, что помогло бы ей понять, кто может покушаться на его жизнь. Эмили довольно долго пренебрегала своими обязанностями. Теперь нужно сосредоточиться.
Она надела платье и туфельки, потом присела на корточки. Поставив свечу ближе к одежде Гранта, лежавшей кучей на полу, Эмили принялась осматривать его вещи. В карманах она нашла немного блестящих монет, смятый листок бумаги с напоминанием о встрече с братом, но ничего интересного там не оказалось.
Эмили сунула руку во внутренний карман его куртки и нашарила там ключ, но в то же мгновение пальцы ее коснулись чего-то гладкого, круглого, металлического. Она вытащила из кармана и ключ, и этот предмет. Сунув ключ в кармашек своего платья, Эмили поднесла металлический диск к свечке. Это были карманные часы. Она перевернула их, чтобы прочесть, что там выгравировано.
Потом щелкнула замочком и открыла крышку. Внутри вилась надпись: «Гранду Уэстфилду за достойную службу».
Эмили прищурилась. Почему ей кажется такой знакомой эта надпись? Почему сами часы кажутся знакомыми? Она где-то видела точно такие?
Эмили приблизилась к огню и провела пальцами по гравировке. Стоп, что это такое? На металлической поверхности была маленькая защелка. Эмили нажала не нее пальцем, и крышка отъехала в сторону, открыв потайное отделение.
Эмили чуть не уронила часы, так сильно забилось у нее сердце. Она поняла, где видела такие. Как-то пару лет назад Анастасии поручили спроектировать дюжину таких часов для лучших служащих Военного министерства. Такие часы получили только те агенты, которые удостоились высокой награды за свою службу. Часы были изготовлены так, что служили и наградой, и устройством, помогающим в работе. В потайном отделении было место для маленького ключика, для секретного сообщения, для всего, что тайному агенту не хотелось бы обнаруживать в случае обыска.
Неужели Грант украл эти часы? Нет, эти часы, судя по надписи, подарены ему. Она посмотрела на Гранта. Он лежал, повернувшись к ней широкой голой спиной. На правом плече виднелся небольшой шрам. Роскошная мускулатура была результатом тренировок. Он двигался с кошачьей быстротой. Оказавшись перед выбором – бежать или вступить в драку, он набросился на человека, известного своей жестокостью и силой. А потом, в карете и в доме, Эмили поразили расспросы Гранта и его умение делать обобщения.
Она поднялась. Ноги подкашивались, руки дрожали. Итак, все куски сложились в одно целое. Грант Эшбери – тайный агент. Агент Военного министерства, прошедший такое же обучение, как и она сама.
Как же она не поняла этого раньше? Вот почему он ходит в «Синий пони»! Такие заведения – превосходное место для того, чтобы наткнуться на какой-либо заговор, как случилось в прошлый вечер с ней.
Вот почему, когда Каллен Лири надвигался на них, лицо Гранта приняло такое выражение, как будто он знает этого человека не только как известного боксера. Так почему же ей поручили следить за тайным агентом? За человеком, который с легкостью мог защитить себя сам, если бы ему действительно угрожали? За человеком, который знает, что, занимаясь тем, чем он занимается, он постоянно рискует быть раненым или убитым. Если бы за ним действительно следили, это не укрылось бы от него.
А это означает, что все рассказанное о нем – ложь. Неудивительно, что Ана и Мередит держат Эмили в неведении и так сдержанно делятся информацией.
Эмили стало не по себе. Она задула свечу и попятилась.
Грант заговорил с ней на приеме у Уэстфилдов. И предложил ей свою защиту. Тогда ей показалось, что это ирония, но теперь его слова казались почти зловещими. Если Эмили поручили охранять его… возможно ли, что Гранту поручили охранять ее? Знал ли Грант, что она – тайный агент, которому больше никто не доверяет?
Неужели он все это время потешался над ней?
Господи… очень может быть, что он с самого начала знал, кто она такая. Она думала, что ее скрывает костюм, а он, наверное, знал, что ласкает именно ее, Эмили Редгрейв.
Эмили решительно покачала головой. Она должна узнать правду. А узнать ее наверняка можно только в одном месте.
Дрожащей рукой Эмили отперла дверь и выскользнула в коридор. Запирая ее за собой, Эмили посмотрела на эту преграду, разделившую ее и Гранта. Потрясение проходило, сменившись чувством унижения и возмущения. Возмущением в адрес подруг, обманувших ее. Возмущением в адрес Гранта, который, вероятно, знал правду.
Возмущением в свой адрес из-за того, что она оказалась такой слепой.
Эмили повернула ключ. Пусть он проснется и увидит, что ее нет, а дверь заперта. Пусть хорошенько подумает, как выбраться из комнаты. Поделом ему, если он знал правду о ней с самого начала.
Тихонько бранясь, Эмили сунула в карман ключ и часы Гранта и побежала по коридору.
Сегодня же ночью это все разрешится.
– Я сказала, что хочу видеть миссис Тайлер. И немедленно!
Эмили оттолкнула дворецкого и протиснулась в дверь. Тот поправил сбитый набок парик, наспех надетую ливрею и сердито посмотрел на нее. И нельзя было упрекать его за раздражение. Мало того, что Эмили разбудила его среди ночи, она все еще была одета в свой костюм. Поношенное платье измялось. Эмили одевалась в полумраке, без помощи зеркала, и пуговицы были застегнуты кое-как. Прежде чем нанять извозчика, Эмили, выйдя из дома, сняла парик, но волосы были спутаны, и причесала она их при помощи пальцев. Ей даже не хотелось думать, как выглядит ее, покрытое густым гримом, лицо после всего того, что произошло с ней этой ночью.
Ясное дело, вид у нее ужасный. И к тому же расхристанный.
– Леди Эллингтон, сейчас полночь. Мистер и миссис Тайлер давно легли, и вряд ли я могу…
– Что здесь происходит, Майлз?
Эмили обернулась, услышав мужской голос, прервавший их разговор. По лестнице спускался Лукас Тайлер, завязывая пояс на халате. Было видно голую грудь и подозрительно красные губы.
– Леди Эллингтон желает видеть миссис Тайлер, сэр. – И дворецкий издал страдальческий вздох.
– Можете ложиться, Майлз, – сказал Лукас, спустившись в холл и встретившись с сердитым взглядом Эмили. Он окинул ее взглядом с ног до головы, а потом выгнул брови в молчаливом вопросе. – Я сам во всем разберусь.
– Я хочу видеть Ану. – Эмили захлопнула за собой входную дверь и сложила руки на груди. – Сию же минуту.
Лукас склонил голову набок, и его красивое лицо выразило искреннюю озабоченность.
– Что случилось, Эмили? Это…
Не успел он договорить, как сверху послышался голос Аны:
– Что такое, Лукас?
Горячая кровь бросилась Эмили в лицо, когда она услышала страстные нотки в голосе подруги. Никогда еще не слышала она такого голоса у сдержанной Аны. Взглянув еще раз на растрепанного Лукаса, Эмили окончательно поняла, чему она помешала.
Предательское воображение тут же нарисовало горячие руки Гранта, гладящие тело. Его губы, скользящие по грудям. Как он заполнил пустоту в ее теле и причинил такую сладкую боль, о какой она давно уже забыла.
Но Эмили тут же вспомнила о карманных часах, лежавших у нее в кармане, и отогнала воспоминания.
– Я знаю правду, Ана! – крикнула она подруге, стоявшей на верхней площадке лестницы. – Я знаю, что вы все лгали мне.
Ана мгновение колебалась, потом бросилась вниз. На ней была смятая ночная сорочка, волосы спутались совсем как у Лукаса, шея горела, губы распухли… широко раскрытые глаза были полны мучительного выражения.
Эмили улыбнулась, хотя на душе было горько, и ей совсем не хотелось видеть юмористическую сторону этой ситуации. После замужества Ана постепенно превращалась в превосходного агента, но все же кое-что ей не давалось. Она не умела прятать свои чувства, когда дело касалось друзей. Именно поэтому Эмили и пришла к ней, а не к Мередит и Тристану. Мерри умеет сохранять каменное выражение на лице, умеет правдоподобно отрицать очевидное, и расшифровать все это очень трудно.
– Эмили, – начала Ана, бросив взгляд на мужа. Тот сложил руки на груди, и внезапно вся тревога и приветливость, которые он неизменно высказывал Эмили, исчезли. Дружеский тон, которым он разговаривал с ней последние полгода, сменился покровительственным.
– Это вполне может подождать до утра, Эмили, – сказал он голосом, не терпящим возражения. – И мне бы не хотелось, чтобы вы разговаривали с моей женой и таком тоне.
Ана подбежала к мужу и положила руку ему на плечо. Глаза их встретились. Одним этим взглядом они ответили на все вопросы. В этом доме дарили любовь и любовью одаривали.
У Эмили все внутри сжалось. Она никогда не испытывала такого и, судя по всему, никогда не испытает, потому что мучительное прошлое следует за ней по пятам, куда бы она ни пошла. Она никогда не узнает такого понимания и заботы, тепла любви и полного доверия, которые связывают ее самых близких подруг и их молодых мужей. До недавнего времени Эмили этому не завидовала. Но теперь это обожгло ее, точно удар хлыста.
– Милый, все в порядке. – И Ана запечатлела быстрый, но чувственный поцелуй на поросшей щетиной щеке мужа. – Эмили очень расстроена, и я с удовольствием поговорю с ней о том, что я, по ее мнению, натворила.
Лукас качнул головой:
– Ана…
Она пожала плечами:
– Я понимаю. Иди спать. Я вернусь, как только мы поговорим здесь.
Он бросил на Эмили еще один мрачный взгляд, и спина у нее оцепенела. Отчасти ее разозлил недовольный взгляд, который бросил на нее Лукас. Ведь это ее предали и обманули. Отчасти она позавидовала Ане. У ее подруги теперь есть человек, который будет бороться до последнего, чтобы оградить ее от любых неприятностей, даже от самых маленьких.
У Эмили такого защитника нет.
Хотя она не могла не вспомнить, как в этот вечер Грант поднял над головой стул, чтобы остановить Каллена Лири, гнавшегося за ней.
– Пойдем в гостиную. В вестибюле сквозняк.
И Ана двинулась в гостиную, Эмили за ней. В гостиной Эмили подошла к окну и посмотрела на улицу, а ее подруга бросила в почти догоревший огонь полено и зажгла лампы.
– Прошу прощения за вторжение. Время действительно неподходящее, – сказала Эмили, резко поворачиваясь и замечая, что Ана отчаянно покраснела. – Но мне было трудно придерживаться приличий, узнав, что меня опутали ложью и унизили. И сделали это ты, Мередит и Чарли. Это меня злит еще больше. И от этого мне еще больнее.
Ана села и устремила на подругу спокойный взгляд. Очевидно, в последнее время она училась посылать такие взгляды.
– Я действительно не понимаю тебя, Эмили. Что мы такого сделали?
Эмили выхватила из кармана часы Гранта, прошла по комнате и бросила их на колени Аны. Карие глаза подруги сверкнули, а потом широко раскрылись при виде часов, конструкцию которых она сама спроектировала пару лет назад. Ана вздрогнула, словно часы могли обжечь ее.
Эмили прекрасно понимала, что чувствует Анастасия.
– Это часы, Эмили.
Эмили покачала головой и рассмеялась так, как леди смеяться не пристало.
– О да. Это часы. Часы, которые ты спроектировала. Часы, которыми награждают только самых достойных – тайных агентов его величества. Полагаю, что у твоего мужа тоже есть такие.
– А это часы моего мужа? – как ни в чем не бывало спросила Ана. Она уже взяла себя в руки, и теперь лицо у нее было кроткое, а голос – ласковый.
– Нет. – Эмили хотелось закричать, но ей удалось справиться с собой. Почти удалось. – Я нашла их сегодня ночью в кармане Гранта Эшбери.
Ана схватила часы и встала.
– Ты залезла в карман Гранта Эшбери?
Эмили похолодела. Она не подумала, что придется отвечать, как она нашла часы. Эмили, разумеется, не собиралась объяснять Ане, каким образом она обнаружила их в груде одежды Гранта после того, как они предавались любовным ласкам.
– Ты хочешь переменить тему разговора. Как я их нашла – не имеет значения. – Она сложила руки. – Эти часы доказывают то, что ты и без того знаешь. Грант – тайный агент.
Ана через силу сглотнула.
– Эмили…
Просительные нотки в ее голосе дали Эмили ответ, который она искала. Казалось, из-под ног уходит последняя опора. И Эмили растерялась. Она не может больше доверять даже самым близким друзьям. И все, что она знала о Гранте, тоже оказалось совсем не соответствующим действительности.
– Как вы могли это сделать? – прошептала она, с отвращением отметив, что голос ее слегка надломился. И что слезы обожгли глаза. – Как вы могли лгать мне, зная, насколько для меня важно обрести веру в себя?
Ана протянула Эмили проклятые часы. Эмили отпрянула, когда подруга попыталась прикоснуться к ней.
– Ах, Эмили. Тебе так хотелось вернуться к работе, – тихо сказала Анна. – Мы не были уверены, что ты к этому готова. Ты стала другой после того, как на тебя напали, хотя и не хотела в этом признаваться. Мы боялись, что ты со своей неземной энергией поставишь себя и опасное положение. И наделаешь ошибок в слепых попытках доказать, что снова можешь работать.
Эмили закрыла глаза. Как ни хотелось ей возразить, но друзья были не так уж далеки от истины. Сегодняшняя ночь доказала это со всей очевидностью. Панический страх, охвативший Эмили, когда Лири чуть было не поймал ее, мог стоить секрета, который она открыла, или даже жизни.
– Полагаю, что Грант тоже знает правду. И что всю эту неделю он смеялся над моей непригодностью к работе. – Прошептала Эмили.
Почему для нее так важно, что думает о ней Грант? Но важно.
– Нет! – Ана шагнула вперед, и на этот раз Эмили позволила подруге коснуться ее руки. – Клянусь, Грант ничего не знает о том, кто ты такая. Что-то… что-то случилось с ним год назад. Мы с Мерри не знаем, что именно, а Чарли не говорит. Но Грант почти в таком же положении, что и ты. Он повел себя опрометчиво. Попал в опасное положение. Его начальники решили, что если он будет какое-то время следить за тобой, то это даст ему возможность успокоиться и оправиться.
У Эмили точно гора с плеч свалилась. Значит, Грант не знает. В этом непродуманном плане он был такой же пешкой, как и она. Он не принимал участия в ее унижении.
И ласки его были непритворны.
А ведь Эмили не открыла ему, кто она такая на самом деле, даже узнав, что он – тайный агент, насмешливо упрекнул ее тоненький голосок. Но Эмили отмахнулась от этого голоска.
– Я прошу прощения, – продолжала Анастасия, сжимая плечо Эмили. – Мы сделали это не со зла, не из дурных побуждений и не ради забавы. Мы действительно хотели защитить тебя.
Эмили высвободилась.
– Не нужно мне, чтобы меня защищали! Шесть месяцев назад вы не посмели бы это сделать. Шесть месяцев назад я защищала вас от вас самих.
Ана сложила на груди руки, и возмущенная вспышка блеснула в ее обычно спокойных глазах:
– Да. Но это было шесть месяцев тому назад. Тебя еще не ранили. Я еще не начала активно работать. Я сомневалась в себе, но сейчас дело не в этом, а в том, что тебе следует в себе сомневаться, дорогая моя. Тебе следует понять свое несовершенство, иначе тебя ждут ужасные несчастья. – Голос ее смягчился, в глазах блеснули слезы. – Эмили, я не хочу, чтобы твое имя прибавилось к безымянному списку погибших агентов Военного министерства.
Эмили не знала, что и думать. Теперь, когда она излила свою ярость и возмущение, она достаточно успокоилась, чтобы действительно услышать мольбы Анастасии. И Эмили поняла их, хотя ей казалось нестерпимым, что друзья могут быть правы. Придется доказать, что они не правы.
И теперь, когда Эмили узнала о двойнике принца, она, возможно, и сумеет это сделать. Много лет она зависела от поддержки своих сотрудников. Зависела от них в поисках, в содействии. Когда она не могла сама добыть какие-то подробности, она обращалась к Чарли.
На этот раз все это невозможно. Если Эмили расскажет, что она видела, они тут же отодвинут ее от этого дела, перечислив все свои тревоги по поводу ее состояния. Возможно, она никогда уже не сумеет справиться со своими страхами и вернуть доверие друзей. Или веру в саму себя. Если она хочет этого, то должна сделать все сама… если только не найдет себе подходящего помощника. Такого, которому тоже требуется что-то доказать самому себе.
– Что ты собираешься делать, Эмили? – испытующе спросила Анастасия. – Раз уж ты узнала о нашем обмане.
Эмили с трудом сглотнула. Она могла сделать только одно.
– Ну прежде всего я собираюсь прощупать лорда Уэстфилда. – Она скрестила руки на груди и коварно улыбнулась. – Если он хочет следить за мной, ему придется заработать право на это.
Анастасия покачала головой:
– Эмили…
Но та отмахнулась от возражений подруги.
– Прости, что прерываю тебя, Ана. Теперь, когда я узнала правду, я пойду своим путем. – И она вышла из гостиной и направилась в холл.
– Нет, Эм, наш разговор не окончен! – воскликнула Анастасия.
Эмили не обратила внимания на призывы подруги и вышла на улицу, где ее ждал наемный экипаж. Тот самый, который она, щедро заплатив извозчику, наняла, чтобы тот отвез ее в «Синий пони» и дожидался в укромном месте неподалеку.
– Иди и целуйся со своим мужем! – крикнула она, обернувшись, а потом села в экипаж. Захлопнув за собой дверь, Эмили пробормотала: – Мои планы тебя не касаются.
Да, Гранту Эшбери придется доказать, какой он агент. И если он пройдет через уготованное ему испытание, тогда и только тогда она скажет ему правду и предложит шанс восстановить себя в глазах начальства, оказав ей помощь в расследовании дела с двойником принца.
Потому что это дело может оказаться самым важным из всех, которые она расследовала. Но Эмили сомневалась, что сумеет сделать это в одиночку.
Когда карета свернула за угол, насмешливый внутренний голосок напомнил, что после этой ночи она тоже не очень-то склонна выпустить Гранта из рук. Хотя долго держать его при себе ей не суждено.
Глава 8
– А потом она ушла? И заперла тебя в спальне? – От смеха голос у Бена стал хриплым, и Грант спиной почувствовал веселый взгляд брата.
Грант стиснул зубы, потому что не видел ничего смешного в этой ситуации. О таких вещах он обычно никому не рассказывал, даже брату, но после того, как он проснулся в спальне, в которой провел, быть может, самую впечатляющую любовную ночь за тридцать один год, он просто должен был кому-то рассказать об этом. А Бену Грант доверял больше, чем кому бы то ни было.
– Вот именно, – проворчал он, сжимая и разжимая кулаки, глядя в пляшущее пламя.
– Извини. – Бен даже не пытался скрыть насмешливость, звучащую в его голосе. – Но я думаю, что в жизни не слыхал ничего забавней. Как же ты мог, мой старший брат, такой сильный, так превосходно умеющий владеть собой, один из лучших тайных агентов в королевстве, настолько увлечься ночной бабочкой, которая даже не сказала тебе, как ее зовут? И как ты мог после этого уснуть так крепко, что не услышал, как она ушла?
Грант медленно повернулся. Вероятно, его чувства отразились на лице, потому что Бен внезапно перестал смеяться. Бен встал – до этого он лежал, растянувшись, на диванчике, – и воззрился на брата:
– Господи, на тебя это и в самом деле произвело впечатление, да, Грант?
Грант хмуро посмотрел на брата, недовольный тем, что чуть было не признался ему со всей откровенностью. Недовольный тем, что испытывает потребность исповедаться брату, что нуждается в его совете. Раньше ему никогда этого не требовалось, хотя Бен всегда был более чем готов давать советы, которых у него не просят.
Но теперь… все изменилось. Грант начал понимать, что прошел уже год, как все изменилось. Вчерашняя ночь хлестнула его этим фактом по лицу.
– Ты спрашиваешь, почему я уснул. – Он откашлялся. – Нет, эта женщина не давала мне снотворного. Она не привела меня в бессознательное состояние. Мне даже отчасти хотелось, чтобы она это сделала. Я предпочитаю любые, даже неприятные ответы, лишь бы они были честными.
Бен наклонился вперед.
– Ив чем же состоит эта честность?
– Никогда в жизни я не чувствовал того, что чувствовал в постели с этой женщиной. И впервые после того, как… – Он осекся.
– После того как умерла Давина, – тихонько договорил за него брат.
Грант поморщился:
– Да. Впервые после того как умерла Давина, мне было… легко. Спокойно. И я уснул. Наверное, так хорошо я не спал много лет. И все только из-за того, что ко мне прикоснулась эта потаскушка. – Он помотал головой. – Неудивительно, что Военное министерство карает меня, Бен. Я стал посмешищем.
– Нет! – Вся веселость слетела с Бена. – Не смей так говорить! Ты лучший тайный агент в этой стране. Если ты изменился после смерти человека, который был тебе дорог, в этом нет ничего неожиданного. Никто тебя в этом не упрекает.
– Я сам себя упрекаю. Я не смог бы пройти через это еще раз. Любовь не стоит тех страданий, которые испытываешь, утратив ее… – И Грант снова потряс головой, отгоняя воспоминания. – Эта потаскушка украла у меня часы.
Бен застыл.
– Те, которыми тебя наградило Военное министерство?
– Конечно, она решила, что это просто безделушка, которую можно продать.
Подумав так, он скривился. Почему-то ему не хотелось думать об этой таинственной женщине как о мелкой воровке. И не хотелось верить, что их свидание оставило ее настолько равнодушной, что она очистила его карманы. Но конечно, и то и другое вполне вероятно. Она – уличная женщина и вела себя соответственно, ища своей выгоды.
– И что ты будешь делать? – тихо спросил Бен. Грант смутился, потому что жаркий румянец залил его лицо.
– Я уже начал расследовать, кто она такая.
Брат удивленно поднял брови:
– Она и в самом деле произвела на тебя впечатление.
– Я же сказал – наше свидание оказалось неожиданно… волнующим, – резко проговорил Грант – гораздо резче, чем ему того хотелось. Он глубоко втянул в себя воздух, чтобы успокоить смятенные чувства. – Но я хочу вернуть свои часы.
– А что насчет леди Эллингтон? – не отставал брат, снова садясь на свое место.
– А что насчет нее? – спросил Грант, отворачиваясь от пристального взгляда Бена.
Он многое мог бы рассказать брату о таких вещах, которые не доверил бы никому другому. Но Грант не собирался рассказывать ему, что ночью, которую он провел с таинственной воровкой, он снова и снова представлял себе Эмили. Что он представлял себе ее даже тогда, когда вспоминал, как губы той, другой женщины, прикасались к его губам. Как ее тело корчилось под ним, когда они отдались мгновенно вспыхнувшему мощному желанию.
– Ты будешь разыскивать эту незнакомку и по-прежнему будешь охранять леди Эллингтон?
Грант подошел к окну и устремил взгляд на освещенный холодным солнцем сад.
– Конечно. Охранять ее – мой долг, и я дал клятву выполнить его. Я знаю, что Эмили поехала в ту ночь в игорный притон. Я знаю, что ее карета отъехала от «Синего пони». Я просто не смог найти ее. И поскольку мне известно из сообщений осведомителей, что эта леди прекрасно выглядела, отдавая визиты сегодня утром, я знаю, что с ней ничего не случилось прошлой ночью, какие бы приключения ни ждали ее в «Синем пони». – Грант не сказал, что это очень обрадовало его после всех неудач. – Я удвою свои попытки раскрыть ее тайны, свободное время буду проводить, выясняя, кто та женщина, которая украла мои часы.
– Если леди Эллингтон могла так легко проскользнуть сквозь твои пальцы, будучи в притоне, где она должна была сильно выделяться, – начал Бен таким серьезным тоном, что Грант посмотрел на него, – как же ты собираешься разобраться в ее тайнах? Судя по всему, ее сиятельство умеет прятать концы.
Грант напрягся. Этого он тоже боялся. Он уже понял, что Эмили умеет хранить в секрете свои тайны и чувства. Никто не может проникнуть глубже того, что открыто поверхностному взгляду, если она сама того не захочет.
Что нужно сделать, чтобы тебя пригласили в ее тайники?
– Я не стану принимать ее отказы и увертки. Я просто нажму сильнее, – тихо сказал Грант, пытаясь отогнать все приятные картины, которые вызвало в его воображении это заявление.
Брат озабоченно скривился:
– Грант, ты меня беспокоишь. В этой мысли есть что-то нехорошее, я печенкой это чувствую. У тебя опять в глазах это выражение.
Грант посмотрел брату в глаза.
– Какое еще выражение?
– То, которое было у тебя после смерти Давины.
Грант снова напрягся. В памяти мелькнули безжизненные глаза Давины. Вернее, это были не совсем ее глаза. Они были синие, как у Эмили Редгрейв. Грант постарался отогнать неуместное видение.
– Это разные вещи, – проворчал он.
Бен встал.
– Грант…
Но Грант прошагал мимо брата и вышел из комнаты.
– Это совершенно разные вещи, черт побери. Но если Грант прав, почему его не оставляет впечатление, что все это с ним уже было?
В пятый раз за те десять минут, которые прошли со времени ее приезда на званый вечер к леди Ингремшир, Эмили посмотрела на дверь. Имя Гранта стояло в списке гостей, Эмили это знала, но его все еще не было.
Она почувствовала, что его здесь нет, едва вошла в гостиную, ей не стало труднее дышать, как бывало в его присутствии. Ее сердце не затрепетало, давая знать, что он здесь.
И быстрый осмотр гостиной подтвердил, что тело ее не обмануло. Так что теперь она чувствовала только пустое беспокойство.
Сегодня впервые с тех пор, как она выбралась из его жарких объятий, ей представится возможность увидеть Гранта. Первая возможность проверить свои чувства после того, как она обнаружила, что он – тайный агент. Эмили опасалась – и опасалась больше, чем всегда, – что не сумеет держать себя в руках. Что никакие тренировки и практика не помогут ей удержаться и не высказать ему все одним голодным взглядом. Он увидит ее непреодолимое желание снова прикоснуться к нему, ее возмущение личинами, под которыми они оба действуют, ужас перед тем, что она потерпела фиаско в качестве тайного агента и никогда уже не сможет вернуться к работе…
Она не хотела, чтобы он узнал хоть малую толику всего этого. Кое-что Эмили собиралась открыть ему в конце концов… но страх она хотела сохранить в тайне навсегда. Никто никогда не узнает о ее фиаско.
Спокойно. Она втянула в себя воздух и медленно выдохнула.
Нужно сохранять спокойствие. Сделав еще несколько вздохов, она снова окинула глазами комнату. Но на этот раз обнаружила кое-что – точнее, кое-кого, представляющего интерес. То были Мередит и Тристан. Эмили вздрогнула. Конечно, они должны были прийти сюда сегодня. Они уезжали на задание на север завтра во второй половине дня, и Эмили весь день уклонялась от просьб своих друзей повидаться с ними. Она не хотела больше такой стычки, которая произошла между нею и Аной.
