Гончаров и Бюро добрых услуг

- Разливая по чашкам дымящийся аромат объявила она. - Квартира у нас была чудесная, в самом центре на Шота Руставели, трехкомнатная сталинской планировки. Гриша занимал ответственный пост и поэтому нам её дали. Потом, в семидесятом году мы выручили за неё приличные деньги, так, что смогли купить две двухкомнатные. Одну в Минске, для Сёмы и его покойной Белочки, а эту для меня. Раньше у меня здесь жила тетка и квартиры были дешевые. С семидесятого я живу одна и только раз в год навещаю Сёму.
      - Позвольте спросить? - Решительно прервал я нескончаемый поток её словесного поноса и перешел к делу. - Каким же образом вам будучи одинокой удалось воспитать сына и приобрести такую прекрасную обстановку?
      - Видите ли, молодой человек, - порозовела она от удовольствия, - в наши дни тоже водились спонсоры, правда назывались они тогда по другому, но суть дла это не меняет. Кроме всего прочего я работала главным администратором в одной из самых престижных гостиниц Ташкента. Я ничего не говорю, но вы же не глупый осел, сами прекрасно понимаете, что я каждый день имела приличные деньги и кушала в ресторане. Чего скрывать, секретарь горкома частенько подвозил меня до дома, а наутро на службу уходил от меня. Да, всякое бывало, где мои семнадцать лет?.. - Мечтательно закатила глаза старуха и неожиданно для меня продекламировала: "Уж пожить умела я! Где ты, юность знойная? Ручка моя белая! Ножка моя стройная?"
      - Не скажите, вы и сейчас очень даже ничего. С какого года вы сожительствовали са своим соседом, Батуровым Дмитрием Ивановичем? Внезапно спросил я надеясь получить самые невероятные результаты.
      - Что-о-о? - Чуть не захлебнувшись кофе, открыв рот, вызвездилась на меня старуха. - Я думала, что в прокуратуре работают умные люди. Азиатский верблюд по сравнению с вами будет просто Эйнштейном. Как вы могли такое подумать, а тем более
      сказать это мне! Да я бы на порог этого босяка не пустила!
      - Извините и успокойтесь. - Понимая, что попал пальцем в небо я сразу же пошел на попятную. - Нет, значит, нет. Ничего страшного, ошибочка вышла. Расскажите мне все то, что вы вчера видели и постарайтесь не упускать мелких деталей, они могут сыграть существенную роль.
      - Боже мой, ну конечно же. - Оттаяла Броневицкая. - Что ж я, не понимаю, что ли. Как и все пожилые люди, я страдаю бессоницей. Вот и позавчера, мне с большим трудом удалось забыться на полтора часика, с восьми до половины десятого.
      Поднявшись из постели я как чумная ослица начала бродить по квартире, пока не придумала себе подходящее занятие. Я решила, чем понапрасну расходовать свое вре мя, которого я имею совсем немножко, я лучше налеплю мантушек, а вечером позову на ужин свою бывшую сослуживицу, Татьяну Михайловну Цай, она ведь тоже ташкентская. Замесила я тесто и уже достала мясо, чтобы сделать из него хороший фарш и тогда услышала за стекой громкий - крик. Я, конечно, подумала, что ничего страшно го, просто босяки опять перепились, и не придала этому значения. Но когда в половине пятого у них открылась входная дверь, конечно женское любопытство заставило меня посмотреть в глазок.
      Я чуть в обморок не упала, из квартиры Батурова выскочил Скворцов и он был страшный, такой ужасный, что всю сегодняшнюю ночь я тоже провела без сна. Вы мне не поверите, но он и сейчас стоит перед моими глазами. Хорошо, что его забрали в тюрьму милиционеры, а то бы я совсем сошла с ума. Как хорошо, что мой Сёма сегодня прислал телеграмму и позвал к себе.
      После всего увиденного я просто не могу здесь находиться. Вы представляете, этот Скворцов, был из пяток до головы перемазан кровью и в его руке я увидела черный от крови нож, который он выбросил когда убегал по лестнице.
      Но я же не совсем дура. Я пошла и подняла его и положила в полиэтиленовый пакет и хорошо спрятала у себя на антресоли. А потом я пересилила свой страх и мужественно позвонила в дверь Батурова, но там никто не ответил. Хотя дверь и была приоткрытой, но входить в чужой дом без разрешения я не привыкла. Я вернулась к себе в возбужденном состоянии нервных окончаний. Мне пришлось выпить много валериановых капель, чтобы мое бедное сердечко перестало аритмично трепыхаться. Я же никак не могла решить, стоит мне звонить милиционерам, или лучше подождать.
      Пока я мучилась в этих сомнениях, в квартиру Батурова кто - то вошел и я опять припала к глазку. Парень пробыл там совсем недолго и вскоре вышел ужасно грязно матерясь. Тогда - то я позвонила и пригласила милиционеров. Буквально через пять минут они приехали и я честно им все рассказала и отдала запрятанный ножик.
      Потом они попросили меня освидетельствовать мертвеца, но я наотрез отказалась. Я ужасно боюсь мертвецов, когда его выносили я даже спряталась в квартире и все смотрела через глазок. Он горло ему как куренку перерезал, оттого - то и натекло столько крови. Но вы об этом и сами знаете, а больше я ничего не могу рассказать.
      - Понятно, а теперь попытайтесь вспомнить позавчерашний вечер. Кто-нибудь, кроме Скворцова, приходил к вашему соседу?
      - Не знаю, я не прислушивалась, но мне кажется, что эти старые маразматики пили водку вдвоем. По крайней мере я слышала только их голоса.
      - Ну что же, и на том спасибо. - Поднимаясь поблагодарил я мужественную женщину. - Желаю вам приятного отдыха в Минске. Передавайте привет Сёме.
      - Спасибо, он будет очень тронут. Смотрите, какую телеграмму он мне прислал. - Из верхнего ящика обувной тумбочки она вытащила полоску бумаги и принялась страстно тыкать ею в мой глаз норовя тем самым лишить меня зрения. - Вы гляньте.
      - Я вам верю. - Уворачиваясь от
      внезапной атаки поспешно согласился я. - У меня нет никакого сомнения, что ваш Сёма самый чудесный сын на свете. Дай Бог ему счастья и долгих лет жизни. Передайте ему мои пожелания.
      - О, он ответит вам тем же. - Провожая меня до двери чувственно заверила она. - Вы даже не представляете, какое у него доброе сердце.
      - У такой прекрасной мамы и дитя должно быть прекрасно. - Полил я старухину душу елеем. - Кстати, а когда вы собираетесь уезжать?
      - На сегодняшнем поезде до Москвы, значит в четыре часа. Билет я уже заказала. Там на кассе сидит моя хорошая знакомая Нонночка.
      Выйдя на воздух я подошел к отправной точке, к той самой скамеечки откуда начались злоключения Скворцова старшего. Закурив я сел на её холодные бруски и огляделся вокруг с тайной надеждой обнаружить злосчастную бутылку водки заряженную клофелином. Однако как я не вертел головой, как не старался, ничего похожего мне на глаза не попадалось. Одни окурки, да пустые помятые пачки из под сигарет.
      Вконец отчаявшись я встал и собрался было идти восвояси, но тут мой взгляд остановился на двери ведущей в подвал, точнее не на ней, а на рыжей собачьей шерсти торчащей из кошачьего лаза над порожком. На двери висел пудовый замок и мне не оставалось ничего иного как просто присесть на корточки и брезгливо ткнуть эту шерсть палцем.
      Не оставалсь малейших сомнений, пес был холоден как лед и мертв как египетская мумия. Озадаченный этим обстоятельством я неподвижно сидел на месте не зная, что предпринять и только гаденькое похихикивание за спиной заставило меня обернуться.
      Два молодых шалопая противоположенного пола сидели на спинки скамейки и смотрели на меня как на на циркового клоуна. Одеты они были как инкубаторские цыплята, в одинаковые джинсы и дутые куртки. Обоим было лет по шестнадцать или семнадцать и только цветом волос они разнились. Девчонка была белобрыса как выгоревшая трава, а парень, напротив, являл собой образчик жгучего брюнета. Молодежь оттягивалось и не скрывая этого глядела на меня вызывающе и дерзко.
      - Чего скалишься, племя молодое, незнакомое? - Почему - то обозлился я.
      - Тащимся мы от тебя, дяденька. - Перекидывая жвачку за другую щеку нагло сообщила девица. - Ты что, в натуре, из дохлых собак шапки шьешь?
      - Нет, меховые шубы, а потом продаю их таким дурам как ты. - Мрачно ответил я и внимательно посмотрел на парочку. - А откуда вы знаете, что это дохлая собака?
      - Ну не овца же! - Ответила она и зашлась в истерическом смехе. Дамир, он меня достал, я прикололась! Дядя, это не собака и не овца, там носорог лежит!
      - Да ладно тебе, Танюха. - В тон ей захихикал парень, не ломай ему кайф, он из носорогов шубы не шьет! Он толко на собаках и козлах свой бизнес делает.
      - И давно он здесь лежит? - Пропустив мимо ушей их своеобразные остроты спросил я. - Когда вы в первый раз его заметили?
      - Еще вчера днем, когда возвращались из школы. - Наконец - то сообразив, что мне не до шуток серьезно ответила Танюха. - Это Кузька, собачка Михаила Александровича, которого вчера повязали за мокруху. Он соседа замочил, Дмитрия Ивановича, из соседнего подъезда, а Кузьку кто - то убил и засунул в дырку. Хорошая собачка была, веселая. Кому он помешал, не знаю.
      - А жаль. - Подходя к школьникам сокрушенно вздохнул я. - Хорошо бы узнать и как следует наказать негодяя. Вы тут, случаем, позавчера вечером не отирались?
      - Не отирались, а не терлись. - Поправила мою безграмотную речь девица. - Не, не тердись, позавчера вечером мы с Дамиром тусовались на дискотеке.
      - А во сколько вы ушли из дома?
      - Не знаю, наверное часов семь было. Начинало темнеть.
      - А кто сидел на этой скамейке вы помните?
      - А чего не помнить. Мы вышли из подъезда и первым делом закурили. На скамейке сидел Михаил Александрович и какой - то козел с овцой. Мы их первый раз здесь видели. Они бухали вино и водяру, а закусывали колбасой и шоколадом.
      - Скажи ка мне, Танюха, куда они потом направились? - Вкрадчиво спросил я с тайной надеждой на подтверждение своих догадок.
      - Откуда мы знаем. - Спустила меня с небес на землю Танюха. - Мы выкурили по сигарете и потащились на дискотеку, а они ещё оставались бухать.
      - Поспешили вы, ребятки. - Не скрывая разочарования вздохнул я. - Вы хоть внешность их запомнили, я имею ввиду козла я овцу.
      - Очень надо. - Презрительно скривилась девчонка. - Они нам как - то до лампочки.
      - А я запомнил. - Неожиданно встрепенулся Дамир. - Но только парня, подруга сидела спиной к фонарю и только иногда поворачивалась ко мне лицом. А в основном я видел только её меховую шапку из под которой торчал рыжий пушистый хвост. Ну и куртку, само собой, заметил, замшевая, коричнего цвета. Длинная такая, почти до колен. И сапоги у неё замшевые были, высокие, тоже до колен. Ее рост, хоть она и сидела, показался мне высоким, а фигура стройной. Мне она показалась битовой текой и симпатичной.
      Парня я разглядел хорошо. На вид ему лет двадцать. Густой, аккуратно подстриженный волос, темного, но не черного цвета. Лоб высокий, под ним, между прямым и тонким носом, глубоко спрятанные глаза, колючие, голубого цвета. Щеки не пухлые и не впалые, нормальные, гладко выбритые или вообще у него щетина не растет. Губы, как говорится, рот до ушей, но тонкие и поджатые. Подбородок остренький, немного выпячивается вперед. В общем внешность у него современная. Можно сказатькрасивый пацан, только его немного подвели уши, они у него как у Чебурашки, торчали в стороны. Прикид классный, дорогие сапоги, не фуфловые джинсы и бежевое кашемировое пальто, под ним, до подбородка, белый свитер. Это все.
      - Однако наблюдательный у тебя парень, Танюха. - Поощрительно оскалился я. - Ты имей это ввиду. Ну ладно, ребята, спасибо за информацию и бывайте здоровы.
      - Спасибо. - Вполне по человечески ответствовала молодежь.
      Ободренный полученной информацией я неспешно потрюхал по раскисшему снегу тротуара в строну рынка, где можно было приобрести все, начиная от подержаной пуговицы и кончая элитным триппером.
      Мой старый знакомый, толстомордый и узкоглазый кореец или китаец, не понимавший по русски ни бельмеса оказался на месте. Трудолюбивым шершнем, на миниатюрном станке, он вытачивал и подгонял ключи добропорядочным горожанам. Дождавшись своей очереди я молча протянул ему восковые оттиски при виде которых он что - то залопотал, засюсюкал и отрицателно замотал головой.
      Ясное дело, правохранительным органам не нравится, когда квартирные ключи изготовливают по оттискам. Со вздохом я протянул ему сотенную, но последовала та же реакция и только приплюсованные тридцать рублей смогли поколебать его принципы.
      Многозначительным кивком он велел мне на время удалиться, дабы не компрометировать его совместное китайско - советское производство.
      Домой я заявился в третьем часу с готовыми ключами и тремя аппетитными грушами для Милки. Молча вручив ей фрукт я завалился на диван, перед предстоящей операцией нужно было как следует выспаться.
      Как я не ворочился, какими словами себя не уговаривал сон упорно обходил меня стороной. Ничего не попишешь, разыгрались мои неугомонные думушки, хотя никакой реальной платформы они, под собой не имели. Реальными были только четыре момента Скворцов, распивающий спиртное в компании неизвестной парочки. Труп деда Батурова, труп Кузьки и опять старик Скворцов, уже окровавленный, сомнамбулой выходящий из квартиры Батурова.
      В общем - то все просто, осудить Санькиного отца за убийство не представляло никакой трудности, хотя и козе было понятно, что его просто подставили, причем ловко и продумано. А кто подставил? Рыжая овца в замше и козел в кашемировм пальто? Абсурд и чепуха. Они были простыми исполнителями, хотя не исключено, что именно они и зарезали старика Батурова.
      Но кто - то же их нанял, кто-то заказал деда Батурова и дал наводку на Скворцова. Скорее всего этот некто и разработал весь план убийства. Хорошо бы знать кто.
      Об этом вам, Константин Иванович, могли бы поведать козел с овцой, да вот беда, адреса они вам не оставили. А Дамир описал его - лучше и не бывает. Надо бы после праздников дозвониться до следователя и порекомендовать ему наблюдателного парня. С его помощью можно составить отличный фоторобот.
      Заснул я в восьмом часу, а проснулся в полночь. Приготовив все необходимое снаряжение я ещё полтора часа слонялся из угла в угол и только в два часа ночи вышел из дома. Еще тридцать минут ушло на дорогу, которую я проделал пешком. В общем к назначенному объекту я прибыл так как и планировал, в то самое время когда людской сон особенно глубок и Кинг Конг Левик с его страшный ружьем спит зажав в зубах дюжину остро отточенных ножей.
      Несколько минут понаблюдав за черными окнами двух нужных мне квартир и не отметив ничего подозрительного я решительно напровился в подъезд. По кошачьи мягко ступая я поднялся на второй этаж и затаив дыханье прислушался. Кажется бабульке удалось укатить в Минск к своему шестидесятилетнему сыночку. Ну и отлично, пусть отдыхает, я не против.
      Вкрадчиво, со всеми предосторожностями я вставил и повернул первый ключ. Мягко и послушно он открыл мне металлическую дверь. Второй ключ китаец тоже выточил на совесть, замок сработал безукоризненно и я очутился в знакомой передней. Закрывшись на шпингалет я не теряя времени прошел на кухню и там через окно легко спустился на козырек магазина. Метнувшись к Скворцовским окнам я затаив дыхание толкнул оконную раму. Слава Богу, мои надежды оправдались, окно не было заперто и после первого же тычка послушно растворилось. Остальное было делом техники, один рывок и я уже на территории охраняемой милицией. Не рискуя включать большой свет я ограничился карманным фонариком. На кухне я ничего интересного для себя не обнаружил и прямым ходом устремился в комнату, где по словам Саньки и было совершено убийство. Он говорил сущую правду и об этом свидетельствовало большое бурое пятно засохшей крови. Одна его половина приходилось на диван, а другая на диван застеленный клетчатым пледом. Видимо на нем и сидел старик в тот момент когда его полоснули ножом по горлу, а уж потом, когда он свалился на пол из него вытекло все остальное. Стены в комнате и линолеум были залапаны чьими-то руками, скорее всего руками Скворцова. Журнальный столик хранил следы попойки. Был заляпан, но пуст, скорее всего опера забрали с собой все то, что на нем находилось. В остальном же все было в полном порядке.
      Однако пришел я сюда вовсе не для того, чтобы разглядывать кровавые пятна или любоваться настенными отпечатками рук Скворцова. Меня интересовало совершенно иное. Открыв шифоньер я извлек из него старый фибровый чемоданчик в котором обычхранят документы старики. Едва его открыв я оторопел. По тому как хаотично были свалены бумаги и документы я понял, что опоздал. То, что преступнику было надобно он уже унес. А то что это был преступник сомневаться не приходилось, менты бы забрали весь чемоданчик целиком. Просто так, для очистки совести я перебрал бумаги. Пусто! Приватизационные бумаги, если таковые были, отсутствовали. А больше мне здесь делать было нечего. Досадливо выругавшись я вышел из дома тем же путем, что и вошел.
      Домой я вернулся почти в четыре часа ночи, оттолкнул бросившегося с поцелуями, не в меру любвиобильного Брута и неслышно пройдя на кухню огорченно выпил целый стакан шампанского. Потом съел Милкину грушу и лег спать.
      Весь следующий день, вплоть до глубокой ночи, я провел в праздном безделии. Думать о деле Скварцова совершенно не хотелось. Меня опередили и надо признаться, что первый раунд я проиграл, а проигрывать всегда неприятно.
      Неожиданная мысль завладела мной в три часа ночи, когда устав ворочаться с боку на бок я прошел на кухню, чтобы немного взбодриться. Когда преступники рылись в чемоданчике? Сразу же после убийства, или позже? Если позже, то в квартиру Скворцова они могли попасть только тем же самым путем каким попал в неё я, потому что пломба на дверях квартиры была не тронута, в этом я уверен на сто процентов. Тогда что же получаеться, господин Гончаров? А получается то, что отъезд старухи Броневицкой был спровоцирован. То есть телеграмма липовая, а если так, то это уже какая то зацепка, котороя в итоге может привести меня черт знает куда.
      Спрашивается, какого рожна, вы, господин Гончаров, не соизволили взглянуть на телеграмму, которую позавчера вам так упорно совали в глаз? Определенно ваш нюх и интуиция стали вам изменять и надо всерьез подумать о количестве выпиваемого вами спиртного. Ну это я к слову, а вообще-то мысль дельная, если телеграмма отправлена из близлежащих населенных пунктов, то вполне возможно, что "девушка из телеграфа" могла запомнить отправителя. Все это хорошо, но как мне теперь заполучить этот самый бланк, поезд - то ушел. Если его не прихватила с собой Фаина Моисеевна, то это могло сделать лицо посетившее её квартиру раньше меня, для него уничтожение лишней улики обстоятельство немаловажное. Надежда на то, что телеграмма до сих пор лежа в ящике для обуви дожидается меня крайне мала, но все же она есть и этот шанс необходимо использовать.
      В четыре часа ночи я подошел к дому Броневицкой и уже проторенной дорожкой без стеснения проник в её квартиру. Как и в прошлую ночь не решаясь включить свет я воспользовался карманным фонариком. В его луче я выдвинул ящик тумбочки...
      Электрический свет вспыхнул ярко и неожиданно. С перепугу я выронил фонарик и зачарованно уставился в дырку пистолета направленного мне прямо в лоб.
      - Милости прошу, господин прокурор. - Язвительно пропела в одночасье изменившаяся, незнакомая мне Броневицкая. - Я так и думала, но вы немного просчитались принимая меня за старую, местечковую жидовку. Заходите в комнату и вызывайте милицию. - Отступая вглубь комнаты и неотрывно держа меня под прицелом приказала она. - И имейте ввиду, что одно ваше неосторожное движение гарантирует вам дыру в вашей безмозглой голове. Шевелитесь, я хочу скорее все закончить и лечь спать.
      - Но, Фаина Моисеевна, как же так? - Подходя к телефону промямлил я. Вы же...
      - Не грыжа! - Злобно оборвала она меня. - Набирайте ноль два! Быстро!
      - Простите, но произошло маленькое недоразумение. - Снимая трубку заскулил я.
      - Это вы называете маленьким недоразумением?! - Не опуская пистолета громко, во весь голос расхохаталась она. - Учтите, господин прокурор, как вас там, ГоршковТамбуринский, вам придется выплатить мне пять тысяч рублей, которые я как в печку выбросила на дорогу. Это так сказать, материальная сторона дела, а за моральный ущерб я потребую с вас в четыре раза больше. Набирайте номер!
      - Фаина Моисеевна, может быть вы сперва соблаговалите меня выслушать? - Не решаясь набрать роковые цифру умоляюще посмотрел я на нее. - Вчерашней ночью я здесь уже был, но ведь в доме ничего не пропало и сегодня я даже не прошел в комнаты. Мне была нужна передняя и вы это видели. Не так ли?
      - Да, следы вашего пребывания час тому назад, когда вернулась домой, я увидела на кухне. Но это для меня загадка. - Неуверенно согласилась она с моими доводами. - Что же тогда вы добивались, что вам от меня было нужно? Зачем вся эта комедия с расспросами, с телеграммой?
      - Вот именно за телеграммой-то я и пришел, но я вам её не отправлял.
      - Тогда кто же? - Иронично спросила она все ещё удерживая меня на мушке. - Какому кретину пришла в голову идея выставить меня из дома?
      - А вот это - то я и хотел выяснить, потому и пришел. - Осторожно садясь на краешек кресла ответил я. - Вы правы, никакой я не следователь, хотя таковым и являлся лет десять тому назад. В данное же время занимаюсь кустарным промыслом, или авторитетно, частным сыском. Так вот, никто иной, как сын вашего соседа, Михаила Александровича Скворцова, попросил у меня помощи. Не верит он, что его отец убил старика Батурова. Не верит и хоть тут тресни, да и сам я, когда немного вошел в курс дела, тоже этому не верю. Дмитрия Ивановича Батурова, заказал, то есть нанял для убийства тот же человек, который отправил вам телеграмму.
      - Боже мой, но причем здесь я. - Наконец-то опуская пистолет изумилась старуха. - Я задравши хвост примчалась к сыну в Минск, а там полный атас! Сёмы нет, а соседи говорят, что ещё неделю назад он поехал отдыхать на Средиземное море. И тут меня стукнуло, не иначе как вы меня спровадили, чтобы спокойно и со вкусом почистить мою квартиру. Тогда я закусив удила помчалась в аэропорт, а час тому назад уже была дома, заранее готовая ко всяческим неприятностям. Но, к моему удивлению, в квартире был полный стоял порядок и это меня даже удивило. Я ничего не понимаю. Если не вы, то кто же? Скажите, какое отношение я имею к убийству Батурова?
      - Никакого и как таковая вы им не нужны, - успокоил я не в меру разволновавшуюся старушенцию, - им нужна была ваша квартира, но вовсе не для ограбления.
      - Тогда для чего же?
      - Чтобы через неё проникнуть в квартиру Батурова, где они изъяли приватизационные до, которые по запарке не взли сразу же после убийства старика. Его квартира опечатана, потому-то мы и исползовали вашу как коридор для прохождения к Батурову. А ваш антиквариат не интересовали ни его ни меня. Скажите, к вам недавно не приходил какой - нибудь телефонист, или водопроводчик, которого вы вовсе и не вызывали?
      - Водопроводчик приходил. - Удивленно взглянула на меня Броневицкая. Позавчера, почти сразу же после вашего ухода. Я ему сказала, что у меня все в порядке и ничего не течет, но он сославшись на превентивную проверку минут двадцать ковырялся в кранах и изрядно мне надоел. Я едва сдержалась, чтоб не прогнать его взашей.
      - Ясно, можете не продолжать. - Мрачно остановил я её. - Покажите мне телеграмму.
      - Что вам ясно? - Зацепилась за меня старуха. - Что ясно?
      - Этот мнимый водопроводчик за то время, что у вас был постарался сделать слепки с ваших ключей, точно так же как и я. Покажите телеграмму.
      - Боже мой, значит мне придется менять замки. - Игнорируя мое требование ужаснулась она. - Вот негодяй - то, а я это сразу же почувствовала.
      - У вас отличная интуиция, можно только позавидовать. - Иронично заметил я. - Вы хоть внешность его запомнили?
      - Да, на зрительную память я никогда не жаловалась.
      - Пожалуйста, опишите его как умеете.
      - Да ради Бога. Парень лет двадцати, вашего роста и вашей комплекции. Лоб покатый с глубокими залысинами, надбровные дуги слегка выдаются, глаза широко расставленные, серого цвета, немного навыкате. Нос прямой, у переносицы вдавленный, ноздри широкие как у гориллы. Губы раскатистые, вывернутые, подбородок скошенный с ямочкой. Уши растопыренные. Одет в вытертую кожаную куртку, синие джинсы и черные старые сапоги. Кажется все.
      - Вы отлично его описали. - Похвалил я Броневицкую удивляясь тому обстоятельтву, что второй свидетель этого дела столь же наблюдателен, как и первый. - А теперь я все таки хотел бы посмотреть телеграмму. Надеюсь вы её не уничтожили?
      - Ну что вы! - Возмутилась старуха. - Это же документ. Доказательство того, что меня хотели обжулить. С её помощью я и расчитываю получить возмещение за свои убытки. - Она бережно вытащила бланк из сумочки и сокровенно протянула его мне.
      - "Мамочка, очень соскучился, приезжай." - Гласил короткий текст, а штемпель информировал, что телеграмма отправлена восьмого марта в пятнадцать часов из пятнадцатого отделения связи города Сызрани. О чем я тут же поставил в известность обманутую Фаину Моисеевну и пожелав ей приятных сновидений отправился домой, где меня с бранью и всяческими оскорблениями поджидала супруга.
      - Ты вместо того, чтобы лаяться, заварила бы мне свежего чайку. Проходя в комнату миролюбиво предложил я ей. - Не видишь, что ли, продрог я до мозга костей.
      - Пусть тебя твои бабы чайком балуют, кот ободранный. - Фыркнула она и направилась в спальню. - Ко мне не подходи, от тебя за сто метров воняет духами, да ещё какими - то ископаемыми. Кажется такими душилась ещё моя бабушка. Идиот.
      - Сама такая. - Мстительно показав ей в след язык я пошел ставить чайник недовольно бормоча себе под нос. - Духи ей не нравяться! Ископаемые! Хорошие духи, называются "Красная Москва". Такими духами, видите ли, её бабушка душилась! Дура, такими духами душились все наши бабушки.
      Выпив чашку кипятка с лимоном я кое как отогрелся и окупировав тестюшкин кабинетный диван с чувством выполненного долга безмятежно уснул.
      ГЛАВА ТРЕТЬЯ
      Через неплотно задернутые портьеры солнце уже давно просочилось в комнату. Его нахальный луч с садистским наслаждением лупил мне прямо в глаза, но просыпаться я не собирался, я лишь недовольно ворчал и отстраняясь от него сползал все ниже и ниже. Конец этой экзекуции положила Милка, а точнее её пронзительный, каркающий голосок, которому позавидовала бы самая голосистая ворона.
      - Гончаров, хорош дрыхнуть, утро прошло. К тебе пришла какая - то профурсетка.
      - Скажи ей, что я сегодня не принимаю. - Пряча голову под одеяло пробурчал я.
      - Я уже сказала, что сейчас тебя разбужу. - Не унималась жена. Вставай, засранец, приведи себя в божеский вид, а я пока её займу. Мне кажется, она богатенькая клиентка, а у меня уже деньги на исходе.
      - Ну что за подлая у тебя натура. - Откидывая одеяло жалобно заныл я. - У всех жены как жены, а мне досталась сущая ведьма. Иди уж, сейчас встану.
      Почистив перышки, уже через десять минут я рассматривал пришелицу. Лет тридцати от роду, пухленькая блондинка невысокого роста выглядела довольно аппетитно. Чуть вздернутый носик, синие глазки, чувственный ротик и розоватые кукольные щечки было не возможно обойти вниманием. По крайней мере, если бы она предложила мне часовую прогулку где-нибудь в дебрях Уссурийского края, то я бы не задумываясь согласился.
      - Итак, в чем дело, мадам? - Выступил я эдаким краснозадым селезнем. Я вас внимательно слушаю, но сперва представьтесь и скажите кто мне вас рекомендовал.
      - Соседка снизу, Ольга Степановна, та которую вы в прошлом году затопили. Точнее не она сама, а её дочь и моя подруга, Кира Дубовская. Она мне вас рекомендовала как проницательного и бескомпромиссного сыщика.
      - Ну уж прямо и так. - Застенчиво засмущался я. - Ваша Кира Дубовская несколько преувеличивает, хотя некоторые вопросы мне и в самом деле удавалось разрешать успешно. Но ближе к делу, я вас слушаю.
      - Меня зовут Инна Николаевна Соколовская. - Доверчиво глядя мне в глаза представилась она. - А можно просто, Инна, меня все так зовут, наверное потому, что всю свою жизнь, восемнадцать лет я проработала в универмаге, в секции детских игрушек. Вот. - Поставила она точку и замолчала ожидая моей реакции.
      - Это хорошая работа. - Одобрительно причмокнул я. - Хорошая игрушка вызывает в ребенке положительные эмоции, воспитывает в нем добро и любовь к людям. - Выдал я и тоже замолчал, потому как на этом кончался запас моих педагогических знаний.
      - Да, конечно. - Нарушила она затянувшуюся паузу и натянуто улыбнулась. - Я люблю ребятишек. У меня дочь растет, Вика, пятнадцать уже, взрослая. Я ещё мальчика хотела, но первый муж был категорически против, а теперь уже поздно, мне тридцать семь лет.
      - Однако. - Искренне удивился я. - Выглядите вы значительно моложе.
      - Я знаю, мне все так говорят, но факт есть факт и никуда от него не дется.
      - В этом вы правы, факт упрямая, а порой и противная штука. Но все же давайте мы с вами перейдем к делу. У меня не так много времени...
      - Ой, простите. - Испуганно вжалась она в кресло. - Совсем заболталась. Неприятность в нашей семье крупная случилась, свалилась как снег на голову. Что с ней делать, как нам лучше поступить мы с Володей даже и не знаем. Володя это мой второй муж. Сегодня всю ночь не спали, но так ничего и не придумали. Прямо беда. Я не знаю даже с чего начать.
      - Как говорится, начните с начала. - Поощряюще ощерился я.
      - Да наверное так будет лучше и вам понятнее.
      С Виктором Буровым, моим первым мужем и отцом моей дочери, мы поженились семнадцать лет назад, в восемьдесят четвертом году. Первые десять лет, вплоть до девяносто четвертого, прожили хорошо. Не скажу, что все у нас было безоблачно, но наше совместное проживание нас устраивало. А вот потом начались проблемы.
      Дело в том, что Виктор остался без работы и начал потихоньку выпивать с каждым разом все больше наращивая темпы. Сначала было терпимо, он напивался и мирно ложился спать. Никого не трогал, никого не задирал, но через три года, когда он устроился в какую - то шабашмонтажконтору, его поведение в состоянии алкогольного опьянения начали приносить нам с Викой определенные неудобства. Он начал ругаться, сквернословить и прогонять нас из дому.
      Сразу оговорюсь, что нашу двухкомнатную "хрущевку" нам купила моя мама вскоре после того как мы с Виктором зарегестрировали наш брак, так, что никакого права он на неё не имел, или не имеет.