— Хотел бы я знать, что за чертовщина тут происходит, — пробормотал Мосия, а потом пожал плечами, приложил ладонь к стволу ближайшего дуба и склонил голову, как будто разговаривая с деревом.
Ветви дуба у нас над головами заскрипели и стали раскачиваться, как от порыва ветра. Они растревожили соседнее дерево и таким образом словно завязали с ним беседу. Вскоре кроны всех дубов вокруг поляны раскачивались, роняя листья и тонкие ветки. Казалось, дубы протягивают сучья, стараясь прикоснуться к своим соседям.
Листья шелестели, тени на земле колебались. Мосия стоял возле дуба, прижавшись щекой к шершавой коре. Спустя какое-то время шелест листьев и скрип веток начал затихать.
— В этой части зоопарка сейчас безопасно, — сообщил Дуук-тсарит. — На некоторое время. Неподалеку обитает стадо кентавров, но сейчас они охотятся и вернутся сюда только к ночи. Из-за кентавров сюда не забредают никакие другие существа. Толпы это тоже касается, ваше величество, — добавил Мосия с оттенком цинизма. — Ваши рыцари благополучно вошли в город через Западные Врата, однако ваш экипаж, боюсь, уничтожен.
Элиза выслушала новости с невозмутимым спокойствием. Она лишь кивнула головой и улыбнулась, узнав, что преданные ей люди не пострадали.
— Кроме того, Темного Меча здесь не видели. Деревья даже не знают о таком оружии, — продолжал Мосия, внимательно наблюдая за реакцией всех присутствующих на это известие.
— Надеюсь, что так, — сказала Сцилла. — Вы же не рассчитывали, что Темный Меч будет валяться где-нибудь на открытом месте!
— Вообще-то именно на это я и рассчитывал — ведь я сам бросил его сюда, — сказал Мосия негромко, так, что услышал его только я. — В этой части зоопарка сейчас находится еще один человек, — продолжал он. — Судя по одежде, это каталист. Он стоит на поляне примерно в двадцати шагах к востоку от нас.
— Отлично! — Сцилла кивнула и улыбнулась. — Должно быть, это отец Сарьон.
Я ахнул и хотел что-то показать знаками, но Мосия меня удержал.
Его глаза сузились, он посмотрел на Сциллу с недоверием и подозрением.
— Что вы имеете в виду? Вы говорили о какой-то встрече. Это с Сарьоном, что ли? Но как ему удалось бежать? А как же Джорам? Он вместе с ним?
Теперь изумилась Сцилла. Элиза же выпрямилась и смерила Мосию холодным взглядом.
— Что это за жестокие шутки, колдун? — со злостью бросила Сцилла. — Как вы можете спрашивать о Джораме?
— Поверьте, я не шучу, — ответил Мосия. — Скажите мне — как же Джорам?
— Вы прекрасно знаете ответ, колдун, — резко сказала Сцилла. — Император Мерилона мертв. Он погиб двадцать лет назад, в Храме некромантов.
— И как же он погиб? — спокойно спросил Мосия.
— От рук Палача.
— Ага, — сказал Мосия и вздохнул с облегчением. — Теперь я наконец-то понимаю, что происходит!
— Этот человек, Джорам, приговорен к смерти за то, что вернулся в этот мир и подверг его невероятной опасности.
Епископ Ванье; «Триумф Темного Меча»
Сцилла нахмурилась, ее брови сошлись над переносицей.
— Похоже, вы серьезно пострадали, колдун. Наверное, вас ударили по голове?
Мосия приложил ладонь ко лбу.
— Да, на какое-то мгновение я полностью отключился. Но мне не хотелось об этом говорить, чтобы не беспокоить ее величество, — почтительно сказал он, уже без насмешливых ноток в голосе, после чего сложил руки перед собой и поклонился.
Элиза держалась холодно и отстраненно. При этих словах она смягчилась, подошла и озабоченно посмотрела на него.
— С тобой все в порядке, колдун?
— Благодарю вас, ваше величество. Мне уже лучше. Однако, боюсь, в моей памяти могут остаться пробелы. Если вам покажутся странными какие-либо мои слова или действия — то только поэтому. Прошу вас, ваше величество, будьте терпеливы, какие бы вопросы я ни задавал.
«Как умно!» — подумал я. Теперь он волен спрашивать о чем угодно, а все подумают, что это всего лишь из-за удара по голове.
— Конечно, колдун, — милостиво согласилась королева. — А теперь нам пора к отцу Сарьону. Мы уже опаздываем, и он будет беспокоиться. Сэр рыцарь, вы нас проводите?
— Да, ваше величество.
Сцилла, с обнаженным мечом, быстро сориентировалась на местности — еще раз посмотрела на небо, после чего принялась выискивать следы тропинки. Тропинка нашлась неподалеку — судя по следам копыт, ее протоптали какие-то животные.
— Это тропа кентавров, — предупредил Мосия. — Разве не опасно идти по ней?
— Вы сами говорили, что кентавры сейчас где-то охотятся, — возразила Сцилла. — Нам нужно спешить, а идти по тропе быстрее, чем пробираться через кустарник. Кроме того, кентавры предпочитают нападать из засады на одиноких, беспомощных путников — таких, как отец Сарьон.
— Действительно, — согласился Мосия. — Тогда идите впереди, сэр рыцарь. Я буду охранять тыл.
Сцилла пошла впереди маленького отряда. Проходя мимо Мосии, она задержалась и посмотрела ему в глаза.
— Вы уверены, что с вами все в порядке, колдун? — спросила она с искренней тревогой и заботой в голосе. Ясные глаза смотрели тепло и участливо.
— Да, леди, — ответил удивленный Мосия. — Благодарю вас.
Сцилла улыбнулась и ободряюще похлопала его по плечу, от чего Мосия болезненно поморщился. Потом женщина осторожно пошла вдоль тропинки, а Элиза, подобрав длинные юбки, последовала за ней.
Мосия несколько мгновений растерянно смотрел им вслед. Его смутила не только странная и непредвиденная ситуация, в которой мы все оказались. Скорее, он растерялся, как теряется любой мужчина при странном и необъяснимом поведении женщины.
Наконец, покачав головой, Мосия подал мне знак присоединиться к нему.
Тропинка была достаточно широка, чтобы двое людей могли идти рядом — хотя, судя по отпечаткам копыт, кентавры ходили по ней в одиночку.
Я знаками спросил у Мосии:
— У вас ведь есть какое-то объяснение тому, что с нами случилось?
— Как и у тебя, наверное, — ответил он, искоса взглянув на меня.
Мне захотелось рассказать все.
— Я уловил какие-то образы… как будто увидел себя в другой жизни, — лучше я объяснить это не смог. — Элиза и Сцилла тоже были там. Я ничего не говорил раньше, потому что не был уверен…
— Расскажи поподробнее.
Я признался, что видел немного и что вряд ли это нам как-то поможет, но пересказал все привидевшееся мне.
— По-моему, это лишено всякого смысла.
— Это не имеет смысла сейчас, — мрачно сказал колдун. — Мы перенеслись в другое время, в альтернативное. Но почему? Как мы здесь оказались? И почему ты помнишь другое время, и я помню другое время — но ни Сцилла, ни Элиза как будто не помнят? И как мы вернемся обратно?
— Может быть, это устроили техноманты? — предположил я. — Что это было за создание… на которое вы напали за Стеной? В белой маске, похожее на Гвендолин.
— Она была из Киланистов. Это орден техномантов, — ответил Мосия. — Их еще называют Следователями. Киланисты умеют изменять облик и голос, преображаясь в других людей, чтобы заставить жертву делать то, что едва не сделала Элиза, — выдавать тайны, отдавать ценности. Используя такую маскировку, они способны проникнуть всюду.
— Но как вы догадались, что это не Гвендолин? Вы можете видеть сквозь их личины?
— Проникнуть сквозь их личины не так-то просто. Но тут они перемудрили, применив магию. За все время, пока мы наблюдали за Джорамом, я никогда не видел, чтобы Гвен взывала к Жизни, даже когда она была одна. Элиза заметила эту странность, но ничего не сказала — ей слишком хотелось поверить, что перед ней ее мать. И потом, я видел раны Джорама и точно знал — раны были серьезнее, чем они пытались изобразить.
— А почему она отбросила маскировку?
— На поддержание иллюзии уходит много магической энергии. Она не могла сохранять личину и при этом сражаться со мной — поэтому я на нее и напал.
— А если бы вы ошиблись? — спросил я.
— Я не ошибся. Но если бы ошибся, если бы это действительно была Гвен — я сумел бы ее спасти.
— Вы поверили, что она в плену у техномантов?
— Наверное, да, — раз уж они сумели сотворить настолько реалистичную иллюзию. С другой стороны, может, и нет — ведь Смайс не называл ее в числе заложников.
— Но что еще могло с ней случиться?
Мосия покачал головой. Либо он не знал, либо не хотел говорить.
Я задал следующий вопрос:
— А та штука, которую вы назвали стазисной миной, — что это было такое?
— Если бы кто-то из нас наступил на нее, мы все оказались бы в зоне действия стазисного поля. И, оцепенев, не смогли бы двинуться с места, пока нас не освободили бы техноманты.
Прежде чем задать следующий вопрос, я помедлил — потому что боялся услышать ответ, — но в конце концов решился:
— А если все, что происходит с нами, — не настоящее? Вдруг это галлюцинация? Может быть, они контролируют наше сознание…
Мосия криво улыбнулся.
— Если это так, если они действительно контролируют наши мысли, я сильно сомневаюсь, что они позволили бы тебе подумать о такой возможности.
Немного помолчав, он тихо проговорил, как будто размышлял вслух:
— Когда-то в Тимхаллане были маги, владевшие Таинством Времени. Прорицатели.
— Да, но их уничтожили во время Железных войн, — напомнил я. — И впоследствии о Прорицателях никто никогда не слышал.
— Это правда. Что ж, будем настороже и попробуем как-нибудь разгадать эту загадку. Джорам мертв, — Мосия задумался. — Что было бы с Тимхалланом, если бы Джорам погиб от руки Палача? Если бы Джорам погиб до того, как разрушил Источник Жизни и освободил магию? Подумать только…
Он погрузился в свои мысли и отстал на пару шагов, давая понять, что хочет побыть один. Я тоже ненадолго задумался, а потом заметил, что Элиза время от времени поглядывает на меня и, судя по ее улыбке, не возражала бы, если бы я пошел рядом с ней.
Мое сердце забилось чаще. Я подошел поближе к Элизе. Она молча указала на закованную в доспехи спину Сциллы и, сохраняя тишину, заговорила со мной знаками. Меня позабавило, что мой язык жестов — убогая замена речи — превратился в язык тайн и интриг.
— Я очень расстроена из-за нашей вчерашней ссоры, — знаками показала Элиза. — Ты простишь меня, Ройвин?
Я прекрасно понял, какую ссору она имеет в виду, хотя мгновение назад еще не знал этого. Как иногда слова или образы помогают вспомнить забытый сон, так сейчас мне представилось все, что случилось прошлой ночью, — только эта картина была гораздо реальнее любого сна. Это действительно случилось — по крайней мере, в этом времени и месте.
Может быть, так подействовала волшебная Жизнь, струящаяся в моих жилах, но моя другая личность — та, которая принадлежала Земле, — быстро отступила на второй план.
— Мне не за что вас прощать, моя дорогая, — знаками ответил я.
Солнечный свет сиял на ее кудрявых черных волосах, блестела золотая корона, переливались самоцветы в украшениях, и даже в тени деревьев вся Элиза светилась внутренним светом.
Я любил ее. Любовь струилась от меня к ней подобно тому, как Жизнь текла от меня к Мосии.
Я полюбил ее, еще когда мы оба были детьми, и буду любить ее всегда, что бы ни случилось, пока не придет день, когда я преподнесу эту любовь в дар Олмину и упокоюсь навеки в его благости.
В моей голове смешались воспоминания нашего прошлого, нашей юности и нашего настоящего — я помнил ее младенцем, помнил подспудный страх, который преследовал меня в детстве. Я помнил годы учебы в Купели и каникулы, которые проводил дома, с моей названой сестрой — и более чем сестрой. Я помнил, как расстался с дерзкой, своенравной девчонкой, а встретился с прекрасной, мудрой женщиной. Но вот кто нас растил? Где мы жили? Этого я не знал.
— Я беспокоился лишь о вашей безопасности, — объяснил я.
— Ты ведь понимаешь, что другого пути нет, — знаками показала она. — Я просто обязана так поступить как наследница моего отца.
Элиза внимательно посмотрела на меня, ожидая ответа.
— Я понимаю. Я понял тогда. И сказал то, что сказал, только чтобы спровоцировать вас. Это сработало. Думал, вы наброситесь на меня, как в старые добрые времена.
Я надеялся рассмешить ее. Как ни стыдно признаваться, в детстве мне нравилось дразнить ее — так, что она выходила из себя и набрасывалась на меня с кулаками. И хотя потом я всегда отпирался, выставлял себя невинной жертвой, мне не верили и нас обоих отправляли спать без ужина.
Она не засмеялась, но улыбнулась воспоминаниям. Порывисто протянув руку, Элиза тронула меня за плечо и прошептала:
— Как в старые добрые времена, Ройвин, я могу положиться только на тебя, на тебя одного. Только ты способен смести волшебную золотую пыль, которой все остальные осыпают меня. Только ты открываешь мне неприглядную реальность, которая прячется за всем этим. Только ты один заставляешь меня взглянуть в лицо ужасной действительности и увидеть большее — увидеть надежду. Признайся, — ее глаза победно сверкнули, — ты бы разочаровался во мне, если бы я отказалась пойти.
— Я бы подумал, что вы впервые в жизни приняли разумное и взвешенное решение, — ответил я, стараясь выглядеть строгим. — Но меня бы действительно постигло разочарование, если бы вы не позволили мне вас сопровождать.
— Но как же я могла тебя оставить? — спросила Элиза, насмехаясь надо мной. Забывшись, она заговорила вслух: — Мне пришлось бы целыми днями выслушивать твое нытье. «Элиза идет, а меня с собой не берет!» — Это она произнесла капризным детским голосом.
— Тихо! — прервала ее Сцилла, обернувшись. — Прошу прощения, ваше величество. Понимаете…
— Мы не на загородной прогулке, ваше величество, — строго заметил Мосия, скользнув к нам.
— Вы оба, конечно же, правы, — пробормотала Элиза, зардевшись от смущения. — Это больше не повторится.
— Мы почти добрались до места, — сообщила Сцилла. — Колдун?
Пока мы шли, дубы вокруг тропинки поскрипывали и шелестели листвой — по-видимому, они все время снабжали Мосию информацией.
— Отец Сарьон на прогалине, он один. Но он услышал, что мы приближаемся, и очень встревожен. Надеюсь, мы развеем его страхи.
— Я выйду на прогалину первой, — сказала Сцилла. — Вы остаетесь с ее величеством.
— Глупости! — возмутилась Элиза, потеряв терпение. — Мы пойдем все вместе. Если это ловушка, мы в нее уже угодили. Пошли, Ройвин!
Выйдя на поляну, мы увидели престарелого священника, который нервно озирался по сторонам. Увидев нас, он вздохнул с облегчением, улыбнулся и протянул к нам руки.
— Дети мои, — сердечно сказал Сарьон.
Мои глаза наполнились слезами. Теперь я узнал, кто был нам с Элизой вместо отца, кто пригрел двух сироток в своем доме и в своем сердце.
Не удивительно, что в той, другой жизни я питал к Сарьону сыновнюю любовь. Такой любви неведомы преграды, она простирается за любые границы времени и пространства.
Сарьон взял меня за руку и с гордостью посмотрел на мою белую рясу с красной каймой. Белый цвет означал, что я домашний каталист в одной из благородных семей. Красная отделка давала понять, что я лорд-отец, то есть достиг довольно высокого ранга для своих лет.
Сарьон собрался поклониться и поцеловать Элизе руку, но она его опередила — обняла и нежно поцеловала. Сарьон тоже обнял ее и прижал к себе, не отпуская мою руку. Здесь, в зоопарке Зит-Эля, мы являли собой поистине радостную картину воссоединения семьи.
— Я так давно не видел вас обоих, — признался Сарьон, отстранившись и ласково глядя на нас.
— Мы думаем, что император мог бы позволить вам посетить Мерилон, — сказала Элиза и чуть нахмурилась.
— Нет, нет, император Гаральд совершенно прав, — со вздохом возразил старый каталист. — Пути опасны, очень опасны.
— Коридоры безопасны.
— Тхон-ли уже не гарантируют этого в нынешние дни. У Менджу Волшебника много союзников в Тимхаллане. Но не думайте, я вовсе не боюсь, — добавил Сарьон, храбрясь. — Я уже давно готов отойти на покой и воссоединиться с твоими отцом и матерью. — Он погладил Элизу по руке. — Но я не могу оставить великое бремя, которое несу. Пока еще не могу. Еще не могу.
Я смахнул с ресниц слезы и теперь смог ясно разглядеть отца Сарьона. Его облик поразил меня. Каталист выглядел гораздо старше своих лет, седой и сгорбленный, как будто то бремя, о котором он говорил, в буквальном смысле давило ему на плечи. Он был слаб и хрупок не духом — только телом.
Сцилла и Мосия держались поодаль, у края поляны, чтобы не мешать семейной встрече и, кроме того, убедиться, что никто не затаился в засаде. Теперь же они оба подошли к нам и почтительно поклонились отцу Сарьону. Каталист тепло поприветствовал Мосию, заметив между делом, что слышал, будто Мосия теперь на службе у королевы Элизы. Дуук-тсарит стоял, сложив руки перед собой, безмолвный и настороженный.
Очевидно, Сарьон не был знаком со Сциллой — Элиза представила ее как своего рыцаря и капитана гвардии. Сцилла, несмотря на свои грубоватые манеры, старалась быть вежливой. Но я заметил, что она чувствует себя неловко.
— Мы не должны оставаться здесь дольше, чем необходимо, ваше величество. С вашего милостивого позволения, я предложила бы вам немедленно отправляться в путь.
— Вы не возражаете, отец Сарьон? — спросила Элиза, глядя на каталиста с искренней заботой. Ее тоже обеспокоил изможденный вид старика. — Вы выглядите усталым. Неужели вы всю дорогу прошли пешком? Наверное, для вас это был трудный путь. Не желаете ли отдохнуть?
— Не будет мне ни отдыха, ни покоя до тех пор, пока я не завершу свою миссию. И все же, — добавил он, испытующе глядя на Элизу, — я готов до гроба хранить эту тайну, если ты хоть немного не уверена в себе, дочь моя. Примешь ли ты эту огромную ответственность? Хорошо ли взвесила те опасности, с которыми тебе придется столкнуться?
Элиза сжала ему плечи обеими руками.
— Да, отец, дорогой мой отец, единственный отец, которого я знала. Да, я понимаю всю меру опасности. Мне продемонстрировали ее очень ясно и подробно, — сказала она и улыбнулась мне, после чего снова повернулась к Сарьону: — Я готова принять ответственность. И закончить, если понадобится, то, что начал мой отец.
— Он гордился бы тобой, Элиза, — негромко сказал Сарьон.
— Ваше величество….
— Да, Сцилла, мы уходим. Отец, вы поведете нас, потому что больше никто не знает дороги.
Сарьон покачал головой, и я догадался, что он подумал не о залитой солнечным светом тропинке в лесу, а о пути, вечно скрытом завесой тьмы, о пути, который ведет в будущее.
Элиза пошла рядом с каталистом, по-дружески держа его под руку. Тропинка была недостаточно широка, чтобы идти по ней втроем в ряд, поэтому я отстал. Элиза с Сарьоном шли впереди меня, а Мосия со Сциллой — позади.
— Кажется, мое ранение еще дает о себе знать, — признался Мосия. — Чего нам следует здесь страшиться, помимо обычных опасностей, подстерегающих безумцев, которые отважились войти в зоопарк Зит-Эля? Вы сами сказали, что кентавры не станут на нас нападать.
Сцилла пренебрежительно хмыкнула.
— Если они и нападут — не страшно. Нет, я боюсь не кентавров и не разбойников, не эльфов и не великанов… — Она ненадолго замолчала, потом тихо закончила: — Думаю, вы не сможете догадаться.
— Вы боитесь Дуук-тсарит. Но я — один из них.
— Это правда, но вы всегда отличались независимым нравом, Мосия, и не побоитесь пойти другим путем, если считаете чей-то путь неправильным. Поэтому ее величество и пожелала, чтобы вы нас сопровождали. Вы единственный из боевых магов, которому она может довериться.
— Каких действий со стороны Дуук-тсарит вы опасаетесь?
— Они могут попытаться захватить Темный Меч, — ответила Сцилла.
— Так вот, значит, почему мы здесь, — задумчиво сказал Мосия. — Королева сказала, что «готова принять ответственность». Она имела в виду Темный Меч. И отец Сарьон знает, где находится оружие.
— Конечно. Разве ее величество не объясняла вам это перед тем, как мы отправились в путь?
— Возможно, ее величество не слишком доверяет мне, — Мосия криво улыбнулся.
Сцилла вздохнула.
— Вряд ли можно ее за это винить — после всего, что случилось. Император Гаральд верит, что Дуук-тсарит полностью подчиняются ему и выполнят все его приказы. Конечно, они не дают ему повода усомниться в этом, и все же…
— Вы им не доверяете.
— Темный Меч — огромное искушение. Он может дать им невероятное могущество, особенно если они откроют тайну его создания и выкуют много таких мечей.
— Не понимаю, каким образом. Им не может воспользоваться никто, в ком есть Жизнь. Темный Меч вытянет их магию всю без остатка и сделает их беспомощными.
— Наверное, вы действительно сильно ударились головой, — заметила Сцилла. — Или, может быть, сказываются последствия тех ранений, которые вы получили во время битвы, когда рухнул дом лорда Самуэля. Как бы то ни было, мысли у вас явно путаются. Темным Мечом смогут воспользоваться Мертвые Дуук-тсарит. Вы же сами мне говорили, что именно поэтому в орден в первую очередь набирают Мертвых. Кроме того, всем известно, что Дуук-тсарит не верят в пророчество епископа. Как и многие другие, они считают, что это всего лишь политическая уловка, состряпанная императором и Радисовиком для устрашения мятежников.
— Голова болит, — печально пожаловался Мосия. — Напомните мне это пророчество.
Сцилла понизила голос и с торжественным видом сказала:
— В пророчестве говорится, что сам дьявол поднимает против нас армию. Демоны, вооруженные адским светом, обрушатся на нас с неба и уничтожат в Тимхаллане все живое.
Меня настолько поразило и встревожило это предсказание, что я повернулся и пристально посмотрел на Мосию.
— Хч'нив! — знаками показал я.
— Что? — не поняла Сцилла. — О чем вы говорите?
— Не важно. Это в продолжение нашего другого разговора, — Мосия незаметно сделал мне знак не вмешиваться. — Пророчество… Когда оно должно исполниться?
— Завтра в этот час демоны должны начать атаку. Епископ Радисовик сказал: «Нас может спасти только Темный Меч в руках наследника Джорама!»
— И от кого же епископ получил эту инфор… это пророчество?
— От создания Света, — благоговейно сказала Сцилла. — От ангела, посланного самим Олмином.
— Я могу понять, почему мои собратья по ордену отнеслись к пророчеству с недоверием, — сказал Мосия. — Должен признаться, мне трудно в такое поверить.
Сцилла набрала в грудь воздуха, как будто собираясь спорить и что-то доказывать, но потом медленно выдохнула и сказала лишь:
— Сейчас не время для очередного теологического спора. Однако я беспокоюсь о вашей душе и молюсь о ней еженощно.
Это заявление застало Мосию врасплох, он явно не знал, что ответить. Сцилла тоже молчала, погрузившись в размышления.
Я внимательно следил за ними и слушал, но в то же время поглядывал и под ноги, на тропинку. Мосия хотел что-то сказать, но Сцилла перебила его.
— Как жаль, что ее величество не поговорила с вами об этом! — сказала она и решительно добавила: — Вы должны об этом знать — но обязаны сохранить тайну. Император отправил послание на Землю, генералу Боурису.
Сцилла посмотрела на Мосию, полагая, что он будет потрясен таким известием. Однако колдун воспринял новость очень спокойно.
— И что такого? В конце концов, генерал Боурис и король… то есть император Гаральд — друзья.
— Тихо! Никогда не произносите этого вслух! Даже не думайте о таком! Если станет известно, что император поддерживает отношения с врагом, это может стоить ему жизни.
— С врагом. Понятно. И что же наш враг генерал Боурис сказал о божественном послании?
— Что пришествие дьявола действительно грядет, хотя он, возможно, явится и не в том виде, которого мы могли бы ожидать. Далее Боурис рассказал об армии вторжения, которая смела форпосты землян и теперь устремилась к самой Земле. Он сказал, что силы Земли сделают все возможное для защиты Тимхаллана, но добавил, что боится проиграть сражение. И предупредил нас, чтобы мы тоже готовились к битве.
Мы с Мосией переглянулись. Я вздохнул и отвернулся. Хч'нив. Этого следовало ожидать. Я надеялся, что они остались там, в нашем времени, но, очевидно, это не так. Они приближаются, и они уже совсем рядом. У нас меньше двух суток, чтобы их остановить.
Темный Меч в руке наследника Джорама. Темный Меч в руке Джорама. Как может меч в чьей угодно руке остановить приближение армады чужаков, если на них не подействовали нейтронные бомбы, фотонные ракеты и лазерные пушки — самое совершенные и ужасные устройства, изобретенные человечеством?
Внезапно я почувствовал безмерную усталость, стало трудно переставлять ноги. Все тщетно! Безнадежно! Наши жалкие потуги бороться лишь дадут пауку знать, что мы запутались в его паутине. Мне подумалось, что гораздо лучше было бы сесть под этими чудесными дубами с парой бутылок доброго вина и произнести последний тост за человечество. И тут меня весьма ощутимо хлопнули по спине.
— Приободритесь, лорд-отец! — сказала Сцилла. Она едва не сбила меня с ног, но тотчас же помогла восстановить равновесие. — Наследница Джорама скоро обретет Темный Меч, и тогда все будет хорошо.
Она прошла мимо меня, чтобы присоединиться к Элизе: королева подала ей знак, которого я даже не заметил, настолько погрузился в тяжелые раздумья.
Во время всего разговора тропинка, по которой мы шли, спускалась по склону пологого холма. Постепенно дубы уступили место тополям и осинам, а те, в свою очередь, сменились ивами. Я издалека услышал шум текущей воды. Свернув за поворот тропы, мы вышли к узкой речке с быстрым течением. Насколько я смог припомнить из своих исследований, эта речка называлась Хира. Она протекала через самое сердце земли Зит-Эля. Как и обитатели Зит-Эля, в городе Хира была тихой и спокойной, но здесь, в зоопарке, становилась бурной и опасной.
Солнечные лучи ярко сверкали на воде, приятно согревали лицо. Я посмотрел на небо. Легкие белые облака заслоняли синеву подобно полупрозрачной вуали. Вокруг кружился белый пух с тополей — летний снег.
Вода в реке была зеленой там, где текла спокойно, белопенной на быстринах и черной в тени низко нависающих прибрежных деревьев. Неподалеку от нас росла гигантская ива, протянувшая свои сучья почти до середины реки. Огромные искривленные корни выступали над землей, цепко держась за берег.
— Сюда, — указал отец Сарьон. — Мы пришли.
Не говоря ни слова, мы все прошли по берегу к иве.
Не знаю, о чем думали другие, но в моем воображении река стала красной от крови, ива корчилась в пламени, голубое небо почернело от дыма. Но если прежде я впал в отчаяние, то теперь разозлился.
Мы будем бороться, чтобы сохранить все это — солнце, небо, облака, иву. Может, борьба и безнадежна, но мы будем сражаться до конца, даже если не останется никого, кто мог бы об этом рассказать.
Отец Сарьон показал на что-то еще ниже по течению и сказал пару слов — из-за плеска воды я их не расслышал. Подойдя ближе, я поравнялся с Элизой и Сциллой. Мосия присоединился к нам не сразу. Оглянувшись, я увидел, что он присел на тропинке и явно разговаривает с огромным нахохленным черным вороном.
Дуук-тсарит часто использовали воронов как продолжение своих колдовских глаз и ушей.
— …Не далеко, — говорил Сарьон. — Там, у поворота. Будьте осторожны. Дорожка на берегу грязная и очень скользкая.
Между лесной тропинкой и той дорожкой, которая тянулась вдоль берега, обнаружился небольшой уступ, подмытый бурлящей водой, которая собралась внизу маленьким озерцом. Сарьон собрался было неуклюже спрыгнуть вниз, но я задержал его, чтобы спуститься первым, а затем помогать тем, кто пойдет следом.
Сцилла осталась на самом высоком месте тропы. Держа руку на рукояти меча, она настороженно озиралась. Я подобрал длинные полы белой рясы и наполовину спрыгнул, наполовину соскользнул вниз, к прибрежной тропинке. Твердо став на ноги, я повернулся и протянул руки к Элизе. Она не колебалась и ловко спрыгнула вниз. Моя помощь ей была не очень-то и нужна, но все равно Элиза оказалась у меня в объятиях.
На краткий миг мы крепко прижались друг к другу. Она посмотрела мне в глаза, я посмотрел в глаза ей. Она любила меня! Я понял, что она любила меня так же, как я любил ее! Радость моя вспыхнула столь ярко, как отблески солнца на воде, но в следующее мгновение радость схлынула и уплыла в широкий, застойный пруд, темный и унылый.
Наша любовь никогда ни к чему не приведет. Она — королева Мерилона, а я — ее домашний каталист, к тому же немой. У нее есть долг и обязанность перед ее народом, которые я помогаю ей исполнять по мере своих скромных сил. Она обручена. Я хорошо знал ее будущего супруга, который гораздо моложе Элизы. Это сын императора Гаральда. Они отложили свадьбу до тех пор, пока мальчик не повзрослеет. Этот брак укрепит империю и навеки свяжет семейными узами королевства Мерилон и Шаракан.
Если, конечно, хч'нив не убьют нас всех раньше.
Элиза выскользнула из моих объятий.
— Теперь помоги отцу Сарьону, Ройвин, — тихо сказала она.
Отойдя на несколько шагов в сторону, королева отвернулась к воде, сверкающей в солнечных лучах. Я несколько мгновений смотрел ей вслед и заметил, как она украдкой поднесла руку к лицу, но движение было быстрым и не повторилось.
Она отважно приняла свой долг и смиренно его исполняла. Как могу я сделать меньшее, имея перед собой ее пример?
Я протянул руку отцу Сарьону и помог ему спуститься на берег.
— Двадцать лет назад мне было не так трудно, — сказал он. — По крайней мере, мне так помнится. Я тогда легко управлялся без чьей-либо помощи. — Пристально посмотрев на меня, Сарьон спросил: — С тобой все в порядке, Ройвин?
