История России с древнейших времен до 1861 года

      Восстания против ордынского гнета, начало объединения сил Руси в борьбе с Ордой уже в XIV в. привели к появлению новых произведений, проникнутых духом не только героической жертвенности, но и победоносного оптимизма.
      В XII - XIII вв. на Руси было создано много выдающихся произведений архитектуры. Особенно интересные постройки сохранились в Новгороде Великом и в городах Владимиро-Суздальской земли.
      Отличительными чертами новгородского архитектурного стиля были монументальная строгость и простота форм, скупость в украшениях. Из памятников начала XII в. выделяются прежде всего работы мастера Петра, воздвигнувшего соборы в Антониеве и Юрьеве монастырях. Ему же приписывается создание по заказу Мстислава Великого церкви Николы на Ярославовом дворище, напротив детинца. Значительно менее монументальна, но столь же строга последняя из княжеских церквей, построенных в Новгороде, церковь Спаса на Нередице (1198), сравнительно скромный и изящный храм. Церковь эта была уничтожена гитлеровцами во время Великой Отечественной войны, однако полностью восстановлена, за исключением фресок, большая часть которых безвозвратно утрачена. Благодаря работам Новгородской археологической экспедиции нам стало известно имя одного из главных мастеров, расписывавших храм Спаса на Нередице, - это был выходец из Византии новгородский священник Олисей Петрович Гречин. Он расписал также надвратную церковь Ризположения у Пречистенских ворот Новгородского детинца.
      В Новгороде XII - XIII вв. строились не только мощные монастырские и княжеские церкви, но и уличные храмы, небольшие сооружения, возводившиеся жителями той или иной новгородской улицы. Такова церковь Петра и Павла на Синичьей горе (1185 - 1192), построенная жителями Лукиной улицы.
      Нашествие Батыя не затронуло Новгород непосредственно, однако вывоз в Орду ремесленников и сбор ордынской дани тяжело сказались на каменном строительстве в Новгороде. После Батыева нашествия до конца XIII в. в Новгороде строят только крепости и деревянные церкви. Ни один каменный храм не был воздвигнут до 1292 г. (церковь Николы на Липне).
      Иной характер, чем в Новгороде, носило каменное зодчество во Владимиро-Суздальской земле. Прежде всего, оно отличалось по материалу. Большинство новгородских храмов построено из кирпича, а во Владимиро-Суздальской земле широко применяли местный белый камень-известняк. Отсюда вытекает и любовь владимиро-суздальских зодчих к каменной резьбе.
      Древнейшие постройки Владимиро-Суздальской земли носят еще достаточно суровый характер. Такова церковь Бориса и Глеба в селе Кидекше рядом с Суздалем (1152), воздвигнутая при Юрии Долгоруком. Храм был дворцовой церковью князя и поставлен на месте легендарной встречи "святых" князей Бориса и Глеба при их роковой поездке в Киев. Это сравнительно небольшое, но очень массивное сооружение, напоминающее скорее крепость, чем церковь.
      Основные характерные черты владимиро-суздальского зодчества сложились в постройках, относящихся ко времени княжения Андрея Боголюбского, когда усиленно обстраивались Владимир, Боголюбово и т. д. Во Владимире были воздвигнуты величественный Успенский собор, ведущие в город Золотые ворота (дошедшие до наших дней в сильно перестроенном виде), в Боголюбове княжеский замок, а неподалеку от него - шедевр русской средневековой архитектуры церковь Покрова на Нерли.
      У всех этих сооружений есть некоторые общие, характерные черты. Так, в них находят немало элементов господствовавшего в то время в Западной Европе романского архитектурного стиля. Одной из причин, возможно, было участие в строительстве приезжих зодчих. При огромном размахе строительства своих, местных мастеров могло не хватать. Вместе с тем Андрей Боголюбский, стремившийся к обособлению Владимира от Киева, не хотел привлекать киевских мастеров. Поэтому в сооружении храмов и дворцов принимали участие мастера, по словам летописца, "из всех земель", в том числе из Германской империи, по преданию, присланные Фридрихом Барбароссой. Возможно, в наличии романских черт отразились общие тенденции развития европейского, в том числе и русского, искусства.
      Для владимиро-суздальских сооружений времени Андрея Боголюбского характерна четкость архитектурных форм и линий. Гладь стены членится выступающими пилястрами; обязателен резной аркатурный пояс из небольших рельефных арок - и на стенах, и на подкупольных барабанах. Часто встречаются барельефы людей, животных и растений. Однако все эти резные элементы занимают небольшую часть стены и резко выделяются на гладком фоне. Потому храмы этого периода одновременно и торжественно-суровы и нарядны.
      В конце XII - начале XIII в. владимиро-суздальское зодчество, сохраняя общие с предшествующим временем черты, становится значительно пышнее, декоративнее. Типичный образец архитектуры нового периода Дмитриевский собор во Владимире (1194 - 1197), построенный при Всеволоде Большое Гнездо. Вся верхняя половина собора, портал и подкупольный барабан покрыты исключительно тонкой и невероятно затейливой резьбой. Эта резьба носит во многом светский характер. Из 566 резных камней только 46 изображений связаны с христианской символикой. Здесь множество фантастических и сказочных растений, птиц и зверей, сцены борьбы, охоты, скульптурная иллюстрация к популярной в Древней Руси повести об Александре Македонском, изображающая его вознесение на небо. Большое количество львов, барсов, орлов, сказочных двуглавых зверей служит олицетворением княжеской власти: со львами, барсами, орлами, порой даже с крокодилами было принято сравнивать князей в древнерусской письменности. Прославлению княжеской власти служат рельефы собора.
      Эти традиции были развиты в построенном в Юрьеве-Польском при князе Юрии Георгиевском соборе, посвященном его небесному патрону (1234). Сложной и тонкой каменной резьбой, в которой причудливо сплелись церковные, античные и русские народные мотивы (вроде кентавра в русском кафтане), был покрыт уже весь собор - от подножия до кровли. Как и Дмитриевский собор, Георгиевский воспевал могущество княжеской власти.
      Своеобразные архитектурные школы сложились также в Полоцкой, Галицко-Волынской, Чернигово-Северской и других землях.
      Процесс интенсивного культурного подъема, развития местных культурных центров был насильственно прерван Батыевым нашествием.
      Глава IV
      БОРЬБА ПРОТИВ ОРДЫНСКОГО ИГА.
      ОБЪЕДИНЕНИЕ РУССКИХ ЗЕМЕЛЬ ВОКРУГ
      МОСКВЫ
      1. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ
      И ПОЛИТИЧЕСКИЙ СТРОЙ РУСИ
      ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIII - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XV в.
      После Батыева нашествия Русь стала страной вассальной по отношению к Золотой Орде. Золотой Ордой на Руси называли улус Джучи. Это было мощное государство, созданное монгольскими ханами. Оно охватывало огромную территорию, включая земли волжских болгар, Половецкую степь, Крым, Западную Сибирь, Приуралье, Хорезм. Столицей этого государства был Сарай, или Сарай-Бату, основанный Батыем неподалеку от нынешней Астрахани.
      Первым в Орду в 1243 г. был вынужден поехать оставшийся главным владимиро-суздальским князем после гибели Юрия его брат Ярослав. По словам летописи, Батый его "почти великою честию и мужи его" и назначил его старшим из князей: "Буди ты старей всем князьям в русском языце".
      Следом за владимирским князем потянулись и остальные. Таким образом, политическая зависимость Руси выразилась в изменении положения князей. Хотя древнерусские нормы наследования продолжали действовать, ордынская власть поставила их под свой контроль. Князья должны были отныне ездить в Орду и получать там ханские утверждения - ярлыки - на свои княжества. Хан таким образом становился источником княжеской власти. Самым привлекательным ярлыком был ярлык на великое княжение Владимирское, дававший помимо номинального старшинства над князьями Северо-Восточной Руси и ряд вполне ощутимых выгод, включая и Владимирский "домен".
      Для ордынских властителей раздача ярлыков на княжение стала средством политического давления на русских князей. С их помощью ханы перекраивали политическую карту Северо-Восточной Руси, разжигали соперничество и добивались ослабления наиболее опасных князей.
      Поездка в Орду за ярлыком не всегда кончалась для русских князей благополучно. Так, князь Михаил Всеволодович Черниговский, княживший в Киеве во времена Батыева нашествия, был в Орде казнен, как сообщает его житие, из-за отказа выполнить языческий обряд очищения: пройти между двумя огнями. В Орду за ярлыком съездил и галицкий князь Даниил Романович. Неудачной оказалась поездка Ярослава Всеволодовича в далекий Каракорум он был там отравлен (1246).
      Главной формой зависимости от Орды был сбор дани, или, как ее называли на Руси, "ордынский выход". Дань собирали с дома-хозяйства. Для точной раскладки дани была проведена специальная перепись - "число". Сборщиками дани были баскаки, приезжавшие на Русь в сопровождении вооруженной охраны. "Великий баскак" имел резиденцию во Владимире, куда из Киева фактически переместился политический центр страны. От дани было освобождено духовенство. Татары, бывшие в это время еще язычниками, отличались веротерпимостью. Кроме того, ордынские ханы отчетливо понимали большую идеологическую роль духовенства и стремились привлечь его на свою сторону.
      Народные массы сопротивлялись ордынской политике угнетения. Сильные волнения произошли в Новгородской земле. В 1257 г., когда там начали брать дань, новгородцы отказались от ее уплаты. Однако Александр Невский, который считал невозможным открытое столкновение с Ордой, жестоко расправился с восставшими. Впрочем, новгородцы продолжали сопротивление. Они отказывались "даваться в число", записываться при переписи. Их негодование вызвало также то обстоятельство, что бояре "творяху... собе легко, а меньшим зло". Положить меньших людей в число удалось только в 1259 г. Но в 1262 г. во многих городах Русской земли, в частности в Ростове, в Суздале, в Ярославле, в Устюге Великом, во Владимире, прошли народные восстания, многие сборщики дани - баскаки и купцы-мусульмане, которым баскаки передавали сбор дани на откуп, были убиты. Напуганные народным движением, ордынцы решили передать значительную часть сбора дани удельным русским князьям. Таким образом, народное движение заставило Орду пойти если не на полную отмену баскачества, то, по крайней мере, на его ограничение.
      Усилению ига способствовала политика многих представителей княжеской верхушки. В наступивших после смерти Александра Невского в 1263 г. (он был великим князем с 1252 г.) междоусобиях его сыновей и родственников главным аргументом стал суд хана. Князья доносили друг на друга в Орду и использовали ордынскую рать для взаимной борьбы. Так, в 1280 г., князь Андрей Александрович "многи дары даде царю и великим князем ордынским, и всех наполни богатством, и уговори и уласка всех, и изпроси себе княжение великое Владимерское у царя под братом своим старейшим, великим князем Дмитрием Александровичем" и с ордынской ратью пришел на Русь. Однако он недолго держал княжение в своих руках, Дмитрию Александровичу удалось вернуть себе первенство. Но в 1292 г. Андрей вместе с другими князьями донес в Орду на Дмитрия Александровича, что он утаивает дань. Хан Тохта отправил на Русь своего брата Дюденю. "Дюденева рать" вместе с князьями "взяша Владимер, и церковь Володимерскую разграбиша, и сосуды священный вся поимаша, и Суздаль, и Юрьев, и Переславль, Дмитров, Москву, Коломну, Можаеск, Углече поле, всех градов взяша 14, и всю землю пусту сътвориша". Таких сообщений встречается в летописях очень много.
      К концу XIII - началу XIV в. на Руси сложилась новая политическая система. Свершившимся фактом стал перенос столицы во Владимир. Галицко-Волынская земля оказалась от него независимой, хотя тоже подчинялась власти ханов. На западе возникло Великое княжество Литовское, в орбиту влияния которого постепенно попадают западные и юго-западные земли Руси. Пожалуй, только Черниговское и Смоленское княжества в какой-то степени тяготеют к Владимирскому княжению. Фактически произошло обособление Северо-Восточной Руси. Под властью великих князей владимирских, помимо территории старого Владимиро-Суздальского княжества, находились Рязанская земля и Новгород Великий.
      Ордынское иго способствовало дальнейшему изменению характера политического развития древнерусских княжеств. Большинство старых городов Северо-Восточной Руси - Ростов, Суздаль, Владимир - пришли в упадок, уступив свое политическое верховенство окраинным: Твери, Нижнему Новгороду, Москве. Насильственно прерванный процесс развития княжеств принял новые формы: на смену княжеским союзам, требовавшим добровольного объединения под властью великого князя, пришла монархия, основанная на огромной личной власти князя и служении одному ему феодалов-подданных. В дальнейшем такая форма организации политической власти привела к освобождению от ордынского ига, однако увеличение военного потенциала оказалось связанным с усилением зависимости всех слоев населения от власти.
      Первое время после Батыева нашествия страна постепенно залечивала раны, восстанавливалась экономика. Заселяются опустевшие села и деревни, распахиваются поля, поднимаются из пепла города, возникают новые виды ремесел. Конец XIII - начало XIV в. - время роста феодального землевладения. Многочисленными селами владеют князья. Становится все больше вотчин, как крупных, так и мелких. Основной путь развития вотчины в это время - пожалование князем земли с крестьянами. Феодалы делились на высший слой - бояр и на так называемых слуг вольных. И те и другие обладали широкими иммунитетными правами, вероятно, судили население своих сел по всем делам. Однако с конца XIV в. эти права начинает урезывать усиливающаяся княжеская власть. Сначала в ведение князя переходит суд по делам об убийстве ("душегубстве"), а затем - и о разбое, а иногда и о "татьбе" - кражах.
      Наряду с боярами и слугами вольными существовали и мелкие феодалы-землевладельцы - так называемые слуги под дворским (дворские - это управляющие княжеским хозяйством в отдельных волостях, которым подчинялись мелкие княжеские слуги). Они получали от князя небольшие участки земли за службу. Из их землевладения впоследствии развилась поместная система.
      Однако и вотчинная система (княжеские, боярские и монастырские села и деревни), не говоря уже о еще не сформировавшейся поместной, были всего лишь островками в море крестьянских общин. Даже во второй половине XV в. в Северо-Восточной Руси преобладали еще земли так называемых черных крестьян. Они платили дань и другие налоги непосредственно, а не через своих феодалов и жили в селах, не принадлежавших отдельным феодалам. Их общины именовались волостями, потому и самих крестьян часто называли волостными.
      Вопрос об их социальной природе до сих пор дискуссионен. Одни исследователи говорят, что на Руси в XIV - XV вв. существовал государственный феодализм, а черных крестьян считают феодально-зависимыми, но не от частных собственников, а от феодального государства в целом. Дань и другие налоги, которые платили князьям черные крестьяне, они рассматривают как форму феодальной ренты. Другие исследователи полагают, что черное крестьянство - это свободное население, не втянутое еще в систему феодальной эксплуатации. Черные земли они считают полной собственностью крестьянских общин, а дань рассматривают как обычное налоговое обложение. Есть и третья точка зрения, согласно которой черные крестьяне были как бы сособственниками черных земель вместе с государством. Однако вне зависимости от того, в каких терминах современной науки определяется положение черных крестьян, ясно, что жилось им легче, чем частновладельческим.
      Феодалы вели постоянное наступление на черные земли, пытались их, как тогда говорили, "обоярить".
      Уровень эксплуатации крестьянства в XIV - первой половине XV в. не был еще высоким: при слабом развитии товарно-денежных отношений феодал ограничивался получением лишь тех продуктов сельскохозяйственного производства, которые он мог потребить. Поэтому натуральный оброк был основным видом феодальной ренты. Отработочная рента существовала в виде отдельных повинностей. Так, в конце XIV в. крестьяне Цареконстантиновского монастыря близ Владимира должны были (по грамоте митрополита Киприана) ремонтировать монастырские постройки, пахать монастырскую пашню, ловить рыбу, варить пиво, молотить рожь, прясть лен и т. п. Работы на пашне составляли специфическую обязанность именно монастырских крестьян (монастыри не владели холопами), в вотчинах светских феодалов на господской пашне работали холопы.
      В ходе восстановления экономики росло городское население и развивалось ремесло. Некоторые ремесленники работали уже не на заказ, а на рынок. И все же население городов по-прежнему составляло ничтожную часть жителей страны. Товарные связи были в основном случайными, обусловленными либо источниками сырья (например, доставка соли от места добычи или выплавка железа возле месторождений руды), либо перевозкой зерна из урожайных районов в неурожайные.
      Борьба крестьянства была направлена лишь против усиления эксплуатации и ее наиболее жестких форм. Одним из видов протеста был уход крестьян на новые места в поисках более приемлемых условий для жизни и труда. Страх перед возможным уходом крестьян и запустением земли подчас удерживал феодалов от чрезмерного увеличения повинностей. Междукняжеские соглашения (впрочем, далеко не всегда выполнявшиеся) предусматривали нередко выдачу ушедших в чужое княжение крестьян, запрет принимать крестьян в другом княжестве. Из уставной грамоты митрополита Киприана (1391) известно о сопротивлении крестьян попыткам усилить эксплуатацию. Крестьяне апеллировали при этом к обычаю, "старине": незыблемость "старины" была одним из принципов средневекового правосознания, и даже ее изменения обычно пытались маскировать восстановлением нарушенного обычая.
      Крестьяне вели также борьбу против захвата феодалами в частную собственность общинных земель, выступали с судебными исками, перепахивали межи, не пускали боярских приказчиков.
      Поскольку князья часто передавали возникающим монастырям в собственность черные земли, то крестьяне нередко сопротивлялись созданию новых монастырей. Многочисленные сведения такого рода встречаются в житиях основателей монастырей.
      2. НАЧАЛО ОБЪЕДИНЕНИЯ РУССКИХ ЗЕМЕЛЬ
      Проблема образования Русского государства принадлежит к ключевым в исторической науке. Различные исторические направления и школы предлагали свои подходы и конкретные пути решения этой важной темы. Уже В. Н. Татищев, отталкиваясь от теории "естественного права" и добровольного договора, рассматривал эту проблему в контексте восстановления в Северо-Восточной Руси самодержавия. В том же, свойственном для дворянских историков ключе рассматривал процесс становления Русского государства и Н. М. Карамзин. Создание Русского государства для него - результат деятельности отдельных князей и царей, среди которых он особенно высоко ставил Ивана III - дальновидного и осторожного политика. По Карамзину, восстановлением государственности Русь обязана монархическому устройству, единственно способному одолеть центробежные тенденции эпохи уделов. В этой связи он подчеркивал даже благотворное влияние ордынского ига, облегчившего воссоздание монархии уничтожением "древних гражданских прав" и политикой ханов. При таком подходе вне внимания исследователей оставалась социально-экономическая тематика, роль народных масс в создании Русского государства.
      В середине XIX в. этими проблемами занялись историки буржуазного направления. Предмет их пристального внимания - история государства. Однако они уже не были удовлетворены известной прямолинейностью своих предшественников, сводящих все к утверждению в Восточной Руси единовластия. Русское государство рассматривается ими как определенный итог этнического развития народа. Стержнем их построений стала теория выделения государственного начала, которое пришло на место началу вотчинному. В итоге исходной точкой отсчета создания государства для них становилась не Древняя Русь, как это было в дворянской историографии, а Русь Московская. Само же содержание процесса сводилось к борьбе различных общественно-политических форм. Эта схема получила свое воплощение в трудах С. М. Соловьева. Именно он придал ей научную целостность и историческую аргументированность, обратился к истокам внутреннего, "органического развития" российской государственности.
      В. О. Ключевский и его последователи дополнили эту схему изучением социально-экономических процессов, обратились к выяснению места "общественных классов". Русское национальное государство выросло, по мнению В. О. Ключевского, из "удельного порядка", из "вотчины" князей потомков Даниила Московского. При этом знаменитый историк подчеркивал неразборчивость московских князей, действовавших как "беззастенчивые хищники". Своекорыстный интерес московских правителей совпал с "народными нуждами" формирующейся великорусской народности - ее стремлением к освобождению и обретению своего независимого государства.
      В современной литературе нередко встречаются работы, скептически относящиеся к тому, что было достигнуто советской исторической наукой. Действительно, жесткие методологические установки сильно ограничивали творческие усилия исследователей, определяли тематику и подходы. Но было бы несправедливо и в научном плане необоснованно перечеркивать ту огромную исследовательскую работу, которую выполнили советские историки. В их трудах получили подробное освещение вопросы социально-экономического развития, феодального землевладения, что позволяет судить о предпосылках образования государства и централизации, участия различных социальных групп и слоев в образовании Русского государства, политической истории. Понятно, что в новых условиях и при открывшихся новых подходах многое предстоит переосмыслить. Расширяется круг представлений, развивается сама историческая наука.
      Политическое раздробление Руси достигло своего апогея на рубеже XIII - XIV вв. Из Владимиро-Суздальского княжества выделилось к 70-м годам XIII в. 14 княжеств, из которых наиболее значительными были Суздальское, Городецкое (с Нижним Новгородом), Ростовское, Ярославское, Переяславское, Тверское и Московское.
      Дробление было характерно и для других территорий: так, Смоленская земля распалась на еще более мелкие уделы: Можайское, Вяземское, Ржевское, Фоминское и другие княжества. В Чернигово-Северской земле, в верховьях Оки, было множество мелких княжеств: Козельское, Тарусское (из него выделилось Оболенское), Трубчевское, Мосальское и т. п. Во многих княжествах на протяжении XIV в. шло выделение новых уделов. Так, в Тверском княжестве выделились Микулинский и Кашинский уделы, в Московском - Серпуховской, Боровский и др., в Рязанском - Пронский.
      На рубеже XIII - XIV вв. создалась особая политическая система Великого княжения Владимирского. Великий князь Владимирский стоял во главе феодальной иерархии. Он оставался в то же время главой своего собственного княжества. Власть великого князя была во многом номинальной, но все же давала немалые преимущества. Территория великокняжеского домена вокруг Владимира включала богатые и плодородные земли, великокняжеские бояре могли получать здесь выгодные наместничества. Великокняжеский стол увеличивал престиж князя, давал ему возможность расширить или, по крайней мере, укрепить границы своего княжества. Поэтому князья вели ожесточенную борьбу за выдававшийся в Орде ярлык на владимирский стол. Основными претендентами были в XIV в. тверские и московские князья, а затем и суздальско-нижегородские. Остальные не могли претендовать на владимирский стол, ибо были либо слишком слабы для борьбы, либо не принадлежали к владимиро-суздальской княжеской династии (например, рязанские князья) и не имели прав на великокняжеский престол.
      Наиболее сильные княжества (Московское, Тверское, Суздальско-Нижегородское, Рязанское) с XIV в. часто именуются великими, а их князья вне зависимости от получения Владимира - великими князьями. Эти великие князья стали главами своеобразных союзов князей в своих землях, арбитрами в спорах между удельными князьями, сносились с Ордой и часто собирали "ордынский выход" - дань. Они считались "братьями старейшими" удельных князей (термины родства указывали лишь на место в феодальной иерархии: дядя мог быть "братом молодшим" племянника).
      Борьба за великокняжеский престол усиливалась по мере того, как рос великокняжеский домен за счет выморочных княжеств, владетели которых не оставили прямых наследников. Так, постепенно в его составе оказались Костромское и Юрьевское княжества; формально в него входило и Переяславское княжество, хотя, как будет показано ниже, оно фактически подчинялось Москве.
      В XIV в. наметились тенденции политического объединения земель. В Северо-Восточной Руси развивалось крупное феодальное землевладение. Вотчинникам-боярам было тесно в рамках небольших княжеств: ведь бояре не имели права покупать земли за границами своего княжества. Феодальная раздробленность не порвала давних экономических связей между землями, а в дальнейшем возникали и новые. Это облегчало достижение единства. Предпосылкой для ликвидации феодальной раздробленности была примерная синхронность в развитии всех княжеств, а потому в основном одинаковым был их уровень. Близки были правовые нормы, восходящие к Русской Правде. Сохранялось и общерусское национальное самосознание.
      Действие этих предпосылок, едва наметившихся тенденций социально-экономического развития не смогло бы проявиться без участия внешнего фактора: необходимости организовать отпор разбойничьим набегам ханов Золотой Орды и свергнуть ее иго. Одного этого внешнего фактора оказалось мало, чтобы объединить русские земли в XIII в. перед лицом Батыева нашествия, но без него и в XIV - XV вв. слабые еще социально-экономические предпосылки не смогли бы оказать своего действия.
      Борьба за владимирский престол не была столкновением противников и сторонников единства. В ней решалось лишь, какое княжество возглавит объединительный процесс.
      Из участников этой борьбы наименьшие шансы на успех были у Суздальско-Нижегородского княжества. Расположенное на восточной окраине, это княжество находилось слишком близко к Орде и потому часто становилось жертвой набегов. Это и препятствовало концентрации здесь населения, и толкало суздальско-нижегородских князей на соглашательство по отношению к Орде.
      Возможности же Московского и Тверского княжеств были приблизительно равными. Их столицы стояли на перекрестках торговых путей. Территории были хорошо защищены и с запада и с востока густыми лесами и другими княжествами от вражеских нападений. Именно здесь, в Центре, складывалась русская народность. Поэтому победа Москвы или Твери обусловливалась прежде всего конкретной ситуацией, реальным соотношением сил. Забегая вперед скажем, что превосходство Москвы было достигнуто благодаря политике московских князей, неразборчивых в средствах и способах достижения своих целей, особенно в первые десятилетия, и тому обстоятельству, что возвысившееся Тверское княжество, не успев окрепнуть, оказалось под ударами ордынских правителей.
      Оба княжества возникли в XIII в.: Тверское в 1247 г. получил младший брат Александра Невского Ярослав Ярославич, Московское - в 70-х гг. XIII в. младший сын Александра Невского Даниил. Ярослав и Даниил стали родоначальниками тверской и московской княжеских династий.
      Московское княжество было одним из самых небольших, но Даниилу Александровичу удалось его значительно расширить. В 1301 г. он отвоевал у Рязани Коломну. Затем ему удалось фактически присоединить выморочное Переяславское княжество. Тем самым в руки московских князей попала густо населенная территория с развитым феодальным землевладением. Здесь было много и крестьян, и феодалов, что увеличивало экономическую и военную мощь княжества. Присоединение Коломны дало выход к низовьям Москвы-реки и к Оке, а переяславские земли стали плацдармом для наступления на граничившее с ним Ростовское княжество. Сын Даниила Юрий (1303 - 1325) отвоевал у Смоленского княжества Можайск и вступил в борьбу за великое княжение.
      Юрий Данилович заручился поддержкой хана Узбека, на сестре которого Кончаке (Агафье) он был женат, обещал ему больше дани и получил ярлык на великое княжение. Великокняжеский престол был тогда в руках тверского князя Михаила Ярославича, который не подчинился приказу хана и начал войну с Юрием. Юрий потерпел поражение, причем в плен попала княгиня Агафья. На беду она скоро умерла в Твери. Юрий ловко обвинил Михаила Ярославича в том, что он "уморил" ханскую сестру. Михаила вызвали в Орду и казнили. Впрочем, ярлык на великое княжение достался не Юрию: в Орде стремились натравливать друг на друга русских князей, не оставлять надолго великокняжеский престол в руках одной княжеской ветви. Поэтому ярлык получил сын казненного Михаила Ярославича Дмитрий Грозные Очи. Видно, прозвище не было случайным: встретив в Орде виновника гибели своего отца, Дмитрий не сдержался и убил Юрия Даниловича. Хан приказал его казнить. По словам летописи, он был "гневен зело на всех князей тверских и называше их крамольникы". Впрочем, ярлык остался у Твери: он был дан брату Дмитрия Александру Михайловичу.
      Московским князем стал брат Юрия Иван Данилович Калита (1325 - 1340). Его прозвище было, вероятно, связано с богатством и скопидомством князя: калитой называли кошель для денег, который привязывали к поясу.
      Иван Калита усиливал свое княжество при помощи Орды. В 1327 г. в Твери вспыхнуло восстание против ордынцев. Оно было вызвано попыткой восстановить на Руси систему баскачества. Хан Узбек прислал в Тверь в качестве баскака Чолхана (на Руси его называли Щелканом), своего родственника. Отряд Чолхана бесчинствовал в Твери. Восставшие истребили ненавистного баскака и его воинство. Князь Александр Михайлович, пытавшийся отговорить горожан от восстания, вынужден был примкнуть к ним. Иван Калита взял на себя подавление народного движения. Вместе с ордынским войском он пошел на Тверь. Вся земля была опустошена, города и села сожжены, люди уведены в рабство. Князь Александр бежал во Псков, но митрополит Феогност, союзник Калиты, проклял псковичей и отлучил их от церкви. Александру Михайловичу пришлось бежать в Великое княжество Литовское. Через несколько лет он все же вернулся на Русь, а затем вызван в Орду и там казнен (1339).
      В награду за подавление восстания Иван Калита получил ярлык на великое княжение. Несмотря на поражение, тверское восстание имело огромное значение: оно заставило Орду окончательно отказаться от системы баскачества и перейти к откупу дани русскими князьями. Главным сборщиком дани стал Иван Калита.