Пираты Карибского моря. Проклятие капитана

— Зачем тебе, Джон, знать об этом, если мне все известно? Я проведу оба корабля к каравану. Мои люди задержат «Каталину» и дадут нам возможность незаметно приблизиться к галеонам. Остальное сделаешь ты со своими людьми. Таким образом, наше участие будет равным. Или ты хочешь действовать один?

Вопрос Девото застал врасплох пирата, и тот сдался.

— Ну хорошо! Твои условия?

— Вот это другой разговор! — Девото еще раз наполнил свой бокал: — Прошу за нашу встречу.

Том выпил, Джон, не прикасаясь к кружке, спросил:

— Ну?

— На галеонах и фрегате — «Каталина», сам понимаешь, будет выведена из игры — огневая мощь несколько больше нашей, но в общей сложности экипажа на них не должно быть более пятисот человек. Я думаю, что пока «Каталина» подойдет, мы уже успеем выиграть бой.

— Что ты мне зубы заговариваешь? Чего тянешь? — неожиданно вспыхнул Джон и стукнул кулаком по подлокотнику кресла. — Или забыл, что я могу заставить говорить любого?

Девото с пренебрежением посмотрел на Злого Джона и, медленно растягивая слова, произнес:

— Будь я чуть глупее, за эти слова проткнул бы тебя, как индюшку. И выпустил бы на волю твою никчемную душу…

— Что ты сказал? — Злой Джон схватил шпагу, а Девото спокойно сделал шаг назад.

— Только такой идиот, как ты, может подумать, что меня, Девото, можно силой заставить говорить. Ты хочешь потерять единственную возможность стать человеком? Золото, серебро и драгоценности. Или ты получаешь удовлетворение от продажи вонючих кож скупщикам в десять раз дешевле настоящей цены? Повтори еще раз, что ты сказал, и не видать тебе богатства, как своего затылка.

— Мой капитан, послушай его! Ведь Девото не так уж несправедлив. В конце концов, он поступает, как поступил бы и ты на его месте… — Том понимал, что ссора не приведет к добру. Он вплотную приблизился к Злому Джону и заискивающе посмотрел ему в глаза. — Он ведь Девото…

— Условия! Твои условия! Назови их! — Злой Джон положил шпагу на стол.

— Пятая часть…

Том от удивления сел, а Злой Джон вскочил на ноги. Ни один мускул не дрогнул на лице Девото.

— Спокойно! Пятая часть мне и доля боцмана Черной Скале.

— Ну, знаешь! Тут и моему терпению приходит конец. — Том вскочил с кресла и выхватил из-за пояса пистолет.

— Твой выстрел обойдется вам обоим в миллион двести тысяч золотых дублонов. — Девото скрестил руки на груди.

— Все это сказки, капитан. Одно твое слово, и он сейчас же закачается на рее. — Том распалялся все больше, но вовремя заметил, как Злой Джон забарабанил пальцами левой руки по подлокотнику кресла. Том и другие приближенные Злого Джона знали, что это был верный признак того, что их предводитель придумал нечто весьма забавное.

— Я уверен, что каждый из вас потребовал бы ту же законную пятую часть. — Девото был непреклонен.

— Том, давай бумагу, чернила и перо. Послушаем, что дальше скажет сеньор Девото. — Злой Джон уселся поудобнее в кресле капитана Дюгарда и выпил ром. — Позови Кейнса и двух матросов. Итак, твои условия…

Соглашение, которое подписали Злой Джон, Девото и в качестве свидетелей три представителя команды пиратов: боцман Кейнс и два матроса, было выработано в течение часа. В результате Девото стал на «Ласточке» капитаном. Ему в помощники Злой Джон назначил Тома и боцмана Кейнса. Когда Девото отбирал девяносто человек в состав новой команды «Ласточки», Злой Джон, видя, как откровенно каждый из его людей стремился попасть под начало Девото, демонстративно покинул мостик и отправился на бак. Том догнал своего командира у грот-мачты.

— Джон, ты утратил здравый рассудок! Посмотри, что делается! Отдать ему под начало «Ласточку»! Он уйдет на ней…

— А ты зачем? Вместе с Кейнсом не спускать с него глаз!

— Но как ты мог согласиться на пятую часть?

— Дубина! Когда сокровище будет в наших руках, кто станет соблюдать какие-то условия?

Том озадаченно остановился.

— Что, не доходит? — На губах Злого Джона заиграла язвительная улыбка. — Когда дело будет закончено, мы поговорим с этим заносчивым испанцем другим языком. Тогда мы спросим с него за все!.. А сейчас выполняй его указания. Пусть он чувствует себя капитаном. Он сказал, что сейчас мы пойдем к острову Горда. Значит, караван должен собираться в Веракрусе или Картахене.

— Да, но где?

— Что бы ни случилось, Том, встречаемся у западной стороны острова или в устье реки Коко. А если Девото не шутит, то денег нам хватит до конца нашей жизни. Игра стоит свеч!

Когда «Добрая Надежда» пришла в порт Чарлстона, Боб Железная Рука уже почти поправился, однако был еще слаб и решил окончательно прийти в себя в родном доме. Потому Боб и испугался, получив сообщение со шхуны от Чарли, что на рейде, рядом с его кораблем, поутру следующего дня появился с английским флагом на флагштоке бриг, совсем еще недавно принадлежавший Спенсеру Меррифьельду. Уловка с поворотом на юг и затем полным разворотом «Скорой Надежды» на север не обманула пиратов. Поначалу в дом к Бобу новым капитаном пиратов был послан доверенный человек. Он должен был успокоить Боба: новый капитан прибыл в Чарлстон только для того, чтобы выразить Бобу Железная Рука благодарность за то, что он отправил на тот свет злодея Спенсера Меррифьельда, а также чтобы выпить с Бобом кружку мира и стать его другом.

Первое, что подумал Боб, — «это западня!». Однако, в конце концов, для большей безопасности Железная Рука решил отправиться на свой корабль. Там он посчитал, что следует встретиться с капитаном. Им оказался молодой человек, который, по мнению Боба, мог бы быть не пиратом, а прекрасным семьянином, главой семейства с кучей детей. Они выпили по кружке рома, обнялись, поклялись помогать друг другу, и бриг ушел в воды Карибского моря навстречу своей пиратской судьбе.

На пути в Чарлстон Боб, не устававший твердить, что Каталина спасла ему жизнь, однажды обронил фразу, будто испытывает к ней кровные чувства.

— Как к сестре? — Каталина тут же воспользовалась ситуацией.

Боб прикусил язык, но было уже поздно. Каталина с тех пор только и обращалась к капитану «Доброй Надежды» как «мой брат».

— Мне всегда казалось, что я не боюсь смерти. Но в этот раз, когда она была так близка и тень ее уже накрыла меня, я, знаешь… вдруг испугался, что не открою глаза, не приду в себя. Больше никогда тебя не увижу, — Боб в ту минуту не мог лгать.

— А я была спокойна! Я знала, что ты не умрешь! Ты, Боб, тогда не мог умереть, оставив меня одну. Я должна встретить моего любимого. И только ты мне и можешь помочь, живой.

Боб опустил глаза и глубоко вздохнул.

Ветер дул в бом-брамсели. Судно несло не все свои паруса. «Каталина» шла малым ходом чуть западнее привычного пути, по которому прибывали в Вест-Индию корабли из Старого Света. Он пролегал между островами Гваделупа и Мартиника и далее тянулся мимо островов Пуэрто-Рико, Гаити, севернее Ямайки в порты Кортес (нынешний Гондурас), Гавана и Веракрус.

В начале прошлой недели, в Санто-Доминго, Добрая Душа узнал у хозяина портовой харчевни о том, что Боб Железная Рука проигрался в карты в пух и прах и пошел на разбой в сторону Малых Антильских островов. Де ла Крус бросился искать «Скорую Надежду», однако фортуна и на сей раз была не на его стороне. Педро, стоя на мостике, вместе с Тетю говорил, что скоро впереди появятся очертания берега Мартиники и что тогда надо будет уже ложиться на обратный курс. В это время из «вороньего гнезда», из бочки впередсмотрящего, которая на «Каталине» теперь стояла у гюйсштока, раздался голос Зоркого:

— Вижу корабль! Курс встречный!

— Он возвращается! — невольно вырвалось у де ла Круса.

— Дай-то бог, — сказал Тетю и поднес к глазам подзорную трубу. — Похоже, это бриг, а не шхуна. — И еще через минуту: — Педро, они не несут флага. Мне сдается, что увидели нас. Круто берут вправо. Думаю, рассчитывают спрятаться среди мелких необитаемых островков архипелага.

— И «Веселого Роджера» не видно? — спросил де ла Крус и тут же отдал команду рулевому: — Лево руля!

Затем капитан «Каталины» скомандовал «все наверх», поменял галс, поставил нужные паруса, и корсарский корабль начал погоню.

Через полчаса Педро, глядя в подзорную трубу, сообщил Тетю:

— Бриг без флага. Однако название корабля их выдает — «Бреда», порт в Голландии. Наш испанский они до своего поворота видеть не могли. На пиратское судно не похоже. Но они хотят скрыться…

— Какой такой груз судно, даже принадлежащее Англии, хотело бы утаить, находясь в международных водах?

— Негров! — решительно ответил Педро. — Если бриг принадлежит Вест-Индской компании. Они идут в Новый Амстердам.

— Это где, Педро?

— На захваченной голландцами части Восточного побережья Северной Америки. Предчувствую, что везут негров. Значит, они враги Испании вдвойне. Лишь бы, удирая от нас, не сели на риф.

Еще через треть часа «Каталина» приказала бригу «Бреда» лечь в дрейф. Капитан брига не подчинился, и тогда старший бомбардир Меркурий произвел залп из нескольких пушек по снастям брига. Тот сразу утратил ход, и де ла Крус пошел на абордаж. Сцепление крючьями с голландским судном и рукопашный бой с малочисленным противником каталинцы провели почти без потерь. Капитан брига сдал оружие. Когда же де ла Крус вошел на палубу «Бреды», он сразу почувствовал, каким зловонием тянет из люков трюма. Это решительно подтвердило его предположение, что «Бреда» — работорговое судно, перевозило негров. Де ла Крус первым делом распорядился, чтобы экипаж «Бреды» — не обошлось без применения силы — освободил трюмы от мертвых и привел все помещения корабля в порядок. Уже потом Добрая Душа рассказал де ла Крусу, что в трюмах голландца негры лежали вповалку между больными и мертвыми. Загнав более строптивых членов экипажа «Бреды» в грузовой трюм «Каталины» и поручив «Бреду» своему шкиперу, Доброй Душе и еще десятерым из лучших своих матросов, де ла Крус направился в Сантьяго-де-Куба, чтобы сдать трофей тамошнему губернатору.

Те из матросов, которые прежде не встречали Девото, лично смогли убедиться в правдивости слов своих товарищей, отзывавшихся о нем с восхищением. Точные команды и требование быстрого и беспрекословного их выполнения позволили «Ласточке» освободиться от абордажных крючьев и отойти от «Злого Джона», не повредив ни одной реи, ни единого ванта. Палубы корабля быстро заблестели, на них уже не было заметно следов недавнего кровавого сражения.

«Ласточка» и не более чем в кабельтове от нее «Злой Джон» под полными парусами шли строго на запад. Впереди по курсу над горизонтом быстро, словно поднимаясь из самого моря, росла плотная темная стена. По мере ее увеличения верхний край ее во многих местах разламывался на кучевые облака, к которым катилось становившееся пурпурным солнце. Начинался один из неповторимых по красоте карибских закатов, колер которого — свидетельство скорого приближения осенних циклонов.

Вначале кармин коснулся тяжелой синевы далеких туч, затем весь западный участок неба заполыхал красками от бледно-розовой до ультрафиолетовой.

С наступлением сумерек ветер изменил направление и усилился. Девото переставил паруса. «Ласточка» увеличила ход, и сразу по палубе «Злого Джона» забегали матросы. Разрыв между кораблями заметно увеличивался, хотя пиратский фрегат тут же поставил все паруса, вплоть до кливеров и блинда. На мостике «Ласточки» появился Том. У грота на шкафуте стоял Кейнс с двумя десятками пиратов.

— Что происходит? — недовольно спросил Том.

— Гренвиль, примите командование кораблем. Мне надо было кое в чем убедиться, — распорядился Девото тоном, не допускавшим возражений, и направился к трапу.

— Хитрите…

— Нет. Но теперь я знаю наверняка: не струсь Дюгард, вы догоняли бы его до сих пор, и мне, чтобы увидеть вас, пришлось бы применить силу. Курс держать зюйд-вест до пересечения с шестнадцатой, а потом строго по параллели. И на парусах так, чтобы не отрываться от «Злого Джона». Желаю успеха. Прикажите боцману поднять меня с рассветом.

Внимательно проверив, как матросы несут вахту, Девото направился в кают-компанию. Там его с нетерпением ждали Долорес, королевский инспектор и Бартоло, спокойно сидевший у входа.

В это время в каюте шел разговор.

— Одному богу известно, что будет с нами. — Глаза Долорес блестели от слез.

— Вижу, что наконец здравый смысл начинает брать верх над вашим легкомыслием. В следующий раз вы не будете столь наивны в своих суждениях о таких типах, как этот Девото. — Осуна налил из графина воды.

— В следующий раз… А будет ли он? — еще печальнее произнесла Долорес.

— Я же сразу пытался убедить вас, что этот Девото…

— А если будет… то лишь именно благодаря ему, — девушка оживилась. — Да, если у нас и есть хоть один шанс, то он в руках Девото…

— У Девото? Этого гнусного пирата! Так ловко обманувшего капитана Дюгарда и нас с вами.

— В гибели капитана он не виноват, а нас с вами… Пока что он сохранил нам с вами жизнь…

— Неизвестно, для чего, — Осуна недвусмысленно посмотрел на Долорес.

— Дон Томас! — вспыхнула девушка. — Для этого он прежде всего отправил бы вас на тот свет! А он сделал вас своим родственником…

— Лола, дорогая! Что вы говорите! За что вы меня обижаете? Меня, который любит так сильно, что готов свою жизнь отдать за вас…

В этих словах была неподдельная искренность, и Долорес в знак извинения протянула руку в сторону сеньора Осуны.

— Простите меня, Томас! Я меньше всего хотела вас обидеть, но вы иногда бываете так несправедливы.

— Несправедлив! Разве это то, что вы должны были увидеть во мне? — Осуна быстро приблизился к дивану, на котором сидела Лола, и взял ее руки в свои. — Никто другой на моем месте, любя вас так бескорыстно, не был бы столь незаслуженно осужден. Как можно беспокойство за вас принять за несправедливость по отношению к вам, дорогая Лола?

— Извините еще раз, Томас, — девушка посмотрела на своего собеседника, и в ее глазах засветилась нежность.

— Разве мог я поступать иначе, когда смертельная опасность нависла над женщиной, которую я так люблю! — Голос астурийца перешел на шепот, и он попытался обнять девушку.

Долорес сжалась в комочек, ее лицо стало пунцовым.

— Что вы такое говорите, дон Томас? — Она резко оттолкнула сеньора Осуну. — Вы… вы… объясняетесь мне в любви? Сейчас?

— Сеньорита! — Королевский чиновник поднялся с дивана, делая вид, что рассержен.

В это время в дверь каюты постучали, и она распахнулась.

— Что здесь происходит? Никак мои гости ссорятся? — спросил с порога Девото.

Долорес сидела бледная, со сжатыми губами, а сеньор Осуна резко сказал:

— Как это понимать — ваши гости? Можно подумать…

— Можно подумать, что все идет пока, как я и предполагал. Я назначен капитаном «Ласточки», вы в относительной безопасности…

— Какую безопасность может гарантировать нам человек, захвативший место убитого Дюгарда? — с негодованием произнес Осуна.

Новый партнер Злого Джона смерил взглядом барона и медленно, чеканя каждое слово, произнес:

— В моем присутствии вы, сеньор Томас Осуна де Кастро и Лара, барон де Фуэнтемайор, можете рассуждать, как вам заблагорассудится, и говорить все, что вам взбредет в голову. Но малейшая глупость в присутствии посторонних, и я не ручаюсь за то, что вам удастся еще раз в этой жизни что-либо сказать или даже подумать. А вас, — Девото с легким поклоном обратился к Долорес, — прошу поверить мне на слово и напрасно не терзать себя сомнениями.

— Мы в вашей власти, — сказала она тихо.

— Вы хотите сказать, под моей защитой… Что касается власти, то она едина для всех. Все мы находимся во власти обстоятельств, Долорес, и я еще раз прошу вас…

— Нет, это я вас прошу обращаться к даме с большим уважением и не допускать подобной фамильярности. — Осуна вновь потерял над собой контроль.

— Вы беспредельно глупы, Томас, так как забываете, что Долорес моя жена, а вы мой родственник. И возьмите себя в руки, или вы действительно полагаете, что рея «Ласточки» не выдержит тяжести тела знатного вельможи, королевского инспектора заморских владений Испании? — Девото резко повернулся на каблуках своих высоких сапог и направился к двери. — Через полчаса прошу вас ко мне в каюту на ужин. За столом будут мои помощники. Рекомендую не забывать о нашем разговоре.

Оставив по правому борту остров Гаити, «Каталина», вместо того чтобы свалиться несколько на запад, к заливу, укрывавшему порт Сантьяго-де-Куба, пошла Наветренным проливом к мысу Майей. Тетю, стоявший на мостике рядом с де ла Крусом, тут же поинтересовался:

— Ты что задумал, Педро?

— Хочу дать свободу неграм. Торговля ими крепко полита человеческой кровью. Это позор для всего человечества. Высажу негров на земле, не занятой таинами. Земля там плодородна, рядом лес. Чуть выше берега бьют ключи с питьевой водой. Обстроятся. Весь запас продуктов на «Бреде» оставим неграм. Гамаки матросов, топоры, гвозди, некоторую утварь. Если сдам губернатору, он все равно сделает их рабами.

— Я восхищаюсь тобой, mon cher frere cadet!

— И намерен высадить негров там, где, как утверждают историки, Христофор Колумб впервые увидел Кубу. Тот заливчик неподалеку от нынешнего прибрежного поселения Баракоа он назвал тогда портом Морей [89].

Матросы «Каталины» под началом Доброй Души воздвигли для оставшихся в живых ста двадцати трех сенегальцев временные шалаши, которые могли в первые дни укрыть их от проливных дождей, и научили, как следует готовить хлеб «касабе» из корнеплодов юкки. В Сантьяго-де-Куба, как и ожидал Тетю, у его друга начались неприятности. «Бреда» и ее экипаж были сданы королевскому нотариусу, от кого губернатор тут же и узнал о «своевольстве» корсара, самовластно высадившего негров на берег Кубы. Губернатор поначалу хотел было наложить солидный денежный штраф на де ла Круса, однако внезапно передумал. Он, наговорив массу лестных слов корсару, неожиданно предложил оставить его погрешность без внимания, коль скоро де ла Крус укажет координаты места на берегу, где были высажены негры.

Красный Корсар на это не согласился и даже сам заговорил о штрафе, когда в кабинет губернатора вошел его секретарь, который положил на стол лист бумаги с картой. Стало ясно, что кто-то из голландцев выдал полиции место высадки негров.

Де ла Крус взял лежавший рядом чистый лист бумаги и указал нужное место. Губернатор и корсар расстались друзьями. Некоторое время спустя де ла Крусу стало известно, что губернатор Сантьяго-де-Куба отправил вооруженных людей в новоиспеченное поселение негров и двадцать из них в качестве рабов перевез на свой сентраль — сахарный завод.

Ближе к полуночи ветер стих. «Ласточка» медленно скользила по волне, и от этого на борту жара ощущалась с еще большей силой. Духота звездной, но безлунной тропической ночи выгнала всех без исключения на палубу. Девото, который за прошедшие три дня сумел завоевать среди команды непререкаемый авторитет, находился с матросами на баке. Он рассказывал им очередную историю из жизни испанского королевского двора. Подавляющему большинству матросов рассказы Девото представлялись сказками. Да и разве когда-нибудь какой другой капитан разговаривал со своими матросами так запросто?

Помощник Джона — пират Том Гренвиль и боцман Кейнс не могли не видеть, что превосходное знание морского дела и товарищеское отношение к экипажу корабля вызывают уважение и желание служить новому капитану верой и правдой.

Оба они, Гренвиль и Кейнс, сытно поужинав вместе с Долорес и сеньором Осуной, вышли на палубу и, прижавшись спинами к переборке, тихо беседовали. Уже последний матрос отправился отдыхать в свой гамак, а Гренвиль и Кейнс все продолжали разговор.

Не спалось и Долорес, которая за последние дни немного успокоилась. Пока ей ничто не угрожало, сеньор Осуна изменил свое отношение к происходящему, стал неразговорчив. Бартоло был внимателен и предупредителен, пытался угадать любое ее желание. Он всегда находился рядом с Лолой: спал в гамаке, растянутом в коридоре рядом с входом в ее каюту, и сопровождал ее в прогулках по палубе.

В эту ночь, когда на корабле все затихло, Долорес, изнемогая от жары, решила поискать прохладу вне каюты. Но ей не хотелось тревожить Бартоло, и она проскользнула мимо него так осторожно, что он не проснулся. Оказавшись на палубе, она услышала приглушенные голоса и, чтобы ее не заметили, прижалась к борту. В это время потянул легкий бриз, и Долорес услышала обрывки фраз:

— …посмеемся над ним…

— …доля в двести сорок тысяч дублонов…

— …сказал, что поделить между нами… — Девото проиграет…

Услышав имя Девото, Долорес осторожно сделала несколько шагов вперед. Теперь она видела спины Гренвиля и Кейнса. Ветер доносил до нее их голоса. Чувство страха гнало Долорес обратно в каюту, но еще более сильное чувство природу которого она не могла определить, удерживало ее на месте.

— Однако знаешь, Кейнс, я все же думаю, что Девото понимает, что Джону верить нельзя. Второго, как он, хитреца не сыскать на Карибах. Он или не нашел никого другого, с кем взять это богатство, или у него что-то на уме.

— А отчего ему нам не верить? — Боцман концом рубахи вытер грудь. — Он ведь гранд, корсар из старых — они уважали слово, тем более есть подписанный контракт… Нам только надо не показывать вида…

— Да это уж точно! Он настоящая бестия! Пока сокровища не будут в трюмах «Джона», нам придется потерпеть, а уж потом… потом мы свое возьмем, Кейнс. Клянусь парусами «Джона», я сам попробую, насколько крепки у этого испанца косточки.

От этих слов Долорес стало не по себе. Она тихо пробралась к своей каюте и разбудила Бартоло. Сначала тот никак не мог понять, почему девушка так взволнована, но как только ему стало ясно, что она требует позвать Девото, тут же пошел за ним.

Внимательно слушая уже несколько успокоившуюся Долорес, Девото отметил ее бесстрашие и подумал, что в отличие от королевского инспектора она его союзница. У Девото было свое, особое, отношение к женщинам — на то были веские причины, но, слушая Долорес и чувствуя ее неподдельное возмущение по поводу возможной измены, испанский моряк невольно поймал себя на мысли о том, что думает о девушке с уважением. Когда она закончила свой рассказ, он спокойно ответил:

— Сеньорита, вы уж извините, но погоду, как бы я ни старался, мне не изменить. Жара действует на всех удручающе… Вам, сеньорита, следует побольше отдыхать. В подобную жару, да еще ночью, может почудиться любое. Я только что выходил на палубу, там абсолютно никого не было. Бартоло, приготовь сеньорите примочки из апельсиновых цветков.

— Но, сеньор… — попыталась было возразить девушка.

— Не спорьте! Мой вам совет — постараться быстрее заснуть. Мои друзья вне подозрения. И лучше пусть сеньор Осуна ничего не знает о ваших ночных выходах на палубу. Спокойной ночи!

Уходя, Девото сделал незаметный знак Бартоло. Этой же ночью в каюте капитана между ними состоялся разговор.

— Ты видел что-нибудь подобное, Бартоло? Вот мерзавцы! Нет, времена настоящих пиратов ушли в прошлое. Остались воры и бандиты, — говорил Девото, расхаживая по каюте. — Будь особенно осторожен. Постарайся завтра же утром успокоить Долорес и еще раз напомни ей ничего не говорить Осуне. Будь с ней внимателен, Бартоло.

Боб, донья Кончита и Чарли отмечали день рождения Каталины. Боб преподнес девушке жемчужное ожерелье, донья Кончита — книгу Франсиско де Кеведо и Вильегоса [90] плутовскую повесть «Жизнеописание Бускона», а Чарли — смешную обезьянку, искусно выточенную из «адамовой кости» — окаменелого дерева, выброшенного морем на пляж.

Стол был уставлен изысканными блюдами: оливки, дичь, холодное мясо, рыба, прованское масло, шоколад и корзиночки с разными фруктами. Боб сам готовил напитки. Налил в кружки немного тростниковой водки (рома), насыпал две ложечки сахара, добавил воды, положил сверху две веточки мяты и ломтик лимона.

— За мою любовь, за ее счастье! — встав на ноги, торжественно произнес Боб и осушил кружку.

Каталина, думая о Педро, сделала большой глоток и закашлялась.

— Боб, ты хочешь меня споить!

— Нет! Ты полюбишь меня без водки. А этот прекрасный напиток называется «дрейк». Его придумал знаменитый английский моряк Френсис Дрейк в свою бытность на Кубе [91]. — Пей! Пей до дна, если хочешь быть счастливой! — увещевая Боб.

— Мне рассказывали, что в Испании еще в середине прошлого века чрезмерное употребление спиртных напитков, то есть пьянство, считалось непростительным пороком, — сообщила донья Кончита. — Тогда назвать кого-нибудь «пьяницей» было великим оскорблением. Это было самым ругательным словом.

— Времена меняются, — заметил Чарли. — И я думаю, что в худшую сторону. И это все из-за новых открытий.

— Все зависит от человека. Хорошему знания впрок, а плохому во вред, — высказала свою мысль Каталина и заставила себя выпить «дрейк» до конца.

— Что еще интересного про Испанию вы расскажете нам, донья Кончита? — спросил Боб.

— Там каждая любовница короля, перестававшая его интересовать, сама удалялась в монастырь. После священной королевской особы никто не имел права дотронуться до нее.

Меж тем лицо Каталины покрылось краской, в голове зашумело, и она придвинулась ближе к донье Кончите.

— Ну что, девочка?

— Я думаю о Порции — жене Марка Юния Брута. Вы знаете, она, желая доказать, что не страшится состоять в заговоре против Гая Юлия Цезаря, на глазах у мужа тяжело ранила себя. Позднее, узнав, что ее муж покончил с собой на поле брани, проиграв ее, она наложила на себя руки. — Каталина раскраснелась, а донья Кончита подумала, что она непременно должна встретить своего Педро.

— Тебе плохо. Идем, я отведу тебя в постель.

Боб было запротестовал, но донья Кончита урезонила его:

— Так вы ничего не добьетесь! Только отдалите ее от себя.

Ближе к середине следующего дня впередсмотрящий «Скорой Надежды» сообщил на мостик, что в небольшом заливчике видит корабль, стоящий на якоре. Тут же на мостике появились Боб Железная Рука и Чарли. Поднялась по трапу и Каталина.

Боб в подзорную трубу рассмотрел то, что происходило в заливчике, и сообщил:

— Хоть корабль и без флага, но это голландцы воруют у испанцев лес. И дорогой! Бакаут — железное, или гваяковое, дерево. Тяжелая и очень крепкая древесина. Самая твердая из известных. Тонет в воде.

— Это как? Дерево, и тонет? — с детской наивностью спросила Каталина.

— Да, вот так. Тонет потому, как удельный вес этой древесины равен одной целой и четырем десятым. В Англии оно стоит кучу денег.

— В Новой Англии тоже, — вставил Чарли.

— Об этом я и думаю, — продолжил Боб. — Ни одна постройка корабля не обходится без гваякового дерева. Пусть себе рубят, очищают стволы, грузят в свои трюмы. Мы подождем. Я это место знаю хорошо. Поставим нашу голубку там, где надо. Капитан голландца, когда станет выходить из заливчика, бросится к ветру и, когда захочет его снова взять, увидит перед собою риф, выйдет из ветра и потеряет ход. Тут мы его и возьмем голыми руками. А затем в Нью-Йорк. Там у меня есть свои очень деловые люди…

— А ты, Боб, не рискуешь? — спросил Чарли. — Вспомни совсем недавнюю историю с капитаном Уильямом Киддом.

— Что за история? — поинтересовалась Каталина,

— Капитан Уильям Кидд в мае первого года этого века в Англии по решению королевского суда был вздернут на ноке рея флагманского корабля в Портсмуте. Он грабил своих.

— Это неправда, — возразил Боб. — То была политическая игра.

— Но голландцы ведь наши союзники, — не успокаивался Чарли.

— Да! Однако они не несут флага, Кроме всего, мне нужны деньги. Мы заберем у них бакаут, а корабль с теми, кто останется в живых, отпустим.

Рассвет встретил «Ласточку» неспокойным морем. Небо затянули рваные тучи. Налетевший внезапно ветер не принес ощутимой прохлады, но дул порывисто. Где-то совсем близко зарождался первый в этом году циклон. Девото, поднявшись на мостик, отдал команды. Боцман Кейнс повторил их и тут же послал ближайшего матроса немедленно разбудить Гренвиля, который точно еще спал.

Через три минуты, не более, паруса на «Ласточке» заработали все до единого. Бриг словно напружинился и помчался вперед, быстро набирая скорость и увеличивая расстояние между ним и «Злым Джоном».

Невооруженным глазом было видно, как на пиратском корабле забеспокоились. Матросы помчались на реи. Фрегат тоже поставил полные паруса, но «Ласточка» от него уходила.

В тот момент, когда Гренвиль, бормоча ругательства, поднимался на мостик по трапу, Девото опустил подзорную трубу. Он видел, как на фрегате бомбардиры уже готовили носовые пушки.

— Лево руля! Лечь в дрейф! Шлюпку на воду!

Матросы поспешно исполнили команды Девото.

На «Злом Джоне» не сразу разгадали маневр «Ласточки», и, пока сняли паруса, фрегат проскочил мимо брига.

— Гренвиль, остаетесь за старшего! Я ухожу к Джону. Не корабль, а старое корыто… — Последние слова Девото произносил, уже приближаясь к шторм-трапу.

Озабоченный вид, решительный приказ и быстрота действий Девото не дали Гренвилю узнать, что собственно, задумал капитан.

Когда Девото спрыгнул в шлюпку, Гренвиль проворчал:

— Бесноватый! Кейнс, старина, следи за ним и дальше, а я пойду догляжу сон, — и Том отправился в свою каюту.

Через четверть часа Девото уже поднимался по трапу «Злого Джона», Его капитан в окружении старших по положению пиратов встретил Девото на шкафуте.

— Какая муха укусила тебя, испанец голубых кровей? Что ты еще задумал? Или пятая доля показалась тебе мала? Смотри, терпение мое может лопнуть…

— Хочу обсудить детали наших общих действий и поговорить кое о чем серьезном, — ответил Девото, не обращая внимания на недружелюбный тон. В тоне его голоса, спокойном и холодном, менее всего можно было уловить нотки страха.

— А! Ну, это другое дело… пойдем в каюту. Нед, Билл и ты, Фред, послушаем, что он нам сегодня скажет.

На большом, давно не мытом дубовом столе кают-компании «Злого Джона» валялись пустые бутылки и остатки еды. Девото сел в кресло, оглядел присутствующих и, обращаясь к Джону, сказал: