Сентябрьское утро

Мод нахмурилась:

— Филлип, может быть, ты позвонишь этой… как ее… Делле и дашь ей телефон Блейка, которого нет в справочниках, а я напомню ему, как красив летом Сент-Мартин…

— Но он собирался погостить у нас всего два-три дня… — запротестовала Кэтрин. Мягкие линии ее лица как-то напряглись и посуровели. — Я считала, что «Серые дубы» и мой дом тоже…

Худощавое лицо Мод вдруг осветилось улыбкой, и она заключила Кэтрин в свои объятия:

— Ну конечно, девочка, это и есть твой дом! Но ведь это и дом Блейка, вот в чем проблема…

— Просто из-за того, что Лоренс писатель…

— Дело не только в этом, — вздохнула Мод и погладила ее по плечу. — Блейк очень к тебе привязан, Кэтрин. Ему не нравится, когда ты приглашаешь в дом мужчин старше себя, вроде Джека Харриса.

— Рано или поздно ему придется с этим смириться, — упрямо возразила Кэтрин, отстраняясь от Мод. — Я уже взрослая женщина, а не девчонка, которой он покупал жевательную резинку. Я имею право заводить собственных друзей.

— Ты нарываешься на неприятности. К чему бунтовать против Блейка, когда он в таком скверном настроении? — пыталась урезонить ее Мод.

Легкое дуновение ветра развевало ее черные волосы. Кэтрин отвела от лица непокорную тонкую прядь, застрявшую в углу рта.

— Просто не сообщайте ему о приезде Лоренса, — сказала Кэтрин, дерзко поднимая голову.

Филлип пристально взглянул в глаза Мод.

— Ее страховка оплачена? — произнес он тоном светской беседы.

— Блейк контролирует все наши чековые книжки, — напомнила Мод. — Ты можешь оказаться без всяких средств, и даже без машины.

— Любая революция требует жертв, — гордо объявила Кэтрин.

— Царствие небесное, — произнес Филлип г пошел прочь.

— Вернись, — окликнула его Кэтрин. — и еще не померла!

Мод разразилась смехом.

— Я полагаю, что он отправился поставить за тебя свечку. Если ты собралась бунтовать против Блейка, за тебя стоит помолиться.

— А может, лучше за Блейка? — огрызнулась Кэтрин.

Мод только рассмеялась.

Когда они вернулись, в доме было тихо, и Мод испустила вздох облегчения.

— Пока что пронесло, — сказала она, с улыбкой взглянув на Кэтрин. — Теперь осталось только прокрасться наверх по лестнице…

— А почему вы вообще шастаете повсюду? — донесся до них откуда-то из кабинета раздраженный баритон.

Кэтрин вздрогнула и почувствовала, что ее новые смелые решения в момент выветрились из головы: прямо на нее глядели темные злые глаза Блейка.

Она отвела взгляд. Сердце стучало так бешено, что заглушало робкий голос Мод, объяснявший причины их столь осторожного поведения.

— Мы знаем, что ты устал, дорогой, — мягко увещевала она его.

— Ни черта я не устал, — отрезал он, поднося к своим жестким сжатым губам коньячную рюмку с янтарной жидкостью. Потом пристально посмотрел на Кэтрин поверх края рюмки. — Вы же знаете, мне надо выяснить отношения с Кэт.

— Она перебрала ромового пунша, Блейк, — усмехнулся Филлип. — И провозгласила свою независимость и готовность к священной революции.

— Ох, заткнись, ради Бога! — прошипела Кэтрин сдавленным шепотом.

— Но, дорогая, у Баррингтонов ты была такой отчаянно-смелой, — поддел Филлип. — Разве ты раздумала идти на муки во имя свободы?

— Нет, я хотела только напиться, — уточнила она, сглатывая слезы. Лицо Блейка стало совсем непроницаемым. Она чуть было не выпалила ему в лицо все грубости, какие просились на язык, и страшно пожалела, что не поехала ночевать к Нэн.

Блейк с отсутствующим видом цедил из своей рюмки янтарную жидкость:

— Спокойной ночи, мама. Спокойной ночи, Фил.

Мод бросила Кэтрин извиняющийся взгляд и стала подниматься по лестнице, опираясь на руку Филлипа.

— Не лучше ли обсудить вопрос о слиянии с корпорацией Бейнса? — с усмешкой спросил Филлип. — Это намного спокойнее.

— Не бросайте меня! — взмолилась Кэтрин.

— Ты объявила войну, дорогая, — отозвался Филлип. — А я строго придерживаюсь политики невмешательства.

Она сцепила руки за спиной, дрожа под собольей шубой, хотя в доме было натоплено, а темные глаза Блейка пылали жаром.

— Ну что же, начинай, — пробормотала она, устремив взгляд на открытый ворот его шелковой рубашки. — Раз уж ты вцепился, можешь терзать меня дальше, откусить руку или даже обе.

Он тихо рассмеялся, и она в недоумении вскинула голову, ожидая встретить издевку в его глазах.

— Иди сюда, поговорим, — произнес он, возвращаясь в свой кабинет, отделанный ореховым деревом. Большой ирландский сеттер по кличке Хантер поднялся ему навстречу и завилял хвостом. Блейк нежно погладил его по густой шерсти и опустился в стоявшее у камина вращающееся кресло.

Кэтрин села на стул напротив него и с независимым видом принялась разглядывать декоративные дрова, сложенные в камине.

— А папа любил топить ими, — заметила она, называя этим ласковым словом отца Блейка. Хотя тот приходился ей всего лишь дальним родственником, но относился к ней как родной отец.

— Я тоже топлю камин, когда меня знобит. Но сегодня не так уж холодно, — ответил Блейк.

Она смотрела на его большое, могучее тело и удивлялась, что и его иногда знобит. Оно излучало столько тепла, словно под темной от загара кожей пылал костер.

Он допил свой коньяк и забросил руки за голову. Его темные глаза пригвоздили Кэтрин к стулу.

— Сними манто и перестань сидеть с таким видом, словно опаздываешь куда-то на свидание!

— Я замерзла, Блейк, — прошептала она.

— Ну, включи обогреватель.

— Ведь я недолго пробуду здесь? — спросила она с надеждой.

Взгляд его темных спокойных глаз заскользил по ее нежной розовой коже, оттененной белизной декольтированного платья, и она вдруг почувствовала себя смущенной маленькой девочкой.

— Что ты так на меня уставился? — спросила она, застенчиво теребя шифоновую складку.

Он вытащил из портсигара сигарету и не спеша закурил.

— Что это за разговоры о революции? — спросил он небрежным тоном. Он отвела взгляд.

— Это ты о том, что сказал Фил? — Вопрос привел ее в замешательство. У нее перехватило дыхание. — Ну… я просто…

Он рассмеялся.

— О чем бы мы с тобой ни говорили, ты всегда начинаешь заикаться, Кэтрин. Она надула губы.

— Я бы не заикалась, если бы ты не набрасывался на меня по любому поводу.

Он вскинул тяжелую темную бровь, казалось, совершенно расслабился, вид у него был самый безмятежный. Эта неуязвимость дразнила ее, она только и думала, как бы вывести его из равновесия.

— Неужели? — спросил он.

— Ты отлично знаешь, что это правда. — Она пристально вглядывалась в жесткие черты его лица. Оно было напряженным от усталости, и только посторонний мог этого не заметить.

— Ты очень устал, да? — вдруг участливо спросила она.

— Смертельно, — признался он, глубоко затягиваясь дымом сигареты.

— Тогда почему ты не лег спать? Он помолчал.

— Не хотел портить тебе вечер. Знакомая нежность родного голоса чуть не заставила ее расплакаться, и она отвернулась.

— Значит, все в порядке.

— Нет, не в порядке. — Он стряхнул пепел в урну, стоявшую у кресла, и тяжкий вздох вырвался у него из груди. — Кэт, я только что порвал с одной особой. Эта глупая женщина надоела мне до смерти, и, когда ты сказала то, что сказала, я сорвался.

Он пожал плечами.

— В последнее время у меня сдают нервы, иначе бы я просто расхохотался. Она слабо улыбнулась.

— Ты… ты любил ее? — мягко спросила она. Он рассмеялся:

— Да ты еще ребенок! Разве обязательно любить женщину, чтобы пустить ее в свою постель?

Густой румянец выступил у нее на щеках и залил лицо и шею.

— Не знаю, — призналась она.

— Нет, — сказал он. Улыбка померкла. — Я понимаю, что тебе это неизвестно. В твоем возрасте я тоже верил в любовь.

— Ты циничен.

Он раздавил в пепельнице сигарету.

— Каюсь. Я пришел к выводу, что для секса не нужны эмоциональные шоры.

Она смиренно опустила глаза, стараясь не замечать странной гримасы веселости, исказившей его лицо.

— Ты шокирована, Кэт? — продолжал издеваться он. — А я считал, что эта история с Харрисом сделала тебя взрослой.

Их взгляды встретились. Глаза Кэтрин вспыхнули от ярости.

— Нам непременно нужно начинать все сначала? — спросила она.

— Нет, если этот урок пошел тебе на пользу. — Его взгляд снова уперся в ее вечернее платье. — Хотя я в этом сомневаюсь. У тебя есть что-нибудь под этой проклятой ночной рубашкой?

— Блейк! — взорвалась она. — Это не ночная рубашка.

— Выгладит точно так же.

— Это такая мода! Он сразил ее взглядом:

— Я слышал, что в Париже нынче в моде открытые жилетки, а под ними — ничего. Она сердито встряхнула волосами.

— Живи я в Париже, я бы носила такую, — выпалила она.

Он только улыбнулся:

— В самом деле?

Он опять не отводил глаз от ее корсажа, и пристальность его взгляда пробуждала в ней незнакомые прежде ощущения.

— Интересно бы поглядеть.

Она стиснула руки на коленях, чувствуя себя обманутой и побежденной.

— О чем ты хотел поговорить со мной, Блейк?

— Я пригласил кое-кого погостить у нас. Она вспомнила о Лоренсе Доноване и своем приглашении и едва удержалась от восклицания.

— Ах, так! И кто же к нам пожалует?

— Дик Лидс и его дочь Вивиен, — объявил он. — Они приедут погостить на неделю или около того, пока мы с Диком не распутаем эти профсоюзные дела. Он глава местного отделения, которое доставило нам столько неприятностей.

— А его дочь? — спросила она, ненавидя себя за любопытство.

— Сексапильная блондинка, — задумчиво произнес он.

— Как раз в твоем стиле, — съязвила она. — Главное, сексапильная.

Он молча наблюдал за ней. С таким самодовольным видом! Блейк, ее взрослый, заботливый опекун! Ей хотелось чем-нибудь швырнуть в него.

— Надеюсь, ты не приставишь меня к Мод, чтобы развлекать их. Потому что я тоже жду гостей.

В его глубоких глазах загорелись сигналы опасности.

— Каких гостей? — быстро спросил он. Она гордо подняла подбородок:

— Лоренса Донована.

Что-то загорелось и взорвалось под его вскинутой бровью.

— Только не у меня в доме, — заявил он категоричным тоном.

Голос был таким твердым, что им, казалось, можно было резать алмаз.

— Но, Блейк, я уже пригласила его! — захныкала она.

— Изволь меня выслушать. Если ты хотела избежать неприятностей, ты должна была посоветоваться со мной, прежде чем приглашать его, — жестко добавил он. — А ты, значит, собралась встретить его в аэропорту и поставить меня перед фактом?

Она отвела взгляд:

— Что-то в этом роде.

— Телеграфируй ему, что возникли непредвиденные обстоятельства.

Она уперлась в него взглядом: вот он сидит перед ней как завоеватель, распоряжаясь ее жизнью. Если она опять склонится перед ним, ей больше никогда не выпрямиться. На этот раз она не уступит.

Она упрямо стиснула зубы:

— Нет.

Он медленно встал с кресла. В его движениях была фация, неожиданная в таком высоком мужчине. В развороте его широких плеч было что-то пугающее, не говоря уже о мгновенном, как у хищника, сужении зрачков.

— Что ты сказала? — произнес он обманчиво мягким тоном.

Она сложила ладони перед собой и сжала их что было мочи.

— Я сказала «нет», — выдавила она из себя срывающимся голосом. Ее темные глаза смотрели на него с мольбой. — Блейк, это и мой дом. По крайней мере ты так сказал в тот день, когда просил меня переехать сюда жить.

— Но я не говорил, что ты можешь использовать его как дом романтических свиданий!

— Ты же приводишь сюда женщин, — парировала она, ощутив острый приступ мучительной боли при воспоминании о том, как однажды, вернувшись откуда-то раньше времени, застала его наедине с Джессикой Кинг в этом самом кабинете. Джессика была обнажена до пояса, и Блейк — тоже. Кэтрин почти не обратила внимания на эту блондинку, так потряс ее Блейк, с его широкой мускулистой грудью, обнажаемый нетерпеливыми женскими руками. Кэтрин так и не смогла вытравить эту картину из памяти, его чувственный рот, его глаза, почти черные от желания…

— Приводил, — уточнил он вежливо, с неожиданной точностью расшифровав это воспоминание. — Сколько тебе было тогда? Пятнадцать?

Не глядя на него, она кивнула:

— Ровно.

— И я наорал на тебя, верно? — мягко напомнил он. — Я не ожидал, что ты вернешься так рано. Я изголодался, был раздражен и измучен. Когда я отвозил Джессику домой, она была вся в слезах.

— Мне… мне надо было постучать, — признала она. — Но мы ездили на этот благотворительный базар, и я выиграла приз, и мне не терпелось поскорее рассказать тебе…

Он улыбнулся.

— Ты всегда бежала прямо ко мне похвастаться своими победами, как маленькая девочка — игрушками. До того вечера. — Он не сводил глаз с ее профиля. — Но с тех пор ты воздвигла между нами стену. Стоило мне приблизиться, как ты загораживалась чем-нибудь. В прошлый раз это был Джек Харрис. Теперь этот писатель.

— Ничего я не воздвигала, — защищалась она. — Это ты строишь стену, Блейк. И сам стал какой-то каменный. Почему ты не позволяешь мне стать независимой?

— Чего ты хочешь? — спросил он. Она рассматривала изящную отделку камина — бежевые и белые завитки причудливого орнамента.

— Сама не понимаю, — пробормотала она. — Но так и не пойму, если ты будешь все время душить меня. Я хочу быть свободной, Блейк.

— Никто из нас не свободен, — философски заметил он. В его глазах горело желание, а в голосе слышалась горечь. — Чем тебя так привлек этот Донован? — неожиданно спросил он.

Она вздрогнула, и горящее в его взгляде желание вдруг как в зеркале отразилось в ее глазах.

— С ним весело. С ним можно смеяться.

— И это все, что тебе нужно от мужчины? Смеяться?

Он произнес это так, что у нее мурашки побежали по спине. И выражение его лица было каким-то странным.

— Что же еще? — выпалила она, не подумав. Медленная чувственная улыбка приподняла углы его рта.

— Пламя, которое разгорается между мужчиной и женщиной, когда они любят.

Она с трудом усидела на своем стуле. Потом заявила, якобы глубокомысленно:

— Слухи об этом сильно преувеличены. Он откинул голову назад и расхохотался.

— Тише! — сказала она. — Ты разбудишь весь дом.

Его белые ровные зубы казались еще белее на фоне смуглой кожи.

— А ты покраснела, как маков цвет, — заметил он. — Что ты об этом знаешь, девочка? Ты упадешь в обморок, если мужчина начнет заниматься с тобой любовью.

Она была вне себя от возмущения.

— Откуда ты знаешь? Может быть, Лоренс…

— ..Может быть, нет, — перебил он ее. Теперь его глаза смотрели доверчиво и мудро. — Ты еще слишком невинна, маленькая Кэт. Будь у меня хоть какие-то опасения на этот счет, я бы в два счета забрал тебя с Крита.

Она состроила недовольную мину.

— В наши дни невинность не слишком большая ценность, — вздохнула она, вспомнив язвительные замечания Мисси Донован по этому поводу.

Он надолго замолчал, словно взвешивая эту мысль, стало слышно, как в холле мерно тикают большие бабушкины часы.

— Не вздумай выбрасывать свою, — мягко предостерег он.

— Ох, Блейк, не будь таким старомодным, — пробурчала она. — Интересно, — прибавила она с саркастической улыбкой, — каково бы было тебе сейчас, если бы все женщины в мире сохраняли девственность?

— Довольно паршиво, — признал он. — Но ты — не одна из моих женщин, и я не желаю, чтобы ты, как какая-нибудь нимфоманка, предлагала себя мужчинам.

Она вздохнула.

— Вряд ли этого следует опасаться, — хмуро сказала она. — Я этого не умею.

— Это твое платье — чертовски удачное начало, — заметил он. Она запротестовала:

— Но оно намного скромнее, чем то, в котором была Нэн.

— Я заметил, — произнес он с задумчивой улыбкой.

Она посмотрела на него из-под ресниц.

— Нэн считает тебя самым сексуальным мужчиной на свете, — небрежно бросила Кэтрин. — Она знала, что ты придешь.

Его лицо окаменело.

— Нэн — дитя, — проворчал он, отворачиваясь и засовывая руку в карман. — А я слишком стар, чтобы поощрять поклонение кумирам.

Нэн была ровесницей Кэтрин. Ее сердце словно налилось свинцовой тяжестью, захотелось выместить на нем свою боль. Вечно он выставляет ее такой глупой и неуклюжей.

Она все смотрела на его широкий подбородок. Вообще на него было приятно смотреть. Такой высокий, и напряженно-чувственный, и полный жизни. Такой спокойный, заботливый мужчина. И настоящий тиран!

— Если ты не позволяешь мне пригласить сюда Ларри, — тихо произнесла она, — то я, наверно, отправлюсь с ним на побережье, на этот писательский конгресс.

Он обернулся и посмотрел на нее жестким, пугающим взглядом.

— Ты что, угрожаешь мне, Кэт?

— Куда уж мне! — дерзко отозвалась она.

Его смуглое лицо оставалось непроницаемым, как каменное изваяние.

— Мы поговорим об этом позже. Она хмуро посмотрела на него исподлобья и пробурчала:

— Тиран!

— Это твой коронный номер? — вежливо осведомился он.

— Женоненавистник! — Она сделала вторую безнадежную попытку уязвить его. — Ты меня выводишь из терпения, Блейк!

Он словно нехотя приблизился к ней.

— А ты что со мной делаешь, как ты думаешь, маленькая Кэт? — спросил он голосом, похожим на тихое рычание.

Она смотрела снизу вверх на его высокомерное лицо и ждала, пока он приблизится на расстояние выстрела.

— Я, наверное, тоже вывожу тебя из терпения, — признала она со вздохом. — Мир? Он снисходительно улыбнулся:

— Мир. Подойди сюда.

Он приподнял ее подбородок и наклонился к ее лицу. Она, закрыв глаза, ожидала привычного, короткого жесткого, прикосновения его губ. Но он не поцеловал ее.

Пораженная, она открыла глаза и совсем-совсем рядом увидела его лицо. Оно было так близко, что можно было рассмотреть золотые пятнышки на темной радужной оболочке и тонкие линии морщинок по углам век.

Его пальцы, теплые и странно ласковые, коснулись ее шеи.

, — Что ты, Блейк? — смущенно пролепетала она.

Его челюсть напряглась. Было видно, как по сторонам чувственного рта играют желваки.

— С приездом, Кэт, — хрипло произнес он и повернулся, чтобы уйти.

— А ты не поцелуешь меня? — не удержалась она.

Вся кровь отхлынула от его смуглого лица, остались только раскаленные угли устремленных на нее глаз.

— Поздно, — отрезал он, отворачиваясь. — И я устал. Спокойной ночи, Кэт.

Он вышел из кабинета, а она осталась стоять, глядя в пустой дверной проем.

Глава 3

В течение следующих нескольких дней Блейк почему-то избегал ее, и Кэтрин поймала себя на том, что без всякой причины следит за ним. Ведь это тот же самый Блейк, внушала она себе. Все тот же ее опекун, такой же родной, как и уютный старый дом и кольцо дубов вокруг него. Но что-то изменилось. Но что именно… она не могла уловить.

— Блейк, ты на меня сердишься? — спросила она однажды вечером, встретив его на лестнице, когда он шел переодеваться, собираясь куда-то с визитом.

Он снисходительно взглянул на нее сверху вниз:

— С чего бы это, Кэтрин?

Она пожала плечами и выдавила из себя улыбку:

— Ты как будто избегаешь меня. — У меня полно дел, киска, — спокойно сказал он.

— Забастовка? — догадалась она.

— И это тоже, и множество другой головной боли, — согласился он. — Если у тебя нет других вопросов, то мне пора идти.

— Прости, — произнесла она сокрушенным тоном. — Я вовсе не собираюсь удерживать тебя от возделывания твоего сада.

— Какого сада?

— Такого, где ты сажаешь дикий хмель, — съязвила она, испытывая горькое удовлетворение от этой шпильки. Потом повернулась и пошла прочь, в гостиную, где мирно беседовали Мод и Филлип.

Он легонько закусил губу:

— У тебя видны панталончики.

Она резко обернулась, схватилась за подол своей длинной вельветовой юбки и уставилась на стройную икру.

— Где?

Он, смеясь про себя, поднимался вверх по лестнице, а она недоуменно смотрела ему вслед.

Потом она увидела, как он спускался вниз: в темных слаксах, белой шелковой рубашке с открытым воротом и твидовом пиджаке, который придавал ему какой-то щегольской вид.

Интересно, думала она, какую он выбрал женщину и сумеет ли она приручить всю эту темную, вибрирующую стихию мужественности? Один его вид вызывал у Кэтрин сердцебиение, и она против воли вспоминала тот вечер, когда они вернулись с приема у Баррингтонов, и странный взгляд Блейка, и как он собрался ее поцеловать и не поцеловал. Больше всего ее удивляла его нерешительность, хоть она и старалась не думать об этом. Блейк был бы пугающе опасен во всех отношениях, только не в роли заботливого опекуна и приемного брата.

На следующее утро Нэн Баррингтон заехала за Кэтрин, чтобы пригласить ее прокатиться верхом. Она казалась такой маленькой и хрупкой в своих спортивных брюках и голубом облегающем свитере под цвет синих глаз…

С легким вздохом она окинула взглядом комнату, как будто ища на каждой веши ауру Блейка.

— Он уехал, — сказала Кэтрин с понимающей улыбкой.

Нэн не сумела скрыть горькой досады. Ее личико как-то сразу осунулось, — Да? А я думала, он поедет кататься с нами. Кэтрин не потрудилась объяснить ей, что Блейк предпочел бы сделать все возможное, вплоть до ухода в монастырь, только бы избежать ее общества.

— Ну, вот и она, эта золотая девушка, — произнес Филлип, спускаясь с лестницы. В его глазах читался неподдельный интерес к маленькой блондинке. — Вы просто очаровательны, Нэн.

Нэн, польщенная комплиментом, рассмеялась.

— Ох, Фил, не приставайте. Поедете с нами? Посмотрим, смогу ли я еще наступить вам на пятки!

Фил состроил презрительную мину.

— Ни одна девица в мире не посмеет этого сделать. Мои пятки неприкосновенны! — отшутился он.

Кэтрин пропустила их вперед, натягивая на ходу свою зеленую вельветовую блузу, закрывавшую стройные бедра, и наслаждаясь ее теплом. Утренний воздух дышал прохладой.

— Сегодня холодно, — отметила она, выпрастывая гибкую руку, чтобы проверить прочность шпилек, удерживавших на затылке густую копну ее волос. Дул свежий, обжигающий ветер.

— Да, славная погодка, — отозвался Филлип и добавил, многозначительно взглянув на Кэтрин:

— Странно, почему Блейку приспичило уезжать как раз тогда, когда мы собрались на прогулку? Ведь он все время работал, пока был дома. Буквально каждую минуту. А в субботу приезжают Лидсы, и он едва сможет выкроить время, чтобы забрать их из аэропорта.

— Снова поругались? — забросила пробный шар Нэн, взглянув на Кэтрин.

Кэтрин подняла голову и посмотрела на расстилавшуюся перед ней дорогу. Это была старая проселочная дорога, которая вела к большой конюшне, огороженной белым забором. Дальше она шла через лабиринт высоких живых изгородей, в центре которых скрывалась белая беседка, обставленная удобными скамьями. Она всегда казалась Кэтрин чертовски романтичным местом, и при виде ее у нее обычно разыгрывалось воображение.

— У меня прекрасные отношения с Блейком, — сказала она, отвергая язвительное предположение своей приятельницы.

— Оно и видно, — ухмыльнулся Филлип. — Они же друг друга в упор не замечают.

— Ну почему, — запротестовала Кэтрин. — Помнишь, мы виделись в тот вечер, когда Блейк уходил на свидание?

Нэн поглядела на Филлипа.

— За кем он теперь увивается? — Она натянуто засмеялась.

Филлип пожал плечами с видом фаталиста:

— Кто знает? Ходят слухи, что за маленькой блондинкой, которую он взял себе в офис. В офисе она считается новой секретаршей, хотя и делает по четыре ошибки в слове из трех букв.

— Блейк, как известно, неравнодушен к блондинкам. — Кэтрин рассмеялась, хотя ей вовсе не было весело.

— Есть одна, которую он решительно избегает, — пожаловалась Нэн. — Чем я ему не угодила?

Филлип фамильярно обнял ее за плечи.

— Ваш возраст, дорогая, — сообщил он. — Блейк любит зрелых, искушенных и в высшей степени аморальных женщин. Так что вам не выдержать конкуренции.

— Я ее никогда не выдерживала, — тоскливо вздохнула Нэн.

— Ты вспомни, Блейк всегда забирал нас со спортивных занятий, — сказала Кэтрин, пристально глядя вперед на белую беседку. — Мы для него девчонки, которые жуют бабл-гам и при этом хихикают.

— Ненавижу жевательную резинку, — надулась Нэн.

— Я тоже, — поддержал ее Филлип. — От нее остается ужасный… О, привет! — перебил он себя, расплываясь в улыбке при виде Блейка.

Старший брат появился перед ним на тропе в безупречно сером деловом костюме, в безукоризненно белой рубашке и стильном галстуке — деловой магнат до кончиков ногтей, лощеный и высокомерный.

— Доброе утро, — холодно произнес Блейк. Он улыбнулся Нэн. — Как поживает мама?

— С ней все в порядке, Блейк, — вздохнула Нэнси, подходя ближе, чтобы сжать его руку в своих тонких пальцах. — У вас найдется время составить нам компанию?

— Я бы рад, малышка, — ответил он. — Но я уже опаздываю на совещание.

Кэтрин повернулась и направилась к конюшне.

— Я пойду вперед, — бросила она через плечо. — Кто последний окажется в седле, тому водить!

Она почти бегом бросилась к конюшне, пораженная своим собственным поведением. Она испытывала какое-то странное чувство. Обида? Пустота? Глядя на Нэн, вцепившуюся в руку Блейка, она пришла в ярость. Она готова была избить свою лучшую подругу только за то, что та прикоснулась к нему. Она сама не понимала, что с ней творится.

Как во сне она вошла в конюшню и стала собирать кнуты, уздечки и седло. Она почти не заметила, как взнуздала своего гнедого. Он нервно приплясывал под седлом, словно чувствовал ее плохое настроение.

Нэн присоединилась к ней, когда она выводила Санденса.

— Где Фил? — спросила Кэтрин, стараясь не выдать своего раздражения.

Нэн недоуменно пожала плечами.

— Блейк утащил его с собой в офис на какой-то военный совет. — Она вздохнула, но ее лицо осветилось улыбкой. — Похоже, ему не понравилось, что Филлип собрался ехать со мной на верховую прогулку. Кэт, как ты считаешь, он ревнует?

— Меня бы это ничуть не удивило, — солгала Кэтрин, вспомнив замечания, которые отпускал Блейк по адресу ее подруги. Но ее не оставляло хмурое подозрение, что он был неискренен. Какого черта он не захотел, чтобы Филлип составил компанию девушкам?

Кэтрин знала, что Блейк иногда считал отношение Филлипа к делам разветвленной фирмы несколько небрежным. Но зачем было тащить его на заседание в такую рань… Ей не хотелось думать об этом. Если Нэн права, ей до этого нет дела.

— Садись в седло, и поехали! — крикнула Кэтрин. — Галопом!

— Почему ты убежала? — спросила Нэн, прежде чем войти в конюшню, чтобы оседлать свою лошадь.

— Быстрей, — отозвалась Кэтрин, игнорируя ее вопрос. — Мод просила меня помочь ей составить меню к приезду Лидсов.

Нэн торопливо оседлала свою лошадь: маленькую кобылку с неподходящей кличкой Смерч и нравом кротким, как солнечный день.

Девушки ехали в согласном молчании, и Кэтрин любовалась пологими зелеными холмами в их осеннем колорите. Листва на деревьях приобрела мягкий золотистый оттенок; скоро она станет пронзительно-оранжевой, красной и багряной. Воздух был чист и свеж, и на полях за луговиной уже шла осенняя пахота.

— Красиво, правда? — Кэтрин полной грудью вдохнула воздух. — Южная Каролина, должно быть, самый лучший штат в стране.

— Ты говоришь так просто потому, что родилась здесь, — поддела Нэн.

— И все-таки это правда. — Она натянула поводья и, наклонившись вперед, скрестила руки на луке седла, чтобы глядеть на серебряную ленту Эдисто-Ривер, блестевшую за полями.

— Знаешь, сколько рисовых плантаций было здесь, в Чарльстоне, до Гражданской войны? — произнесла она, вспомнив прочитанные книги с описаниями этих огромных плантаций с их ровными аккуратными полями и системой орошения.

— Похоже, я не разделяю твоего страстного увлечения историей, Кэт, — извинилась Нэн. — Иногда я даже забываю, в каком году была война 1812 года.

Кэтрин улыбнулась подруге, вся ее досада вдруг испарилась. В конце концов, Нэн не отвечает за те чувства, которые она испытывает к Блейку. Не ее вина, что он так неотразим…

— Давай поедем через рощу вниз к реке, — вдруг сказала она, поворачивая Санденса. — Я люблю запах реки, а ты?

— О да, — сказала Нэн. — Я как ты. В этот вечер Блейк ужинал дома — случай достаточно редкий, чтобы оставлять его без комментария.

— Удрал от девиц? — подколол Филлип, когда они сидели за столом, отдавая должное куриному жаркому миссис Джонсон.

— Филлип! — одернула младшего сына Мод. Ее темные глаза выражали укор. Она даже не донесла до рта вилку с надетым на нее куском цыпленка.

Блейк приподнял бровь. Его синяя в клетку спортивная рубашка была открыта у ворота, и, как ни старалась Кэтрин не глядеть в его сторону, она не могла не ощущать его волнующей, сдержанной и опасной притягательности.

— Зато у тебя сегодня утром было их больше чем надо, — сухо заметил он.

— И поэтому ты утащил меня в офис, прежде чем я смог насладиться их обществом? — рассмеялся Филлип.

— Мне нужна была твоя поддержка, братец.

— Как же. Это все равно, как если бы Самсону потребовался табун лошадей, чтобы помочь ему обрушить колонны.

— Я хотела бы обратить ваше внимание, — мягко заметила Мод, — что миссис Джонсон потратила целый час на приготовление этого великолепного блюда, а от ваших разговоров оно теряет вкус.

Кэтрин бросила лукавый взгляд на пожилую даму.

— Вам бы следовало иметь дочерей, — произнесла она.

Мод взглянула на Блейка, потом на Филлипа:

— Не думаю. Очень трудно представить Блейка на высоких каблуках и в юбке.

Кэтрин чуть не подавилась картофельным пюре, так что Филлипу пришлось хлопнуть ее по спине.

— Я рад, что Кэтрин находит себе развлечения, — произнес Блейк холодным резким тоном, который она так ненавидела. — Сегодня утром она была не в лучшем настроении.