Лондон pr?t-?-porte

Я чуть помедлил с ответом. Предложение звучало заманчиво, даже слишком. И гарантии были солидные.

– Ставки растут, – задумчиво проговорил я. – А почему ты сам не вложишь эти деньги или не займешь? Зачем платить такие высокие проценты кому-то?

– Ты прав. Без сомнения, за такую прибыль удавится любой, но я уже занял, сколько мог. Идут закупки к Новому году и Рождеству, я больше не могу тратиться. К тому же нет времени на поиск недостающей суммы. Я пытался сторговаться с маклером, чтобы не платить аванс, но не вышло. Если денег не будет в ближайшее время, он грозится сорвать сделку.

– Даже не знаю… Слишком выгодное предложение, надо подумать.

– No problem. У тебя есть целые сутки, но не больше. Маклер нервничает, тянуть с авансом нельзя. До показа осталось две недели. Приглашения разосланы. Будет куча народу из России и парочка европейских изданий. После дефиле инвестор переведет деньги на наш счет.

– А можно ли доверять этому маклеру?

По улыбке Влада стала понятно, что я спросил глупость. Конечно же, он все предусмотрел. На стол лег договор.

– Мы с маклером подписали соглашение. Можешь прочитать.

– А если инвестор все-таки передумает? – допытывался я, непонимающе глядя на мелкий текст договора на английском языке. Надо было лучше учить иностранный язык в школе.

– Маклер вернет аванс. Или найдет другого инвестора. Например, из русских. В Лондоне живет полно наших.

Я хотел было возразить, что ни один нормальный русский, удравший в Великобританию, не будет так рисковать, но Влад опередил меня.

– Это шутка, – снисходительно улыбнулся он. – В Лондоне десятки инвестиционных фондов, которым некуда девать деньги. Думаю, особых проблем не возникнет. Маклер вел переговоры одновременно с несколькими из них.

Нас прервала мелодия мобильного: «Let it be, Let it be…». Влад мельком бросил взгляд на экран телефона и нажал сброс. Мелодия смолкла.

– Могу я встретиться с посредником или, как ты его называешь, с маклером? – спросил я.

Влад без возражений позвонил и договорился о встрече через час. Разговор шел на русском языке.

– Маклера зовут Артур, – пояснил Влад. – Он живет в Лондоне почти шесть лет. Учился в Оксфорде. Он будет ждать нас на Бирже. Поедем на метро, так быстрее.

Мы вышли из кабинета и спустились в холл. К нам подскочил Макс. В руке, словно короткий меч гладиатора, он сжимал большие портняжные ножницы.

– Влад, предупреждаю! – воскликнул он. – Видишь, бля, эти маленькие ножнички? Только попробуй меня кинуть! Я все изрежу. Ничего не пощажу.

От Макса несло перегаром. Похоже, у него была веселая ночь. В мою сторону модельер даже не смотрел, будто меня не существовало.

– Макс, не дергайся, – отмахнулся от него Влад. – Видишь, мы с Антуаном договорились. Не так ли, Антуан?

– Почти, – кивнул я.

– Меня не волнует ваша договоренность, если ты хочешь забрать мои пятьдесят процентов! – не унимался кутюрье.

– Отстань. Никому они не нужны, – спокойно сказал Влад. – Мы торопимся на встречу. И не устраивай истерик, как баба. Где твои белошвейки?

– Я ни хрена не буду делать, пока не узнаю правды, понятно?

Макс угрожающе поднял ножницы.

– Знаешь что, дорогуша, – Влад приблизился к Максу вплотную. – Я точно заберу твои пятьдесят процентов, если ты завалишь показ. You understand me?[15] Работать надо, а не по кабакам шататься.

– Влад, престаньте! – воскликнула Симона. – Макс, успокойся. Он взяла брата за руку и оттащила к канапе.

– Антуан, пошли, а то опоздаем. – Влад двинулся к выходу, не обращая внимания на ворчание и ругательства Макса. – А ты займись делом, уберись, что ли, – указал он Николя, наблюдавшему за перепалкой из кресла.

На лице «адъютанта» не было ни припухлости, ни синяка – видимо, я слабо его вчера приложил.

– Как скажешь, босс, – Николя довольно оскалился. Его откровенно забавляла эта человеческая комедия.

Когда я проходил мимо, он тихо произнес:

– Правильно делаешь, что улетаешь. Уразумел, да?

Я собрался ответить, но к нам подошла Симона:

– «Азбуку» не забудь, Пиноккио, – она сунула мне в руки увесистый том «Азбуки моды».

Сколько презрения можно вложить в незначительный жест или пару слов! К аромату ее духов примешивался горьковатый запах имбиря и васаби. Вот тебе и новый неповторимый парфюмерный букет, патентуй и выпускай духи под собственной маркой. Например: «Симона № 8» или «Кудряшка Сью».

– Спасибо, сударыня, – я изобразил поклон, затем отобрал у манекена шляпу и вышел к Владу, ожидавшему на улице.

На перекрестке я обернулся. У дверей бутика маячила фигура Николя. Злобный «хорек» был на своем наблюдательном посту.

* * *

Станция «Bank». Величественное здание биржи Royal Exchange. Первая в мире узаконенная площадка для спекуляций акциями! Мне захотелось снять шляпу и преклонить голову. Именно здесь Ротшильд провернул великолепную финансовую аферу, узнав по секрету о поражении Наполеона в битве при Ватерлоо. За пару часов заработал миллионы. Торговать ценными бумагами гораздо прибыльнее, чем платьями и шляпками.

Поднявшись по гранитным ступеням, мы прошествовали через старинные кованые ворота. За ними оказались стеклянные автоматические двери. Я в изумлении остановился. Рядом со священной надписью «Royal Exchange» значилось: Luxury Shopping // Grand Cafe & Bar. Неужели в здании биржи находятся бутики и кафе? Я не ошибся. В центре зала блестела хромом овальная стойка бара в окружении круглых столиков. Посетителей в кафе было немного. В основном мужчины и женщины средних лет, обремененные портфелями и привыкшие, что все продается и покупается.

Мы заняли свободный столик. Влад направился к бару, на ходу разговаривая по телефону. Я положил «Азбуку» на соседний стул и с любопытством огляделся. Верхние этажи, выходящие в атриум, выглядели как балконы с балюстрадами. Можно представить, как взбудораженные биржевые маклеры, одетые в безупречные тройки с крахмальными манишками, свешиваясь с балюстрад, громко орали в толпу: «Продаю, покупаю». Теперь в зале слышалось размеренное постукивание ложек о края чашек, трель мобильных и тихие разговоры. Вместо кипучих страстей вокруг царила солидная благодать.

По периметру первого этажа лоснились приглушенной подсветкой витрины: GUCCI, PRADA, VERSACE, CHANEL, DIOR, BVLGARI… Часы, украшения и аксессуары. Вот она, религия роскоши! Заработал пару миллиончиков, спекулируя акциями в Интернете, – купи часы за сотню тысяч фунтов, воздай дары богине удачи!

Влад принес кофе. Я собрался поинтересоваться у него, где сейчас торгуют акциями, но у столика появился щеголеватый молодой мужчина в синем костюме, напоминающем длиннополый сюртук. Небрежно повязанный малиновый галстук в полоску оттенял свежесть белой рубашки. Под руку с ним стояла высокая брюнетка лет двадцати – джинсы заправлены в сапоги-гармошку, кожаная куртка с меховой отделкой, серебристый клатч.

– Артур Штейн, – мужчина снял перчатки для приветствия. На пальце правой руки переливалось золотое кольцо-плетенка.

Мы познакомились. Артур представил свою спутницу как миссис Робинсон, пояснив, что она его секретарь-референт.

– Прекрасно владеет чешским и немецким, но, к сожалению, совсем не понимает по-русски, – картинно развел руками маклер.

Девица улыбнулась и что-то бегло «проуикала». Я не разобрал ни единого слова. Видимо, она говорила на одном из лондонских диалектов. Артур кивнул ей.

Миссис Робинсон еще раз широко улыбнулась и, покачивая бедрами, зашагала к бару.

– Знаешь ли, Влад, осень – лучшее время года, чтобы поменять машину. Дают огромные скидки, – вальяжно произнес маклер, усаживаясь на стул. – Пора покупать «Бентли». Как говорит мой папа, «под колеса доброго автомобиля деньги и девки сами сыпятся». Тьфу ты – «сыплятся»!

– Сыплются, – поправил я.

– Совсем разучился говорить по-русски, – сказал Артур. – Больше десяти лет не был в России. С тех пор как меня отправили учиться в Оксфорд.

Он вынул кожаную визитницу с золотым ободком и галантно протянул карточку.

– Сенкью вери мач. К сожалению, у меня нет визиток, – ответил я, подавляя раздражение, которое вызывал этот франт. – Полагал, что на русском не понадобятся, а на английском не имею. Как говорил один мой знакомый, были бы деньги, а бижутерия нам ни к чему.

Лицо Артура стало сосредоточенным. Видимо, он мысленно переводил фразу с русского на английский, чтобы уяснить ее смысл.

– А, понял! – наконец произнес он со смехом. – Бижутерия!

– Антуан планирует стать нашим партнером и вложить деньги. Расскажи ему об инвесторе, – обратился Влад к Артуру.

Миссис Робинсон принесла своему боссу кофе и чмокнула его в щеку. Артур попросил ее побродить где-нибудь. Девушка направилась в сторону ярких витрин. Джинсы настолько плотно прилегали к ее ягодицам, что в задние карманы не влез бы даже билетик на метро.

Следующие четверть часа Артур с важным видом перечислял сложные названия банков и фондов, с которыми сотрудничает его фирма. Затем перешел к теме частных инвесторов, так называемых бизнес-ангелов, готовых за хороший кусок прибыли рискнуть небольшими суммами, примерно в пять-десять миллионов. Он так легко и непринужденно разбрасывался в своей речи миллионами, что это вызывало приступ недоверия. Чтобы развеять подозрения, я попытался заглянуть в глаза лондонскому маклеру. Бесполезно. Взгляд Артура с такой быстротой скользил по лицам собеседников и поверхностям окружающих предметов, что разобрать выражение глаз было невозможно. Я вздохнул. Может, это мои похмельные придирки, и Артур – вполне добрый малый, просто из другой среды? Чужие города, чужие нравы…

– Что будет, если инвестор откажется вложить деньги в проект? – спросил я.

– Моя фирма вернет аванс. Весь до единого пенса, – ответил Артур.

– А затраты на организацию дефиле?

– Их верну я, – ответил Влад. – Это мой риск.

Я не успокоился и продолжал задавать каверзные вопросы – про договор, про гарантии и так далее. Артур сначала охотно объяснял, иногда чуть путаясь в русских терминах, но вскоре занервничал и заявил, что не видит смысла продолжать разговор. Влад не сдержал обещания и до сих пор не перечислил аванс. Поэтому маклерская фирма больше не сделает ни единого звонка, пока не будет денег. Аванс – фактор серьезных намерений. Если этих намерений нет, то не стоит зря беспокоить важных людей. Влад заверил Артура, что деньги будут в ближайшие два-три дня. При этих словах директор ZET MAX посмотрел на меня. Мне не оставалось ничего другого, как утвердительно кивнуть.

– О’кей. Если на следующей неделе денег не будет, считайте, что мы не знакомы, – решительно произнес Артур, поднимаясь и чуть кланяясь.

Мы тоже поднялись. Обменялись рукопожатиями. Я заметил, что Артур пробежал глазами по красному циферблату моих AVIATOR. В Лондоне таких не продают.

– Кстати, забыл спросить: как коллекция? До дефиле осталось меньше двух недель, – напоследок поинтересовался Артур.

Влад заявил, что все в порядке, остались кое-какие мелкие проблемы.

– Надеюсь, что так. – Артур снисходительно улыбнулся, поправляя узел галстука. – Мой папа говорит, что нужно избегать людей, которым мешают мелкие проблемы. Это плохой признак. Скорее всего, они просто-напросто неудачники.

– Сегодня Макс отправил коллекцию художникам, чтобы сделать принты, – спокойно ответил Влад. – Зал забронирован. Модели набраны.

– О'кей. Верю, что у нас все получится, – снисходительно махнул рукой Артур. – Был рад знакомству. До встречи. We are pressed for time[16]. Пойду, найду миссис Робинсон, иначе она заблудится среди дорогих безделушек.

Артур ушел.

– Тебя смущает, что он из русских? – спросил Влад, когда мы покинули здание биржи и оказались на улице.

– Да нет, – пожал плечами я. – Одет прилично.

– Его фирму рекомендовали люди, которым можно доверять. В любом случае, ты ничего не теряешь – весь риск я беру на себя.

«Доверять – почти то же самое, что подарить свою жизнь», – вспомнились мне услышанные однажды слова.

В сгущающихся сумерках небольшая площадь перед зданием биржи выглядела мрачно и угрюмо. Шарообразные триады фонарей отбрасывали желтый свет на медный памятник герцогу Веллингтону, гордо восседающему на коне.

Влад поймал такси и назвал адрес бутика. Кэб покатил по лондонскому Сити. Я попросил завезти меня в отель, хотелось обдумать все в одиночестве. И, честно говоря, я устал таскать в руках тяжелый том «Азбуки моды».

«Let it be, let it be…» – зазвонил телефон Влада.

Я отвернулся к окну, чтобы не выдать своих чувств. Конспираторы… Кузине Сью явно не терпится узнать, как прошли переговоры.

– Сейчас не могу говорить. Завезу Антуана и подъеду, – ответил Влад.

* * *

Ночь окутала Лондон аспидно-серым покрывалом сумерек. Таксист вел машину медленно и степенно, будто пил вечерний чай и читал «Times», а не крутил руль. Мимо проплывали яркие витрины магазинов, пестрые рекламы и вывески. Ехали молча. Иногда Влад кашлял и ругал погоду. Миновав мост, на котором я в полдень разговаривал с племянницей, мы свернули к Вестминстерскому аббатству, ощетинившемуся в небо шпилями башен, словно боясь, что кто-то сверху затеет похищение полусгнивших костей королей, политиков и поэтов. До моего отеля оставалось совсем недалеко. Заметив светящуюся вывеску какого-то паба, я попросил остановиться. Кэб плавно затормозил.

– Составить компанию? – спросил Влад.

– Нет, спасибо. Лечись сам. Хочу поразмыслить в одиночестве. Спокойной ночи.

– И тебе. Найдешь дорогу в отель, не заблудишься?

– У меня есть ориентир, – я показал на возвышающуюся невдалеке громадную коробку здания New Scotland Yard. – Думаю, что здесь его каждая собака знает.

Влад усмехнулся.

– Будь осторожен, в Лондоне по ночам пустынно.

– У меня есть «Азбука». Она весит прилично.

«Ale & Wine Bar» – гласила деревянная резная вывеска над входом в паб. Я остановился у входа в заведение и посмотрел вслед отъезжающему такси. На перекрестке оно повернуло и замерло, пропуская пешеходов. Яркий свет фонаря осветил салон автомобиля. Влад разговаривал по телефону, глядя в мою сторону. Я отсалютовал ему, приподняв шляпу. Он кивнул в ответ. Машина тронулась и исчезла за поворотом.

Что вынудило Влада спешно обратиться ко мне за финансовой поддержкой? Версия о закупках товаров к Рождеству звучала неправдоподобно. И уж тем более вряд ли он испугался угроз Макса. Хотя кто его знает?

Из приветливо распахнутых дверей бара вкусно тянуло жареным, доносились звуки музыки и женский смех.

Итак, у меня есть ночь, чтобы принять решение и наконец распробовать любимый напиток шотландцев и Мальвины. И почему ей так нравиться виски? Пила бы себе легкое вино, как нормальные девушки, а еще лучше молоко, как кукла в сказке.

Я посмотрел на полицейское управление, переложил «Азбуку» в левую руку и спустился по лестнице в зал.

Глава 5

– Ну уж нет, я не наивный Пиноккио, чтобы закопать пять золотых на Поле дураков в надежде наутро разбогатеть.

Я тихо рассмеялся, припоминая приключения деревянного мальчишки. Официант принес порцию BALVENIE DOUBLE WOOD. Мягкий, с пряным ароматом дуба и шерри, этот сорт виски пился удивительно легко. С каждым глотком я все больше проникался уважением к шотландцам. И как у них ничего не мерзло, когда они бегали по горам в клетчатых юбках? Я попытался проанализировать ощущения горцев с точки зрения военного человека, но мысли, как в перевернутых песочных часах, потекли совсем в другую сторону. Туда, где под ворохом платьев и тканей был зарыт клад в шестьдесят девять тысяч евро.

Предложение Влада было искушающе выгодным, а чтобы побороть искушение, надо поддаться ему.

Возможно, я зря осторожничаю. Все действительно серьезно: с бутиком, с дефиле, с модным брендом. Артур, конечно, щеголь, но все-таки учился коммерции в Оксфорде. И про бизнес-ангелов не врал. Об этом много пишут. К тому же Влад гарантирует возврат денег имуществом своей фирмы, а это пятнадцать магазинов. Солидные гарантии. «Конечно, Антуан, дерзай, – ехидно подсказал внутренний голос, – но ты вкладываешь все свои сбережения и в случае провала пойдешь по миру с нищенской сумой». Любопытно, какой дизайн у нищенской сумы?

Я допил виски и еще раз взвесил все «за» и «против».

Положительное явно перевешивало, но где-то в недрах подсознания, там, где среди сталактитов информации прячется интуиция, слабым, но настойчивым импульсом мерцала опасность. Сказочно богатый инвестор, таинственно-пугающий Серж, хитромудрый Влад со своими недомолвками – что я знаю о них? Не так много, чтобы быть уверенным хоть в чем-то. К тому же придется торчать в этом сыром туманном городе, в одноместном номере, одному.

Хотя, почему одному? Анджи явно дала понять, что не против познакомиться поближе. Немного костлява, зато модель. Умеет грациозно ноги поднимать. Как же мы будем объясняться в постели?

Так, Антуан, спокойно. Не забывай, что стройные ножки разорили многих. А ты обещал отцу, что будешь заботиться о маме и сестре и отдавать им часть прибыли. На что они будут жить, если ты прогоришь?

Решено. Улетаю домой. И не вкладываю никаких денег.

– Нет, нет и нет! – сказал я вслух и даже рубанул рукой по воздуху, словно прогоняя сомнения.

– Что, даже присесть нельзя?

Я вздрогнул и поднял голову. Передо мной стояла Симона.

– Конечно, прошу, – пробормотал я, оторопев.

Симона сняла с плеча рюкзак и осторожно положила его на соседний стул. Мешковатая куртка с огромным воротником-капюшоном была сброшена с плеч изящным движением, будто это был норковый свингер. Под курткой оказалась та же полосатая рубашка, что и утром, а бусы из-за приглушенного освещения теперь отливали вялено-тунцовым.

Подошла официантка и спросила, что мы будем пить.

Симона заказала пиво и sausages and mash. Я попросил повторить виски.

– Как ты здесь оказалась? – спросил я Симону, когда официантка удалилась.

– Приехала на такси.

– Неужели? – меня подмывало сказать колкость по поводу Влада, но я сдержался.

– Я и забыл, что все таксисты Лондона знают, где меня найти.

– Перестань, Антуан. Вы все как маленькие дети. Дуетесь, обижаетесь, скандалы закатываете. Я приехала, чтобы извиниться за то, что обозвала тебя предателем, – Симона взлохматила волосы. – И нечего так ехидно улыбаться.

– Сорри, – я сделал серьезное лицо.

Официантка принесла пиво и виски. Такие похожие по цвету и такие разные на вкус.

– Скажи правду, ты ведь уезжаешь из-за меня? – спросила Симона после недолгой паузы. – Потому что у нас с тобой ничего не получилось? Так ведь?

Я медлил с ответом. Откровенность взгляда вслед за откровенностью вопроса пронзала насквозь.

– Ты думаешь, что мы с Владом любовники? Да? Вот, блин! Антуан, ты крейзи. Я тебя уверяю, что мы просто друзья. Понятно? Друзья – и все. И вообще – какая разница, кто с кем когда-то спал.

– Разницы, безусловно, никакой. Секс – это такая мелочь, – я быстро поднял бокал, чтобы не выдать радостного волнения. – Выпьем за мелочи жизни!

Симона пригубила пиво и спросила:

– Скажи, а почему ты с женой развелся? Если это, конечно, не секрет.

– Мы оказались слишком разными. Она мечтала о большой квартире с просторной кухней, чтобы можно было приглашать друзей, родственников, устраивать вечеринки… А я все деньги вкладывал в автосервис, который достался мне после смерти отца. Сначала покупал новые подъемники, потом ремонтировал здание, потом… – я устало махнул рукой. – Проблем много, прибыли мало. Двадцать человек работников, которым надо регулярно платить зарплату, – у всех семьи, дети.

– А я своего музыканта выгнала. Даже от алиментов отказалась. Надоел со своей гитарой и пьяными репетициями.

Боясь ляпнуть что-нибудь не то, я пробормотал невразумительное «бывает». Симона мягко улыбнулась.

– Мы встретились с Владом года три назад, на фотосессии для рекламы его магазинов. С тех пор часто пересекались на всяких показах и презентациях. А весной этого года я делала для него эксклюзивную съемку на Russian Fashion Week. Влад – неплохой парень, обожает дочерей. Но, мне кажется, торговать модными вещами не его призвание. Он больше похож на банкира. Всякие финансовые схемы, спекуляции на бирже.

– Я тоже не рвался в автомеханики. Бизнес достался мне, можно сказать, по наследству. Отцовское завещание. – Я чуть помолчал, разглядывая царапины на столе. – Симона, скажи, пожалуйста, а у Влада действительно процветающая фирма?

– Так говорят. Правда, последнее время он заказывал гораздо меньше рекламы, чем раньше.

Я оживился, почуяв, что могу что-то разузнать про фирму Влада, но Симона неожиданно воскликнула:

– Смотри, какая прелесть!

В баре появилась импозантная пара – худощавый негр с густой черной шевелюрой, круглой, как шар, и крашеная блондинка, толстая и низкая. Объем ее бедер превышал объем плеч раза в три-четыре. Короткая ярко-красная плиссированная юбка делала ее круглый широкий зад похожим на абажур, ноги обтягивали синие колготки. Черно-белые полосатые гетры до колен и красные кеды довершали образ фриковатой толстушки-«лампы». У негра из-под серой куртки торчала светлая рубашка навыпуск, ширинка штанов свисала до колен. «Идет, будто наложил в штаны», – всегда возмущенно говорит моя мама, заметив парней в таком наряде. Негр и блондинка нежно держались за руки и громко смеялись, что-то шутливо обсуждая.

– Вот клоуны! – развеселилась Симона. – Такой кадр нельзя упускать…

Она проворно выхватила из рюкзака Nikon и подошла к парочке. Минуту они что-то обсуждали, словно торгуясь, затем полумрак бара несколько раз разрезал яркий свет вспышки. Мелькнули жующие лица за соседними столиками, бутылки в глубине бара, змеиные шеи пивных кранов за стойкой.

– Класс! – Симона победоносно бухнулась на стул рядом со мной. – Взгляни, какие прикольные персонажи. И всего две пинты пива. Она придвинулась ко мне и начала показывать фотографии на экране дисплея камеры – негр и толстая «красотка» то скалились во весь рот, то чмокали друг друга в щечку.

– Чудаки, – согласился я, вдыхая знакомый аромат бергамота и белого персика и стараясь не смотреть за край расстегнутой полосатой рубашки. – А зачем эта бумажка? – поинтересовался я, указывая на свернутый лист белой бумаги, прикрепленный к фотовспышке.

– Это как экран – чтобы свет падал в одну сторону, – объяснила Симона, убирая фотокамеру в рюкзак. – Маленькие хитрости профессии, отчим научил. Он фотограф еще тот, старой закалки. Подарил мне фотоаппарат, как только к нам переехал. Мне лет тринадцать было. Так о чем ты спрашивал?

– Про бутики Влада.

– Магазины как магазины. Шмотки, вешалки, зеркала. Что об этом рассказывать?

Официантка принесла колбаски с картофельным пюре.

Симона с аппетитом принялась за еду. Иногда она прерывалась, чтобы поведать моменты своей творческой биографии. Об учебе в фотолицее, о том, как скучно работать на гламурных тусовках, и про то, что самые хорошие деньги приносят съемки свадеб. Я не перебивал, размышляя о том, как легко женщины меняют гнев на милость, когда им что-то нужно от мужчин. Она ведь не пива приехала выпить и, кстати, так и не извинилась. С такими особами надо быть настороже.

Симона закончила есть, облизнула губы и, поморщившись, выгнула спину.

– Опять болит? – посочувствовал я. – Массаж помогает.

– И не только массаж. Жаль, что времени и денег на все не хватает. Съемки то на одном конце Москвы, то на другом. Сынулю и то почти не вижу. Этим много не заработаешь, – она кивнула на фотокамеру. – Я ведь не девочка, скоро тридцать. Раньше всю ночь на тусовке отщелкаешь, и утром хоть бы что. А сейчас, если ляжешь поздно, утром так голова болит, что от подушки не оторвешься. Вот если бы снять фильм… Я об этом давно мечтаю. Даже на режиссерские курсы ходила почти год. Там знакомый отчима преподает.

– Ты хочешь снимать художественные фильмы? – искренне удивился я.

– Нет. Что-то типа документальных фильмов формата канала БиБиСи. Хроники и тому подобное. Сейчас это пользуется бешеным спросом. Платят приличные деньги. У меня тут идея родилась – снять фильм про Макса: «Хроника кутюрье».

– Интересный рекламный ход, – заметил я.

– Это не просто реклама. Это фильм, который можно вы годно продать. Так что зря уезжаешь, Антуан. Поучаствовал бы, поработали бы вместе. Знаешь, как здорово! Мы же в Лондоне. Устроим дефиле, снимем фильм. Я все прикинула, просчитала, даже бизнес-план подготовила, – Симона достала из рюкзака вчетверо сложенный лист бумаги.

«Какой изящный и миниатюрный бизнес-план», – усмехнулся я про себя.

– Надо всего-то двадцать тысяч евро. Камеру с широким объективом можно взять напрокат. В бутике поставим софиты для подсветки…

– Извини, не готов, – я резко прервал заманчивую речь Симоны.

Снова давать взаймы на сомнительное предприятие? С меня достаточно!

– Жаль, заработали бы кучу бабок, – Симона с нескрываемым сожалением запихала бизнес-план обратно в карман рюкзака. Я начал говорить что-то в оправдание, но девушка не стала слушать.

– Понятно… Ты не хочешь рисковать. Это мне или Максу важен кураж, треш, зажиг. Что-нибудь замутить, устроить свалку. А ты боишься потерять деньги. Это нормально. Деньги любят жадность и осторожность. Не хмурься, я ведь по-дружески.

– Знаешь, я бы с удовольствием остался и не требовал от Макса возврата долга, но вокруг слишком много неопределенности. И денег действительно жалко, – признался я.

– Они что, у тебя последние?

– Не совсем. Но дело не только в этом. Во всем, что здесь происходит, есть какое-то безрассудство, безумие и … – я чуть не сказал «разврат», но вовремя сдержался. – А инвестор должен вести себя как монах и не поддаваться чувствам, смирять желания плоти. Иначе он обречен на провал. Хотя я понимаю, что талант всегда безумен.

– Безумный Макс – MAD MAX. Хорошее название бренда, – задумчиво произнесла Симона.

– Я в хорошем смысле, – поправился я, боясь задеть родственные чувства и вспомнив «турбулентность» в самолете.

– Безумный Макс, – повторила Симона. – Слушай, Антуан, а откуда ты знаешь, что Армани работал на Дом Черрути?

Я объяснил, что перед отъездом в Лондон разыскал и прочитал несколько книг о том, как устроена индустрия моды. Одна из книг рассказывала, как построить модный бренд. Ее я привез с собой.

– Дашь почитать? – попросила Симона.

– Конечно.

Телефон Симоны пискнул СМСкой.

– Братец волнуется, – пояснила девушка, прочитав сообщение. – Он в клубе «Heaven». Спрашивает, как дела.

Симона вопросительно посмотрела на меня. Она, видимо, еще надеялась на то, что я передумаю.

– Напиши, что утро вечера мудренее. Впереди есть целая ночь.

– Ах, да. Ночь… – медленно проговорила Симона, презрительно хмыкнула и, уткнувшись в телефон, стала набирать сообщение.

Официантка принесла счет и напомнила, что сегодня воскресенье, – бар закрывается раньше обычного.

Забрав деньги, она порекомендовала нам выпить на ночь чаю с молоком.

– Давай прогуляемся к Вестминстерскому мосту, – предложила Симона, когда мы вышли. – Там есть метро.

Я согласился.

На улице было тихо и безлюдно. Это казалось странным. Центр Лондона, но почти нет прохожих и на удивление мало машин. В Москве транспортный поток иссякает к полуночи, а здесь в десять часов вечера – пусто. Наверное, англичане соблюдают режим дня, пьют чай и кушают пудинг. Интересно, секс у них тоже по расписанию?

Примечания

1

В переводе с французского «baiser» имеет несколько значений: «поцелуй», пирожное «безе», «заниматься любовью» (фр.).

2

Я обожаю! (фр.)

3

Глупый-глупый (англ-фр.).

4

Искаженное фр. Chauffeur – шофёр.

5

Влад не хочет платить двести фунтов за выход, он предлагает одну сотню и остальное вещами. Это мало. (англ.).

6

Я с ним поговорю. (англ.).

7

Спасибо, Макс. Ты душка. (англ.).

8

Он спонсор (англ.).

9

Денежный мешок. (англ. сленг).

10

Анджи (англ.).

11

Очень рад познакомиться (англ.).

12

Прелестная шляпа! (англ.).

13

«Breathless». Режиссер Жан-Люк Годар. 1960 г.

14

Сговоримся насчет дела? (англ.) Эту фразу употребляют английские проститутки.

15

Ты понял меня? (англ.).

16

Время поджимает. (англ.).

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.